Заклятие роз (СИ)

Глава 30

Вскоре у Марты не осталось сил смотреть за Полиной, Анжеликой и Анной Юрьевной с Петром Ильичом. Она только видела спину Серафимовича. Марта уже не разглядывала опущены ли у него плечи или нет… По-прежнему ли он хромает? Ну да, хромает, а как же иначе?..

А иначе никак… Это поле страданий. А страдания бесконечны. Особенно, когда человек в жизни оступился. После этого ему до конца жизни суждено хромать, тащить на себе отметину о проступке. И даже самые лучшие берцы тут не помогут.

Марта вдруг подумала, что Серафимович все две тысячи лет ждал, что ему придётся допахать это чёртово поле, выполнить магический договор. Поэтому он и ходил в берцах – был готов… А что, вполне!

Эта мысль Марте понравилась. Но тут пришла следующая – а что у него за часы? Сумрачный колдун, когда увидел часы, то не захотел пожать руку Серафимовичу. Значит, это не просто часы, а какой-то прибор… По перемещению? Откуда и куда? Из этого мира в тот? А зачем? Зачем Серафимович носит эти часы и почему во всём университете магии нет часов. И зеркал тоже нет…

Марта усмехнулась – они столько с Полиной мечтали о том, чтобы где-то в тишине и покое поговорить, обдумать всё, что происходило с ними с тех пор, как они попали под заклятие роз. Теперь у Марты было много времени – думай не хочу!

«Хочу думать или не хочу?» – подумала Марта и усмехнулась своим мыслям. Думать приходилось невзирая на желания. Во-первых, потому что голову нужно было чем-то занять, чтобы справиться с болью. А во-вторых, нужно было найти выход – поле бесконечное и простому смертному человеку не под силу вспахать его всё. Даже пятерым смертным не вспахать! Значит, нужно найти решение… Должно быть решение!

«Думай, Марта, думай!» – приказала она себе.

Бабушка учила её в трудных ситуациях идти к истокам. Идти туда, где всё началось.

Что ж, к истокам, так к истокам… только где они, эти истоки?

Марта оглянулась на подруг и сердце её сжалось от боли за них. Она оглядела поле – конца-краю по-прежнему не было видно. Она снова зацепилась взглядом за спину Серафимовича – началось всё с него. С его предательства. И если бы это можно было б как-то изменить… Вернуться и убедить или заставить его пахать поле там… тогда…

Но время течёт и повернуть его вспять невозможно – это все знают.

Или всё-таки можно?

И что будет, если повернуть время вспять? Ну вернётся туда Серафимович, допашет поле вместе с другом и что?

А ничего! Не будет университета магии, не будет этой странной битвы с Сумрачным колдуном, не будет студенток и преподавателей, а главное, не будет здесь самого Серафимовича…

Сердце Марты сжалось от боли и на глазах выступили слёзы.

Получалось, для того, чтобы облегчить участь Полины, Анжелики и Анны Юрьевны с Петром Ильичом, нужно пожертвовать Серафимовичем. Всё в душе воспротивилось этим мыслям.

– Он не пешка, чтобы им жертвовать! – сказала себе Марта.

Сказала негромко, но Серафимович, казалось, услышал её. Он словно бы ждал чего-то такого. Оглянулся и посмотрел на Марту, потом замедлил ход, а после и вовсе остановился.

Марта удивлённо смотрела на него. Она с трудом разогнула уставшую спину и сейчас не знала: радоваться ли передышке, опасаться ли новой волны страданий или… Ох, не зря Серафимович перестал пахать!

А он между тем оставил своего быка и сильно хромая пошёл к Марте, помахав всем остальным, чтобы они тоже подошли.

Марта смотрела на него и видела перед собой человека, во всём виде которого просто вопила обречённость.

Когда все собрались, Серафимович хрипло сказал:

– Вы должны принести меня в жертву. Вы тут из-за меня, и, если принесёте меня в жертву, поле отпустит вас.

– Нет! – ответила Марта чуть быстрее, чем все остальные. – Нет!

Даже Полина сказала с неприкрытой ненавистью:

– Нет!

Именно Полининому «нет» Серафимович удивился больше всего. И спросил у неё:

– Почему нет? Вам-то я больше всего страданий доставил.

Полина усмехнулась и зло ответила:

– Сбежать хотите?

– В смысле? – удивился Серафимович. – Я хочу вам облегчить жизнь.

– Сбежать хотите… – Полина усмехнулась. – Сбежать от страданий… Нет уж! Пашите идите!

– Но ведь… – Серафимович был обескуражен.

– Понимаете, уважаемый, – вмешался в разговор Пётр Ильич. – Вот вы принесёте себя в жертву. А как нам потом с этим жить? Вы побывали в этой шкуре уже, не так ли?

Серафимович удивлённо посмотрел на Петра Ильича, а потом обвёл взглядом остальных и растерянно произнёс:

– Я только думал…

– Как всегда вы думали только о себе, – отрезала Анжелика, но в её словах не было привычной Марте резкости.

И тогда Марта неожиданно для самой себя спросила у Серафимовича:

– А если бы была возможность вернуться на две тысячи лет назад и там допахать поле, или сделать то, что вы сделали, что б вы сейчас выбрали?

Серафимович грустно посмотрел на неё и тихо ответил:

– Дня не было, чтоб я не думал об этом. И ещё совсем недавно мой ответ был бы однозначным – я бы допахал несмотря ни на что. А вот сейчас я не знаю.

И Серафимович заглянул в глаза Марте. И она в его глазах, как в зеркале, увидела себя. Нет, не отражение – образ. От этого одного взгляда перед Мартой обнажилась душа Серафимовича, душа, полная любви к ней, к Марте.

– Если я сейчас отправлюсь туда, я не буду помнить ничего из… Я не вспомню вас, не вспомню университет, ничего…

– Куда не кинь, всюду клин, – покачала головой Анна Юрьевна.

– То есть, вы с этими воспоминаниями готовы умереть, но не готовы жить? – презрительно спросила Полина.

Марта с удивлением посмотрела на Полину. Она не узнавала подругу – та открылась для неё совершенно с новой стороны.

Серафимович стоял растерянный.

– Это поле бесконечно, – пробормотал он.

– В природе нет ничего бесконечного, разве что человеческая глупость, – пожал плечами Пётр Ильич.

Серафимович уставился на Петра Ильича, а потом перевёл взгляд на его ноги. Пётр Ильич был босой. Обмотки то ли потерялись, то ли он сам снял их, и теперь стоял просто. Закатанные до колен штаны оголяли крепкие мускулистые икры, и Марта подумала, что, наверное, босиком по свежевспаханному полу хорошо пройтись, приятно…

«Пройтись! – оборвала она себя, – А не работать!»

Серафимович, глядя на ноги Петра Ильича, сказал:

– Я сделал для вас столько зла, а вы готовы ради меня… – в голосе его прозвучало искреннее сочувствие.

– Не обольщайтесь, – отрезала Анжелика, – не ради вас. Ради себя и своей чистой совести. Может, мы уже приступим к работе, пока быки не разбежались.

Но быки спокойно стояли и ждали, когда закончится совет. И это удивило Марту. Она хорошо помнила, как в самом начале быки норовили освободиться.

Эта перемена в поведении животных добавила Марте уверенности, и она сказала:

– Скоро всё закончится. Давайте работать.

Похоже, что этот совет не только ей добавил сил. Марта шла за быком и чувствовала – что-то незримое изменилось над полем. То ли тучи стали не такими рваными, то ли солнце больше не жгло, не сушило, то ли земля стала мягче, податливей, то ли у пахарей открылось второе дыхание… А, может, просто появилась надежда.

По-прежнему сильно болела спина, уже дрожали от усталости ноги. По-прежнему слова-всполохи били точно в цель. Но на душе стало светлее, словно страдания очистили душу.

«Как город после грозы, – подумала Марта, налегая на плуг. – Где-то ветром сбило веточки, где-то даже деревья поломало, но в целом город, напоённый влагой, радуется солнышку и радуге».

Марта в поисках радуги непроизвольно взглянула на небо.

И действительно, от горизонта к горизонту раскинулся многоцветный мост.

Любуясь на него, Марта с улыбкой допахала очередную борозду и вдруг обнаружила, что поле страданий закончилось.

Серафимович стоял растерянный и смотрел на приближающихся Анну Юрьевну Петра Ильича – их борозда была последней.

– Ничего не понимаю, – сказал он, и Марте было непонятно: то ли он высказывает мысли вслух, то ли говорит лично ей. – Блейза сказала, что поле страданий не отпустит без жертвы. А мы вспахали его и никакой жертвы не потребовалось…

Пока Марта соображала, что ответить, вмешалась Анжелика:

– Нам же ещё засеять его нужно.

– А где семена – спросила Анна Юрьевна, всё ещё восседавшая на своём быке.

Остальные быки смирно стояли рядком. И тоже было непонятно: они сильно устали или укрощены и ждут команды.

– Красиво, – прошептала Полина, любуясь радугой.

– Да, – согласилась с ней Марта.

Остальные ничего не ответили, но на некоторое время разговоры стихли.

И вдруг сзади послышалось пыхтенье. Оказалось, это рыжий кот Мартин тащит увесистый мешочек.

Не обращая внимания ни на Марту, чему она очень удивилась, ни на кого другого, Мартин поднёс мешочек Серафимовичу и положил его у ног декана.

Потом встал на задние лапы и… и начал расти…

Через минуту перед Серафимовичем стоял широкой кости светловолосый парень – крепкий, как кремень.

Серафимович побледнел и прошептал:

– Флинт?..

– А ты изменился, Рок, – Бывший Мартин хлопнул Серафимовича по плечу.

– А ты, Флинт, нет, – покачал головой тот.

– Не слабый поворотец! – прокомментировала Анжелика и усмехнулась.

Флинт не обратил внимания на слова Анжелики. Он стоял и смотрел на Серафимовича. Серафимович в свою очередь не отрывал взгляда от своего давнего друга. И Марта подумала, что это испытание, пожалуй, будет посложнее, чем вспахать поле страданий на быках памяти. И то, что Серафимович дошёл до конца, позволило ему теперь выдержать взгляд своего друга… Друга, которого он когда-то предал. Теперь же он до конца испил чашу страданий, точнее, вспахал поле…

Марта стояла и рассматривала их. Флинт был моложе и мускулистее, Серафимович казался старше, опытнее. Его «хэндлбары» раскрутились и теперь кончики усов опустились, изменив облик декана.

В какой-то момент дуэли взглядами Марте захотелось вмешаться, и она шагнула вперёд.

– Мартин… Флинт, – обратилась она к парню.

Он оглянулся на неё и его взгляд потеплел.

– Здравствуй, Марта, – сказал он и ласково улыбнулся. – Ты так похожа на… горбунью, что…

Марта поначалу смутилась, но потом выпрямилась и спокойно ответила:

– Я не она, – Флинт покачал головой, а Марта продолжила: – Нам нужно засеять поле. Вы принесли семена? – Марта кивнула в сторону мешочка, который лежал у ног Серафимовича.

– Семена? – переспросил Флинт. – А… Да… Это семена. Зубы дракона…

– Мы не будем сеять зубы дракона, – ответила Марта.

Она сама не знала, откуда пришло это решение. Всё произошло спонтанно. Но допаханное на быке памяти поле страданий, кроме усталости дало ей что-то ещё…

Флинт удивился и на некоторое время потерял дар речи. Но потом всё же спросил:

– Почему?

– Потому что что посеешь, то и пожнёшь, – просто ответила Марта, и сама удивилась очевидности этих слов.

– Но Сумеречный колдун… – вмешалась Полина.

– Поль, – перебила её Марта. – Как бы ни было вспахано поле, но из семян кукурузы никогда не вырастет пшеница! Если мы хотим посеять доброе, нужно взять добрые семена. А из зубов дракона вырастут только воины. И какая разница какому правителю они будут служить, они могут только воевать!

– Но государству нужна защита, нужна хорошая армия! – возразил Пётр Ильич. – Последнее время наша армия стала сильнее и другие страны начали с нами считаться!

– С одной стороны, вы правы, – согласилась Марта, – Но с другой стороны, хочется посеять что-то разумное, доброе, вечное… Чтобы вообще никогда войны не было.

– Ты идеалистка, – возразила Анжелика. – Люди по сути своей таковы, что они найдут из-за чего воевать! И уж лучше иметь хорошую армию защитницу, чем бояться, что кто-то позарится на наши территории и захочет освободить их для себя.

– Так у нас же земли много, её для всех хватит, – сказала Полина и пожала плечами, мол, это же очевидно.

– Поэтому у нас вырубают леса, качают нефть и газ и отправляют их за границу, – усмехнулась Анна Юрьевна. – Не думают о том, как будут жить наши дети…

Серафимович и Флинт стояли и смотрели на людей. Оба молчали.

– А обязательно засеивать? – спросила Полина у Марты. – Может ну её…

– Если не засеять, то вырастут сорняки, – Марта задумчиво посмотрела на бескрайнее поле. – Представляешь, целое поле сорняков…

Полина тоже посмотрела на поле и спросила:

– А убирать урожай кто будет?

Все в ожидании ответа повернулись к Флинту и Серафимовичу – как к самым опытным, но те лишь развели руками. Весь их двухтысячелетний опыт не мог тут помочь.

Над полем повисла тишина. Было слышно лёгкое дуновение ветра. Где-то высоко вёл свои трели жаворонок. В небе по-прежнему светила радуга. Поле – ровное, чёрное – вспаханное, политое потом, готовое принять семя уходило за горизонт.

На краю пашни стояли люди и решали, каким будет их будущее и будущее их детей и не могли прийти к общему решению. Все хотели лучшей доли, но все видели эту долю по-разному.

– А если посадить цветы? – спросила Полина. – Ну, чтоб красиво было…

Пётр Ильич снисходительно улыбнулся и сказал задумчиво:

– Не цветы, конечно. Если не армию, то хлеб сеять нужно… Пшеницу.

– Или царицу полей кукурузу, – засмеялась Анжелика, но её смех прозвучал не радостно.

– Вот уж не думала, что это будет проблемой! – усмехнулась Марта и взяла горсть земли, помяла её в руке. – Я хлеб вообще не ем…

Анна Юрьевна посмотрела на Марту и тоже взяла горсть земли, понюхала её и сказала:

– Раньше казалось, что если всех людей накормить, дать крышу над головой, то все будут счастливы и войн не будет. И вот сейчас голода нет, жить… жить худо-бедно есть где, но воюют по-прежнему, если не ещё хлеще… Почему?

– Ну тут всё просто, – ответил Пётр Ильич. – Всё дело в базовых потребностях, – и продолжил, загибая пальцы: – Сохранение жизни… Это еда и жильё. Продолжение рода, то есть секс. И доминирование, желание выделиться, властвовать… И вот они-то никогда не позволят человеку примириться с собой и с обществом. То есть, это на биологическом уровне заложено в нас… Так что, даже не знаю, как лучше.

– А если у каждого будут свои семена и каждый посадит то, что он считает нужным? – спросила Полина.

– Это будет не красиво – всё поле пёстрое, как… – ответила Анжелика, и Полина согласилась с ней. – Да и как потом убирать?

– Так что мы решим? – спросил Пётр Ильич. – Не можем же мы тут стоять вечно?

– По логике это должен быть хлеб, но… Это так на поверхности, что… – Марта пожала плечами.

Анжелика наклонилась и подняла мешочек с семенами и, разглядывая его, сказала:

– Кстати, по сказкам зубы дракона убирать не надо. Они вырастают и сами… уходят, – И снова невесело рассмеялась.

Флинт с Серафимовичем переглянулись и Серафимович выступил чуть вперёд.

– Вы позволите?..

– Конечно! – ответил Пётр Ильич. – Вы наравне со всеми пахали поле, так что вправе наравне со всеми решать, что посеять.

– Мы выгоняли гусей… – начал Серафимович раздумчиво.

– Это были не упокоенные души солдат, – уточнил Флит и согласно закивал.

– Мы видели… Мы почувствовали…

– Это было страшно…

Флинт и Серафимович рассказывали историю, которую Марта уже слышала от Агафьи Тихоновны – легенду о двух друзьях, которые встретили молодую колдунью и согласились выполнить магических договор. Только из уст Агафьи Тихоновны это звучало как сказка. А из уст Флинта и Серафимовича – как пережитая и переосмысленная быль. И рассказанная вот так – одновременно и по очереди, эта история объединяла их, как всегда объединяет пережитое вместе.

Марта смотрела на Флинта и Серафимовича, и видела двух друзей, которые понимают друг друга с полуслова… Несмотря на случившееся – понимают друг друга!

И именно это сильнее всего доказывало, что легенда – никакая не легенда.

– Так вот, – подвёл итог Серафимович. – Мы видели войну изнутри. Не просто какой-то конфликт, а монстра. И мы думаем… – он посмотрел на Флинта.

Флинт согласно кивнул.

– Мы думаем, – продолжил Серафимович, – что садить нужно зубы дракона. Мир нужно защищать.

Марта смотрела на него и понимала, что она согласна. Единственное, что её смущало, она не понимала: согласна она потому что это Серафимович сказал или потому что она сама так думает.

– Тем более, что других семян-то и нет, – тихонько добавил Пётр Ильич.