Заклинательницы ветров

13

Гибким движением Рибеке повернула голову. Уж не причудилось ли ей тихое шипение, донесшееся со стороны входной двери?.. Ее глаза на миг перехватили взгляд Меди. Обе замерли в ожидании. И вот шипение повторилось.

– Войди!

Ученица вступила в комнату робко, бочком. Бледно-лазурное одеяние мело по ее босым ногам. Волнуясь, она облизала розовые губы, еще не тронутые чешуей. Она неуверенно переводила взгляд с Рибеке на Меди и обратно, явно не зная, к кому следует обращаться.

– Говори же, дитя, – приказала Рибеке. – В чем дело? Или я не посадила тебя наблюдать за прудами лицезрения? Зачем ты здесь? Кто-то уже пришел сменить тебя в твоем бдении? Что-то не припомню, чтобы я распоряжалась об этом…

– С вашего позволения, госпожи Мастерицы… – прошепелявила девочка. Ее личико под капюшоном было личиком тринадцатилетней человеческой девочки. Ее голос дрожал: – Мы с Лизантой и Кироли наблюдали у прудов… Мы держали в уме тот астральный облик, который ты нам велела высматривать… Мы концентрировали наше внимание, исполнясь решимости ни в коем случае не спутать его ни с каким другим… Мы помнили также, что при первых признаках его появления должны немедленно сообщить…

Она умолкла. Ее голос, звучный, хорошо развитый постоянными упражнениями, охрип от страха.

– Говори, маленькая, – подбодрила ее Меди. – Никто не накажет тебя за то, что ты выполняла свой долг в соответствии со своим разумением.

– Я боюсь… боюсь, что мы все-таки оплошали, Мастерица Ветров. В пруду Кироли появилось сияние. Она окликнула нас, сообщая, что заметила вторжение, которого мы ожидали. Но тут, еще прежде, чем мы успели сказать слово, сияние изменилось. О, я знаю, что подобное не может произойти, – добавила она торопливо, видя, что Рибеке открывает рот для замечания, – но, клянусь, именно так и случилось! Аура возникла и сразу же изменилась! И перестала быть тем, что ты нам велела высматривать. Тогда я решила, что мы с Кироли ошиблись, а может быть, наше неосторожное дыхание возмутило поверхность пруда и вызвало кажущееся изменение… И вот, как старшая, я велела им продолжать наблюдение, ибо эта аура была не той, которую мы ожидали…

– Все это не объясняет твоего присутствия здесь, в то время как ты должна была бы продолжать бдить над прудами!

Краска раздражения выступила на щеках Рибеке. Чтобы одна из ее учениц показала себя такой неуверенной и ненадежной, и притом ни раньше ни позже – на глазах у Меди!..

Меди, однако, так и подалась вперед, как если бы сведения, которые сообщала им перепуганная девчушка, обладали первостепенной важностью.

– Ну и что же было потом? – ласково спросила она, не обращая внимания на гнев Рибеке.

– Мы… мы продолжили наблюдение… Я велела Кироли пристально следить за странной аурой, не отвлекаясь в то же время от основного предмета. Так прошло некоторое время… И вот Кироли снова окликнула меня, говоря, что аура опять переменилась и опять стала тем, что мы ждали! На сей раз и мне и Лизанте удалось заглянуть в ее пруд, и мы убедились, что она была права. Но только, пока мы смотрели, аура снова изменила облик…

– Аура измениться не может, – холодно, тоном утверждения проговорила Рибеке. – Она может испытать возмущения, но скачком менять форму, как ты описываешь, – никогда!

Слушая эту отповедь, маленькая ученица поникла на колени, так что голубое одеяние легло складками на пол. В глазах блестели непролитые слезы.

– Я знаю, Мастерица, – с трудом выговорила она. – Я знаю. Но, умоляю тебя, загляни к нам, посмотри сама на странную ауру и объясни нам, что же все это значит. Я знаю, что я не справилась с поручением… Мне стыдно… я страшусь…

Последние слова она выговорила уже вовсе чуть слышно.

– Она всего лишь дитя, Рибеке, – примирительно шепнула Меди. – Для того чтобы явиться с подобным сообщением и все рассказать так, как она, требуется и мужество, и ум. Обрати внимание, она во всем винит только себя. Я думаю, у нее неплохие задатки, так что давай не будем излишне строгими к ней…

Рибеке плотно сжала губы, и на лице резче обозначилась блестящая чешуя. За учениц отвечала все-таки она, а не Меди. Чтобы вот так вмешиваться и давать советы, как себя вести с младшей… Но Меди продолжала ласково улыбаться Рибеке, и та почувствовала, как угасает в ней гнев. Да, они с Меди определенно сработаются. Похоже, они с нею благотворно влияют одна на другую. Рибеке улыбнулась в ответ и поднялась с табурета.

– Утри слезы, дитя, и отправляйся обратно. Вскоре я присоединюсь к вам и сама посмотрю на эту вашу меняющуюся ауру. Ну, быстренько!

Голубые одеяния так и взметнулись: ученица исчезла из комнаты в один миг. Рибеке щелкнула языком и озабоченно обернулась к Меди:

– Нынче они берут совсем малышек, да еще и одевают их в голубое, не дожидаясь, пока они созреют. Они что, армию собирают, чтобы завоевать мир численным перевесом? Ох жадность!.. Помяни мое слово. Меди, когда-нибудь она нас погубит. Если только такие, как мы, не перейдут от слов к делу, – не избежать всеобщего восстания, которое нас и сметет. Ладно, схожу посмотрю, что там наши девочки рассмотрели в прудах. И если дойдет до наказания, я прислушаюсь к твоему совету и не буду с ней слишком строга. Будем же, однако, помнить, что сильную волю можно воспитать только твердой рукой. Таких, как она, многообещающих учениц легко может испортить и неумеренная мягкость, и излишняя строгость… Присмотри же здесь за меня. Я лишь успокою маленьких и вскоре вернусь. Изменяющаяся аура!.. Дети, совсем дети…

И Рибеке, качая упрятанной в высокий стоячий капюшон головой, покинула комнату. Меди осталась сидеть на своем табурете и некоторое время, казалось, старалась уловить некий неслышимый звук. Потом она осторожно соскользнула с табурета и поспешила к эмалевой коробке, водруженной на черный стол. Пожирая его глазами, Меди еще раз взвесила принятое решение. Последний взгляд в сторону двери – и длинные смуглые пальцы забегали по мерцающим самоцветам. Движения Заклинательницы были расчетливы и точны…

Коробка, однако, не поддавалась. Меди постояла над ней, задумчиво пристукивая одним пальцем по крышке. Потом чешуйчатые губы тронула тонкая улыбка. Пальцы вновь заскользили, ощупывая, с усилием надавливая… У Меди вырвался вздох: лоснящаяся черная крышка: отделилась от основания. Меди осторожно отложила ее, пригляделась… и замерла, почуяв недоброе.

Ее глазам предстали льняные пелены, смятые и кое-как наброшенные на содержимое коробки. Что-то было не так! Кто-то успел побывать здесь до нее!..

Меди прищурилась, соображая. Рибеке не хотела, чтобы она открывала эту коробку. Уж не потому ли, что сама успела в нее залезть? Сколько же покровов, размышляла Заклинательница, надо приподнять один за другим, чтобы увидеть истинное лицо Рибеке?.. И каково оно окажется, это лицо, если до него все же добраться?.. Чувство вины, начавшее было шевелиться в сознании Меди, испарилось при мысли о том, как, оказывается, Рибеке ее саму все это время обманывала. Оставив последние крохи сомнения, она сдернула пелены. Перед ней были сомкнутые руки чародея, вросшие в свой пьедестал из белого камня, пронизанного черными и красными жилками.

Движимая бесстрастным любопытством, Меди притронулась к ним. Руки были холодны. Длинные, изящные пальцы казались отвердевшими, но смертного окоченения не было и в помине. Меди завистливо погладила черный камень, вделанный в простое с виду кольцо. Как она желала его!.. Но, страстно желая, она в то же время не забывала: если уж брать подобные вещи, то брать так, как полагается. А иначе лучше вовсе не связываться.

– Итак, она, наконец, обрела тебя, Дреш, – тихо проговорила Меди. – Но обрела не таким образом, как ей когда-то хотелось. Мог ли ты предполагать, что все кончится именно так? И хватит ли у нее духу пройти весь путь до конца?.. Она-то думает, что хватит. Но мы с тобой знаем, какая пропасть отделяет намерения от поступков…