Заклинатель

32.

Большеголовый мальчишка с сумрачными глазами, неожиданно для меня оживлённый и быстрый, встал передо мной. Столбик в скафандре. Головастик в очках. Капюшон-то откинул.

- Кто такой головастик?

Некоторое время я молчал, недоумённо глядя на него и стараясь уяснить, что происходит. Мартин до меня не дотронулся, прежде чем задать вопрос. Откуда он знает, как я назвал его про себя, если у нас нет физического контакта?

- Быстрей говори. Говори давай!

- Сначала ты. Откуда ты знаешь?..

- У тебя в голове дырка, - медленно выговорил мальчишка, морща брови, будто стараясь искать слова поконкретней и объяснить мне то, что я совершенно не понимал.

Пока он раздумывал, я судорожно вздохнул, вскинув лазер на локоть. Плёнка волнисто и уверенно плыла к нам… Внезапно меня дёрнули за рукав, обращая внимание на себя. Мартин теперь смотрел на меня почти зло.

- Что ты видишь?

- Я вижу плёнку, чёрт бы её!.. - не сдержавшись, рявкнул я. - Я вижу, что мы попали в чёртов тупик и что теперь нам…

- Нет там никакой плёнки! И тупика нет! - крикнул мальчишка. Он выплёвывал каждое слово отдельно, выразительно двигая губами, будто старательный ученик, читающий трудное стихотворение. Хотя на самом деле ему явно трудно было разговаривать вслух. - Плёнка у тебя в голове! У тебя там была залепленная дырка и тёмное пятно, которое ты называешь берсерком! Тёмное пятно лопнуло, когда ты кричал на нас! И дырка снова появилась. А плёнка ментально влезла в дырку и показывает тебе то, чего нет на самом деле!

- Тихо-тихо, - предостерегающе сказала Таис.

Она тоже стояла если не расслабленно, то уж точно опустив оружие. Словно и в самом деле ослепла и ничего не видела. Или не видела того, что видел я. Что происходит?

Я зажмурился до белых искр в закрытых глазах. Снова всмотрелся в конец тёмного коридора. Плёнка всё так же медленно и уверенно приближалась к нам. Обернулся. Тупик оставался тупиком. Тот же завал между покосившимися стенами. Мартин сказал - всего лишь иллюзия? Иллюзия, вложенная в мои мозги?

- И что теперь делать? - растерянно спросил я.

Ответ, вообще-то, на поверхности. Если плёнка сумела вложить в мои мозги столь убедительно выглядящую иллюзию, значит, эта тварь всё-таки засекла нас и торопится сюда. А идти я не смогу: если дети спокойно пройдут видимый для меня завал, то для меня ход через него - это новая боль, удушье, а то и смерть. Я слишком хорошо вижу обломки стен, пыльные змеи проводов, какие-то трубы - вперемешку.

- Тебе придётся, - сказал мальчишка. - Боль будет фантомной. Переживёшь.

Он сказал уверенно, но я перехватил взгляд Таис на него. Кажется, она сомневается, что я могу пережить это. Но другого выхода у нас нет. Если пойду свободным коридором - тем, откуда на нас плывёт плёнка, если она кинется на меня - в моих мозгах, в моём воображении… Распылит, сожрав. Может, и выдержу, но сердце…

Я поднял голову. Что - сердце? У меня молодое тело. И впрямь переживу. Правда, есть вариант - надо пройти тот, что полегче, - завал. И не жалеючи себя. А то мало ли как поведу себя, если плёнка бросится внезапно и распадётся на части, которые надо будет отстреливать со всех сторон. Не дай Бог - кого-то из детей раню. Так что - идём через завал. Надеюсь, с удушьем справлюсь как-нибудь.

Я подошёл к тупику.

Плотная неровная гора, слегка припорошённая пылью.

Оглянулся. Плёнка. Всё ближе.

- Ну что… Пошли?

- Подожди, - вкрадчиво сказала Таис. - Нагнись ко мне.

Несколько удивлённый, я присел перед ней. Девочка подняла фильтрующую сетку полумаски мне на глаза и тщательно закрепила её сверху, на самих очках. Теперь я видел только что-то неопределённо-серое. Вниз подглядывать не давали очки, плотно прилегающие к коже.

- Что-нибудь видишь?

- Нет. - Смутно я начал догадываться, что придумала Таис.

- Мартин, поставь вокруг него блок. Теперь будет легче.

Несмотря на нервозность, я постарался сосредоточиться и почувствовать тот блок, который, судя по молчанию и едва слышному сопению, уже ставил мне мальчишка. Неужели блок и закрытые глаза помогут мне избавиться от наваждения?

- Брис, ты помнишь, как научил играть детей с платформы в догонялки? В те, где водящий с завязанными глазами? Ты их называл жмурки. - Детские руки легли на мои бока. - Закрой глаза. Слушайся моих рук. Не сопротивляйся.

Детские руки потребовали движения влево. Я послушно повернулся раз, другой. Руки затеребили меня, чтобы повороты вокруг собственной оси нарастали. Вскоре закружилась голова, но руки продолжали вертеть моё тело, я слышал шёпот: "Быстрей, давай ещё раз!" Если б не странное положение, я бы смеялся. Да и сейчас еле сдерживал улыбку. Никогда не знаешь, что за соломка понадобится в определённой ситуации, но эту, с жмурками, кажется, я неплохо подстелил…

Смешно и невпопад, но я вдруг вспомнил детство. Мы жили в пятиэтажном доме-хрущёвке, и подъезд зимними вечерами был самым лучшим местом на свете. Мы, человек двенадцать детей от десяти до шестнадцати лет, собирались, бегали по квартирам: "А ты сегодня выйдешь?", созванивались с лучшими друзьями из соседнего подъезда, смогут ли они прийти. И, когда собирались всей тесной компанией и снимали обувь, оставаясь только в толстых шерстяных носках, начиналось главное - жмурки. Считались: "Шла машина тёмным лесом за каким-то интересом. Инте-инте-интерес! Выходи на букву эс!" Водящему торжественно завязывали на глазах какой-нибудь шарф или платок, раскручивали его и разбегались. Пробежать под рукой водящего - самый был кайф. Быстро скатиться по лестнице, перелезть с одной на другую по перилам и спуститься так же. Радостный шёпот, когда кого-то вот-вот поймают, а он вот удрал-таки. Хихиканье девчонок, которые словчили и пробежали мимо ищущей руки. Затаённое дыхание прижавшегося к стене, мимо которого, усиленно прислушиваясь, проходит водящий - и вот-вот заденет растопыренными пальцами… Причём широкой площадки первого этажа мы не любили. И нам, игрокам, и водящим нравилось играть именно на лестницах. Всегда казалось - возможностей больше: и спрятаться, и поймать… На платформе игра прижилась, но играли только в нашем спортзале. В коридоре неинтересно…

Руки Таис вцепились в бока моей куртки. Кажется, я, слегка впав в ностальгию, немного протащил её вместе со своим движением по инерции, прежде чем остановился, запыхавшись от старания удержаться на ногах и сдержать тошноту. То ли пространство качалось, то ли я…

Тёплая ладонь взяла меня за левую руку. Наверное, Таис. Она была без перчаток. Сухая ткань дотронулась до моей правой, в которой лазер, и стиснула меня за кисть. Мартин. Он точно в перчатках. Так. И что дальше?.. Подтолкнули - пошли потихоньку.

- Ты знаешь, куда мы идём? В какую сторону?

- Э… Нет.

- Хорошо. Через шагов двенадцать будет лестница вниз. Мы предупредим, когда начнутся ступени.

Лестницы я не помнил вообще. Откуда она здесь?

- Через двенадцать? Мне считать?

- Это наших двенадцать, - сказал Мартин, и я вдруг с огромным облегчением услышал в его голосе ворчливые нотки. А потом сообразил, что он давно уже говорит со мной так, как мальчишки с платформы. Кажется, проблема со мной пробила личный эмоциональный блок не только у Таис. - Но ты всё равно идёшь вместе с нами, тихонько. Значит, и твоих будет двенадцать. Сколько ты уже прошёл?

- А я не считал сначала, - признался я, с трудом ставя ноги даже на полу коридора. Полностью дезориентированный, я шагал настолько нерешительно, что пару раз успел споткнуться на ровном месте, то и дело вздрагивая от ощущения, что вот-вот наткнусь на что-то или будет ступень, которой не замечу. Да и качало здорово.

- Тогда зачем тебе считать их сейчас, - нарочито равнодушно заметил Мартин. Всё-таки мальчишка, ребёнок ещё. Думает, что его притворство незаметно. Пусть. Хоть с шагами, хоть без их подсчёта - мне всё равно не сообразить, в какую сторону иду. Значит - пройду в любую.

Лёгкая рука подтолкнула вправо. Осторожно обвела вокруг чего-то.

- Что здесь?

- Куча всего сломанного.

Прошёл ещё шагов десять - считал на этот раз. Последние шаги делал очень мелкими, опасаясь той самой лестницы, о которой меня предупредили. Вдруг дети забудут сказать мне о ней загодя? Хотя червячок сомнения оставался: первый этаж - какая лестница вниз?

- Всё. Дальше пойдёшь сам.

Я потянулся спустить сетку с очков. И очки тоже снял. Захотелось хоть немного почувствовать нормальное состояние глаз. Без защитной полумаски на них.

Огляделся. Впереди - никакой лестницы. Позади - никакой кучи, вокруг которой меня вели. Нарастающее недоумение быстро прошло, когда сообразил: дети специально меня запутывали, дезориентируя в пространстве.

Дети тоже сообразили, что я не обиделся, и пошли чуть впереди меня. Снова вели.

- В странные игры ты играл в детстве, - бесстрастно, не оборачиваясь, заметил Мартин.

- Ну, положим, не только в детстве, - усмехнулся я, поняв, что он видел мои воспоминания, и вдруг резко вспомнилось, как месяц назад, гоняя "мяч" по коридору в компании разношёрстных по возрасту футболистов, внезапно наткнулся на изумлённые взгляды взрослых призраков.

- Ты не сказал, что такое головастик, - напомнил Мартин, не оборачиваясь же.

- Знаешь, что такое лягушка?

- Видел, в анимации.

- Хорошо. Значит, знаешь, что живёт она в водоёмах. Весной, чтобы принести потомство, лягушка мечет икру - маленькие прозрачные шарики, из которых потом появляются головастики. Их тело похоже на круглую ягодку с хвостиком. Смотришь на маленькие чёрные глаза - и, кажется, что головастик состоит из одной только головы. Потом их так и называют.

- Откуда ты про них знаешь?

- Когда я был в твоём возрасте, мы жили в доме, за которым текла речка. Весной она разливалась, и мы, мальчишки и девчонки, бегали ловить головастиков в банки, строили для них запруды, а потом выпускали.

- А где ты раньше жил?

Немного помедлив, я честно ответил:

- На Земле.

- Не может быть! - жёстко сказала Таис. - Ты не мог жить на Земле. Ты обманываешь.

- Этот Брис не обманывает, - спокойно встал на мою защиту Мартин. - Он действительно всю жизнь жил на Земле.

Девочка оглянулась на меня - "этот Брис"? Мало того что лицо бесстрастное, так ещё и за очки прячется. Какие эмоции могли быть в этом маленьком человеке, если я сам, например, испытывал сейчас сильнейшее смущение и… Мысли вразброд, в общем: объяснять - не объяснять, кто я на самом деле?

Впрочем, эмоции лучше оставить на потом. Задумавшись, я нехило споткнулся, налетев на кусок арматуры - точнее, на торчащий из него металлический прут. В темноте (мы всё ещё шли по неплохо сохранившемуся коридору), подсвечивая себе лишь слабым лучом лазера (дети подкорректировали мощность луча), неудивительно напороться на что-нибудь. Ботинки Бриса оказались хороши: их не продырявило, но тычок был весьма ощутим. И я пожалел, что не надел - или хотя бы не взял с собой - в поход по развалинам рабочие ботинки. Те хоть грубые и "громогласные", зато их не так жаль, как удобную обувку Бриса.

- Мартин, как долго ещё? Может, бегом?

Спина мальчишки даже не дрогнула от вопроса. Таис, шедшая рядом с ним, коснулась его руки.

- Он не слышит тебя. Он слушает… пространство.

- Ты тоже его слушаешь?

- Да.

Короткий ответ не успокоил меня. Почему-то раньше Мартин успевал и пространство слушать, и прислушиваться ко мне. А мне сейчас очень хотелось бы, чтобы кто-нибудь из них внимательно меня слушал. То, что я видел, мне казалось слишком уж однозначным и ничем иным быть не могло. Мы всё ещё шли по коридору со своими "светлячками" на конце стволов. Тьма сгущалась - только так я мог назвать то, что происходило вокруг. И эта тьма мне казалась предвещающей нечто страшное. Сморгнув углубленное зрение и попытавшись осмотреться обычным, обнаружил, что всё по-прежнему: мы идём, выбирая места поудобнее, почти чёрным ходом. Перешёл на зрение поглубже. Еле разглядел "светляк" на лазере.

- Мартин…

- Не мешай ему.

- Таис, почему мне кажется, что вокруг нас что-то есть? - шёпотом спросил я.

Девочка резко остановилась.

- Я ничего не слышу.

- Я - тоже. Но я вижу, что становится темней. Темнота какая-то странная, будто…

"Светляк" пропал. Кромешная тьма. Стены, едва видные при свете лазеров, пропали, растворились - и что-то сверху и со всех сторон зашевелилось, огромное, множественное. Я ещё чувствовал присутствие детей, но они ускользали от меня, точно уходили потихоньку, ничего не сказав.

В последнюю секунду я уловил впереди тусклое свечение и на остатках ощущения присутствия рванул вперёд. Взвизгнувшую от неожиданности Таис я подхватил первой. Два стремительных шага, наткнувшись на что-то и чуть не свалившись, - в охапку к ней приподнял охнувшего Мартина. И прыгнул в это тусклое свечение. По спине ударило - не очень сильно, но достаточно, чтобы сбить с ног. Второй ногой успел удержать равновесие - на мгновение, после чего по этой ноге врезали, но уже в новом прыжке к свечению, а там мне уже было всё равно: я упал плашмя, запихивая под себя детей. Грохот, треск, затем долгий скрип - словно после взрыва - рушащихся невидимых перекрытий и стен, визг скрежещущих друг по другу падающих и ломающихся предметов…

Неплохо мы тут всё повзрывали, если здание полигона продолжает рушиться и по сейчас… Господи, как хорошо, что мы так и не сняли масок. Здесь, наверное, сейчас тучи пыли… Что-то жёсткое ударило в пол рядом с левой рукой, явно пронзило его: содрогнулось всё, на чём мы лежали. Секунды две спустя по мне заплясали камешки. Я только раскорячился черепахой, защищая головы ребят. Не знаю, что чувствовали они, но я чуял, как над нами медленно раскачивается нечто тяжёлое.

Последний штрих: невидимая в темноте (а если б и видел - смысл в зрении: распластался носом в пол) металлическая штука тяжко грохнула мне на спину, от пояса через правое плечо. Больше изображать черепаху я не мог. Локти, на которых я до сих пор еле держался, недвусмысленно дрогнули. Ещё немного - и я под навалившейся на меня тяжестью просто придавлю детей. Где-то боковым чутьём я уловил изменения вокруг себя - изменения успокоенного пространства, поднапрягся и выдохнул:

- Вылезайте! Быстро!

Извиваясь ящеркой, первой выползла из-под меня Таис, а потом, всё ещё на коленях, сразу развернулась - и, ухватив за подмышки Мартина, принялась тащить его. Оставалось совсем немного, когда локти не выдержали. Я рухнул - подбородком прямо в ботинки мальчишки. Подошвы дёрнулись от меня. Ошеломлённый Мартин сел передо мной, поддерживаемый руками девочки. И уставился на меня испуганными, как у Таис, глазами.

- Вы же призраки, - прохрипел я. - Сделайте же что-нибудь!

Не знаю, что уж именно я от них хотел, но перед глазами поплыли кадры из старого фантастического фильма, где тренированные бойцы играючи справлялись с самыми разными проблемами, манипулируя энергией.

Не поднимаясь, дети обследовали то, что привалило меня к полу, и Таис с облегчением сказала:

- Это мы сейчас уберём. Потерпи.

- А куда мне деваться? - проворчал я.

Сутулясь в низком пространстве (так я выяснил, что нас завалило, милосердно оставив тесную нору, где можно двигаться, - вот оно тусклое свечение, глаз шторма), дети довольно быстро нашли несколько железных прутьев, чтобы использовать их в качестве рычага. Оба навалились на них так, что ноги Мартина взлетели вверх. Что-то заскрежетало, и я по-пластунски (здорово мешало оружие, но я упорно тащил его с собой) вылез из ловушки. Сел отдышаться, дети сели передо мной. Некоторое время мы просто сидели, глядя друг на друга в свете оживившихся "светляков" и тяжело дыша, а потом мальчик со вздохом сказал:

- А про звёздные войны ты ещё не рассказывал.

Таис встревоженно заглянула ему в лицо, а я затрясся от беззвучного смеха. Господи, бедные дети!.. Кому чего, а им недослушанных в детстве сказок не хватает!

- Так, ребята, в большой ли мы попали завал?

- Легче пробиться в эту сторону, - сказал Мартин. - Там коридор.

- А полигон?

- В этой стороне. Но мы не сможем туда пробиться. Быстро. Придётся долго всё убирать. И всё равно ничего не получится.

- Почему?

- С другой стороны к полигону идёт плёнка. Она сейчас очень близко. Мы ещё будем пробиваться, а она уже будет около слизняков.

- Значит…

Значит, всё зря. Я заблокировался снова, чтобы Мартин меня не "подслушал".

Значит, всё зря… И Карл вот-вот умрёт. И все надежды, что можно хоть что-то изменить в этом мире, напрасны. Да уж, какой из меня прогрессор… Но Карл умрёт… Я не знаю, согласился бы он на те условия, которые бы я перед ним поставил, согласился бы он выполнить ту задачу, которую я придумал для него и предложил бы ему… Но в любом случае… Человек умирает, а здесь, всего в нескольких метрах от нас, - его спасение…

Брис… Чем он может мне помочь? Мелькнула какая-то мысль… Думай, голова, думай… Брис. Берсерк. Мартин сказал, что берсерк - это тёмное пятно. Он ментально видит тёмное пятно, которое рвётся, когда я выпускаю берсерка на свободу, отдаваясь разрушительной патологии Бриса… "Воображение - строительный материал!" - снова вспомнил я. В воображении я видел этого берсерка, затаившегося в моей голове в виде разбушевавшегося пирата или викинга. То есть я видел его отчётливо, как видел Мартин пятно. Кажется, задачка начинает решаться.