Заклинатель

11.

Плюхнувшись на мягкую кожаную подушку сиденья и захлопнув дверцу, я с опаской оглядел кабину. Всё казалось знакомым, и я успокоился.

Михал специально дождался, когда я заведу мотор, и только после этого тронул свой грузовик с места. Я видел в его зеркальце, как он постоянно оглядывается на меня. Ехать за ним было удобно, потому что думать о дороге почти необязательно. Кажется, Брис и правда умел водить машину: грузовик я вёл тютелька в тютельку по следам впереди идущей машины.

С этой мысли я перескочил на более конкретную: могу ли я воспользоваться теми навыками и умениями, которыми владел Брис? Ну ладно - грузовик. Может, у меня самого к вождению скрытый талант - точнее, нереализованный, поскольку я ещё ни разу и не думал сесть за руль? Или это влияние Бриса? Его умения?

Вчера ночью в меню триди-визора, собранном, как я понимаю, самим Брисом, промелькнуло знакомое слово - "кёкусинкай". Эта борьба мне знакома не потому, что я ею занимался. Я человек мирный. Был. Нет, просто в моём последнем выпускном классе два парня ходили в секцию кёкусинкая, и мы всем классом выбирались на их соревнования среди юниоров подбадривать и переживать за них. Хорошо выбирались, вздохнул я ностальгически: скандируя имена наших, орали так, что нас однажды чуть не попросили из зала… Как же по-настоящему называлась борьба? Кёкусинкай-карате? Да, кажется, так… Нет, ребята говорили - кёкусинкай кумите.

Похоже, проверка, оставил ли мне Брис в наследство свои навыки, будет очень лёгкой. Надо найти в современной всемирной паутине хотя бы один ролик с кёкусинкаем и попробовать повторить движения. Если они окажутся привычными для меня - значит, начну тренировки: за время моего появления в его теле организм потерял много крови и без привычных тренировок ослабел. Пища здесь, конечно, хоть разнообразием не отличается, но явно высококалорийная. Кажется, я уже прихожу в норму - Бриса. Насколько я видел себя в зеркале, парень отличался сухощавостью, и много ему не надо. Чёрт… Мне - не надо.

По ветровому стеклу сыпануло пылью и мелким камнем. Ветер сегодня посильнее вчерашнего. В автобусе по дороге на работу слышал, как обсуждали новость: должны прилететь учёные-мелиораторы. На Сцилле много подземных озёр. Хотят их заставить подняться. Даже любопытно, получится ли у них? Влажности побольше - хоть дышать можно будет. А там, если деревья поднимутся, может, и ветра поубавится.

К вопросам, множащимся с огромной скоростью, прибавился ещё один. Тот, которого мне пока не хотелось даже касаться. Дети-призраки. Оказывается, я ещё не пришёл в себя после вчерашнего. Едва вспоминал - тут же вставала перед глазами сцена убийства Винсента. Ради чего? Чтобы узнать его возможности и на их основе определять дозы стимуляторов для остальных. Наркотиков, если уж называть вещи своими именами.

Вчера я не мог спрашивать маленьких призраков о том, что мне нужно знать. На фоне смерти Винсента вопросы казались пустыми и ненужными. Сегодня до многого начал доходить сам. Дети умеют вырабатывать энергию, но сами не додумались объединиться, чтобы помочь Винсенту. Почему не додумались? Потому что их обучали только индивидуальным принципам работы с энергией. Значит, надо учить их командным… Смешно. И грустно. Я думаю так, как будто вот-вот усажу их за парты… Господи, как мальчишку жаль…

На меня снова накатило то, из-за вчера плакал. Снова захотелось выбежать в коридор и кричать переселенцам: "Они убили Винсента! Они убили одного из детей! Очередь за остальными! Что делать?! Неужели мы не можем им помочь?!"

Хорошо ещё, показались строения шахты, и я пришёл в себя, вынужденный внимательно следить за дорогой.

Грузовик Михала пропал за воротами шахты. Я притормозил и аккуратно въехал во двор. Поворот направо. Въезд в грузовую, которая похожа на крытую стоянку для автомобилей. Здесь несколько метров по тоннелю, поворот - затем подать машину назад, чтобы уже раскрытым фургоном уткнуться в платформу так, чтобы она нависала над основанием фургона. На эту платформу, как на поднос, водители каров укладывают ящики с породой, после чего диспетчер вводит платформу прямо в фургон, поднимает её край. Ящики остаются в фургоне, а платформа уезжает на место. Всё. Теперь дело за мной. По знакомому пути я возвращаюсь к выходу из шахты - и на завод по переработке, где меня встречает следующий диспетчер.

Платформ всего три. Людей мало. Водители, здесь, в помещении, работающие без капюшонов с защитой от ветра, сначала нагружают одну машину, затем переходят к следующей. Михал предупредил, что мы с ним ездим пока вместе, поэтому нагружают сразу два грузовика. Но это ещё дольше, чем обычно.

- Хочешь посмотреть? - заметив мой интерес к внутренним корпусам, спросил Михал. - Иди, прогуляйся недалеко. Загрузка будет долгой. Позову, если что.

Откинув капюшон и облегчённо вздохнув (дышать-то здесь гораздо легче: ветер дыхания не сбивает), я пока неуверенно прошёл сбоку платформы. На меня внимания не обращали. Никто, кроме Михала. Заметив, что я поймал его взгляд, он кивнул. Поэтому я уже спокойней двинулся дальше, присматриваясь к месту, откуда выезжали кары. Рассказывая вчера про шахту, Лоренс сказал, что породу собирают в кучи, но не упомянул, что эти кучи находятся в самом низу шахты. Видимо, полагал, что и так понятно. Я для себя уяснил, что кучи сначала поднимают наверх (ещё одна платформа вроде грузового лифта), а уж потом водители автокаров складируют породу в ящики. Почти конвейер.

Понаблюдав за паковкой ящиков, я обошёл лифтовую грузовую платформу и, дождавшись, когда она опустеет и снова уйдёт вниз, заглянул в открывшуюся пропасть. Пока не такая уж и глубокая. Но дух всё равно захватывает. Особенно когда стоишь на краю укреплённой - бетоном, что ли? - площадки и всматриваешься в фигурки людей, суетливо двигающихся внизу. Держась за шершавый угол сваи, я думал, что в последнее время жизнь моя похожа на эту пропасть: чем дольше вглядываешься в неё, тем глубже и непроглядней она кажется.

Меня будто толкнули в спину. Взглядом. Михал пошёл за мной? Нет… То ли потому что с сегодняшнего дня вспомнил старые навыки, то ли вообще чувствительный здесь, на Сцилле, но этот взгляд я, не оборачиваясь, прочувствовал как ненавидящий. Притаившись, я приготовился резко повернуться, чтобы поймать врасплох человека за спиной. Очень близко подошедшего. Мне показалось, я даже слышу его тяжёлое дыхание - дыхание обозлённого человека, решившегося - нет, даже настроенного на убийство.

За спиной, я помнил, часть стены, в человеческий рост, отделяющая дорожку одного грузовика от другого. То есть я в небольшом тупике, скрытый от посторонних глаз. Как и тот человек - за спиной. Случись что…

Учащённое дыхание буквально в затылок. Раз, два, три… Ухватившись за поручень вокруг шахты, я прыгнул в сторону, разворачиваясь во время движения.

Черноволосый, прилизанный. Растерялся от моего неожиданного прыжка так, что забыл спрятать руку с каким-то предметом, тут, в полутьме плохо различимым. Прилизанный переливается красно-фиолетовыми волнами с вкраплениями коричневых всплесков, которые жадно тянутся ко мне. Ненависть. Желание убить. Искреннее желание. За что он меня хочет убить?.. За дружков отомстить?

Но пришёл он в себя мгновенно. Руку с предметом к бедру, сморщившись от сдерживаемой ярости, - и медленно пошёл на меня.

Мне идти некуда. В углу, конечно, обороняться легче. Но это при условии, что знаешь, как защищаться. А я… знаю? Брис знает?

Прилизанный приближается насторожённо. С каждым шагом - выражение лица всё решительней. Он знает, что я всё понял, но не собирается отступать. Кажется, его даже не волнует, что люди рядом. Сейчас он так близко, что даже в сумраке верхней части шахты я разглядел его бейдж с именем "Жан Красовски".

Спиной я ткнулся в угол, отчего меня слегка развернуло - боком к прилизанному.

Теперь я видел, что именно Красовски прижимает к бедру, - отвёртку. Спокойно подумалось: "Удобно. Острием куда угодно - а потом столкнуть в шахту". Словно откликнувшись на эту мысль, мои руки, только что шарившие - в поисках выхода - по стене и поручням вокруг шахты, образующим угол, поднялись на уровень солнечного сплетения, сжавшись в кулаки. И опять-таки спокойно подумалось: "Драться в этом комбинезоне всё равно не смогу. Ноги не поднять".

Ещё шаг прилизанного. Теперь его рука с отвёрткой плавно и быстро двигалась перед грудью, будто заранее предупреждала, что она оружие не только нападения, но и защиты. Сам же он не сводил с меня ненавидящего взгляда. И шёл на меня тоже боком. Кажется, моя предупреждающая стойка его не напугала. Значит ли его упорство, что он хороший боец, привыкший драться не в спортивных соревнованиях, но в уличных стычках? Если это так, то моё дело - швах.

Заныл синяк на пояснице - так плотно, оказывается, я прижался к поручням. Мелькнула мысль: смешно - если бы он шёл на кого-то другого, я бы сразу ринулся в драку - защитить, но он шёл на меня… А мне почему-то было, откровенно говоря, на…

Воздух за Красовски внезапно расплавился, будто на него надвинулось кривое стекло. Расплавилось-поплыло и его правое плечо, а сам он вдруг пронзительно вскрикнул от боли, а через секунды заверещал.

Вольф, материализовавшийся за его спиной, недовольно спросил:

- Чего ещё не поделили?

Из разжавшихся от боли пальцев Красовски выпала отвёртка, с суховатым металлическим пристуком попрыгала в сторону. Утихая в движении, покатилась и замерла в нескольких сантиметрах от края шахты.

- Рабочий инструмент не поделили, - констатировал призрак, и его лапища в бронированной перчатке стукнула по плечу, за которое только что держала пойманного.

Прилизанный свалился без звука.

- Скажи спасибо, что рабочих не хватает, - монотонно обратился Вольф к постанывающему Красовски. - И - первое и последнее предупреждение: если ещё в чём будешь замечен, я тебе лично проведу операцию по невральной ресоциализации. И будь уверен: проведу так, что жив останешься, но вот за мозги не ручаюсь. Меня понял?

Красовски дико взглянул на него с пола и поспешно замотал головой, кивая. Но призраку жеста показалось мало. Он лениво двинул лежащего в бок ножищей в ботинке, который больше подходил, по моим представлениям, для прогулки по Марсу, чем для разгуливания по Сцилле, даже с её сильными ветрами.

- Вслух.

- Понял! Я понял вас! - провизжал Красовски.

- Подними отвёртку, - велел мне Вольф. - Нечего разбрасываться нужными вещами. Иди за мной. И чего ты всё время попадаешь?..

Он не договорил, но я понял. Но мысли уже были о другом: а может ли призрак понять по ауре человека, что в теле одного другой? Праздный вопрос. Не спросишь же на самом деле Вольфа напрямую.

Обойдя стонущего Красовски, я поспешил за призраком.

У моего грузовика топтался встревоженный Михал. При виде нас он было облегчённо расслабился, но вновь насторожился, взглянув на моё непроницаемое лицо. Чуть дальше с одним из водителей автокара разговаривал Шериф. Оглянулся и поспешил к нам, озабоченно отдавая какие-то распоряжения в трубку, прижатую к уху, - аналог триди-визора?

- Что случилось?

- Разбирайтесь сами, - бесстрастно сказал призрак и, прихватив какой-то небольшой контейнер, формой похожий на чемодан, удалился.

Михал и Арни уставились на что-то за мной. Я обернулся. С трудом шагая, из тупика выходил Красовски. Не глядя на нас, он повернул в сторону, сел на пустой кар и уехал. Мужчины разом оглянулись на меня.

- Так что произошло? - спросил Арни.

- Не знаю. Я смотрел на шахту, а он вдруг подошёл и вынул отвёртку. - Что я и передал Шерифу. - А потом появился призрак и разрулил ситуацию.

- Точно - не знаешь? - странно переспросил Шериф. - Тогда на всякий случай запоминай: ты убил брата Красовски. Будь осторожен с ним.

- Брата?..

- Ну да. Помнишь одного из тех двоих, в душевой? Небольшого роста, небритый, лицо ещё такое круглое, одутловатое.

Небритая обезьяна!.. Ясно… Я вздохнул.

- Я буду осторожен.

Михал вдруг ухватил за рукав двинувшегося было в сторону каров Арни.

- Подожди, мне с ним работать. Я хочу знать, за что он убил тех двоих. Что сказали призраки? Они сказали, за что он их? Они сказали тебе?..

Шериф перевёл глаза на меня - я невольно набычился. Усмехнувшись, он сказал:

- Михал, прозвучит странно, но Брис защищал наших детей. Так сказали призраки. В частности - Вэл. Удовлетворён? Продолжайте работать, вы задерживаете погрузку.

Он развернулся и зашагал от нас. Я поспешно, боясь расспросов, залез в кабину своего грузовика. Призраки, конечно, не стали говорить, что не смогли выслушать меня телепатически, отчего и заставили говорить. Единственное - я уверен, что они проследили, правду ли я сказал. По цветам ауры определить нетрудно, когда человек лжёт, а когда говорит правду. Хотя я не думал, что они скажут о результате Шерифу.

Постояв немного на месте, Михал, ни слова не говоря, быстро подошёл к своему грузовику. Он привычно тронулся первым, я - последовал за ним.

До конца рабочей смены ничего больше не случилось.

Во время последней разгрузки на перерабатывающем заводе я отошёл от машины и очутился у заводского забора. Присел на цоколь сплошной стены. Оказывается, Михал тоже еле-еле терпел общение со мной. Странности человеческой психологии. Все запомнили меня как убийцу двоих из душевой, но почему-то никто не вспомнил, как я вышел к призракам, спасая девушку-заложницу…

За мощной стеной ветра даже на открытом воздухе почти не чувствовалось. Я стащил с рук жёсткие перчатки, положил рядом. До конца разгрузки время есть. Автобуса ещё дожидаться и дожидаться.

Положил ладони на колени, полурасслабленными пальцами кверху. До появления на Сцилле я никогда не видел ауры. И не чувствовал личного пространства человека, как почувствовал его, когда, таясь, ко мне начал подкрадываться Красовски. Интересно, как будет выглядеть обычный набор энергии?

Сосредоточившись на коже ладоней, я мысленно прикоснулся к ней, прочувствовав каждую складку, каждый её миллиметр. Привычный следующий этап - ощущение пульса. Очень быстро. Одновременно с ощущением пульса по коже словно забегали волны. Теперь поднять ладони пальцами друг к другу и слегка покачать, будто лепишь невидимый снежный комок.

В пространстве между ладонями уже через секунду возникло впечатление тяжести. Ого… Это Брис такой сильный? Я ведь ещё не начал заниматься чисто физически. Откуда у него столько энергии?

Я уже перестал сдвигать-раздвигать ладони, а ощущение тяжести между ними росло. Всё, хватит. Чтобы добро не пропадало, как наставлял один из наших преподавателей, я "втёр" полученный энергетический шар в солнечное сплетение. Как обычно - по часовой стрелке.

И задумался. Примитив. Как бы научиться тому, что делал вчера Винсент, - переводить энергию на оружие? По сути - ментальная телепортация.

Мда… С другой стороны, если я, будучи не в самой лучшей физической форме, могу состряпать такой шар в считанные секунды, что будет дня через два-три, после постоянных тренировок?

Есть отрицательная сторона. Призраки сразу увидят, что я тренируюсь. Я ведь буду полыхать такой мощнейшим энергополем, что не увидеть его нельзя. Попробовать блокировать его? Мысленно? Надо найти где-нибудь зеркало и заниматься перед ним.

- Брис, где ты? Автобусы скоро будут!

Оклик Михала оборвал мысль - попытку разобраться хотя бы логически в вопросе, откуда на Сцилле ксеноморфы. Ну и каша в голове…

Пришлось встать и пойти к воротам, чтобы отогнать грузовик под навес, где уже стояла машина Михала. Сам он сидел в кабине с раскрытой дверцей и внимательно следил за моими манипуляциями.

- У тебя неплохо получается.

- Хороший учитель - Арни, - ответил я, присев на подножку своего грузовика и нащупывая завязки капюшона.

Но, кажется, Михал настроен поговорить. Он как-то беспокойно всматривался в меня, то и дело дёргая уголком губ.

- Брис, мы тут все к тебе относимся… не очень. Но ведь ты киллер, пусть и потерявший память. Так что наше отношение к тебе понятно, да?

- Что ты хочешь сказать? Все боятся - я могу убить кого-то? - устав от неудобной, вызывающей тошноту ситуации, я решил прояснить момент, благо Михал сам начал разговор. - Да, киллер. Но ведь чтобы киллер убил человека, ему надо получить на него заказ. Пока мне никого из переселенцев не заказывали. - Я криво усмехнулся.

- Но киллер…

- Господи, Михал! - буркнул я. - Вы что же, думаете, киллер - это человек, который стреляет сдуру во всех, кто ему не понравится? Да и не помню я этого киллерства своего.

- Алекс - мой младший, и он рассказывал про тебя.

Оглушённый, я уставился на Михала. Вот что его мучило все эти часы работы со мной. Он наблюдал за мной как за человеком, с которым общается его сын. Наблюдал и пытался вычислить, что я за человек, если дети охотно бегают ко мне. К уроду со страшными рваными царапинами на лице, к профессиональному убийце. Пытался вычислить, как такой человек, как я, киллер, мог рассказывать детям обычные сказки, а не учить плохому. Например, ремеслу убийцы.

- И ты боялся, как бы твой сын…

- Наверное, уже не буду, - признался Михал и спустился на землю, тоже сел напротив меня, на ступень своей машины. - Хотя мне трудно понять…

Мы сидели молча до появления автобусов.

Не знаю, о чём думал Михал, но своим страхом за сына, как это смешно ни звучит, он напомнил, что мне вечером ещё рассказывать детям сказку и надо бы придумать, какую именно. А ещё я вспомнил, что эту сказку будут слушать и другие дети. И почему-то вдруг пошла странная аналогия: в Великую отечественную, когда Твардовский только-только начал творить своего "Василия Тёркина", бойцы с фронта писали ему, чтобы он печатал поэму небольшими главами-историями. Мол, жаль и обидно идти в бой, не зная, чем закончилась очередная эпопея Тёркина. Вдруг убьют?.. Нет, с таким настроением в бой идти - победы не видать. И Твардовский откликнулся на просьбу, сделал главы максимально компактными и законченными.

И я стал думать, какие же сказки вспомнить, чтобы их хватало на один вечер.