Глава 8 На свой страх и риск

Впору было придти в отчаяние. В сумерках Адель попыталась поискать ход вокруг завала из каменных обломков, на которые рассыпалась плита, но ничего не обнаружила. Она была убеждена, что ничего не обнаружит и утром, но всё-таки, едва рассвело, стряхнула с себя остатки беспокойного сна, вскочила на ноги и принялась тщательно обыскивать территорию возле камня. Груда камней оказалась гораздо более внушительной, чем ей представлялось вечером, и камни эти были неподъёмными, так что нечего было и мечтать растащить этот заслон.

Больше всего Адель злилась сама на себя. Почему она тянула, отскакивала от камня, едва плита начинала крениться в её сторону? Чтобы она упала, понадобилось вмешательство четвероногих птиц, раскачавших её. Если бы не излишняя осторожность, она давно бы нашла ход в подземные пещеры и уже прошла бы значительный путь. А что ей делать теперь?

Девушка с трудом заставила себя отвлечься от самобичевания, которое оказалось очень захватывающим занятием. "Сделанного не вернёшь", — подумала она и вспомнила Пахома Капитоныча. Он бы не допустил такого нытья. Можно было не прекращать себя ругать, даже поколотить себя, но что уже совершилось, того не изменишь. Солдат сейчас прогнал бы все мысли о том, что они могли бы сделать, но не сделали, и сосредоточился бы только на настоящем. А настоящее таково, что ход в подземные пещеры для неё недоступен и придётся думать о новом пути.

Если колдун Жан указал ей дорогу под холмами, значит, идти поверху было нельзя: там или не было прохода, или было слишком опасно. Но что ей оставалось делать? Она забралась очень далеко в холмы. Вряд ли путь вокруг них окажется более безопасным, чем по ним. Если ей встретится непреодолимая стена, то она свернёт вбок и обойдёт её. В худшем случае, ей придётся повернуть назад и обойти холмы по лесу с чудовищами. Где-то здесь могли жить четверолапые птицы, но вполне вероятно, что их гнездовья или логова располагались далеко отсюда. Поразмыслив, Адель решила действовать на свой страх и риск и пойти через холмы.

Подкрепившись хлебом с водой, девушка обошла камень, готовая в любую минуту вернуться, если за ним окажется какое-нибудь чудовище, но перед ней предстал склон холма, заваленный камнями, переходящий затем в крутой подъём на следующий холм, значительно выше первого. Пока проход был возможен, Адель стала осторожно продвигаться вперёд.

Идти в постоянной настороженности очень тяжело. Сначала ощупываешь глазами каждый камень, каждую выемку, с ужасом ожидая, что вот-вот обнаружится какое-нибудь чудище, но потом внимание притупляется, тело начинает чувствовать усталость и в это время не сразу заметишь даже явную опасность.

Девушка часа три поднималась по склону, и ноги уже с большим напряжением нащупывали выемку поудобнее, а руки временами цеплялись за выступы камней, чтобы легче было лезть вверх в особо крутых местах. Здесь было бы самое раздолье Франку, ведь он очень любил карабкаться по горным склонам. Воображаемый чужой пример подбадривал Адель, и, вспоминая ловкость мальчика, она сама двигалась проворнее. Очень мешала длинная юбка, и нескоро она приноровилась вовремя поддёргивать её, чтобы она не путалась в ногах.

Внезапно она с ужасом подумала, что слишком увлеклась скалолазанием и перестала думать об окружающих опасностях. Куда ей деться, если сейчас появится голодный хищник? Она сможет спрятаться за каменные глыбы, нависающие над склоном, но, пока она огибает их, она вся на виду и любой желающий пообедать может на неё напасть.

Эти мысли были неприятны, но опасность нападения была реальной, а не выдуманной, поэтому Адель стала прятаться под каждую глыбу и, лишь осмотревшись, продолжать путь до следующей глыбы. Так она лезла ещё какое-то время, пока не почувствовала, что руки и ноги её уже не слушаются. Почему-то ей представлялось, что холм гораздо ниже, а он оказался почти горой. Было очевидно, что она скоро не сможет продвигаться вперёд. Адель присмотрелась и обнаружила довольно удобное углубление под нависшим камнем, где можно отдохнуть, и она через силу туда добралась и сразу же легла, давая телу покой. Она так устала, что фантазия отказывалась ей служить, а ведь в другое время она бы очень живо представила себе, как многотонный камень отрывается от своего ненадёжного основания, падает прямо на неё и, лишив её жизни, катится вниз по склону. Иногда хорошо, когда воображение спит. Девушка и сама задремала, потому что ночью спала плохо и всё время просыпалась от беспокойства.

Адель пробудилась, когда солнце уже стало клониться к западу. Сначала она огорчилась и упрекнула себя за лень и изнеженность, но потом поняла, что этот отдых был ей необходим. Без него она не смогла бы продолжать трудный подъём. А теперь она перекусит и будет карабкаться дальше. Она и сейчас видела, что ей предстоит самая трудная часть. Вершина холма представляла собой нагромождение каменных глыб самых причудливых форм, и ей придётся поискать проход между ними.

Девушка вновь полезла вверх, стараясь не думать, что сорвись она сейчас вниз и не уцепись вовремя за какой-нибудь выступ, то неминуемо разобьется. Она продвигалась вперёд очень медленно, не забывая и об опасности, грозящей ей при встрече с местными обитателями, но путь был настолько тяжёл, что иногда она понимала, что слишком бросается в глаза, не защищённая выступами, однако не могла найти другой дороги.

До верха оставалось совсем немного, а солнце близилось к закату. Адель уже представляла, что скоро окажется на вершине, найдёт там убежище и заночует, когда увидела, что из какой-то выемки вылезло гибкое, как ящерица, но очень большое существо. Девушка не успела его как следует рассмотреть, ей отчётливо запомнилась лишь широкая зубастая пасть. Она торопливо забилась в щель под камнем, но существо уже заметило её и направилось к ней. Адель почувствовала, что сейчас произойдёт что-то ужасное. Ей явно не сладить с чудовищем, а возможности позвать на помощь колдуна Жана у неё уже нет. Она схватила крупный камень, чтобы попытаться защититься, как ни смешна была такая попытка.

Чудовище не торопилось, потому что жертва не пыталась убегать. Вот оно всё ближе, ближе, пасть его раскрывается и закрывается, словно оно уже предвкушает, как будет перемалывать острыми зубами мясо и кости, но вдруг оно прекратило движение, замерло на месте и метнулось в сторону, но не успело. Цепкие лапы ухватили чудовище за конечности, за хвост, за выросты на спине, сильные крылья помогали нападавшим, и вот гигантская ящерица, уже почти уползшая в углубление между камнями, вытащена наружу. Она перекувыркнулась через спину, пытаясь вырваться, пасть яростно вскидывалась к врагам, но хищных птиц было пять, а к ним на помощь летели ещё три, и ещё, и ещё, так что силы были неравными. Зазевавшееся чудовище скрылось под грудой копошащихся охотников и было буквально растерзано на куски, причём всё произошло так стремительно, что Адель осознала случившееся лишь после того, как птицы исчезли, а на месте чудовища осталось только тёмное пятно.

Девушка не скоро пришла в себя, а когда способность мыслить вернулась к ней, она поняла, что избавилась от прямой смерти, но находится в очень большой опасности. Четверолапые птицы, не показывавшиеся весь день, теперь появились, причём их число всё множилось. Они вылетели из-за вершины, кружились над холмами, поднимались ввысь, улетали, возвращались, так что Адель боялась шевельнуться, чтобы не выдать своего присутствия. Ей казалось, что она хорошо видна в своей щели под камнем, но птицы её не замечали. Наверное, девушку спасала полная неподвижность, и она лежала, не смея повернуться. У неё затекло всё тело, но птицы продолжали мельтешить вокруг. Несколько раз часть их стремительно бросалась к какой-то цели, причём иногда они возвращались, таща в лапах куски мяса, и скрывались за глыбами наверху. Адель заподозрила, что у этих существ где-то здесь гнездовье. Возможно, они ютятся все вместе, образуя что-то вроде птичьего базара, а может, их гнёзда раскиданы по склонам на расстоянии друг от друга. Одно было ясно: дальше путь закрыт, придётся возвращаться и обходить холмы по лесу. Так изнемогающая девушка думала всю ночь, пока птицы не давали ей свободно вздохнуть.

Когда на востоке заалела заря, её мучители улетели, и больше ни одна птица не появлялась в небе. Должно быть, эти твари вели ночной образ жизни, и это обстоятельство навело Адель на совсем другие мысли. Зачем ей было спешить с возвращением, а потом идти неведомо куда по лесу с не менее опасными чудовищами, чем водятся здесь? Каким образом она узнает, что уже обошла холмы? Может, она так и будет ходить вокруг них или, наоборот, пройдёт слишком короткий путь и, не обойдя и четверти окружности, углубится в лес, заблудится там и будет бродить, пока не будет растерзана? Нет, лучше она доберётся до вершины и осторожно, прячась за камнями, осмотрится. Вдруг ей повезёт, и она сумеет по каким-нибудь выемкам пробраться через холмы? Только бы не встретиться с гигантской ящерицей, ведь совсем недавно только чудо спасло её от смерти.

Сейчас она особенно остро чувствовала своё одиночество. Правильно ли она поступает? Нет ли ещё какой-нибудь возможности пройти через холмы? Как же легко ей было странствовать, когда другие принимали за неё решение, а она лишь выполняла указания. Услышать бы ей от кого-нибудь совет или слово поддержки. Вот бы сюда Пахома Капитоныча. Как спокойно и даже весело он говорил о тяготах их пути. А у него тоже не было готового плана действий. Наверное, в душе он тоже колебался и терзался сомнениями, принимая решение за всех. Он вёл за собой доверившихся ему людей, поэтому и ответственность лежала на нём очень большая. Ей легче, потому что она отвечает сама за себя. Если она ошибётся, то погибнет сама, но никто другой по её вине не пострадает. Но как бы ей хотелось, чтобы кто-нибудь мужественный, сильный и решительный взял на себя труд руководить ею. О, она бы не жалела сил, чтобы выполнить его указания, лишь бы они были, эти самые указания.

Адель с трудом подавила бесполезные сожаления, которые появлялись, едва она переставала следить за своими мыслями. Она была одна, и с этим фактом приходилось мириться. Но и одна она не пропадёт. Сколько было прочитано книг о смелых людях, преодолевавших множество препятствий, переживавших удивительные приключения! Это были не вымышленные люди, не какие-то сверхчеловеки. Неужели она напрасно тратила время на чтение и ничего не почерпнула из этих книг? Она тоже сумеет преодолеть собственный страх и пройти сквозь опасности.

Девушка полезла вверх, цепляясь за выступы и нащупывая ногами выемки, в которые можно было упираться. Она потратила на подъём много сил и времени, а потом чуть передохнула, прежде чем высунуться из-за верхнего камня и осмотреться.

Адель заметила удобную щель вроде амбразуры между неровными глыбами и осторожно глянула в неё. Перед ней была обширная и глубокая выемка, может быть, кратер давно потухшего вулкана. Склоны его были усеяны наростами не то камня, не то хаотично застывшей лавы, а в углублениях было множество больших гнёзд. Птицы неподвижно сидели и в гнёздах и возле них и изредка какая-либо из них начинала шевелиться и, устроившись поудобнее, продолжала прерванный сон. Спускаться между ними, а затем снова подниматься по противоположной стенке кратера было немыслимо, зато Адели пришла в голову хорошая мысль. Пока птицы отдыхают и не собираются покидать насиженные места, она может обойти кратер поверху, для большей безопасности прячась за камнями. Диаметр кратера не так уж велик, и она сможет обойти половину его окружности за день, а потом, если ей не удастся вовремя спуститься со склона, она забьётся в какую-нибудь щель под камнем и пролежит там до утра. Девушку бросило в дрожь от перспективы опять неподвижно лежать меж камней, каждую секунду опасаясь, что её заметит какая-нибудь из кружащихся над ней птиц, но это был, пожалуй, лучший выход из создавшегося положения.

Чтобы не ошибиться и не пройти или слишком мало или слишком много по окружности, Адель выбрала на противоположной стороне большой камень в виде корявого пальца, который она не могла спутать ни с каким другим, и решила пользоваться им как указателем. Дойдя до него, она будет спускаться.

Однако решение девушки не так-то легко было выполнить. Путь её лежал не по тропинке, по которой ноги сами бы её понесли, а по склону, временами почти отвесному, и Адель ободрала себе в кровь пальцы, пока карабкалась между выступами. Иногда руки и ноги её начинали так дрожать от напряжения и чрезмерной нагрузки, что ей приходилось останавливаться на незапланированный отдых. Она с ужасом смотрела, как солнце достигло зенита и стало клониться к западу, а она всё ещё была далека от намеченной цели. К счастью, ей не попадались никакие хищники. Наверное, все животные старались держаться пониже даже в часы отдыха птиц. Да и на кого им было здесь охотиться? Если бы птицы не держались такой тесной группой, а раскидали бы свои гнёзда по склонам холмов, на них было бы нетрудно нападать громадным ящерицам, одну из которых она видела, но вместе крылатые хищницы представляли необоримую силу.

Как ни старалась Адель сокращать время отдыха, но ей так и не удалось в этот день добраться до камня. Увидев по положению солнца, что птицы скоро проснутся и полетят искать пищу, она заранее стала искать себе убежище и нашла довольно большую яму под нависшей глыбой, где она могла уместиться с большим удобством, чем в прошлом случайном убежище. Плохо было то, что фляга почти опустела, и Адель могла позволить себе лишь несколько совсем маленьких глотков, чтобы запить ужин из хлеба. Как же она была благодарна доброй колдунье за этот дар. Разве сумела бы она пронести с собой по холмам съестные припасы? Она бы упала вместе с мешком.

Когда птицы стали сниматься со своих гнёзд и взлетать, Адель ужаснулась. Она не учла, что выбрала место почти на вершине и теперь оказалась окружена птицами. Они кружили над ней, на одном уровне с ней, под ней. Они были повсюду, и девушке не верилось, что какая-нибудь из них не увидит её. Но птицы не обращали на неё никакого внимания, не то привыкнув, что добычи здесь им не найти, не то принимая её за камень. Одна из них, вернувшись с куском мяса, уселась прямо на камень, под которым пряталась девушка, и преспокойно закусила, не подозревая, что продолжение трапезы лежит в метре от неё. Адель вспомнила про поваленную птицами плиту и забеспокоилась было, как бы и скрывавший её камень не сдвинулся со своей ненадёжной опоры, но птица взмахнула крыльями улетела.

Когда ночь прошла и выглянуло солнце, заставив стаю удалиться в свои гнёзда, девушка была совершенно измучена. Прошлую ночь она протряслась от страха, днём лишь временами задрёмывала, когда давала отдых усталому телу, а в эту ночь птицы так громко галдели вокруг неё, что она и помыслить не могла о сне. И вот теперь ей вновь придётся лезть по скалам до каменного пальца, а потом спускаться вниз до склона следующего холма, может быть, совсем крутого. Она продолжила путь, стараясь не думать о будущих трудностях и прогоняя малейший намёк на жалость к самой себе. Даже если бы рядом был Пахом Капитоныч, ей не стало бы легче ползти по склону. Хотя нет, было бы несравнимо легче, потому что этот милый человек сумел бы одним словом, одним взглядом ободрить её.

Адель добралась до камня, когда солнце ещё не достигло зенита, и здесь передохнула и немного поела. Она очень страдала от жажды, но не могла позволить себе сделать больше трёх глотков. Она опасалась, что если её не съедят местные чудища, то она умрёт от отсутствия воды и всё равно не дойдёт до конца холмов. Приходилось спешить, и она заставила себя начать спуск, к счастью, не слишком крутой. С вершины она смогла разглядеть ещё два холма, через которые должна будет перейти. Первый был много меньше того, который она преодолела, а второй показался ей совсем крошечным. Надо было спешить, иначе жажда не даст ей двигаться дальше.

Адель очень торопилась, порой в ущерб безопасности, но ей не встретилось ни одно живое существо, и она ни разу не оступилась. Спуск дался ей сравнительно легко, а подъём на следующий холм был, конечно, труднее, как и всякий подъём, но особо крутых участков не оказалось, и она подумала, что успеет сегодня же перевалить через вершину. Однако девушка не учитывала случайностей, а одно из них вдруг показалось сбоку и двинулось прямо к ней. Это был бурый зверь с неё ростом, шедший на четырёх ногах. Его спина была выгнута дугой, как у гусеницы, а круглая голова моталась из стороны в сторону на длинной шее. Пасть у него была сильно выдвинута вперёд, словно клюв птицы, а зубы были мелкие и, как показалось девушке, росли в три ряда. Короткий, как обрубок, хвост тащился за зверем по камням.

Адель замерла от ужаса, и зверь тоже остановился, поводя головой, словно он принюхивался и прислушивался. Свою добычу он явно не видел. Может быть, его глаза были приспособлены к ночной темноте и дневной свет был для него слишком ярок, или он вёл подземный образ жизни, наподобие крота. У девушки шевельнулась надежда, что её спасёт неподвижность. Животное, не слыша движения, решит, что добычи здесь нет, и уйдёт. Однако зверь пошевелил головой, словно принюхиваясь, и пошёл к ней, всё ускоряя шаг. Адель поспешила вперёд, надеясь, что существо её не догонит, но оно уже взяло след и упорно ковыляло на кривых ногах со скоростью, не меньшей, чем могла развить Адель. Девушка почти бежала и, заметив какую-то дыру, не подумав, юркнула туда. Она сразу же пожалела об опрометчивом шаге, потому что животное последовало за ней. Если выхода отсюда нет, то она сама себя загнала в ловушку, где её легко поймать. Она поспешила вперёд по узкому ходу, потому что животное уже вошло в отверстие. Ход, а может, нора постепенно уходил вниз, и девушка не представляла, что ждёт её впереди. Повернуть назад было невозможно, даже остановиться она не могла, потому что животное топало сзади, принюхиваясь и всё ускоряя шаг. Адель бежала по мелкому каменному крошеву, устилавшему низ хода. Хорошо, что не было темно.

"Он ничего не видит и идёт по моим следам, — думала Адель. — Как сбить его со следа?"

Безотчётно она опустила руку в сумку. Ни шаль, ни деньги, ни фляга с заветными остатками воды не соблазнят зверя. Хлеб? Адель отломила кусочек и бросила на землю, но хлеб не заинтересовал преследователя. Рука девушки нащупала расчёску, зеркальце и флакончик. Она совсем забыла, что почему-то захватила с собой в путешествие флакончик с остатками духов. А что если слишком резкий для зверя запах духов остановит его?

Девушка побежала вперёд, сжимая в руке флакончик. Ей надо было отдалиться от зверя, чтобы обрызгать духами землю и успеть скрыться. Вскоре перед ней предстал выбор: ход раздваивался. Адель торопливо потрясла флакончик перед развилкой, а потом бросила его в проход и побежала по нему. Она даже не успела посмотреть, какой ход выбрала, чем он отличается от другого, и, тем более, не знала, куда может её привести. За спиной она услышала топотанье и замерла, чтобы зверь не определил по слуху, где его жертва. Преследователь шумно ворочался на одном месте, потом начал фыркать, чихать и, наконец, удалился, отказавшись от охоты на существо, способное издавать такое зловоние. Адель почувствовала себя спасённой, но ненадолго. Ход уводил её всё дальше под холм, вернуться назад она не смела, боясь встретиться со зверем, а продолжать путь вперёд было боязно. И всё же она решила идти по ходу, пока он ведёт её прямо. В лабиринт она не пойдёт и вернётся, если почует, что может заблудиться. Она смутно припоминала, что из двух ходов на развилке выбрала тот, что не отклонял её от пути вперёд. Кто знает, может ей удалось попасть в подземные пещеры, о которых говорил колдун Жан? Тогда она выйдет по ним в лес.

Девушку удивляло, что голубоватый тусклый свет не меркнет, а продолжает освещать ход. Она присмотрелась и обнаружила, что вверху хода к камню прилепились какие-то фосфорицирующие студенистые наросты. Она вспомнила про слизняков с круглыми ртами, и ей стало жутко. Эти светящиеся наросты пока не внушали опасности, однако надо быть осторожной, чтобы не оказаться окружённой ползучими тварями.

Узкий ход внезапно закончился, и Адель очутилась в обширной пещере, из неё она прошла в следующую и так шла по цепи больших пещер, соединяющихся друг с другом то арками, то круглыми ходами. Здесь было очень неуютно, и девушке становилось всё страшнее. Она чувствовала, что с каждым шагом всё больше удаляется от вольного воздуха и света солнца или луны. Ей казалось, что там, на воле, у неё больше шансов убежать от опасности, чем здесь. И с посланцем колдуна Жана, если он появится, ей здесь не встретиться. Кто же сюда полезет?

Адель вступила под своды очередной пещеры и остановилась, совершенно ошеломлённая. Там на камне сидела средних лет женщина, высокая, худая, с лицом, казавшемся бледным и измождённым в голубоватом свете. Девушка подумала, что и у неё вид столь же неестественный. Она настолько обрадовалась, что все посторонние мысли вылетели у неё из головы. Подумать только! Увидеть человека здесь, в этих подземных пещерах, в лесу чудовищ! Но кто эта женщина? Как она сюда попала? Не заблудилась ли она и теперь блуждает под этими мрачными сводами, не зная, как отсюда выбраться? Неужели это колдун Жан, наконец, послал ей попутчицу?

— Здравствуйте, — сказала Адель, приветствуя погружённую в свои думы незнакомку и одновременно привлекая к себе её внимание. — Я не ожидала встретить здесь человека. Как вы здесь очутились? Вы спасаетесь от чудовища, как и я? Или вы заблудились?

Женщина подняла голову и впилась в Адель недоверчивым взглядом. Похоже, и она была не менее девушки ошеломлена встречей.

— Человек? — спросила она.

— Конечно, человек, — подтвердила Адель. — Я очутилась в Лесу Чудовищ, а теперь перебираюсь через холмы. За мной погнался зверь, и, убегая от него, я забралась в какую-то щель, пробежала по длинному ходу и оказалась здесь.

Пока девушка говорила, у неё зародилась мысль, что незнакомка так давно спустилась сюда, что успела сойти с ума.

— А как попали сюда вы? — спросила она.

— Я часто прихожу сюда, — отозвалась женщина. — Когда-то, очень давно, в этих лесах жили люди, но чудовища заставили их уйти. Теперь никто уж и не помнит, где были деревни, от них не осталось и следа. Остались лишь мы, те немногие, кто не может отсюда уйти.

Адель представила жизнь горстки людей, окружённых чудовищами. Наверное, они нашли себе убежище в подземных пещерах и выходят наверх лишь добыть себе пищу. Хотелось бы знать причину, побуждающую их оставаться здесь, но спросить было неудобно. Потом она вспомнила о раскольниках, уходящих в безлюдные места, чтобы никто не мешал им жить по их законам. Может, и эти люди страдают за веру?

— Вы остались здесь по религиозным причинам? — спросила она.

Женщина неопределённо кивнула. Адель поняла, что она не желает касаться этой темы, и объяснила:

— Мне сказали, что через холмы можно пройти по подземным пещерам, а ход в них находится под камнем с качающейся вершиной. Я нашла этот камень. Но плита слетела вниз и завалила отверстие, поэтому мне пришлось пересекать холмы поверху, а там много хищных птиц и чудовищ. Наверное, теперь я попала в те пещеры. Они выведут меня по ту сторону холмов?

— Нет, это не те пещеры, — возразила женщина. — Здесь нет выхода в лес. Отсюда сложно попасть в тот ход, о котором ты говоришь, но тебе это не нужно. Я проведу тебя к нашим жилищам, и там мы познакомимся поближе.

Женщина встала. Она была очень слаба и двигалась с трудом.

— Вы больны? — спросила Адель.

— Нет, просто очень давно не ела. С тех пор как люди ушли из этих мест, мы бедствуем. Редко-редко нам удаётся подкрепить силы. Мы так голодаем, что в одиночку уже не можем справиться с добычей.

— Ещё бы! — согласилась девушка. — Я видела здешних чудовищ. Не знаю, есть ли среди них мелкие, но те, кого я встретила, не одолеет целый отряд. К сожалению, у меня есть только хлеб, но его можно есть вволю. Вот только запить его нечем. В моей фляге воды осталось на донышке. Вы не знаете, есть здесь вода?

— Вон за теми камнями из стены вытекает ручеёк, — устало отозвалась женщина. — Если ты хочешь пить, то попей, но только поскорее.

Адель поспешила к указанному месту и обнаружила что-то вроде алькова, закрытого от посторонних глаз. По стене из небольшого отверстия бесшумно лилась вода. Девушка припала губами к ручейку и долго с наслаждением пила. Потом она наполнила флягу и вернулась к женщине.

— Я сейчас дам вам хлеба, — торопливо заговорила она, открывая сумку и отламывая кусок хлеба. Извините, но я могу давать его только кусками, зато их можно наломать сколько угодно.

Она почти насильно сунула кусок в руку женщины и ощутила, как холодны её пальцы. Наверное, она совсем замёрзла в этих пещерах.

— Мы ещё не познакомились, — вспомнила девушка. — Меня зовут Адель. Я ищу остров, где живёт колдунья Маргарита. Она держит у себя моего жениха, и я должна его освободить. Вы слыхали о ней?

Женщина неопределённо качнула головой.

— Моё имя Раймонда. Нам надо идти. Скорее! Я приведу тебя к нашим.

Она недоумённо посмотрела на кусок хлеба, зажатый у неё в руке, и гримаса отвращения промелькнула у неё на лице. Она кинула его в сторону. Адель удивилась нежеланию голодающей есть хлеб, но сейчас же подумала, что, быть может, закон её общины запрещает ей есть определённую пищу или брать пищу у человека, не принадлежащего к этой общине. Неприятно, конечно, однако если странные люди окажут ей гостеприимство и укажут безопасный путь, то она будет им очень благодарна.

Женщина встала, покачнулась от слабости и неторопливо пошла вперёд, жестом приглашая девушку следовать за собой. Адель двинулась за ней, с сочувствием думая о нелёгкой судьбе живущих здесь людей. Кусок хлеба, мимо которого она проходила, привлёк её внимание, и она скользнула по нему взглядом, всё ещё удивляясь поступку женщины, отбросившей еду, но внезапно остановилась, чтобы приглядеться получше. Да, она не ошиблась: хлеб был плесневым. Добрая колдунья, подарившая ей вечный хлеб, говорила, что он покроется плесенью, если попадёт к дурному человеку. Выходит, Раймонда желает ей зла? Кто она? Куда её ведёт? Что за люди остались здесь, когда остальные ушли?

— Раймонда, куда ты хочешь меня привести? — спросила она. — Где ты живёшь?

— Пойдём, и ты сама увидишь, — настойчиво звала женщина.

— Сначала скажи.

— Пойдём.

Адель отступила на несколько шагов.

— Я не пойду.

Женщина захотела приблизиться и тянулась к ней бледной рукой. Девушка отступала ещё дальше.

— Ты должна идти! Мы так давно не встречали человека! Мы не выживем, если упустим тебя. Иди сюда, дай я тебя поцелую…

Адель не узнавала Раймонду. Она вся дрожала и тянулась к ней, как умирающий от жажды тянется к источнику. Её запавшие глаза алчно горели, бескровные губы шевелились, словно к чему-то присасывались.

— Или сюда. Дай мне хотя бы каплю своей крови, иначе я умру. Каплю! Не всем, а только мне. Я не выпью много. Совсем немного. Только чтобы не умереть…

Адель в ужасе отступала, и женщина-вурдалак поняла, что добыча, а значит, и жизнь ускользает от неё.

— О, мне бы силы! — завыла она в отчаянии. — Прежде я бы легко справилась с тобой, а сейчас — нет.

Она повела вокруг диким взглядом и закричала:

— Эй, вы! Сюда! Скорее сюда! Здесь человек!

Адель услышала, как где-то вдали на отчаянный призыв Раймонды откликнулись голоса. Она не могла различить, сколько их, но их было больше пяти, и они звучали с разных сторон. Если её сейчас окружат, то вырваться ей не удастся. Она побежала через пещеры к ходу, по которому попала сюда. Чудовище, от которого она убежала, казалось ей не таким страшным, как это скопище вурдалаков.

Хорошо, что девушка запомнила, что её путь шёл всё время прямо, не петляя и не сворачивая. Ход она нашла, потому что не слишком далеко от него отдалилась, и место, где ход раздваивался, тоже миновала благополучно. Здесь всё ещё сильно пахло духами, а зверь ушёл. Наверху, куда Адель выглянула с опаской, не было ни зверя, ни кого-то другого. Солнце стояло ещё высоко, и она успокоилась, вспомнив из прочитанного, что вурдалаки боятся дневного света и выходят наружу ночью. Теперь она понимала слова Раймонды. Люди ушли отсюда, оставив дома, деревни и кладбища, а в каких-то могилах лежали вурдалаки. Без людей они оголодали и ослабли, поэтому Раймонда так настойчиво звала её к своим. Вместе они накинулись бы на человека, напились бы крови, окрепли и дождались бы следующего случайного путника. Если бы не покрытый плесенью кусок хлеба, у Адели не возникло бы никаких подозрений, и она доверчиво пошла бы к своей гибели. А потом? Погибла бы или сама превратилась в вурдалака?

— Спасибо тебе, колдунья, — прошептала девушка. — Своим хлебом ты спасала меня от голода, а теперь уберегла от страшной участи.

Она немного посидела возле хода в пещеры, успокаиваясь и отдыхая, а потом в лихорадочной спешке стала подниматься на холм, чтобы уйти как можно дальше от этого места. Теперь вурдалаки знают о её присутствии и не отстанут от неё, пока она находится в их владениях. Ей надо торопиться.

Она без всяких приключений добралась до вершины холма и спустилась с него. Если бы у неё хватило сил перейти через следующий, довольно низкий холм! Но сил у неё уже не было, и она с трудом добралась до разбросанных камней, залезла в их гущу и погрузилась в беспамятство.

Она очнулась, когда была уже ночь. В небе кружили птицы, высматривая добычу, но не они тревожили девушку. Она настороженно прислушивалась и приглядывалась, не появятся ли существа, похожие на людей. Однако ночь прошла спокойно, лишь в отдалении временами раздавались крики и рёв чудовищ.

Утром после завтрака, который запивался свежей водой из фляжки, Адель продолжила путь, благополучно перешла через невысокий холм и очутилась в лесу с причудливыми деревьями, уже привычными для девушки. Теперь надо было опасаться не птиц и не гигантских ящериц, а других зверей. Несколько раз она слышала тяжёлую поступь и пряталась за деревьями, но чудовища проходили в отдалении, не замечая девушки. Более мелких животных, передвигающихся тихо, Адель не встречала, а их она боялась больше, чем гигантов.

Постепенно лес менялся, и в нём стали появляться деревья с сильно рассечёнными жёсткими листьями, а также обычные деревья, которых Адель не знала, но вид которых не вызывал удивления. Для ночёвки она выбрала дерево с крепкими ветвями, взобралась на него и прилегла в развилке, рассчитывая, что будет спать здесь, как в гамаке. Однако её не отпускали опасения, что она упадёт вниз, так что ей так и не удалось уснуть, а слезть вниз и устроиться под деревом она боялась, потому что где-то поблизости ревели чудовища.

Усталая, разбитая, она спустилась с дерева утром, позавтракала и поддалась искушению немного поспать, после чего пошла дальше.

Загрузка...