За обиду сего времени

1. Из-за острова на стрежень

Если исходить из плотности огня, объяснение могло быть лишь одно – некий неустановленный флот обстреливал некие цели на юге Эресунна. А целей там могло быть лишь две – Копенгаген и лежащая на противоположном берегу датская же крепость Мальмё. Но над Гельсингборгом реял шведский флаг, и можно было предположить, что вместе с ним Швеция заполучила и Мальмё. Значит, расстреливали именно Копенгаген, и делали это англичане – возможно, вместе с флотом шведского самозванца.

В нашей истории нечто подобное произошло лишь в 1801 году – британский адмирал Горацио Нельсон без всякого предупреждения и тем более без объявления войны начал массированный обстрел датской столицы и находившихся на якоре кораблей. Он сумел уничтожить практически всю копенгагенскую флотилию и причинил прекрасному городу немалый вред. Адмирал Каткарт повторил это в 1807, превратив практически всю историческую часть города в руины; лишь немногие здания более раннего периода сохранились до наших дней, и то, что я видел в конце 80-х годов двадцатого века, было вне всякого сомнения прекрасно, но за редкими исключениями построено уже после второго Copenhaging ("копенгагирования"), как англичане насмешливо окрестили свои преступные деяния.

А в том времени, в которое мы попали, то же самое происходило почти за два столетия до первого "копенгагирования" и за двести лет и несколько месяцев до второго. Вот только предтечи Горацио Нельсона не приняли во внимание то, что, как сказал Гоша в "Москва слезам не верит", на любую силу может найтись и другая сила. И этой силой могли стать лишь мы.

Перед нами лежал скалистый островок Хвен, возвышавшийся на полсотни метров над уровнем пролива. Именно его мне когда-то предлагал в аренду король Кристиан для постройки военной базы для защиты Копенгагена и Проливов. Помнится, впрочем, что он очень быстро передумал. У меня сложилось впечатление, что он сообразил, или ему подсказали, что мы могли с острова контролировать пролив. А теперь над маяком, находившимся у северной его оконечности, реял шведский флаг.

Не будь столь ветрено, я поднял бы беспилотник либо квадрокоптер, чтобы увидеть, что именно происходило у Копенгагена. Сейчас же у нас не было выбора – промедление было смерти подобно. Вот только курс Георгий Иванович проложил ровно посередине пролива между островом и берегом датской Зеландии – согласно имевшимся лоциям, глубины Эресунна это позволяли, а стрелять по нам не могли ни с единого берега.

Обогнув Хвен, мы увидели два корабля, один под английским, другой под шведским флагом. Ударили два «эрликона» с левого борта – и англичанин взорвался, а швед начал быстро тонуть. Увы, помочь мы им ничем не могли – была дорога каждая минута. Копенгаген был перед нами.

С «вороньего гнезда» пришло сообщение – крупная флотилия выстроилась в дугу на некотором расстоянии от датской столицы и расстреливала то немногое, что осталось от датского флота. Другие корабли вели артиллерийскую дуэль с бастионом, расположенным на островке, соединённым дамбой с королевским замком. Горели, впрочем, и некоторые английские либо шведские корабли – всё-таки датчане смогли нанести хоть какой-то ущерб, но, пока мы шли, дозорный сообщил о потоплении последнего датского судна. После этого, враг подошёл ближе к городу и начал расстреливать уже его. Батарея у замка изредка огрызалась, но без видимого эффекта.

Стрелять мы начали примерно с четырёх миль – дальнобойность носового трёхдюймового орудия составляла более тринадцати километров, или семь морских миль, и, кроме того, действовала автоматическая система прицеливания. Вражеский строй быстро сломался, кто-то пытался подняться вверх по Эресунну – их докончили "эрликоны" – а парочка попыталась уйти на Балтику, с тем же результатом. Разбойное нападение на прекрасный город превратилось в избиение самих же бандитов.

Когда мы подошли на милю к тому, что осталось от флотилии, обстрел прекратился, на всех судах были спущены флаги, а в нашем направлении шёл баркас под красным крестом. По моему приказу, их не тронули, и вскоре на нашу палубу взошёл невысокий офицер.

– Я лейтенант Джошуа Томлинсон, флот Его Величества Якова Первого, короля Англии и Шотландии. С кем имею честь говорить?

– Алексей, князь Николаевский и Радонежский, министр иностранных дел Русской Америки.

– По какому праву вы начали боевые действия против нас?

– Вы посмели захватить наши владения на Бермудах и убить наших людей. А теперь вы напали на наших союзников. Поэтому вы – наши враги.

– Но…

– Хотите, мы продолжим? Нам нетрудно.

Лейтенант замотал головой, а я спросил:

– Кто командует вашей флотилией?

– Адмирал флота Его Величества Томас Говард, а шведской эскадрой – адмирал Ёран Нильссон Юлленшерна.

– Сообщите им, чтобы все корабли встали на якорь там, где они сейчас находятся. Любая попытка уйти в море, любой выстрел – и корабль будет уничтожен. Как вы, я надеюсь, заметили, для нас это несложно.

– Увы, ваше сиятельство, именно так.

– Далее. Требую, чтобы оба адмирала немедленно прибыли на борт нашего судна, равно как и капитаны флагманов обеих эскадр, и всех кораблей первой и второй линии – в течение часа. А остальные команды пусть готовятся к эвакуации с кораблей и ожидают команды.

– Вот только… Капитан корабля «Репалс» Эдвард Пикеринг по распоряжению адмирала Говарда был взят под стражу.

– И за что?

– За отказ стрелять по Копенгагену. Ему грозит трибунал.

– Уже не грозит. Пусть его также доставят ко мне. Немедленно. И весьма бережно – если с ним что-либо случится…

– Я вас понял, ваше сиятельство.

– Хорошо, лейтенант. Кроме того, мы ожидаем, чтобы все ценности – включая судовую кассу – были выданы моим людям, а всё оставшееся имущество оставалось нетронутым. Любое нарушение этого правила будет приравнено к хищению нашего имущества.

– Я передам это адмиралу Говарду.

– Не смею вас больше задерживать, лейтенант. Не забывайте – у вас на всё про всё ровно час.

Лейтенант Томлинсон поклонился и вернулся на свой корабль, а я приказал Ринату взять на себя командование, а сам с Сашей отправился на баркасе к королевскому замку.

На всякий случай мы обошли английские и шведские корабли примерно за милю – не хотелось бы попадать под их огонь, если кому-то захочется пострелять по нашему баркасу. Но выстрел был – из бастиона. Наш баркас вильнул, но ядро плюхнулось в паре сотен метров, а других выстрелов не последовало. Похоже, там сообразили, что андреевский стяг не принадлежит ни англичанам, ни шведам.

Когда мы подошли к берегу, и я соскочил с баркаса на причал, меня какой-то человек в рваной униформе и с окровавленным лицом заключил в медвежьи объятия. Присмотревшись, я, к своему удивлению, узнал короля Кристиана, никогда ранее не позволявшего себе подобные вольности.

– Эх, принц, вы не представляете себе, как мы рады вас видеть. Благодарю вас за наше чудесное спасение!

2. Зверь, почувствовавший вкус крови

В душе оплакивая свою парадную форму – попробуй, ототри с неё пятна крови – я улыбнулся и спросил:

– Ваше Величество, и вы здесь?

– В тяжёлое время, моё место с моим народом, – сказал Кристиан.

– Но вас могли убить!

– Но не убили же. А кровь… ядро попало в стену, и меня немного посекло каменной крошкой. Ничего страшного. А вот то, что вы впервые почти за пять лет оказались здесь, да ещё так вовремя… А это мой друг Александр! Здравствуйте, господин полковник! – И он полез обниматься к Саше Сикоеву. Другие офицеры, стоявшие рядом с ним, нахмурились, но он сказал:

– Это наши спасители, господа. Прошу оказать им всяческое уважение. Ведь у нас говорят, что только в беде ты узнаешь, кто твой настоящий друг. Теперь мы это знаем.

Я поспешил разрядить обстановку:

– Ваше величество, мы так рады, что смогли остановить это ужасное преступление. Мы совсем недавно узнали, что англичане задумали операцию на Балтике, и поспешили на помощь. Но даже мы не ожидали, что они скатятся до обстрела столицы государства, с которой они не воюют.

– Должен признаться, принц, что этого никто не ожидал. Впрочем, мы, наверное, сами виноваты. Когда зверь почувствует вкус крови, он придёт ещё.

Месяц назад, армада из восьмидесяти пяти английских и тридцати двух шведских кораблей пришла в Копенгаген и потребовала передачи Восточных провинций – вам, наверное, известно, что так называются исконные датские земли по ту сторону Проливов – "законному шведскому королю", как они назвали Карла Юленъельму. Кроме того, англичане потребовали беспрепятственный и беспошлинный проход через Проливы как для гражданских, так и для военных кораблей под их флагом. В обмен мне клятвенно пообещали «вечный мир».

Я знал, что этот Карл самозванец, но мой флот в Копенгагене насчитывал всего тридцать два вымпела. Обсудив ситуацию с канцлером Хюитфельдтом, я, скрепя сердце, согласился – при условии дальнейшего суверенитета над Эресунном и того самого «вечного мира».

Король посмотрел на меня виновато – ведь, согласно договору, подписанному в мой первый визит в эти места, Дания обязалась не допускать военные суда стран, не имеющих выход к Балтике, через проливы. Про себя я подумал, что наш Кристиан захотел и на ёлку с голой задницей залезть, и не уколоться, но вслух лишь сказал:

– Нелегко было бы в одиночку сражаться и с англичанами, и со шведами.

– Именно так. Впрочем, со шведами у нас нередко возникали конфликты – они давно точат зуб на Восточные провинции. Но с Густавом у нас хотя бы был пусть худой, но мир. А тут нам угрожали войной с обеими державами.

– И что дальше?

– Мы подписали предложенный договор. Шведы, кстати, захватили и Хвен, хотя он не был частью Восточных провинций, но нам казалось, что этим их аппетиты ограничатся. Но вчера – ровно через месяц после первого появления англичан – к Кронборгу с запада подошла ещё одна английская эскадра, усиленная десятком шведов из Гётеборга, а также наших бывших Ландскроны и Гельсингборга. Одновременно, у Копенгагена появилась часть Балтийской английской флотилии, и на берег прибыл гонец с письмом от адмирала Говарда. Он требовал, чтобы мы немедленно вступили в войну с «русскими мятежниками» из Невского устья на стороне Англии, Швеции и Польши. Я в ответ пригласил адмирала посетить меня во дворце. Вместо этого, рано утром, без всякого предупреждения, началась бомбёжка Копенгагена. Стреляли и севернее – вероятно, по Кронборгу, но точно я сказать не могу, видим только зарево в том направлении. Может, они стреляли и по Хвидёре в Клампенборге.

– Кронборг и весь Эльсинор в огне, – с грустью сказал я. А Хвидёре ещё стоит. Ваше Величество, у нас говорят – зверь, однажды почувствовавший вкус крови, захочет ещё.

– Увы, принц, так оно и произошло. Наш флот сопротивлялся, сколько мог, но они не были готовы к бою, да и пушки у англичан более дальнобойные. Те корабли, которые мы потопили, в основном шведские – они подходили ближе к берегу. Батарея на Лангелиние была разбита практически сразу, а здесь, на бастионе, мы каким-то чудом продержались, хотя из шести орудий боеспособным осталось одно.

– А как Её Величество и ваш наследник?

– Королева, к счастью, неделю назад уехала вместе с маленьким Кристианом в замок Спарпенг – это в Хиллерёде. Он далеко от моря, и им там ничего не угрожает.

– Ваше Величество, у меня есть одно неотложное дело. Мы захватили вражескую эскадру, но нам срочно нужно перевести куда-нибудь матросов и морских пехотинцев с неё.

– Полагаю, лучше всего подойдёт недостроенная цитадель к северу от города – казематы уже достроены, и из них не убежать. Познакомьтесь, – он показал на только что вошедшего плотного человека лет сорока с необычно тёмными для этих мест волосами и такой же бородкой клинышком. – Это мой новый канцлер, Якоб Ульфелдт. Он сможет всё организовать. Герр Ульфельдт, это русский принц Алексис, именно он и его люди спасли наш город от вражеского флота. Нужно позаботиться о том, чтобы вражеские матросы и морская пехота были препровождены в казематы цитадели.

Ульфелдт низко поклонился и сказал:

– Ваше Величество, будет исполнено. А что с офицерами?

– Старшие пока будут у меня на корабле, а младших можно туда же, куда и прочих. Для меня они все пираты, и церемониться с ними со всеми, как мне кажется, не обязательно.

– Тогда пусть герр Ульфелдт займётся этим, а я отправлюсь к своему народу, – сказал Кристиан. – Надеюсь вас вновь увидеть в ближайшие часы, принц – и вы, герр Сикоев.

Не дожидаясь наших поклонов, король, чуть прихрамывая, пошёл к воротам бастиона, окружённый своими офицерами.

3. Новый канцлер

– Очень рад с вами познакомиться, герр Ульфельдт. Наслышан и про вашего достопочтимого родителя, и про ваши путешествия по Османской империи…

Отец его был известным дипломатом, который, впрочем, попал в немилость после того, как подписал договор с Россией, который его недоброжелатели объявили «позорным». Сам же Якоб-младший в этом году должен был всего лишь стать членом Тайного совета, а канцлером его в моей истории назначили лишь в 1609. Значит, и здесь история пошла по-другому.

У меня возникло впечатление, что назначили его канцлером после того, как политика примирения и компромисса, которую проводил в жизнь его предшественник, Арильд Хюитфелдьт, привела к печальному результату. Впрочем, тот и в нашей истории был намного более известен как историк, так что пусть и далее занимается наукой. А Ульфелдт оказался весьма незаурядным канцлером – посмотрим, как он себя покажет при этих обстоятельствах.

– Вы знаете, где строится цитадель, ваше сиятельство?

– Знаю, – улыбнулся я. В далёком двадцатом веке, я ездил в Копенгаген в командировку с одним из своих начальников, который, как оказалось, провёл три года в лагере военнопленных в этой самой цитадели после Второй Мировой, и он настоял на том, чтобы показать её нам. Типичное укрепление по лекалам Себастьяна Ле Престра Вобана, который в 1607 году даже не родился… но построено оно было ближе к концу семнадцатого века на фундаменте более старой крепости времён этого самого Кристиана IV. Так что местоположение цитадели я худо-бедно помню…

– Тогда я предлагаю сделать так – я прямо сейчас поеду туда и всё устрою, и через три часа казематы будут готовы к приёму гостей. Там есть причал, а глубины позволят подойти туда и крупным кораблям. У вас есть, кстати, призовые команды для этих кораблей?

– Нет, герр канцлер.

– Я знаю, что они принадлежат вам, хотя я надеюсь, с позволения Его Величества, сделать вам предложение по приобретению хотя бы некоторых из них – ведь от нашего флота остались лишь небольшие эскадры, разбросанные по различным портам, где они, впрочем, тоже нужны. Но пока я предлагаю укомплектовать их всех нашими командами. Предварительно, конечно, вы пришлёте людей, которые опишут всё имущество – если хотите, с нашей помощью – и изымут все ценности.

– Согласен. Вы сможете прислать людей для этой работы?

– На причале вас будут ждать несколько десятков клерков – посмотрим, сколько именно смогут найти за столь короткий срок. Предлагаю сделать так – сразу после того, как с корабля сойдут последние пленные, а ваши люди изъяли ценности, несколько клерков займутся описью.

– Хорошо, герр канцлер. До скорой встречи!

Когда мы вернулись на «Победу», обоих адмиралов уже допрашивали, а четыре десятка капитанов ждали своей очереди. Подумав, я решил, что у меня есть и другие заботы – поговорить с ними я ещё успею. Саша занялся организацией отрядов для обыска кораблей, а я решил коротко переговорить с сыном человека, которого я послал на смерть.

Эдвард Пикеринг-младший был практически точной копией своего отца, разве что на его лице почти не было морщин, а волос на голове было больше, чем у его покойного отца, да и рыжий их цвет не перемежался сединой. Когда я вошёл, он посмотрел на меня не слишком приветливо:

– Я понимаю, что я ваш пленный, господин…

– Алексей, принц Николаевский и Радонежский, барон Ульфсё, к вашим услугам. Нет, вы не пленный – мы вас освободили, и, в зависимости от вашего решения, сделаем всё, чтобы доставить вас туда, куда вы захотите. В рамках возможного, конечно.

– Но почему?

– Вы не стали военным преступником, несмотря на прямой приказ вашего адмирала. Одно это заслуживает уважения, милорд.

– Я не лорд, в отличие от моего отца. Да и после его смерти титул унаследует Томас, мой старший брат.

– Увы, Томас умер, как и ваш отец – но лишь после него. Я вам передам копию его завещания.

– Откуда она у вас?

– Видите ли… Я имел удовольствие познакомиться с вашим отцом на Бермудах, после того, как мы их освободили. Увы, нам пришлось казнить и Томаса, и вашего отца.

– Будьте вы прокляты! – И он попытался наброситься на меня с кулаками, но один из сопровождавших меня ребят обездвижил его. Я лишь развёл руками:

– Лорд Эдвард, прошу вас, прочитайте сначала завещание – ваш отец мне сказал, что там есть и письмо для вас. Не знаю, что там написано, но я навещу вас сегодня или завтра. Вас покормят, а также, когда вы попросите, покажут, где именно вы сможете умыться и… оправиться. А если у вас есть какие-либо жалобы на здоровье, вас осмотрит один из наших врачей.

– Будьте вы прокляты! – вновь крикнул молодой лорд, но я уже выходил из кубрика, где его держали.

У мостков цитадели в назначенное время всё было готово к приёму «гостей» – канцлер выполнил своё обещание. Саша с ребятами остался там, а Ульфелдт предложил мне:

– Ваше сиятельство, нас ждёт карета. Замок слишком сильно разрушен, и Его Величество ждёт нас в Розенборгском дворце.

– Его же только что построили, – вспомнил я.

– Вы очень хорошо информированы. Внутренняя отделка ещё не везде готова, но всё лучше, чем в полуразрушенном замке. Впрочем, уже есть планы его достроить. Точнее, были – сейчас в приоритете будут другие объекты, начиная с Королевского замка.

– А что с городом?

– Точных подсчётов ещё нет, но несколько сотен домов разрушены либо сгорели, и не менее тысячи копенгагенцев убиты. Городской госпиталь также подвергся разрушениям, но Его Величество приказал, чтобы раненых при обстреле разместили в Большом зале и правом крыле Розенборга. Пока спасено около двухсот, но разбор завалов продолжается.

Другой вопрос, ваше сиятельство. Какие корабли вы согласились бы продать нам, и что вы за них хотите?

Я протянул ему список. Взглянув в него, он с удивлением спросил:

– Но это же почти весь флот! Столько денег у нас, наверное, на данный момент нет.

– Есть предложение. Мы получаем у вас остров Хвен, а также бесплатный проход для русских кораблей – военных и гражданских – через Проливы. Скажем, на девяносто девять лет. Кроме того, гарнизон острова будет снабжаться провиантом бесплатно.

Мы же готовы будем помочь вам вернуть Гельсингборг и Мальмё, и, кроме того, гарантируем вам защиту Эресунна от любых супостатов.

– Понятно… – Ульфельдт задумался, потом поднял голову:

– Мне кажется, ваше предложение более чем щедро, ваше сиятельство. Если честно, я ожидал, что вы потребуете намного больше.

– В наших интересах, чтобы наши друзья были в безопасности – а без флота и без базы на Хвене следующее нападение со стороны англичан – лишь вопрос времени.

Карета остановилась, и мы вошли по парадной лестнице в замок. Розенборг был намного меньше, чем то, что я видел в конце двадцатого века – как Ульфельдт и сказал, его несколько раз достраивали, и закончен он был лишь в 1624. Лестница шла дальше наверх и кончалась роскошными дверьми, из-за которых раздавались крики и стоны.

– Раненые, ваше сиятельство, – смущённо промямлил Ульфельдт, а я, взяв рацию, вызвал Рината и попросил его устроить десант наших врачей в Розенборг. Когда я вновь посмотрел на канцлера, его глаза напомнили мне блюдца.

– Ваше сиятельство… что это было? Вы говорили с этой коробочкой?

– Это не магия, – улыбнулся я. – С помощью этого устройства, я могу связываться со своими людьми даже на расстоянии. Я распорядился, чтобы к вам прислали врачей с «Победы». Полагаю, их присутствие будет нелишним – вполне вероятно, что они смогут спасти больных, которых здесь посчитают безнадёжными.

– Пусть приходят в Нюхавн, если вы знаете, где это находится. – Я кивнул, и он продолжил. – Мы их там встретим. Сколько их будет?

– Думаю, что около десятка. Но все они – женщины.

– Женщины? И врачи?

– Причём очень хорошие.

Канцлер подозвал к себе одного из слуг и вполголоса объяснил ему что-то на датском; тот побежал – именно побежал – выполнять приказ. Тем временем, из правых дверей вышел дворецкий и объявил с низким поклоном:

– Его Величество примет вас, ваше сиятельство, и вас, господин канцлер.

4. Барон аф Хвен

– Здравствуй, принц! Ещё раз спасибо тебе!

– Ваше Величество, право слово, не нужно благодарности – мы сделали лишь то, что должны были. Но это не конец – насколько я знаю англичан, они попробуют взять реванш.

– Его сиятельство предложил поделиться с нами трофейными кораблями в обмен на остров Хвен, – осторожно вставил Ульфельдт.

– Именно так, Ваше Величество. В наших интересах, чтобы у Дании вновь появился флот. А наше укрепление на острове Хвен, вкупе с дальнобойными пушками, которые у нас имеются, сможет обезопасить Копенгаген и Эресунн от подхода вражеских судов с запада. Тогда запрет на проход иностранных военных кораблей по Эресунну обретёт зубы.

Король задумался.

– Принц, я хотел бы создать новый орден, точнее, воссоздать старый – он именовался братством Девы Марии и существовал до Реформации. Но после принятия лютеранской веры мой дед, король Кристиан III, распустил его, ведь мы, протестанты, уважаем мать Господа, но не поклоняемся ей. Его отличительным знаком был образ Марии с младенцем на цепочке из слонов. Братство сие будет именоваться орденом Слова, и в нём будут состоять лишь самые именитые сановники королевства, причём только в качестве награды за заслуги перед Данией.

Я долго ломал голову, как ввести вас в этот орден. Остров Хвен принадлежит датской короне – я знаю, что его захватили шведы, но, я надеюсь, все Восточные провинции вернутся к нам, и остров тоже. В моей власти сделать его баронией, и барон аф Хвен сможет стать членом Ордена. Встаньте на колено, принц!

Я встал, и король, ударив меня плашмя по обоим плечам мечом, торжественно провозгласил:

– Встаньте, барон аф Хвен! И благодарю вас за всё то, что вы сделали – в частности, за корабли, которые станут основой нового датского флота!

Да, подумал я, всё-таки у Кристиана деловая хватка имеется, вкупе с некоторой скупостью, конечно… А король продолжал:

– Нужно будет подготовить устав и символику ордена, список его членов, и многое другое. Надеюсь, что к вашему возвращению в Копенгаген мы успеем всё это подготовить. Хоть мы и не католики, но я хотел бы провести церемонию основания ордена пятнадцатого августа – именно в этот день и был главный праздник братства Девы Марии. И я был бы очень рад, если бы вы, барон, смогли почтить нас своим присутствием. Если нет, то церемония пройдёт тогда, когда вы вернётесь в Копенгаген.

– Благодарю вас, Ваше Величество. А ещё я хотел бы предложить вам, чтобы самых тяжёлых больных осмотрели наши врачи. Они умеют лечить больных, которые в большинстве стран мира считаются безнадёжными.

– Буду вам весьма благодарен – и от моего имени, и от имени Дании. Как долго вы проведёте в Копенгагене?

– Ваше величество, нам необходимо будет отчалить как можно быстрее. Наверное, завтра, или в крайнем случае послезавтра утром.

– Тогда прошу вас остаться до утра послезавтра. А в четыре часа завтра я хотел бы пригласить вас, ваших заместителей, и капитана "Победы" ко мне на ужин.

Отворилась дверь, и с низким поклоном вошёл пожилой слуга.

– Ваше Величество! Простите! Срочная новость!

– Что случилось, Арвид? – голос короля был спокойным, но с еле заметными недовольными нотками.

– Ваше Величество! При разборах завалов в замке нашли… нашли… нашли вашу супругу!

– Как мою супругу? Она же в Спарпенг!

– Наверное, успела вернуться, Ваше Величество. И… наследник престола тоже был с ней. Оба… уже на небе! – и он заплакал.

Кристиан посмотрел невидящим взором на слугу и начал падать – я еле-еле его поймал. К счастью, за открытой дверью я увидел наших врачих – и окликнул их. Рената самолично занялась августейшей персоной, упавшей в обморок, указав нам с Ульфельдтом предварительно на дверь.

Мы остались стоять в холле у двери и некоторое время ни он, ни я ничего не говорили. Потом он с трудом выговорил:

– Ваше сиятельство, закон о неприкосновенности августейших персон предписывает смертную казнь для всех, участвовавших в убийстве таковых. Так что у нас нет выбора – нам придётся казнить всех англичан. Тем более, это было вопиющее пиратское нападение на королевский замок.

– Господин канцлер, насчёт офицеров согласен. Мы вам их выдадим после того, как с ними вдумчиво поговорим. Но матросов я бы не стал поголовно казнить – они люди подневольные. Более того, вы могли бы воспользоваться их трудом для восстановления города и постройки новых укреплений.

– Если мы узнаем, какие именно корабли стреляли по замку, то можно ограничиться их командами. Но офицеров – всех.

– Есть один офицер, который отказался стрелять по Копенгагену и был взят под стражу. Его, я надеюсь, вы казнить не пожелаете.

– Его, конечно, нет. Но всех остальных – обязательно.

– Хорошо. Тогда я вернусь пока на «Победу». И у меня есть ещё одно предложение. В составе английских моряков – может быть, и унтер-офицеров – будет достаточно большое количество ирландцев-католиков, ведь часть флотилии пришла из Ирландии. Если кто-либо из них захотел бы участвовать в освобождении Ирландии от англичан, можно было бы выделить им два-три корабля и отправить их обратно в Ирландию.

Ульфелдьт задумался, а потом неожиданно улыбнулся.

– Вы знаете, мне эта идея нравится – тогда вероятность того, что англичане вернутся, будет мала. Но хотелось бы заполучить вашу помощь для возвращения Восточных провинций, да и Хвена – вашей новой вотчины.

– Для этого нам необходимо будет подготовить гарнизон и оснащения для Хвена. А вам – гарнизоны Гельсингборга, Ландскроны, Мальмё и других крепостей. Причём я хотел бы сначала поговорить со Столармом и с Густавом и получить у последнего бумагу о том, что Восточные провинции принадлежат Дании, и захват их самозванцем был незаконным.

– И вы надеетесь получить такую бумагу?

– Я в этом уверен. Кроме того, мы могли бы открыть посольство в Копенгагене. А у них будет возможность мгновенно связаться с "Победой", пока она на Балтике, и с Невским устьем, пока её нет. Для этого нам понадобится дом с крышей либо помещения на верхнем этаже.

– Ваше сиятельство, такое помещение мы найдём сегодня же. Кроме того, я хотел бы обсудить с вами целый ряд иных вопросов. Не могли бы вы нанести мне визит, скажем, в десять часов утра? Я буду ждать вас на том же причале. Одновременно, ваши люди могли бы поговорить с пленными ирландцами… А заодно и привезти преступников – для них уже готовы камеры – и, кроме того, того самого офицера, который отказался стрелять – его мы могли бы разместить в гостевых комнатах дворца.

– А состоится ли банкет после таких событий?

– Насколько я знаю Его Величество, можно в этом не сомневаться.

5. Дела государственные и матримониальные

– Лёх, – сказал мне Ринат, даже не успев меня поприветствовать. – Мы тут вдумчиво побеседовали с наглами и шведами, не хочешь сам с ними пообщаться?

– Да не очень, если, конечно, нет невыясненных вопросов.

– Вроде нет. Пели так, что соловьи бы позавидовали. Вот здесь – и он показал мне файл на компьютере – резюме полученной информации. Впрочем… один вопрос они мне постоянно задавали – что с ними теперь будет.

– Видишь ли… От обстрела замка погибли королева и наследник престола. Так что максимум, что им можно обещать – это то, что им поотрубают головы, а не повесят. Да и то при очень хорошем поведении. Кстати, выясни обязательно, какие именно корабли обстреливали замок – датчане очень хотят это узнать. А от капитанов этих кораблей – состав артиллерийских команд.

– Ясно, – Ринат посмурнел. – Ну что ж, займёмся этими вопросами. А файл я тебе скопирую на стик, если хочешь.

– Не торопись. Сначала я хочу поговорить с Пикерингом-младшим.

Новоиспечённый лорд Пикеринг был настроен несколько более дружелюбно, чем во время нашего первого разговора.

– Милорд, приношу свои извинения. Мой отец написал мне в письме, что и он, и Томми заслужили свою участь, и что вы скрасили последние дни его земной жизни. Но поймите – конечно, я теперь лорд Пикеринг, но, поверьте мне, уж лучше был бы жив мой отец!

– Милорд, мне тоже очень не хотелось предавать его смерти. Но выбора у нас не было.

– И что будет со мной?

– Как я вам уже говорил, мы вас готовы высадить в любом порту по вашему выбору.

– Несмотря на всё происшедшее, и на угрозу трибунала, мне хотелось бы вернуться в Англию, милорд.

– Хорошо. Датский канцлер предложил вам остаться в Копенгагене, пока мы будем на Балтике, а на обратном пути мы доставим вас в Англию. Тем более, я хотел бы передать с вами послание к королю. Если, конечно, не откажетесь.

– Нет, милорд, я не откажусь.

– Тогда завтра утром вас отвезут в город. Не бойтесь, с вами ничего плохого не сделают.

Вечер прошёл за чтением протоколов допросов – действительно, в планах была «показательная порка» датчан, как адмирал Говард назвал «копенгагизацию», а после неё – удар по Ревелю и высадка десанта под Або. Невским устьем хотели заняться «на закуску», после того как Столарм был бы выведен из игры. А закончилось бы пребывание английской эскадры актами устрашения – другими словами, такой же «показательной поркой» – тех немецких портов, которые не примкнули к коалиции. К тому же и в Копенгагене, и в других «усмиряемых» портах планировалась массовое «изъятие ценностей» – частично в казну, частично в карманы офицеров и команд кораблей.

После этого я провёл совещание с участием Саши, Рината и Жоры Неверова по вопросу о том, какие именно корабли мы готовы были передать Дании. К моему удивлению, Жора выбрал для Устья лишь дюжину кораблей, обосновав это так:

– Алексей Иванович, нам ни к чему «динозавры» – корабли первой и второй линии с множеством пушек. Я предлагаю взять быстроходные и маневренные корабли как можно более новой постройки, ведь, как я понял, на них поставят дальнобойные орудия николаевского производства. А таких среди наших трофеев ровно двенадцать. Конечно, можно было бы взять ещё парочку «дредноутов» покрупнее для переброски десанта, но я бы оставил их датчанам – лучше уж мы возьмём корабли нашей постройки, особенно с паровыми машинами.

А для ирландцев лучше выбрать корабли первой либо второй линии и с большим количеством пушек. Вряд ли у них здесь найдутся люди, способные управляться с маневренными судами, да и пушкари почти все сплошь англичане. Зато на подсобных работах – включая заряжание – их скорее использовали. Посему лучше, чтобы у их кораблей был максимальный вес залпа.

На том и порешили. На следующее утро, я прибыл к назначенному часу на встречу с Ульфельдтом. День был на удивление солнечным и тёплым, и Ульфельдт предложил прогуляться в Королевском саду – Кристиан распорядился, чтобы нас туда пустили, тем более, что, как сказал канцлер, «никто нам там не помешает». Когда мы наконец-то дошли до Розенборга, нам оставалось лишь записать наши договорённости на бумаге – сделал это я, на немецком языке, ведь местные могли читать написанное мною, но не наоборот. Оговорили, что я имею право передать «свой остров Хвен» Русской Америке для учреждения там базы и русского посольства; что русские корабли будут освобождены от платы за проход через Проливы «навечно»; что проход иностранных военных кораблей через Эресунн будет возможен лишь с согласия Дании, России и Швеции. В приложении содержался список военных кораблей, передаваемых Дании «с правом изъятия ценного имущество перед окончательной передачей», положение о том, что наши и ирландские корабли будут как можно скорее отремонтированы за счёт датской казны – на этом пункте я настоял отдельно – а также имена английских и шведских офицеров, которые мы согласились выдать Копенгагену «для совершения правосудия». Впрочем, их, равно как и Пикеринга, на тот момент уже передали датчанам.

И, наконец, я вручил канцлер список кораблей, обстрелявших копенгагенский замок.

Когда мы закончили, часы на Петрикирхе как раз пробили два часа. Ульфельдт пригласил меня на обед, который оказался достаточно обильным, но очень простым – уха, варёная свинина с овощами, и, естественно, пиво. За время обеда, мы как-то незаметно перешли на «Якоб» и «Алексис». Когда мы закончили, канцлер наклонился ко мне и доверительно сказал:

– Знаете, Алексис, я хотел бы обсудить ещё одну… деликатную тему. Видите ли, наш король не слишком любил свою супругу – она была, если верить слухам, весьма набожной, и очень редко делила его ложе. Простите, что я говорю вам это столь откровенно. Но в своём сыне Его Величество души не чаял; именно его смерть и стала для него сильнейшим ударом.

Но династические соображения заставят его – не сейчас, конечно, а через какое-то время – поискать себе новую королеву. Я слыхал, что у покойного короля Бориса осталась дочь-красавица…

– Увы, Якоб, она уже замужем. Но, я полагаю, найти для Его Величества невесту княжеских кровей будет возможно. Вот только вряд ли русская княжна откажется от православной веры.

– Этого, я полагаю, и не потребуется, если, конечно, она не католичка – этого бы наш народ не принял. Знаете, одним из самых знаменитых наших королей был Вальдемар Великий, матерью которого была Ингеборга, дочь русского князя Мстислава. Поэтому, как мне кажется, династический брак с русской королевой не вызовет недовольства.

– Хорошо, Якоб, я попробую найти для вас подходящую кандидатуру.

В четыре часа ровно мы уже были в зале для торжественных обедов. Кристиан практически не опоздал; меня поразило, что держался он хорошо, разве что глаза его подозрительно блестели. Одет он был во всё чёрное, и без обычного у него кружевного воротничка.

Началось всё с его речи, в которой он ещё раз поблагодарил нас и за "чудесное спасение", и за "дар кораблей". Мне пришлось держать ответный спич – я ещё раз подчеркнул, что мы рады были оказать друзьям посильную помощь, и что мы сожалеем только о королеве и о наследнике престола, равно как и о всех других, кто потерял близких либо имущество.

Затем Кристиан одного за другим пригласил Жору Неверова, Сашу, и Рината, и произвёл каждого из них в рыцари датской короны. Последовавший банкет был обильным, но не очень продолжительным – я видел, как нелегко было королю "держать мину", и довольно быстро отпросился, сославшись на ранний старт на следующее утро. Но во время прощания Кристиан ещё раз нарушил этикет и обнял меня и новопосвящённых рыцарей.

А на следующее утро, как только небо чуть посветлело, «Победа» ушла на юг.

6. Кто в помощи нуждается, кто не очень…

– Ну и где вы там прохлаждаетесь? – послышался насмешливый голос Витальки Дмитриева, главы администрации Невского устья.

– Летим к тебе на крыльях любви, тьфу ты, на всех парах, – ответил я таким же тоном. – Мы ж тебе говорили, что вторая жовто-блакитно-краснокрестовая эскадра вот-вот вдарит по Гогланду.

– Летите, говоришь? Дорого яичко к Христову дню, – незримо усмехнулся тот. – Приходили уже с утра ваши наглы с золотошлемниками[63]. Вот только маленько не рассчитали свои силы – точнее, не ожидали подобной дальнобойности гогландских орудий. А тут и эскадра наша подоспела, ну и пленила их всех. А теперь наши на Ревель идут.

На следующий день, девятого апреля, он нам сообщил:

– Ну что ж, О черепахи, быстрые, как ветер. Флотилия в Ревеле частично потоплена, частично захвачена, город освобождён, Ульфсё тоже, хоть и в весьма разрушенном состоянии. Карлушиных клевретов сейчас местные отлавливают – очень они на них злы. Кто-то пытался из города бежать, кто-то сховался, кто-то захотел проскользнуть на лодчонке – вроде всех поймали.

– А кто будет во главе города?

– Кроме троих предателей, весь предыдущий городской совет во главе с бургомистром отказался поддержать узурпатора и оказался в подвалах замка. Двое умерли за время заключения, зато остальные теперь у наших врачей – и, если у тебя не будет других указаний, вернутся во власть, как только их выпишут. Бургомистра, кстати, уже выписали – крепкий оказался мужик.

– Я только за. Значит, в помощи…

– Не нуждаемся, дорогой. Ты лучше к Або сходи, а я пошлю к тебе подкрепление, как только в Ревеле разберёмся. Но сейчас самая главная проблема – не дать местным развесить карловых управителей на местных же деревьях – зачем портить здешнюю флору? Пусть лучше Густав с Юханом судят этих предателей – точнее, Юхан, ведь восемнадцатого числа он станет совершеннолетним, и тогда же его коронуют в соборе Або. Если, конечно, третья эскадра до того Або не захватит.

Кстати, приглашение пришло и тебе, и мне. Я вряд ли смогу, всё-таки дела, а вот ты поприсутствуешь.

– Куда же я денусь. А с третьей эскадрой разберёмся. Кстати, она и есть последняя – по данным допросов, ещё есть десяток шведских кораблей в Риге – остальные ушли, чтобы поучаствовать в делах у Ревеля и Або. Ну и по нескольку в Стокгольме и других портах. Но и там везде осталось по минимуму.

– Разбирайтесь, флаг вам в руки и всё такое. Ладно, Лёх, давай. Горю желанием тебя видеть, как и всех вас, как только, так сразу. Впрочем, сразу после этих событий тебе предстоит прямая дорога в Москву. Митя Пожарский очень просил.

– А там что нового?

– Пока дожди, но, как только распутица закончится, будут освобождать город.

Ну что ж, подумал я, Або, так Або. Завтра вечером там будем.

Перед Або, как оказалось, дежурило всего шесть кораблей – все под шведским флагом, но с золотым шлемом в левом верхнем углу, так что их принадлежность была ясна с самого начала. Битва была весьма скоротечной – два корабля поближе к нам, посмевшие выстрелить (с огромным недолётом), были потоплены "без шума и пыли" всё из тех же эрликонов, а другие четыре сразу же спустили флаги, а командир эскадры, капитан Ханссон, сам пришёл на шлюпке и объявил о капитуляции.

Вскоре после этого из залива вышло четыре корабля под жёлтым крестом на синем фоне, но без золотого шлема, и направились прямо к нам. Лейтенант, взобравшийся к нам на борт, сказал:

– Лейтенант Арвидссон, господа. Вы, наверное, русский принц?

– Именно так, лейтенант.

– Ваше сиятельство, на кораблях – призовые команды. Адмирал Столарм предлагает отвести их к укреплению в Ээриквалла, где они смогут пришвартоваться в гавани Хейнайокка. Мы знаем, что они – ваше имущество, и не посягаем на них. Пленных разместят в тамошней крепости. Вас же Его Высочество принц Юхан, регент принц Густав, и адмирал Столарм желают видеть в замке Або. У нас есть для вас лоцман.

– Очень хорошо, лейтенант, благодарю вас. Передайте вашему командованию, что мы согласны.

Тот кивнул и вернулся в баркас, а лоцман повёл нас по заливу Або. Как и в прошлый раз, мы причалили к пристани у замка Або. К моей вящей радости, на берегу меня ждали. Столарм выглядел помолодевшим, разве что волосы его были теперь полностью седыми. Долговязый Густав, которому оставалось всего лишь девять дней до окончания регентства, чуть располнел, но взгляд его стал намного более твёрдым и уверенным. А особенно меня обрадовало то, что вместе с ними был Вася Смирнов, которого мы придали стокгольмскому посольству в качестве радиста.

Я хотел расспросить про то, что случилось, пока нас не было, но меня по очереди заключили в объятия, и вместе с Сашей и Ринатом препроводили в замок, где нас приветствовал уже Юхан, превратившийся из нескладного подростка в высокого светловолосого молодого человека.

– Добро пожаловать в Або, ваше сиятельство, и вы, благородные герры. Позвольте пригласить вас и ваших людей на торжественный банкет. Когда мне передали, что вы подошли к заливу, я сразу же распорядился, чтобы всё было готово к вашему появлению. Так что пойдёмте!

Столы и правда ломились от яств, причём более интересных, чем то, что я помнил по Ревелю, Густав наклонился ко мне и поведал:

– Ваше сиятельство, в Або теперь работает и главный кулинар замка в Стокгольме – мастер Риччи из Болоньи. Надеюсь, что вам понравится.

Пришлось налечь на еду – здесь считалось неприличным разговаривать во время поглощения пищи. И лишь после того, как унесли закуски и гороховый суп, который итальянец превратил каким-то образом в произведение искусства, Столарм сказал:

– Вы, наверное, хотите знать, что именно произошло в Швеции, и почему мы ютимся здесь, в Або. Несколько месяцев назад, я отправился в Нюслотт – это далеко на восток от Або – по семейным делам, и в тот самый момент в Стокгольме начался мятеж под предводительством Юлленъельмы.

– Зря я его отпустил… Тогда, в Ревеле, он был у меня в руках.

– Нет, ваше сиятельство, вы всё сделали правильно. Негоже было бы держать сына бывшего регента и кузена будущего короля взаперти – ведь он поступал так, как и должен человек в его положении. А вот тот ужас, который произошёл в Стокгольме – да и в некоторых других городах – и тем более узурпация власти… за это ему не сносить головы, другого пути нет.

– Всё-таки здорово, что спаслись и принц, и регент, и вы, мой друг.

– Я находился в то время в родовом замке – мой внучатый племянник играл свадьбу. А о происшедшем я узнал, когда вернулся в Або. Тем более, принц Юхан и регент Густав уже были там.

Каким-то чудом ваш посол и его люди сумели их спасти. При этом почти все погибли – уйти из города смог лишь один герр Смирнов.

Двое других – посол, Иван Никитин, и его советник, Алексей Макаров, остались прикрывать наш отход, когда мы прорывались к королевской яхте на озере Меларен, – добавил Юхан. – А третьего, Андрея Алексеева, убили, когда он отстреливался по нападавшим с кормы.

Я лишь перекрестился и мысленно помолился за упокой их душ – Ваню и Андрюшу я знал, а Алексей был даже «москвичом». Вот так, подумал я, все мы там будем, но ребята повели себя, как настоящие герои. Эх, смогу ли я, если окажусь в такой же ситуации.

– Рацию я спас, Алексей Иванович, – извиняющимся голосом сказал Вася. – А ребята погибли смертью храбрых. Вот только винтовки, увы, попали к шведам.

– Спасибо тебе, Василий, от всего сердца, – сказал я. – Ты сделал невозможное.

После чего я перешёл на немецкий:

– А что было дальше, ваше высочество? – посмотрел я на принца.

– Герр Смирнов сказал, что нас, наверное, начнут искать восточнее или южнее Стокгольма, поэтому мы ушли на север, к замку Розенбергс, где оставили яхту и взяли лошадей. Направились мы в Норртелье – Густав сказал, что вряд ли мятеж добрался и туда. Так оно и оказалось, и один из рыбаков переправил нас на своей лайбе в Або. – И он посмотрел на Столарма, который продолжил за него:

– В Або стекались самые разные люди из материковой Швеции. Один из них – Свен Свенссон из Норршёпинга – рассказал нам, что туда пришла английская эскадра с десятком шведов. И бургомистр немедленно сдал город, а сам Свен сумел бежать, пока контроль над городом не перешёл полностью в руки мятежников.

А через неделю к нам наведалась целая флотилия – три дюжины английских кораблей и десяток шведских. Именно тогда они начали помещать золотой шлем на свои флаги, чтобы показать, что они поддерживают самозванца. Но я успел подготовить несколько батарей – теперь они превратились в крепости – и до Або они не дошли – пять мы сумели потопить, оставшиеся повернулись назад. С тех пор полдюжины кораблей постоянно дежурят у входа в залив, а на Хогшере на Аландах, в заливе Вестерфьярд, строится новое укрепление, названное Карлсборг – «замок Карла». В заливе, как нам донесли наши.

– У нас здесь всего тридцать два корабля, – с грустью сказал Столарм.

– Тридцать шесть, – ввернул я. – Позвольте мне, ваше высочество, подарить вам четыре приза на ваше совершеннолетие.

– Благодарю вас, ваше сиятельство, – чуть поклонился Юхан. – Но самое главное, что здесь вы и ваш корабль.

Не знаю, какая муха меня укусила, но я неожиданно для самого себя предложил:

– А что, если мы нанесём совместный визит на Аланды, в тот самый Карлсборг? У вас есть лоцман для тех вод?

– Есть, как же не быть, – улыбнулся Столарм. – А когда?

– Лучше не ждать, – предложил я. Вот завтра же и отправимся, если ваш флот успеет подготовиться. Ведь они вряд ли знают, что наши захватили Ревель.

– Флот сможет выступить завтра рано утром, – кивнул Столарм. – А вот насчёт Ревеля вы нас порадовали.

Принц Юхан же, робея, всё-таки смог выдавить из себя вопрос:

– И что вы собираетесь с ним сделать?

– Отдать его законным владельцам, как же иначе, – ответил я. Конечно, хотелось бы прибрать его к рукам, но пока не закончилась война с поляками, а тем более не был изгнан Лжедмитрий, у нас не было для этого сил, да и политическая обстановка к этому не располагала.

– Я этого никогда не забуду, – расстроганно сказал Юхан. А я подумал – если забудешь, то можно будет и подумать о перекройке границ. Чуть позже, понятно. Но один момент я всё же озвучил:

– Ваше высочество, вам, наверное, известно, что англичане заставили короля Кристиана отдать свои Восточные провинции Юлленъельме. Как вам, наверное, известно, они были датскими с незапамятных времён, да и население говорит на датском, а не на шведском. Нужно бы отдать их, включая остров Хвен, датскому королю.

Выражение лица Юхана несколько посмурнело, но Столарм твёрдо сказал:

– Негоже христианнейшему государю вкушать плоды несправедливости.

Юхан кивнул:

– Ваше сиятельство, я гарантирую, что верну эти земли датчанам, как только смогу. Но что вы хотите для себя лично?

– Ничего, – помотал я головой. – Разве что хотелось бы, чтобы наше посольство возобновило работу.

– Герр Смирнов уже ведёт работу посольства в Або. Как только мы вернём себе Стокгольм, то он переедет туда. А если вы выделите ещё людей, мы будем только рады. Их подвиг их во время мятежа я никогда не забуду. Да и по вопросам поставки железа и меди я распоряжусь, чтобы цену на него сделали для вас льготной.

На следующее утро, "Победа" со Столармом взяла курс на Вестерфьярден – залив, на котором строился Карлсборг, которую мы решили переименовать в Юхансборг. Увы для людей Юлленъельмы, крепость была недостроенной, а наше появление в горловине залива заперло там весь англо-шведский флот; для острастки, мы потопили два английских корабля. "Избиение младенцев" закончилось очень быстро – адмирал лорд Карлайл после этого сообразил, что находится в ловушке, и прислал парламентёров, которые очень резво согласились на капитуляцию в обмен на гарантии возвращения в Англию для всех английских офицеров. На что Столарм согласился – ведь о шведских изменниках речи не велось.