Южная пустошь 5 (СИ)

Глава 6

Переговоры о графике поставок магического золота, мы с Агором по обоюдному согласию решили перенести на завтра. Он слишком сильно выложился во время сеанса связи: оказалось эта магическая шкатулочка жрет прорву магии. А Агор к тому же помимо этого тратил магию еще и на ментальный детектор лжи. К тому же пришло время обеда, а пропустить трапезу он не мог: в отсутствии Великого отца его обязанностью было произнести молитву-заклинание вместе с братьями.

Зато я поняла, почему Живела так плохо себя чувствует после сеанса связи с отцом… Олира же говорила, что ее старшая сестра весьма посредственный маг. И как наглой проходимке, женившей на себе моего брата, удалось обмануть Великого отца, заявив, что ее беременность от Фиодора. Во всем виноваты недостатки магической связи.

Хотя я тоже не могла быть уверена абсолютно, что беременность это обман. Женившись, король Грилории мог перестать принимать травки, препятствующие зачатию. Тем более, а это я знала точно, все его советники категорично требовали немедленно заняться продолжением рода сразу поле свадьбы. Именно поэтому я не стала использовать этот аргумент в переговорах…

Лучше промолчать, сохранив свои догадки на будущее, чем попасть впросак. Эти переговоры с правителем Монитийской Епархии первые, но совершенно точно не последние. Раз уж Великий отец, желая похвастаться своей победой, собственноручно отдал мне в руки способ давления на магов, то я обязательно им воспользуюсь.

Оказалось, что мои ельки давно привлекли внимание Монтийской Епархии. Она даже скупали их по всему миру и привозили сюда, за стены своей страны. Все дело в том, что золото, добытое в измененной древней магией шахте, обладало особыми свойствами: оно способно было удерживать в себе магию и использовалось для создания тех самых «подвешенных» заклинаний, которые самые сильные и умелые маги заготавливали заранее, а в нужный момент активировали известным мне словом «ферро».

Именно это и было причиной, по которой Великий отец, вообще, удостоил меня разговора… В противном случае, он просто раздавил бы меня, как клопа.

Все это мне поведала Олира, которая тайком от наставника пришла в мою комнату сразу после обеда, когда вся обитель отправилась на дневной сон. Бедной девочке страшно не хватало материнской ласки, и она невольно потянулась ко мне. Я же не стала отказывать ей в такой малости, как объятия, мгновенно завоевав ее симпатию. Хотя возможность расспросить доверчивую Олиру о порядках и даже некоторых секретах обители, была не главной причиной моего к ней отношения. Я просто жалела юную магичку, которая большую часть жизни провела в мужском монастыре рядом с жестоким и злобным отцом…

Олира и сама клевала носом… Оказалось, что все маги-монахи едят всего один раз в сутки. Даже дети и старики. Исключение сделали только для меня, как для гостьи извне. Я вспомнила голодный взгляд ребенка в первый вечер, и мне стало не по себе. Это какая-то совершенно извращенная жестокость: морить голодом близких.

В келье Живелы не было ни кресел, ни даже стульев, поэтому приходилось сидеть прямо на кровати. И когда Олира, в полудреме ответив на мои вопросы, заснула прямо на постели, прижимаясь к моему боку и обнимая за талию, я смогла вернуться к своим мыслям, которые все это время прятала так глубоко, как только могла…

Сначала мне надо было обдумать то, что повергло меня в шок в самом начале переговоров. И дело было даже не в самом Великом отце, этот старикан не выглядел особенно грозным. Третий советник с его холодным взглядом и звериным оскалом дал бы сто очков форы проклятому магу. Все дело было в том, что я узнала женщину, чей голос услышала. И это никак не укладывалось в моей голове…

Как Зелейна могла так поступить?

Я пыталась понять ее мотивы. Пыталась найти хотя бы одно оправдание для подобного предательства. Но не могла. Мой мозг просто отказывался думать на эту тему. Все мысли мгновенно улетучивались оставляя после себя холодный влажный туман, который заставлял намокнуть ресницы. Я ведь ей верила. Она казалась мне искренней в своей ненависти к человеку, лишившему ее сына права на наследование султаната. Но все оказалось обманом.

И еще один вопрос мучил меня… Когда именно Зелейна перешла на сторону врага? Я и сейчас была уверена, что она сбежала из гарема и приехала в Грилорию, желая союза со мной. Ее слова о том, что я единственная ее надежда были честными и искренними. Все ее поступки говорили об этом.

Когда Ясноград разрушили она отдала мне свой артефакт — единственный предмет, оставшийся ей в память о матери. А я видела, как Зелейна плакала в доме Илнара, вспоминая о ней. Она не стала бы делиться со мной своим сокровищем, если бы ее целью было просто втереться ко мне в доверие… Я ведь уже доверяла ей в тот момент.

Что-то случилось в пути… То, что изменило ее отношение ко мне. Заставило сомневаться и искать другую возможность получше устроиться в жизни. А может быть я и вовсе была не при чем. Просто бывшая жена султана не выдержала лишений, которые выпали нам в дороге? Или ее подкосило изменение статуса?.. Я не знала.

Но одно было мне ясно совершенно точно. Побег Зелейны не был случайностью. Если провести нехитрые расчеты, то становилось предельно ясно: она сбежала от нас, чтобы присоединиться к дипломатическому поезду Великого отца.

А содержимое моих седельных сумок стало подарком проклятому магу. Доказательством ее лояльности и преданности…

Только мне совершенно была не понятна роль Амила во всей этой истории. Знал ли он о намерениях своей матери, или для него все это тоже оказалось сюрпризом?

Если первое, то не понятно, почему он просто не сбежал вместе с ней? К чему была эта сцена в заброшенном трактире? Чтобы увести от меня часть наемников? Но зачем? Нападений на нас не было. Никто нас не преследовал. Хотя, может быть, пока я здесь, в стенах Епархии, там, снаружи уже нет в живых ни Аррама, ни оставшихся наемников, ни сопровождавших нас амазонок…

Однако наш отряд и так был слишком мал, чтобы представлять какую-то угрозу магам. Для них, определенно, нет никакой разницы сколько наемников осталось со мной: три, пять или десять… Маги не дерутся на мечах, а их магия способна одним ударом убить целый город.

Значит, скорее всего, для Амила побег Зелейны был таким же сюрпризом, как и для всех остальных. И вот тут мне становилось тревожно… Если Зелейна сбежала, чтобы присоединиться к поезду Великого отца, то что стало с Амилом, Хелейной и воинами, которые отправились вместе с ними? После их отъезда, мы провели в заброшенном трактире целую ночь. Им хватило бы времени вернуться и сообщить нам о предательстве Зелейны. Значит либо они перешли на ее сторону, либо были убиты… А я так сильно устала от смертей, что не знала какой вариант событий, предпочесть.

Впрочем я и сама недалеко ушла от Зелейны. Я изначально ехала сюда именно с такими намерениями: присягнуть на верность Великому отцу. Да, я планировала нарушить присягу и пойти против своего сюзерена, когда придет время. Но я не предполагала, что Великий отец потребует от меня клятву Древним Богам. Я недооценила его.

Но и он недооценил меня. Вернее, тут я не смогла сдержать улыбку, он недооценил Гирема… И именно это давало мне надежду на благополучный исход моего замысла даже сейчас, после произнесенной клятвы.

Договор о разделе Южной пустоши на две страны, который мы подписали с ночным королем, желавшим получить официальный титул монарха, остался тайной, о которой знали только мы вдвоем и герцог Форент, в чьей верности и преданности я была уверена абсолютно.

А значит, вынудив меня произнести клятву, Великий отец думает, что заполучил под свои флаги последнее государство, оставшееся независимым от его воли. Теперь, по его мнению, все страны нашего мира находятся у него в подчинении… Большую часть он контролирует через своих детей… Я не знаю точно, но не удивлюсь, что в Аддии и Абрегории доверенные лица султана и императора связаны кровным родством с Великим отцом. Это могут быть его сыновья или братья… А на стражу моей верности он поставил Древних Богов.

Вот только самоуверенность мага сыграла с ним плохую шутку…

Во-первых, он не потребовал у меня личной преданности, в клятве говорилось исключительно о всей стране. С одной стороны это опутывает меня, как королеву Южной Грилории, обязательствами, но с другой развязывает мне руки, как человеку, имеющему свое личное мнение и личные цели, которые могут идти вразрез с интересами моей страны.

А, во-вторых, половина Южной пустоши свободно от моей клятвы. А значит у нас есть возможность собрать там свои силы втайне от Великого отца. Гирем, конечно, может быть против…

Я прикусила губу…

Но у меня есть рычаг давления на него. После того, как он нарушил свое обещание и потащил моих девочек в Аддию, моя клятва Древним Богам, как острый клинок, царапает кожу на его шее… Древние Боги всегда следят за исполнением клятвы. И как бы я ни хотела отказаться от нее и оставить Гирема в живых, мне все равно придется вонзить кинжал в его грудь. Так сложатся обстоятельства даже против моей воли…

Однако, в моей клятве я не оговорила сроки смертоубийства. Я смогу оттягивать его смерть так долго, как захочу. Главное, не отказываться от своих обязательств. И тогда Боги будут ждать, давая мне шанс соблюсти клятву.

А я смогу заставить Гирема сделать так, как я хочу, если вдруг ему не понравится мой план.

Теперь, когда я смогла проговорить свои догадки и проанализировать их, мое настроение, повернутое в пучину предательством Зелейны, значительно улучшилось. Я погладила по голове Олиру пальцами перебирая мягкие светлые волосы девочки, спящей на моих коленях, и улыбнулась. Это еще не конец, мы еще повоюем, у нас все еще ест шанс на победу…

— Мама, — шепотом выдохнула Олира, вызвав у меня грустную улыбку… Я так сильно соскучилась по детям. — Мама?

Она подняла голову и посмотрела на меня мутными после сна глазами, в которых читалась отчаянная надежда… Но, как только девочка смогла рассмотреть меня, она пропала. Бедный ребенок. Проклятый Агор! Черствый, как корка прошлогоднего хлеба, упавшая за печь…

— Олира, — я прижала ее к себе, — мне так жаль…

— Ничего, — всхлипнула девочка. — Вы не виноваты.

Она была права, вот только боль в сердце, которую вызвали ее страдания, меньше не становилась. Если бы я могла как-то ей помочь… Хотя… я могу хотя бы попытаться.

— Я поговорю завтра с Агором, — пообещала я. — Не гарантирую, что поможет, но я хотя бы попытаюсь заставить его отпустить тебя к маме. Хорошо?

— Правда? — Олира вскочила. Потухшие было глаза снова зажглись и теперь сияли от счастья. — Госпожа Елина, вы правду попросите Наставника разрешить мне поехать к маме?

— Правда, — кивнула я. — Но я не могу обещать, что он разрешит. Ты же понимаешь это?

— Да, — кивнула она и вдруг кинулась мне на шею и обняла, прижавшись так крепко, что мне стало трудно дышать. — Госпожа Елина, — жар ее голоса, который я чувствовала на тонкой коже шеи, был влажным от слез, — я никогда этого не забуду. Вы самая лучшая!

Я вздохнула и обняла девочку. Надеюсь, я не сделала хуже, и Агор все же позволит ей встретиться с мамой.

— Я знаю, что наставник может отказать, — прошептала она, все еще прижимаясь ко мне, — но еще никогда никто не делал для меня ничего подобного.

А отец? Я не сказала это слух, просто подумала, но для Олиры, как и для призрачного мага, мысли, которые я проговорила про себя, звучали так же громко, как слова.

— А отец, — ответила девочка, — заставлял Ягурду читать для него старинные книги…

Ягурду?

— Да, — кивнула она. И зашептала на ухо еле слышно, — я расскажу вам, только вы никому не говорите.

И снова, не дожидаясь ответа, продолжила шептать:

— После того, как Живела потеряла магию после призыва второй души, мой отец много лет искал в старинных книгах способ призывать не просто еще одну душу, а душу архимага, чтобы точно усилить себя. Он боялся проводить свои эксперименты на других людях, вдруг они получат такую силу, что уничтожат его в ответ. И поэтому, в следующий раз он решился на призыв только тогда, когда родилась я. В меня вселили душу Верховной жрицы, ее звали Ягурда. Она много лет томилась в артефакте, в который ее заточили маги во время Последней войны…

Она на замолчала на короткий миг, а потом продолжила свои откровения, которые привели меня в состояние шока… Я даже не знала, как на это реагировать. Все мысли разлетелись в разные стороны, как напуганные появлением кошки воробьи, и в голове звенело от пустоты.

— Отец не знал, — хихикнула Олира, — что жрецы и маги отличатся так сильно. Он думал, они такие же, как мы. Ягурда остановила слияние наших душ. И теперь она живет во мне отдельно от меня. Она не очень добрая и часто ругается. Но когда я ее прошу помочь мне уговорить отца, соглашается прочитать старинные книги жрецов, которые лежат в нашей библиотеке. Но отец не знает, что она читает ему не все… Только то, что не несет никакой пользы.

Она снова рассмеялась.

А я держала в руках худенькое тельце и пыталась заставить себя понять и принять услышанное. Мозги ворочались медленно, скрипя от натуги, как старая рассохшаяся телега. Но тем не менее я потихоньку осознавала то, что слышала. И это вызывало во мне противоречивые чувства.

С одной стороны Великий отец в очередной раз предстал в ужасном свете. Проводить эксперименты со своими детьми… Я даже не знаю, каким словом это назвать!

А еще я помнила, как сама чувствовала себя после слияния душ… Елине было восемнадцать лет, а Елене Анатольевне, учительнице из другого мира в три раза больше. И я помню, что после слияния душа пожилой женщины почти подавила воспоминания юной девушки. Первые несколько дней я была больше Еленой Анатольевной, чем Елиной. И только потом, постепенно все пришло в равновесие. Возможно, это произошло благодаря тому, что наш мир был чужим для Елены Анатольевны, и мне волей-неволей пришлось обращаться к памяти Елины, чтобы выжить… А, может быть, всему виной было условие, которое поставила я во время Древнего ритуала. Все же вернуть трон брату, потеряв память принцессы, довольно сложно.

Но Олира была всего лишь младенцем! У нее еще не было ничего своего, ни воспоминаний, ни мыслей, ничего… И призванная душа просто поглотила бы душу девочки без остатка.

— Ягурда говорит, что вы правы. Так и было бы… Поэтому она остановила слияние, чтобы дать мне время вырасти и стать сильной. Вот только моя магия, — вздохнула Олира, — меня совсем не слушается… Кстати, — она подняла голову и заглянула мне в глаза, — Ягурда говорит, что вы не такая глупая, как ей показалось в начале… А еще она сказала, что если вы проболтаетесь о том, что узнали, то она сделает так, что вы об этом пожалеете очень сильно… Иногда она такая смешная, — расхохоталась Олира.

Отпустив мою шею, которая болезненно ныла, после жестких объятий, девочка села ко мне на колени. Для своих четырнадцати лет она была очень легкой, почти невесомой. Моя Анни в свои десять выглядела гораздо старше и крупнее.

— Я никому не скажу, — качнула я головой. — но Агор может прочитать мои мысли…

— Ягурда говорит что вы должны постараться не думать о том, что вам известно о ней, когда будете рядом с наставником. И тогда он ничего не узнает. Ментальные маги могут читать только те мысли, — улыбнулась девочка, — которые человек думает прямо сейчас. Если вы не будете проговаривать их внутренним голосом, то я ничего не смогу услышать.

— Да, я это уже поняла, — ответила я на ее улыбку, — древний архимаг Хигрон не смог прочитать мои воспоминания, хотя очень хотел узнать, что я помню…

— Хигрон⁈ — Олира резко оттолкнулась от меня и спрыгнула с колен. Я в полном обалдении смотрела на девочку, которая вдруг перестала быть юной. Изменился ее взгляд, став из наивного и доверчивого пронзительным, холодным и проникающим в самую душу. Изменились осанка и манера поведения. Несмотря на маленький рост девочки-подростка, та, что стояла сейчас надо мной, казалась выше, старше и сильнее меня… Я невольно ощущала себя слишком маленькой рядом с этой немолодой и мудрой женщиной. И даже черты лица как будто бы поплыли, превращая красивое девичье личико, в покрытое морщинами лицо Верховной. — Откуда вылез этот мерзавец⁈ Я думала он давно сдох⁈