Ястреб с холмов

Глава 18 ИСТИННОЕ ЛИЦО АФДАЛЬ-ХАНА

Утро понемногу вступало в свои права. Туман порозовел, а потом и вовсе исчез. Теперь Уиллоуби мог разглядеть валуны даже без бинокля. Однако Афдаль-хан словно растворился в воздухе. Несомненно, подозрительный оракзаи наблюдал за его приближением из какого-то укрытия. Уиллоуби напряг слух, но стрельбы, означавшей, что Бабер-Али возобновил осаду, не было. Можно себе представить, как разгневался Афдаль-хан, узнав о неблагоразумных действиях своего дяди! Не исключено, что старый воин уже получил соответствующие указания от племянника… и не только указания.

Возле валунов Уиллоуби остановился.

— Афдаль-хан!

— Сюда, сахиб, — отозвался знакомый голос.

Уиллоуби протиснулся между двумя зазубренными обломками и вскоре оказался на площадке наподобие естественного амфитеатра, зажатой между высоким утесом и отвесным склоном скалы. Здесь могли свободно разместиться пятьдесят человек. Однако Уиллоуби увидел лишь одного — высокого, сильного, скорее среднего возраста, чем молодого, в тюрбане и шелковом халате. Он стоял, опустив руку на эфес широкой сабли, и в его горделивой осанке читалось безграничное высокомерие.

Всю дорогу Уиллоуби не мог справиться с дрожью, которая непонятно почему пробирала его с тех пор, как он спустился в ущелье. Однако сейчас у него отлегло от сердца.

— Рад видеть тебя, Афдаль-хан!

— И я рад видеть тебя, сахиб, — оракзаи усмехнулся и неторопливо вынул саблю из ножен. — Ты не справился с делом, которое я тебе доверил, но твоя смерть послужит мне не хуже!

Если бы скалы разразились хохотом, Уиллоуби был бы потрясен меньше.

— Что?! Моя смерть?! — он почувствовал, что изумление сменяется яростью. — Афдаль, ты сошел с ума!

— Что сделают англичане с Бабером-Али? — спокойно спросил оракзаи.

— Потребуют, чтобы его судили за убийство Сулеймана, — ответил Уиллоуби.

— И эмир повесит его, чтобы задобрить англичан! Но если ты умрешь, никто ничего не узнает. Аллах милосердный! Или ты решил, что я позволю повесить моего дядю из-за пенджабского пса? Мой дядя несдержан нравом. И если бы я знал, что он совершит, я сам остановил бы его людей, Аллах свидетель! Но дело сделано, и я намерен защитить своего дядю, хотя бы он и пострадал из-за собственной глупости. И если кто-то скажет, что Аль-Борак мудр, я посмеюсь над этими словами. Глуп тот, кто решил, что я допущу расправу над Бабером-Али!..

— Убив меня, ты погубишь себя, — напомнил Уиллоуби. Губы начинали предательски дрожать. Он уже понимал, что отговаривать Афдаль-хана бесполезно.

— А где свидетель, сахиб Уиллоуби, чтобы меня обвинить? Те дети шакалов, что сидят в Замке Акбара и боятся высунуть нос? За этими скалами им ничего не видно. Или люди моего дяди? Они далеко, а своих людей я отослал, чтобы они не уподобились безумным, что убили твоего слугу, и не начали стрелять, когда не нужно. А даже если бы я не боялся этого — нет человека, которого нельзя соблазнить золотом. Говорю тебе, здесь никого нет, и никто не прячется в скалах, потому что я послал вперед своих людей, и они все осмотрели, чтобы я мог уединиться. Зачем мне это понадобилось — они не узнают. Твою же голову люди Бабера-Али найдут на тропе, ведущей к Замку Акбара, когда взойдет луна. Сто человек поклянутся, что она сброшена вниз Аль-Бораком. И все они будут в это верить, поэтому клятва их не будет ложной, и Аллах не покарает их. А потом я возьму пятьдесят верных людей, и они отвезут твою голову в форт Али-Маджид и поклянутся, что тебя убил Аль-Борак. Британцы заставят эмира послать сюда войска, и пушки вскроют Замок Акбара, и Аль-Бораку придется выйти наружу! Кто ему поверит и будут ли у него свидетели?

Гордон был прав.

— Ты… вероломный пес, — беспомощно пробормотал Уиллоуби, пытаясь сохранить остатки мужества. — Но зачем тебе это понадобилось?

— Я скажу, потому что ты скоро умрешь. На караванных путях есть колодцы. И я должен владеть ими, а не грязные шакалы африди. И купцы будут платить мне за это, и русские будут платить мне, чтобы я помогал им контрабандой провозить винтовки и пули из Персии и Туркестана в Афганистан, Кашмир и Индию. Я буду помогать им, а они мне. И если будет на то воля Аллаха, они помогут мне стать эмиром Афганистана.

— Гордон был прав, — только и смог произнести Уиллоуби. — Как же он был прав! А перемирие, которого ты так хотел? Подозреваю, это еще одна уловка?

— Воистину так! Ибо этому неверному не владеть Замком Акбара.

— Какой же я идиот, — пробормотал Уиллоуби.

— Значит, на то была воля Аллаха, — снова усмехнулся Афдаль-хан. Он повернул саблю, и широкое лезвие вспыхнуло, словно расплавленное солнце. — Ибо Аллах лишает разума тех, кого хочет лишить жизни. А вам лучше принять его волю и не противиться, ибо сталь молчалива и надежна. И Аллах не дал ей ушей, чтобы слушать заверения.

Он шагнул вперед. Англичанин стиснул зубы и крепко сжал кулаки. Бежать бесполезно — этот проклятый пес догонит его в одно мгновение. Бросаться на противника с голыми руками — тоже. Но это было все, что остается. Смерть настигнет его в прыжке, наступит темнота, и всем его планам и надеждам придет конец…

И тут он услышал:

— Не торопись, Афдаль-хан!