Когда Хода-хан окликнул спящего англичанина, еще не рассвело. Услышав голос пуштуна, Уиллоуби мгновенно открыл глаза, но еще некоторое время моргал, привыкая к тусклому свету. Солнце пряталось за горами и еще не вернуло миру краски, но вершины гор уже побелели. У бойниц на корточках сидели человек десять, а из пещеры доносился запах кофе и жареного мяса.
— Твое письмо доставлено, сахиб.
— А?.. Что такое?.. Гордон вернулся?
Уиллоуби с трудом разогнул спину. Слава богу, Гордон цел и невредим. Англичанин уже не раз жалел о том, что подбил его на это рискованное дело. Поднявшись, он подошел к парапету и снова поглядел вниз. Ущелье скрывал туман — такой же густой, как и тьма, которая заполняла его ночью. Однако в одном месте сквозь ватную пелену прорастали несколько струек дыма — там находился лагерь оракзаи. Верхние ступени лестницы уже можно было разглядеть, но Уиллоуби предпочел не дожидаться, пока туман отступит. Холодные лица мертвецов были не самым приятным зрелищем.
Хода-хан ждал, и Уиллоуби последовал за ним в пещеру, а потом — в одну из «келий». Здесь на одеялах неподвижно лежал человек. Он отвернулся к стене, но черные, коротко постриженные волосы и грязный костюм цвета хаки не оставляли сомнений: это был Гордон.
— Он устал, — сказал Хода-хан. — И теперь спит.
Уиллоуби механически кивнул. Судя по предыдущей ночи… Он уже начал сомневаться, что Гордону, как и прочим смертным, бывает необходим отдых и сон.
— Теперь иди наружу и наблюдай за Афдаль-ханом, сахиб, — произнес Хода-хан, когда они вышли из «кельи». — Мы уже установили телескоп, и туда же тебе принесут поесть. Потому что мы не можем предугадать, когда придет Афдаль-хан.
Телескоп действительно был установлен, и тень, которую он отбрасывал на парапет, напоминала тень от винтовки. Во всяком случае, отыскивая в окуляр обломки валунов в ущелье, Уиллоуби чувствовал себя так, словно наводит орудие.
Ущелье Мекрама тянулось с севера на юго-запад, и пройти по нему незаметно для обитателей Замка было невозможно — равно как и пробраться со стороны Замка: оно прекрасно просматривалось в обе стороны. Валуны, к которым Уиллоуби звал Афдаль-хана, когда-то представляли собой большой выступ, торчащий на самом гребне или чуть ниже по склону. Потом выступ обрушился и раскололся на множество кусков. Поначалу разглядеть их было невозможно, и в телескоп Уиллоуби видел лишь клочья тумана, похожие на очески собачьего пуха. Однако солнце поднималось, туман редел. И вскоре Уиллоуби разглядел человека, который стоял на вершине валуна неподвижно, словно статуя. Несомненно, это был Афдаль-хан, который разглядывал Замок в бинокль.
— Похоже, он получил письмо еще ночью и сразу выехал, — пробормотал Уиллоуби. — Либо он был не в Хоруке, а где-то ближе… Гордон ничего об этом не говорил?
Хода-хан покачал головой.
— Ладно, это уже не важно. Не будем будить Гордона. И завтрака я ждать не стану. Передай Аль-Бораку, что я благодарен ему за все, что он для меня сделал, и сделаю для него все, что смогу, когда вернусь в Газраэль. Но лучше бы ему прекратить эту вражду. Я позабочусь о том, чтобы Афдаль-хан не смог нарушить слово.
— Непременно. Да хранит тебя Аллах.
Африди перебросили веревочную лестницу через крепостной вал, и она, быстро раскрутившись, раскачивалась в футе от земли. Воины с винтовками наготове ждали у крепостного вала, но, когда Уиллоуби на виду у всей долины поднялся на вал, по спине у него почему-то поползли мурашки.
Впрочем, ни одна из винтовок, притаившихся за утесами, не заговорила. Разумеется, одного вида Афдаль-хана было достаточно для того, чтобы англичанин мог считать себя в безопасности. Уиллоуби поставил ногу на перекладину лестницы и начал спускаться, стараясь не смотреть вниз. Лестница сильно раскачивалась, и ему приходилось время от времени крепко упираться в стену утеса. Но в целом все шло не так плохо, и наконец он с облегчением вздохнул, почувствовав под ногами скалистую почву. Уиллоуби помахал рукой, но лестницу уже быстро поднимали вверх. Англичанин повернулся и зашагал вдоль ущелья, чтобы не опоздать на условленную встречу.