Я у мамы зельевар

Глава 9. Нежданные вести… и не из магистрата

В кабинете, в котором мы оказались, было… интересно. Сдержанно, но в то же время чувствовалась порода. Темно-коричневые шкафы с золотистой отделкой, стеклянные полки, массивные столы, ковровые дорожки. Вот стулья для посетителей. Вот — сама хозяйка, кареглазая статная брюнетка в красном платье. Упругие локоны убраны в высокую прическу, правильные черты лица, вишневые губы. Прямо под цвет сережек и бус на шее. И сама она вся такая, как спелая ягода — так и хочется надкусить, чтобы почувствовать кисло-сладкий сок.

Она внимательно посмотрела на нас, на лице не отразилось ни одной эмоции — идеально. Только вот в глазах вспыхнул огонек, когда переводила взор с меня на Кристапа. При этом возникло ощущение, что выпустит когти и хорошенько вцепится ему в физиономию.

Что, пассия? Бывшая? Настоящая?

Кристап, надо отдать ему должное, ни на секунду не смутился и шагнул к ней, опираясь на стол. Посмотрел в прекрасные карие очи, искренне восхитив меня своей выдержкой, потому что панна повернулась так, что внезапно открылся вид на декольте впечатляющих размеров.

Их практически не разделяло… ничего. Можно решить, что решили поцеловаться прямо здесь… если бы только не взгляды.

— Как поживаете, панна Рада? — практически промурлыкал Кристап. — Надеюсь, все прекрасно, все в здравии, а ваша бабушка энергична и бодра.

— Пан Кристап, как мило, что вы решили поинтересоваться делами нашей маленькой семьи, — ответила она не менее мурлычаще. Голос, кстати, такой низкий, бархатный, наверное, мужчины падают без чувств от чувства прекрасного. — Бабушка только вчера вспоминала вас, спрашивала, когда заглянете в гости?

— Она изучила новые проклятия? — не смутился Кристап.

— Как раз вчера достала с чердака гримуар прапрапрабабки Мотри, там столько интересного, — проворковала Рада так, словно обещала ему самую сладкую ночь в жизни.

— Польщен, — коротко ответил Кристап.

— Ласкаво просим вас тогда.

Ой, я слышала это выражение как-то от матушки! Говорила, что подхватила от кого-то из ведьм на шабаше на Лысой горе. Обозначает что-то вроде «добро пожаловать». Надо запомнить, перед кем-нибудь поумничаю.

Кстати, по внешности Рада на латрийку не очень похожа. Смешанная кровь?

— Как только разберусь с делами, то всенепременно.

— Делами? — мягко уточнила Рада и задумчиво посмотрела на меня.

Внезапно стало смешно. Кажется, меня записали в подружки красавца-артефактора и теперь думают, как бы так выпотрошить, чтобы не запачкать документы на столе.

— Делами, — сказала я, преодолев расстояние, разделяющее меня и стол панны Рады. — Меня зовут Ядвига Торба, я хочу узнать, какую жалобу подал на меня пан Дудоля.

Я достала из привязанного к поясу ведьминского мешочка свернутую в трубочку копию кляузы и передала Раде.

В один миг исчезла вся напускная ленивая незаинтересованность. Взгляд карих глаз стал внимательным и острым. Она быстро прочла написанное, глянула на меня, будто оценивая.

— Попытка убить женской туфлей? — уточнила она.

— Не ношу мужских, — ответила я и развела руками.

Рада хмыкнула:

— Логично. Что ж, действительно было дело, приходил вчера пан Дудоля, красный и гневный. Пытался учинить беспорядок, но пан Рубиньш его увел к себе.

— Начальник? — приподнял брови Кристап.

Рада кивнула:

— Я бы и рада помочь, но могу только направить к нему. Все неуправляемые посетители сразу идут выше.

— Дудоля тут буянил? — спросила я, не совсем поверив своим ушам.

Ну, хорошо, он там возле лавки изображает бойцового петуха. Или на улице верещит, как порося. Но в магистрате стоит все же думать, куда ты пришел и как себя вести. Хотя бы потому, что это не то заведение, где можно брызгать слюной и махать кулаками. Сразу скрутят и отправят на отдых в ельнясскую темницу. Очень хорошо освежает и меняет точку зрения на некоторые события.

Рада качнула головой, быстро нажимая на кристалл связи.

— О да. Чуть дверь мне не вынес с криками, что тут все бездельники. Никто ничего не хочет делать, пока поважного пана убивают прямо среди белого дня.

Кристап хмыкнул:

— Это он зря.

Рада посмотрела так, что он тут же сделал вид, что разглядывает папки на полках на стене.

Я еле сдержала ухмылку. У Дудоли вообще не складывается с ведьмами — это факт.

— Пан Рубиньш может не принять, — задумчиво протянула она, постучав ногтями по столу.

— А как сделать, чтобы принял? — спокойно уточнил Кристап. — Я знаю, ты можешь. С меня причитается.

Она явно хотела сказать что-то колкое, но ещё раз окинула его с ног до головы. Но потом… хмыкнула и ещё раз набрала на кристалле какую-то комбинацию.

Я затаила дыхание, молясь, чтобы всё сработало. Плевать, что повлияет на решение принять нас: обаяние Кристапа или убедительность Рады.

Через несколько секунд послышался глухой щелчок, и она кивнула:

— Идите. У вас есть двадцать минут.

— Спасибо! — искренне поблагодарила я.

Кристап изобразил что-то нечто шутливого поклона, и уже почти когда мы вышли, донеслось сладким голосом:

— На ком-то же надо опробовать проклятия гримуара прапрапрабабки Мотри.

— Всегда твой, — ослепительно улыбнулся Кристап и спешно захлопнул дверь, пробормотав: — Вот ведьма укранская.

Я фыркнула:

— Сам такую выбрал.

На меня только глянули так, что стало ясно: сам выбрал — сам дурак.

Я мудро промолчала, решив, что не стоит выяснять подробности. Однозначно, не моё дело, какие там отношения у красавчика Кристапа и панны Рады. Единственное, что могу отметить, так это то, что внешне они смотрятся прекрасно. Вот это чистая правда. И дети у таких тоже получатся красивыми.

Едва не споткнулась, когда поняла, о чем только что подумала. Дети? Почему это мысли пошли в этом направлении? М-да, присутствие пана Дудоли, даже не бумажке, на меня как-то действует.

Кристап уверенно поднялся по широкой лестнице на второй этаж, потом свернул направо, поздоровался с высоким охранником. Я еле поспевала, бормотала что-то вроде «здрасте-здрасте» и старалась не отстать от Кристапа. Он, конечно, прекрасно держал в руках, однако я чувствовала: злится. Нет, практически бесится на Раду.

Мы остановились возле черной двери с большой золотой ручкой в виде головы льва. Кристап занес руку и прежде чем постучать, посмотрел на меня:

— Рубиньш — мужик хороший, но своеобразный. Потому ничему не удивляйся.

Я кивнула. С моим потоком клиентов уже много кого повидала, поэтому сохранить невозмутимость сумею.

Дождавшись после стука одобрения, мы вошли в кабинет начальника отдела по связям с горожанами. Кажется, тут было всё. Если и можно было представить хранилище документации всего магистрата, то оно явно находилось тут. Столько бумаг я не видела нигде. На столе, на подоконниках, на шкафах, на диване, на полках, на полу. Ещё немного — и некоторые из бумажных башен достанут до потолка.

Среди барханов документации на столе удалось разглядеть самого пана Рубиньша. Круглый, розовощекий, покусывающий гусиное перо, которое макал в чернильницу и явно им до этого что-то писал. Перьями в Латрии давно не пользуются, однако, если кто-то сумеет зачаровать, то никто не возражает. Некоторое писари считают, что так линия почерка выдерживается лучше.

Он поднял взгляд серых глаз и, увидев нас, всплеснул руками, едва не обляпав чернилами торчащие в разные стороны седые волосы.

— Кристап, мальчик мой! Какая радость!

Сунул перо в чернильницу, поправил круглые очки на носу-картошке и поманил нас к себе.

— Ну идите же, что там стоите!

— Добрый день, пан Рубиньш! — улыбнулся Кристап. — Тоже рад вас видеть, мы к вам по делу панны Торбы. — Он легонько подтолкнул немного растерявшуюся меня вперед. — На неё совершенно неправомерно подали жалобу.

Меня осмотрели с ног до головы.

— Так-так, Торба. Сейчас разыщем.

Пан Рубиньш нырнул куда-то под стол, а я с сомнение покосилась на Кристапа. Разве в таком количестве бумаг можно что-то найти?

Однако тот только сложил руки на груди и с притаившейся в уголках губ улыбкой наблюдал за пыхтением пана Рубиньша.

— Вот, есть! — сообщил последний, принимая вертикальное положение. — Значит, некий пан Дудоля обвиняет панну Торбу в покушении на…

Дальше не удалось разобрать ни слова. Пан Рубньш дочитал, вздохнул и покачал головой.

— Прости меня, Мудроверый, откуда такие только берутся? — Он махнул в сторону двух, чудом остававшихся пустыми, стульев. — Садитесь, сейчас разберемся.

Стоило только занять места, как пан Рубиньш посмотрел на меня поверх очков, и по спине вдруг пробежали крохотные иголочки. Я поняла, что вид смешного архивариуса — отвлекающий маневр.

— Ну, панна Торба, излагайте.

Несколько секунд помолчав, я начала историю с самого начала, решив, что не стоит что-то скрывать. В конце концов, всё равно собиралась идти сюда с вопросом лавки.

Пан Рубиньш слушал молча, не перебивал и, кажется, даже не дышал. Кристап — тоже. Несмотря на то, что он второй раз слушал мою историю, даже не попытался сделать вид, что ему что-то неинтересно.

После того, как я умолкла, повисла тишина. Никто из мужчин не спешил заговорить первым. Но потом всё же пан Рубиньш прокашлялся.

— Ясно. Значит, вот что, панна Торба. Бумагу с заявлением о покушении никуда мы пускать не будет, но и избавляться тоже не имеем права. Для начала попытаемся разобраться с лавкой. Вы найдите хорошего нотариуса, чтобы освидетельствовал договор и печати. Он направит нам весь пакет нужных документов. Мы запросим соответствующий у пана Дудоли. Посмотрим, есть ли действительно у него какие-то права.

— А если он будет тянуть и ничего не предоставит? — мрачно поинтересовалась я.

— Ограничим срок, — хмыкнул пан Рубиньш. — Не переживайте, панна, во всем разберемся. К тому же теперь есть ещё и законный наследник. Он тоже не будет сидеть сложа руки.

— Откуда вы знаете? — пробормотала я.

Тут уже улыбнулся Кристап, а пан Рубиньш кивнул:

— Поверьте, не будет.

Понимая, что больше сказать нечего, я только сказала, что тоже очень на это надеюсь. Ещё некоторое время мы провели в кабинете начальника отдела, а потом, распрощавшись, покинули магистрат.

Пожелав мне хорошего дня, Кристап произнес:

— Скорее всего, Илмар вернется сегодня за полночь. Поэтому лучше лечь спать и не ждать.

— Сказано так, словно мы женаты, — заметила я.

— Всяко может быть, — невинно ответил он и так быстро оказался на другой стороне улицы, что я ничего не успела ответить!

Ну нахал!

/Илмар Орбас/

Время летело на такой скорости, что за проверкой магометров я позабыл про еду и передышки. Вроде бы и все нормально, но тем не менее всё пошло совсем не так, как я планировал. И уже когда я понял, что ничего не успеваю, запустил листиком в сторону Кристапа. Конечно, можно было ей сообщить, что сегодня все накрывается медным тазом, но… я не хотел. Во-первых, не привык нарушать данное слово; во-вторых, почему-то казалось, что нехорошо обманывать панну в ожиданиях. Я не совсем понимал, отчего мне последнее так важно, но так как оно не противоречило моим убеждениям, то стоило именно так и поступить. К тому же чем скорее мы разберемся с притязаниями пана Дудоли на лавку, тем быстрее сможем выяснить уже собственные отношения.

Кристап же сумеет провести Ядвигу в магистрат, да и пан Рубиньш к нему хорошо относится — в свое время мы ему прилично помогли. Тут, конечно, главное, чтобы Рада не вышвырнула его с порога магистрата. Удивительное дело, она — единственная из многочисленных пассий, которая мне была искренне симпатична.

Хотя бы потому, что обладала незаурядным умом, несгибаемым характером и тяжелой рукой. И первой бросила Кристапа, когда поняла, что он как кот, гуляющий сам по себе. В основном панночки, когда понимали, что красавец Мирдза, вскружив им голову, утанцевал в закат, начинали рыдать, страдать, преследовать… Ибо не хотелось упускать из рук такую рыбку. Рада же… Она сумела показать, что в жизни есть вещи поинтереснее разорванных отношений. Учитывая, что она первая дала ему от ворот поворот, Кристап до сих пор не мог с этим смириться. Он бросать может, его — нет.

Но в этот раз с ним будет Ядвига, поэтому, надеюсь, кровавой расправы прямо на пороге магистрата не случится.

Закончив с проверкой, нам дали время немного выдохнуть и тут же отправили в Ельняс, чтобы установить артефакты слежения на окраинных домах. С одной стороны, я искренне порадовался, что до лавки смогу добраться даже пешком, с другой… В нашей работе в принципе не стоит радоваться заранее.

Мы с паном Ааделем направились на западную окраину Ельняса, где расположились дома зажиточных горожан, в основном, торговцем. Стоило закрепить следилки по периметру и на линии леса. Если кому-то и вздумает сюда сунуться, то его тут же увидят.

Краем глаза я наблюдал за Ааделем. Очень… необычный человек. Умный. Молчаливый. Явно много видевший, но не особо об этом любящий говорить. Удалось по отрывкам разговора понять, что был за пределами Янтарного Союза. При общении с ним возникало очень странное ощущение: алхимик был словно немного не от мира сего. Но при этом возвышенным мечтателем его не назвать. Тут было что-то другое. То ли слишком много видел и знает, то ли у меня какое-то искривленное восприятие.

— Сталкивались ли вы с чем-то подобным, пан Аадель? — спросил я, когда мы уже практически приблизились к нужным домам.

Он задумчиво смотрел в окно, потом чуть нахмурился:

— Нет. Но могу сказать, что я сталкивался далеко не со всей нечистью этого края. В том, что это не человек — сомнений нет.

— Но вот управлять нечистью человек вполне может, не так ли?

— Да, — кивнул он. — И я ни капли не удивлюсь, если так оно и есть. Нечисть разумна, но больше стихийна. Он действует, удовлетворяя свои инстинкты, человек же — амбиции.

Мне захотелось возразить, но повозка остановилась, и я услышал голос Кристапа. О, отлично, вдвоем управимся быстрее.

Стоило спрыгнуть с подножки, как Кристап подошел ко мне.

— Ну, что у нас здесь? — поинтересовался я.

Он поморщился:

— Прекрати пародировать актеров, изображающих следовиков. Прямо фу.

Я хмыкнул:

— Какой ты у нас нежный. Пошли, работа не ждет.

Пан Аадель только жестом дал понять, что идет к алхимикам, готовившим взрывную жидкость для ловушек.

— Как прошло в магистрате? — спросил я.

Кристап кивнул:

— Всё нормально. Этот ваш дурик действительно подал жалобу, но Рубиньш её притормозил. Я бы тебе посоветовал в выходной не греть старые косточки на солнышке, а смотаться к нему и оценить со всех сторон. Если что, я с тобой.

Я бросил на него взгляд, впечатывая при этом следилку в заборную доску — пальцы легонько обожгло после активации.

— Что, подержать его за горло — разумная идея?

— Хотя бы взглянуть в свинячьи глазки.

Ни я, ни он пана Дудоли не видели, но Кристап говорит с такой уверенностью, что невозможно не поверить.

— Что ж, можно попробовать.

— Знаешь, а Ядвига… — вдруг начал Кристап и остановился.

Я нахмурился и повернул к нему голову.

— Что… Ядвига?

— Ну, это, как она тебе? Если я за ней?..

— Прибью, — ласково пообещал я. — Не трогай человека со своими кошачьими замашками. Мне нужна здравомыслящая девушка при решении деловых вопросов, а не пускающая розовые слюни влюбленная дурочка.

Кристап возмущенно фыркнул, осторожно свивая проволоку артефакта в нужном направлении.

— Да-да, я не шучу. К тому же, если она вдруг просечет твои пируэты, то может его чего подсыпать в еду. Поэтому это небезопасно.

— Илмар, какой ты скучный!

Я не ответил, не в первый раз. Но с удивлением осознал, что говорить на эту тему мне неприятно. Да и вообще неприятно представлять, что возле рыжей ведьмы может кто-то быть.

/Ядвига Торба/

Вернувшись в лавку, я поставила вариться обед и принялась за уборку. Клиенты временами забегали, получали желанное зелье и выскальзывали довольные. Я считала деньги, отправляла их в кассу и снова возвращалась к уборке. Как ни странно, поход в магистрат придал бодрости, и настроение потянулось к высшей отметке.

После беседы с паном Рубиньшем казалось, что дело пойдет на лад. Теперь не одна я против Дудоли, а ещё и солидная организация. Да ещё и не просто организация, а, считай, сама власть Ельняса.

Мурлыча под нос, я смела мусор на совок и вынесла на улицу.

— Панна Торба! — донесся тоненький голос, и над забором появилась веснушчатая физиономия Петера — местного листоноши. — Как поживаете?

— Привет, бандит! — хмыкнула я и уперла руки в боки. — Так, а ну слезь немедленно. Завалишь забор — будешь потом чинить.

— Я чинить не умею, — заявил он. — Я лучше тогда стражем постою.

Ну да, ну да. Высокий, вертлявый, худющий, как щепка — сторожить он будет. Бегает, правда, быстро. Не зря его наняли на эту работу — почту разносит вмиг. Хоть самому едва исполнилось пятнадцать. Но в семье ещё пятеро младших, поэтому Петер не сидит сложа руки.

Я махнула в сторону открытой калитки. Петер кивнул, ловко спрыгнул на землю и, придерживая пухлую сумку, побежал ко входу.

— Я за витаминами для мелких, — важно сказал Петер, когда мы вошли в лавку. — Как только задует, сразу сопли подхватят. Хотим укрепить иммунитет.

— Какие умные слова, — подколола я, взяв с полки пузырьки с ярко-желтой жидкостью, зеленой, как изумруд, и красной. — Это профилактика от простуды, это для роста, а это противовирусное.

— Ну знаете, — оскорбился Петер. — Панна Торба, будете ехидничать, не отдам вам письмо!

— Да-а-а? — уже с интересом протянула я, аккуратно заворачивая пузырьки в бумагу, чтобы по дороге задорный листоноша ничего не цокнул. — А оно от прекрасного принца?

Петер расстегнул сумку и достал широченный лист с оранжевыми прожилками.

— Про принца не скажу, сейчас у нас только король, но вот, возможно, ваша матушка что-то знает.

— Письмо от неё? — охнула я.

Петер осклабился:

— От неё! Я всегда приношу что-то хорошее! А вы вот… ехидничаете!

Я подвинула к нему зелья, достала из верхнего ящика леденцы и добавила к пузырькам.

— Держи, заслужил!

Петер быстро ссыпал плату за витамины на стойку, сгреб пузырьки и конфеты, и подмигнул мне.

— Спасибо, панна Торба! Хорошего дня! — крикнул он, уже практически выскочив из лавки.

— И тебе того же, — кивнула я, аккуратно открывая письмо.

Мы с матушкой частенько переписываемся, но обычно это короткие сообщения через листики, а тут целое письмо! Что случилось-то?

Муррис запрыгнул на стойку:

— Как поживает матушка?

— Сейчас узнаем.

Сняв обед с огня, чтобы не проморгать, когда суп решится удрать из кастрюли, я вернулась к письму.

«Дорогая Ядочка!

У меня все прекрасно, дела идут замечательно, выручка растет, тетушки Лайма, Орта, Лутта, Вийя, Арса…»

Я пропустила перечисление всех соседок, это и так ясно.

«…в полном здравии. Мы готовимся к началу осени, делаем запасы. Если вдруг увидишь в продаже чешуйки русалочьих хвостов — мне не хватает ингредиентов».

Я задумалась, ну это решаемо, в Ельнясе достать не так сложно — спрошу у пани Руты. Что тут ещё?

«На всякий случай обнови все защитные заклинания на окнах и дверях, сбрызни метлу эликсиром изгнания, а ещё лучше — держи под рукой сковородку и грабли. Чисто случайно я узнала, что пан Апсе отправился в Ельняс. Сама помнишь, что он говорил, когда ты уезжала. Будь осторожнее, целую, мама.

P.S. Не забудь про чешуйки!»

Я села, где стояла. Хорошо, хоть там табуреточка. В рту резко пересохло.

— Ядвига, Ядвига! — всполошился Муррис и забегал возле меня. — Что случилось? Ты побелела вся!

— Во… ды, — прохрипела я и неосознанно положила руку на стол.

Сифочка передала стакан на широком листе. Я схватила и осушила залпом. Потом закашлялась. Кажется, это был раствор для полива. Нет, не вредный, но на вкус… специфический.

— Да что такое? — подал голос Бунжик, наблюдавший за происходящим, а Жужа оставила свой угол и перебралась поближе.

— Сюда едет Эдгар Аспе, — сипло произнесла я. — Жутко надоедливый тип, который похоронил двоих жён и свято уверен, что я должна стать его третьей. Слова «нет» он не понимает. Я была до бялтов счастлива, что удрала сначала в академию, а потом сюда. Думала, что он исчез из моей жизни.

— Слишком мерзкий? — мрачно поинтересовался Муррис.

— Мерзкий своими замашками и желанием слышать только себя, — ответила я. — Если втемяшил что-то в голову — не выбить. Ну и женщина для него — вещь. Считает, что её удел кухня и дети.

— А последние есть? — уточнил Бунжик.

Я помотала головой. Не складывалось у него с этим. Потому, наверное, и зверел.

Каждый раз, когда я его видела, по коже пробегал морозец. И это только одного взгляда!

— Да уж, — пробормотал Муррис. — Сумасшедшего поклонника нам ещё не хватало.

— Не то слово, — вздохнула я. — Рядом с ним Дудоля — милая пуся.

И в этот момент раздался оглушающий стук в дверь. Я невольно вздрогнула: так стучит тот, кто очень… очень зол.