Я люблю тьму [СИ]

Глава XVII Свет

Что там положено делать в ожидании чуда? Благодарить судьбу, порхать, как бабочка, завершать дела, к которым, возможно, после не получится вернуться… В реальности всё выходило прозаично и как-то серенько. Обыкновенный, ничем не примечательный ужин — разумеется, подгоревший. И бабушка, спрятавшаяся за газетой. Знаю, знаю этот внимательный взгляд — сейчас начнётся…

— Значит, ты играешь злую мачеху.

— Тётку, ба.

Ой, зря, зря уточнила.

— Мачеху, тётку — неважно! Почему не главную роль?

Надоело! Может, хоть раз рискнуть и попытаться оправдаться? Без заискивания, без вранья, даром что бабуля и на то, и на другое прям — таки располагает. Ох уж это выражение лица! Вдовствующая царица, да и только.

— А это так важно?! Это ж просто школьный спектакль! Тем более что роль одна из центральных, можно сказать, тоже в каком-то смысле главная…

Совсем без заискивания не получилось. Ну да ладно, начало положено! Тем временем «вдовствующая царица» небрежно отложила газету, нахмурилась и отчеканила:

— К успеху нужно стремиться даже в мелочах! Никогда не знаешь, где тебя найдёт судьба. Вспомни Ларису: гадкий утёнок, да и только! И кто она теперь? Актриса, и не какая-нибудь там Каленова! На сериалы не разменивается. А с чего всё началось? Играла в школьном спектакле главную роль, а среди родителей в зале сидел начинающий режиссёр, искал подходящую девочку. И кто б её заметил, играй она какую-то там злобную старуху?!

Руська замяукала из соседней комнаты. Поддакивает, подлиза! Обычно такие монологи въедались до костей противной слизью, которую так и хотелось собрать в комок и швырнуть обратно с воплем: «Ты во все сказки веришь?!». Но сейчас — странное дело — они легко пролетали мимо ушей, не попадая в цель. Наверное, потому, что мечталось: скоро, скоро я уйду отсюда — насовсем, стану тем, кем захочу, а не кем захочет дорогая бабушка. Зачем ведьме какие-то там родственники!

Сладкие грёзы прервал звонок телефона. Только бы не пропустить шанс — вдруг это меня вызывают на встречу?! Но вместо голоса Светозара в трубке послышалось бодрое:

— Guten Abend, Vic! Wie geht es dir?

Захотелось спрятаться куда подальше. И долго, долго не трогать телефонную трубку. Но делать нечего — меня узнали.

— Привет, мам.

Она спрашивает, как дела — а мне что сказать? Что зашвырнула учебник немецкого за шкаф, да так и не выучила ничего, кроме пары простейших фраз? Что терпеть не могу это рычание и гавканье? Но она уже и сама всё поняла.

— Вик, тебе понадобится немецкий, когда захочешь учиться здесь. Как же я заберу тебя, если ты даже не знаешь языка?

Ненавижу этот голос в трубке — как голос из другого мира, где для меня места нет и не было изначально. Когда-то у нас училась девочка с диковинным именем Алиша и нечитаемой фамилией. Училась класса так до восьмого. Так вот, после её папа, иностранец, забрал дочь куда-то в Пенсильванию. Не бросил на руках русской бабушки, заявив, что Алиша слишком плохо знает английский, сказал только: «Ничего, поживёт — выучится». Не выдумал сто тысяч оправданий, которые позволили бы не говорить: «Я не хочу, чтобы ты приезжала». Или ещё короче: «Ты мне не нужна».

Разговоры всегда заканчиваются быстро: как же, дорого, а освоить скайп и электронную почту не иначе как религия не позволяет. Тоже удобно: есть повод оборвать на полуслове, ляпнуть дежурное «Я тебя люблю» и оставить наедине с гудками в трубке.

Телефон снова зазвонил. Нет уж, больше не попадусь. Меня здесь нет, я вам глючусь. Пусть баба Света общается — ей полезно.

— Да? Ох, ужас какой! Да, конечно… Да… Нет… Да…

Так, ещё шажок, дверь моей комнаты уже близко, если достаточно быстро спрячусь, меня не засекут…

— Виктория!

Чёрт.

— Инночке плохо с сердцем. Поеду к ней. Вот несчастная — семьи нет, присмотреть некому…

Ага, ага… Не сомневаюсь — незнакомую мне Инночку бабуля доведёт до инфаркта своими причитаниями на тему «бедная, несчастная, одинокая».

— Вот я помирать буду-тоже никто стакан воды не подаст! — разошлась, ну разошлась! Эдакий тонкий намёк: Викуся, ты неблагодарное пустое место.

— Покорми Русю! — дверь хлопнула, оставив меня наедине с пустой квартирой. Ну, не считая кошатины. Ах, обожаю это выражение толстой наглой морды — боится, знает, что защитить некому! Ладно, живи, кошарик, вот твои сухари. Я сегодня добрая.

Руська посеменила к миске. Хрумкает-то как — на всю квартиру! Подражая бабушке, я состроила кислую мину и процедила:

— Руся! Как тебе не стыдно так громко чавкать! Приличная девочка должна есть с закрытым ртом!

Кусок кошатины махнул хвостом, заворчал и отправился забиваться под диван. Даже интересно — застрянет, нет? Вон как отъелась.

Мысль прилетела в голову неожиданно, как рухнувший кирпич: бабушка не пошутила. Действительно убежала. Значит… значит, я дома одна?

Совпадение? Слабо верится.

На столе меня ждал включенный ноутбук. Даже не странно, что он включился сам по себе, без моего на то ведома или согласия. Что там положено делать? Падать в обмороки, трястись от страха? Нефиг. Как будто что-то может быть хуже моей нынешней жизни.

Знакомый сайт — и новое сообщение. Всего одно.

Ни куда идёшь, ни зачем — как будто всё и так ясно. Эдакое пятьдесят на пятьдесят. Веришь или нет? Пальцы отбивают «Да», тут же стёртое. Минуту. А если это какая-то глупая шутка? Скажем, эксперимент. Проверка на доверчивость. Казалось бы, я уже всё решила — ан нет! Сомнения. Всегда вылезают не вовремя.

Экран мигнул, и высветилась новая запись:

Откуда-то повеяло запахом свежей травы и земли. Будто не московская квартира вокруг, а лес — обманчиво спокойный, в глубине которого таится здание с красным потолком и ожидающая тень. Мигнул свет. К чёрту всё, к чёрту!

А ведь правда побежала, побежала под пристальным чужим взглядом. Темнота цеплялась за плечи, а до выключателя далеко — целый коридор! Уйти, уйти отсюда — не прислушиваться к шуршанию из бабушкиной спальни, к капанью воды на кухне. В ногу впились острые когти, и я заорала. Куда там бабушкиной Инночке — тут я инфаркт заработаю! Незримое существо замяукало. Руська! Чтоб её, маленький тупой кусок кошатины!

— Пошла вон! — я бы закричала, закричала ещё раз, если бы не боялась привлечь что-то, копошащееся во мраке. Что-то кроме Руськи — и гораздо более страшное.

Неважно, ничего не важно, главное — удрать! Вот и площадка, вот и соседняя дверь. Руська скребётся, вопит — да что тебе сделают, ком шерсти, кому ты нужна! Звонок? Какой звонок? Кажется, проще постучать в дверь — руками, ногами, лбом…

Стучать не пришлось — Светозар открыл сразу. Кажется, он улыбался. А может, и нет, важно другое: там, в прихожей, ярко горит свет, разгоняющий тени.

— Здравствуй, Рогнеда.

Страх отсекла дверь, закрывшаяся за моей спиной.