Я был аргонавтом

Глава вторая Завтрак на траве

Пока добирался до места, где Геракл и остальные путешественники устроились завтракать, сбил ноги о камни и вспомнил все матюги. Увы, только родные, потому что ругаться на древнегреческом не умел. Но толку-то от крепких слов? Надо себе какую-нибудь обувку соорудить, те же сандалии.

В тени кипарисов, неподалеку от родника, вокруг прогоревшего костра сидели и полулежали крепко сбитые, украшенные шрамами люди. В основном — еще совсем молодые парни от двадцати до тридцати лет, но попадались и зрелые, уже за сорок. Кое-кто как и я, в хитоне, но большинство щеголяло в наряде Адама (или, кто там у эллинов считается прачеловеком?). Некоторые наворачивали из грубых мисок какое-то варево, другие степенно беседовали, попивая из кубков с откидывающимися крышками не то воду, не то вино, так напоминавшее уксус. Гилас, прибежавший раньше, уже успел получить свою порцию и теперь уплетал завтрак за обе щеки, посматривая на меня с видом победителя.

Я слегка замешкался, раздумывая — а как мне явиться к абсолютно незнакомым людям и поздороваться? Сказать им «Хайре»? Но Геракл разговаривал со мной по-русски, стало быть, остальные ролевики или реконструкторы тоже пользуются родным языком. Поэтому, я просто заулыбался, покивал, обращаясь неизвестно к кому, выискивая глазами крупную фигуру моего нового друга.

На мое появление народ отреагировал с поистине индейской невозмутимостью. Никто не спешил ни здороваться, ни знакомиться. Единственно, кто обратил внимание, так это двое парней — тонкогубые и темноволосые, похожие друг на друга как два карандаша, только что вынутые из коробки. Близнецы сидели под кипарисом, неподалеку от остальных, но создавалось впечатление, что они здесь не как все, а чуточку наособицу. Они же здесь оказались единственными, чьи спины укрывали накидки, стоявшие горбиком. Мысленно я пожалел парней, но удивился, что редко встречающийся физический недостаток случился у двух братьев сразу.

Близнецы завтракали, как все, зачерпывая ложками не то жидкую кашу, не то густой суп, но делали это одновременно, я бы даже сказал — синхронно, словно копируя движения друг друга. Так же синхронно они посмотрели на меня, переглянулись, а потом опять вперились в меня взглядами, не забывая отправлять в рот еду. И, бьюсь об заклад, что теперь их взоры выражали явную неприязнь. С чего бы это? Я им что, когда-то с копейки рубль не сдал или увел любимую девушку? Да и черт-то с ними, с этими горбатыми близнецами. Мне нужно выяснить — где взять миску и ложку? Где же Геракл? А, вот и он, сидит себе на бревнышке с миской в руках. Осторожно, словно я шел по забитому до предела пляжу, стараясь не наступить на лежавших и сидевших, дошел до героя.

Геракл, завидев меня, глубокомысленно изрек, протягивая полную миску:

— Правильный ты человек Саймон, успел вовремя.

Принимая посуду (похоже, вылеплена вручную!) и ложку (деревянную и огромную!), я устроился рядом с «мифологическим» персонажем, набивавшемуся мне в друзья и спросил:

— А почему вовремя?

— Потому что еще немного и мне пришлось бы съесть твою порцию или скормить ее очагу. Лопай, иначе яство остынет. И не вздумай задавать дурацкие вопросы, отвечать не стану.

Вопросов у меня столько, что если их вывалить на палубу «Арго», корабль пойдет ко дну. Но есть хочу больше, нежели спрашивать.

Яством оказалась довольно густая похлебка, напоминавшая клейстер. И по вкусу тоже походила на клейстер из неопознанной муки грубого помола и мелких кусочков вяленой рыбы. Рыбу, кстати, я тоже не опознал, но рыба, она и есть рыба. В другое время и в другом месте, устроил бы скандал или просто не стал есть, но здесь решил не спорить и не выделываться. Как там у Беранже? «Коль есть вино плохое, хорошего не ждать. Оставив дам в покое, у швей любви искать».

Если я среди реконструкторов, полностью погрузившихся в историческую эпоху, нелепо ждать на завтрак рисовую кашу или яичницу с жареными сосисками. Хотя, почему эти парни, взявшиеся «погружаться» в мифологию Древней Греции (виноват, Эллады), копируют чисто исторические реалии? Почему бы не допустить, что аргонавты завтракали кофе и бутербродами с маслом?

Пока я ныл (мысленно), ложка и челюсти трудились на славу. Да и что такого? В принципе, есть это можно, в армии приходилось жевать перловку и холодные макароны, якобы, сваренные «по-флотски». Жаль, что похлебка начала остывать, горячей она была бы гораздо лучше. Понятно, отчего Геракл меня торопил.

Я уже отковыривал кусочки застывшего клейстера, приставшего к дну, как к нам подошел симпатичный рыжеволосый мужчина с бородкой. Крепко сбитый, мускулистый, напоминающий либо боксера, либо борца в вольном стиле. Кивнув вначале Гераклу, потом мне (ну, наконец-то хоть кто-то со мной поздоровался), рыжий сказал:

— Я рад, что Геракл наконец-то нашел своего лучшего друга.

Лучшего друга? Вроде, лучшими друзьями Геракла были его брат Ификл и племянник Иолай. Но спорить не стану.

— Спасибо Автолик, я тоже этому рад.

Автолик? Имя не очень знакомо, но где-то я его слышал. Что-то этакое, связанное с воровством или обманом. Хм… То-то я гляжу рожа хитрая, да еще и рыжий.

— Саймон, как опоздавшему, тебе придется вымыть котел, — сказал Автолик.

Сказал, и посмотрел мне в глаза. Нет, котел я готов помыть, без проблем, но что-то здесь не так. И Геракл посматривает с интересом, но не вмешивается, словно ожидая моей реакции, а глазенки Автолика… Глазенки такие честные-честные, словно у моего армейского друга Толка, когда он серьезным видом начинал врать. Скорее всего, котел парни моют по очереди, а нынче как раз очередь Автолика, а тот решил «припахать» простака. Классика.

Похоже, я тоже начал входить в образ. Смотрю на рыжебородого не как на парня, исполнявшего роль хитреца, в сущности — на актера, а как на реального человека. Нет, определенно я спятил. Значит, буду отыгрывать собственную роль.

— А где котел?

— Так вон он лежит, — радостно кивнул Автолик в сторону ближайшего кипариса, рядом с которым лежал здоровенный горшок, ведер на пять, если не больше. Интересно, он из бронзы или из меди? Нет, слишком роскошно. Из такого котла можно доспехи для двух гоплитов соорудить. Неужели глиняный? Даже не знал, что котлы могут быть глиняными. Вымыть, что ли? Нет, обойдется. Вот, наступит моя очередь, тогда и помою.

— У вас есть обычай, по которому опоздавший моет котел? — поинтересовался я.

— Чем угодно клянусь, — торжественно заявил Автолик, чем еще больше усилил мои сомнения.

— Нет, зачем же клясться? — пожал я плечами. — Я и так знаю, что Автолик — самый честный человек на свете. Верно?

— Конечно, — радостно подхватил рыжий. — Спроси кого хочешь, они скажут, что Автолик — самый честный человек на свете.

Неожиданно со стороны аргонавтов раздался смешок. Это я только думал, что на меня тут никто не обратил внимание. Еще как обратил. И внимание обратил, и уши навострил. А высказывание Автолика-хитреца как раз и вызвало веселье.

— А кого здесь можно спросить? — поинтересовался я, переждав шум.

— А зачем спрашивать? Ты мне не веришь? — принялся выкручиваться Автолик. — Я могу тебе в том поклясться. Хочешь, поклянусь своим собственным отцом, что я у него самый честный?

Интересно, а кто у него папа, если сын так просто бросается его именем? Наверное, тоже жулик. И кто же тогда другие детки папы Автолика? Втройне подозрительно.

— Договорились, — кивнул я. — Отца твоего мы трогать не станем, а вот клянешься ли ты на земле, что ты самый честный человек?

— Клянусь, что я самый честный человек на земле, — начал Автолик, но я его перебил: — Не так положено клясться. — Выворотив ложкой комок земли, не чрезмерно большой — с кулак, протянул рыжему: — Раз ты готов был поклялся на земле, то теперь должен съесть эту землю, а я поверю, что ты самый честный человек на свете.

Автолик скривил рыжую морду, понимая, что он сам себя загнал в ловушку. Определенно, есть землю ему не хотелось.

— Геракл, а это точно потомок Иапета? — с сомнением проговорил Автолик.

— А что тебе не нравится? — мрачно спросил Геракл.

— Просто подумал, что это мой потерянный брат или сын, — почесал бороду рыжий. — Он такой же хитрец, как и я, если не больше. Жаль, что у меня только одна дочь. Знал бы, не отдал Антиклею за Лаэрта, а подождал, пока появится твой друг. Но теперь уже поздно, у них свой сын подрастает.

Автолик принялся звонко смеяться, а к нему присоединись все остальные. Даже Геракл заржал, словно кентавр (не слышал, как ржут кентавры, но благодаря внебрачному сыну Зевса, представляю), а мне стало так смешно, что я чуть было не решил вымыть-таки этот несчастный котел. Нет, это чересчур, а вот помочь можно.

— Пойдем вместе, — великодушно предложил я рыжему.

— Не нужно, — отмахнулся Автолик, когда закончил смеяться. — На самом-то деле сегодня очередь Орфея, но наш кифарист не любит грязную работу. Пальчики, дескать у него. Как есть, так горазд, а как работать, так пальцы. Вот я и решил помочь музыканту, а заодно и повеселиться. А еще Аталанта не завтракала, она до сих пор купается.

— Женщина, что с нее взять? — вздохнул Геракл.

Среди аргонавтов была женщина? Не знал. Впрочем, я много чего не знал. Отсмеявшийся Автолик ушел, а мой друг Геракл осторожно похлопал меня по плечу.

— Молодец. Здорово провел хитреца. Пусть он и сын Гермеса, но и потомки титанов никому спуску не дают.

Гермес, он же Меркурий. Бог торговли, а также покровитель воров и обманщиков (какая торговля без обмана?). У него еще сандалии с крылышками, чтобы быстрее бегать. Автолик — это сын, а зять у него Лаэрт, папа Одиссея? Понятно, в кого Лаэртид Одиссей такой хитрый — это у него на генетическом уровне.

— Если Автолик сын Гермеса, то вы с ним родственники? — хмыкнул я, прикидывая. — Он тебе кем приходится? Двоюродным братом?

— Автолик, прежде всего, для меня учитель, — наставительно произнес Геракл. — Он нас с братом борьбе обучал и кулачному бою. Так что, поострожнее с ним. Он пошутить любит, но сокрушать ребра или ломать шеи — еще больше, а ты пока не готов состязаться с моим наставником.

— Да я и не собирался, — фыркнул я, вспоминая мускулы рыжего.

— Автолик и тебе родственник, да и я тоже, — сказал герой Эллады.

— Но я же потомок титанов, а не богов, — усмехнулся я.

— Нет, что-то у тебя с головой случилось, — вздохнул Геракл. — Может, в Таврии тебя долго по голове били, и ты все забыл? Тебя даже назвали в честь пращура Менойтия, он же Саймон, умеющий слушать, а тот был сыном Иапета, а Иапет — сын Урана и Геи, родной брат Прометея. Мы с тобой дальние родственники — мой дедушка Кронос родной брат твоего пращура Иапета.

Час от часу не легче. Значит, я еще и потомок Урана с Геей. Гея— земля, а Урак, вроде бы, небо. Мне бы сейчас лист бумаги и карандаш, составил бы генеалогическое древо по нисходящей от Урана с Геей. А так, если держать в памяти, точно запутаюсь — кто кому кем приходится.

Может, я все-таки не сошел с ума? А жаль. Сумасшедшему было бы жить проще. Может, я «попаданец»? Сам с удовольствием читаю книги про «попаданцев», так почему бы фантазиям не сбыться? Вот только, почему это меня угораздило попасть в потомка титанов, о котором я никогда не слышал, да еще с таким именем. Саймон, видите ли. Не слышал о таком аргонавте. А мог бы и в другого попасть, попривычнее да познакомее. В Ясона, например. Хотя нет, Ясон плохо кончил, став бездомным бродягой и попав под кусок бревна со своего судна. Кто тут еще? Тесей должен быть. Нет, он тоже кончил неважно. Еще он много лет в Аиде просидел, а потом кто-то из родственников столкнул парня со скалы. Какого греческого героя не возьми, все закончили плохо. А если бы в Иолая? Про этого помню. Он еще в детстве прославился, когда помогал дядюшке справиться с гидрой. Геракл зверюге головы отрубал, а мальчишка прижигал обрубки огнем. Кажется, в Иолая уже кто-то попадал? Нет, в него переселялась душа Амфитриона, папы Геракла и Ификла[1]. Для греческой мифологии реинкарнация вещь необычная, но кто знает? Если я попал в мифологический мир, здесь может быть все. Впрочем, насколько мифологический? Я пока не увидел ни чудес, ни богов, ни каких-нибудь необычных существ, вроде кентавров.

Задумавшись, я не сразу обратил внимание, что на наш бивак зашел (или вошел?) еще один персонаж. А когда заметил, едва не упал с бревна, потому что следует говорить на зашел, а зашла.

Не из пены морской, а из-за пушистых ветвей деревьев, к костру подходила статная девушка, прямо-таки вылитая Афродита, одетая как богиня любви, то есть, никак. Но ее появление не вызвало ни восторга, ни прочих эмоциональных изъявлений ни у кого, кроме меня. Путешественники встретили нагую девушку равнодушно. Дескать, ходит тут голая девка, так и нехай ходит, а мы и не таких видывали. Скорее всего, уже привыкли.

— О, Геракл, это и есть твой пропавший друг? — спросила девушка и, не дожидаясь ответа, ухватила мою грязную миску и ложку. Не задумавшись, что посуду после чужого человека стоило бы помыть, нагая красавица пошла в сторону котла. Склонившись над ним, продемонстрировав некую часть тела (я зачем-то целомудренно отвернулся), принялась накладывать себе похлебку.

— М-да, — только и сказал я, захлопав глазами.

— Хитон поправь, — одними губами сказал Геракл и я поспешно принялся прикрывать собственное достоинство, ставшее при появлении девушки еще достойнее.

— А кто это? — тихонько поинтересовался я.

— Аталанта-девственница, — сообщил дядюшка. — Если предложит себя, не вздумай соглашаться.

— ?! — вытаращился я, пытаясь понять, как может сочетаться девственница и особа, способная сама предложить себя мужчине.

— Эх, Саймон, почему же ты все забыл? — вздохнул Геракл. Вздохнул еще раз. — Вспомнишь, конечно, но как бы поздно не было. Ахнуть не успеешь, как Белую скалу увидишь. Аталанта предлагает себя при условии, что на ней женятся.

— Правильная девушка, так и надо.

Аталанта замешкалась, выбирая кусочки повкуснее, а потом отошла к костру и поставила посудину на угольки. Геракл, посматривая на воительницу, грустно сказал:

— Так она для каждого жениха состязания устраивает, по бегу.

— Типа — догонит он ее или нет?

Странно, конечно, матриархат-то давно закончился, а здесь такое. Хотя, в примитивном обществе женщина хочет выбрать себе самого сильного и здорового мужчину, способного дать здоровое потомство. Но, как выяснилось, состязания выглядели немного по-другому.

— Не жених за ней бегает, а она за ним, — пояснил дядюшка. — Чтобы заполучить Аталанту в супруги, претендент должен пробежать дюжину стадий[2].

Не знаю, сколько это в метрах, или в километрах, но пока мне ничего не казалось страшным, а Геракл продолжал.

— Когда жених пробегает половину пути, следом за ним бежит Аталанта. И если парень не успел пробежать всю дюжину, она его убивает.

— Сурово, — покачал я головой, переводя взгляд на Аталанту, сосредоточенно помешивающую похлебку. Как мне кажется, девушка не производила впечатление бодибилдерши, убивающей мужиков. Спросил: — И как, многих она убила?

— Точно не скажу, но человек пять будет.

— Странные люди, — заметил я, наблюдая, как Аталанта берет миску в руку, морщится, резко ставит ее обратно (видимо, перегрелась), озирается по сторонам в поисках какой-нибудь прихватки. — Предположим, первого она могла и убить, но остальные-то каким местом думали?

— Тем же местом, что и мы с тобой, — усмехнулся Геракл. — Каждый считал, что уж с ним-то ничего плохого не случится. Дескать — он-то непременно убежит, да еще и отхватит себе завидную жену, а нет, так девушка именно его пожалеет.

Хотел поинтересоваться — не собирается ли Геракл сам поучаствовать в таком состязании, но не стал. Во-первых, напрочь не помнил, а женат лив этот момент мой дядюшка, а во-вторых, негоже такому герою, как он, участвовать в состязаниях, словно простому смертному.

— Так что, дорогой друг, если захочешь взять в свою супружескую постель Аталанту, научись бегать, — сказал Геракл. — Если она тебя убьет, мне станет стыдно и перед людьми, и перед богами. Что же такое, не научил друга Саймона бегать? Позор.

Миленько. Ему, видите ли, стыдно станет.

— А ты, любезный дядюшка, как бы поступил? — ехидно поинтересовался я.

— Почему дядюшка? — вытаращился Геракл.

— Я прикинул, что если мой пращур родич твоего деда, то ты мне доводишься старшим родичем. Для деда ты еще молод, так почему бы тебе не быть моим дядюшкой? — нахально сообщил я.

— Не надо тебе быть моим племянником, опасно.

Вот здесь он прав. И племянники, да и родные дети Геракла плохо заканчивали. Пожалуй, даже похуже прочих героев. Но слово уже сказано.

— Хочешь считать себя моим племянником, считай, — хмыкнул Геракл. — У моего отца-олимпийца много детей. Одним племянником больше, ничего страшного. А что касается Аталанты… Мне это не страшно, я бегаю гораздо лучше этой девчонки. — Слегка помедлив, великий герой сказал. — В крайнем случае, я применил бы иной способ.

— Какой? — заинтересовался я.

— Если бы я захотел взять в жены Аталанту и не смог от нее убежать, то сам бы ее убил.

— А что скажут боги и люди?

— А это уже неважно. Всегда отыщутся недовольные, станут ворчать, зато я бы остался жив.