Взять своё

19

В одной из повозок, где укладывалась только что сменившиеся патрульные, велся тихий разговор.

- Ханю! - позвал товарища мордастый воин, с наслаждением тянувший замерзшие руки к раскаленной до красна печурке. - Совсем что-ли замерз, глухой пень? Говорю, как тебе эти новые самострелы?

Второй ответил ему не сразу. Сначала он с кряхтением стащил с себя тяжеленный овчинный полушубок, затем черный нагрудник и, наконец, пропахший ядреным потом, подоспешник. Лишь после этого тот, кого назвали Ханю, повернулся к товарищу.

- Чего тут балакать, знатные самострелы. Непривычные токож, - невысокий, кряжистый воин, с покрытым оспинами лицом, говори негромко, обстоятельно, являя собой полную противоположность своему товарищу с пройдошистым и вечно недовольным лицом. - А лягаются как молодая кобылитца. Вона все плечо в синяках...

В этот момент с лежака приподнялся еще один бывший легионер, вихрастый курносый паренек, до этого просто слушавший их разговор.

- И что лягается, дядьку Ханю?! Зато любого с ног свалит. Да что там с ног?! Все кишки вытащит и на руку их намотает! - с восторгом выпалил он.- Если бы у нас такие самострелы были, то хрен бы нас кто в плен взял...Да уж, сильная штука.

В повозке на какое-то время вновь повисла тишина, прерываемая лишь сильным потрескиванием сгорающих поленьев в печурке.

- Думаю за такой самострел в Шаморе выложат кругленькую сумму, - мордатый вновь задумчиво посмотрел на своего товарища, уже улегшегося на свое место возле печки. - Чай десяток, а то и два десятка золотых монет, дадут... Как думаешь, Ханю?

Тот утвердительно прогудел.

- Целых два десятка... А если еще и громовых камней принести? - он все не унимался, снова и снова "закидывая удочку" в сторону десятка своей бывшей турии. - Это же могут и дворянство дать... Представляешь, Ханю, дворянство? Вот приедешь ты в свою занюханную деревню весь такой в парче, в золоте на черном аргамаке, препоясанный мечом из гномьего металла. И дочка старосты, что давно-давно обозвала тебя оборванцем, броситься тебе в ноги. Голосить станет, что дура дурой была, что сразу и не распознала такого справного молодца... А?! Как тебе?

Молодой, заслушавшись таких речей, вытянулся с лежанки и едва не свалился на деревянный пол. Ханю же недовольно скривил рот. Сказанное му явно не нравилось, о чем, собственно, он и сказал:

- Ты, проныра, хавальник-то свой закрой. Что пацану сказки рассказываешь? Он же дурень, как есть дурень. Во молоко еще на губах не обсохло. Он во сне еще коров за сиськи дергает, а ты ему про что гутаришь? - недовольным тоном продолжал бывший легионер. - Зачем на от добра добра искать? Тебе, что мало всего этого? - Ханю кивнул на висевшие на стене массивные доспехи, меч в ножнах, продолговатый щит. - Здесь добра на сотню золотых. А владыка еще обещал добавить. Или ты думаешь тебе в легионе что добавят?! - усмехнулся он. - Эти живодеры сначала тебя одерут как липку, забрав и доспехи и оружие. Потом же всю твою награду присвоят благородные, а тебя вон по щеке похлопают. Скажут, что хороший воин и тебя ждет награда от великого султана.

Однако, мордатый и не думал успокаиваться. Махнув рукой на опытного воина, он начал "обрабатывать" молодого, который с открытым ртом слушал все его россказни. Их тихий разговор утих лишь к утру, когда в повозку вернулась очередная смена часовых.

Тогда мордатый выскользнул на улицу провожаемый нехорошим взглядом Ханю, который со вздохом тоже встал и вышел на улицу... Утром же за одним из деревьев воины нашли мордатого, застывшего в снегу с оскаленным ртом.

Немолодой полный мужчина подошел к оконному проему и несколько минут внимательно вслушивался в тишину спящего города. После этого дернул за толстый витой шнур и проем закрыло толстое полотно ткани.

Оглядев комнату Тарек Кошивин, известный в городе преуспевающий купец, довольно причмокнул полными губами.

- А теперь можно продолжить..., - пробормотал он, усаживаясь в глубокое кресло, накрытое толстой мохнатой шкурой какого-то зверя. - Так...

Он взял недавно отложенный пергамент в руки и, щуря глаза, начал вчитываться в свой корявый неровный почерк, разительно отличавшегося от ровных красивых строк домашнего писца. Однако, это письмо было особым и доверить его написание можно было лишь себе, да и то с оглядкой.

- ..., Победоносный, приветствует тебя недостойный слуга твой, Тарек Кошивин, - еле слышно шевелил губами Тарек, начиная перечитывать написанное им письмо. - Да длятся сто раз по сто лета благословенного Махмура Великого, да ширить мощь и сила Великого Шамора, да не ослабнет твоя рука, о Победоносный.

Время от времени купец поднимал голову и с подозрением оглядывался по сторонам. И лишь в очередной раз убедившись, что никто в закоулках его кабинета не прятался, Тарек вновь принимался за письмо.

- Король Роланд задумал совершить злодейское нападение на твой лагерь, едва только ты его разобьешь под нашим городом. Он хочет в одну из ночей, когда бессмертные с дороги будут отдыхать, неожиданно напасть на лагерь. В городе есть старинный подземный ход, через который он выведет своих гвардейцев...

Тут он остановился, чтобы зажечь новую свечу взамен оставшегося огарка старой. И едва кабинет озарил новый более яркий огонек, Тарек опять схватился за пергамент.

- А сколь у него воинов сказать точно не могу. Говорят, конных почти тысяча. Есть наемники морских баронов из пяти отрядов..., - в некоторых местах ему пришлось править свои закорючки, чтобы письмо читалось лучше. - А еще... призвал он на службу городское ополчение и обещал каждому, кто встанет на защиту города, латы и меч с копьем. Оружие из городских арсеналов из доброе стали, не порченное. Уже набралось три сотни мужчин...

Через какое-то время Тарек свернул пергамент в трубочку и, несколько раз перетянув ее толстой ниткой, щедро залил узелок расплавленным сургучом. Потом с тяжелым вздохом встал с кресла и подошел к двери, за которой его уже дожидалась невысокая фигура невзрачного мужичка в темном плаще.

- Письмо сегодня же должно быть на месте, Чирч, - требовательно произнес купец, протягивая свернутый пергамент. - Я не обижу, ты меня знаешь.

Стоявший человек в ответ приглушенно рассмеялся, показывая коричневые гнилые зубы.

- Меня еще никто не обманывал, Тарек, - письмо в мгновение ока скрылось в недрах плаща. - А те, кто этого не понимают, живут не долго. Я скоро буду... Готовь монеты, купец.

И, сдвинув капюшон вперед, Чирч, давно делавший для купца всю грязную работу, растворился в темноте коридоров дома.

Бессмертные с проклятьями отступали от стен, оставляя под ними десятки своих товарищей. С раскроенные черепами, сломанными шеями и спинами, бессмертные оказались такими же смертными, как и те, кто с ненавистью глядел на них с высоты крепостных стен Шариота.

Третий штурм за последние два дня закончился, едва не принеся Сульдэ столь долгожданную победу. Его легионеры после неимоверных усилий сумели захватить часть юго-восточной стены почти на сотню шагов, которую обороняло городское ополчение. Но атака, лично возглавленная Роландом, сбросила врага со стены. И можно было радоваться и праздновать, но у оборонявшихся не было ни сил, ни желания. Уставшие люди с черными от грязи и крови лицами, валились прямо здесь же, где и стояли.

... Роланд устало сполз по стене на каменный пол и со вздохом откинул голову. Сейчас стало окончательно ясно, что еще одного такого же штурма его люди не выдержат. Особенно большие потери были у городского ополчения, где из трехсот человек осталось лишь не около шести десятков. Из его гвардейцев на стене пал каждый второй. В лучшем положении оказались дружины морских баронов, почти полностью сохранившие свой костяк. Правда, это не надолго.

- Значит, осталась лишь эта ночь и она всех уравняет, - прошептал он, уставившись в одну точку. - А завтра нас окончательно сомнут, если только не случиться чудо...

"Чудо... Какое к чертям чудо? Все кончено! Крепость всю окопали как загон для свиней и понатыкали деревянных рогаток. Теперь атака на лагерь окончиться очень большой кровью. Мои люди же, что ожидают сигнала в лесу, одни тоже ни чем не смогут помочь...".

От этого накатившегося на него чувства безысходности, Роланд тихо простонал. "Нет вестей и от гномов. Похоже, они тоже договорились с Шамором... Теперь остается только сдохнуть, прихватив с собой и остальных. Эта хромая скотина теперь никого не оставит в живых... Остается сдаться?". Эта мысль возникала у него уже не раз и не два. Однако, именно сейчас, когда шансов на благоприятный исход больше не осталось, мысль о своем самопожертвовании все чаще и чаще приходила ему в голову. "Сдамся с условием, что он отпустит остальных... Если только не случиться чудо...".

- Если только не случиться чудо..., - закрыв глаза, король снова и снова, как молитву повторял эти слова. - Если только...

И, то ли Боги этого мира услышали его молитвы, то ли Роланду просто так везло, но чудо случилось... Когда не спавший почти сутки, король уже начал проваливаться в сон, коридор буквально сотрясли истошные вопли.

- А-а-а-а! Ангелы! Просыпайтесь! - огромная башня донжона просыпалась многоголосием шагов, звоном оружия. - Благие Боги! Ангелы спускаются с небес!

Вскочив на ноги, король с места рванул в сторону перехода на крепостную стену. "Что это такое? Это какая-то хитрость?".

- Ангелы! Смотрите! Это ангелы! - все громче и громче раздавались удивленные голоса. - В небе, в небе! Вон они!

Роланд, наконец, выскочил на стену, но тут же уткнулся головой в спину здоровяка в кольчуге, который потрясенно бормотал:

- Их же сотни... Благие Боги, сотни ангелов.

Словно вторя ему, в паре шагов громко и речитативом говорил грузный мужчина со святым знаком Благих Богов на толстом пузе:

- Это ангелы судного дня, братья! Вы слышите меня?! Ибо сказано в священной книге, что только в день последнего суда с неба спустятся ангелы, слуги Благих Богов, чтобы вершить суд над грешниками!

Тут взгляд толстяка оторвался от неба и воткнулся в Роланда, который пытался выбраться из каменного коридора. И сколько в этом взгляде было ярости!

- Грешники! Вы все грешники! - его крючковатый палец словно наконечник копья воткнулся в Роланда. - Покайтесь, пока еще можно! Встаньте на колени и повторяйте за мной...

Что там нужно было повторять за служителем одного из городских храмов, король уже не услышал, так как замер каменной статуей, потрясенный открывшейся ему картиной ночного неба.

- Благие Боги..., - потрясенно зашептал он, далеко назад запрокинув голову. - Это ангелы.

Прямо над крепостью, окружающим его лагерем, всей долиной в ночном небосклоне сверкали сотни и сотни ярких огоньков, действительно, похожих на полыхающих огнем ангелов. Ведь уличные проповедники именно так и изображали ангелов судного дня - с развивающимися за спиной крыльями и с огромным пылающим огненным мечом.

- Смотрите, смотрите! - вдруг пронзительно закричал один из лучников, тыча рукой в сторону шаморского лагеря. - Ангелы пришли за ними!

И, точно, то один то второй огонек резко вспыхивал и тут же сверкающим метеором обрушивался на лагерь завоевателей. Вот уже об этом с радостными криками кричали с другой части стены. Потом крики подхватили позади них.

- Как же так? - ничего не понимающий Роланд подошел к каменным зубцам и до рези в глазах вглядывался в яркие вспышки в ночной темноте. - Это же не ангелы..., - вдруг прошептал он. - Это не ангелы! Что же это я?! Это же его рук дело. Да, это дело рук неугомонного гнома. ОН же рассказывал и показывал те летающие штуки. Как он их там назвал? Черт...

Он же прекрасно помнил, как запускаемые Колиным странные бумажные колокольчики на расстоянии превращались в яркие точки. "Вот же разгадка и вся тайна! Нету ни каких ангелов! Но тогда, значит, гномы здесь...". А вот сейчас-то его пробил настоящий пот, бросив сначала в жар, а потом в холод.

- Проклятье! Это же сигнал! - осенило Роланда и он, оглядевшись по сторонам, схватил за грудки своего вестового. - Бегом, твою мать! Всех сотников и морских баронов в мои покои! Живо! - заорал он на опешившего парнишку. - Бегом, бегом!

Пацан с ошарашенными глазами тут же сорвался с места и ужом влез в столпившихся на стене воинов. Король же, бросив последний взгляд на множество ярких огоньков, которые то появлялись в небе, то исчезали, пошел к себе.

... Не известно, что вестовой наплел командирам отрядов и баронам, но те довольно быстро появились в покоях короля, словно ожидали его вызова где-то поблизости. Явились все оставшиеся в живых: и четверо сотников-гвардейцев, и выборный от ополчения и все шесть морских баронов. Потрепанные, с кое-как почищенными доспехами, они молча вошли в королевские покои.

- Видели? - вопросом встретил их Роланд, кивая на узкий оконный проем. - ...

Выборный от ополчения, уже пожилой заросший бородищей воин, криво хмыкнул и произнес:

- Народ бает, что пресветлые ангелы на землю спускаются. Мол, последний суд наступает и грешники буду наказаны, а праведники получат великую благодать.

Судя по его усмешке, сам-то он не больно верил в сказанное.

- Они пусть болтают то, что хотят! - жестко проговорил Роланд, оглядывая стоявших перед ним. - Вы же должны знать, что это знак от союзников. Они уже здесь и готовы напасть на шаморцев.

Надо было в этот момент видеть как просветлели их лица, какой надеждой зажглись их глаза. Казалось, еще мгновение назад многие из них уже были готовы сдаться на милость победителя или сдохнуть под его мечами. Сейчас же на их лицах была ясно написана решимость стоять до конца.

- Дьявольское отродье, - выдохнул один из морских баронов, здоровенный рыжий детина, обвешанный кинжалами, как новогодняя елка игрушками. - А я уже было все, каюк! А тут, оказывается еще что-то наклевывается.

Роланд подошел к ним ближе, с усмешкой лязгая мечом в ножнах.

- Сейчас идите и поднимайте своих людей. Если я не ошибаюсь в союзнике, то все начнется с минуты на минуту. Сбор на площади. Куда идти дальше, узнаете там.

Когда все разбежались за своими людьми, король на какое-то время задержался на краю стену, наблюдая, как затухают немногие оставшиеся огоньки. Они словно снежинки красиво плыли по небу и постепенно растворялись во тьме.

- Вот и все..., - прошептал Роланд, даже не догадываясь, как он не прав. - Вот и все...

Тяжело вздохнув, он развернулся и направился к каменной лестнице. Предстояло последнее сражение, которое все и должно было решить. "Если им известно, где выходят наружу подземные ходы, то это конец. Нам даже выдохнуть не дадут...". Сейчас вся надежда была именно на эти три хода, о двух из которых вообще никто из живых не должен был знать. Если первый, самый древний из них, копали еще при дедушке короля, то еще два построили уже при Роланде. Копали их приговоренные к плахе, поэтому после всего с ними никто особо не церемонился.

- Они должны отвлечься на эту огненную мишуру. Обязательно, - бормотал он себе под нос, прекрасно понимая, что в противном случае ничего хорошего им не светит. - Нам нужно-то с полчаса, не больше. За это время мы сможем проникнуть в ров, а там найдем прореху в этих деревянных рогатках вокруг лагеря и...

Однако, его мысли о предстоящем сражении вновь прервали самым бесцеремонным образом - безумным верещащим ВОПЛЕМ.

- А-а-а-а-а-а! - в спину короля с такой силой толкнули, что он ударился о каменную кладку. - Демоны, демоны, демоны, - визжащий крик стал быстро удаляться куда-то в даль. - А-а-а-а-а!

Утирая кровь с рассеченной брови, король повернулся назад, ожидая вновь увидеть очередные летящие яркие огоньки. Какого же было его удивление, когда на небосклоне было совершенно пусто! Огоньки же один за другим появлялись на земле со стороны леса и выстраивались в длинную цепочку.

- Владыка начал... Сколько же он привел с собой воинов? - шептал Роланд, до боли в глазах вглядываясь в огоньки. - Пол сотни, сотня... Ничего не видно.

На стене вновь начали появляться люди: часть гвардейцы, часть ополченцы, кто-то в окровавленных тряпках. Все они снова с надеждой и страхом смотрели за стену.

В этот момент там загорелись два ослепительно ярких огня, похожих на два глаза гигантского зверя. Длинные белые снопы света, заставлявшие жмуриться и опускать голову, с легкостью пробивали темноту ночи на несколько лиг. Одновременно с загоревшимися дьявольскими глазами окрестности крепости прорезал гулкий очень сильный звук, напоминающий чей-то рев. Это был низкий, грудной и продолжительный звук, в котором бы знающий человек из другого мира с удивлением бы узнал голос парового ревуна. Но для местных эти оглушающие звуки никак не могли быть чем-то обычным...

- Не оставьте меня своей милостью, - горячо зашептал невзрачный мужичишка в потрепанной кольчуге, опускаясь на колени в нескольких шагах от Роланда. - Защитите меня от дьявольских напастей... от сатаны...

Глядя на него, на колени словно подрубленные деревья стали падать еще и еще. Вот уже несколько десятков воинов стояли на коленях и шептали слова молитвы.

Однако, вылетевший из башни десятник, вращая красными от недосыпа глазами, своим ором тут же нарушил эту священную идиллию.

- Что же вы скунсы полосатые мычите тут? Какой к дьяволу сатана? Ты что бормочешь мне тут? - схватив за грудки того самого невзрачного мужичка, он начал трясти его, словно мешок с опилками. - Ты что мне народ смущаешь? Робяты! - тряхнув напоследок ущербного, он оттолкнул его в сторону, а сам во весь голос закричал. - Встанем, как один! Встретим доброй сталью любую тварь, что полезет к нам из-за стены!

Громко крича, он шел вдоль стены и щедро раздавал тумаки тем, кто продолжал оторопело молиться.

- Подъем! Подъем! Приготовить оружие! А ну встать! - десятник со всей дури врезал одному из замешкавшихся воинов, разбивая ему ухо в кровь. - Встать, ублюдок! Или тебе сиську дать! Приготовиться...

Роланд же продолжал, как и многие на стене, смотреть на развивающееся далеко внизу страшное зрелище.

Уже давно проснувшийся шаморский лагерь в эти мгновения напоминал разворошенный человеком муравейник. Сотни и сотни воинов носились вдоль хлипкой на вид деревянной ограды. Кто-то с воплями разворачивал громадные балисты, кто-то седлал коней. На небольшом возвышении, где стоял высокий шатер командующего, тоже в замешательстве мелькало множество фигур.

В какой-то момент стоявший в ступоре король вздрогнул. Его вдруг осенило, что наступил, наконец-то, тот самый момент, когда растерянные шаморцы отвлеклись от крепости.

- Началось..., - буркнул он и, резко развернувшись, понесся вниз по каменной лестнице. - ...

Городская площадь уже была полна воинами: и моряками из вольных дружин, и королевскими гвардейцами, и кое-кого из ополчения, громко обсуждавшими происходящие чудеса за стенами.

- Бросьте щиты и копья! С ними через подземный ход не пройти, там слишком узко, - уже за пару десятков шагов закричал король. - Все кто по правую руку от меня идет в подвал магистрата, остальные - в королевскую тюрьму, - Роланд вскочил на высокое крыльцо одного из крайних домов. - Братья! Это наш шанс! Враг нас не ждет! Эти собаки нас уже давно отпели и похоронили! Они уже поделили наших жен и дочерей, наши дома! Вы согласитесь с этим? - он прошелся взглядом по напряженным, усталым лицам воинов, горожан. - Отдадите им свое? Ха, черта с два! Мы ударим по ним и раздавим их!

И одновременно со вскинутой вверх рукой короля, площадь взорвалась громкими криками воодушевленных воинов. Орали все: и свои, и чужие! Кто тряс полотнищем знамени, кто копьем или мечом.

- Вперед! Режьте всех! Невиновных там нет! - закричал Роланд и первым скрылся за неприметной двери, ведущей в подвалы городского магистрата. - ...

Король стремглав слетел по ступенькам уходящего глубоко вниз коридора, ощущая за своей спиной втягивающуюся звенящую оружием, тяжело дышащую массу войск. Через несколько сотен шагов узкий ход, о противоположные стенки которого задевали наплечники доспехов, вывел его в небольшой зал, потолок сходящиеся вверху своды которого были выложены из дикого неровного камня. Отсюда и начинался один из подземных ходов, что вел далеко за стены крепости. Прямо за фальшивой каменной стеной находилась дверь.

- Ломайте здесь, - король указал вышедшим из-за его спины телохранителям на небольшую полукруглую нишу, специально оставленную давно сгинувшими строителями. - Быстрее, черт вас дери, быстрее! Скоро они очухаются и придут в себя, а тогда нам всем будет очень худо.

Удвоим усилия здоровенные лбы, что стучали заранее принесенными кувалдами по стене, наконец, обрушили ее внутрь. Очистить от них проход оказалось делом еще нескольких минут, после которых и показалась та самая дверь, что отделяла ход наружу от остального тоннеля.

- Сир, останетесь здесь, - короля попытались оттеснить назад, но он так зыркнул на говорившего, что тот благоразумно замолчал. - ...

Роланд, стирая с лица грязный пот, еще раз окинул взглядом набившихся в зале воинов, и, оскалившись словно пес, прорычал:

- Победа или смерть.

После чего быстрым шагом пошел по последнему отрезку подземного хода. Обнаженным клинком он отводил в стороны свисавшие с потолка корни растений и плотную паутину, в конце пути полностью закрывшими проход.

И вот, наконец, выбив прогнивший деревянный щит наружу, он почувствовал свежий ночной воздух, показавшийся ему после затхлого по-настоящему опьяняющим.

Он стоял на самом дне рва, опоясывающего крепость и сейчас едва прикрытого хрустевшим под ногами снегом. Отсюда было не больше четырех десятков шагов до шаморского лагеря, в этом месте едва прикрытого редкими рядами деревянным кольев. В чем убедился Роланд, когда встал на плечи телохранителей.

- Так я и думал... Эти ленивые свиньи перекрыли только дороги перед воротами. В остальных местах у них лишь пара - тройка ежей. Мы пройдем через них как сквозь масло... Воины, они не ждут нас. Здесь лишь несколько бессмертных, да и то они стоят к нам спиной.

Подземный ход тем временем продолжал подобно мифическому змею исторгать из своего зева все новых и новых воинов, которые десятками растекались по обе стороны от Роланда.

- Вот и пришло время. Ждать больше нельзя. Давай!

Он кивнул стоявшим рядом с ним мечникам и те его одним махом, подкинули на край рва. Следом сразу же взлетела и пара королевских телохранителей. За ними через мгновение словно чертики из бутылки на замерзшей земле начали появляться все новые и новые ольстерцы.

- Вперед, братья! Вперед! - заорал он, бросаясь вперед. - А-а-а-а! - поднимался из-за его спины громкий кличь. - А-а-а-а! - орали сотни простуженных, хриплым голосов. - Рви...

Линию деревянных кольев, кое как натыканных в замерзшую землю, они проскочили, практически не заметив. С десяток наблюдателей-шаморцев, не успевших даже вытащить мечи, были просто втоптаны в грязь наступающей ордой. Смели и обозников, пытавшихся отбиться за высокими бортами телег. Истыканные десятками стрел они валились на замерзшую землю там же, где и стояли.

- Не стоять, вашу мать! Не стоять! - вскочивший на подведенному ему коня, кричал как оглашенный Роланд. - К шатру! Все к шатру!

Ему было прекрасно видно, как оттянувшаяся от крепости основная масса шаромского войска заколебалась. По тысячам воинам, туриями выстраивавшимся перед неожиданной угрозой в виде неведомого зверя, прошлась волна. Орали комтуры и сотники, пытаясь развернуть часть войска в сторону другой угрозы. С хрустом ломались длинные копья у легионеров, не успевших их вскинуть вверх.

- Быстрее! Быстрее! - Роланд тыкал мечом в сторону шатра шаморского командующего, возвышающегося в каких-то нескольких лигах. - Быстрее!

Между вырвавшимися из крепости войсками и шатром тянулась редкая цепочка бессмертных из личной сотни Сульде. Эти гренадерского роста и внушительных пропорций воины стояли с поставленными на землю высокими щитами и примкнутыми к ним длинными копьями.

- Сир, сир, остановитесь! - в спину Роланда, пустившего вскачь своего жеребца, неслись крики пеших телохранителей, не успевавших за своим королем. - Стойте! Стойте!

Однако, король уже "закусил удила". С высоты жеребца ему было прекрасно видно, что они не успевали лишь самую малость. Его людям не хватало лишь каких-то десяти - пятнадцати минут, чтобы опрокинуть вставших на их пути немногих бессмертных и первыми достичь шатра. Около тысячи легионеров уже неслись назад, на защиту своего командующего.

- К черту все..., - шептал король, пришпоривая жеребца. - Если убью эту хромую тварь, то войне точно конец...

Первого же бросившегося на него бессмертного, полностью закованного в массивные черные доспехи и оттого напоминавшего ожившую каменную статую, он наотмашь рубанул мечом, откидывая обезглавленное тело в сторону. Второго, направивший на всадника копье со знаменитым алым бунчуком Сульдэ, последовал за своим товарищем, тут же упав от раскроенной головы. Третьего удалось сбить массивным корпусом коня, вдогонку ударившим по лежащему еще и задними копытами. Однако, на этом везение короля закончилось...

- Бей! - с воплем коренастого комтура, подобравшегося почти вплотную, в жеребца полетело аж три копья. - Бей!

И все три из них нашли свою цель, поразив шею и бок королевского коня. С жалобным ржанием тот тут же начал заваливаться на бок, к счастью дав всаднику время соскочить на землю.

- Живым брать, подлюгу! - не унимался комтур, разглядев каким-то чудом королевские символы на доспехах. - Живым...

Рубившегося как очумелого, Роланда стали умело прижимать к каким-то повозкам. Тычками лезвий длинных копий короля вынуждали отходить назад, где в конце концом он и уперся спиной в борт деревянной телеги.

- Бросай оружие, - крикнул комтур, то и дело посматривая в сторону несущихся к ним ольстерцов. - А то как куренка разделаем... и твои не помогут.

Смотревшие на роланда пять или шесть наконечников копий, действительно, не оставляли ему ни шанса на жизнь. Направленные рукой опытного воина копья не остановят даже его доспехи из особой стали. С такого расстояния ему с легкостью вскроют грудину. Это понимал и король, и окружившие его ухмылявшиеся шаморцы.

Однако, хранившая Роланда судьба вновь преподнесла сюрприз всем, кого она собрала на этом зимнем поле. Когда он, закусив губу до крови, уже решился броситься на копья, темное небо вдруг начали пронзать яркие копья света. Это был не свет фонарей или костров! Это были тонкие сверкающие стрелы, которые с шипением вырывались из леса и устремлялись в небо.

- Братья, сатана снова искушает нас, - с презрением заговорил, бледнеющий комтур. - Не поддавайтесь на это! Есть только добрая сталь, которая защитит вас от всех напастей!

И тут эти сверкающие стрелы вдруг начали с с громкими хлопками взрываться. ХЛООП! ХЛООП! ХЛООП! ХЛООП! ХЛООП! Рвались высоко в небе пороховые ракеты, наконечники которых были начинены магнием. Они расцветали в небе диковинными цветами, лепестки которых доставали до самой земли. ХЛООП! ХЛООП! ХЛООП! ХЛООП! ХЛООП! Часть ракет, с ужасающим свистом летевших над самой землей, взрываясь, словно кегли раскидывали в разные стороны орущих от страха шаморцев. Другие, взрываясь, превращались в желтоватые облачка горчицы, частички которой сухим дождем осыпались на мечущихся по полю воинов. Вдыхавшие мельчайшую горчичную пыль люди с хрипом, соплями и слезами перегибались по полам и хрипели...

А над всем этим вспыхивающим яркими огнями полем звенел непрекращающийся грудной рев, который, казалось, забирался в самое твое нутро. Это был ровный басовитый звук шмеля, выросшего в сотни раз и разбухшего до невиданных размеров. Легионеры, что стояли в первой линии перед надвигавшимся на них и ревущем чудовище, с криками боли валились ниц и катались по замерзшей земле, закрывая глаза и уши. Кто-то падал на колени и отчаянно молился богам, чтобы дьявол пощадил его. Лишь самые стойкие устояли или просто бежали прочь от этого нестерпимого звука и страшного зрелища.