Высматривая путь. Том II (СИ)

Часть 28. Ревность и ретивость

Киф, стараясь сильно не шуметь, осторожно просунул башку в отверстие сумки, где крепились ручки, схватился за кожаный край и, едва-едва балансируя на какой-то округлой склянке, выглянул наружу. Вокруг стояла темень, а тишину нарушали только тихое постанывание и храп. Нет, не громкий, но жутко раздражающий. Словно в животе у тролля урчало из-за несварения. Слыхал он однажды, какие звуки эти существа издают, когда возвращался сквозь чащу обратно в деревню и наткнулся на одного такого, который что-то в дупле выискивал. И хорошо, что он его совсем не видел, иначе наверняка попытался бы схватить.

Ох и любили же они с братцами собираться в самой глуши, где растут огроменные грибы: веселиться, песни петь и чудачить. А как сил лишались и голод одолевал, то возвращались в Пацыкивку. Ну, сначала-то ведь не Пацыкивка была, а другое село. Как же оно называлось? Вересковка? Нет. Дубовка? Тоже нет, но что-то такое лесное в названии было. Вот только сгорело оно. И духи в том были не виноваты. Самогон все и дурь человеческая. Как только чаща не всполыхнула, непонятно. Наверное, Хозяйка уберегла. Ведь, несмотря на свой жуткий вид, свои владения она оберегала добротно.

Дера поворочалась в кровати, переворачиваясь на другой бок, и уперлась лбом в плечо ведьмака, что лежал на спине и громко храпел. Дух тогда вконец расхрабрился и высунулся из сумки, немножко помедлил, на всякий случай осмотрелся еще раз и выпрыгнул окончательно. Бесшумно приземлился на деревянный пол, встал на задние копытца и медленно прошел в центр комнаты. В нос тут же ударил весьма аппетитный, сладковатый запах с легким травянистым флером. Так пахнет только что собранный мед, а еще топленный сахар, в который добавляют сок жимолости, чтобы леденцы вкуснее были. Опустившись на четвереньки, Киф, изо всех сил принюхиваясь, ловко взобрался по ножке кровати на матрас, обогнул широко раскинутые ноги Эскеля, не забывая скривиться от его терпкого запаха, что забивал собой любой, даже самый сильный и аппетитный аромат, и нырнул под шерстяное одеяло. Именно под то, в которое куталась Фредерика.

Он знал, что девки его не видят и не чувствуют, если только он сам не захочет как-то обозначить свое присутствие. Потому без какой-либо задней мысли вскарабкался на ее голые ноги и, цепляясь когтями за кожу, потихоньку пополз вверх к бедрам. Именно туда, откуда так вкусно пахло. Травница внезапно заворочалась, неловко мазнула по ногам рукой, а когда щекотание не прекратилось, то вовсе вскочила, закричала и задергалась на кровати с такой силой, что переполошила не только Кифа, но и ведьмака.

— Боги! Сороконожка! По ногам ползет сороконожка! — кричала она и подпрыгивала на месте всем телом, не переставая сучить ногами.

— Да откуда тут взяться сороконожке? — сонно заворчал ведьмак и, не выдержав этих криков и суеты, с силой рванул на себя ее покрывало. — Видишь, никакой сороконожки нет, — победоносно заговорил он, а взгляд его вперился в замершего духа, который уже почти долез до причинного места травницы и неловко приподнял лапками подол ее задранной до середины бедра рубахи.

Фредерика, заметив его длинный хвост, как у крысы, но с пушистой кисточкой, разразилась таким диким воплем, что Эскелю пришлось даже зажмуриться. Спросонья это было совершенно невыносимо. Но рука тем не менее метнулась к Кифу. Ведьмак ловко схватил того за хвост, подбросил в воздухе и обхватил его поперек тельца.

— Какого черта ты вытворяешь? — зарычал ведьмак, кладя правую руку на обнаженное колено Деры, стараясь ее хоть как-то успокоить.

— На запах пришел, — невозмутимо отозвался дух, даже не пытаясь дергаться. Он-то знал, что из ведьмачьей хватки не так просто вырваться.

Фредерика согнула колени и сжала их вместе, защемив пальцы Эскеля. Руками она схватилась за его предплечье и испуганно уставилась на зажатого в руке Кифа. Размером он был не больше двух пядей, но опасений из-за этого не поубавилось. Все же что-то схожее с крысой у него имелось.

— Эскель, что это за существо? — зашептала она и, расхрабрившись из-за того, что ведьмак был рядом, приблизила свое лицо к мордахе духа, чтобы рассмотреть.

— Дух это, Кифом зовет себя. Увязался за мной, когда я к старосте ходил и… — он внезапно осекся, думая, что про ворожея Дере лучше не знать.

— К старику Матею за ворожбой, ага. А перед этим меня поймал. Я в его сумке прятался, — без утайки вывалил все тот.

— Ворожбой? Зачем тебе понадобилась ворожба? — уже удивленно смотря на ведьмака, взволнованно спросила травница.

Тот только цокнул языком и зло взглянул на духа, мол нечего трепаться, коль не просят.

— Незачем. Он сам предложил, а я не отказался. Задаром же, — спокойно ответил ведьмак, вот только внутри все трепетало.

Не хотел он, чтобы Фредерика заподозрила что-то. К тому же не надо ей знать все эти тонкости общения с ворожеем. Еще начнет требовать объяснений, а ему совсем не хочется копаться в себе и объяснять еще это потом. В общем, меньше знает — крепче спит.

— И что наворожил? — травница с нескрываемым любопытством ткнула пальцем в брюшко Кифа.

Тот завозился и смешно запищал. Тогда она ткнула еще раз, за что получила слабенький толчок когтистой ручонкой. Ойкнув, она тут же прижалась к плечу Эскеля.

— Ну? — все не унималась та.

— Ничего такого. Сказал, что судьба у меня нелегкая. Но это я и сам знаю, — сухо ответил ведьмак, практически не слукавив, и уложил духа к себе на покрывало, что было натянуто между полусогнутых коленей, освобождая свои зажатые, между девичьими коленями, пальцы. Сбежать-то он не пытался, значит, и держать его незачем. К тому же от такой мелочи беды быть не должно.

— И только-то? — разочарованно вздохнула девушка и осторожно протянула Кифу руку. — Я уж думала, он что-то особенное расскажет. О будущем твоем, к примеру. Или приоткроет тебе прошлое. Расскажет, кем ты был.

Киф принюхался, сверкнул глазками-пуговками и медленно начал приближаться к девушке. Она радушно подставила для него ладони, и он с готовностью перебрался на них. Потоптался, словно ее кот Коська, что остался у Отто, и, не прекращая принюхиваться, улегся, свесив хвост.

— Да гляди, — хмыкнул ведьмак и завалился на подушку, умостив под голову руки. — Это ведь ворожеи. Они все ходят вокруг да около, но толком ничего конкретного не говорят.

— А я смогу ворожить? — Дера огладила пушистую холку духа и, взяв двумя пальцами его хвост, принялась кривиться и рассматривать. — Прибыльное дело ведь.

Киф, к удивлению Эскеля, был совершенно не против. Да оно и понятно. Он ведь так охоч до девок молодых. Потому и потворствовать всему готов, лишь бы дали энергии своей.

— Кто знает. Но боюсь, что Кейра не одобрит такое твое увлечение, — Эскель громко зевнул и прикрыл глаза. — Ты поосторожней с ним. Эта недоросль девок уж шибко любит.

— Ого, так ты опасен? — усмехнулась травница и ткнула кончиком пальца в маленький рог. — И что же, убьешь меня когда я бдительность потеряю?

— Не убью, — тихо заговорил тот. — Много в меня не влезет, так что ты даже ничего не почувствуешь. Я годами жил с одной семьей и питался там. Они не замечают, а мне хорошо.

— И чем конкретно ты питаешься? — все не унималась Дера, пододвигаясь ближе к изголовью и опираясь о него спиной. Кифа она переложила на покрывало, как раз на свой живот. К тому же, если Эскель был так спокоен в его присутствии, то и ей волноваться нечего.

Ведьмак тем временем исподтишка все наблюдал за ними, едва приоткрыв глаза.

— Энергией, эмоциями, снами. Но больше по душе мне всякая похабщина. Она слаще всего.

Фредерика раскраснелась, а Эскель громко хмыкнул:

— Мелочь такая, а туда же.

— Кто бы говорил, — зафырчал Киф. — От самого так и разит. Видать, хочешь девку, а не дает?

— А это уже не твоего ума дело, мелюзга, — насупился ведьмак.

Травница тихо хихикнула и погладила его по выглядывающей из-под покрывала обнаженной груди, якобы успокаивая. Вот только злость Эскеля была совсем не от слов какого-то извращенного духа. Все дело было в самой Дере. Не нравилось ему, что она так душу его будоражит и сердце, что при виде нее, того и гляди, норовит выскочить из груди. Вот только приходилось одергивать себя постоянно. Не ему она предназначена, пути у них разные, из разных сословий они, в конце то концов. Хотя, шутка ли? Какое у ведьмаков вообще может быть сословие? В общем, туго ему было сейчас. Тем более стыд пробирал за то, что так сорвался на ней. У нее ведь напасть эта женская приключилась, а он вот так с ней обошелся. Но, судя по всему, Дера была девкой не гордой. Ведь даже после такого все равно позаботилась о нем, залечила раны и спать рядом легла.

Вспомнилось, как он впервые столкнулся с этой щепетильной проблемой, о которой раньше вообще и не подозревал. Случилось это в стенах Каэр Морхена. Когда Цирилла — Предназначение его хорошего друга — внезапно начала взрослеть. Тогда Цири смущалась пуще прежнего, говорить стала мало, тренировалась слабо, неуклюжесть появилась и ела плохо. А еще обидчивой сделалась, просто страх. Поглядеть на нее нельзя было лишний раз. Геральт измучился с ней весь, как и все ведьмаки в крепости. Благо, что Трисс появилась вовремя, а Эскелю хватило мозгов просить ее о помощи, пока остальные чесали репы и не знали, что с этим всем делать. Ведь как мужикам справляться с такими «делами» без помощи опытной женщины? Да и какой уход девчонке нужен был в этот период, никто из них не знал. Они-то дураки ее как мальчишку натаскивали, но на деле оказалось, что чуть не погубили. Но то уже другая история. Дера, конечно, была уже не девчонкой и к своим годам наверняка поднаторела в том, как совладать с собою в такие «особые» дни. Но все равно ей нужен был покой, забота и хорошее питание. А еще тряпок побольше и юбки подлиннее. Кажется, о чем-то таком талдычила Меригольд?

Фредерика повозилась немного, покряхтела и улеглась как раз под боком ведьмака. Скомкала руками подушку, затолкав ее под голову, согнула ноги, прижалась коленями к его ногам, а Киф взобрался на ее бедро, лег и свернулся калачом. Словно кот какой, иначе и не сказать. Эскель сдавленно выдохнул и положил ладонь на талию травницы, не переставая таращиться в потолок. Тепло ему было с ней, уютно и хорошо. Вот только лучше для них обоих будет как-то обуздать свои неуемные порывы и вернуться к тому с чего они начали — денежный уговор и не более.

— Спокойной ночи, — прошептала Дера, окончательно расслабляясь под тяжестью мужской руки, и плотно закрыла глаза.

— Спокойной, — малость прокашлявшись, хрипло ответил ведьмак, вот только сна не было ни в одном глазу уже.

Переведя взгляд в сторону окошка, он тихонько вздохнул, понимая, что уже откричали вторые петухи и скоро начнет светать, да и разумней было бы постараться уснуть хоть через силу, иначе начнет клевать носом в седле. Сделав глубокий вдох, Эскель в очередной раз порадовался тому, что у него наконец-то целые ребра, и прикрыл глаза. Не уснет, так помедитирует. Тоже ведь дело полезное, а там не заметит, как одолеет сон.

Фредерику разбудили скворцы, что как не в себя распелись, зараза, под самым окном. Сдавленно застонав, она улеглась на живот, накинула на голову подушку и прижала ее обеими руками. Киф на ней уже не сидел, а валялся на маленьком узеньком подоконнике и грелся в утренних солнечных лучах. Ведьмак же спал, даже и не думая вставать. Никакие птицы его не будили, как и возня под боком и девичьи стоны.

Погода за окном стояла что надо. Солнечно, безветренно и совсем не жарко. Сразу так и не поверишь в то, что ночью тут творился самый настоящий ужас. Дера повозилась еще немного, понимая, что уснуть у нее теперь никак не получится, и, стащив с головы подушку, приподнялась на локтях, заглядывая в лицо спящего Эскеля, который лежал на боку. Такой умиротворенный, такой красивый он сейчас необычайно сильно привлекал ее. Хорошо ведь, что она отходчивая. Только вчера готова была вцепиться ему в лицо, а сегодня с утра пораньше любоваться им удумала. Да и он не шибко обидчивый, раз закрыл глаза на тот ее удар осиновыми ветками. К тому же она ведь за дело приложилась. Да и чего греха таить, у них обоих выдались нелегкие дни. Так, может, было бы уместно уделить немного времени себе? Отоспаться, позавтракать без спешки или пообедать. Тут уж как пойдет. Может быть, даже заняться кое-чем для души и тела, как говориться. Хотя о чем это она? На ближайшие три-четыре дня ей придется воздержаться от всякой близости, пусть и весьма заманчивой.

Грустно вздохнув, Фредерика, решая не будить ведьмака, легонько коснулась губами его обнаженного плеча и осторожно сползла с кровати, чтобы ничего не измазать.

— Выспалась, наконец? — тихонько пискул Киф и перевернулся на спину, раскинув руки и ноги в стороны.

— Не совсем. Но всяко лучше, чем на голой земле, — шепнула в ответ Дера и потянулась к своему отрезу ткани, что валялся прямо на незакрытых сумках.

Обмыться, конечно, было негде, но тем не менее поменять тряпицу надо. А потом можно и к Ивонне спуститься, спросить о завтраке и чистой воде. Потому, быстренько справившись с тряпьем, Фредерика осмотрела на наличие кровавых следов рубаху, а как удостоверилась, что ничего постыдного нет, быстренько всунула ноги в свои поношенные сапоги и, крадучись, вышла из комнаты. Напоследок только глянула на ведьмака, проверяя, спит ли тот.

В корчме, тем временем, во всю кипела жизнь. Словно ничего из ряда вон ночью не случилось. Только едва уловимый запах тимьяна и поблескивающие свежей краской стены, исписанные вновь целыми оберегами, напоминали о ночном кошмаре. Ленка стояла на четвереньках и надраивала полы, Ивонна натирала свои излюбленные кружки, а за столами то тут, то там, сидели местные. Вернее, те, кто от них остался. Дера торопливо направилась вниз по лестнице и, придержавшись за перила, по-ребячески спрыгнула с последней ступеньки. Настроение было великолепное. А как оно может быть плохим? Эскель и она остались живы, отоспались на настоящей кровати, искупались и сейчас даже поедят хорошо.

— О, госпожа проснулась, — радушно заулыбалась корчмарка, отбрасывая тряпку на стол. — Как спалось?

— Хорошо спалось, — радостно ответила травница и, чуть ли не пританцовывая, двинулась к корчмарскому столу.

— Тряпьем подсобить не надобно? — Ивонна наклонилась, подхватила деревянное ведро и направилась в камору, словно знала за чем Дера пожаловала.

— Разве что немного. А еще воды и покушать бы чего-нибудь, — она подскочила к столу и вцепилась в край пальцами.

Зачем-то приподнялась на носочки, наклонилась и стала выглядывать, куда там ушла корчмарка, а рядом, тем временем, очутилась Ленка. Вытерла предплечьем взмокшее от работы лицо и неловко прокашлялась, привлекая внимание беззаботной травницы.

— Милсдарыня, — тихо позвала она.

Дера обернулась к ней и расплылась в широкой улыбке.

— Ох, Лена. Здравствуй! Смотрю, работа уже кипит?

— Кипит-кипит, — закивала та, поправляя подол, заправленный за пояс. — Я хотела спросить, как вы? Мастер вчера уж шибко злющий вернулся. Не приложился хоть к вам? Ну… с дуру.

— Не переживай. Он меня и пальцем никогда бы не тронул, — беззаботно отмахнулась Фредерика. — Устал просто и был ранен, отсюда и злость.

— Ранен? — ахнула рыжая, а Ивонна громыхнула ведром, выставляя его на стол и малость расплескивая воду.

— Вода твоя, барыня, — хохотнула та, беспардонно прерывая разговор. — Из еды будут яйца, колбаса и сыр козий с хлебом.

— Прекрасно, — хлопнула в ладоши Дера. — Деньги я…

— Не, денег мне не суй! Мы вчера обо всем с ведьмаком договорились, — мотнула головой Ивонна и схватила тряпку. — Подсобил он мне хорошо. Вот и благодарность моя. Кстати, — она засунула руку в передник и вытащила оттуда монеты, замотанные в тряпицу, — передай ему вот.

— Х-хорошо, — немного опешив, Фредерика послушно забрала деньги.

— Ленка, подсоби госпоже с водой, а я пока завтрак на двоих сварганю.

— Спасибо, — кивнула травница и поторопилась за помощницей, что ловко схватила ведро и, как ни в чем не бывало, двинулась к лестнице.

Судя по ее крепким жилистым рукам, она привыкла к подобной работе. К тому же ей странным образом удавалось подниматься по ступеням и не расплескивать воду. Дера задумчиво жевала нижнюю губу и шла следом, дивясь выносливости и расторопности Ленки. А как оказались у нужной двери, то девка торопливо поставила на пол ведро и резво повернулась к травнице, схватила липкими, дурно пахнущими от грязной воды руками ладони Деры и так проникновенно взглянула в ее глаза, что та вмиг остолбенела.

— Заберите меня с собой, милсдарыня, — в лоб выдала рыжая и облизнула сухие, подрагивающие от волнения губы.

— Что? — непонимающе вскинув брови, спросила Фредерика.

А как до ее носа добрался прелый запах, исходящий от рук помощницы, то и вовсе скривилась.

— Заберите меня с собой, прошу вас, — затараторила Ленка. — Я все умею! И деньги могу вам заработать, и кормить вас буду, тряпки ваши стирать, а если надобно, то даже колдовать обучусь. Хотите, я буду вашей личной слугой? Я даже могу ублажать вас не хуже мужика. Честно! Вон, есть те, кто подтвердит. Только заберите меня отсюда…

Травница открыла и закрыла рот, но ничего так и не ответила. Слабенько дернула рукой, но хватка у девки была что надо. Тогда та вздохнула, прикрыла на мгновение глаза и усмехнулась. Кажется, она уже была в подобной ситуации. Вот только на ее месте, вроде бы, находился Эскель. К тому же Дере не нужна была ни слуга, ни помощница, ни уж тем более любовница, а лишнее женское лицо в их тесной с ведьмаком компании будет ее только нервировать. Но все же жалость к этой рыжей у нее проснулась. Весьма не к месту, стоит сказать.

— Слушай, Лена, — начала Дера, замечая краем глаза, как в щель между дверью и полом пытается просочиться Киф. Затем глянула на Ленку, понимая, что та либо не замечает, либо просто не видит того, и продолжила уже на порядок тише: — Я не уверена, что могу…

— Конечно, можете! — перебила ее та. — Еще как можете! А мастер, — она небрежно кивнула в сторону двери, — вообще ничего не скажет. Вы тут барыня. А там, вдруг, ну… вдруг пристроите меня у себя.

— Где это — у себя?

— Ну как? — удивленно вскинула брови рыжая. — В поместье своем! Вы ведь наверняка туда направляетесь!

Вот тогда травница и в самом деле забеспокоилась. Испуганно взглянула в решительные глаза и нервно сглотнула в одночасье ставшую вязкой слюну. Может, у помощницы Ивонны помутился рассудок после вчерашних ужасов?

— Да какая я тебе барыня? — фыркнула она и резко дернула рукой, но выпутаться из пальцев Ленки не получилось. — И какое еще, к черту, поместье?

Дух тем временем уже совладал с собой и вылез полностью. Потихоньку приблизился к Дере, устроился между ее разведенных ног и поднял башку вверх, любуясь открывшимся видом.

— Умоляю вас, заклинаю! Заберите меня. Не могу тут больше жить, — громко всхлипнула рыжая, а Фредерика на нее шикнула и бросила взгляд на дверь.

Не хватало еще, чтобы ведьмака разбудила. Ему-то, как никому другому, сейчас нужен хороший сон, чтобы организм восстановить. А еще лучше ему пока не знать об этой беседе ничего. Так, на всякий случай.

— Не вопи, тише, — Дера нахмурилась, понимая, что начинает лишаться всех остатков терпения, и ловко оттолкнула ногой Кифа. Взглянула на Ленку еще раз, не понимая, почему она не видит этого негодника, и прошептала: — Эскель еще спит.

Дух заворчал что-то в ответ, но под рубаху больше лезть не стал.

— И что он мне?! Мутант он наемный, и только. Сам вчера сказал. Вы же тут всем заправляете! — сдавленно зашептала Ленка и отбросила ладони Деры.

— Да что ты неугомонная такая? — шикнула травница и еле сдерживалась, чтобы не замахнуться для оплеухи. — Слушай, — она бросила еще один взгляд на дверь, прислушалась, а когда поняла, что за ней тишина, взглянула на рыжую. — Я дам тебе деньги и накидку свою. Купи себе клячу и поезжай во Флотзам. Но с собой я тебя взять не могу. Слишком это опасно. А как… — она призадумалась, что бы такого соврать да поубедительнее. — А как доберусь до своего поместья, то сразу пошлю за тобой. Обещаю!

— Но скотоели же…

— Ушли они оттуда, ушли, — Фредерика всучила Ленке сверток с монетами и повернулась к двери, прижав к деревянной поверхности ладонь. — Погоди, я быстро.

Тихонько приоткрывая дверь, девушка прошмыгнула в комнату и тут же метнулась к сумкам, на которых валялись их с ведьмаком вещи. Искоса взглянула на кровать, убеждаясь, что позы за время ее отсутствия Эскель так и не сменил. А значит спал. А значит, дело осталось за малым — взять вещи и выскочить обратно, а там как вернется, то можно и будить его помаленьку. Пальцы коснулись приятной на ощупь темной ткани и вытащили из вороха тряпья ту самую накидку, в которой она сбегала из окрестностей Оксенфурта.

Такую памятную вещь отдавать было жалко. Ведь это было единственное, что у нее осталось от Отто. Боги, да она даже пахла его хижиной и травами: омелой, чертополохом, ласточкиной травой. Или то воспоминания так коварно взыграли на чувствах, заставляя ощутить то, чего нет и быть не может? Как бы то ни было, а это было самое малое, что она могла сделать для этой непутевой. Знавала Фредерика, каково это, когда жить в том месте, где родился, больше невмоготу. Когда ищешь любую возможность, чтобы покинуть это змеиное кубло, что некогда было отчим домом.

Берзе де Бейль извела своего мужа, извела своих сыновей, но до младшей дочери не добралась. Руки были коротки, или то Дера просто слишком прыткой и вертлявой, как уж, оказалась, ловко избегая потуг матушки. Делала все, лишь бы не вернуться. И даже перед лицом опасности ее ноги понесли в чащу леса, но не в сторону родного поместья. А теперь она нашла свой «угол», потому и возвращаться не было нужды. И не нужно ей все это приданое, титул, огроменные дома с кучей садов и прочие блага. Она готова всю жизнь провести в скитаниях, спать по сеновалам и срать по кустам, лишь бы рядом был Эскель. С ним ведь и помереть не страшно, что уж говорить о каких-то неудобствах.

Тихонько выдохнув, Фредерика схватила свою обожаемую накидку и крадучись направилась к двери. Видела она глазища Ленки этой. Видела и взгляд ее умоляющий. Видела, как губы дрожали. Эта несчастная даже принялась тело свое предлагать, а значит, была в крайней степени отчаяния. Или просто хотела во что бы то ни стало ухватиться за шанс, который сама же себе и напридумывала. Вот только взять ее с собой травница не могла и не хотела, по правде говоря. Рационализм и ревность взыграли тогда в ней. И чего было больше, сразу вот так и не сказать. Но совесть бы заела, если бы она не предприняла хоть что-то. Деньги и накидка — этого было, по ее мнению, достаточно. Примерно с таким же набором она покинула хижину Отто. А если она — изнеженная аристократка — смогла, то чем работящая кметка хуже? Тем более за той никто не гонится и листовки с ее лицом не развешивает по округе.

Осторожно выйдя в коридор, Дера облегченно вздохнула, не забывая похвалить себя за аккуратность и ловкость. Ведь ведьмак так и не проснулся. А как тихо закрыла за собой дверь, то тут же повернулась к Ленке, небрежно сматывая руками накидку в ком.

— Вот, возьми. Десять крон хватит на то, чтобы купить лошадь. Накинешь вот это на себя, а с рассветом поезжай в факторию, — зашептала травница, протягивая рыжей накидку. — Бери давай.

— А вы точно заберете меня? — всхлипнула корчмарская помощница.

— Точно, — бесстыдно соврала травница, потерла пальцами лоб и заправила за уши волосы.

— Хорошо. Вам я верю, — всхлипнула еще раз девка. — Я только вещи соберу на ночь глядя и сразу уеду… не могу я здесь больше жить. Не хочу… хватит с меня этого…

— Знакомо мне это, — понимающе закивала Дера и, вцепившись пальцами в худые девичьи плечи, с такой невообразимой проникновенностью заглянула ей в глаза, что любой актер позавидовал бы. — Лена, послушай меня. Главное, ничего не бойся. Ехать тут всего ничего. Глядишь, к вечеру и будешь в фактории. К тому же я верю в то, что мы сами выбираем свой путь. По нему и идем. И никакая судьба за нас самих этого не сделает.

— Барыня… — завыла Ленка и бросилась на шею Фредерики, прижимаясь к ней всем телом. — Во век вам этого не забуду. И… и знаете, я буду ждать вас!

Травница сдавленно выдохнула и поджала губы. Надо же, какую лихую речь она завернула, лишь бы спровадить взбалмошную бабу. Вот только за такие обещания, что она ей надавала сгоряча, стало малость стыдно. Но с другой стороны, каждый ведь должен жить какой-то мечтой и во что-то верить? Неловко похлопав ее по плечам, она сдержанно улыбнулась и попыталась отстраниться. Только вот рыжая держала ее крепко.

— Лена, давай, иди уже. У меня тут помывка по плану. Сейчас снова по ногам потечет.

— Конечно! Простите! Вы идите, а я вам позже завтрак принесу. Или желаете вниз спуститься? — торопливо отстранившись, она прижала к груди свои «подарки» и сделала шаг назад.

— Спустимся, — кивнула Дера и отступила к двери.

Уперлась в нее спиной, подрагивающей рукой нащупала ручку и дернула ногой, как бы невзначай, скинув с нее Кифа, который удумал снова лезть под рубаху.

— Только спрячь это все добротно, чтобы не стащил никто, — напоследок сказала она и скрылась за дверью, не дожидаясь ответа.

А как оказалась внутри, то тяжело выдохнула и, прижавшись ладонями к деревянной поверхности, опустила голову.

— Холера… — зашептала она.

За спиной послышался шорох. Резво встрепенувшись, травница обернулась, замечая сонного ведьмака. Он лежал уже на спине, ровнехонько посреди кровати и, широко раскинув ноги, тер кулаками глаза. А когда громко зевнул и, наконец, разлепил их, Фредерика уже стояла рядом, сцепив руки перед собой в замок.

— Доброе утро! — радостно заговорила она. — Как самочувствие?

Эскель бросил на нее расфокусированный взгляд, неторопливо сел и небрежно взлохматил руками и без того всклоченные волосы.

— Доброе, — хрипло ответил он. — Чувствую себя хорошо, но поспал бы еще часок-другой.

— Сколько не спи, а все равно мало, — улыбнулась девушка, подойдя чуть ближе.

Памятуя о вчерашнем инциденте, она осторожно подошла еще ближе и, поколебавшись совсем чуток, наклонилась и прижалась губами к темной макушке. Лицо приятно защекотали стриженые пряди волос, а снизу донесся тихий вздох. Ее рука бережно коснулась теплого ведьмачьего плеча, огладила его, поднялась к шее, а затем к уху. Эскель и сам не понял, как прикрыл глаза, наслаждаясь такими нежными прикосновениями.

— Вода стоит у двери. Завтрак я заказала. Нужно привести себя в порядок и можем отправляться. У нас ведь крепость Хагге дальше по плану? — зашептала она.

— Она самая, — тихо ответил ведьмак и, не удержавшись, потянулся руками к девичьей талии, чтобы схватить Деру, прижать и на перину завалить.

Как раз самое то после хорошего сна. Вот только пришлось остановить себя, вспомнив так некстати о разговоре с ворожеем. «Разные пути». «Не ему предназначена». После такого руки сами остановились и вернулись на место.

А Дера все подмечала. Вот только ума приложить не могла, с какой это стати он так отчаянно борется со своими желаниями. Кажется, они еще вчера закончили с этим этапом неловких прикосновений и сомнений. Но терзать своими расспросами вот так сразу, с утра пораньше, она Эскеля не хотела. Пусть оклемается, а там поглядит, что ей с этим всем делать и как себя дальше вести.

Киф тем временем пользуясь занятостью обоих, вскарабкался по ножке кровати и запрыгнул на покрывало аккурат между ног ведьмака.

— Я тут подумал. Может, мне с вами отправиться? — плюхнувшись на зад, деловито заговорил он. — Всегда мечтал путешествовать!

— Ишь, чего удумал. Мы попутчиков не берем. К тому же ты должен быть привязан к этому селу, — сквозь зевок ответил ведьмак, положив руку на шею.

Похрустел ею разок-другой, и как-то полегче в теле сразу стало.

— Я привязан только к тому, кем питаюсь. А питаюсь я нашей сладкой девкой, — деловито ответил дух. — Со мной много проблем не будет. Кормить не надо, — он начал загибать маленькие пальчики, — спать могу в сумке, не велик ростом и, ко всему остальному, большинство меня не видит. Да я идеальный попутчик!

— В самом деле, — травница подошла поближе и, обхватив руками Кифа, прижала его к себе, устроив небольшую головешку под грудями. — Давай возьмем его с собой. А? Веселее будет.

Тот расплылся в улыбке, а Эскель обреченно вздохнул. В самом деле, Дера была возмутительно инфантильна для своего возраста. Вела себя, словно ребятенок, что щенка в дом тайком затащил.

— А тебе шибко скучно? Да и на кой черт он тебе сдался? Он же энергией твоей питаться будет. Да ты погляди, он уже втихую жрет ее! — возмутился ведьмак, хмурясь.

— А я совсем не чувствую, — беззаботно улыбнулась травница и подтянула тельце духа повыше. — Тем более это так здорово, что его никто, кроме нас, не видит. Будет наш маленький секрет.

И, судя по радостному попискиванию того, он был совсем не против. Уже, небось, и забыл, о чем речь заводил.

— Ну, пожалуйста, Эскель, — заныла Фредерика, а ведьмак только раздраженно запыхтел. — Я так часто тебя о чем-то прошу?

Он взглянул на ее умоляющий взгляд и чертыхнулся. Ну и как таким глазищам противиться?

— Добро. Будь по-твоему, но пусть только даст мне повод. Зарублю или выкину где-то по дороге, — он назидательно пригрозил пальцем.

— Как скажешь, — радостно заулыбалась травница, склонив голову. — Видишь, мы его уговорили.

Вот только Кифу было совсем не до уговоров. Он нежился под тяжестью теплых девичьих грудей и, кажется, уже совсем растерял весь рассудок. Эскель только сокрушенно качнул головой и, наконец, встал на ноги. Нечего рассиживаться и время терять.

А как умылись, стали собираться. Дера все причитала и вздыхала оттого, что у нее осталась одна-единственная рубаха, и та уже была на ней надета, а дорожная вся грязная и выглядит, как половая тряпка. Нужно было постираться. Но разве им до того было? Ведьмак ничего на это не отвечал, но в голове прикидывал, что при случае нужно будет прикупить и ей, и себе что-то из одежды. Как раз так удачно Ивонна целых пять десятков крон должна вернуть. Так почему бы не потратить их на что-то полезное?

Сумки сложили быстро. Да и что там складывать? Киф ловко занырнул в наплечную сумку к травнице, устраиваясь там прямо в тряпье. Более того, внутри оказалось гораздо удобнее. Не на склянках ведь спать и дуреть от душного запаха ведьмачьих эликсиров. А как пришло время выходить, Эскель заметил, что куда-то пропала накидка Деры, но решил ничего не спрашивать. Мало ли, вдруг в седельные сумки упаковала.

Ведьмак закинул на плечи поклажу обоих, с нескрываемой грустью напоследок осмотрел комнату и направился к выходу. Они провели тут всего лишь ночь, а по ощущениям словно целую жизнь. Думать о дурном не хотелось и поддаваться неуместной тоске тоже, но выходило это плохо. Ведь скажи ему кто-то о том, что он будет так счастлив в замызганном, захолустном постоялом дворе, где даже нужник находится на улице, он бы ни за что не поверил. Искоса взглянув на беззаботную девушку, что копошилась за его спиной, он тихо выдохнул, взял себя в руки, сделал самое невозмутимое лицо, на которое только был способен, и вышел за дверь. И пусть многие считали ведьмаков безэмоциональными, это было не совсем так. Можно даже сказать, что походило это, скорее, на удачно сложенную легенду, что упрощала работу. Ведь разве смог выжить бы хоть один из них в этом мире, не испытывая и толики примитивных эмоций? Определенно и точно — нет. Вот и Эскель был такой, как и остальные, — среднестатистический ведьмак, умеющий мастерски подавлять в себе все, начиная от банальной грусти и заканчивая бьющей через края агрессии. Плохо одно, что привязанности оказалось так просто не подавить. Но, авось, получится поднатореть в этом деле? Он ведь только начал.

В корчму спустились молча. Дера тут же ломанулась к столу, на котором их ожидал завтрак, а ведьмак направился к Ивонне за обещанными деньгами.

— Утро доброе, мастер, — кивнула корчмарка и выставила на стол кружку с пивом, от которого пахло намного кислее, чем следовало бы.

— Доброе, — кивнул Эскель в ответ и поправил на плечах сумки. — Я за деньгами.

— Какими деньгами? — та удивленно вскинула брови, а Ленка тем временем ловко подхватила кружку и, стараясь не смотреть на ведьмака и даже не касаться его лишний раз, умчалась вглубь зала.

— Вчера ведь условились, — он неловко отвел взгляд в сторону, якобы рассматривая что-то на столе.

Не любил он вот этих всех выпрашиваний, считая их весьма унизительными. Более того, они ведь заранее договорились, так чего это она начала выкобениваться, да еще и взгляд такой удивленный делать? Нет, выбивать денег он не станет, но осадок нехороший уже появился.

— А-а-а, — усмехнулась Ивонна. — Так я ведь передала барыне твоей. С ранья еще, как она за завтраком приходила.

— Эвона как, — нахмурился ведьмак, бросив взгляд на устроившуюся за столом травницу.

— А что, не сказала тебе ничего, негодница? — хохотнула корчмарка. — Бабы. Прикарманила, видать, на тряпки какие-то.

— Нет. Она не шибко по тряпкам, — задумчиво пробормотал тот. — Ладно, благодарю.

Поправив сумки еще раз, Эскель уверенным шагом вышел из корчмы. Как раз очень хорошо, что ему надо седлать лошадей. Успеет и поостыть чутка, чтобы не ляпнуть что-то не то. А то наляпался вчера уже. И какого ляда Дера не отдала ему деньги — непонятно. Может, и впрямь прикарманить решила? Но раньше за ней такого не водилось. Хотя, может, то он сам стал слишком присматриваться к ней после того, что открыл ему ворожей? В любом случае поспешных выводов он делать не привык, но поговорить с нерадивой попутчицей обязан.

Фредерика уже и снадобье свое приняла, и с тошной поборолась, а ведьмака все не было и не было. Будто он решил всех коней в селе переседлать. А когда проснулся аппетит, то решила больше того не ждать и приступить к еде. К тому же та уже порядком поостыла. Эскель появился рядом внезапно, бесшумно присаживаясь напротив. Заметила его травница только тогда, когда услышала, как кто-то заскреб тарелкой по столу.

— Почему деньги мне не отдала? — сходу спросил ведьмак, торопясь расправиться с яичницей.

Отломил кусок хлеба принявшись обмакивать его в жидкий желток, другой рукой подхватил сыр, а как все забросил в рот, то уперся предплечьями в стол и с необычайной внимательностью уставился на Деру.

Та вздрогнула и потупив взгляд, принялась гонять вилкой по тарелке недоеденный кусок колбасы. Ясное дело, что до предписаний Кейры насчет ночлега и посуды никому уже не было никакого дела. Благо, что хоть снадобье принимала.

— Я же от тебя никогда ничего не прятал, — продолжал Эскель, не дожидаясь ответа. — Все на виду держал. А ты, что же, воровать начала?

— Ничего я не ворую! — вспыхнула в мгновение ока Фредерика, но быстро угомонилась под хмурым ведьмачьим взглядом.

Подумать только, она даже увидела в его глазах разочарование. И это заставило ее очень театрально и страдальчески вздохнуть, подперев кулаком щеку.

— Я отдала деньги Ленке, — стыдливо заворчала Дера, продолжая сверлить взглядом несчастный кусок колбасы.

— Почему ты сама распорядилась моими деньгами? — неимоверно спокойно спросил ведьмак, хватая кружку с каким-то отваром и делая большой глоток. — Может, у меня планы на них какие были?

— Не подумала, — буркнула травница и вся раскраснелась, не решаясь поднять глаза.

Эскель вздохнул и, навалившись на стол, придвинулся к девушке ближе. Ну как с малым ребенком возится, ей-богу. Очень странно это было, особенно если сравнивать с тем, что они вытворяли вчера вечером.

— Зачем ты деньги-то отдала? Знаешь же, что у нас их и так нет. К тому же я давно не брал заказов. Со дня на день нам есть будет нечего, а ты за расточительство принялась.

Фредерика нервно сглотнула и, вздохнув, заговорила тихо-тихо:

— Она хотела увязаться за нами. Я ей отказала, но подумала, что, может быть, стоит помочь… К тому же я сама к тебе так пришла однажды, — на последних словах она и вовсе перешла на шепот.

— Увязаться за нами? Зачем ей это? — удивленно вскинул брови Эскель.

— Думала, что я в поместье свое еду. Решила пристроиться, — буркнула Дера. — Сказала, что жить ей тут больше невмоготу. Я ей дала денег на клячу и накидку свою отдала. Сказала, пусть с рассветом едет во Флотзам. К тому же… мне пришлось пообещать ей, что как доберусь до своих владений, то заберу ее.

Мужчина обреченно вздохнул, на мгновение прикрыв глаза.

— Боги… навешала с три короба, да?

— А что мне оставалось? Она в таком отчаянии была, — запричитала травница. — Даже себя предлагала. А еще говорила, что согласна на все, лишь бы мы ее забрали отсюда.

— Дера, Дера, — сокрушенно заговорил Эскель. — А врать-то зачем? Меня вот жизнь научила словами и обещаниями не разбрасываться. Тебя, видать, пока не особо. Ну, ничего, все еще впереди.

Он чуть отклонился назад, повернул голову и взглянул в сторону корчмарского стола, около которого паслась Ленка. И, судя по запаху, исходящему от нее, и ее сбившемуся дыханию, она волновалась, и неслабо. К тому же стояла спиной и постоянно вздрагивала, нарочито стараясь не оборачиваться. Вот же ушлая баба. Матей его уж просветил и на ее счет.

— Ладно, — наконец заключил ведьмак. — Хер с ними, этими деньгами. Но впредь больше так не делай. Всегда советуйся со мной. Иначе перестану тебе доверять.

— Я подумала… — забубнила Дера, покрывшись испариной.

— Что такое?

— Я подумала, что ты не откажешься от еще одной бабы под боком. Заревновала, — на последнем ей захотелось провалиться под пол вот прямо здесь и сейчас, лишь бы не поднимать глаза и не встречаться взглядом с Эскелем.

— Вот-те нате, — изумленно выдохнул он и откинулся на спинку стула, почесав в затылке.

Его ревновали? Вот прям по-настоящему ревновали к другой бабе? Боги, он уж стал подумывать, что не доживет до этого дня. С такой-то рожей ему стоило ловить каждую возможность и не думать ни о чем таком. А тут такое дело. Нет, самолюбие это потешило бы, если бы не стоило ему целых пятьдесят крон.

— Прости, пожалуйста, — с трудом выдавила из себя травница.

Ведьмак заметил, как она раскраснелась, а еще чувствовал, как под столом дергались ее ноги. И раздражало его это ровно до тех пор, пока ему не открылась причина такого нервозного поведения. Но он что, изверг какой, чтобы начинать лезть с расспросами? Пусть поуспокоиться, а потом они это обсудят. Если будет нужда. Глубоко вздохнув, Эскель уперся ладонями в стол, поднимаясь на ноги.

— Ладно. Доедай и поехали. Время.

Фредерика ничего не ответила, только коротко кивнула. Ведьмак осмотрел ее еще раз, а затем молча покинул корчму, давая девушке прийти в себя. К тому же ему еще стремена проверять.

Комментарий к Часть 28. Ревность и ретивость

Бечено