Высматривая путь. Том II (СИ)

Часть 20. Каша на речной воде и долгожданное тепло под боком

Вода в Понтаре была проточная, а дно песчаное, так что можно было набирать без опаски. Главное лишь — прокипятить минут пять. А отсчитать просто: всего-то пять раз по шестьдесят. Но лучше шесть, чтобы наверняка. Щедро зачерпнув котелком воду, Эскель немного покряхтел, обхватил туловище рукой поперек и двинулся в сторону лагеря.

— Зараза… — процедил он сквозь зубы.

Вот же свезло ему. Это ведь нужно было еще умудриться приложиться о дерево так, чтобы с переломом. Пугало только то, что чем больше он двигался, тем сильнее болело. А значит, какое-то время придется, так бы сказать, остаться не у дел. И насколько все это непотребство затянется, понять не удавалось. Смещенная коленная чашечка переставала болеть уже через три дня, если ее удачно вправить. Перелом предплечья срастался за полторы недели. А сколько времени уйдет на то, чтобы восстановились ребра, ведьмак не знал. Да и не ломал он их еще ни разу в своей в жизни. Обычно успевал применить Квен или Гелиотроп. Но в этот раз не хватило сил, ну или вовремя не успел. Уже не суть важно. Уповая на скорый сон, Эскель устало выдохнул и ускорил шаг настолько, насколько позволяли силы.

Вернувшись, заметил что Дера уже не спала. Сидела на покрывале и нервно вертела головой, оглядываясь по сторонам. А как услышала знакомые шаги, то и вовсе вознамерилась вскочить. Только тело подвело. Мышцы из-за слабости тут же отказались напрягаться, так что травница быстро уселась обратно, с недовольством нахмурив брови.

— Да ты восстанавливаешься быстрее, чем ведьмаки, — ухмыльнулся Эскель, опуская котелок на траву, немного расплескивая воду.

— Ага, если бы, — буркнула Дера.

— Ты в самом деле все это время не ела? И не пила? Я ведь занес тебе полный мех воды и сумки.

Выверенным за долгие годы практики движением он применил Игни, разжигая костер. Обождал чутка, пока хворост добротно разгорится, и только потом направился к своим седельным сумкам.

В общем-то пока из вариантов были только каша на воде и шпик. И это может быть довольно неплохим ужином, если только удастся избавиться от речного запаха воды. Кипячение могло бы помочь, но быть уверенным наверняка все равно нельзя. В таком деле приходится рассчитывать на удачу.

— Не ела, — мотнула головой девушка, убирая дрожащей рукой со лба прилипшие пряди. — Мне нельзя было покидать землянку до твоего прихода. Старая стерва меня особо не жаловала, а я… — она облизнула сухие губы и скривилась от саднящей боли в горле. — Можно мне воды?

— Конечно, — он схватил кожаный мешок и с легкостью перебросил его через плечо в сторону Деры.

Та тянется за ним, неловко ловит руками и взвешивает, понимая, что осталось там всего ничего.

— Не переживай, — будто читая ее мысли заговорил ведьмак. — Поедим, а ночью я накипячу нам еще.

Глоток дался непросто. Горло отозвалось колющей болью, а желудок громко заурчал. И не удивительно, ведь в него уже давно ничего не забрасывали. Бедолага потихоньку подъедал сам себя, в то время как его хозяйка пребывала в мучительных страданиях и питалась исключительно отсырелым воздухом.

Эскель тем временем соорудил из трех добротных метровых палок треногу и перевязал все куском конопляной веревки. Кое-как установил свой маленький котелок над огнем, стараясь не расплескать воду, и пошевелил палкой хворост.

— Тебе тоже нужен отдых, — вытирая ребром ладони рот, хрипло заговорила Дера. — Выглядишь ты не очень. Повстречал кого-то опасного? — она украдкой бросила на него заинтересованный взгляд.

Ведьмак на это лишь качнул головой и улыбнулся. Ох, и любила же травница его россказни. Так отчего же не порадовать ее еще одной? Ему ведь не сложно.

— Да. Я бы даже сказал, очень опасного, — устроившись у костра, он принялся осматривать зерно в холщевом мешочке. Не завелось ли там чего.

— Боги, — ахнула девушка, прижав руки к груди, как обычно делала. — И кто же это был? Нечисть какая?

— Нет. Сначала я ночевал в пещере с троллем.

— Троллем? — она непонимающе вскинула брови. — Настоящим?

— Самым что ни на есть.

— Почти как в сказке о тролле из Синявой Пущи, — хохотнула Дера. — Только там тролль жил в гроте и все хотел попробовать, какие на вкус принцессы.

— Этот тоже жил в гроте, но ему больше по душе была водка, — ведьмак рассмеялся в ответ, чуть заметно хмурясь от боли, но стараясь сделать это так, чтобы девушка ничего не заметила.

— И что, ты с ним пил? — едва сдерживая подступающий смех, спросила вконец повеселевшая Фредерика.

— А что мне оставалось? — он закинул в уже кипящую воду крупу и помешал своей деревянной ложкой. Прикинул, что неплохо было бы нарезать туда лук, и тут же схватился за нож, не прерывая разговор. — И мы, признаться, очень хорошо посидели.

— Ой, не могу, — расхохоталась в голос Дера. — Ведьмак пьет водку с троллем из грота. Кому скажешь — не поверят.

— Да ну тебя, — нахмурился Эскель, состроив деланно обиженный вид.

— Ты ведь охотник на чудищ. Так разве же можно тебе с ними водку хлестать?

— Нет у нас таких правил, в которых написано, с кем я могу хлестать водку, а с кем нет, — заворчал он.

— Какой же ты обидчивый, — она широко и добродушно улыбнулась, подперев рукой голову, а локтем упираясь в согнутое колено.

— Сама ты обидчивая, — буркнул ведьмак в ответ.

— Так это, выходит, что тролль был очень опасным?

— Нет. Опасной была королева главоглазов и одурманенные ее феромонами особи, — он принялся усердно мешать кашу, чтобы не пригорала, время от времени поглядывая на огонь.

— Главоглазы? Звучит не очень. Кто это?

— Ну… — ведьмак на мгновение призадумался, как бы описать эту тварь поточнее. — Инсектоид, огромный, вот как паук, скрещенный с раком.

— Какая же мерзость, — девушка скривилась от тех «живописных» картин, что принялось рисовать ее воспаленное воображение.

— А королева еще и локтя четыре в обхвате. С таким огромным брюхом. Кстати, вот тебе факт: ты знала, что за неделю она может отложить порядка тысячи яиц? Вот только вылупляется одна пятая примерно, а выживает и того меньше, — Эскель задумчиво почесал ручкой ложки щеку, прикидывая как было бы печально, если бы вылуплялась хотя бы половина и все выживали. Ну зато ведьмаки не страдали бы от дефицита работы.

— Боги, хватит! Меня сейчас вывернет… — Дера прижала ладони к щекам. — И зачем я только спросила… знала же, чем все закончится.

— Затем, что тебе любопытно, — улыбнулся мужчина. — По глазам вижу.

— Мне любопытно, когда каша будет готова, — хмуро заворчала она в ответ. — Есть хочу неимоверно.

— Прорезался аппетит? Это хорошо. А то я уж и запамятовал, когда ты в последний раз сметала с тарелки все, да и в мою еще заглядывала. И ещё вечно клянчила вина и сладостей.

— Ничего подобного, никогда не было! — вспыхнула травница.

— Не было, как же, — усмехнулся ведьмак. — А кто в Оксенфурте ел за троих?

— Боги, это теперь кажется таким далеким. Отто… мои травы, мой сундучок, академия, мечты о магазинчике в Новиграде… будто и не было вовсе никогда.

— Магазинчик в Новиграде?

— Да. Было дело. Но давненько… еще тогда, когда я не пересекала весь Север в поисках лучшей жизни, — Дера грустно улыбнулась.

— Что хотела продавать? Небось, что-то бабское? — он поводил концом ручки ложки у лица. — Ну крема там всякие, снадобья… чтобы не было как у меня.

— Да, — хохотнула та. — Вроде того. Но… — она вздохнула, на мгновение прикрывая глаза. — Это осталось позади… а что ждет меня дальше? Поди угадай.

— Есть такое, — потупив взгляд в котелок, Эскель тихо вздохнул.

В самом деле, будто и не было никогда того хутора, родов в бане и хаты низушка-травника. Все это теперь казалось таким далеким, словно сон какой. Стало даже любопытно: нескончаемая канитель с эльфами, Кейрой и Мурривелем со временем тоже станет такой же эфемерной, словно и не случалась вовсе?

Крупа разваривалась быстро, но на вкус была весьма скудной. Можно даже сказать, никакой, и это еще с луком. Без него ее и вовсе нельзя было бы есть. Немного набрав в ложку, Эскель поднес ее к губам, подул и попробовал. Ну, на зубах не скрипит, значит, сгодится. А если еще шпиком и куском хлеба довершить, то будет просто великолепное блюдо.

Ели неторопливо. Дера вечно шипела от того, что хватала горячее, но все же заталкивала еду в рот с особым усердием. Сам же ведьмак не то чтобы был шибко голоден, а больше обессиленным. Хорошо, однако, что каши получилось немного — ровно на две неполные тарелки. Решив, что на сегодня хватит, он отставил свою недоеденную порцию в сторону, встал и подхватил грязный котелок. Боль снова прострелила ребра, но и в этот раз получилось держаться так, словно все в порядке.

— Ты куда? — внезапно подала голос Фредерика, дуя на заполненную до краев ложку.

— Обмою котелок и наберу воды, чтобы прокипятить. Мы на рассвете отбываем вместе со скоя’таэлями. Двинемся сразу в сторону Бен Глеана, через крепость Хагге.

— А как же наш маршрут?

— Мы не сильно выбиваемся. Надеюсь, что через четыре дня окажемся за Пустульскими горами.

Она только коротко кивнула, но ропот и некую разочарованность во взгляде скрыть не удалось. Эскель пока не понял, с чем именно это связано, но сил и желания разбираться в бабском недовольстве у него не было. Лучше потратить их остатки на что-то более значимое. К примеру, наносить воды и дойти до подстилки.

После слов об эльфах, каша в горло больше не полезла. Опустив тарелку на колени, покрытые шерстяным покрывалом, девушка сдавленно выдохнула и потупила взгляд. Сейчас она, конечно, не одна, так что и бояться ей нечего, но, несмотря ни на что, от мысли о том, что ей еще непонятно сколько времени предстоит провести бок о бок с этими ненавистниками людей, по коже волей-неволей бежали мурашки. Лишь бы только Эскель сумел ее защитить от этой всей гнусности. А иначе, если на нее посыплется очередная порция оплеух, в этот раз она молчать не будет. Конечно, тягаться с вооруженными и обученными партизанами та еще затея, но лучше уж так, чем дальше терпеть унижения. Но с другой стороны, если ведьмак возьмет на себя роль такого себе противовеса, всем будет только лучше. Он спокойный, рассудительный, опытный, да и эльфы были к нему лояльны, судя по тому, как спокойно он общался с их командиром.

Сколько она так просидела, набираясь решительности и борясь с унынием и страхом, сказать сложно. Но возня Эскеля под боком быстро ее отрезвила и заставила встрепенуться. Он устраивал на костре свежую воду в котелке.

— Что тебя опять терзает?

— Ничего, — тихонько проговорила Дера, стараясь заглянуть в его глаза. Чтобы уж точно понял, как она ему признательна. — Я хотела сказать спасибо. Каша вышла просто отменная.

— Ты ведь даже и половины не съела, — он бросил взгляд на наполовину заполненную тарелку.

— Я два дня ничего не ела. Стало быть, и это для меня был очень плотный ужин. А теперь… может быть, ляжем спать?

Она, не скрывая смущения, повела плечами. Попыталась заправить за оттопыренные уши слипшиеся от грязи и пота пряди волос, но только запутала в них пальцы, чертыхнулась и успокоилась. А ведьмак даже и не заметил ничего. Ведь думалось сейчас только об одном — как бы побыстрее занять горизонтальное положение. Ребра, холера, доконали уже.

— Да, твоя правда. Пора укладываться.

— Только… может… ну…

— Что? Лечь с тобой? — он опять словно читал ее мысли, забирая из подрагивающих рук тарелку и оставляя ее у костра.

Фредерика неуверенно кивнула. Она уже и не удивлялась такой внезапно прорезавшейся проницательности. После стольких дней проведенных бок о бок.

— Вот же странная. Думала, я смогу лечь где-то еще?

— Ну мало ли… вдруг ты отвык от меня…

— Бабы… — улыбнувшись, Эскель покачал головой. — Укладывайся пока, а я приберу немного, чтобы завтра этим не заниматься.

Немного побродив по округе, он попрятал разбросанные вещи в сумки, проверил коня и подбросил веток в костер. А Дера все это время молча таращилась на свои пальцы, которые не прекращала заламывать. Конечно после того, что между ними произошло, глупо было смущаться, прося о каком-то там сне в обнимку. Но почему-то сейчас это казалось на порядок интимнее тех ухищрений на берегу. И почему так произошло, ума не приложить. За своими очередными стенаниями она и не заметила, как Эскель умудрился вскипятить воду и присесть рядом, вытаскивая из-за пояса края рубахи, чтобы не мешалась во время сна. Опомнилась только тогда, когда он улегся, и подвинулась к краю подстилки, чтобы не оставлять его лежать на земле. Сам ведьмак немного повозился и ненавязчиво протянул руку. А Дера будто только этого и ждала. Рьяно откликнулась на молчаливое приглашение и тут же улеглась ему на грудь, вызывая сдавленный стон. Сдержать его не получилось, так как ребра отозвались такой болью, что аж потемнело в глазах.

— Что с тобой? — она встрепенулась и попыталась вскочить, но твердая мужская рука прижала ее крепче.

— Все хорошо, только шибко не дергайся, — сдавленно проговорил он, сцепив от боли зубы.

В самом деле, лучше не бередить свои переломы лишний раз. Найдет удобную позу, замрет, а там и сон не заставит себя ждать.

— Боги… ты ранен? — зашептала Фредерика, прижав ухо к часто вздымающейся груди.

Несмотря на перекошенное от боли лицо, что она увидела краем глаза в свете от костра, его сердце билось удивительно спокойно.

— Неудачно упал. Завтра все пройдет, просто старайся не ерзать, — совладав с собой, хрипло шепнул он.

Вдохи делать было тяжело, потому приходилось концентрироваться на дыхании и стараться, чтобы оно оставалось равномерным и спокойным. Правда, ради этого пришлось немного замедлить сердечный ритм, но то не страшно.

— Может быть, я вообще тогда лягу подальше и…

— Нет, я не хочу. Лежи как лежала.

Признаться Дера и сама не хотела, но что поделать, если ее движения причиняют ему боль? И это только сейчас она себя контролирует. А во сне как?

— Не думай о ерунде, — он повернул голову, поцеловав русую макушку. — Спи. Завтра тяжелый день.

— Все будет хорошо? — тихо спросила она, прикрывая глаза и вслушиваясь в размеренное биение ведьмачьего сердца.

— Не знаю, — честно признался Эскель. — Но мы постараемся, чтобы все было хорошо.

— Обещаешь?

Ответа не последовало. Только пальцы на ее предплечье с силой сжались, заставляя растянуть губы в блаженной улыбке. Боги, как же не хватало ей этого пьянящего чувства покоя и защищенности. Ровно так же, как и ему не хватало ее теплого тела под боком и нежных объятий. На фоне крайней изможденности и сытости сон сморил их быстро, даже несмотря на то, что еще сумерек не было и в помине. Да настолько глубокий, что вместо красочных картинок перед глазами стояла умиротворяющая плотная темнота.

Проснулась Дера от громкого щебетания птиц над головой и свежего дуновения рассветного ветерка, что пробирал, зараза, до костей. Подумать только, такая рань, а они уже вовсю распелись. Эскель под боком повозился, и на ее талию тут же легла его расслабленная тяжелая рука. За ночь она умудрилась сменить несколько поз и теперь оказалась повернута спиной к ведьмаку. Но ощущая тепло, исходящее от его тела, она потихоньку млела от своеобразного уюта. Найдя его пальцы своими, она осторожно огладила их и переплела. Он ответил ей тем же и сонно что-то пробурчал в затылок. От его горячего дыхания волоски на руках встали дыбом, а внизу живота появилась приятная тяжесть. Боги свидетели, она скучала по нему как душой, так и телом.

— Доброе утро, — его сонный хриплый голос показался ей каким-то эфемерным.

Она зажмурилась, досчитала до трех и для верности даже ущипнула себя за щеку. Но тяжесть на талии, терпкий запах, как и горячее дыхание, никуда не делись. Облегченно выдохнув, она тихонько ответила ему:

— Доброе.

— Пора вставать, — сонно забурчал ведьмак. — Скоро заявится Гроностай и тогда…

— Что тогда? — донесся откуда-то сверху знакомый голос, заставляя их обоих встрепенуться и сесть.

— Ничего, — вытирая руками заспанное и чуть припухшее лицо, Эскель осторожно сбросил с себя край покрывала, ощупал бока и грудь, а затем бросил беглый взгляд на дотлевший костер.

— Выдвигаемся через полчаса, чтобы к ночи разбить лагерь под Хагге. Собираемся у старого дуба, что к западу от лагеря, — доставая из кармана свою излюбленную трубку, эльф каким-то странным взглядом окинул заспанную Деру и ведьмака, а затем вразвалочку зашагал в сторону, откуда вовсю доносился гвалт. Видать скоя’таэли уже давно были на ногах. Да и судя по общей суматохе, предвкушали скорое отбытие. Да и как тут не предвкушать? Дол Блатанна для них ведь земля обетованная, не иначе.

— Я наберу нам воды из котелка и седлаю лошадей. На тебе сумки. Справишься? — он еще раз потер кулаками глаза, ибо после сна все еще сложно было на чем-то сфокусироваться.

— Конечно, — улыбнулась Дера и, надеясь не промазать, сонно клюнула губами Эскеля в щеку.

Подумать только, как чудесно на нее подействовал хороший сон, сытная еда и вода в достатке. Правда за микстуру она снова забыла. Ладно, нагонит как-нибудь опосля. Сейчас нужно собираться, а не терять драгоценное время.

Встав на ноги, она поразмялась, потрусила ступнями, крепко потянулась и только после этого принялась собирать подстилки, отряхивая их от веточек и прилипших травинок. Вот уж дела, это ведь была ее первая ночь в полевых условиях, и все прошло так… хорошо? Да, это было верное определение. Хотя в сравнении с тем, какие условия ей любезно предоставили в землянке, даже сон во мху мог показаться восхитительным решением.

Эскель, вооружившись двумя кожаными мешками, прошел к котелку, что всю ночь простоял у костра. Выловил из воды плавающих в ней комаров и разлил по емкостям. И раз пока неизвестно, сколько осталось до ближайшего селения, не считая крепости, в которую их наверняка не пустят, это вся вода, что находилась в их распоряжении. Посему нужно разумно относиться к каждой капле.

Фредерика заканчивала упаковывать сумки и уже мостила свою на круп Стебля. За ведьмачьи еще не успела взяться. Эскель проверил подпруги, проверил верно ли отрегулированы стремена и что там с подковами. Кони послушно поднимали конечности одну за другой, а ведьмак, вооружившись палкой, отковыривал прилипшую к ним землю. В целом с копытами все было хорошо, но лучше при первой возможности наведаться к кузнецу. Шлифовка и замена лишними не будут. Тем более для коня, который постоянно пересекает большак и прилегающие территории, терять подвижность нельзя.

— Я готова! — воскликнула Дера и вставила ногу в стремя.

Запрыгнуть удалось не сразу. Тело тут же отозвалось тягучей, ноющей болью, а мышцы пресса напряглись так, что аж живот свело. Она и подумать не могла, что для езды на лошади ей понадобится подтянутый торс. Эскель, конечно, упоминал что-то о том, что иногда ей стоит подкачивать мышцы пресса, если она хочет освоить галоп, но она наивно предполагала, что это ее нескоро коснется. И, конечно же, делала вид, будто обращаются не к ней. А теперь стало понятно, что ведьмака слушать надобно, ибо он поучает ее не из вредности, а во благо. И все же стоит поработать над своим телом, если она не хочет быть для Стебля обузой.

Но, как бы там ни было, а в седло забраться получилось. Умостив зад как можно удобнее, Фредерика достала из наплечной сумки перчатки и воодушевленно вдохнула свежий воздух. Наконец-то они снова выедут на большак. А о своих несовершенствах можно подумать и опосля.

Кажется, благодаря нехитрой методике эльфки, она научилась радоваться таким простым вещам, как солнце, свежий воздух, способности сидеть в седле и спать рядом с любимым мужчиной. Кто бы мог подумать, что из пребывания под «опекой» Мэйв можно извлечь хоть какую-то пользу.

Эскель кивнул и забросил себя в седло. Но без болевых ощущений не обошлось. Может, и нужно было бы наложить повязку, но это могло затруднить дыхание и удлинить процесс восстановления. Поэтому принял решение, что лучше просто перетерпеть. Ведь в чем в чем, а в этом он был мастак.

Добрались до упомянутого эльфом дуба быстро. Ведьмак ехал первым, за ним мерно покачивалась на своем коне Дера. Остановившись совсем рядом с командиром, он осмотрел столпившихся нелюдей. Они ведь и в самом деле выглядели совсем не так, как должны были бы. Страх не внушали, а перебинтованные конечности и многочисленные шрамы, где были видны, устрашения им не прибавляли. Неслабо потрепало их в Вергене. Видать, Гроностай не слукавил и даже не преувеличил, говоря о немощных. У одного даже не было уха. Подумать только, в битве бедолаге оттяпали целое ухо. И ради чего, спрашивается? Эфемерной свободы? Для него это, стало быть, оказалось настоящей трагедией. Учитывая, как сильно эльфы дорожили и гордились этой частью своего тела.

— Выдвигаемся! — скомандовал Гроностай, выходя из толпы и взмахивая рукой. — А вы, — он обратился к ведьмаку и травнице, — будете замыкающими.

— Добро, — Эскель кивнул Дере и повел Василька в конец немногочисленного отряда. Признаться, он и сам не был против держать где-то поодаль.

Фредерика, конечно, старалась особо на эльфов не смотреть и даже вела коня чуть в стороне, но тревога все еще не покидала ее. Пусть и выглядели нелюди весьма потрепано, но шли рядом друг с другом, особо не разговаривали и тащили на себе набитые чем-то неведомым самодельные мешки из ткани. А те, кто был при оружии и имел какой-никакой запал, окружали эту небольшую колонну и, держа наготове луки и мечи, внимательно осматривались по сторонам.

В общем и целом их строй напоминал скорее кучку беженцев или бродяг, а не бравых эльфских воинов. А Дере же, пусть и было немного неприятно учувствовать в этом шествии на восток, оставалось только расслабиться и надеяться, что их с нелюдями пути разойдутся после Бен Глеана. Бросив короткий взгляд в сторону ведьмака, она и вовсе успокоилась окончательно. Все же с ним она чувствовала себя гораздо уверенней. Да настолько, что даже дышалось на порядок легче, а энтузиазма прибавлялось столько, что, казалось, будто с ним можно свернуть горы.

Внезапно рядом мелькнула темная макушка Мэйв. Травница затаила дыхание и, выпучив глаза, уставилась на невозмутимую эльфку, ожидая очередной издевки. Но та, набросив на голову капюшон своей зеленой накидки, что по длине достигала почти щиколоток, медленно направилась за уходящим вперед Гроностаем, не удостоив даже крупицей своего внимания перепуганную человеческую девку.

Да и не до нее ей было, надо признать. В переброшенной через плечо сумке позвякивали многочисленные снадобья, которые она кропотливо изготавливала последний месяц для своего возлюбленного, а в душе разрасталась тревога. За себя, за тех, кто вверил в их с командиром руки свои жизни, и за самого командира. Лишь бы ему хватило сил не останавливаться и идти вперед.

Ведь кажется, что сейчас она даже начала понимать эти его благородные порывы. Всматриваясь в усталые эльфские глаза, что потеряли всякую надежду и желание к жизни, ей и самой хотелось во что бы то ни стало довести их до самых Синих гор, даря шанс на новую, лучшую жизнь. Хватит, набегались уже по лесам и наигрались в войну. Гроностай был прав в том, что никому не нужны будут эти отвоеванные земли, если на них некому будет жить.

В скоя’таэли шли ведь совсем еще юнцы. Амбициозные идеалисты, подстегиваемые пламенными речами командиров. И как же хорошо, что хотя бы один из этих самых командиров отбросил прочь свои пагубные позывы к свободе и мести, решив сделать что-то действительно важное для тех немногочисленных эльфов, кто в такие смутные времена смогли не утратить себя, как те, кто забыл свои корни, слившись в единую массу с мерзкими dh’oine.

— Пресвятая Богиня, помоги нам дойти… — шепнула она, всматриваясь в покачивающуюся фигуру Гроностая впереди.

Комментарий к Часть 20. Каша на речной воде и долгожданное тепло под боком

Бечено