Вышедший из ночи (СИ)

Глава двадцать вторая

Анна стояла на балконе и ждала второй после своей сделки с ветром рассвет. Растворившийся за ночной завесой день не принёс и не унёс с собой ничего примечательного, разве только Анна прожила его в тревоге. А распахивающий рассветные глаза новый день не сулил ей облегчение. Девушка всё время боялась того, что вовремя не заметит ухода Арона. Она старалась находиться рядом с ним, следить за Джоном, и в то же время не знала, как увяжется с ними в путь.

Анна не могла просто попросить их взять её с собой, зачем им в дороге обуза? Сказать Арону, что знает о его намерение отправится на поиски Онар, и пригрозить, что она его выдаст, не возьми он её с собой, Анна тоже не могла. Не хотела, чтобы он был на неё зол. А пригрозить этим Джону, не решалась, зачем наживать себе врага? Именно поэтому она и решилась на сделку с Ветром, тем более, он пообещал помощь в дороге, а Анна хотела защитить Арона на опасном пути. А то, что путь этот опасен, она не сомневалась, смутное время наступило, зло всё чаще давало о себе знать.

Но, что же ей делать? Анна покрутила на мизинце кольцо, и в который раз её охватил страх. Сделка с Ветром! Она, конечно, надеялась, что он придёт на её зов, но до конца не верила в это и тем более не ожидала, каким будет условие, которое Ветер поставит ей за свою помощь! А теперь её пугала мысль, что Рьян солгал, и она не получит от него обещанного.

Солнце заливало золотом балкон и искрами играло на жёлтой вышивке по рукавам красного платья, когда внимание Анны привлекла летящая к ней маленькая бурая веточка. Она подставила ладони, и в них опустилось ароматное растение, на котором горели мелкие жёлтые цветочки, а стебелёк был пронизан серебряной булавкой с хрустальным наконечником.

«Дай напиться булавке своей крови, напитать ветвь придорожной травы, и приколи мой подарок себе на платье, — прошелестел на ухо Анны голос Рьяна. — Захочешь пойти вместе с Ароном, и он не сможет тебе отказать. Но смотри, чтобы в тот момент никого рядом с вами не было, иначе магия не подействует».

Анна сделала так, как сказал ей ветер, уколола палец, прикрепила на груди свою необычную брошь, и дело осталось за малым: дождаться, когда Арон останется один и поговорить с ним.

Сделать это оказалось просто, Анна столкнулась с Ароном на лестнице и пошла следом, не решаясь окликнуть его.

Но, наконец девушка набралась храбрости.

— Арон! — поравнялась она с ним, когда молодой мужчина собирался зайти к себе в комнату.

Он обернулся, немного помедлил, вспоминая её имя, а потом легонько улыбнулся ей.

— Анна… тебе что-то надо?

— Можно поговорить с вами? — робко спросила она, чувствуя дрожь в руках, как всегда бывает у неё от волнения.

— Проходи, — удивился он и отварил перед ней дверь.

Ей не нравилось в этой комнате, слишком массивная мебель, широкое окно, всё в коричневых тонах. А в углу от окна стоял стол с оружием, от которого Анна чувствовала запах стали. Она не любила мечи, ножи, арбалеты, да и всё остальное оружие, которым Арон страстно увлекался.

— Я хотела сказать, — сглотнув, начала Анна, зная, что из-за волнения её голос звучит дерзко и звонко. Но это лучше, чем если бы он дрожал. — Хотела сказать, что… — она замолчала, не решаясь продолжить.

— Ну же, не бойся, — подбодрил её Арон, — говори. Что-то случилось?

— Я знаю, что вскоре вы отправитесь на поиски Онар, и Джон согласился вам помочь, — отчеканила она и замерла в ожидании. — Возьмите меня с собой! — не дождавшись от Арона никакого ответа, попросила Анна, и в комнате сразу же разлился дурманящий сладкий аромат её броши.

У Арона спутались мысли, перед глазами поплыло.

— Пожалуйста, возьмите меня с собой! — повторила Анна. — Я не буду вам в тяжесть, стану помогать, чем смогу, — её голос Арон слышал так, будто он звучал в его голове, вытесняя собой все остальные мысли. — Я хочу помочь, вы так страдаете, и мне больно видеть это! Я буду счастлива, если вы отыщите Онар, если царевна жива! — соврала она. — А раз я узнала о вашем желании искать её, то тоже хочу принять в этом участие. Возьмите с собой, прошу! — она схватила его за руку и прижалась к ней губами.

— Хорошо, — согласился Арон, чувствуя, тем не менее, что зря это сделал, но уже не хочет отменять своего решения.

— Тем более, — продолжил он, говоря ей, и в то же время отвечая своим мыслям, которые, впрочем, тоже звучали, как не его собственные, а навеянные кем-то, чтобы он не изменил решения, — мне не нужно, чтобы ты открыла всем, куда и с кем я направился. Готовься к дороге, выезжаем в полдень.

Во дворце никто ничего не заподозрил, вещи, что собрали в дорогу, передали Джону, который ушёл первым и должен был дожидаться Арона и Анну недалеко от главных врат Илиндора.

Присутствию Анны мужчина, что так походил на пирата, не обрадовался. Но Джон слишком уважал Арона, чтобы выказывать ему своё недовольство. Да и не хотел лишний раз заговаривать с ним о каких бы то не было трудностях. Арону и так было тяжело, ведь они отправлялись на поиски той, которую, казалось, уже никогда не вернуть. Но глядя на Арона, в душе Джона всплывала робкая надежда, что Онар действительно жива.

Когда они проехали дубовую рощу, и впереди показались синие зеркальца озёр, Арон вынул висящий у него на шее полуночный камень. Полумесяц мерцал холодным, блеклым светом, одно созерцание которого нагоняло тоску и заставляло ёжиться от холода. Анна ехала рядом, и до неё донесся запах полыни, исходящий от кулона.

У нескольких озёр действительно росла полынь. Её было так много, что она ковром укрывала землю. Становилось трудно дышать от её дурманящего, тяжёлого запаха, но люди упрямо искали то, что могло дать им надежду и ответ, что делать дальше.

Арон сжимал в руке полуночный камень и с грустью смотрел на озёра, по которым ветер пускал мелкую рябь, а солнце, клонившееся к закату, разукрашивало её в золото и серебро.

Он вытянул перед собой руку и солнечные лучи всполохами заиграли на прозрачном нежно-голубом камне, и тут же Арон подозвал Джона.

— Вглядись, — одними губами произнёс он.

— Куда? Что такое? — встревожился Джон, но в глазах его вспыхнула надежда пополам с трувогой.

— В сияние от кулона, — Арон боялся пошевелиться и сбить видение.

Анна медленно подошла сзади, и ей удалось рассмотреть тонкие ниточки преломленного света, которые сплетались в причудливый узор.

— Похоже на карту, — сказал Джон.

— Но обрывающуюся, — ответил Арон и медленно приподнял на цепочке камень. — Смотри, здесь мы, — указал он на чёрточку посередине сверкающего узора, — а вот, где заканчиваются озёра.

— Туда красная черта ведёт, — показал Джон на извилистый ручеёк света.

— Значит, если мы пойдём в ту сторону, карта покажет новый путь? — Арон бережно спрятал кулон в карман дорожного плаща.

— Кто знает, — Джон задумался, — я вообще не слышал, чтобы полуночный камень себя так вёл.

— Просто его жизнь заканчивается, — печально улыбнулся Арон. — Я вспомнил, мне мать рассказывала, что когда камень находит владельца, с кем у него совпадает мелодия жизни, то он неразрывно связан с ним и становится его амулетом, который исчезает, если хозяин мёртв. Так что я не удивлён, что полуночный камень сам тянется к Онар, ведь от неё зависит его жизнь, — он посмотрел туда, где солнце скрывалось за горизонтом, пропуская в Илиндор ночь и неся кому-то там, в дали, утро.

— Надеюсь, вы правы, — Джон оседлал лошадь и, дождавшись остальных, направился в сторону заката.

На Анну мало обращали внимания, да и вообще большую часть пути люди ехали молча.

Остановились они в лесу, когда уже стемнело. Развели огонь, но спать никто не собирался. Джон предложил Анне прилечь отдохнуть, но она предпочла устроиться возле Арона, чтобы незаметно достать у него из кармана полуночный камень.

Онар мертва, думала она, а идти на поводу у кулона может быть опасно. Да и казалось Анне, что не стань камня, Арон быстрее смирится со смертью своей невесты. Но стоит признать, что больше всего Анной руководила ревность.

Лошади время от времени переступали копытами, приминая траву. Костёр дарил людям свой жар и отбрасывал на них красный свет, от которого синее платье Анны почему-то казалось серым. Лес был тих и только изредка шумел листвой.

Джон бросал на девушку недовольные взгляды, совершенно не скрывая того, что не рад ей. Но Анну мало заботило это.

Когда Арон о чём-то заговорил с ним, и Джон отвлёкся от служанки, она с замиранием сердца вытянула за цепочку кулон из кармана Арона, как раз перед тем, как мужчина к ней обернулся.

— Пока мы ещё не далеко ушли, ты можешь вернуться, — предложил Арон. — Сейчас опасно путешествовать, тем более в сторону Нижнего мира.

— Прошу, не гоните! — она держала кулон за своей спиной, мысленно моля небеса, чтобы Джон ничего не заподозрил. — Я хочу быть рядом, может, когда-нибудь, чем-нибудь, я окажусь вам полезна.

Арон ничего не ответил, сам не понимая, почему не может приказать ей вернуться в Илиндор. А Джон только недовольно фыркнул и преломил хлеб, который ел, подсушивая его на огне.

Прошло совсем немного времени до того, как Анна, услышав тихий звон бубенцов, поднялась и осмотрелась.

Весело, громко потрескивал костёр, и сидящие у него мужчины ничего не расслышали, только Джон бросил на Анну рассеянный взгляд, потом зевнул и опять стал о чём-то тихо разговаривать с Ароном.

"Анна! — в шёпоте Ветра звучал явный смех, — Анна, иди сюда, ну, иди же!".

И девушка медленно направилась туда, куда дул лёгкий тёплый ветерок. Она спустилась по склону вниз, чуть не упала, зацепившись в темноте за корягу, прошла ещё немного и вышла на небольшую поляну, на которой цвёл тысячелистник. Из-за его белых, красных, жёлтых зонтиков соцветий поляна казалась светлой, мягкой и тёплой, какой-то нереальной, будто Анна видела её во сне.

Но внезапно ей стало страшно. Лес вокруг был тих, только изредка до Анны доносились таинственные звуки, издаваемые его ночными обитателями. Темно, а под деревьями тьма приобретала и вовсе густой, клубящийся вид и казалась живой.

Анна слышала биение своего сердца, и ей казалось, что оно настолько громкое, что будь здесь кто-то ещё, он бы издали услышал его тревожную песнь.

Звон бубенцов заставил Анну встрепенуться и замереть от ожидания и страха.

Цветущие травы клонились к земле от шагов незримого Ветра, оставляя за ним примятую дорожку. И вот перед Анной завертелись серебристые сияющие нити, за которыми она стала различать силуэт Рьяна. Нити эти оказались его полупрозрачными волосами, но в этот раз они доходили Ветру до пят. Пусть они и казались полупрозрачными, и сквозь них можно было рассмотреть всё, что за ними находится, но Рьяна они укрывали так, что он становился незримым. Вот Ветер смахнул с лица волосы, собрал их на затылке. Его чёрные коварные глаза зловеще блеснули, а в руке под светом луны, золотом загорелась длинная шпилька с бубенцами на конце. Он заколол ею волосы, и те вновь стали такими, какими были при первой его встрече с Анной, а шпилька исчезла, словно растворившись в воздухе.

Рьян улыбнулся Анне, сдул со лба непослушные пряди, что падали ему на глаза, и по его волосам прошёлся ветерок, раскидавший их в разные стороны.

Рьян взял Анну за руку, притянул к себе, обнял её. Его рука поднялась вверх по её спине, стянула с волос девушки ленту, и под лунным сиянием показалось, что по плечам её рассыпалось серебро. У неё захватывало дух от волнения. А прильнув к её губам, Рьян и вовсе заставил Анну не дышать, и лишь когда она стала задыхаться, он дал ей вздохнуть, невесомо поцеловав её в шею.

Сегодня соцветия тысячелистника стали им постелью.

Смеющимися колючими глазами наблюдал Рьян за Анной. Она завязывала пояс на своём платье, которое походило больше на синий лёгкий плащ без капюшона. Девушка старалась не смотреть на Ветер, который лежал на земле, закинув руки за голову.

Щёки Анны горели от стыда, а обветренные от дыхания Рьяна губы чуть припухли и побаливали. Но это не мешало ей время от времени их закусывать, как всегда она делала, когда не знала, что сказать, а молчание тяготило.

— Совсем забыл, — поднялся Рьян, — ты ведь не знаешь о том, что Онар жива.

Анне показалось, что она споткнулась, хотя стояла на одном месте.

— Как… жива? — омертвевшими губами проговорила она.

Ветер передёрнул плечами.

— Жива, — повторил он. — Просто она в заточении у властелина тьмы.

— Почему ты сразу мне не сказал?! — её постепенно охватывало отчаянье.

— Ты не спрашивала, — улыбнулся он.

— Что же мне теперь делать? — Анна огляделась по сторонам, словно надеясь отыскать ответ среди молчаливых деревьев.

— А мне почём знать? — хитро сузил он глаза и наклонил набок голову. — Делай то, что и планировала, добивайся любви Арона, если совесть позволит. Или открой ему правду о царевне, и прими его благодарность. Но… как же быть? — приложил он к своей щеке руку, будто понял что-то страшное и ему было жаль Анну, а глаза всё больше разгорались весельем. — Если ты поведаешь ему об этом, тебе придётся рассказать и обо мне, иначе, как ты объяснишь откуда узнала, где Онар? А расскажешь обо мне, значит, придётся открыть Арону и то, почему и как мы с тобой связаны. Учти, о себе я не дам тебе соврать, так что Арон бы узнал всё.

— Зачем ты это делаешь? — на её глаза навернулись слёзы.

— Что делаю? — улыбка исчезла с его губ. — Я всего лишь сказал тебе правду об Онар, и стал рассуждать над тем, как ты можешь поступить, и что повлекут за собой твои действия.

— Лжец! — вскричала Анна. — Ты специально не рассказал мне о ней сразу! Чтобы заключить со мной сделку!

— Почему же лжец? Ветра не лгут, никогда. Но, правда, бывает так, что мы верим в то, чего для вас не существует, да разве же это ложь? Или словами играем, нашёптывая их людям, даже если в них есть обман, но ведь, то не наши слова, а подхваченные нами где-то. А насчёт твоего предположения, так, да, и это тоже, — не стал он отрицать, — ведь узнай ты про Онар, вряд ли бы решилась идти с Ароном. Поняла бы, что шансы на его любовь у тебя малы, и не заключила со мной договор. Представь, узнает он, что Онар жива, и тебя вовсе перестанет замечать. Его целью станет спасти её, а там, глядишь, и война разгорится, всё же Онар властелин тьмы похитил. Не до тебя будет. Но ты перестань слёзы ронять, — он оказался рядом с ней и, приподняв её лицо за подбородок, взглянул Анне в глаза. — Арон то пока ни о чём не знает и ещё может смириться с исчезновением своей царевны. А правду тебе я раскрыл, посчитав, что ты должна знать об этом.

Анна осталась одна. Озираясь по сторонам, поняла, что Ветер, должно быть, уже далеко. Исчез, даже не простившись.

Выше за деревьями раздавалось её имя. Заметив, что Анны долго нет, Арон и Джон отправились на поиски. Когда она вышла к ним, то извинилась и сказала, что ей захотелось прогуляться, за что получила выговор от Арона и порцию осуждения от Джона. Но всё же девушка поняла, что мужчина за неё беспокоился, ведь Джон, когда они возвращались к погасшему костру, сказал:

— Больше так не пугай, говори, если идёшь куда-то.

Перед рассветом людям всё же удалось поспать, только Джон вызвался сторожить их сон, не преминув сказать, что это из-за Анны их ночь прошла на ногах. Как оказалось, несмотря на то, что она ушла не очень далеко от костра, Арон с Джоном просто не замечали дороги к ней, и всё время проходили мимо, а она не слышала их голосов и не знала, что её ищут. Видимо, Западного ветра не зря называют хозяином дорог.

Дождавшись, когда Арон уснёт, Анна положила рядом с ним полуночный камень, прошептав:

— И не будет ни в чём моей вины.

Потом она легла, закрыла глаза и решила не рассказывать Арону про Онар. Анна будет надеяться, что он полюбит её, ведь неизвестно, что уготовала им судьба.