Выживший

Глава 3

Итак. Вопрос на миллион: где мне пристроить свою задницу, чтоб прийти в себя? Нужно разобраться с тем, как сейчас всё устроено в этом мире и заняться делом? Главное — действовать без суеты.

Я мог бы разыскать родителей и «обрадовать» их появлением пропавшего сына. Но… План — полное дерьмо.

Во-первых, Лорд Риус не оставит мой побег без ответных действий. Он, конечно, вряд ли захочет лично отправиться вслед за беглым рабом. Сила любого, даже самого могущественного мага, начнет таять где-то через два-три часа после того, как он пройдет через Врата.

Моему ублюдочному хозяину это и не надо. Для поимки беглых рабов есть Хозяин Теней, который заправляет Ареной. Чертов извращенец, садист и псих. В сравнении с ним остальные маги выглядят аниматорами на детском утреннике. Даже Лорд Риус.

А у Хозяина Теней есть, к примеру, Охотники. Отвратные существа, способные принимать любую форму, в том числе — человеческий облик. Вот их я точно увижу в ближайшее время.

Во-вторых, для родителей я умер восемь лет назад. Лорд Риус сказал, что на месте ритуала нашли следы крови и рваную куртку. Полиция объявила меня сначала пропавшим без вести, а потом погибшим. Они даже нашли останки какого-то бедолаги и решили, что он — это я. Всё ради премии за отличную раскрываемость.

«Великолепная пятерка», конечно же, никому ни слова о случившемся не рассказала. Вроде бы даже помогали волонтёрам искать пропавшего Максимку. Всё верно. Они не шизанутые. Вернее, шизанутые, но в другую сторону.

В-третьих, я сильно изменился за эти годы. Среди моих душевных качеств больше нет ни одной добродетели. Впрочем, с душевными качествами тоже напряг. Но подставлять мать с отцом не собираюсь. Мое присутствие будет для них просто-напросто опасным. Так что, Максимка, всё сам. Всё сам.

Я двинулся вглубь района. Время перевалило за девять утра, и народец в большинстве своем расползся по рабочим делам. Во дворах только гуляли мамаши с колясками и бабули с внуками.

Родной город выглядел всё так же шизоидно-радостно. Расписные дома не заканчивались, а люди, которых я встречал, вели себя будто ненормальные. Улыбались без причины. Это было очень странно.

И я бы, пожалуй, мог подумать, что их счастливые лица — итог не менее счастливой жизни, если бы…

Если бы не легкое, но очень настойчивое ощущение, что всё это — чушь собачья. Фальш. Игра. Сценарий. Осталось только понять: зачем? Зачем и кому оно надо?

Лорд Риус мало рассказывал о моем мире, о том, что происходило здесь в течение всего этого времени. Иногда только мог ковырнуть прошлое, чтоб сделать больно: содрать корочку с незаживающей раны и насыпать в нее соли. Маги — конченые садисты.

Особенно ему нравилось вытаскивать воспоминания из моей головы и создавать иллюзию, будто я вернулся домой. Поначалу его фокусы работали. Раза три или четыре.

Я просыпался, видел стены родного дома, вскакивал и со слезами на глазах бежал искать родителей. Даже разговаривал с ними. Взахлеб рассказывал, какой страшный сон мне приснился. А потом мать, которая обнимала меня и гладила по голове, превращалась в жирную, огромную змею. А рядом стоял и ржал Лорд Риус. Весело ему было, мудаку.

Когда его иллюзии перестали вызывать у меня какую-либо реакцию, он прекратил их создавать.

В любом случае, о родном мире я не знал ровным счетом ничего. Поэтому мне нужно было увидеть реальность своими глазами. Почувствовать, потрогать, проанализировать, чтоб понять, как сейчас устроена жизнь.

В моей голове имелась одна конкретная цель — месть. И для ее реализации я нуждался в информации.

Первым делом нашел по дороге маленький магазинчик с уличной едой. Он был похож на сказочную избушку: козырек с завитушками, яркая вывеска и до тошноты улыбчивая продавщица.

Взял самый дешевый бургер, завернутый в бумагу, и банку энергетика. Еда показалась безвкусной, как помои. Когда заглотил первый кусок, мой желудок, отвыкший от нормальной, человеческой жрачки за годы магического дерьма, скрутило спазмом. Пришлось есть мелко, крохотными кусочками, пережевывая по сто раз.

Поел и снова двинулся вперед. Шел по улицам, внимательно осматриваясь. Наверное, я был похож на призрака, бредущего по знакомому, но такому чужому городу. Восемь лет, черт возьми. Целая вечность.

Рекламные щиты слепили глаза незнакомыми названиями, машины стали какими-то странно обтекаемыми, а люди либо улыбались, словно идиоты, либо не отрывали взглядов от светящихся экранов своих телефонов. Они напоминали мне зомби.

Этот мир жил своей жизнью, пока я торчал в вечном аду Изначального града. Чего уж теперь удивляться.

После не самого удачного перекуса и почти часового брождения по дворам картинка реальности более-менее сложилась. Стало понятно, что ни черта не понятно. С городом и его жителями произошла какая-то хрень. Это несомненно.

Я решил не ломать пока себе голову и заняться насущной проблемой: найти место для ночлега. Убежище.

Переход дался моему организму с трудом. В Изначальный град меня затащил Лорд Риус. Обратно я выбирался самостоятельно.

До последнего не был уверен, что всё получится. Просто в какой-то момент решил: сгорю — да и хрен с ним. Лучше попробовать вырваться на свободу и сдохнуть, чем сидеть в этом дерьме дальше.

Ну и потом… Месть. Она придавала мне сил и решимости. Я много лет чувствовал ее как часть самого себя. Она была моей путеводной звездой. И плевать, что ублюдкам тогда исполнилось всего семнадцать. Не прокатит. Они прекрасно знали, что делали. Думаю, самое время ответить за свою подлость.

Снова против воли подумал о родителях. И снова эта мысль вызвала ступор.

Представлял тысячу раз в своем проклятом заточении: вот вставляю ключ в замок нашей квартиры, вот слышу мать, вот вижу отца… Но сейчас, в двух шагах от этой дурацкой сказки, я чувствовал только ледяной ужас в груди.

А если их там нет? А если они умерли? А если они… меня забыли? Смирились, что их сына убили и пошли дальше? Но хуже всего — что если я приду к ним домой и приведу за собой Охотников?

Нет. Дорога в прошлое закрыта. Лорд Риус неплохо меня изучил. Он понимает: я не пойду к родным. Кроме того, ублюдок уверен, что превратил меня в монстра, которому плевать на прошлое. Я смог убедить его, что в моем сердце больше нет ни любви, ни жалости, ни привязанности. Не стоит портить себе репутацию.

Выкинул опасные мысли из головы и направился туда, где раньше можно было найти укрытие.

За жилыми домами, прямо на берегу реки, находилась старая промзона и заброшенные склады. Их почему-то идиотская художественная реконструкция не коснулась.

Память, которую не вытравили даже долбанные эксперименты магов, вела меня уверенно. Вот поворот, вот разбитая дорога под ногами, вот знакомое граффити на стене — уродливый дракон, которого я помнил. Надо же… Он выцвел, но всё еще был на месте…

С убежищем определился быстро. Выбрал полуразрушенную котельную, укрытую от посторонних глаз заброшенным заводом. Дверь висела на одной петельке, внутри воняло плесенью, гнилью и сыростью. Но это было относительно безопасное место: ни единой живой души в радиусе километра.

Завод остановили во времена моего детства. Видимо, так и не запустили. Территория выглядела еще более разрушенной и заросшей, чем восемь лет назад.

Я забился в самый дальний угол, заваленный хламом, и наконец позволил себе выдохнуть. Дрожь, которую сдерживал, прорвалась наружу. Тело ломило, ожоги на руке превратились в волдыри и горели, на душе скребли кошки. Здоровые такие, наглые, блудливые зверюги.

Возвращение домой не принесло мне ни капли радости. Наоборот, стало совсем погано. Я чужой здесь. Чужой на этом празднике жизни.

Встал, подошел к стене, сжал кулаки и несколько раз ударил по бетону, пока боль не пронзила суставы. Не сейчас показывать слабость, черт побери! Не здесь! Я не для того сбежал из этого ада, чтобы сдаться в самом начале.

Снял куртку, посмотрел на свою руку. Татуировка, которую мне набил Диксон, — непонятный рисунок, содержащий в себе какой-то глубокий магический смысл, — поднималась от кисти до самого плеча. Прямо на черных завитушках виднелись несколько волдырей от ожогов.

Если ничего не изменилось после перехода, к завтрашнему утру они пройдут. Много лет Лорд Риус ставил эксперименты над моим телом: закачивал какую-то магическую хрень, ломал и сращивал кости, пускал в кровь особые яды. Как оказалось, готовил живой сейф для своего самого драгоценного артефакта.

Побочным эффектом стала моя фантастическая для обычного человека живучесть и некоторая… назовем это регенерацией. Раны заживают теперь очень быстро. Есть ощущение, что меня вообще сложно убить. По крайней мере, ни одна тварь на Арене так и не смогла этого сделать.

Кинул куртку в сторону и занялся обустройством своего временного жилища. Для начала разжег костер из обломков деревянных поддонов в ржавой бочке. Тело требовало тепла.

К счастью, на полу обнаружил несколько старых коробков спичек, почти полностью промокших. Видимо, в промзону иногда наведываются подростки. Или такие же отбросы общества. С помощью этих спичек, при неимоверном терпении и упрямстве, мне удалось добыть огонь.

Пламя отбрасывало на стены уродливые, пляшущие тени, его тепло казалось благодатью. Согревшись рядом с огнем, я наконец приступил к изучению того, что удалось пронести с собой.

Первый артефакт — Браслет Путника на моей щиколотке. Тонкое серебристое кольцо, на вид хлипкое, но холодное и негнущееся, как самая крепкая сталь. Он не имел застежки, сидел на ноге так, будто его присобачили намертво.

Я снял его с подыхающего Хранителя Врат перед тем, как совершить переход.

Браслет скроет мою сущность от проклятых взоров магов. Пока он на мне, я невидим для них. Более того, он в принципе может делать человека невидимым. Не буквально, конечно. Это невозможно. Но, стоит отдать определенную команду, и окружающие просто перестанут замечать меня.

У браслета имелись еще какие-то возможности, я не успел узнать весь список. Хранитель Врат категорически не желал быть паинькой и упорно противился моему желанию совершить переход. Поэтому мне пришлось его убить. А мертвые не умеют разговаривать. Даже маги. Ну ничего. Разберемся опытным путем.

Единственное, что знаю наверняка: магические артефакты — это подарочки с сюрпризом. Они работают на той энергии, которую излучает носитель. То есть, по сути, пьют жизненную силу. Так что пользоваться ими надо с умом, только в случае крайней необходимости.

Второй артефакт — деревянный свисток на цепочке. Диксон называл его «Сучья свистулька». Эта штуковина выглядела простой, как три копейки. Очень похожа на самодельную детскую игрушку. Однако стоит поднести его к губам, и воздух начнет дрожать, а в ушах появится еле слышный звон. Диксон говорил, что свисток может «заглушить» любые чары.

Диксон — мой единственный почти что приятель в Изначальном граде. Он занимался в замке Лорда Риуса всевозможными магическими экспериментами. Типа ученого.

Наверное, после моего побега он заметил пропажу свистка. Увидел, что артефакт исчез. Испытываю ли я чувство стыда за то, что воспользовался его хорошим ко мне отношением? Конечно, нет. Ненавижу магов. Всех. Просто Диксона чуть меньше остальных.

И третий, самый главный артефакт — Ключ от Всех Дверей. Здесь всё очень непросто. Ключ является частью меня. Лорд Риус вшил его в мое тело через пару лет после того, как я стал рабом. Просто очень долгое время мне никто не говорил об этом. Я сам выяснил правду.

Ключ от Всех Дверей невозможно увидеть или потрогать, но я чувствую его. Ощущение похоже на холодную тяжесть в груди, словно проглотил чертову гирю.

Именно Ключ позволил мне, единственному из людей, открыть Врата. Именно он был причиной, по которой Лорд Риус так меня ценил и так жестоко ломал за любую провинность.

Я сунул руку под футболку, прижал ладонь к грудной клетке. Стало горячо. Чертов артефакт отозвался на прикосновение.

— Вот и чу́дно… — Пробормотал себе под нос, а затем снова занялся делом, продолжил обустраивать свое временное жилище.

Нашел еще несколько поддонов. Один подтащил к бочке, в которой горел огонь. Это будет постель.

Прошелся по близлежащей территории, разыскал какое-то тряпье и кучу старых картонных коробок. Сложил всё найденное добро на поддон. Плюхнулся на импровизированное ложе задницей. Нормально. За неимением лучшего — сойдет.

Сел, облокотился спиной о бочку и вырубился. Организм требовал отдыха.

Когда открыл глаза, на улице уже смеркалось. Но не это было важным. Я проснулся исключительно потому, что почувствовал посторонних. Полезный опыт, обретенный в Изначальном Граде — ощущать чужих спинным мозгом.

Котельная, как выяснилось, и правда утратила свой главный плюс — очаровательную возможность уединения.

У входа стояли трое. Одного я узнал сразу: это был тот самый парнишка с кошельком. Вернее, уже без кошелька. Рядом с ним переминались с ноги на ногу двое парней постарше. Лет двадцати, может, двадцати двух.

Один держал в руке здоровенную монтировку, другой — бейсбольную биту. Воришка смотрел прямо на меня, зажав в зубах тлеющую сигарету. Идиот… Это же палево. Запах табака сразу выдаст присутствие.

— Твою мать… Никакого покоя… — произнёс я сонным голосом.

Пока не дёргался и вставать не торопился. Сидел, прислонившись к бочке.

— Ну что, сука, — воришка выплюнул окурок, который, ярко вспыхнув в полумраке, приземлился на пол. — Нашел я твою берлогу. Пришлось подсуетиться. Ты бабки мои прикарманил. Нехорошо. Не по-пацански это.

— Слушай, говнюк малолетний, я взял то, что ты не смог удержать в руках. Какие вопросы? Да и потом, там этих денег-то было… не стоило так заморачиваться, бегать по району, искать меня.

— Да чего тут искать, — усмехнулся пацан. — Такой, как ты, по-любому должен был залечь на дно. Промзона — самый оптимальный вариант. А теперь… — Он посмотрел на своих друзей, застывших рядом. — Мы будем тебя учить уму-разуму. Это наша территория. Чужакам тут делать нечего.

Пацан замолчал. Один из его дружков, высокий, откормленный крепыш, многозначительно перекинул монтировку из руки в руку.

Честно говоря, мне очень сильно не хотелось убивать этих придурков. Действительно сильно. Я так много убивал за последние годы, что меня от этого уже воротит. Но, судя по злым, жаждущим крови взглядам, вежливо попросить их удалиться не получится. Как минимум, придётся проучить.

Они глупые, жадные, голодные. Голодные не в том смысле, что хотят жрать. Нет.

Эта троица желает самоутвердиться за счет того, кто кажется им слабым. Да, да, да… Моя обманчивая внешность. Я никогда не выглядел как вон тот придурок с монтировкой. Совсем другой типаж.

Средний рост, средние физические данные. Под одеждой не видно, насколько поджарое и сухое у меня тело. Тело, которое не тягало железо из угла в угол, а училось только одному — убивать.

Когда я впервые оказался на Арене, мой соперник смотрел на меня точно так же, как эти парни. Он был уверен, что порвет жалкого человечишку на много некрасивых кусочков мяса.

— Пошли ко всем чертям, — тихо, но очень четко сказал я. В голосе не было вообще никаких эмоций. Только констатация факта.

— О, как резко! — засмеялся тот, что с монтировкой. Его смех был грубым, глупым. — Слышишь, Санёк, он нас посылает. — Парень толкнул плечом воришку. Видимо, Санёк — это мой знакомец, любитель тырить женские кошельки. — А мы, знаешь ли, местные. Тут наш склад. Ты на нашей территории спишь. Дань плати тогда. Или мы тебе ноги переломаем.

Я медленно, без суеты, поднялся с «постели», посмотрел на придурков, которые упорно лезли на рожон.

— Что непонятного было в моих словах? Пошли на хрен отсюда.

Парни выматерились и начали расходиться. Похоже, решили взять меня в полукольцо.

Я стоял неподвижно, оценивая всю троицу. Воришка Саша — нервный, неопытный, ссыкливый. Опасности не представляет. Тот, что с монтировкой — слишком крупный для своего возраста. Я бы даже сказал, толстый, а значит — медленный. Третий, с битой, самый серьезный противник. Поджарый, в неплохой физической форме. Занимался в юности чем-то. Двигается плавно, хищно.

Жизнь в Изначальном Граде научила меня главному: либо ты, либо тебя. Там, где стоит вопрос выживания, нет места честной драке. И сейчас я не собирался делать исключений.

Решил не ждать, пока монтировка опустится на мою голову. Резко рванул вперед, прямо на карманника. Это был неожиданный поворот для ребятишек. Санёк — очевидное слабое звено. Я должен был сначала кинуться на крепыша с монтировкой, который именно на это и рассчитывал: типа, он же самый большой.

Короткий, хлесткий удар ребром ладони в основание горла Сашу не обрадовал. Я не хотел его убивать, только вывести из строя. Он захрипел, открыл рот, словно рыба, выброшенная на берег, и рухнул на колени, хватая воздух посиневшими губами.

В ту же секунду я развернулся, уходя от широкого замаха парня с монтировкой. Движение было инстинктивным, отточенным в тысячах стычек на Арене.

Блокировать удар или ловить железяку не стал. Это глупо. Врезался в нападающего корпусом, сбивая его с ног, и одновременно нанес короткий, сильный удар в солнечное сплетение. Он ахнул, согнувшись пополам. Монтировка с глухим стуком выпала из его ослабевшей руки.

Третий издал рев и бросился на меня, замахнувшись битой. Я присел, пропуская удар над собой, и почти сразу резко выпрямился, засадив ему снизу в подбородок. Голова парня откинулась назад с противным щелчком. Он отлетел к стене и медленно сполз по ней на землю. Дышал тяжело. Но дышал.

Я бил даже не в половину своих возможностей. В одну треть. Иначе парни уже валялись бы здесь дохлыми тушками.

Вся схватка заняла меньше минуты. Тишину нарушали только хрипы карманника Саши и стоны его дружков.

Я подошел к валявшейся монтировке, поднял ее. Она была тяжелой, холодной. Затем приблизился к Саньку, который сидел на земле и с ужасом смотрел на меня.

— Послушай, говнюк, уже второй раз даю тебе дельный совет. Хватит заниматься ерундой. Вали к маме и папе. Будь хорошим мальчиком. Но… Сначала ответь. — Я присел рядом с пацаном, чтоб наши глаза оказались на одном уровне. — Почему ты и твои дружки не выглядите ублюдски счастливыми?

— Что⁈ — прохрипел Санек. Он явно не ожидал подобных бесед.

— Говорю, почему вы не улыбаетесь, как придурки? Я заметил, что все вокруг ведут себя… Как бы это назвать… Будто им вставили в задницу гранату и велели радоваться жизни.

— Ты больной? — подал голос третий, владелец биты. Несомненно, он был самым наглым из их компашки. Или самым отбитым.

Я резко встал на ноги, подошел к нему, схватил за волосы и заломил его голову назад.

— Вопрос звучал совсем иначе. Он не предполагал, что кто-то начнёт хамить.

— Отпусти! Ты больной, потому что спрашиваешь об очевидных вещах! — рыкнул пацан. Надо же, всё равно продолжает показывать характер. Уважаю. — Мы не улыбаемся, как ты выразился, потому что у нас нет денег на Благодать!

— На какую, к хрена собачьим, Благодать? — Я так удивился, что даже разжал пальцы и отпустил его голову.

— Ты чего, братишка? С неба свалился? — Подал голос Санёк. — Каждый вечер и каждое утро в Доме Благодати проходит специальная сессия. Идёшь, платишь определенную сумму и получаешь Благодать. Тогда у тебя всегда прекрасное настроение и жизнь кажется не таким уж дерьмом.

Я молча посмотрел на пацана. Молча, потому что не знал, как реагировать. Ни черта не понял. Что за Благодать? Что за сессия?

Однако решил: задавать этим идиотам дальнейшие вопросы лучше не стоит. Они и так смотрят на меня как на внезапно ожившего динозавра. Я очевидно не знаю того, что в нынешней жизни считается обычной вещью. А это подозрительно. Так что лучше закрыть тему. Иначе мне всё-таки придется их убить.

— Встаньте, — велел я.

Санёк и его дружки кое-как поднялись на ноги.

— Валите отсюда. Если увижу вас здесь снова, — я посмотрел на каждого, — Прикончу. Не побью. Не покалечу. Прикончу. Понятно?

Все трое дружно кивнули, а потом в одну секунду сорвались с места.

Я остался один. И только в этот момент почувствовал, как дрожат руки. Ярость, которую силой воли держал в узде, рвалась наружу. Она хотела крови. Она так привыкла.

Я бросил монтировку в угол. Подошёл к бочке, раздул угли, положил туда несколько деревянных досок от паллеты. Пламя ожило, отбрасывая на стены длинные, пляшущие тени.

Сегодня можно переночевать здесь. Завтра эти придурки придут в себя, обычная человеческая глупость возьмет верх, и они захотят отомстить за своё унижение. Я знаю такую категорию людей. Скорее всего, прихватят еще парочку товарищей, чтоб наверняка наказать чужака, либо стукану́т полицейским. Такое тоже может быть. Так что утром придётся отсюда уходить.