11

Населенный пункт, куда мы прибыли, был первый большой, по-настоящему большой город, который я увидел в империи. До того все попадались пряничные провинциальные аккуратные городки, живущие в основном торговлей. А тут… Высокие трубы мощно коптят по окраинам. Заводы… Фабрики… Мастерские… Прежде чем попасть на вокзал, мы проехали промышленные и складские пригороды, обширный железнодорожный отстойник и большое депо даже с круговым механизмом поворота в паровозном «гараже».

Кроме того, как пояснил нам Вахмурка, здесь, на востоке империи, это место являлось крупным железнодорожным узлом.

А за каменным двухэтажным вокзалом высились, уходя в перспективу веера улиц, местные «небоскребы» в пять-шесть этажей, приятной для глаза постройки с «архитектурными излишествами» и балюстрадами на крышах. Улицы и тротуары выложены аккуратной брусчаткой «веером». На площади работал фонтан, в котором пускали струи позеленевшие бронзовые тритоны не тритоны, но кто-то из местного морского бестиария. По тротуарам фланировала публика, любуясь красивыми витринами многочисленных магазинов, все больше мелких и специализированных, ни одного универмага за все пребывание здесь мне не встретилось. Сновали лоточники с товаром вразнос. Словно и не было войны всего в нескольких часах езды по железной дороге, настолько это было спокойное и умиротворяющее зрелище.

Конка еще впечатлила: пара, а то и четверка стирхов тянула вполне себе нарядный трамвайный вагон красного цвета, если не обращать внимания на пассажиров, расположившихся на крыше. Пользовались горожане таким транспортом охотно, и ходили такие конные трамваи часто. Рельсовая колея была неширокой — чуть больше полуметра, причем рельсы укладывались сразу секциями с готовыми железными шпалами, что меня сильно потрясло оригинальностью решения, а промежуток между ними забивался круглым булыжником для удобства цепляния копыт «горбунков».

По улицам катилось много колясок, запряженных самыми настоящими рысаками. Даже кареты встречались с гербами, их везли четверки красивых крупных коней. И извозчики в лаковых пролетках на резиновом ходу — куда в таком мегаполисе без таксёров?

Назывался город Будвиц, и был он столицей королевства Ольмюц — давней части империи, сохранившей, однако, у себя на троне природного короля — фактически бутафорского, полностью подчиненного императору, но и определенная автономия у этой страны была. Как политическая — имелся собственный двухпалатный сейм, определяющий местные законы, налоги и бюджет, так и финансовая, что делало Будвиц одной из культурных столиц империи. Два драматических театра, опера, оперетта и десяток балаганов для публики повульгарней. Библиотеки. Университет. Политехнический институт. Даже цирк и тот тут был. Сам афишу видел на тумбе с каким-то хищником, пролетающим сквозь горящее кольцо.

Перед самим въездом в город мы, почистившись от дорожной пыли, нацепили на себя всю положенную амуницию. Я револьвер на пояс привесил, лесовики — сабли трофейные, да еще и винтовки за плечо закинули. На спинах ранцы, а мешок с оставшейся провизией Вахрумка разрешил навьючить на свою запасную лошадь.

Сам офицер поехал верхом, но шагом, чтобы мы не шибко от него отставали. Заводную лошадь вел в поводу Йозе, замыкая нашу колонну. Так и плелись гуськом по обочине мостовой, не заступая за поребрик тротуара, по краям которого были редко посажены старые липы, взятые у корней в чугунные фигурные решетки.

Не торопясь добрались до монументальных каменных казарм с выкрашенными в желтый цвет оштукатуренными стенами. В три этажа домина. Стена длиной в квартал. Там отвели лошадей на конюшни внутреннего двора. Помогли инженеру отнести его тюки в офицерский корпус, а потом и нас устроили на третий этаж в большом дортуаре, рассчитанном человек на сорок, но пустом. Койка отдельная железная с пружинной сеткой и сундук под койкой для личных вещей. Обширный умывальник с водопроводом и «вокзальным» ватерклозетом на этаже — о большем не приходилось и мечтать. Разве что о горячей воде.

Поставили нас на довольствие и неплохо покормили обедом. Жаль, поваляться на кроватях не разрешалось до отбоя, а так вообще курорт. Сидим на табуретах и играем в «железку» — время убиваем и в окно поглядываем, как местные королевские гвардейцы в красивой яркой форме тренируются в шагистике. Прямо рота почетного караула в натуре. Но им на войну не ходить, им короля охранять.

Через пару часов прибежал за нами посыльный от инженера, и мы понуро поплелись за ним в Главный штаб Ольмюцкой армии. Сачкануть не удалось. А так хотелось…

Я уже упоминал, что армия империи строилась по принципу национальных частей, потому как языков и диалектов в этом государстве не просто много, а очень много. И политически империя представляла собой монархическую конфедерацию, где у нескольких земель оставались многие признаки самостоятельной государственности. В том числе и армия, которая по факту подчинялась имперскому генеральному штабу, но содержалась королем.

Император сколачивал свою державу мягкими лапами, и деление ВСЕГО населения в империи на имперских граждан и подданных тут играло не последнюю роль. Гражданин в империи везде был у себя дома, а вот подданный ольмюцкого короля не был подданным императора. Подданным императора был сам ольмюцкий монарх. А дальше все насквозь знакомое: вассал моего вассала не мой вассал. Публичное законодательство тут вообще очень запутанное и строится не столько на стройных кодексах, сколько на заключенных императорами с разными землями договорах… лет так за тысячу.

Даже крепостное право тут отменяли не разом по империи, а по отдельным землям и в разное время. Процесс этот растянулся, как говорили, на полвека. А начался именно в Ольмюце двести лет назад крупными антифеодальными выступлениями. Сравнительно ранняя отмена крепостничества сделала это королевство традиционным местом сосредоточения крупной промышленности и одним из центров военно-промышленного комплекса империи. Так что, какие бы дела на фронте ни разворачивались, Будвиц врагу не отдадут. А вот то, что он оказался фактически прифронтовым городом, местное начальство, чувствовалось, нервировало.

Армия этого королевства была небольшой, и большинство частей в мирное время работало как учебный комбинат военных специалистов запаса. Однако три армейских корпуса и отдельный кавалерийский королевство выставляло по мобилизации, объявленной императором. Не считая строительного, понтонного, саперного и инженерных батальонов и прочих частей усиления в виде отдельной конно-артиллерийской бригады, трех полков тяжелой полевой артиллерии и отдельных гаубичных батарей. А также телеграфистов-телефонистов, обозной службы, полевых госпиталей и прочего по мелочи. В том числе имелась и такая экзотика, как самокатный стрелковый батальон на велосипедах. И полевая конная жандармерия, которая тут вовсе не «кровавая гебня», а военная дорожная инспекция и военная полиция в одном флаконе. В общем, у ольмюцкого короля было третье по численности войско после собственно императорского и королевства Оногур, также имевшего в империи автономию.

Привели нас в большой красивый двухэтажный дворец, утопленный в глубине парка за чугунной решеткой. Сопроводили мимо часовых на второй этаж по широкой мраморной лестнице и втолкнули в большую приемную. На бронзовой табличке рядом с дверью было выгравировано на двух языках: «Начальник инженерной службы Ольмюцкой армии генерал-адъютант, инженер-генерал-лейтенант А. Штур».

Сидящий за столом в «предбаннике» генеральский адъютант в серебряных аксельбантах и чине инженер-лейтенанта спросил наши фамилии, сверился с какой-то бумагой и показал большим пальцем на обитую кожей дверь.

— Вас ждут.

В кабинете за большим темным столом сидел медведеобразный мужик с коротким седым ежиком на голове и седыми усами. На стуле, слегка сбоку от стола, пристроился Вахрумка, который при нашем появлении радостно возопил:

— А вот и наши герои, ваше превосходительство.

И уже нам:

— Проходите, не стесняйтесь. Я уже вкратце обрисовал экселенцу ваш подвиг. Но его превосходительство желает знать подробности из первых уст.

После того как мы закончили наш рассказ о спасении Вахрумки и ликвидации цугульской разведки (кроме моего ареста) и кратко ответили на все возникшие вопросы, а также продемонстрировали новейшую вражескую винтовку, генерал отпустил лесовиков, подписав им литеры и сделав отметку на их предписаниях о задержке в Будвице по уважительной причине. При этом загадочно сказал:

— Готовьте парадную форму к утру, как на императорский смотр, — чем ввел лесовиков в некоторое уныние.

— Осмелюсь доложить экселенцу, — смущенно произнес Кароль на правах старшего в их паре, — мы солдаты, призванные на срочную службу, и парадной формы нам не выдавали. Сказали, в линейных частях ее положено иметь только добровольцам.

Генерал крякнул, покрутил головой и позвонил в колокольчик с длинной ручкой, что стоял у него на столе.

Мягко втек в кабинет адъютант с блокнотом в руках.

— Этих двоих срочно обмундировать в парадную форму рецких саперов, — приказал генерал. — В гарнизонной швальне[5] пусть все бросят, но к утру чтобы представили этих молодцов в полной красе.

— Будет исполнено, экселенц, — лейтенант черканул что-то карандашом в блокноте. — Прошу за мной.

Я так же четко повернулся через левое плечо, но генерал дал новую вводную:

— Вас, Кобчик, я попрошу остаться вместе со всем трофейным оружием. Насколько понимаю, у вас парадная форма есть, раз вы доброволец.

— Так точно, ваше превосходительство, — вытянулся я в струнку, обернувшись.

— Вот и хорошо. Берите у окна стул и садитесь напротив Вахрумки. Не робейте. Не в пехоте служите.

Удивляясь демократичности генерала, я притаранил к его столу от окна стул и сел на него с прямой спиной, готовый в любой момент вскочить на ноги.

— Кобчик, вы сколько уже служите в армии? — продолжил генерал свои вопросы.

— С этой весны, ваше превосходительство. Все время в строительном батальоне. Инженер-капитан Вахрумка сам меня из учебной команды добровольцев во Втуце забирал.

— Кем вы были до службы?

— Кузнец и слесарь, ваше превосходительство.

— Слесарь?

— Так точно, ваше превосходительство. Замки делали.

— Экселенц, могу подтвердить, что замки его семейного предприятия пользуются популярностью у населения в Реции. К ним трудно подобрать ключи или отмычку.

— В чем секрет? — поинтересовался генерал.

— Осмелюсь возразить, ваше превосходительство, но это секрет семейной фирмы и разглашению не подлежит.

Во ведь… язык мой — враг мой. А что я еще мог сказать, если это секрет Оле, а вовсе даже не мой. К итоговой сборке замков он меня не подпускал. Так, точил я отдельные детали.

— О! Каков! — воскликнул генерал, распушив усы. — Ты был прав, Вахрумка. Не прост твой сапер. Далеко не прост.

— Экселенц, — вставил свою реплику инженер, — если бы я сам не учил его грамоте, то подумал бы, что старший сапер Кобчик получил по крайней мере среднее техническое образование. А так да… самородок.

— Гордитесь, Кобчик. Вахрумка не просто инженер, а большой инженер. С именем! Его похвала дорогого стоит. Он мне сегодня много чего порассказал о ваших «странных» идеях насчет полевой фортификации. У вас еще такие «странные» идеи есть?

— Странных больше нет, ваше превосходительство. Остались только бредовые фантазии, — выпалил я.

— И?.. — сделал генерал круглые глаза, но быстро взял себя в руки и перешел на доверительный тон: — Понимаешь, сапер, город наш, наша столица… фактически превратился в прифронтовой. Царские войска фельдмаршала Смигла огромными силами навалились на нашу приграничную завесу, когда основные имперские войска заняты на Западном фронте, а военная мобилизация запасных еще не закончилась. И мы вынуждены пока отступать. Просто никто не ожидал в больших штабах, что Восточное царство вступит в эту войну. Причин не просматривалось. Однако они вступили… Но этот город, как центр оружейной промышленности, сдать врагу… мы просто не имеем такого права. Тем более что поступил приказ имперского Генерального штаба о «бронировании» от призыва квалифицированных рабочих на военных заводах… и наш мобилизационный ресурс существенно усох. А пока новые имперские части прибудут сюда, много может случиться непоправимого. Так что я готов выслушать любое твое бредовое предложение, пусть даже оно и не пригодится нам. Просто… а вдруг? Так что не стесняйся и неси нам свой бред, солдат, а мы уж сами решим, что там бред, а что имеет рациональное зерно.

— Можно карандаш и бумагу? — спросил я хриплым голосом.

Генерал снова позвонил в колокольчик и явившемуся адъютанту приказал:

— Альбом и чертежные принадлежности.

Вахрумка, прислушавшись к моему хрипу, добавил:

— И чаю с лимоном. На всех.

Когда принесли чертежные принадлежности, то первым позывом рука потянулась нарисовать штурмовик Ил-2 как радикальное решение ликвидации походных колонн врага, но я быстро затер ластиком первые линии, пока мои собеседники не поняли еще, что именно я собрался изобразить. Эту супербредовую фантазию они не потянут. Еще лет сто пройдет, пока смогут тут такой аппарат сконструлить.

Спросил:

— Сколько к городу подходит железных дорог?

— Три, — ответил мне Вахрумка. — И еще есть кольцевая дорога вокруг самого города.

— Тогда так… — Я отхлебнул горячего ароматного напитка с легкой кислинкой и нарисовал длинное орудие на железнодорожной платформе, а к нему маневровый паровоз и платформу с боезапасом. — Только это должно быть морское орудие, ваше превосходительство, очень дальнобойное и крупного калибра, не меньше шести, а то и восьми дюймов. А офицер связи от артиллеристов должен сидеть в окопах вместе с пехотой и по телефону командовать огнем. Выдавать поправки. Цели для таких пушек может выискивать дирижабль с безопасной высоты от огня противника.

Примерно такое орудие стоит на Поклонной горе в Москве, калибром 180 миллиметров, так что получилось у меня весьма выразительно, даже художественно несколько.

— А где взять шрапнель такого большого калибра? — задумчиво спросил меня Вахрумка.

— Не нужна тут шрапнель. Нужен фугасный снаряд, который при взрыве дает много осколков. Вот такая у меня фантазия.

— Давай еще, — это уже генерал включился, пока не показывая внешне своего отношения к моему футуристическому творчеству.

Я вырвал лист из альбома, отдал его начальникам, а сам нарисовал бронепоезд. Короткий. Концевые вагоны с пушками, пулеметные платформы и в центре состава блиндированный паровоз. Такие Бе-По что красные, что белые в Гражданскую войну ваяли, можно сказать, «на коленке». Так что должны справиться.

— Можно еще проще… — увлекшись, я тратил уже третий лист. — Если нет времени клепать железо на вагоны, то можно бронировать вагоны железнодорожными шпалами. И лист котельного железа устанавливать между ними. Пуля не пробьет. А пушки ставить полевые. Но это от безысходности. Еще можно тюки хлопка по бортам ставить — в них пуля вязнет.

— Сам возьмешься такое сделать? — заинтересованно спросил генерал. — На настоящем заводе.

— Нет, ваше превосходительство, я не инженер. А тут надо нагрузки рассчитывать, чтобы вагон при выстреле орудия с рельсов не сошел. Это выше моего разумения.

— И как тебе такое в голову пришло, — спросил Вахрумка, очень удивленный.

— Не поверите… Но во сне приснилось, что я на таком от врага отбиваюсь. Там еще, в лагере под арестом.

А что я еще мог сказать?

— Под каким еще арестом? — удивленно спросил генерал.

Вахрумка, смутившись, рассказал мою эпопею с ротным и про часы трофейные. И как они с комбатом обвели ротного вокруг пальца.

— Давай свое предписание, — приказал генерал.

Я вытащил из планшетки бумаги, которые мне вручил комбат, и положил их на стол.

Генерал их внимательно просмотрел и сказал Вахрумке:

— Дураки вы с комбатом. Мало каши ели для серьезных интриг. Вольфберг — вотчина старшей линии Тортфортов.

— Не знал… — протянул инженер. — Но только там Имперская школа унтер-офицеров инженерных войск. Не могли же мы его послать учиться в другие войска. К тому же внутри инженерных войск выбор специальностей богатый, так что он к нам бы обратно не попал.

— Зато Тортфорты могли возобновить там против него судебное преследование прямо в унтер-офицерской школе. Они мстительные…

Генерал задумался, постучал пальцами по столешнице. Потом спросил меня:

— А еще бредовые идеи у тебя есть?

— Будут, ваше превосходительство. Мне часто дурные сны снятся.

— Вот как… И с какого времени тебе снятся ТАКИЕ сны?

— А с тех пор, как я переночевал в лесу на том месте, откуда из нашего мира ушли боги, — погнал я пургу на голубом глазу.

— Это где такое место? — заинтересовался генерал.

— На горе Бадон, — ответил я честно.

— Фантастика! — воскликнул Вахрумка. — Горские легенды — это что-то…

— Да какая разница, где он получил свой дар, — отмахнулся от инженера генерал. — Главное, что блиндированный шпалами поезд мы можем сделать за несколько дней. И не один. А там Кобчику еще что-нибудь приснится полезного.

И припечатал ладонью по столешнице.

— Приказывать я тебе не могу, сапер. Но у меня есть для тебя предложение. Вкусное такое… Вот Вахрумка, к примеру, опять переводится из имперской армии в королевскую. Могу и тебя пропустить тем же приказом. Соглашайся… а унтер-офицера я тебе присвою и сам, без школы. Рекомендация такого инженера, как Вахрумка, как я уже говорил, дорогого стоит.

— Осмелюсь спросить, ваше превосходительство, чем я буду тут заниматься?

— Тем же, что и в стройбате, — командовать чертежниками, — ответил уже Вахрумка.

— И по возможности видеть полезные для нас сны. Почаще, — добавил генерал.

Я подумал, что от такого перевода ничего не теряю, так как рецким патриотизмом не обременен.

— Еще один вопрос, ваше превосходительство…

— Задавай, сапер, не стесняйся.

— Я знаю только рецкий язык и немного имперский… вашего языка я не знаю… Как мне командовать людьми, которые говорят на непонятном мне языке?

Генерал повернулся к Вахрумке:

— За сколько времени он с тобой имперский выучил?

— За месяц где-то, экселенц.

— Талант… — протянул генерал. — И с таким талантом к языкам он еще и прибедняется…

И резко повернулся от инженера ко мне.

— Ну, ты и нахал, сапер. Выучил имперский… Выучишь и нашу мову за то же время. А командовать чертежниками будешь пока на имперском…

Сделал паузу и лукаво спросил:

— Так каков будет твой положительный ответ?

Загрузка...