Второй шанс

Глава 5

Как говорится, утро начинается не с кофе. Моё утро началось с того, что я открыл глаза, повернул голову направо и подпрыгнул в лежачем положении так, как не подпрыгивают даже в стоячем.

– Какова ж хрена! – выругался я, уже понимая, что на моём рабочем кресле сидит Марк. – Ты как сюда попал вообще? А родителей как обошёл?

– Две недели в этой реальности, а ты до сих пор такой же наивный как и прежде, – сказал Марк с улыбкой на лице. – Мне не нужны двери, чтобы проходит через стены. Это я только в первый раз прикинулся, словно не могу попасть в квартиру, пока ты не откроешь. А во второй-то неужели ты не догадался, как я попал в квартиру без твоего отсутствия?

Я протёр глаза, выглянул в окно, на улице было солнечно – лето почти настало.

– Что нужно? – коротко и по делу спросил я.

– Ты как всегда груб. Короче, – Марк выпрямился на стуле, – ситуация такова: школу, в которую ты поступил совсем недавно, хотят закрыть. Пока что в высших кругах об этом только идут разговоры, но я-то знаю, что разговорами тут дело не ограничится. На дворе две тысячи пятый, но, если взглянуть на методы богачей этой реальности, то можно подумать, что сейчас какой-нибудь девяносто третий. Да, в нашем настоящем мире в две тысячи пятом такого уже не было, но уж прости, я старался как мог.

– И что? – всерьёз не понимал я. – Что с того, что школу закроют? Ну закроют и закроют, всех раскидают по ближайшим школам и ничего страшного не произойдёт.

Марк поднял указательный палец и помахал им.

– Не, не, не. В этом-то и вся проблема, пацан. Если школу закроют, то твоего прекрасного дружка Глеба отправят куда подальше.

– В смысле?

– А что, он тебе не рассказал? Как же так вышло, что твой дружок скрыл от тебя столь важную информацию?

– Какую, на хрен, информацию?

– Глеб живёт здесь один. Его родители сейчас где-то во Франции. И они там не на отдыхе, как ты мог подумать. Они там на ПМЖ. Глеба оставили в школе при соблюдении двух условий. Первое – он не должен палиться, что живёт один. А второе…

Но договаривать Марку не пришлось. Я уже сам прекрасно понял, к чему он клонит.

– Он не должен вылететь из школы, – договорил я, отстраненно. После чего снова посмотрел на Марка и сказал: – А если вылетит, или же просто не доучится, то решать проблемы с переводом в новую школу просто некому.

Судя по выражению его лица, Марк оценил мою догадливость.

– Неплохо. Хорошо соображаешь, – похвалил он. – Посему хочу задать вполне закономерный вопрос: дорожишь ли ты дружбой с этим человеком или же тебе всё равно, и ты запросто расстанешься с ним, если так решит случай.

Готов ли я расстаться с единственным адекватным человеком этой реальности, поддерживающим моё мировоззрение на столько, что даже фанаты какой-нибудь футбольной команды не поддерживают свой клуб на столько сильно? Нет. На такие жертвы я точно не готов. Если разойдусь с Глебом, придётся искать нового единомышленника. А это лишние затраты сил и нервов.

Если взглянуть на ситуацию с дугой стороны, то можно предположить, что мне и не нужен единомышленник. И это будет верное предположение. В принципе, я был мог справится со всем сам. Но вот мысль о том, что столь подходящий союзник, в лице Глеба, сам упал мне в руки, не даёт мне покоя. Ну не могу я теперь так просто распрощаться с ним.

– Нет, так дело не пойдёт, – ответил я, после чего поднялся с кровати и принялся одеваться.

В этот же момент в комнату постучались. Из-за двери раздалось вопросительное:

– Влад, у тебя всё хорошо? – спрашивала мама.

– Да мам! – ответил я.

– Ты там с кем разговариваешь? – не отставала она.

С кем, блин, я тут разговариваю? По телефону позвонил другу? Ага. Ничего, что телефон в квартире только один – стационарный. И тот находится в зале.

Взглянул на Марка. Он лишь неуверенно пожал плечами.

– Испарись, – шёпотом, но при том очень настойчиво приказал я.

– Что, прямо сейчас? – тоже шёпотом ответил Марк.

– Прямо сейчас.

– Может лучше придумаешь чего-нибудь?

– Неужели так трудно взять и испариться?!

– Да нет, не трудно. Просто это вызовет лёгкий диссонанс – магическое испарение в мире без магии. Я же говорил, это может плохо повлиять на погружение.

– Ты плохо влияешь на моё погружение! – отчеканив каждое слово по отдельности и чуть повысив уровень шёпота, произнёс я.

– Дорогой! – снова вмешалась мать.

Казалось, ещё чуть-чуть и она ворвётся в комнату без приглашения. Поэтому я снова махнул Марку, недвусмысленно давая понять, что он тут лишний. Снова отвернулся к двери, уже готовый пойти навстречу настойчивой матери, и в этот самый момент дверная ручка провернулась и дверь распахнулась наполовину. Я видел это словно в замедленном действии – как проворачивается круглая рукоять, как распахивается дверной проём. Уже успел представить, как боги удаляют меня из этого мира за то, что я накосячил и поломал их ИИ. А потом, спустя ещё несколько секунд, мама уже стояла в моей комнате, оглядываясь и повторяя свой вопрос:

– Так и с кем это ты тут разговаривал?

Я решил оглянуться тоже. Оглянулся и понял, что никого кроме меня и матери в комнате нет. Ох уж этот чудила Марк! Ох уж и заставил меня поволноваться.

– Да так… – сказал я, остановившись на полуслове и пытаясь придумать более-менее логичное продолжение, – сон страшный приснился, – не придумал ничего лучше, блин.

– Что за сон? – мама тут же пристала с расспросами. Что за сон, кого видел, что делал?

Да уж, в отличие от отца, мама предпочитала заботиться о жизни сына с дотошным вниманием. Удивительно, что за две недели отпуска она ни разу мне не позвонила.

Кое-как отболтавшись от мамы, быстро перекусив, я побежал на улицу – искать Глеба. Точнее, где жил Глеб, я знал. Знал примерно – без точного адреса, но почему-то думал, что и эту проблему смогу решить. Как? Позову помощника. Хоть раз он же должен выполнить свою работу.

Долго искать не пришлось. Марк встретил меня у подъезда.

– Далеко собрался? – словно с издёвкой спросил он.

– А сам-то как думаешь?

– Думаю, ты рванул к своему дружку, чтобы побыстрее обрадовать его нехорошей новостью.

Я задумался. Действительно, а для чего я к нему вообще побежал?

Пока я думал, Марк продолжил:

– Короче, я для чего вообще всё это затеял. Дело в том, что мне, вроде как, не рекомендовано вмешиваться в дела реальности после прихода игрока, или клиента, короче называй как хочешь. То бишь я сейчас говорю о тебе, если ты меня не понял. Но, – он поднял указательный палец вверх, – но, ежели существует особая нужда, то можно. Или если этого захотят боги. Короче, в критических ситуациях можно.

– И что? – перебил я.

– Да то, что, если я вдруг решу взяться за спасение твоего дружка, то у меня есть одно условие.

– Какое?

– Ты возьмёшь меня в свою команду.

– Что? – невольно усмехнулся я. – В какую ещё команду?

– Да ладно тебе, – отмахнулся Марк, – не делай вид, словно ни хрена не знаешь. Наверняка все эти две недели ты только и думаешь о том, как будешь захватывать эту реальность. А если не думаешь, то что с тобой вообще не так?

– Стоп. Притормози, – прервал я. – О каком захватывании мира идёт речь? Ты же сам говорил, что ничего такого делать нельзя.

– Э-э, не, – он помахал указательным пальцем, – я такого не говорил. Я говорил, что не стоит разгоняться на начальных этапах, что в свои тринадцать не следует создавать наркокартель, а вот о том, что делать в более взрослом возрасте, я ничего подобного не говорил. Понимаешь разницу?

– Ну допустим, понимаю. Допустим, я возьму тебя в свою команду. Тебе-то это зачем?

– Как зачем? Ты же знаешь, что в чистилище ужасно скучно! Представь себе, как много возможностей есть в этой реальности, которых нет в чистилище.

– Судя по твоим же словам, в чистилище есть практически всё.

– Всё, да не всё. Там нет самого главного.

– Чего же?

– Возможности самореализации. Сечёшь? А это, между прочем, не хухры-мухры. Потребность в самореализации стоит на последнем месте в пирамиде Маслоу, сразу после всех тех низменных потребностей, которые доступны в чистилище.

Я задумался. Задумался не на шутку. Получить в союзники человека, который может напрямую воздействовать на ход истории – плохо ли это? Учитывая тот факт, что он и впрямь отрицательно влияет на погружение в мир, это, конечно, плохо. Всякие его магические штучки могут сыграть против реалистичности этого мира. Но, с другой стороны, разве это плохо? Если боги не будут против, если они выкинут меня из-за того, что я пустил в игру системного администратора, то почему бы и нет? Ведь, если вспомнить ту же GTA SAMP, в которую я зачастую любил поиграть с так называемыми друзьями, то там была схожая ситуация – такой же мир, в котором куча игроков пытается отыгрывать ту или иную роль. И там тоже были свои администраторы, которые могли просто забанить какого-нибудь читера, но которые сами при этом могли летать и набивать себе столько денег, сколько захотят.

Одно лишь меня смущает – эта реальность не такая, как предыдущие. Тут другой ИИ и нет кучи игроков, как в том же SAMP. Есть только один я и ИИ, который даже не осознаёт, что он ИИ. А по словам самого же Марка, будет плохо, если ИИ увидит то, чего видеть не должен – например, как Марк пользуется своей администраторской магией. И что тогда? Нас закроют?

Ой, ладно, хватит себя накручивать. Какая вообще разница, что будет? Вот когда будет, тогда и буду думать. А сейчас нужно соглашаться на предложение. Потому что не часто в жизни бывает такое, что к тебе приходит ангел с суперспособностями и просит, чтобы ты принял его в свою команду.

– Ну, что надумал? – устав от ожидания, спросил Марк.

– По рукам, – я протянул ему свою ладонь.

– Ого! – удивился он. – Ну, это по-нашему! – и пожал руку в ответ. Когда уже рукопожатие окончилось, Марк добавил: – Короче, думаю, через месяц всё будет готово. Не буду давать никаких гарантий, что всё пройдёт гладко, но постараться, постараюсь. – Он сделал паузу, после чего воодушевлённо заявил: – Ох как же я соскучился по всей этой исполнительской суете.

– Соскучился? Две недели всего-то прошло, как я тут. Учитывая, что ты прожил несколько тысяч лет, две недели для тебя – ерунда.

– И что? Всё равно круто! Да и к тому же, пока ты тут отжил две недели, я в чистилище провёл всего один день.

– В смысле? – не понял я.

– В смысле, всё относительно. Пока ты в своей реальности проживаешь несколько столетий, в реальном мире проходит всего несколько недель.

– Серьёзно?

– Серьёзно. Сознание не ограничено физическим телом. Оно ограничено только сферой обитания, в которую помещено. А так как сфера, в которую помещено твоё сознание, способна обрабатывать в десять раз больше информации за определённый отрезок времени, то и проживаешь ты тут в десять раз быстрее.

Афигеть, блин! Какой-то «Интерстеллар» получается. То есть, это выходит, что, когда, и если, я снова смогу поговорить с мамой, я уже возможно буду двухсотлетним стариком, а она так и останется шестидесятилетней дамочкой в самом соку? Вот это жесть! Вот это информация, конечно! И нельзя же было сообщить об этом раньше! Я, конечно, понимаю, что особой роли это не играет, но вот так, чтобы обойтись без особых потрясений, можно было бы и сказать в самом начале! Ещё во время знакомства!

Огласив эти мысли вслух и выслушав немного оправданий Марка, мы закончили на теме ссор. Поэтому, раз уж всё складывалось более-менее гладко, я решил узнать точный адрес, где проживает Глеб. Марк без проблем сообщил информацию, после чего мы распрощались, и я отправился на поиски товарища, чтобы с выгодой использовать полученную информацию. Не ту, в которой говорилось, что время в виртуальной реальности идёт в несколько раз быстрее, по сравнению с реальным миром, а ту, в которой говорилось, что Глеб живёт совершенно один. Данная новость как нельзя кстати подходила под мои планы по съезду от родителей. Вопрос в том, согласится ли мама? Да и отец? Он, конечно, поддерживает самостоятельность, но не в тринадцать же лет? Вряд ли он спокойно примет информацию о том, что его тринадцатилетний сын переезжает чёрт знает к кому. Да и вообще… почему я думаю том, согласятся ли на всё это мои родители, если нужно думать о том, согласится ли на это Глеб? Вот это уже действительно хороший вопрос, учитывая тот факт, что мы знакомы всего каких-то пару недель.

Но, оставив решение этих вопросов на потом – что называется: будем действовать по ситуации, – я уверенно двинулся по направлению к нужному адресу. Район, в котором мне повезло возродиться, был небольшой, поэтому время, потраченное на дорогу до дома Глеба, не превышало времени, потраченного на путь до школы.

И вот, спустя каких-то десять пять-десять минут, я уже стоял напротив пятнадцатиэтажного современного здания, сильно выделявшегося на фоне всех остальных зданий района, оставшихся где-то в СССР. В отличие от кодового замка, который стоял практически на всех домах этих лет, тут был самый настоящий домофон – чудо техники для данного времени. Я набрал номер квартиры и стал ждать, пока раздражительное пиликанье сменится на голос моего товарища. Наконец на другом конце ответили:

– Кто?

– Это я, Влад, – проинформировал я.

– Влад? – явно удивился Глеб. – Ну, заходи тогда, – неуверенно произнёс он, после чего домофон запищал и дверной магнит отключился, пропуская меня внутрь.

На лифте поднялся на нужный этаж, дверь уже была открыта, а из неё уже выглядывал заинтересованный товарищ.

– Ты как тут оказался? – поинтересовался он, открывая дверь шире.

– Есть у меня некоторые связи, – сумничал я. – У тебя учусь.

Судя по взгляду Глеба, мои слова не слишком уж и впечатлили его. Скорее всего, он просто не поверил. Но и задавать дальнейших вопросов тоже не стал. Поэтому, посмотрев на меня неоднозначным взглядом ещё некоторое время, он наконец сказал:

– Ну заходи.

Дверь приоткрылась сильнее и в квартиру открылся небольшой проход. Я быстро проскочил мимо Глеба, встал в прихожей, обернулся, и молча пронаблюдал за тем, как Глеб закрывает дверь. После чего он развернулся и сказал:

– Разувайся, чего стоишь.

После недолгого разувания, я снова выпрямился в полный рост, ожидая дальнейших разрешений хозяина.

Глеб встал передо мной, строго сложив руки на груди, после чего спросил:

– С чем пожаловал?

Отвечать я не стал. Бегло осмотрел квартиру, после чего подытожил увиденное вслух:

– Неплохо живёте.

Квартира и впрямь была хороша. Если две недели назад я считал, что мои родители живут неплохо, то сейчас я понял, что всё это ерунда. В сравнении с тем, как жил Глеб, можно было сказать, что мои родители жили на помойке.

Нет, квартира вовсе не была огромной – это была самая обычная студия с очень чётким разделением зон. Зоны разделялись перегородками, некоторые из которых были всего около метра в высоту. Где-то кухонная зона, где-то зона для сна – целая отдельная зона с большой кроватью, а не раскладным диваном, как это обычно принято, – зона для работы и зона для отдыха. Все эти зоны, хоть и не полностью, были видны прямо из прихожей. Ремонт… конечно же на высоте. Такую отделку в России не будут использовать повсеместно ещё лет десять. Сейчас такая отделка доступна, видимо, только богачам.

Глядя на всё это, я вывел вполне резонный вывод, что Глеб с детства ни в чём не нуждается. Конечно, в плане каких-то материальных благ. А вот с благами душевными тут, видимо, всё куда сложнее – и в детском саду все издевались, и родители теперь оставили одного.

– Я вопрос задал, – строго ответил Глеб.

Вопрос? Блин, точно. Пока разглядывал квартиру, уже и забыл, что был какой-то вопрос. С чем, значит, пожаловал… И с чем же я, в самом деле, пожаловал?

Передо мной встала дилемма – сказать всё как есть, что я пожаловал поселиться в его компании в его же квартире, но такой вариант был бы слишком наглым. Либо я мог бы просто соврать, что родители банально выгнали меня из дома. Почему же я в таком бодром настроении, раз всё так? Ну, думаю, Глеб уже понял, что я не самый обычный парень. И вполне могу не видеть ничего плохого в таком вот поступке родителей.

Но я решил пойти третьим путём. Путём, который придумал буквально в тот же самый момент, как открыл свой рот, чтобы сказать:

– Родители вернулись. Никакого спокойствия. Дома теперь делать нечего, вот и решил наведаться к тебе, – и буквально тут же вспомнил, что Глеб не знает, что я знаю, что он живёт один. Поэтому, чтобы не выдать себя, тут же добавил: – Решил, может пойдём погуляем? Проветримся?

Глеб всё ещё недоверчиво глядел на меня своим пронзающим взглядом.

– Я бы на твоём месте радовался тому, что у тебя есть возможность просто поговорить с родителями.

Что ж, вполне ожидаемый эпизод нравоучений.

– Это ещё почему? – подыграл я.

– Потому что я на собственной шкуре понял это.

Наконец Глеб сбавил накал подозрений и впустил меня в комнату. Мы присели, я ещё раз окинул всё беглым взглядом, подметил наличие ноутбука – ноутбук в такое-то время… да уж… дорого-богато, – после чего мы провели небольшой разговор, в результате которого я уже во второй раз за день узнал историю Глеба. Родители во Франции, он один, – в общем, ничего нового.

– Кстати, – уже расслабившись и как следует разговорившись, сказал Глеб, – сегодня же Ника устраивает небольшую вечеринку в честь окончания учебного года. Ты пойдёшь?

– Ника? Что за Ника?

– Самая красивая девчонка нашего класса. Ты почему такой забывчивый?

Ах, да, точно… Как же я мог забыть тот неловкий разговор во время единственной нашей встречи один на один.

– Нет, меня никто не приглашал, – совершенно безрадостно сообщил я.

– Ну значит считай, что я тебя приглашаю, – гордо объявил Глеб.

– Очень мило с твоей стороны. Думаешь кто-то захочет увидеть меня там? Я ведь даже ни с кем особо не общаюсь.

– Ну не знаю, захочет ли кто увидеть тебя там. Лично мне интересно другое.

Я было ждал, что Глеб продолжит сам, но он не продолжил. Поэтому мне пришлось вытягивать продолжение вопросом:

– Что интересно?

– Как тебя будут провожать. Встречают по одёжке, а провожают по чему?

– Господи, – глубоко вздохнув, сказал я, – ну хватит уже заумничать. Пожалуйста.

Глеб на эту фразу почти никак не отреагировал, поэтому продолжил совершенно спокойно – так, будто ничего и не услышал.

– В любом случае, вечеринка – это отличный шанс, чтобы дать о себе знать. Если понравишься всем, кто там будет, считай, что половина школы у тебя в кармане.

– Половина школы в кармане? Это ещё как? – не совсем понял я.

– Заведёшь кучу полезных знакомств – вот как. А куча полезных знакомств это что?

– Что?

– Это половина дела на пути к успешной жизни.

А ведь и верно. Чёрт, до сих пор не перестаю удивляться, что тринадцатилетний пацан понимает в жизни больше, чем все мои прежние ровесники.

Короче говоря, спрашивать у Глеба разрешения остаться у него в квартире я пока что не стал. Но вот приглашение на вечеринку принял. Именно поэтому, спустя каких-то четыре часа, мы с Глебом уже стояли напротив зелёной ограды частного участка, за которой виднелась верхушка огромного трёхэтажного дома.

Как оказалось, Ника была не просто самой лучшей девочкой в классе, она была ещё и самой богатой девочкой в школе. Не она сама, конечно, а её родители, которые, по словам самого Глеба, очень любили баловать свою любимую и единственную дочурку.

– Вот это да, – медленно протянул я, глядя на крышу кирпичного дома, высунувшуюся из-за высоченной ограды.

– Это да, – подтвердил Глеб. – Я и сам в первый раз обалдел, когда узнал. А затем он резко перевёл тему разговора: – Ты, кстати, что родителям сказал?

– Сказал, что пошёл налаживать отношения с новыми одноклассниками.

Нет, ну а что? Так всё и было. Правда, мама немного повредничала, когда я сообщил, что ухожу с ночевой, но в конце концов в разговор вмешался отец и поощрил моё стремление к самостоятельности. Не совсем ясно, что он подразумевал под самостоятельностью – возможно, он имел в виду, что, ночуя не дома, я становлюсь более самостоятельным и менее подверженным влиянию родительской опеки и помощи, – но уточнять я, конечно же, не стал. Вместо этого быстро переоделся в более презентабельный наряд и отправился прямо навстречу к новым связям. Спустя десять минут после этого мы снова встретились с Глебом на нейтральной территории, а спустя ещё двадцать минут мы уже стояли прямо напротив дома Ники.

Не успел Глеб ответить, как калитка открылась и перед нами появилась она – самая, как говориться, лучшая девочка класса. Стоя перед нами в том нарядном девчачьем платье с картинками разных фруктов, она показалась мне не просто лучшей девочкой класса и даже не школы. Тогда она показалась лучшей девочкой в мире.

Пожалуй, это был первый раз в моей жизни, когда я испытал чувство наивной детской влюблённости. Столь чистое и столь доброе чувство влюблённости, настигшее меня от одного только взгляда на этого ангела.

– Привет, – улыбчиво произнесла она. И возможно, если бы она тогда не улыбнулась, я бы мог хоть как-то побороть дурацкие гормоны, попытаться избавится от неловкого чувства той самой влюблённости, но тогда случилось именно то, что случилось. И другого быть не могло. А значит, что и у меня изначально не было никаких шансов на спасение от этой очаровательной улыбки.

– Ты и друга своего пригласил? – задала она скорее риторический вопрос.

– Ага, – коротко и самоуверенно ответил Глеб.

– Ну, – она посмотрела на меня, оценила, что называется, с ног до головы. После чего посмотрела прямо в глаза, обернулась на Глеба, затем снова на меня. И всё это, не упуская своей очаровательной улыбки. После чего наконец ответила: – Ну заходите. Надеюсь, вам понравится.

Мы зашли. На участке было пусто. Прошли по вымощенной брусчаткой дорожке, поднялись на крыльцо, открыли дверь и шагнули внутрь дома.

Дома уже было поживее: где-то негромко играла музыка, где-то разговаривали, а где-то раз за разом вырывались крики толпы, будто играющей во что-то очень занимательное.

– А у вас тут наливают? – с какого-то перепугу решил поинтересоваться я. Из-за чего тут же оказался удостоен удивлённого взгляда Глеба.

– Ты что?! – спустя несколько секунд вмешалась Ника. – Нам же всего по тринадцать-четырнадцать лет. Наливают только сок и чай.

Про себя я подумал: ну и скукотища. А затем резко опомнился: какая на хрен скукотища? Ты в свои-то тридцать два никогда не был особо гулящим парнем, любящим тусовки. Пока твои сверстники бухали на вписках в свои восемнадцать, ты сидел дома, перед компьютером, и думал о том, как бы избавится от дурацких прыщей. Так что себе хотя бы не ври, якобы ты хоть что-то понимаешь в хороших тусовках.

После того, как мы разулись, Ника провела короткую экскурсию по первому этажу, на котором и происходила вся основная движуха. Заведя нас в гостиную – огромную гостиную, размером с три квартиры моей бывшей мамы, – Ника объяснила, что в этой комнате играют в видеоигры.

– Мальчишки рубятся на приставке, пока девочки болтают на кухне.

На приставке? – тут же подумал я. А затем, глядя на дом, в котором мы находились, понял, что приставка здесь это даже не предмет роскоши. Приставка – это абсолютная обыденность для этого дома. Не удивлюсь, если тут и прислуга имеется.

И всё же я решил поинтересоваться:

– А откуда у тебя приставка? Отец играет?

Ника посмеялась. Но не злобно, не издевательски, а как-то даже мило.

– Нет, папе некогда играть, – ответила Ника. – Он играет у себя в части, с солдатами. Ну, не играет… – немного замялась от сказанного, – работает. – После чего продолжила уже более оживлённо: – А приставку мне подарил дядя. На день рождения. Даже не знаю, чем он думал, когда дарил такое девочке.

Ника снова улыбнулась. Казалось, ещё чуть-чуть и утону в этой улыбке.

– В части? – решил уточнить я. – Твой папа военный?

– Да, – сказала девочка, – но не обычный, а в войсках специального назначения. Он там генерал.

Ого! Вот это папаша. Похоже, будущему ухажёру его дочки придётся несладко. Это же что нужно сделать, чтобы завоевать уважение генерала войск специального назначения? Страну в одиночку спасти? Отразить атаку пришельцев? Или захватить мир? Кстати, по последнему параметру я, можно сказать, почти подхожу. Почти – потому что, пока что, только планирую захват этого мира. Но ничего, всё ещё впереди.

– Очень интересно, – изобразив задумчивое выражение лица, ответил я.

Хотя, подумать и впрямь было о чём.

Дальше экскурсия прошла по кухне, свернула в одну из спален для гостей и вышла на задний дворик, на котором собрались, пожалуй, все самые отпетые представители школьной иерархии. По виду и манере общения уже издалека было понятно, что перед нами самые типичные гопники тринадцати-пятнадцати лет. Нет, во дворе вовсе не все были гопниками – я бы сказал, что, в основном, это были серьёзные ребята, которые уже в тринадцать начинают задумываться о своём мужском либидо, уверенно лапая одноклассниц на переменах.

– Диман! – Внезапно воскликнул Глеб, махнув рукой кому-то из толпы. – Как поживаешь?

– Белый! – не менее радостно выдал один из толпы. – Припёрся наконец-то.

Развернувшись в нашу сторону и передав стаканчик с непонятным содержимым своему товарищу, Диман направился прямо к нам. Подойдя, он крепко схватил ладонь Глеба и пожал её, глядя Глебу прямо в глаза.

– Чё так долго? – уже совсем не радостно, а, скорее, обвинительно, произнёс Диман.

Димана, к слову, я узнал сразу. Это был тот самый Дима Фурса, который, по словам самого Глеба, держал в страхе всю параллель.

Не дожидаясь ответа, Фурса медленно повернулся ко мне, посмотрел на меня, как на мусор, после чего вернулся обратно к Глебу и поинтересовался у того:

– Чё за хрен с тобой припёрся?

– Диман, – пытаясь казаться дружелюбным, ответил Глеб, – ты чего? Это же твой одноклассник. – Товарищи разжали ладони, после чего Глеб пояснил на мой счёт: – Влад. Новенький. Вспоминаешь?

Фурса снова осмотрел меня.

– Если бы я ещё ходил на уроки, – он смачно сплюнул чуть ли не на мои новые кроссовки.

Вот это был явный акт агрессии. Тот самый акт, после которого моя школьная жизнь решится раз и навсегда – либо я останусь жалким трусом, как в прошлой жизни, либо дам отпор и надолго закреплю за собой славу бесстрашного парня, всегда готового постоять за себя, даже перед лицом бунтаря, держащего в страхе всю параллель.

Да и к тому же падать в глазах Ники тоже было нельзя. Новая жизнь подразумевала новый образ в глазах всех девочек. И образ этот обязательно должен быть крутым.

– Ты так больше не делай, – подал голос я.

Дима быстро смекнул, о чём речь. Хоть он и был безмозглым гопником, привыкшим решать вопросы не умом, а силой, сейчас он прекрасно понимал, что его авторитет и, соответственно, возможность плевать под ноги кому угодно неожиданно встали под сомнение.

– А то чё?

– А то у тебя станет на пар зубов меньше.

Вот это наглость. Вот этого я, конечно, сам от себя не ожидал. Даже не знаю, как буду действовать дальше, но сейчас в голове крутиться только одна мысль – хоть бы у него было хорошее настроение. Хоть бы было хорошее…

Я взглянул на Глеба. Судя по лицу, он был явно против таких вот выкрутасов. Готов поклясться, что услышал, как он нервно сглатывает.

– Ты чё, козлина, обнаглел?

Вот мы и перешли на открытые оскорбления. Хорошо, что ещё не на удары.

– Ты ваще попутал, или чё? – добавил Дима, расправляя плечи.

Я старался не сдавать позиций, отвечая:

– Чёкать дома будешь.

Но по голосу было слышно, как мои позиции сдаются сами по себе.

– Пошли отойдём, – Дима важно осмотрел Нику и Глеба, молча давая понять, что им нужно остаться на месте… нет, не так… Фурса взглядом приказал Нике и Глебу стоять там, где они стоят, пока он не разделается с наглым храбрецом, неожиданно пошатнувшим его авторитет.

– Пошли, – даже не зная на что надеяться, ответил я.

И мы пошли. Но как только я сделал первый шаг, в ситуацию решила вмешаться хозяйка дома:

– Ребята, прекратите этот детский сад, – очень даже взволновано заявила она.

Фурса обернулся на секунду, чтобы грубо кинуть:

– Не лезь не в своё дело, девчонка!

Раньше я бы, наверное, уже бы десять раз обмочился от одной мысли, что какой-то гопник вызвал меня на самую настоящую дуэль. Раньше я бы, наверное, обернулся к той самой девчонке, что попыталась бы остановить предстоящую драку, чтобы жалостливо попросить её о помощи одним лишь выражением лица. Но не тогда. Хоть тогда мне и было немного страшно, но это не был тот страх, что я испытывал раньше. Раньше я боялся умереть от побоев, сейчас же я просто боялся помять лицо. Остаться без носа, без глаза или ещё без чего. Но это вряд ли – вряд ли гопник пойдёт на такое только ради спасения своего авторитета. На убийство он не пойдёт точно. А остаться без носа… фигово, конечно, но не так трагично, как остаться без всего к тридцати двум…

Мы отошли к одному из углов участка, в который, похоже, сваливался весь ненужный хлам, вроде использованной автомобильной резины и досок от старых построек, после чего Дима осмотрелся. Тут нас практически не было видно. К слову, я даже немного удивился тому, что Дима захотел унизить меня не прилюдно, как полагается, а вот так – скрытно, спрятавшись практически ото всех.

– За базар отвечать будешь? – начал оппонент.

– За какой? – я решил включить дурачка.

– Ты же базарил, что набьёшь мне морду?

– Я такого не говорил, – как ни в чём ни бывало, ответил я.

– Ты чё, за базар не отвечаешь? Фуфломёт что ли?

– Как-как? – я приложил ладонь к уху, отыгрывая крайнее непонимание.

– Ты чё, падла? – разгонялся Фурса.

– Это, видимо, ты за базаром не следишь, – уверенно парировал я. – Прежде, чем обвинять меня в том, что я не говорил, надо, наверное, подумать немножко? Или тебе этого не дано? – Я взглянул на собеседника, пытаясь найти в его взгляде хотя бы долю понимания, но так и не нашёл там ничего, кроме тупорылого неразумения. – Я не говорил, что набью тебе морду. Я просто сказал, что ты можешь лишиться пары зубов. Понимаешь разницу.

Тупой взгляд продолжал сверлить меня.

– Ты чё, за дебила меня держишь? – наконец сообразил Фурса.

– И такого я тоже не говорил, – снова парировал я.

– А как тебе такое?

Вот насчёт «такого» скажу честно – такого я точно не ожидал. Точнее – ожидал, но не так рано и не так неожиданно. И, если быть более конкретным, под «таким» Фурса подразумевал резкий замах кулака и его не менее резкое приземление на моей левой скуле.

От удара я пошатнулся, но до сих пор остался стоять на месте. Мозг оживился, подключая к делу все свои резервы: так, что можно сделать в этой ситуации? Замахнуться в ответ? И что? Моя атака наверняка уже ожидается, поэтому запросто будет парирована, а следом я, скорее всего, получу второй удар. И после второго я уже вряд ли останусь на ногах, потому что дури у этого парня явно не занимать – ещё чуть-чуть и он сломал бы мне кость.

Я простоял так секунду, затем ещё одну, поднял руку к щеке, чтобы потрогать место удара. Нет, мне совершенно не было интересно, что сейчас твориться на моей щеке и на сколько большая там шишка. Я просто тянул время, чтобы придумать хоть что-то. Но ничего лучше, чем ответный удар я так и не придумал. Именно поэтому, уже спустя несколько секунд, моя левая рука отошла назад для замаха, после чего я заметил, как Дима готовиться отражать удар. Но останавливаться я не собирался: замахнулся, ударил, упёрся в локоть противника, быстро подключил вторую руку и совершил неплохой удар по почке снизу. Не знаю, кем был Влад до моего прихода, но он явно дружил с физической культурой, так как я, будь я тогда в своём теле и на своём месте, не смог бы нанести удар такой силы, от которого Дима аж загнулся на несколько секунд.

– Вот же ш! – последнее, что я слышал от противника перед тем, как получить по лицу снова.

Во второй раз, как и предполагалось, я упал. Лежал на земле и смотрел, как Дима присаживается сверху, хватает меня за шиворот одно рукой и снова бьёт второй. Удар, ещё удар, третий, четвёртый. На шестом я потерял счёт.

Очнулся уже в доме. На диване. С кучей ваты в носу и пакетом льда сверху.

– Очухался, – услышал я голос Ники.

Открыл глаза. Вокруг меня стояло не меньше двадцати человек. Все окружили меня, словно какой-нибудь дорогой экспонат.

– Ну ты даешь, новенький, – прозвучало из толпы.

– Что случилось? – решил спросить я.

Нет, я, конечно, понимал, что случилось – избили, отключился, очнулся, хорошо, что нет гипса, – но вот что случилось за то время, пока я был без сознания…

– Что-что, – сказал один из пацанов, – ты так сильно разозлил Фурсу, что он чуть не прикончил тебя голыми руками.

– Никто ещё не дерзил ему так сильно, – перебил Глеб, сидевший рядом. – Когда мы добежали до вас и принялись снимать с тебя Диму, я думал, что тебе уже хана.

– Серьёзно? – ответил я. – Пфф, ну уж нет, от меня так просто не отделаетесь. – Попытался приподняться, но тут же понял, что подобные геройства в ближайшее время недоступны. Болело абсолютно всё – начиная с ног и туловища, заканчивая очумевшим от произошедшего мозгом. – Ай! – воскликнул я, пытаясь совершить хоть какой-нибудь движение.

– Не двигайся, – посоветовал Глеб, – мы когда до тебя добежали, Дима уже избивал тебя ногами. Прилетело куда только.

– Заметно, – постанывая произнёс я.

Да уж, ну и денёк, конечно. Чуть не погиб, блин! А ведь думал, что до такого дойти не может. Кажется, стоит усмирить свой пыл и в следующий раз совершать более обдуманные поступки. И, чёрт возьми! Почему никто не предупредил, что боль в этой реальности такая… настоящая?

Но, с другой стороны, я теперь точно не трус. Единственный, кто осмелился надерзить Фурсе так сильно? А что, неплохое погоняло. Как будто – вождь «белое ухо». Только меня теперь все будут звать: новенький «осмелившийся надерзить Фурсе». Неплохо. Неплохо, для начала.