Жатва душ 3. Вторая волна

Глава 20 Пленных не брать!

Один я всех врагов не перебью даже со всеми моими талантами. Втроем с Эстер и Дитрихом — тоже скорее нет, чем да. Единственное, если оставшихся полудохлых зомбаков отвести в безопасное место, где они восстановятся, а потом натравить снова…

Потому я направил уцелевших бездушных, в том числе раненого Бабана, в тоннель, вырытый Опарышем и Копателем. Пока они восстановятся, пройдет минут пятнадцать. Но ведь и чистильщики восстановятся, мать их так, и эта музыка будет вечной. Еще ж есть куча рабов, которые непонятно, как себя поведут и чью сторону примут, скоро они убедятся, что опасности в виде зомби нет, Папаша их вооружит, и они вылезут.

Судя по тому, что филы затаились в своих машинах и палили наугад, Эстер была жива и нагоняла на них страх. Дитрих пропал куда-то, надеюсь, он просто затаился.

С появлением филов шанс на победу все еще есть, но уже минимальный. Как ни крути, нужно звать наших и самим не плошать. Но рация сломана…

Однако есть еще одна. Та, по которой со мной связывалась Лиза.

— Это конец, — как-то равнодушно констатировала она.

— Где рация? — спросил я.

Лиза не поняла, запрокинула голову, всмотрелась в мое лицо. Времени на объяснения не было, и я затараторил:

— Где та рация, которую я тебе давал? Ты должна была ее спрятать. В засаде сидят мои друзья, вооруженные до зубов, и ждут сигнала. Но я не могу подать им сигнал, потому что рация сломалась.

Лиза посветлела лицом.

— Возле забора, под кривым колом закопана, в коробке, обернутая целлофаном.

— В какой это стороне? — спросил я.

Она махнула на юг.

— Там, чтобы дозорный не увидел. Там такой кол, с зазубринами, кривой, его несложно найти и узнать. И закопано неглубоко…

— Как ты себя чувствуешь? Перемещаться можешь? Вижу, что должна мочь.

— К чему вопрос?

— Я туда не пойду. Пойдешь или ты одна, или мы вместе.

В глазах Лизы промелькнул ужас. Хотелось сказать, что знаю я, как большинство женщин ориентируется в пространстве. «Там» может быть и не на юге, а «кривой кол», скорее всего, и вовсе не такой. Пока буду искать его, всех наших перебьют.

Грузовик филов остановился. На землю спрыгнули двое, прицелились в сторону сгоревшего здания, за которым пряталась Эстер. Я прицелился в них, палец на спусковом крючке задрожал.

Не глядя на Лизу, я скомандовал:

— Иди и свяжись с нашими. Скажи, чтобы приезжали. Как я понял, в той стороне сейчас никого нет и тебе ничего не угрожает. А я пока прорежу ряды врага, подготовлюсь к приезду наших. — Поймав ее полный ужаса взгляд, я сказал: — Возвращаться не надо. Просто спрячься там и сиди. Я понимаю, как тебе тяжело, но другого выхода нет.

Я скосил глаза на Лизу, бледная, еще не восстановившаяся после ранения, она сжала губы, у нее дергался глаз, но она упрямо кивнула головой.

— Сделаю.

Встав на четвереньки, она юркнула в банановые заросли, а я наконец выстрелил очередью. Йес! Минус двое!

И сразу же в мое убежище полетели арбалетные болты. Чую, недолго мне здесь прятаться. Пластик и пленка в куче мусора снова начали дымиться.

Очень хочется верить, что крик Волошина утонул в треске пожара, но вдруг его услышали? Если так, скоро тут будут люди Папаши.

Или не будут?

Если раньше я торопился, потому что действие «Сокрытия души» как-то слишком быстро заканчивалось, и я боялся потерять контроль над зомби, сейчас, выключив талант, сидел и тянул время, изредка постреливая по колесам филиппинских машин — просто чтобы показать рабам, что тут небезопасно, и выходить еще рано.

Весь Папашин запас огнестрела на пороге сгоревшего админкорпуса… Надеюсь, Эстер успела его перепрятать.

В мозгу будто бы крутился фильм, что сейчас делает Лиза. Вот она прорывается сквозь заросли.

Вот крадется вдоль забора.

Вот, воровато оглядевшись, начинает раскапывать рацию.

А сейчас, наверное, уже вызывает наших.

Что будет, если что-то пойдет не так, я думать боялся.

Что, если ее расстреляют?

Если возьмут в плен?

Если загрызет недобитый зомбак, который не успел уползти и уже не подконтролен мне?

«Все будет хорошо, хорошо, хорошо», — думал я, зажмурившись от едкого дыма и снаряжая магазин. Закончив, я прищелкнул его к «Скорпиону», посмотрел на часы. «Сокрытия души» осталось на тридцать семь минут. Если взять за основу, что все идет по плану, мне надо подготовить почву для приезда наших. Двоих я уже подстрелил, вон они валяются.

Самая большая угроза — грузовик. Но у меня еще четыре коктейля Молотова. Правда, я сам в зажигательной смеси, но руки-то не испачканы, придется рисковать. Оставаться здесь нельзя, стоит высунуть нос, как летят арбалетные болты.

Потому я сказал Керстин, вжимающейся в землю:

— Давай за мной!

И юркнул в банановые заросли. Пожилая немка поползла за мной.

Заканчивались заросли с одной стороны возле сгоревшего здания, с другой там, где сосредоточились силы врага. Грузовик стоял между зданиями. Одно сгорело, другое полыхало вовсю — хорошо! Мне просто надо атаковать неожиданно, оттуда, откуда никто не ожидает.

Пришлось, сидя в засаде и обливаясь потом, призывать оставшегося шаркуна, чтобы отвлек внимание врагов. Автоматные очереди и крики известили о том, что он появился. Ну все, надо действовать.

— Лежи здесь и не высовывайся, — велел я Керстин. — С богом!

Выхватив «зажигалку», я включил «Ветер» и ринулся к грузовику. Мир как будто бы смазывался при каждом рывке. Рывок. Еще рывок. Звук стрельбы становился то четче, то доносился будто из трубы. Я перемещался зигзагом, надеясь, что доспех чистильщика защитит меня от пули.

До грузовика я добрался в две секунды. Пришлось останавливаться, чтобы зажечь коктейль Молотова, становясь видимым и уязвимым. Все, что я успел увидеть перед следующим рывком — расширенные глаза водителя, его разинутый рот.

— Нахум Панганибан! — крикнул я, метнув коктейль Молотова в лобовое стекло, и метнулся в сторону.

Грохот стрельбы смазался. Вспыхнуло силовое поле доспеха, известив, что в меня попали. Перед глазами мелькнул текст о снизившейся защите доспеха, но я смахнул его.

Остановился сзади грузовика. Это был самосвал, в кузове сидели двое, которые сразу же навели стволы на меня. Опять рывок. Бросок коктейля в раскрытую дверь, оттуда вылезал водитель.

Йес! Минус грузовик!

Рывок. Прыжок. Перекатиться. Еще рывок…

Снова попали, но доспех снова поглотил урон.

— А вот хрен вам, а не я! — прошипел я, падая в заросли бамбука и отползая.

На голову посыпались срезанные пулями побеги.

Я прислушался, силясь сквозь треск рушащейся постройки и грохот очередей услышать шум моторов. Где там наши? Удалось ли Лизе связаться с ними?

Потом пополз в сторону админкорпуса, на ходу проверяя, что там с защитой. Силового доспеха осталось чуть меньше половины, но он, пусть и очень медленно, но восстанавливался. «Ветер» сел на часовой откат. Не только враги, но и я тоже израсходовал часть своих талантов.

Бамбуковая роща находилась по другую сторону двора, напротив моего недавнего убежища, и я видел, как к нему на полусогнутых приближаются силуэты с арбалетами. Рабы повылезли? Похоже на то. И что с ними делать? Там Керстин затаилась…

Я прицелился в этих людей.

И тут один обернулся, что-то сказал, и все трое рванули в кусты. Дезертиры! Молодцы! Как бы их сманить на свою сторону? Так появился бы шанс перебить папашинцев. Но я велел Лизе и Керстин не высовываться… Нет, плохая идея, они не станут стрелять по братьям по несчастью.

Из админкорпуса выпал кусок горящего перекрытия и осветил порог. Огнестрельного оружия там не наблюдалось. Ай да молодец Эстер!

Но где же, черт побери, наши?

Папашинцы, вон, толпятся на пороге. Интересно, снесли зомби хотя бы половину прочности Папашиного щита? Нате, вот вам!

Я выстрелил очередью по скоплению людей — надеюсь, хоть кого-то зацепил. Следом непонятно откуда выстрелила Эстер.

Ненадолго я замер, снаряжая магазин и думая, где же наши, почему не едут и все ли в порядке с Лизой. Вдруг она вообще в обморок упала по дороге…

И вдруг — оглушающий выстрел совсем рядом, еще один. Текст перед глазами… Я инстинктивно шарахнулся, стреляя наугад очередью в источник звука.

Попал! Роняя дробовик, филиппинец начал заваливаться назад. Подкрался незаметно, сука! А у меня осталось всего процентов пятнадцать доспеха! Зато есть «Поглощающий щит», «Живучесть». Не все потеряно!

— Сколько ж вас там, — пробормотал я и боковым зрением заметил еще людей, окружающих мое убежище. Кто шел, кто полз, как минимум четверо…

И вдруг ворота базы вылетели под натиском нашей автовышки.

Да-а-а!!!

Пока мои загонщики отвлеклись, я их расстрелял и выбежал навстречу своим, размахивая руками. Ехать близко к врагам они, молодцы, не стали, помня о коктейлях Молотова.

По базе разнесся усиленный громкоговорителем голос Рамиза:

— Невольники базы! Все, кого Папаша и его люди взяли в рабство! Не стреляйте по нам. Мы приехали вас освободить! Вам ничего не угрожает, просто покиньте лагерь и останетесь живы!

Я снова глянул на часы. С момента, как я отослал зомби, прошло минут десять. Они восстановились не полностью, но могут внести эффект неожиданности и посеять панику, тем более, сохранился один крикун… Но его подключать нельзя, он посеет панику среди моих людей.

Обозначив целью Папашу, я снова стал боссом бездушных и подумал вслух:

— Убейте его! Выньте из него душу!

Сергеич посигналил мне, оскалился и показал «класс». Перекатившись, я спрятался за его машиной, залез в салон, забрал у него рацию, связался с остальными:

— Прием. Это Ден. Пока не приезжайте. Ждите сигнал! — Я глянул на Папашу, окруженного кольцом филов и движущегося к квадроциклу, и улыбнулся от уха до уха.

Он остался, считай, один, и отступал! Все, теперь уж точно ему п…ц! Волошин сдох, а Тетыща валялся, истекая кровью, над ним склонилась Маша. Рабы разбежались или затаились. Прятаться Папаше было негде. Если сейчас подключить Витаса…

Я повернулся и посмотрел в кабину. Там был Рамиз со «Скорпионом», выцеливал врага в бойницу и стрелял одиночными.

— Заткнуть уши! — скомандовал я. — Отставить обстрел! Хорошо заткнуть.

— Крикун, епта! — сообразил Сергеич и принялся запихивать в уши ватные шарики, приготовленные заранее, а потом закрыл их ладонями.

Рамиз сделал так же, и я велел Витасу петь. В этот момент двор заполонила армия моих бездушных, отрезая Папаше пути к отступлению.

Рамиз схватил громкоговоритель и крикнул:

— Невольники! Не бейте зомби, они вас не тронут! Эти зомби — наши, они прирученные!

Я слегка поморщился — не стоило ему так уж легко сливать важную информацию. Рамиз же, отложив рупор, сжал голову ладонями — за полминуты до того, как подкравшийся крикун разразился криком, от которого зазвенели стекла:

— И-и-и-и-и-и-и-и!!!

Филиппинцы бросились врассыпную. Маша была в наушниках, потому осталась с умирающим Тетыщей. По двору забегали вспугнутые рабы, но зомби их не тронули, они ломанулись к Папаше и принялись ковырять его защиту. Отлетел контуженный Бабан и замер.

— Плитка, вашу мать! — скомандовал я. — Закидайте его камнями!

Папаша в панике расстрелял зомби, но никого не убил. До него быстро дошло, что надо делать, и он бросился в толпу бездушных — решил сократить расстояние и расшвырять их своим силовым полем.

— Убейте! — подпрыгнул на сиденье я, схватил рацию. — Прием, Макс! Папаша уходит на квадрике. Расстреляйте его! Забросайте коктейлями Молотова! — Я скосил глаза на Сергеича, сжавшего уши, указал на свое место.

Он все понял, мы поменялись креслами, я развернул грузовик и направил на квадроцикл. К этому моменту все мои зомбаки валялись контуженные, Папаша уже был за рулем. Он без труда ушел от столкновения с моим грузовиком и устремил квадроцикл к вынесенным воротам, и тут по глазам резанул дальний свет прожекторов, ослепляя и меня, и Папашу. Я ударил по тормозам, потому что прямо на нас несся джип, за рулем которого был Макс.

Я скомандовал крикуну, чтобы тот заткнулся.

Папаша тоже затормозил. Донеслась автоматная очередь. Еще одна. Краем глаза я заметил Эстер, которая взяла в плен троих рабов, включая доктора Рихтера, и что-то им втолковывала. Хорошо! Просто отлично! А вон и Дитрих, тоже вооруженный. Ай да умница Эстер! Не растерялась!

Обгоняя наш джип, вперед выехал наш минивэн, устремился на Папашу, который выстрелил очередью, бросил квадрик и дал стрекоча. Из салона выскочила Карина, раскрывая рот, выстрелила очередью ему в спину. Я не слышал ее, но представлял, что она кричит.

Сдохни, тварь! Но «Отражающий щит» выдержал, а вот бывшая упала, но тут же поднялась. А еще восстали мои зомби и бросились на цель.

Я тоже выскочил из автовышки, потому что путь преграждал черный остов сгоревшего грузовика и не давал намотать Папашу на колеса.

С одной стороны к нему бежала Карина, стреляя на ходу и бросая ему в спину проклятья, со «Скорпионом» в руке, с другой я, наперерез неслись мои зомбаки. И вдруг Папаша остановился, развернулся к нам, вскинув руки.

— Пленных не брать! — крикнул я, прицеливаясь в него и осекся.

Между нами было метров пятнадцать. Благодаря «Проницательности» я отлично видел освещенное огненными бликами его лицо. Самодовольное и надменное. Он не сдавался, он подпускал нас к себе поближе.

— Назад! — крикнул я одновременно с обрушением кровли горящего здания, и меня никто не услышал.

Только зомби вняли мысленной команде и отступили. Из грузовика спешили Сергеич с Рамизом, вылез Макс и Эдрик…

— Чего же вы? — спросил Папаша. — Я сдаюсь. Разве не этого вы хотели?

— Назад! — Я разрядил в него автомат, пятясь.

Очередь сбила силовое поле, последняя пуля попала в бедро Папаши. Вскрикнув, он закрыл рукой пулевое отверстие и…

Реальность смазалась, на мгновение застыла, будто бы я находился в эпицентре ядерного взрыва, который не причинял мне вреда… А потом мир взорвался болью. Казалось, меня рассеяли на атомы, но каждая клеточка продолжает испытывать боль…

Потом меня не стало.

Миг? Год? Вечность меня не было, а потом щелк — и снова включили свет. Я лежал на спине и пялился в небо. До меня мгновенно дошло, что Папаша применил свой последний смертоносный козырь, который должен был меня убить, но «Поглощающий щит» спас мне жизнь.

До слуха донеслось:

— Какая же ты мразь, Рокотов… Ну, раз так, давай честь по чести. Чистильщик Денис Александрович Рокотов, я, чистильщик Павел Павлович Шапошников, вызываю тебя на дуэль.

Денис Рокотов, чистильщик Павел Шапошников вызывает вас на дуэль.

Вызов признан несправедливым и может быть отклонен без последствий.

Отклонить?

Бормотание Папаши все приближалось, я ждал, что его расстреляют наши и не вставал, чтобы не поймать шальную пулю, но никто не спешил его прикончить! Оружие смолкло, был слышен лишь треск огня.

Что за?

Думать было некогда. Я вскочил, хватая «Скорпион». Папаша выстрелил первым, я метнулся в сторону, разряжая магазин на лету — его грудь сверху вниз перечеркнули пять пулевых отверстий, но он продолжал идти. Я упал набок, сплюнул кровавую пену. Внутри разливалась горячее. Пробито легкое, еще что? Закружилась голова — есть внутреннее кровотечение…

Б…ство! Меня не прикончило только потому, что у него закончились патроны и он лихорадочно снаряжал магазин. Настал черед «Ярости», но за мгновение до активации таланта я все же принял вызов Папаши.

Во рту появился металлический привкус. Зарычав, я схватил отлетевший в сторону «Клык Рыси» и ринулся на Папашу в тот самый момент, когда он прищелкнул магазин и начал медленно поворачивать ствол в мою сторону.

Меня охватила жажда крови, аж трясло. Перекат, вскочить, шаг вперед!

Полоснуть тесаком по правой руке врага…

Ш-ш-ш-у-у-у-ух!

Рука Папаши повисла плетью, а сам он шарахнулся, но слишком медленно. Еще удар — по плечевому суставу второй руки.

Хрясь!

Брызнула кровь, и вторая рука тоже обвисла.

— Стреляй! — оскалился я.

«После того, как таракану оторвали все лапки, он оглох».

Из груди вырвался смех, похожий на клекот грифа. Глаза застелила багровая пелена, подпитываемая «Яростью». Я рубил, рубил и рубил, наносил удары хаотично. Шинковал Папашу, как капусту для закваски. В стороны летели кровь и ошметки плоти.

«Активность» моя не опустилась и до половины шкалы, «Ярости» накопилось немного, и меня быстро накрыло откатом, но я устоял на ногах. Зрение прояснилось, и желудок подпрыгнул к горлу.

Изрубленный, с башкой, держащейся на честном слове и кровью, хлещущей из сонной артерии, со срезанной частью лобной кости, без носа и половины лица, с обнажившимися ребрами, движущимися в такт дыханию, Папаша продолжал идти на меня, скаля окровавленные зубы.

Я собрал оставшиеся силы, размахнулся и раскроил ему череп. Только теперь «активность» Папаши опустилась до нуля.

Дуэль чистильщиков: Денис Рокотов, чистильщик 3-го уровня, победил Павла Шапошникова, чистильщика 17-го уровня…

Перед глазами все плыло, я не мог разобрать написанное и, словно поняв это, система свернула уведомления.

Сплюнув кровь, я опустился на колени, опираясь на тесак. В ушах звенело, трещала башка, тошнило — меня контузило, хоть «Поглощающий щит» и забрал мою смерть. Активность застыла на 52% и — ни вверх, ни вниз. Я был жив лишь наполовину.

Мгновения тянулись нитями расплавленного сахара. Я ждал непонятно чего. Вскоре сообразил, чего, точнее кого — Макса. Или Сергеича. Или Эдрика… Но никто не приходил, как и никто не стрелял в спину. Сделалось жутко, и я обернулся.

В нескольких метрах от меня ничком лежала Карина, не выпустившая «Скорпион». Чуть дальше — Макс, еще дальше — Эдрик.

Козырь Папаши оказался оружием массового поражения.