Всё летит в бездну

Глава 10. Что это за пытка — быть голодным псом!

Все, кроме детей, собираются в уютной комнатке Теи. Детям поручают важное задание: поиграть снаружи и оповестить о приближении Рэналфа, если тот проснётся в ближайшее время.

— Вы бы хоть знак какой подали, что ли, что комедию ломать будете, — мрачно говорит Кайя, стоящая у стены со скрещёнными руками. — А то я, значит, когда увидела такое обращение с Нелой, готова была уже и сковородой по башке кое-кому дать.

— А хорошо получилось, да? — сияет отец. — Убедительно?

— Если уж меня ты убедил, то и Рэналфа тоже должен был бы, — подтверждает Кайя. — Так что дальше делать-то будем?

— Мы хотим забрать Рэналфа с собой, — подаёт голос Нела, сидящая за столиком у окна. — Королевствам сейчас угрожает подземное чудище, и может быть, наш злодей даже сумеет принести пользу. В любом случае, это хороший предлог, чтобы увести его подальше отсюда и от детей. Не хочу подставлять их под удар, если что пойдёт не так.

— А зачем было его поить? — спрашивает Тея. — Думаете, без этого он не согласился бы поехать с вами?

— У меня большой опыт переговоров, — скромно улыбается отец. — Уговорить-то, конечно, уговорили бы, но это ж надо было бы плясать вокруг него, хитрить, убеждать, подстраивать ситуацию. А когда времени в обрез, то лучше выпивки ничего и нет. Она быстро сближает — раз, усыпляет бдительность — два, заставляет давать необдуманные обещания — три. Даже если собеседник быстро выйдет из строя, можно потом наврать ему, что он тако-ое говорил и делал! Он же не вспомнит.

В комнате повисает почтительное молчание. Тишину нарушает лишь деликатное покашливание Нелы.

— Гм, — наконец говорит Тея. — Весьма познавательно. А это, как вы говорите, чудище… Уверены, что оно существует?

— Гилберт уже видел его, — кивает Нела. — Пишет, оно огромное и действительно представляет опасность, потому что почти не поддаётся контролю и сеет разрушения.

— Но не рискованно ли вмешивать Рэналфа? — с беспокойством в голосе спрашивает Тея, устраиваясь напротив Нелы. — А ну как он побудет с вами подольше и поймёт, что его водят за нос?

— Что ж, придётся пойти на такой риск, — хмурится Нела. — Мы должны больше о нём узнать, поглядеть, на что способен в деле, а главное, увести подальше отсюда. Здесь дети, которые не смогут защититься. Здесь все наши знания, в том числе новые книги, которые мы пишем и о которых он не должен узнать. Хоть этот человек и притворяется новичком, но он старый и очень опытный колдун, куда опытнее всех нас. Мы не можем даже предположить, что за тайны он скрывает. Может быть, его и убить обычным способом нельзя, как знать.

— Да неужто какое колдовство может защитить от старого доброго топора? — недоверчиво протягивает отец.

— А что, если так? Ещё недавно я не поверила бы, что заклинания можно придумывать самой и они будут работать, — отвечает ему Нела и поглядывает в окно, на беззаботно резвящихся детей.

Затем все, кроме молчаливо подпирающего дверь Тиббота, пускаются в долгие и скучные рассуждения. Уютно свернувшись на кровати, я и не замечаю, как погружаюсь в сон.

— …проснулся! — доносятся, будто издалека, детские голоса.

Я лениво открываю глаза, зеваю и потягиваюсь.

В этот самый момент дверь приотворяется и в комнату, пошатываясь, входит помятый Рэналф. Он щурится и морщится, будто свет стоящей на столе лампы режет ему глаза, и выглядит бледным и жалким.

— А вы уже на ногах, в-вашвеличество, — удивлённо говорит он и часто моргает, поднимая брови. — Ох! А я и не знал, что у вас есть брат-близнец… А вот его уже и нет.

— К чему эти формальности, мы же договорились, что ты зовёшь меня Бернардом, — машет рукой отец. — Ты ведь всё ж таки теперь советник по колдунским делам, Рэнди. Эй, подать стул моему советнику!

Тиббот услужливо подставляет стул, но в последний миг чуть сдвигает его, и Рэналф падает на пол.

— Ой, да как же это вы, — сокрушается плотник, помогая злобно пыхтящему колдуну встать. — Простите, виноват, не уследил!

Тея краснеет, давя смешок, но затем не выдерживает, взмахивает руками и выбегает на улицу. От порога доносится громкое похрюкивание, и Рэналф подозрительно оглядывается.

— Ох уж эта дверь, — качает головой Кайя. — Скрипит, сил моих нет. Смазал бы ты её, Тиббот.

— Конечно, — понимающе кивает головой парень и тоже выходит.

— Надо же, — говорит Нела спокойным голосом, — как мы засиделись. Уже и звёзды на небе показались.

Я топчусь на вязаном покрывале, укладываясь поудобнее. Вот-вот, уже звёзды появились, а об ужине никто и не вспоминает.

Рэналф приподнимает голову — он уронил её на стол — и без особого интереса глядит на небо. Затем вновь опускает голову на руки.

— Надо же, как ярко светят, — продолжает Нела. — Чего доброго, они и комнату Теи могут освещать вместо лампы.

— Это точно, — соглашается Кайя, чем-то гремя в уголке у печи. — Тянут свои лучи прямо сюда, аж до кровати достают, кажется.

— Это вы к чему? — недоумевает отец. — Я ваши эти намёки женские с трудом разбираю. Хотите потушить лампу, чтобы поберечь масло? Так я вам масла этого, только скажите, десяток бочек пришлю, если его тут не хватает.

— Что ты, Бернард, масла у нас хватает, — машет рукой Кайя, а затем подходит к столу и со стуком ставит кружку напротив Рэналфа. Тот морщится так сильно, будто этот звук громом отдаётся в его ушах.

— Хорошее средство, — подмигивает травница. — Бернард вот уже как стёклышко, и тебе должно помочь. Ты выпей, Рудольф.

Колдун принюхивается с подозрением, опуская нос в кружку, а затем осторожно делает несколько мелких глотков.

— Ты только посмотри, Нела, как красиво Тея вышила занавески, — между тем говорит Кайя, плотно задёргивая ткань на окне. Ткань, надо сказать, совершенно белая, без единого следа вышивки.

— Какая красота, — соглашается Нела, внимательно разглядывая занавеску и поглаживая её пальцем.

— Где ж тут вышивка? — недоумевает отец, тоже наклоняясь к окну.

Рэналф, который к тому моменту осушил уже половину кружки, внезапно зеленеет, вскакивает, опрокидывая стул, и, согнувшись, вылетает из дома.

— Остолопы! — тут же сердится Кайя. — Кто должен помнить про свет звёзд? Хорошо бы оно, значит, было, если бы Сильвер прямо тут превратился сам в себя!

— Ах да! — хлопает себя по лбу отец. — Сильвер, сынок, что же ты такой растяпа?

Я сердито молчу, а затем спрыгиваю с кровати и ухожу в тёмный угол. Я, значит, у него растяпа, вот как!

— А что за средство дали моему советнику? — интересуется отец. — Правда, что ли, от похмелья?

— Хорошее средство, — ухмыляется Кайя и отбрасывает назад непокорную прядь, упавшую на лоб. — Не от похмелья, увы, но тоже очень полезное в некоторых делах.

— В каких же? — отец заинтересованно тянется к кружке, нюхает отвар и морщится.

— Если, скажем, у кого-то трудности с животом, — туманно намекает Кайя. — Или если кого-то надобно спровадить побыстрее.

— Страшный ты человек, — укоризненно говорит отец, отставляя отвар подальше. — А можешь мне такого намешать и научить, как заваривать?

— Что, трудности с животом? — прищуривается травница.

— Трудности с деловыми встречами, — тяжело вздыхает отец. — Некоторые советники, послы, да что таить, даже и короли считают, что чем дольше обсуждается дело, тем ценнее и полезнее их труд. А я за краткость.

— Я тебе домой пришлю, чтоб ты с лишним грузом не таскался, — обещает Кайя. — Тиббот как раз на днях собрался в Третье королевство за кой-какими покупками, значит, заодно и мою посылочку отправит. А чтобы не забыть, я вот сразу запишу, как рассчитывать дозу…

Она берёт с полки лист и что-то торопливо пишет.

Тут дверь приотворяется и на пороге возникает немного встревоженная Тея.

— Там что-то злодею нашему совсем нехорошо, — говорит она. — Не то чтобы я его жалела, но у нас там кое-где уж собирается очередь…

Кайя внимательно смотрит на лист, вздыхает, что-то зачёркивает и пишет вновь. Затем сворачивает бумагу, прячет в карман и кивает Тее.

— Я сейчас подойду, только загляну к себе, а то у тебя нет одной нужной травки.

Женщины выходят. Отец и Нела глядят друг на друга и улыбаются.

— Ну что, когда в путь? — спрашивает отец, садясь напротив Нелы и поглаживая её руку.

— Лучше прямо завтра, — отвечает она. — Как только твой новый советник будет способен сесть на коня. Что это ты так улыбаешься? Погоди, так это для него ты брал Тортика? Бернард, это ребячество!

— Это один из моих лучших скакунов для одного из моих лучших советников, — посмеивается отец. — И только попробуй при Руфусе сказать, что это не так.

— Называй его Рудольфом. Отчего ты постоянно коверкаешь его имя?

— Вот надо мне помнить ещё это всё, где настоящее имя, где поддельное, — ворчит отец. — Я же спутаю, как пить дать. Так пусть он привыкает не обращать внимания на путаницу.

— Вот оно что.

— А ещё, — оживляется отец, — знаешь, как забавно, когда я зову его настоящим именем, а он забывает поправлять, ха-ха!

— Играешь с огнём, — укоряет его Нела.

Тут в дом влетает запыхавшийся, встрёпанный Фин, мальчишка-ученик, и выпаливает самые прекрасные слова, какие я только слышал:

— Ужин готов!

Затем он исчезает так же быстро, как появился.

Облизываясь, я спешу к двери, но меня останавливает холодная, безжалостная Нела.

— Куда собрался? — говорит она. — Жди здесь. Мы принесём тебе поесть.

Отец между тем торопливо выходит, не попытавшись даже сказать мне что-нибудь утешительное. В душе моей теплится слабая надежда, что это он спешит принести мне порцию еды, но что скрывать, уж я-то знаю, каков он на самом деле. Я вздыхаю как можно громче и печальнее, чтобы им там кусок в горло не лез, и уныло плюхаюсь на пол. Дверь скрипит в последний раз, и я остаюсь в одиночестве.