Все бури

Глава 2. Семейные узы

«Джаред-Джаред!» — укорил знакомый голос.

Советник вздрогнул, как от укола. Слова весьма важного донесения его единственного осведомителя в Доме Леса размылись, завертевшись в спираль. Джаред вздохнул, опустил бумагу и поднял голову. Мэрвин во всем своем великолепии, совершенный от изгиба брови до кончиков ногтей, стоял у окна и сверлил взглядом непутевого сына. Однако ночной холодный ветер не шевелил ни иссиня-черные волосы, ни одежду Дома Волка, в которой Джаред никогда отца не видел. В Верхнем, где Джаред родился и вырос, Мэрвин ходил в самом простом одеянии и никогда не говорил подобным голосом.

Розовый свет от каменной лампы, просвечивающий сквозь призрачную фигуру, облекал ее почти живой плотью.

Советник поубедительнее уткнулся в документы.

«И чему я тебя учил?»

Джаред зажмурился и потряс головой. Отец проявлял свое недовольство редко, но всегда перед серьезными потрясениями или глубокими просчетами.

«Что молчишь?»

Ледяное дыхание приблизилось.

— Я р-р-работаю! — Джаред дернулся, смял пергамент, чуть не перевернул чернильницу.

Думать, чем сегодня он так сильно не угодил давно почившему родителю, не хотелось.

Раздался тихий-тихий стук, затем скрип петель. Джаред вздрогнул и в ужасе обернулся.

В черном зеве открывшейся двери появилась знакомая невысокая фигура.

— Алан, — облегченно выдохнул Джаред и вытер лоб.

Алан провел рукой по седому ежику волос, мягко улыбнулся. И был слишком спокоен для дурной вести.

Джаред перевел дух и прикрыл глаза, надеясь, что холодный пот, стекающий по спине и вискам, не очень заметен. В его дом начальнику замковой стражи доступ был дан всегда, вот только пользовался Алан этим крайне редко. Пожалуй, сейчас был тот случай, когда…

— Я не вовремя? — привычно-спокойный голос окончательно развеял потусторонние тени.

— Ты всегда вовремя.

Джаред сделал приглашающий жест рукой, и Алан плавно перетек к столу, присел в свободное кресло и скрестил ноги в лодыжках, всем своим видом давая понять, что жизнь хороша хотя бы потому, что она есть.

— Что ты хотел? — воспротивился подобному принципу Джаред.

— Узнать, быть может, я что-то пропустил, — склонил голову Алан, словно понимая степень загруженности советника.

Дублет обтягивал его жилистое тело как вторая кожа, пять когтей овалом располагались на левой груди. Стежки нижнего края вышивки очень аккуратно подновлены. Как раз там, где Алан не так давно порвал одежду, гоняя в подвалах, по слухам, то ли мелких виверн, то ли призрак самого Нуаду.

Джаред, ощущая, что ноги еще дрожат, решил не вставать и указал на пузатый кувшин с узким горлом. Второй бокал всегда стоял специально для Алана. Тот налил себе, добавил в отставленный бокал советника, отпил и продолжил:

— Сейчас немудрено. Лугнасадные недели… Я стараюсь особенно не показываться.

— Старые седые волки не имеют отбоя от желающих? — привычно поддел Джаред.

— Проклятые волки, — нахмурился Алан. — Тебе не нужна моя помощь?

— Всегда нужна, — Джаред усмехнулся. — Но наши чудесные интриганы, — он поднял свиток и уронил его на поверхность стола с изображением Благих земель, — тоже заняты праздником. Даже наш король занят, не поверишь.

— Не верю, но факт, — кивнул Алан.

Он уперся взглядом в хрустальный бокал, тщательно разглядывая блики от огней светильников и пламени камина.

— Кстати, о женщинах. Дженнифер так аккуратно залатала одежду! — продолжил Джаред. — Чувствуется не просто забота.

— Не начинай, — не выдержал Алан.

Начальник замковой стражи не первый год коротал лугнасадные ночи у красавицы Дженнифер. Коротал весьма интересным способом, поедая пироги и попивая чай, а еще делая зарисовки легким углем или толстым карандашом. Прекрасная белошвейка служила ему не только натурщицей, но и замечательной ширмой — преградой для всех иных поползновений в этот праздник. Джаред был уверен, что Дженнифер питала к Алану совершенно определенные чувства. Да и тот не просто дружит с Дженнифер, заботится о ней и помогает растить сына, об отце которого она умалчивала. Алан на все вопросы отвечал, что Дженнифер слишком хороша, а он слишком стар, нужно ли портить имеющееся хорошее в надежде на призрачное лучшее? Дженнифер, знавшая Джареда без малого триста лет, доверяла лишь ему свои мысли. Грустила до того, что в кристально-чистых серых глазах загорались светлые звездочки. И признавалась, что Алан опять пропадет, как он делал всегда, стоило ей сделать малейшие шаги ему навстречу.

Пропадать начальник замковой стражи, хранитель Черного замка, умел мастерски во всех смыслах. Умел создавать порталы и появляться неожиданно, мог видеть почти все, что происходит в пределах цитадели. Дары эти привычно для Благого мира уравновешивались такими отдарками, о которых Джаред, скользя взглядом по пышному жабо Алана, предпочитал не думать, надеясь только, что этот мир дает не больше, чем может выдержать отдельный ши.

Поэтому Джаред молчал. Привычно.

— Спал? — спросил Алан, просмаковав вино.

Джаред еще более привычно дернул плечом.

— Значит, не спал. Опять обижал свой расчудесный коврик, — хмыкнул Алан и покачался на ножках кресла.

Советник прикрыл глаза и откинулся на спинку своего стула, тоже крайне жёсткую.

Поспать у Джареда никак не получалось. Первая ночь праздника ушла на благие дела. Дань любви и свободе советник воздал, выполняя роль истинного сына своего Дома — трудолюбиво и с огоньком. С волчицей, выбравшей его своим волком, и к обоюдному удовольствию. Отлюбленной во всех известных ему позах. Вот только когда вместо сероглазой и черноволосой дочери Дома Волка проступил образ золотоволосой Лианны, когда она прошептала ему призывно «мой волк», Джаред не выдержал… Дама была бы не против продлить праздничное знакомство еще на несколько дней, но советник отговорился занятостью, осыпал ее комплиментами и уверениями, что одна она не останется. Исчез из гостевых покоев раньше, чем первый луч солнца окрасил алым ледники Черных гор. Спешил к себе, сопровождаемый одновременно радостью от хорошо выполненной работы и укоризненным взглядом отца. Укоризненным оттого, что он мысленно любил не волчицу, а замужнюю, очень счастливую в браке солнечную королеву, и оттого, что солгал насчет работы.

— Есть проблема, Джаред. Скоро вернётся Мэй, — Алан безотказно отвлекал от мрачных мыслей. — Вот думаю, узнает он меня или нет? Двести лет на границе с фоморами — не шутка, но волчонок так жаждал стать офицером!

— Дети быстро растут, это правда, — Джаред легко подхватил безопасную тему. — Правда, это не означает, что память их подводит уже в молодости. Алан, не понимаю твоей неуверенности. Вы вырастили Гволкхмэя с Дженнифер на пару, так что, если его не свели с ума фоморские ужасы, тебя-то он помнит точно хорошо. Знаешь, фигура отц-с-са…

Неожиданно вздрогнули оба. Советник ещё и неловко осекся, закашлялся, подавившись вином. Возле окна вновь покачал головой одно или два тысячелетия как почивший Мэрвин.

— Мне страшно за тебя, Джаред, — седой волк устроил руку на его плече, наверняка ощутив дрожь напряжения, то и дело пробивающую советника. — Мы договорим потом. Так или иначе, праздник или не праздник, король или не король, а отдохнуть требуется даже тебе. Отказов не приму.

— К тебе не пойду, — мотнул головой советник.

— Значит, пойдем к тебе, — хмыкнул начальник замковой стражи. — Не беспокойся насчёт сплетен.

Алан помог Джареду подняться, вывел из рабочего кабинета, и после пары странно коротких переходов советник оказался в собственных покоях. Наверняка Алан снова пользовался возможностями хранителя Черного замка, откликавшегося на его мысленный зов.

— Будем считать, я не в претензии, — советник постарался говорить строго.

— Будем считать, я тебе верю, Джаред, — Алана всегда было сложно вывести из равновесия, теперь же начальник замковой стражи точно насмехался. — Иди отдохни. Не знаю, чем тебя зацепила «фигура отц-с-са», да и не хочу знать, поэтому сделай одолжение мне, себе и всему двору, поспи. За несколько часов небо на землю не обвалится, точно не в пределах Черного замка, я прослежу.

Когда Джаред остался один, то есть совсем, в том числе без тени отца, наконец-то получилось вздохнуть свободно. Прислушался: все было тихо, только шуршали по чердачному этажу летучие мыши и где-то шалил неугомонный принц Мэллин.

Джаред тщательно вымылся, выждал еще час для верности, чтобы не пропустить случайно ничего важного, а потом, в самый глухой час ночи, медленно разоблачился, сложил одежду по складкам на специальной вешалке подле постели и улегся. Приглушил слишком острый даже для ши слух, устав и от падения капель воды, и от тихих шагов стражи, и от шуршания мышей где-то в подвале. Пожалуй, полчаса беспамятства Луг ему даровал.

Спать в постели Джаред не мог никогда, но сегодня и коврик не помогал. Привычная игольчатая поверхность не отвлекала от холодных карих глаз Лианны, которые неумолимо теплели, волосы золотились, губы целовали его губы…

Джаред зажмурился, постучал по полу до боли в костяшках. Перевернулся с боку на бок. Сердито выдохнул и глубоко вдохнул. Посчитал по именам трехсотлетних волков: дело это было долгое, в тот год будто пало Проклятие и дети рождались в каждом Доме.

Не помогло и это проверенное средство. Советник еще повздыхал, оделся и пошел по длинным, знакомым анфиладам Черного замка, обходя королевское крыло и успокаиваясь.

Минуя очередной поворот, засмотрелся на голубку, неожиданно привольно устроившуюся на плече механеса. Поймал себя на мысли о странном сравнении и вздрогнул от слов:

— Она еще там.

Джаред от знакомого веселого тона чуть было не запнулся.

— Мой принц, о чем это вы? — еще не видя Мэллина, спросил он.

— О ком, Джаред! О Мэренн. Наш король ее не выгнал! И даже не пытался.

Принц спрыгнул с высокого подоконника, сладко потягиваясь. Джаред с трудом остановил руку, потянувшуюся поправить нижнюю рубашку Мэллина, распахнутую куда ниже позволительного.

— И, кстати, что ты здесь забыл? Неужели тоже какую-нибудь очаровательную даму довел до полного изнеможения?

Советник устало покосился на принца. Мэллин искрился готовностью действовать, сиял как тысяча лун, и спасаться от него следовало предельно честными ответами.

— Довел, почти сегодня, — выразительно покосился за спину принца, на светлеющий горизонт. — А вы отчего здесь так рано?

— Моя волчица устала, — пояснил Мэллин, не собираясь застегиваться и даже об этом не помышляя. — Вернее, две волчицы. Что?

Советник вздохнул, в очередной раз пытаясь уложить в голове, насколько далек их принц от приличий, пусть эти приличия и волчьи. Мэллин истолковал дыхательное упражнение по-своему.

— Сложно, но можно, советник. В Лугнасад не принято отказывать дамам, а они никак не могли выбрать! Слава светлому Лугу, замужние попались, никто о браке годичном не попросил, а то одна солнечная была, я бы не выдержал, эти их принципы смирения и милосердия ко всему живому… Ну что ты смотришь так, Джаред! Штаны-то завязаны, раз рядом дети!

— Это кто же, позвольте осведомиться? — договорил Джаред и осознал, что опять угодил в расставленные на него сети.

— Разумеется, ты, племянник Майлгуира, советник Благого двора, сын моего брата Мэрвина!

Принц был на три тысячи лет старше Джареда, о чем Мэллин напоминал при каждом удобном и неудобном случае.

Память отца сегодня тревожили неприлично часто, поэтому Джаред помрачнел и поспешил перевести тему: покой могущественных мертвых лучше сохранять неприкосновенным, не давая им докучать живым. Достаточно и того, что страдает он один.

— Прошу, мой принц, поговорим о Мэренн. По вашему мнению, наш король должен был ее выгнать? — как можно более сухо уточнил советник.

— Тебе виднее, — хмыкнул Мэллин. — Ты же ее выбрал.

— Я не… — откашлялся Джаред. — Я не выбрал ничего из того, что не хотело быть выбранным!

Отец одобрительно кивнул, а Мэллин прицокнул, нарушая красоту фразы.

— Хотело! Ты прям как не про девушку, а про этого истукана. Я вот думаю, не устроить ли ему что-нибудь зажигательное. Каждый праздник одно и то же, забьется к себе, еще и на портрет небось смотрит.

— Я прошу вас, мой принц, — заторопился Джаред. — Не надо!

— Джаред, да не переживай ты!

Вытянувшийся Мэллин похлопал его по плечу, что смотрелось потешно, однако советнику было совсем не до смеха, хотя прикосновение нелогично успокаивало.

— Все наладится, уверяю тебя, не так, так эдак!

— Ваши слова да старому богу в уши, мой принц. Не уверен, что все разрешится само, потому и настороже. До этого все заворачивалось по наихудшему варианту, и я пока не могу предположить иного.

— Иногда ты просто невыносимо напоминаешь брата.

Мэллин передернул плечами, достал из кармана кислое садовое яблоко, хрупнул не хуже коня, и направился к королевским покоям, напевая что-то мелодичное по исполнению и крайне похабное по содержанию, подпрыгивая в па, достойных лучших танцоров.

Советник, припомнив благие ветки в самых изощренных сочетаниях, поспешил следом.

Насколько Джаред знал своего дядю, он вряд ли удовлетворится ночью. Так что они прождали до полудня. Мэллин пел, Джаред караулил.

Мэренн выглядела уставшей, но такой счастливой, что у советника сжалось сердце. Он не ошибся, подойдя к ней. Это синее пламя ни с чем не спутать, эту принадлежность души и сердца, которая ныне слилась с принадлежностью тел, усилилась многократно, вспыхнула, давая огонь и жизнь тому, что, кажется, замерло навеки.

Пусть Майлгуир этого старательно не замечал.

Потом принц ерничал с Вьюном, а Джаред проверил спальню на всевозможные заклятия, которые вольно или невольно могла принести на себе Мэренн. Подумал, прислушался к внутреннему голосу и дал распоряжения насчет одежды для Мэренн. Просто на всякий случай.

Вторую ночь Майлгуир и Мэренн провели в лесу. Это было неожиданно: вытащить короля волков побегать в облике зверя не удавалось уже очень долго, а ведь Джаред пояснял, для чего это нужно, настаивал, просил, наконец. А у неулыбчивой волчицы это вышло! Легкий укол ревности был посчитан как неправильный — не Джареду же быть королевской волчицей! Но то, что Мэренн смогла заставить Майлгуира обратиться, уже говорило о многом.

Джаред вздохнул, подумав, что та опасность, про которую он твердил Мэренн, никуда не ушла, а только усилилась. Смерть в Благом мире давно уже стала платой за истинную любовь.

Ее аура полыхала от счастья, черное пламя Майлгуира тлело по краям.

Совершенно оставить короля без защиты Джареду не давал его долг, приблизиться к паре, страстно перекатывающейся то по воде, то по земле, не позволяли приличия. Отец цокал над плечом, стражники краснели, Майлгуир порыкивал, Мэренн стонала.

Утомленный чужими переживаниями, Джаред скомандовал страже, они отъехали — и вновь вернулись уже наутро.

Дрема в седле той ночью, конечно же, тоже не могла считаться за нормальный сон, а пара часов в обществе Алана вполне восстановила бы силы, и советник решил себе это позволить. Начальник замковой стражи расслабленно сидел в соседнем кресле, и его спокойствие постепенно передавалась Джареду, отодвигая проблемы и тревоги на край сознания. В такие минуты мир переставал состоять из направленных на Черный замок, короля и советника остро заточенных лезвий. Хоть ненадолго. Так часто они встречались редко, однако надо расспросить Алана, что его беспо…

Джаред уже начал погружаться в сладкую дрему, как в дверь застучали.

— Простите, господин советник. Наш король требует вас к себе!

— Когда? — ошеломленно спросил Джаред, пока Алан промаргивался. Глянул на полную луну — стоял самый глубокий час ночи.

— Немедленно. Просили, чтобы вы Книгу Семей не забыли прихватить, — за дверью закашлялись.

Джаред встретил взгляд Алана, не менее удивленный, чем его.

— Надо идти, — заторопился советник, и Алан прощально коснулся плеча.

Все переходы замка переливались неявным перламутровым цветом. Багряно-желтый круг слабых облаков создавал кольцо вокруг ночного светила, лучи, чуть ли не менее яркие, чем у солнца, проникали во все окна, в каждый уголок замка.

Джаред вспоминал родословную Антэйна, думая, как славно было бы отдать Мэренн этому юноше. Просчитал, какое приданое получила бы волчица после ночи с Майлгуиром и во сколько бы это обошлось казне. Как благословение короля волков наконец укрепило бы вновь пошатнувшиеся отношения с северным кланом вообще и с его лэрдом Ллвидом в частности… И понимал, что этому не бывать.

Он бросил взгляд в алебастровое от света луны зеркало стен, поправил кружева на камизе, проверил крючки на сюрко, погладил фибулу и, придерживая немаленькую книгу, осторожно постучал в двери королевской опочивальни.

— Заходи! — знакомый рык был ответом.

— Мой король, моя волчица, — кивнул Джаред, оглядев Мэренн и короля. — Чем могу вам быть полезен в столь поздний час?

Надо признаться, они удивительно хорошо смотрелись вместе. Майлгуир, обретя и потеряв любовь когда-то, отяжелел ликом, приобрел матерость свирепого одинокого зверя. Ярко-белая прядь струилась в его волосах, темно-серые, почти стальные глаза пылали. Под этим взглядом трепетали короли, таяли женщины, отступали армии, а хрупкая Мэренн стояла, выпрямившись и подняв подбородок, без намека на страх. Тонкая, гордая, любящая. Впору было позавидовать, но тут Майлгуир, блеснув янтарем глаз, повел рукой в сторону волчицы:

— Мэренн воспользовалась своим правом просить о годичном браке во имя любви. Да, я знаю, что королям это не предлагают! — увидел король открывшего рот советника. — Но я готов подтвердить это своим Словом. Книга Семей поддержит подобный союз?!

— Камень покажет, мой король.

Владыка сжал губы, раздул ноздри, словно и хотел, и не хотел происходящего; подтолкнул волчицу, и та, подойдя к распахнутой советником книге, произнесла:

— Я люблю вас всем своим сердцем! Пусть ваш дом будет моим домом, а ваше небо — моим небом…

— Я подтверждаю это своим Словом. Мэренн — жена мне, пока бессмертие не разлучит нас.

Волчица вздрогнула, услышав полную, а не годичную формулировку, словно хотела убрать ладонь с лунного овального кругляша на фолианте, но король, шагнув вперед, припечатал ее руку — и камень загорелся белым огнем, кидая яркие лучи сквозь перекрещенные пальцы.

— Дом Волка подтверждает этот брак, — произнес советник. — Мой король, вам надо бы представить вашу супругу Благому Двору…

— После праздника! — рыкнул сердитый и раздосадованный король.

— Примите мои поздравления в этот знаменательный день, мой ко…

— Вон!

Мэренн вздрогнула, опустилась на постель, закрыв ладонями лицо. Джаред вздохнул, сложил книгу, поклонился и пошел к выходу. У самой двери советник обернулся и не смог сдержать радости — Майлгуир опустился перед женой на колено, отвел руки от лица, поцеловал ладони и что-то сказал, отчего Мэренн изумленно улыбнулась, вспыхнула и похорошела еще больше.