Возвращение попаданцев домой

Глава 19 Дядя Вова и племяшка

Я вернулся обратно в соседнюю комнату, чтобы снова уйти в невидимость, после чего вылетел наружу на поиски Светы. Та как раз закончила говорить по телефону.

— Дорогая, это просто какой-то пипец — все дети здесь добровольно и ради денег. Каждому из них платят пять тысяч за выезд. Даже восьмилетняя малявка, которая на работу выехала первый раз, готова за эти деньги позволить с собой делать все, что захочет клиент. И они в лоб спросили меня, кто им заплатит деньги. Я вначале дернулся отслюнявить им по пять штук из тех денег, что я собрал у гондонов по карманам, но потом остановился. С одной стороны мне совсем не жалко этих бабок — это капля в море по сравнению с тем, что мы наковыряли сегодня из тайников. Но с другой стороны, у меня внутри все бунтует против того, чтобы давать детям деньги за проституцию. Я не хочу быть тем, кто приучает детей к таким деньгам!

— Серёж, раз у тебя душа не лежит к этому, то и не делай, — успокоила меня жена. — Ты оставь входную дверь в квартиру открытой. Люди, которые сейчас сюда подъедут, привезут с собой представителей органов опеки и полицию, а также журналистов, так что в дом они войдут без проблем, а вот квартиру взламывать, я думаю, им не стоит. Нечего детей нервировать.

— Хорошо, пойду открою и подожду их в подъезде. Мы же им показываться не будем?

— Нет, конечно! Это не наши дела, — пожала плечами Света. — Как только они появятся, мы тут же улетаем. У нас там два адреса остались?

— Угу. Ключи от квартир уже у меня, так что я надеюсь, нам это облегчит работу.

Когда мы прибыли на квартиру пятого педофила, то в ней не было никого и ее зачистка прошла как-то буднично. Пока я занимался шмоном и вандализмом, Света разговаривала по телефону с одним из благотворителей, которые как раз специализировались на борьбе с педофилами. Этот деятель рассказал, что тот детский дом и аффилированная с ним семья у них уже были в базе данных, но они не могли ничего с ними поделать, потому как в Москве действует страшная по мощи мафия педофилов. И когда ты кого-нибудь из них цепляешь, на защиту тут же поднимается такое цунами, что тебя может просто размазать по камням. Правоохранители и судебная система просто игнорируют эту проблему, как будто педофилия вообще не существует как явление. Единственные случаи, когда можно посадить педофила, это если он простой хмырь, вылавливающий на свой страх и риск детей возле школы или в Сети. Если же педофил включен в мафию, то он практически неуязвим.

— Игорь пообещал сбросить мне всю их базу данных по педофилам, а я в свою очередь пообещала, что мы их сами накажем так, что никому мало не покажется. Он поинтересовался, как именно мы будем наказывать, на что я сказала откровенно, что мы накладываем на них очень серьезные проклятия, действие которых он уже в ближайшие дни сможет увидеть на примере этой шестерки гадов, обработанных нами сегодня. Думаю, когда он увидит проблемы со здоровьем у этих шестерых, все сомнения у Игоря пропадут. Он сам сказал, что если наше наказание будет очевидным, то он мой телефон распространит по всем друзьям-коллегам, которые работают параллельно с ними. Тогда у нас база данных серьезно пополнится.

— Дай-то бог, — вздохнул я. — Нам тогда хотя бы не придется искать «дичь». Но взяточники в плане богатства трофеев нам намного интереснее. Надеюсь через твоего дядю мы получим в свои руки соответствующую базу данных на крупных жуликов. Там найдутся не только чиновники-взяточники, но и много прочих «жирных» тушек, живущих не по закону.

— А мы же тоже не по закону живем⁈

— Наш закон находится в наших головах, и поверь мне, наше правосудие намного эффективнее официальной версии. Во всяком случае наши законы действительно могут навести порядок в обществе в отличие от государственных. С помощью официальных законов сильные мира сего всего лишь создают современный вариант рабовладения, когда сами живут вне законов, а простых людей гнобят как домашний скот. Но ты не думай — я не собираюсь брать на себя бремя наведения порядка в местном обществе, да и во всем этом мире. Мы это делаем постольку, поскольку нам нужны местные деньги. А бегать за каждым бедным «плохишом» я не собираюсь. Гробить нашу семейную жизнь ради миссионерских задач — это не по мне. Такая задача не по силам даже такому «упакованному» одиночке, как я, да и неблагодарная это работа. Так что не переживай — спасать этот мир я не собираюсь.

Света рассмеялась со счастливым выражением лица и на несколько минут мы выпали из делового процесса для порции обнимашек и поцелуев. Ну а потом мы отправились на последнюю точку в нашем списке. И даже не догадывались о том, что нас там ждет. Мы уже настроились на то, что и последняя зачистка станет для нас тихой и спокойной, потому как мы уже порядком устали, сильно хотели покушать и упасть в люлю. А напоролись на шумную пьянку-гулянку золотой молодежи.

Время было уже за полночь, но этим «хозяевам жизни» было плевать на окружающих. В квартире грохотала музыка, под которую несколько человек лихо отплясывали с пьяными воплями во всю глотку. Всего было четверо парней и столько же девок. Мы с женой, проникнув в квартиру через открытый балкон, решили побыстрее вырубить всю эту компанию, чтобы не мучиться от дикого шума.

— Давай решать, что будем с ними делать, — вздохнув с облегчением, сказал я Свете после того, как выключил музыку. — Оставим их в таком виде или же наградим подарками.

— А за что? — удивилась Света.

— Давай сделаем так: пока я буду делать свои вандально-грабительские дела, ты в это время полазай у них в головах. Можешь начать с девок, потому как я полагаю, что у мужиков в голове тебе будет шариться неприятно — их оставь мне. Если у девчонок ничего криминального не обнаружишь, то мы их проклинать не станем.

— Ладно, — пожала плечами Лана.

К сканированию памяти девушек Света подошла основательно — пока я приводил квартиру в беспорядок, она свою работу выполнила лишь наполовину. Затем я пробежался по мозжечкам всех отморозков и мне даже еще пришлось немного подождать, пока жена закончит к последней девкой.

— Ну что выяснила, дорогая?

— Это какая-то кунсткамера уродов, но только моральных, а не физических! Здесь две мажорки, модель и певичка. То есть, две девки являются дочками влиятельных людей при больших деньгах, и две другие, скажем так, поднявшиеся с низов. Но у каждой свой особенный профиль.

Вот эта блатная фефа позиционирует себя как бьюти-блогер. Старается активно раскручивать свои аккаунты в соцсетях, где делает упор на то, как стать красивой и пробиться в роскошную жизнь. Любит дорогие автомобили и всячески подчеркивает, что она крутая гонщица. Уличные гонки и игра в «шашечки» на дорогах — это ее хобби. И в результате у нее за спиной уже несколько трупов и судимость. Она и пешеходов сбивала, и провоцировала аварии со смертельным исходом. От ответственности за целый ряд происшествий она отвертелась благодаря своим родственникам, но в итоге все-таки получила реальный срок, исполнение которого отложили по детским делам. Пока шло следствие, она успела по совету юристов быстренько забеременеть и родить, благодаря чему получила отсрочку на четырнадцать лет.

Своего ребенка видела только один раз в роддоме, а потом малыша отдали няне и за три года она о нем вспоминала только тогда, когда надо было его фотографии разместить в своем блоге. При этом у нее нет ни одной фотографии, где она вместе с ребенком. Вот такая сука перед нами валяется.

Вторая девка из богатеньких тоже изо всех сил старается изображать из себя блогершу, но другой тип — этакую фитоняшку. Физкультуру на самом деле ужасно не любит, но выезжает за счет хорошей от природы фигуры. На первый взгляд в ее профиле вроде бы нет ничего ужасного, если только не знать о том, что она является профессиональным наркодилером. Среди ее дальних родственников есть майор полиции, который якобы борется с наркотой. На самом же деле он со своими подельниками-полицаями большую часть конфискуемой дури как раз и сбывает через таких «позолоченных», как эта дура.

Третья шмара называет себя моделью, но на самом деле она является типичной содержанкой, которая иногда подрабатывает и обыкновенной проституцией. Вся ее жизнь заключается в том, чтобы приклеиться к какому-нибудь богатенькому мужику и тянуть из него деньги. Иногда ей удается тянуть деньги сразу из двух-трех любовников.

Четвертая считает себя эстрадной певицей, скачет по сцене под «фанеру», пытается сниматься в рекламе и кино. На самом же деле подавляющее большинство своих денег зарабатывает проституцией. Чаще всего это происходит после концертов и корпоративов, на которых она старательно рекламирует свое тело. Руководитель их эстрадной группы фактически является ее сутенером, предлагая заказчикам корпоративов тело девки по стандартному прейскуранту. Полчаса перепихона с одним стоит полторы тысячи долларов, час — две тысячи, групповой секс на всю ночь — десять тысяч. Возможны промежуточные варианты. Девка из этих денег получает половину. И все это отдельно от гонораров за выступления, которые размером сильно проигрывают деньгам за секс. Вот такие у нас пироги с котятами.

— Я думаю, что мажорок мы наградим убойным пакетом, а шлюх не станем трогать, потому как то, что они делают, как говорил герцог Броневой, ненаказуемо, — скривился я от отвращения. — У меня намного меньше разнообразия — все четыре урода слеплены как под копирку. Их жизненная установка: мы люди высшего сорта, а значит имеем право брать все у быдла как свое собственное. То есть, можно грабить лохов, потому что плебс не имеет права иметь то, что нравится золотому мальчику. Можно сбивать своей машиной пешеходов, потому что не фиг ходить там, где мы ездим. Можно насиловать девчонку, потому что сама виновата — надо было вовремя соглашаться. Если врезался в чужой автомобиль, то виноват всегда другой водитель и плевать, что написано в ПДД.

Помнишь, как нам не раз заявляли такие блатные? «Подобное чмо не имеет права гулять с такой красавицей, поэтому девку мы забираем себе, а ты пошел вон отсюда!» Вот это как раз козлы такого пошиба. У каждого из них в контактах есть пять-шесть мордоворотов, в любой момент готовых за деньги вписаться за этих мразей. Вроде бы каждый из них не похож на рафинированного злодея, но все они к своим двадцати пяти годам имеют за душой десять-пятнадцать ограблений той или иной разновидности, десять-пятнадцать изнасилований, десять-пятнадцать спровоцированных аварий с серьезным ущербом вплоть до смертельного исхода и так далее.

И это еще я не говорю о том, как они каждый день портят людям жизнь. Помнишь, как у нас под окнами каждый будний день в семь вечера на спортивном желтом кабриолете проезжал мудак, у которого всегда в машине грохотала так называемая музыка, от которой во всей округе дребезжали стекла. И ведь музыку при этом невозможно было разобрать в таком грохоте — только бухающие басы. Да и здесь в квартире далеко за полночь гремело ничуть не тише. И у окружающих практически нет никакой возможности окоротить такое наглое хамло, потому как даже менты перед ними ходят на цырлах. Так что всем членоносцам я раздал убойный пакет — они это заслужили. Сейчас и девкам из богатых семей отгружу то же самое и полетели домой отсыпаться.

— Серёжа, хватит дрыхнуть — через полчаса дядя будет уже здесь! Ты пойдешь его встречать или мне одной отправляться?

— С-семь часов только, что ж ему не спалось-то — поперся в такую срань!

— Чего-о-о⁈

— А что? Я сказал рань, «в такую срань», тьфу ты! Светик, у меня пока язык не просунулся, не обессуть меня.

— Иди уже умывайся, а то тебя сейчас кто-нибудь «обессуть».

— А мы что, без завтарка?

— Кончай коверкать язык, а то в привычку войдет. Приведем дядю и сразу все позавтаркаем. Так, Серёжа, это заразно! Чтоб я от тебя такого больше не слышала. Если ты при дяде такое сморозишь, он точно не поверит, что мы — это мы. Подумает, что мы злобные инопланетяне, похитившие его любимую племяшку и пытающиеся его обдурить на этой почве.

Наконец мы со Светой вышли из дома и направились в сторону ближайшей к нашему дому деревне, на въезде в которую мы запланировали встречу с родственником жены. Мужик должен был приехать на такси, и нам оставалось только надеяться на то, что навигатор их не подведет. По пути я набросил на нас с женой наши родные образы, какими мы были пятнадцать лет назад до переноса в магический мир.

— Как думаешь объяснять наш юный вид? Трудно поверить в тот факт, что двое могут за пятнадцать лет совсем не измениться.

— Здоровый образ жизни? Правильное питание? Позитивный взгляд на жизнь? Новейшие технологии сохранения красоты и молодости? — рассмеялась Лана. — Буду врать по ситуации. А когда в дом приведем, то все и так станет ясно.

Когда прибыли на место — а Света договорилась с дядей о встрече около дорожного знака с названием деревни — оказалось, что мы первые. Немного нервничая, я предложил жене:

— Давай пока уйдем в невидимость. Покажемся лишь после того, как уедет машина. Не хочу, чтобы кто-то видел нашу встречу — плохое у меня предчувствие. И когда твой дядя приедет, я на него тоже наброшу невидимость.

Света на это только вздохнула и молча кивнула, нервничая еще сильнее, чем я. Наконец в нашем поле зрения появилась машина такси именно с тем номером, что Свете сообщил дядя, когда выезжал с аэропорта. Когда мужик вылез из такси, он придержал водителя, попросив его не уезжать, и начал озираться, высматривая племянницу. Дядя Светы серьезно постарел за прошедшие пятнадцать лет, но для своих шестидесяти он выглядел довольно неплохо — высокий, широкоплечий, без лишнего веса. По нему сразу было видно, что этот бывший полицай до сих пор ежедневно проводит в тренировочных залах минимум по два часа, поддерживая свою форму мастера боевых единоборств.

Наконец дядя Вова, как его звала Света, достал мобилу и сделал вызов. Смарт Светы тут же подал голос.

— Пусть опустит машину, — быстро сказал я жене.

— Да, — ответила Света по телефону.

— Ну и где ты? — недовольно спросил мужик.

— Здесь, — рассмеялась жена. — Отпусти машину — ты что, кого-то боишься?

Дядя Вова нажал на отбой и разразился матерной тирадой, после чего велел таксисту уезжать. Выглядело это забавно — мы со Светой стояли в пяти метрах от мужика и переговаривались с ним по телефону. Когда машина совсем скрылась из виду, я набросил на дядю Вову невидимость, сделав при этом нас со Светой видимыми ему. Мужик в это время был к нам спиной и не видел нашего появления.

— Привет, дядя Вова, — обратилась Лана к родственнику, на что тот вздрогнул и резко развернулся.

— Что за фокусы⁈ — взревел мужик в бешенстве. Уже приготовившись высказать Свете все, что он о ней думает, дядя Вова вдруг заметил меня и буквально задохнулся от ярости. — А этот что здесь де… Ты что, за все эти годы не смогла себе найти нормального мужика?!! Это ЧМО болотное… это… — у мужика заклинила соображалка в попытке подобрать как можно более уничижительный эпитет для меня, но я не дал ему закончить мыслительный процесс. Проскочив за долю секунды разделяющие нас несколько метров, я впечатал свой кулак прямо в сопатку дяди Вовы. Судя по ощущениям моих пальцев, кости носа у мужика разлетелись в мелкую крошку.

Не меньше полминуты дядя Вова стоял на карачках, пытаясь прояснить свои мозги и поливая асфальт хлещущей из носа кровищей. Наконец он поднялся на ноги и с трудом сфокусировал свой взгляд на мне. Света сжалилась над родственником и остановила ему кровь.

— Это тебе за «чмо болотное», — улыбнулся я дяде. — Как ты меня еще любил называть семнадцать лет назад? «Позорное ничтожество», «Помойная крыса», «Невзрачная замухрышка»? Ничего не пропустил? Тогда за мной еще три удара.

Пока я толкал свой спич, мужик вроде бы оклемался и почувствовал себя снова готовым к бою. И с последним моим словом он ринулся на меня, но вот незадача — когда его кулак уже был возле моего носа, ему прилетел носок моей ноги прямо в «солнышко» после удара сбоку. А его кулак… провалился в пустоту.

После второго удара бывший полицай восстанавливался минуты две. Когда он снова оказался на ногах, с трудом продышавшись, я его спросил:

— Ну что, может на сегодня прервемся или ты хочешь все долги сразу отдать? — спросил я, ухмыльнувшись.

— Дядя Вова, действительно, завязывай кулаками махать! — присоединилась ко мне Света. — Ты сейчас не в том состоянии, чтобы драться.

Дядя Вова потоптался еще секунд двадцать-тридцать, пытаясь сообразить, что за фигня происходит — ну не могла такая размазня, как я, столь сильно ему вломить. Но главное было даже не это — он просто не видел моих ударов и понимал, что с такой позиции, в какой я находился, я физически не способен был нанести подобные плюхи. Никто бы не смог!

Наконец мужик решился и осторожно пошел на меня, придумывая на ходу, как получше меня прихватить. Я спокойно стоял и смотрел на своего «родственничка», даже не пытаясь принять боевую стойку или как-то уйти от атаки. Когда дядя Вова подошел на дистанцию, с которой уже можно было атаковать на скачке, он резко выстрелил своим телом в мою сторону и в тот же миг получил чудовищный удар сбоку в печень.

Мужик катался по асфальту несколько минут, завывая от страшной боли в боку. Да уж, хорошо «пробитая» печень — это кошмарная боль, которую хрен как снимешь! Но Света опять пожалела своего дядю и погасила режущие боли в боку. Благодаря этому тот быстро вскочил на ноги и начал ввинчивать в меня свой взгляд, переполненный лютой ненавистью. В таком состоянии люди готовы убивать и мы со Светой это прекрасно видели, но жена вела себя спокойно, как мы и договаривались.

— Ну что, ты все никак не уймешься, безмозглое животное? — одарил я мужика кривой ухмылкой. — Ты ведь уже понял, что я тебе не по зубам, так что успокойся!

Но в таком состоянии этот альфач не был способен не то что соображать — он вообще ни на что не был готов, кроме как продолжать смертельную драку. Видно поняв, что меня как соперника он не может прочитать в принципе, дядя Вова ломанулся на меня как взбешенный носорог, забыв о тактике и сложных комбинациях ударов. В итоге ему в левое ухо прилетел мой кулак, после чего торжественную встречу нашего дражайшего родственника можно было считать завершенной.

Дядя Вова, оказавшись в глубоком нокауте, был подхвачен левитацией и перенесен по воздуху в наш дом, а затем через портал проследовал на Базу. Там мы его уложили на стог сена, давая возможность прийти в себя самостоятельно. Я специально попросил Свету не лечить мужика, чтобы не смазать «воспитательного» эффекта.