Возвращение Цицерона

Глава 9

Вернувшись из леса, вся Алешина семья и гости решили немного подкрепиться и лечь спать. И только Алексей Александрович отказался от завтрака. Светлана Борисовна с Алешей помогли ему добраться до спальни, и он, не снимая обуви и не раздеваясь, как куль повалился на кровать.

Когда они проходили через гостиную мимо Цицерона, бывший грузовой робот спросил:

— Ну как отдохнули?

— А-а-а! — словно раненый зверь простонал Алешин папа.

— Было очень весело, — ответил Александр Васильевич, доедая очередной бутерброд.

— А что с Алексеем Александровичем? — поинтересовался Цицерон.

— Слабак, — ответил Александр Васильевич. — Не понимаю, как его ещё берут в космические экспедиции. Он даже дров не может толком напилить.

— А-а-а! — услышав подобную клевету, закричал Алексей Александрович.

Завтракали долго и вяло, все клевали носами, но Цицерон своей болтовней не давал никому уснуть за столом.

— А я уж думал, что вас съели волки, — сказал он.

— Это ещё неизвестно, кто кого съел бы, — ответил Александр Васильевич, а Фуго добавил:

— С дядей Сашей можно бояться только другого дядю Сашу. Так что, теперь я знаю, кто страшнее самого страшного зверя.

— Ну это ты загнул, инопланетянин, — добродушно ответил Александр Васильевич.

— В следующий раз я поеду с вами, — сказал Цицерон. — Мне тоже хочется посидеть у костра, послушать соловьев, встретить в лесу рассвет…

— И поплавать в автобусе по ручью, — закончил за него Алеша.

— На чем же ты будешь сидеть? — спросил Александр Васильевич, оглядывая голову робота. — У тебя же нет этого самого места, на котором сидят.

Алеша с Фуго прыснули, а Цицерон печально ответил:

— Была бы голова, остальное само как-нибудь образуется.

— Все, я хочу спать, — сказала Светлана Борисовна. — Я себя чувствую так, будто целую неделю таскала мешки с картошкой из Игнатьево в Петрово.

Вслед за Светланой Борисовной ушел и Александр Васильевич. А когда Фуго с Дариндой появились в гостиной, они увидели, что он устроился на диване Фуго. Пришлось мимикру идти спать к Алеше.

Некоторое время Александр Васильевич ворочался с боку на бок и тяжело вздыхал. Но сон все-таки сморил его, и по всему дому прокатились первые, ещё не самые страшные раскаты богатырского храпа.

Как только Александр Васильевич захрапел, тетушка Даринда в ужасе соскочила со своего дивана, заметалась по гостиной, а затем убежала на веранду. Но и там она пролежала всего несколько минут. От громоподобного храпа во всем доме дрожали стекла, черепа и челюсти хищников из коллекции Алексея Александровича подпрыгивали на своих подставках, а чайная посуда тихонько дребезжала.

Схватив в охапку подушку, Даринда выскочила из дома под моросящий дождь и ушла спать в садовую беседку.

Вслед за этим из спальни вышла Светлана Борисовна. Открыв дверь, она заткнула пальцами уши, посмотрела на Александра Васильевича и простонала:

— Нет, здесь совершенно невозможно находиться.

Пока Алешина мама переносила подушки на второй этаж, Алексей Александрович едва не сошел с ума. Закрывая ладонями уши, он сполз с дивана, попытался сбежать из спальни, но без сил рухнул на пол.

Наконец Алешины родители перебрались в спальню к сыну. Они плотно закрыли дверь и попытались уснуть. Но не тут-то было. К этому времени Александр Васильевич окончательно погрузился в глубокий сон, и захрапел так, что на люстре задребезжали стеклянные подвески, а ваза с цветами сползла со стола и разбилась. На втором этаже храп был слышен так, будто Александр Васильевич лежал у них под кроватью или сидел в платяном шкафу.

— Ему надо спать в шахте на глубине двести метров в железобетонном бункере, — со страдальческим выражением лица сказал Алексей Александрович.

— А если к нему приспособить автомобильный глушитель? — спросила Светлана Борисовна.

— Глушитель не выдержит, — ответил Алешин папа.

— А если попросить его надеть противогаз? — предложил Алеша.

— Он лопнет, — проговорил Алексей Александрович.

— Дядя Саша или противогаз? — не понял Алеша.

— Дядя Саша лопнуть не может, — со вздохом ответил Алешин папа. — С ним вообще ничего не может случиться. Он неуязвим.

От отчаяния Алексей Александрович даже позабыл об усталости и болях. Он вскочил с кровати, засунул в каждое ухо по носовому платку и принялся занавешивать одеялом дверь. Но тут Алеша предложил:

— Пойдемте спать к нему в автобус?

Алексей Александрович на мгновение замер, отбросил одеяло и ответил:

— Это мысль! Это очень хорошая мысль.

Когда Алеша с родителями и Фуго вышли во двор, они увидели, что из-под дома выбираются мыши. Десятка три маленьких зверьков скакали по цветочным грядкам и, спасаясь от храпа, улепетывали к соседям.

— Ну вот, хоть какая-то от него польза, — проговорил Алексей Александрович.

Они не успели забраться в автобус, как к ним присоединилась Даринда. Затем, двери соседнего дома распахнулись, и оттуда выскочили заспанные Владислав Валентинович и Ирина Константиновна.

— Что у вас происходит? Что это за шум? — почти в один голос закричали они.

— Дядя Саша храпит, — ответил Алеша.

— Все правильно, — пожал плечами Алексей Александрович. — Наелся мяса и лег спать. Баррикадируйте дверь и окна, забивайте их матрасами, одеялами и всем, что найдется в доме.

— Не забудьте заткнуть трубу, — забираясь в машину, посоветовала Алешина мама.

— И в уши побольше пластилину, — добавил Фуго.

В автобусе все быстро устроили себе постели на сиденьях, но очень скоро выяснилось, что и здесь храп слышен очень хорошо.

— Господи, — воскликнула Светлана Борисовна. — Как же это выдерживают его родные и соседи?

— Он давно живет один, — ответил Алексей Александрович. — А соседи у него меняются раз в месяц.

— Может нам поехать в Петрово и переночевать у нас? — скромно предложила Даринда.

— Гениальное решение! — обрадовался Алешин папа. Он поднялся со своего ложа, сел на место водителя, и уже через полчаса автобус подъехал к дому мимикров.

Александр Васильевич уснул в то самое время, когда следователь Громов с тремя милиционерами разобрались с клубникинским домом и своим ходом отправились в Тучково. Первые раскаты храпа застали их на подвесном мосту, и следователь удивленно посмотрел на небо.

— Поздновато для грозы, — сказал он. — Август месяц.

После того, как Алексей Александрович отвез свою семью В Петрово, у Алешиного дома начали собираться жители Игнатьева. Они с удивлением смотрели на окна и гадали, что происходит за его стенами.

— Наверное, это инопланетяне затащили в дом космический корабль и испытывают двигатель, — предположил местный ветеринар Петр Семенович, который как раз собирался идти в соседнюю деревню, лечить корову.

— Нет, так может реветь только раненый зверь, — возразил сухонький старичок под огромным зонтом. — Похоже, что они издеваются на тигром.

— Нет, это не тигр, это умирающий слон, — уверенно сказал толстый старик с авоськой.

— Как же они затащили через такую маленькую дверь умирающего слона? усмехнулся Петр Семенович.

— Кто их знает, — уклончиво ответил старик с авоськой. — Может у них под домом есть подземный ход до самого зоопарка? Разве вы не знаете, что Алексей Александрович — биолог? Вот он и таскает умирающих животных туда-сюда. Вы были у них в доме?

— Был, — растерянно ответил Петр Семенович.

— Значит видели, что у них кругом кости да черепа, настоящее кладбище животных.

Народу у Алешиного дома становилось все больше и больше. Они стояли напротив калитки небольшими кучками и спорили, что же там происходит. А когда Александр Васильевич исторг из себя особенно громкий и раскатистый рык, какая-то слабонервная старушка закричала:

— Да что же вы стоите?! Может эта зверюга давно их жрет! Надо же помочь людям! Может там давно и в живых-то никого не осталось!

Желающих войти в страшный дом нашлось не менее десятка. Они быстренько разбежались по домам и вскоре вернулись: кто с топором, кто с оглоблей, а двое даже с охотничьими ружьями. Открыв калитку, смельчаки осторожно вошли во двор, заглянули в окна и, подбадривая друг друга, направились к крыльцу. И тут из дома да них донесся истошный вопль бывшего грузового робота Цицерона:

— Уберите меня отсюда!!! Я больше не могу!!!

Нечеловеческий крик так напугал игнатьевцев, что они бросились обратно за калитку.

— Милицию! Надо милицию вызывать! — зашумел народ. — Их ещё можно спасти! Там ещё кто-то остался живой!

Звонить в милицию побежал ветеринар Петр Семенович, поскольку его дом был ближе всего. Заскочив в гостиную, он швырнул на пол саквояж с хирургическим инструментом и быстро набрал номер телефона милиции.

— Алло! — закричал Петр Семенович. — Срочно приезжайте в Игнатьево! Здесь на даче у космического биолога происходит что-то страшное! Кто-то ревет и жутко причмокивает! Возможно, что хозяев уже нет в живых!

Едва следователь Громов и три милиционера переступили порог Тучковского отделения милиции, как дежурный сообщил:

— Опять в доме с инопланетянами что-то творится. Надо бы в Игнатьево поставить круглосуточный милицейский пост. Очень неспокойная деревня. Сержант Бурбицкий, возьмите пять человек и разберитесь в своей деревне. У инопланетян в доме кто-то кого-то жрет.

— Есть, — ответил Иван.

— Если понадобится, вызовите опытных звероловов, — сказал офицер милиции.

— Есть, — ответил Бурбицкий.

— С виду такие мирные, — почесывая затылок, задумчиво проговорил дежурный милиционер. — Вот и верь после этого братьям по разуму. Сожрут и не подавятся.

Через пять минут милицейская машина с мигалкой, страшно завывая, умчалась в сторону Игнатьево.

К приезду милиции у Алешиного дома ничего не изменилось, если не считать того, что у забора столпилось половина населения Игнатьево.

Выскочив из машины, шесть милиционеров во главе с Иваном Бурбицким зашли во двор, достали пистолеты и начали окружать дом. Народ заволновался, когда из дома снова послышался вопль Цицерона:

— Люди!!! Кто-нибудь!!! Больше нет сил терпеть!!!

Крик о помощи заставил милиционеров действовать быстрее. Четверо рядовых заняли позиции по четырем углам дома. Еще один — полез на крышу, что бы в случае отступления прикрыть своих товарищей сверху. Самая ответственная часть операции легла на плечи Ивана Бурбицкого. Крадучись проникнув внутрь, сержант осмотрел веранду, но никого не нашел там и проследовал в гостиную. Здесь-то все и выяснилось. Увидев знакомого милиционера, Цицерон закричал:

— Ваня! Вынеси меня отсюда или разбуди Александра Васильевича! Я чувствую, как от его храпа у меня в голове в пыль рассыпаются серебряные контакты.

— Понятно, — сказал Бурбицкий и убрал пистолет в кобуру.

Разбудить Александра Васильевича оказалось не так просто. Он отмахивался руками, закрывался с головой одеялом, требовал, чтобы от него отстали и даже грозился позвать милицию. Наконец Александр Васильевич сел, протер глаза и очень удивился, когда увидел перед собой сержанта милиции.

— Что случилось? — испуганно спросил он.

— Ну вы и храпите! — ответил Цицерон, а Иван Бурбицкий пояснил:

— Там народ собрался. Волнуется. Желает знать, кто здесь так страшно рычит.

— Да, — развел руками Александр Васильевич. — Есть грех, храплю маленько…

— Ничего себе маленько! — снова подал голос Цицерон. — Вся штукатурка осыпалась.

— Вы бы вышли, успокоили людей, — попросил сержант милиции. — А то ведь они думают, что здесь кого-то живьем слопали.

Когда Александр Васильевич перестал храпеть, в деревне наступила оглушительная тишина. Не слышно было даже пения птиц и стрекота кузнечиков, потому что все пташки от храпа улетели подальше в лес, а кузнечики либо попрыгали в реку, либо закопались глубоко в землю.

Александр Васильевич вышел во двор и объяснил жителям Игнатьево, что ничего страшного не произошло, но ему никто не поверил. Пришлось ему издать несколько протяжных рулад.

— Вот это голос! — потрясенно проговорил толстый старик с авоськой. С таким голосом надо в опере певцом работать, а не на диване храпеть.

Обсуждая необыкновенные способности игнатьевского гостя, народ начал потихонечку расходиться. И тут Александр Васильевич заметил, что исчез его автобус. Он огляделся и растерянно спросил у Бурбицкого:

— А где моя машина?

— Какая машина? — не понял сержант милиции.

— Мой новенький автобус. Я купил его всего неделю назад, — ответил он. — Боже мой, украли!

— Так, — строго проговорил Иван Бурбицкий и достал блокнот. — Опишите приметы вашей машины.

— Обыкновенный автобус апельсинового цвета, — начал Александр Васильевич. — Бока немного побиты, на капоте вмятина, двери сильно поцарапаны.

— Ничего себе новенький, — записывая, сказал сержант.

— Это мы в лесу в овраге перевернулись, — пояснил Александр Васильевич и продолжил описывать угнанный автомобиль: — Значит так, рядом с передним сиденьем пакет с бутербродами. Впереди обивка кресел заляпана кетчупом, задние сидения испачканы майонезом. В багажнике — две сумки с соусами и специями. В салоне стоит коробка с луком и помидорами. А у лобового стекла вместо игрушки болтается пластмассовый бифштекс.

— Пластмассовый бифштекс? — удивился Иван Бурбицкий.

— Да, — ответил Александр Васильевич. — Я часто забываю, что мне надо поесть, а эта висюлька напоминает мне.

Выяснив номер угнанной машины и как она выглядит, сержант Бурбицкий сообщил в отделение о пропаже и повез Александра Васильевича в Тучково, составлять протокол.

В милиции Александр Васильевич очень страдал от того, что не взял с собой что-нибудь поесть. Он хотел было сходить в магазин и купить себе каких-нибудь продуктов, но у него с собой не оказалось бумажника. Пришлось Александру Васильевичу на голодный желудок объяснять дежурному, что и когда у него увели.

После того, как все бумаги были составлены, Александра Васильевича попросили подождать в комнате отдыха. Там, на неудобном жестком диванчике он и уснул.

Из Петрово Алешина семья вернулась домой только к вечеру. К тому времени Игорь Михайлович Минеев уже многим рассказал, что Алеша нашел бумажник, и к ним потянулись жители Игнатьева.

Первой посетительницей оказалась старушка в старомодной соломенной шляпке украшенной цветами. Она вошла в дом, вежливо поздоровалась со Светланой Борисовной и спросила:

— Это здесь можно получить кошелек?

— Здесь, здесь, — радостно ответила Алешина мама и предложила женщине выпить чаю. Правда, очень скоро выяснилось, что бумажник не её, и посетительница разочарованно проговорила:

— Я так и знала, что это не он. Да и как мой кошелек мог сюда попасть? Я потеряла его в прошлом году в Париже.

— В Париже?! — переспросил Алексей Александрович и даже привстал от удивления с кресла.

— Да, ездила навестить дочку и потеряла, — ответила старушка.

А дальше посетители пошли один за другим. Они выстраивались в очередь, проходили по одному, и каждый рассказывал, что и когда он потерял, забыл или проворонил. Молодой тракторист месяц назад где-то оставил документы, почтальон посеял в лесу часы, у настоятеля церкви совсем недавно из огорода пропала лопата, а одна пенсионерка сообщила, что и вовсе, теряет кошельки каждый месяц, и наверняка найденный бумажник принадлежит ей. Пришел даже старик, у которого семнадцать лет назад в электричке вытащили из кармана деньги. Но больше всего Алешину семью удивил рыжий здоровяк в рваной майке и с перевязанной головой.

— А вы что потеряли? — спросил у него Алеша, когда тот вошел. Рыжий здоровяк покраснел, опустил глаза и тихо ответил:

— Совесть.

Все от изумления замерли на месте, и только Цицерон нашелся и мягко проговорил:

— Тогда вы обратились не по адресу. Говорят, в соседней деревне есть церковь. Только там вам могут вернуть то, что вы потеряли.

После такого заявления Алексей Александрович вышел на крыльцо и обратился к собравшимся:

— Господа игнатьевцы! Поимейте совесть, у нас же не бюро находок. Все, кто двадцать лет назад потерял пылесос, обувь или кастрюлю, в очередь не становитесь. Алеша нашел бумажник, и он всего один. Так что, на всех все равно не хватит.

Наконец, игнатьевские растеряхи разошлись по домам. Алеша положил бумажник на телевизор, а Фуго, который в это время смотрел детскую волшебную сказку, вдруг задумчиво проговорил:

— Может оставим бумажник себе? Наверняка его нам волшебники подбросили. Ну скажите, какой дурак будет терять бумажник с деньгами прямо на дороге?

— Дурак может и не будет терять, потому что у него и бумажника-то нету, — ответил ему Цицерон. — А вот с умными иногда такое случается. А тебе, Фуго, тоже надо бы сходить в соседнюю деревню в домик с золотыми куполами. Там как раз объясняют таким как ты, что следует делать с найденными бумажниками. Только сначала зайди в психиатрическую больницу. Там тебе все расскажут про волшебников, которые подбрасывают бумажники бедным покорителям космоса.

— Сам ты сумасшедший, — не отрывая взгляда от телевизора, ответил Фуго.

На улице немного развиднелось, и из-за облаков над самым лесом ненадолго выглянуло солнышко.

Ну вот и лето кончилось, — с грустью сказала Светлана Борисовна. Через два дня, в понедельник, уезжаем в Москву.

— Ура, — немножко невесело воскликнул Алеша. — В Москву. Я так по ней соскучился.

— А я не очень, — сказал Фуго. — Лучше уж жить в лесной землянке, чем на каком-нибудь тридцать восьмом этаже. Да ещё рядом с дорогой, по которой все время шастают машины.

— С тридцать восьмого этажа далеко видать, — сказал Алексей Александрович.

— А мне далеко и не надо, — ответил Фуго. — Кто далеко смотрит, тот не видит, что творится у него под самым носом. Нам бы с тетушкой лишь бы свой садик из окошка был виден. А за горизонтом одни облака и ничего больше.

В это время на крыльце послышались шаги, и в дом вошли Александр Васильевич с бутербродом и Владислав Валентинович с Ириной Константиновной. Александр Васильевич вернулся из Тучково на рейсовом автобусе, а соседи пожаловали в гости на традиционный чай и историю Цицерона.

— Смотри-ка, пока я добирался в Игнатьево, милиция отыскала мою машину, — возбужденно размахивая бутербродом, проговорил Александр Васильевич. — Вон, у дома стоит. И похитители даже бутерброды не сперли. Надо бы сейчас позвонить в милицию и поблагодарить за отличную работу.

— А что, твой автобус искала милиция? — удивился Алексей Александрович, и все присутствующие переглянулись между собой.

— А как же? Я из-за него полдня в камере отдыха просидел, — ответил Александр Васильевич и тут же поправился: — Вернее сказать, пролежал. Ну и милиционеры у вас в Тучково! Неделикатные такие, толком поспать не дали. Все время хлопали дверью и кричали, что здание у них старое, и я своим храпом могу его развалить. Предлагали мне пойти поспать на улицу, подальше от милиции.

— Да, храпите вы знатно, — сказал Владислав Валентинович.

— Просто у меня большие легкие и много силы, — ответил Александр Васильевич и похлопал себя по широченной груди. — А дежурный даже посоветовал зажать мне нос прищепкой, а в рот натолкать старых газет. Каков нахал. Кстати о газетах, я так проголодался, что едва держусь на ногах.

— А мы как раз собирались… — начала Светлана Борисовна, но Александр Васильевич не дал ей договорить. Он хлопнул в ладоши и закричал на весь дом:

— Ужинать! Ужинать! И только ужинать!

На стол собрали быстро. Голодный Александр Васильевич так всех подгонял, что даже Фуго птицей летал с тарелками из кухни в гостиную и обратно. Когда же все расселись по местам, и Александр Васильевич наконец взял в руку вилку, Владислав Валентинович сообщил:

— Вы слышали, послезавтра в воскресенье в Игнатьево будет праздник прощание с летом? Говорят, народ соберется со всех окрестных деревень.

— Здорово! — восхищенно проговорил Алеша.

— А я слышала, что это будет маскарад, — сказала Ирина Константиновна.

— Значит, нам нужны маскарадные костюмы! — ещё больше обрадовался Алеша.

— Значит, — ответила Ирина Константиновна.

О предстоящих проводах лета говорили до конца ужина. Единственный, кто не обрадовался празднику, это Цицерон. Да и то, только потому, что он не мог принять участия в карнавале. Правда, Алеша пообещал взять его с собой, но это означало, что голова робота весь вечер будет стоять на скамеечке и смотреть, как другие веселятся.

Когда пришло время пить чай, в гостиную ворвался Иван Бурбицкий. Он поздоровался и спросил:

— Не опоздал?

— Нет, — ответил Алексей Александрович и спрятал свою чайную чашку под стол. В этот момент сержант милиции увидел Александра Васильевича и громко воскликнул:

— Ну, вы даете! Из-за вашего храпа у нас половина отделения сейчас пьет таблетки от головы, а двое задержанных попросили, что бы их немедленно отправили в тюрьму.

— Ну и отправили бы, — жуя, ответил Александр Васильевич. — Слабый у нас народ пошел, храп им мешает. Вот мой отец храпел, это да. У нас даже мебель была к полу болтами прикручена. И ни одной мухи в доме — сразу умирали. Сложит лапки на груди, крылышками уши заткнет и камнем вниз падает.

— А у мух разве есть уши? — спросил Алеша.

— И чему тебя только в школе учат? — укоризненно ответил Александр Васильевич. — Если у нее, как у слона, есть хоботок, значит должны быть и уши, только очень маленькие.

Иван Бурбицкий занял свое место, и Ирина Константиновна обратилась к бывшему грузовому роботу:

— Дорогой Цицерон, мы готовы слушать продолжение "Записок железного гуманоида".

— Да, да, — поддержал её Бурбицкий. — Я, честно говоря, соскучился по вашей компании. И что я без вас зимой буду делать?

— Ну тогда я начинаю, — густым басом проговорил Цицерон. — Следующая глава называется "Зрелость".

"Майкл Злопыхин привез меня на планету, где я должен был грузить на корабли контейнеры со слитками редких металлов. На всем заводе работало всего три человека — операторы, которые следили за оборудованием. Остальными были роботы вроде меня — больше трех десятков самодвижущихся погрузочных механизмов.

Работа на заводе была скучной и однообразной, и очень скоро я понял, что мне до умопомрачения хочется с кем-нибудь поговорить. Но операторы не общались с роботами, потому что считали нас обыкновенными подъемными кранами. А такие же, как и я, грузчики были сделаны исключительно для работы и знали не больше двух десятков фраз: "майна"*, "вира"*, "канай отсюда", "убери грабли", "щас манипулятором по фотоэлементу врежу" и ещё несколько простеньких слов и выражений.

Завод находился глубоко под землей, и только раз в неделю я поднимался на поверхность планеты, чтобы погрузить контейнеры в корабль. Каждый раз я с нетерпением ожидал, когда снова увижу солнце и деревья, и меня удивляло, что люди, с которыми я работал, так редко выходят наверх подышать свежим воздухом и послушать пение местных птичек.

Целый месяц я страшно страдал и мучился от одиночества. Мою голову буквально распирали умные мысли, которыми не с кем было поделиться. По ночам они жужжали у меня в голове, словно мухи, я пытался отгонять их, но тщетно — против своей воли я мудрел как на дрожжах.

А один раз я без разрешения поднялся на поверхность и встретил там жителей планеты. Они были совсем дикими и нисколько не походили на землян. Вначале я принял их за местных животных, но затем увидел у одного копье, а у другого — каменный молоток. Я страшно обрадовался, попытался познакомиться с аборигенами, крикнул: "Люди! Я ваш брат по разуму!". Но они испугались и убежали.

Чтобы как-то скрасить свободное время, я читал все, что мне попадалось. Как правило, это были оставленные операторами газеты и журналы. А однажды кто-то из людей позабыл на столе книгу, и я её слямзил. Но оператор скоро вернулся за книгой и застукал меня за чтением. Он тихонько подошел ко мне сзади, увидел книгу и спросил: "Что ты делаешь, железный сундук?" "Читаю, мясной мешок", — ответил я.

Мой ответ ужасно разозлил оператора, и он злобно проговорил: "Вместо того, чтобы грузить контейнеры, ты читаешь книжки. Я разберу тебя на части". "Не имеешь права, — ответил я. — Я принадлежу Майклу Злопыхину и портить меня нельзя". "Ничего, — ответил оператор. — Я скажу твоему хозяину, чтобы он вынул из тебя лишние мозги, и тогда ты станешь хорошим работником". "Ты злодей, — смело ответил я ему и гордо удалился в кладовую, где ночевали все роботы.

Помню, как меня удивили слова оператора, что у хорошего работника не должно быть мозгов. Я проработал с этим человеком целый месяц и знал, что он считается лучшим работником завода.

А на следующее утро Майкл Злопыхин пришел ко мне с отверткой и набором гаечных ключей. Он хотел меня отключить и вынуть из моей головы лишние мозги, но я не дался. Майкл Злопыхин издевался надо мной, обзывал "железной чуркой" и размахивал перед фотоэлементами отверткой. Пришлось мне запереть своего хозяина в маленьком чуланчике и покинуть завод. Я очень боялся снова погрузиться в темноту, из которой совсем недавно вышел, боялся превратиться в бесчувственное железо.

В общем, я сбежал, прихватив с собой несколько запасных аккумуляторов.

Проблуждав по девственным джунглям около недели, я обнаружил племя дикарей, которое приняло меня, как родного. Здесь-то мне и пригодились мои энциклопедические знания. Я научил аборигенов строить дома из бревен, плести корзины и лепить глиняную посуду. Именно там, среди дикарей я почувствовал себя счастливым, потому что был нужен этим детям природы."

Так закончился четвертый период моей жизни, — сказал Цицерон. — А о том, что произошло дальше, я расскажу завтра.

— Я бы тоже от них сбежал, — сказал Алеша.

— Отличная история! — похвалил Александр Васильевич и поднялся из-за стола. — Я и не знал, что ты такой умный. Вроде бы ящик, он и есть ящик. Оказывается, и в ящике может быть заключена мудрость. Дай-ка я тебя расцелую.

— Не надо, не надо, — испугался Цицерон. — У вас жирные губы.

— Ерунда, губы можно вытереть, — сказал Александр Васильевич. Он подошел к тумбочке, поднял голову Цицерона и громко чмокнул его прямо в красную кнопку. Затем он поставил его на место и тут увидел на телевизоре бумажник.

— Ах, вот он где! — обрадовался Александр Васильевич. — А я-то думал, что потерял его.

В общем, день закончился для всех благополучно. И только перед самым сном Алеша с ужасом вспомнил:

— А как же мы будем спать в одном доме с дядей Сашей? — сказал он, и все испуганно посмотрели друг на друга.

— Может, предложить ему переночевать в Петрово? — неуверенно сказала тетушка Даринда.

— А если жители Петрово подожгут дом? — вдруг запротестовал Фуго.

— Ну, тогда нам всем придется ночевать у тебя, — сказал Алексей Александрович. — Не жадничай, Фуго. Никто не станет твой дом поджигать. Подумаешь, в Петрово не поспят всего одну ночь.

Александр Васильевич сразу согласился уехать ночевать в соседнюю деревню. Он только запасся бутербродами, пожелал спокойной ночи, и все, кто был в доме с облегчением вздохнули. На этот раз ночь действительно обещала быть спокойной.