Война людей

Глава 15.

Первые сутки своего пребывания в Невинномысске Андрей Черкашин запомнил плохо. Суета и беготня. Все куда-то спешили и что-то тянули. В городе не стихала стрельба, а в морозном воздухе витал едкий запах гари, и среди всего этого хаоса был он, человек, судьба которого по большому счету никого не интересовала, разве только Холостякова. И Черкашин никак не мог сориентироваться и определиться, ради чего он оказался здесь и как ему поступать. Поэтому парень делал то, что ему приказывали, иногда вел видеосъемку и старался не отрываться от своей группы. Это инстинкт выживания, ведь быть в стае естественно для любого человека, и судьба была к нему благосклонна. Андрей не участвовал в столкновениях за Фабрику, где местные жители пытались самостоятельно и сходу подавить сопротивление закрепившихся там кавказцев, и он не попал на баррикады в районе Третьего Интернационала и Партизанской, когда городская молодежь встретила омоновцев и военных.

Все это обошло Андрея и группу Потапа стороной. Кто-то воевал и погибал, а Черкашин с удивлением и отрешенностью во взгляде, взирал на все происходящее и, не стараясь что-то анализировать, просто запоминал слова, события, лица людей и городские улицы, которые стали полем боя. По неизвестной причине один из лидеров обороны города военный пенсионер Семеныч, по паспорту Александр Семенович Сабуров пятьдесят пятого года рождения, держал ребят Потапенко при себе. Впрочем, не только их. Семеныч, как позже осознал Черкашин, собирал ударный кулак и копил силы. Он не мог удержать местных бойцов, которые под предводительством бравого десантника Никиты Сидорова ломанулись на Фабрику и, не добившись успеха, потеряли шесть человек, а затем откатились обратно в центр города. И он не смог удержать молодежь, которая бросилась навстречу омоновцам.

Однако пенсионер с боевым афганским опытом мог встретить наемников, которые должны были подавить бунт. Вот для чего он собирал добровольцев и дезертиров из воинских частей, по возможности, вооружал их, сколачивал группы и назначал им участки для обороны. Больше отставной майор ничего не делал, ибо он никогда не готовился к городским боям и не представлял себе, во что может вылиться русский бунт – бессмысленный, жестокий и беспощадный. Но и то, что он успел сделать, само по себе, уже было не мало. И когда начался второй штурм города, из которого к тому времени уже вышла половина жителей, в отряде Семеныча было свыше четырех сотен бойцов. Правда, бойцов слабо вооруженных и многие из них никогда не воевали. Да только других воинов взять было негде и те люди, которые считали себя вправе биться за свои права, делом доказали, что они не покорные животные, и встретили наемников правящего режима со всем своим радушием, свинцом, сталью, огнем, бензином, самодельными гранатами, а порой и кирпичами. И вместе с ними был Андрей Черкашин…

– Андрюха! – снизу прилетел окрик Макса Холостякова.

– Чего!? – Черкашин свесился с подоконника и посмотрел вниз, во двор дома.

– Потап пришел! Всех собирает! Боевую задачу ставить будет! Давай сюда!

– Иду!

Черкашин подхватил карабин "Сайга" двенадцатого калибра, который перепал ему от щедрот Семеныча после разграбления магазина "Русская охота" на улице Калинина, поправил кобуру с пистолетом "макарова", оглядел пустую комнату и, подхватив рюкзак с вещами, продуктами и патронами, направился вниз.

Во дворе собралась вся группа Потапа, парни, которые приехали с ним из Ростовской области и Краснодарского края, трое местных, вчерашних студентов, и пятеро дезертиров. Вооружение у всех было разнобойное и разнокалиберное, но кое-какая огневая мощь имелась. Десяток пистолетов, несколько ручных гранат, семь автоматов, восемь гладкоствольных самозарядок и винтовка "Тигр" у снайпера. Плюс имелись средства связи, несколько УКВ-радиостанций. Одеты, кто во что горазд, преимущественно в камуфляж. У кого-то в глазах огонь, а у иных печаль и тоска. По сути, как таковой, группы и не было, ибо каждый сам за себя. И если бы не Потап, который стоял перед своими парнями, то половина давно бы уже разбрелась и постаралась отсидеться в подвалах или в лесах. А так, благодаря бойкому лидеру, еще и нормально. Группа не распадалась, а ночью заняла опустевший дом на перекрестке Шаумяна и Третьего Интернационала, невдалеке от главного ж/д вокзала, и готовилась принять бой.

– Значит так, камрады, – начал Потап. – Был я в штабе и диспозиция следующая. Город уже окружен, в оцеплении ОМОН и полиция. В районе Фабрики идет бой, там спецназ ФСБ штурмует дома "носорогов", а против нас попрут наемники из четырех отрядов: "Омикрон", "Каппа", "Кси" и "Тета". Еще немного, и завертится карусель. И наша с вами задача, надавать им по зубам и препятствовать продвижению наемников в город. При этом не забывайте, что бронетранспортеры пропускаем, нам БТРы не остановить, а пехоту бьем. Основной удар на себя принимают местные парни и ветераны Никиты Сидорова, кстати, у них гранатометы и пулеметы появились, видать, военных пограбили. Ну, а мы с вами вроде как в тылу. Но в городе, я вам скажу, тыл понятие относительное. Противник может оказаться где угодно, так что не зевайте. В случае чего, стреляйте, не раздумывая. Ясно?

– Да-а-а… – нестройно ответили бойцы, и один из них задал Потапу вопрос: – Командир, а если нас прижмут, что делать?

– Отходить в сторону ЗИПа.

– А что это?

– Район на окраине города. Там сборный пункт возле завода инструментальных приборов, и оттуда мы пойдем на прорыв. Колюня, – Потап кивнул одному из местных, – объясни, что и как.

– Понял.

– Разойдись по огневым точкам. Сейчас проверю, кто, где и как закрепился.

Было, Черкашин с Холостяковым направились на второй этаж, откуда они собирались вести огонь вдоль улицы. Но в этот момент послышался стрекот, который перекрывал стрельбу на окраинах, и они замерли. Звук шел сверху – это были вертолеты. И, задрав головы к пасмурным небесам, парни увидели "Черную акулу" и три МИ-8, которые направились в сторону железнодорожного вокзала. А слева и справа в это время тоже был слышен шум вертолетных винтов.

– Началось! – выдохнул один из дезертиров, который ушел в город прямо из караула.

– Тактический десант для захвата ключевых точек, – добавил Потап.

Парни еще некоторое время постояли во дворе, и ушли в дом, холодный, неуютный и разграбленный, и когда они расположились в "своей" квартире, Холостяков включил рацию, и парни замерли.

– Группа Самойленко просит помощи! – вскрикнула рация грубым мужским голосом. – Я на ж/д вокзале! Здесь наемники! Нас давят!

– Это автовокзал! Группа Викентьева! Нас окружают! Десант с вертолетов! Гады! Вертушки нас колошматят! Суки!

– Отряд Чижова, завод "Никопласт"! У нас наемников, словно грязи! Отходим!

– Я Дементьев, со мной десять человек! Прошу разрешения выдвинуться к автовокзалу!

– Спокойно! – в эфир вклинился слегка дребезжащий, но спокойный голос Семеныча. – За позиции не цепляйтесь! Слышите!? Кто не может удержаться, отходите на запасные! Повтор…

Неожиданно рация захрипела, только треск помех и ничего более, а стрельба в городе стала сильнее и приблизилась к дому, где засела группа Жеки Потапова.

– Что такое? – Холостяков начал переключать каналы.

– Нашу связь забивают, – в комнату вошел Потап, который приблизился к окну и посмотрел на пустую улицу.

– Значит, мы теперь без связи? – спросил Андрей.

– Значит, так.

– И как же дальше?

– Да никак, – командир группы напрягся, слегка вытянул шею и закричал: – К бою! У нас гости!

Черкашин встал рядом с Потапом, выглянул на улицу и сначала ничего не заметил. Но спустя мгновение он увидел, что от завода "Никопласт" на улицу Шаумяна свернули три человека, один из которых был ранен и сильно подволакивал ногу. Это были свои, сразу понятно, и по одежде, и по оружию, а за ними бежали два наемника в темных комбинезонах с нашивками "Омикрона", касках и броне. Видимо, они пытались догнать беглецов, но зарвались и не заметили тех, кто наблюдал за ними из дома.

Потап вскинул автомат, и приклад уперся в плечо, а Черкашин повторил его движение, машинально снял карабин с предохранителя, прицелился и одновременно с лидером потянул спусковой крючок.

Выстрел! Удар в плечо и пуля полетела в противника.

"Только бы не попасть! – мысленно воскликнул Андрей, который не желал никого убивать. – Только бы не попасть!"

Однако он попал. С расстояния в двадцать пять метров, примерно, промахнуться было сложно, и Андрей не смазал. Пуля ударила одного из наемников в грудь, попала в бронежилет и бросила противника на асфальт, а второго в это время, наповал, свалил Потап, который бросился к двери и прокричал:

– За мной, орлы!

Парни помчались за ним следом и оказались на улице в тот момент, когда подранок, которого зацепил Андрей, вставал на ноги. Наверняка, он хотел сбежать, но не успел. Потап опустился на колено, дал короткую очередь, и вражеский боец снова упал. Лидер группы прострелил ему колено, а Черкашин подскочил к противнику, и прикладом карабина ударил наемника по голове.

– Нормально, – рядом с Андреем остановился Потап и, оглядев улицу, отдал приказ: – Хватайте наемников и в дом тащите. Живее! И оружие не забывайте, нам пригодится.

Черкашин перекинул карабин на грудь, приподнял тело раненого и потянул в дом. Холостяков взял мертвеца, а Потап что-то заметил, и дал в сторону завода длинную очередь. С той стороны ответило сразу несколько стволов и над головой парней засвистели пули. Однако все они просвистели мимо, а через несколько секунд бойцы уже были в укрытии. А следом за ними в подъезд дома заскочил Потап, и с ним два беглеца, которые сначала остановились, увидели, что наемников положили, и вернулись.

– Оружие, рации, броню, каски и разгрузки с боезапасом – снимайте все! – отдал приказ командир группы.

– Спасибо, парни, – хлопнул Потапа по плечу один из беглецов, коренастый мужик с густой проседью в черных волосах. – Выручили вы нас. Мы из отряда Валеры Чижова. Наверное, последние его бойцы.

– Да, я уже понял, – Потап спросил: – Как вас накрыли?

– Над головой вертушки зависли и огнем причесали, и тут же сразу десант. Думали, что это основная угроза… Да только хрен там… Со стороны Железнодорожной улицы целая рота навалилась… Опытные, черти… Мы чуток постреляли и стали отходить, а эти, – мужик пнул ботинком тело мертвого наемника, – следом рванули… Азарт, блядь, взыграл. Вот и решили на нас поохотиться… Нескольких наших подстрелили, а мы вперед вырвались… Такая вот, сука, история…

– Понятно, – Жека поднял голову и окликнул снайпера, который находился этажом выше: – Миня, что там!?

– Кучкуются, сволочи, но под выстрел не подставляются! Расстояние двести пятьдесят метров!

– Хорошо! Наблюдай!

– Само собой!

На миг все смолкло и только снаружи, по всему городу, слышались выстрелы. Взрывы гранат. Тявканье малокалиберных орудий – бронетранспортеры и вертушки давили сопротивление. Стрекот пулеметов и автоматов. Но это все группу Потапа не касалось и он, помедлив, склонился над раненым наемников, с которого Черкашин уже снял все ценное, и отвесил ему хлесткую пощечину.

Пленник застонал и открыл глаза, а лидер задал ему вопрос:

– Как тебя зовут?

Раненый зашипел от боли, а затем с нескрываемой ненавистью в голосе сказал:

– Идзь до дьябла!

Потап ухмыльнулся:

– Поляк что ли?

– Да! И что с того!?

– Ничего.

Лидер группы пожал плечами, а пленник закричал:

– Вам всем конец! Конец, мрази! Но если вы меня отпустите и сдадитесь, то вам сохранят жизнь! Слышишь меня, руски!?

Жека промолчал, а боец из отряда Чижова наклонился к нему и прошептал:

– Он ничего не скажет, да и времени на допрос нет. Отдай его нам.

Командир задумался, но лишь на миг, а затем кивнул:

– Забирайте.

Поляка вытащили во двор, и раздался выстрел. Андрей вздрогнул – он понял, что произошло с пленным. Однако Черкашин постарался прогнать ненужные мысли, накинул на голову шлем, а на тело разгрузку наемника, в которой было восемь полностью снаряженных рожков, ИПП и три гранаты, а затем передернул затвор трофейного автомата, новенького АКС.

– Вот. Теперь норма, – окинув взглядом Черкашина и Холостякова, с трофейным оружием, сказал Потап и добавил: – Свои карабины и боезапас отдайте Вальку и Димке. Бегом на позицию и не подставляйтесь, нам еще надо домой вернуться.

"Ага! – промелькнула у Андрея лихорадочная мысль. – При таких раскладах, неопытных дуриков вроде меня, обычно, самыми первыми убивают. А не произошло это до сих пор только потому, что нам везет. Но сколько это везение продлится, непонятно".

Впрочем, вслух он это не сказал, а выполнил приказ Потапа, передал карабин другому бойцу, а затем вновь оказался в комнате, из которой открывался вид на улицу имени Третьего Интернационала. Он ждал появления наемников, и они появились.

От "Никопласта" в сторону ж/д вокзала пошел бронетранспортер, а вслед за ним, прижимаясь к стенам домов, двинулась пехота.

"Значит, баррикады дальше по улице уже разбиты", – подумал Андрей и приник к косяку окна. Он ожидал, что противник приблизится на дистанцию уверенного выстрела, но Черкашин, как и Потап, ошибался. Судя по всему, наемникам дали полномочия не щадить город, и они отрывались по полной. Бронетранспортер, стандартный БТР-80 с белой буквой Омикрон на борту, остановился, ствол КПВТ нацелился на угловой дом и, выплевывая огонь и смерть, задергался.

Короткие злые очереди, будто плети, стали стегать дом, который задрожал, и ноги Черкашина подкосились. Он упал на пол, заметил, что Холостяков поступил точно так же, и зажал уши руками. Тяжелые четырнадцатимиллиметровые пули, залетая в окно, свистели у него над головой и вонзались в стены. Штукатурка, куски обоев, цементная пыль и мусор. Все это поднялось в воздух и смешалось. Дышать было нечем и казалось, что смерть повсюду, только подними голову, и пуля вонзится в череп, проломит трофейный шлем и расплескает мозги по квартире.

Однако боезапас у бронетранспортера ограниченный. Обстрел прекратился и Холостяков с Черкашиным решили встать. Но не успели они подняться, как во дворе вспыхнула перестрелка. Пока БТР поливал дом огнем, наемники смогли приблизиться и ворваться внутрь, но на первом этаже их встретили дезертиры, Потап и его ветераны. Они слегка придержали противника, который откатился обратно во двор и решил проникнуть в дом через окна. И если бы не Андрей с Максом, наемники сделали бы это.

– Гранаты давай! – просипел Черкашин и вынул из разгрузки РГД.

Усики разогнуть. Кольцо на себя. Рывок. Граната полетела в окно. Следом вторая, а тут и Холостяков включился. Одна за другой вниз улетело четыре гранаты. Двор сотрясся от разрывов и, наверняка, у наемников были потери. Но парни этого не видели, дым и пыль кругом, да и Потап дал новую команду:

– Всем, кто меня слышит! Кто уцелел! Вниз! Отходим!

Опять Черкашин и Холостяков покинули позицию, на этот раз, навсегда. На лестничной площадке собралось всего десять человек, остальные либо уже были убиты, либо сбежали. В группе двое тяжелораненых, одному практически оторвало ногу, а у другого сильнейшая контузия. Такая вот война. Бой был скоротечен и длился всего ничего, а в группе потери. Никакой романтики. Никакой героики. Только грязь, кровь и стоны раненых.

– Андрюха и Макс, вы со мной! Прикрываем отход! – просипел командир. – Остальные дворами уходят в сторону Коммунистической, а затем на Покрышкина, и выходят на Мира! Пошли!

Раненых взвалили на плечи, и группа выскочила на улицу. После чего бойцы рванули между домами, подальше от противника, а заслон в лице трех ростовчан, открыл беспорядочную стрельбу.

Куда Черкашин стрелял – он не понимал. Просто бил короткими очередями туда же, куда и Потап, а затем сменил рожок, передернул затвор и побежал. Рюкзак за плечами мешал и колотился по спине. Грязный пот заливал глаза. Дышать трудно, по городу проносились клубы гари и дыма. Но он не останавливался, и в какой-то момент парень понял, что остался один. Потап и Холостяков свернули в проулок, а Черкашин проскочил мимо, остановился и попытался сориентироваться. И когда из этого ничего не вышло, он выбрал направление наугад, и пошел туда, где меньше всего стреляли.

Дворы, улочки, горящие дома и какие-то люди, которые пробегали мимо и кричали. Затем по улице пронесся БТР с наемниками на броне. А потом он вышел на перекресток и здесь его окликнули:

– Эй, ты откуда!?

Из-за угла выскочил наемник, крепкий здоровяк с нашивкой отряда "Кси" на рукаве черного комбинезона. Наверное, он увидел Черкашина, который был в трофейной снаряге, и принял его за своего. Ошибка. Роковая. А Андрей не растерялся. Он открыл огонь и свалил врага длинной очередью от бедра, словно в западном боевике, и тот ничего не успел сделать. Ну, а Черкашин, не теряя времени, продолжил свой бег.

За спиной раздались выкрики и по асфальту рядом с бегущим человеком, заскользили пули. Однако удача все еще сопутствовала парню. Черкашин сбежал, а затем, поплутав по дворам, случайно наткнулся на свою группу. Причем его едва не пристрелили, и если бы не Холостяков, который узнал друга, то быть бы ему трупом.

К тому моменту, когда Андрей снова стал частью группы, в ней вместе с командиром оставалось всего шесть человек. Контуженного бойца оставили у гражданских, которые его приютили и пообещали спрятать. А второй раненый умер от кровопотери и его положили на скамейку возле подъезда ближайшего дома. Еще пара бойцов потерялась, возможно, они дезертировали, а другой попал под шальную пулю, когда группа пересекала улицу. В общем, ничего хорошего, а в городе тем временем по-прежнему шли бои, сопротивление продолжалось, и Потап принял решение:

– Уходим к ЗИПу.

Парням было все равно. Они уже устали, слишком большой стресс в самом начале, и только бурливший в крови бойцов адреналин заставлял их двигаться. И Черкашин, в очередной раз, сменив рожок и передернув затвор, пошел вслед за своим командиром. Но далеко бойцы не ушли, потому что противник был уже повсюду и через квартал группа лоб в лоб столкнулась с наемниками из отряда "Каппа". Так бывает, дым и грохот, ничего не видать, и тут противник. Городской бой вести всегда сложно и обычно в таких случаях победа за тем, кто первым открывает огонь. И если раньше парням Потапенко везло, то в этот раз наемники среагировали быстрее.

С одной стороны шесть парней, а с другой пять псов войны, которые не растерялись. Шквал огня, практически в упор, ударил в бойцов Потапа и они стали падать. Лидер словил две пули в грудь и рухнул, словно подкошенный. Миня-снайпер, было, метнулся в сторону, но, сделав несколько шагов, упал с пробитой головой. Холостякову прострелили бедро, и он откатился в канаву. Гриня из Краснодара успел дать очередь, даже задел кого-то из наемников, а потом закричал, и пуля попала ему прямо в открытый рот и вышибла мозги. Валек, местный парнишка, выронил оружие и поднял руки, но это ему не помогло, ибо "капповцы" брать пленных не собирались, по крайней мере, сейчас. А Черкашин, который находился в тылу, вместе с Димкой, вторым местным, бросился наутек, да только далеко не ушел.

Димка исчез в дыму, а Андрей споткнулся. Попробовал подняться и не смог. В ноге засела пуля, и штанина быстро набухала от крови. Но злость и горечь от потери друзей придали Черкашину сил и, стиснув зубы, он перекатился на спину, приподнялся на рюкзаке, как учил Потап, и открыл огонь. В четыре очереди он опустошил рожок, достал кого или нет, не ясно, да и неважно это. А затем он пополз к ближайшему дому, пересек детскую площадку и очень удачно уткнулся в подвал, дверь которого была приоткрыта.

По крутым ступенькам, постанывая, Черкашин скатился вниз. Наемники были рядом, они искали его и вышли на кровавый след. Еще несколько секунд и все – смерть! Но Андрей умирать не хотел, и в мозгу билась только одна мысль: "Жить! Жить! Жить!"

Он спустился в подвал и обнаружил, что здесь уже есть люди. Семья: пожилой отец-работяга с битой в руках, мать и трое детей. Женщина, охнув, почти сразу бросилась к нему, а мужик попробовал запереть дверь, да только запора изнутри не было, и Черкашин подумал, что придется вылезать наружу. Самому. Ведь раненый парень угроза для семьи – наемники церемониться не станут, кинут вниз пару гранат, и плевать им на гражданских. И когда он, прогнав страх, снова стиснул зубы и уже хотел оттолкнуть сердобольную женщину, которая хотела его перевязать, а затем покинуть подвал, наверху вновь началась перестрелка.

Бахнули взрывы ручных гранат. Застрочили автоматы, раздались громкие вскрики, а потом были одиночные контрольные выстрелы и находящиеся внизу люди услышали уверенный голос:

– Кто в подвале!?

– А кто спрашивает!? – отозвался побледневший мужик.

Краткая пауза и ответ:

– Бригада "Юг". Слышали про такую?

– Нет.

– Ну и ладно. Вы гражданские?

– Да.

– Сидите тихо, и может быть, уцелеете. Мы уходим, и тревожить вас не станем. Парня, который у вас спрятался, переоденьте, а оружие его спрячьте. Слышите меня?

Мужик кинул взгляд на Черкашина, у которого от потери крови стало мутиться в голове, и сказал:

– Слышим. Так все и сделаем.

– Добро.

Наверху раздался топот шагов. Голос приказал уходить и все стихло. В подвале восстановилась тишина, и Черкашин даже услышал, как где-то неподалеку капает вода. А затем женщина начала его перевязывать, и он потерял сознание. Для него война пока окончилась…