Война людей

Глава 14.

– Это что такое!? Это кто!? – Я развел руками и посмотрел на Шмакова, а затем кивнул на двух грязных русоволосых девчонок в обтрепанных курточках, одной лет десять, а другой девять. – Зачем ты привез их сюда?

– Егор, я не мог поступить иначе. Пришлось взять с собой.

– А в полицию позвонить или высадить возле участка?

– Нет. Не по-человечески это, – парень набычился, он чувствовал себя правым, и отступать не собирался.

– Ладно, – я кивнул Ратибору, который стоял за спиной девчонок: – Позови Галину.

– Сейчас.

"Дружинник" вышел, а я постарался успокоиться. После чего улыбнулся девчонкам, которые смотрели на меня с испугом, и указал им на диван у стены:

– Присаживайтесь. Сейчас придет тетя, покормит вас и помоетесь. Слушаться ее, словно маму родную. Понятно?

– Да.

– Как скажете, дяденька.

Девчонки присели, а я подумал, что давненько никто не называл меня дяденькой, хлопнул Шмакова по спине и подвел к окну.

Мы присели на широкий подоконник. Эдик молчал, а я закурил и задумался. Как все не вовремя. Тут проблем выше крыши, а Шмаков мало того, что провел самостоятельную акцию, о которой я узнал всего десять минут назад, так еще и малолеток с собой приволок. Впрочем, наверное, он поступил так, как должно, и я зря на него накричал

– Егор, я ведь как лучше хотел, – нарушая молчание, пробурчал парень.

– Проехали. Что сделано, то сделано. Ушли чисто?

– Да. Следов не оставили, свидетелей тоже.

– На видео акцию сняли?

– Все записали.

– Рассказывай, как дело было.

– Мы проводили разведку на окраине Дедовска. Поступил сигнал, что исламисты собираются открыть там тренировочный центр для боевиков. Подошли и начали наблюдение. Есть стройплощадка, пара охранников и вагончики с работягами, кавказцами и азиатами. В общем, ничего подозрительного и мы просидели до вечера. Работа остановилась и тут появилась алкашка с девчонками, судя по всему, из местных. Она передала малолеток охранникам, получила пакет с водкой и деньги, и ушла в один из вагончиков. Ну, а девчонок силком потащили в машину местного начальника, вылитая обезьяна, чучмек поганый.

– И ты решил вмешаться?

– Да. Сам понимаешь, девчонки ноют и пищат, а рядом мои ребята. И что я должен был сделать?

– А почему мне не позвонил?

– Ты телефоны меняешь каждый день, я всех номеров не знаю.

Шмаков прервался, и я его поторопил:

– Что дальше было?

– Поехали следом за этим начальником. Он с друзьями, два борова. Остановились в частном доме неподалеку. Они во двор, а мы следом. Входим в хату, а девчат уже раздевают и готовятся оприходовать. Крики и плач. Азиаты совсем никого не боялись, вот мы их и отработали. Двоих сразу кончили, а главного оставили, для допроса.

– И почему ты его не довез?

– Решил с ним на месте поговорить, пока парни трофеи собирали. Говорю ему – что же ты обезьяна дикая творишь? А он под кайфом, страха нет, крови не боится и отвечает мне – все по закону. Я ему в рыло – по какому такому, блядь, закону разрешено детей насиловать? И знаешь, что он мне ответил?

– Нет.

– Говорит, девчонок купил, поэтому они принадлежат ему, и никакие они не дети. Пророк Мухаммад в сорок девять лет вторую жену взял, Айшу, когда ей девять лет было. А значит, что и ему не зазорно. Суки! Животные! Приехали в нашу страну и теперь тут свои порядки устанавливают. Ненавижу!

– И тогда ты его убил?

– Ага. Лично головешку отрезал и собакам дворовым выбросил.

– Ясно. Наверное, я бы тоже не сдержался. Трофеи взял?

– Один автомат, пара пистолетов, маслят штук триста и почти миллион рублей. Остальное барахло: литература ваххабитская, шмотки, бухло, наркота и жратва.

– Это все?

– В компьютере нашли видео, насилие над детьми. Групповуха. Они, мрази эти, давненько так развлекались. Находили алкашку какую-нибудь или наркоманку, покупали у нее детей и развлекались. Жуткие кадры.

– Размножишь и по нашим пятеркам раскидаешь, чтобы бойцы злее были. Они и так-то, никого щадить не будут, но ты сделай, что я сказал. И запомни, ты разведчик, а не боевик. Твое дело смотреть и наводить на цель штурмовиков, а не воевать.

Шмаков только мотнул головой, мол, понял, и в этот момент в комнату вошла Галина.

Последние полгода были для нее очень тяжелыми, и девушка сильно изменилась. Галина осунулась, потемнела лицом и перестала следить за собой. В общем, у нее все было плохо, и когда Шмаков привез освобожденных девчонок, то я решил, что она должна о них позаботиться. Глядишь, это поможет боевой подруге выбраться из той ямы, в которую она упала. А больше я ничего не придумал. В самом деле, не сдавать же девчат в полицию? Там их сразу или в детдом отправят, где жизнь не сахар, или беспутной мамаше вернут.

– Здравствуй, – я подошел к Галине.

– Здравствуй, Егор, – ответила она и спросила: – Ты хочешь меня отпустить к родителям?

– Нет.

– Тогда зачем звал?

– Позаботься о них, – я кивнул на девчонок.

– Наверное, я не смогу.

Галина опустила голову и, обхватив ее за плечи, я встряхнул девушку и зашептал:

– Больше некому. Помой их, покорми и переодень. Это нужно сделать. И не надо себя жалеть. Думаешь, одной тебе плохо? Нет. Этим девчонкам труднее, чем тебе. Мать бухает и под мужиков ложится, а сегодня вообще своих дочерей в рабство продала. Посмотри на них. Посмотри. В глазах страх, от голода они едва с ног не падают, напуганы и всего боятся. И помочь им некому, кроме тебя.

Снова я встряхнул девушку и она сказала:

– Хорошо, я займусь ими. Однако потом мы снова поговорим о моем возвращении домой.

– Договорились.

Девушка подошла к девчонкам, что-то им сказала и увела. Пока все нормально. Глядишь, найдут общий язык, а нет, тогда придется искать другие варианты. Но это потом, а сейчас следовало возвращаться к делам и самым важным на данный момент являлось то, что происходило на юге, в городе Невинномысске.

Итак, вчера, на первом съезде партии "Социальная Справедливость", которая, между прочим, продолжает заседать и "решать судьбу страны", я узнал о массовых беспорядках в этом южном городе. По нынешним временам это нормально. Наш народ бунтует регулярно и столкновения с муслимами происходят каждый день. Поэтому я вычеркнул это событие из памяти и вернулся к обсуждению политических вопросов с Антоном Ильичем Трубниковым. Война, взрывы, пожары – мне казалось, что командир бригады "Юг" полковник Гаврилов преувеличивает. Ну, побуянит народ, может быть, спалят местные жители десяток машин с кавказскими номерами, побьют случайного гастарбайтера и перекроют федеральную дорогу. А потом власть пообещает им наказать виновных и они разойдутся. Так уже не раз случалось.

Однако я ошибался. Вскоре снова позвонил Гаврилов и сообщил, что бунт перерос в настоящий вооруженный мятеж против власти и часть горожан всерьез готовится к сопротивлению. После чего я покинул ДК, в котором проходил съезд "СС", вернулся на конспиративную квартиру, объявил по бригаде готовность номер один и постарался представить себе, как будут развиваться события. Но информации было очень мало и разобраться, что на самом деле происходит на юге, находясь от места действия на расстоянии полутора тысяч километров, не представлялось возможным. И тогда я решил отправиться туда лично. Да только не вышло. Сначала Рустам позвонил и сообщил, что оружие получил, но за ним был хвост, от которого он едва оторвался, а в ящиках с гранатометами оказались радиомаяки. Затем снова общался с Трубниковыми, которые в один голос заявили, что сейчас они не готовы выступить против властей. После этого выяснилось, что на автостраде "Ростов-Баку" выставлены усиленные блокпосты, через которые проехать будет сложно. И до кучи, ближе к вечеру, появился Шмаков.

В общем, день прошел впустую. Вроде бы суетился и бегал, но ничего не сделал, и все это на фоне постоянных звонков от Гаврилова, который требовал четких указаний. А что я мог ему сказать? Только то, что он и так знал. Наблюдай. Осматривайся. Проводи разведку. Жди сигнала. Собирай в кулак свои пятерки. Береги людей и не подставляйся. Вот и сидит полковник в Кочубеевском, невдалеке от Невинномысска, наблюдает за тем, что происходит в городе, куда в полдень вошли спецназовцы и омоновцы, и скрипит зубами.

Вторя моим мыслям, зазвонил телефон. Опять Гаврилов, шестой звонок за день, и я ответил:

– Слушаю вас, Игорь Олегович. Что скажете?

Голос Гаврилова звучал тускло, видимо, устал полковник:

– Спецназ и ОМОН оттягиваются из города. В чем причина, не знаю. Но воевать они не хотят.

– И как на это отреагировали генералы?

– Не в курсе. Но есть сведения, что главного руководителя операции по освобождению города генерал-майора Жабрина отстранили и сейчас вместо него генерал-лейтенант Мамедов. Кстати, из Москвы. Ты про него не слышал?

– Слышал. Очередной "эффективный менеджер", о котором до недавнего времени никто не знал. Темная лошадка и креатура премьер-министра.

– Вот-вот. Он самый. И что у него на уме, можно только догадываться, – полковник взял паузу и спросил: – Так что нам делать, Егор?

– Не знаю. Однако скоро я буду у вас. На месте и разберемся.

Гаврилов заметно повеселел:

– Когда тебя ждать?

– К утру буду на месте.

– А доберешься как?

– Есть надежный вариант.

– Тогда до встречи?

– Да.

Экран телефона погас, и я обратился к Шмакову, который, по-прежнему, находился возле окна:

– Эдик.

– Чего?

– В Москве есть такой человечек, генерал Мамедов. Надо найти, где он живет и кто у него в семье. В помощь тебе выделю ребят Серого и Трубникову позвоню, чтобы помог. Справишься?

– Разумеется. А это срочно?

– Очень срочно.

– Понял. Приступаю.

Шмаков направился к двери, а я, уже приняв решение, что и как должен делать, продолжил телефонные переговоры. Для начала звонок Антону Ильичу, он знал адрес Мамедова и мог помочь Шмакову. Следом Лопареву, который принимал купленное группой "Зульфакар" оружие и перераспределял его по схронам. Еще один звонок в Ставрополь и приказ группе Пастуха, который работал отдельно от Гаврилова, подготовить два микроавтобуса. Ну, а после этого позвонил Леше Козырю, который ответил с третьего раза и явно был под хмельком:

– На связи.

– Привет, вор, – сказал я. – Это Егор.

– А-а-а-а… – протянул он, – борец за счастливое завтра. От меня что-то понадобилось?

– Да.

– Говори.

– Телефон чистый?

– Ясен пень, у меня в безопасности теперь такие ребята, что ни одно слово в чужие ушки не влетит. Так что нужно-то?

– Я слышал, ты недавно себе самолет купил.

– Есть такое.

– Он мне нужен.

– Когда?

– Прямо сейчас.

– А куда лететь собрался? Надеюсь, не заграницу?

– Нет. В Ставрополь.

– Лады. Есть интерес лететь, давай. Где мой самолет стоит знаешь?

– На частном аэродроме возле Королева.

– Правильно. Через два часа подъезжай, все будет готово и договорено.

– Отлично. За мной не заржавеет.

– Это само собой, – "законник" усмехнулся и добавил: – Долг, как известно, платежом красен.

На этот раз я отключился сам, не хотелось слушать подвыпившего вора, который, наверняка, зависал в сауне, да и время поджимало. И, покинув логово, я вышел в соседнюю комнату, где находились близкие соратники, оглядел их и начал отдавать приказы:

– Серый, ты с Эдиком. Будьте готовы к силовой операции и захвату заложников.

– Кого придется брать?

– Родственников одного генерала.

– Егор, я готов – ты знаешь. Но мы раньше так не делали и семьи не захватывали.

– Теперь придется.

– А дело того стоит, чтобы пачкаться?

– Думаю, что да. Сейчас на юге люди погибают и ради их спасения, может так сложиться, нам потребуется прибегнуть к шантажу.

Серый кивнул, и я обратился к Ратибору:

– Остаешься на месте.

– Есть.

Следующим был Гней:

– Три боевые пятерки в ружье. Стволы, броня, боеприпасы, рюкзаки, спальники, снаряга ФСБ и документы. Убываем через полчаса. Едем в Королев, а оттуда летим в Ставрополь.

– Так, может, больше бойцов взять?

– Боливар двоих не вынесет, – вспомнилась мне старая фраза из рассказа О.Генри и я пояснил: – Самолет небольшой.

– Тогда другое дело. Вопрос снимается.

Камрады разошлись, а я вернулся к себе и начал собираться. Камуфляж. Броня с надписью "ФСБ" на спине. Куртка. Автомат. Разгрузка. Рюкзак. Ноутбук. Пара телефонов и сим-карты. УКВ-радиостанция и гарнитура. Сменный комплект одежды. Три сухпайка. Купленный на барахолке нож НР-40. Ботинки. Каска. Бутылка воды. Боеприпасы. Три гранаты. Медпакет. Спальный мешок. Все давно готово, поэтому сборы были недолгими, и я оглянулся. Что-то забыл. Но что? Вспомнил. Документы.

Из ящика стола я извлек связку паспортов и удостоверений, и выбрал одно. Раскрыл и посмотрел на свою фотографию в мундире. Капитан Федеральной Службы Безопасности Андрей Алексеевич Астахов. Документы, конечно, липовые. Однако если вести себя уверенно, соответствовать образу и не нервничать, то все получится. А у нас все отлично, ребята со мной опытные, камуфляжи и броня с того же предприятия, которое снабжает спецназ ФСБ, да и документы неплохие. Так что вперед и никаких сомнений…

Из личных воспоминаний Андрея Черкашина "Как это было".

Многих людей, кто принимал участие в наведении "конституционного порядка" в Невинномысске и его обороне от федеральных сил и наемников, уже нет на белом свете. Но кто-то все же уцелел и недавно я встретился с генералом-майором Константином Жабриным, который на первом этапе руководил полицейскими силами, и впечатление от общения с ним у меня осталось двоякое.

С одной стороны генерал Жабрин был человеком своего времени и продуктом среды, то есть в далеком прошлом комсомолец, а затем поборник демократических ценностей, общечеловек, верный путинец и единоросс, вороватый чиновник в погонах и совершенно апатичный человек, который катился по колее и не был способен принимать самостоятельные решения. Его дети учились заграницей, а жена, бизнес-вумен, проживала на Кипре, и у этого человека было все, чего не имели рядовые граждане России. Поэтому он обеими руками и ногами был за стабильность и поддерживал политику правящего режима. Все это так, по факту. А с другой стороны зла в генерале не было, он знал меру и не влезал в сомнительные делишки, не торговал оружием, не крышевал наркоторговцев и не покрывал радикальных исламистов. И, наверное, именно по этой причине, после нашей победы он получил всего лишь десять лет лагерей и отправился в Мордовию, где честным трудом на благо общества искупал свои грехи. После чего, отсидев две трети срока, Жабрин вышел на свободу по УДО и в настоящий момент работает дворником, повторно женился и является счастливым отцом двух детей.

Впрочем, речь не о бывшем полицейском генерале. Меня интересовало, почему омоновцы и спецназовцы отступили из города в первый день проведения операции, и Жабрин рассказал о том, что знал, предельно честно и откровенно…

Холодный промозглый ветер бил в лицо, но сержанту Сергею Миронову, позывной "Мирон", было жарко. Броня и шлем-сфера, которые должны были защищать омоноца из Ставропольского отряда, сковывали тело, а нательное белье пропотело. Однако он не останавливался и, прижимая к плечу приклад автомата, продолжал двигаться вслед за своим командиром взвода, капитаном Орловым, позывной, разумеется, "Орел", и был готов открыть огонь.

Вокруг него и других омоновцев, которых послали в город вместе с бойцами ВВ, спецназом ФСБ и военными разведчиками, был сумрачный город. С темного и неласкового неба, в котором кружили вертушки, срывался снег. Пахло паленой резиной и дерьмом. Улица выглядела пустой, кругом были груды мусора, и время от времени на пути омоновцев попадались сожженные автомашины. Всего сутки в городе не было электричества, и не работали коммунальщики, а на улицах уже горы грязи. Хотя ничего удивительного в этом не было. Мародеры и бунтари из молодежи постарались, и Миронов не обратил бы на это никакого внимания, если бы ни одно "но". Он родился в Невинномысске, и тут проживала его семья. Поэтому все, что происходило здесь, напрямую касалось Сергея, и именно это являлось причиной его внутреннего волнения, от которого бойца кидало в жар. Ведь где-то в городе мать и сестры, а впереди Энергетический техникум, где учился младший брат Колька, которому сержант помогал. По этой причине воевать ему не хотелось. Совсем. Но приказ, который прилетел из Москвы, был кратким и четким: "В течение двенадцати часов навести в городе порядок. Всех вооруженных людей воспринимать как экстремистов и боевиков незаконных вооруженных формирований". Таким было указание президента, и бойцы собирались его выполнить. Вот только легко сказать, что все, кто имеет оружие, боевики. А если среди них окажутся вчерашние сослуживцы, одноклассники или родственники? Что тогда? Как поступать? Ответа Миронов не знал, и надеялся, что все утрясется само по себе, и стрелять ни в кого не придется. Однако судьба решила иначе.

Взвод капитана Орлова, вслед за которым двигались два БТРа и наемники, уже почти добрался до Энергетического колледжа. Слева был виден памятник воинам-интернационалистам, а впереди находилось учебное заведение, в котором получал специальность младший Миронов. И в этот момент, преграждая жавшимся к домам омоновцам дорогу, на улицу вывалилась толпа молодежи. Бунтарей, которые были вооружены дубинками, бутылками с горючей смесью, травматами и охотничьим оружием, было около двухсот человек, и на миг масса разгоряченных парней и девчонок замерла. Но только на миг.

– За Русь! – над улицей разнесся громкий крик, а затем из толпы выскочил мальчишка, не старше пятнадцати лет, который был одет в толстый спортивный костюм, и он метнул в сторону омоновцев камень.

Метательный снаряд не долетел. Кусок красного кирпича упал в нескольких метрах от Орлова и, слегка подскочив, снова лег на асфальт и откатился в сторону. Недолет, но это было началом. Вслед за первым камнем полетели другие и бутылки с горючкой. Стрельбу пока никто не открывал, хотя справа, на улице имени Третьего Интернационала, где по докладам вертолетчиков горожане соорудили баррикаду, уже шел настоящий бой. И тут Миронов пожалел, что щиты, ПР и газ, были оставлены в тылу, сейчас бы они пригодились, и можно было попробовать разогнать обнаглевший молодняк дубинками. Но лишь только он об этом подумал, как сразу же пришла другая мысль. Какие дубинки? Какой газ? Какие, нах, щиты? Сейчас стрельба начнется. К гадалке не ходи, так и будет. Вон как толпа беснуется. Малейшая искра и закрутится кровавая карусель.

– Мирон! – окликнул Сергея друг, Миша Болотников. – Прячься за броню!

Тем временем БТРы выкатились вперед. Омоновцы попрятались за броневики, и пока Орлов запрашивал указания из штаба, Миронов и Болотников вслушивались в выкрики бунтарей:

– Мочи полицаев!

– Суки ментовские!

– Холуи жидовские!

– Шкуры продажные!

– Подстилки чурбанские!

– Долой Путцера и воров!

– Это наш город!

– За Русь!

– Каратели!

– За Родину!

Болотников ткнул Миронова в бок и, перекрывая шум толпы и грохот падающих на бронетранспортер камней, сказал:

– Слышал? Это все про нас!

– Понятно, что не про китайцев! – отозвался Сергей и добавил: – Крови не хочется!

– Ничего! Сейчас бэтэры пулеметами чихнут и толпа разбежится! А потом возьмем техникум и передышка!

– Хорошо бы!

Словно вторя словам бойцов, тяжелые пулеметы БТРов открыли огонь. Стрелки били поверх голов, чтобы напугать толпу, и она дрогнула. Сбивая друг друга с ног, молодняк начал разбегаться, но одновременно с этим по омоновцам начали стрелять из окон близлежащего здания.

Над головой Миронова просвистел заряд картечи, который дал рикошет от брони и задел Болотникова.

– Блядь! – прижимая к разорванной щеке перчатку, воскликнул боец.

– Сейчас, друган! Потерпи!

Миронов рванул из кармана ИПП и наклонился к Болотникову, но из дома вниз метнули бутылку с горючкой, которая разбилась возле БТРа и несколько капель жидкости попало на Сергея.

– А-а-а!!! – закричал Миронов, когда горючая смесь пропалила его одежду и соприкоснулась с телом, и он от бедра полоснул длинной очередью по окнам.

Вниз посыпались выбитые стекла, и на тротуар упал человек в темно-синем бушлате. В его правой руке была еще одна бутылка с огненной смесью и запал горел. Поэтому, когда стекло лопнуло, бутылка полыхнула ярким пламенем, которое охватило раненного метателя. И, кинув взгляд на катающегося по асфальту заживо горящего человека, Мирону почудилось, что это Колька.

– Братан! – прошептал Мирон и всмотрелся в лицо живого факела.

Нет. Это был не Колька. Просто парень, который на него похож. Самый обычный русский парнишка, голос которого вскоре смолк, он пару раз дернулся, откинул от себя что-то круглое и замер.

– Мирон, очнись! – бойца окликнул Орлов. – Слева!

Слегка припаленный боец пришел в себя. Ствол автомата сместился влево, и он увидел, как от памятника воинам-интернационалистам к омоновцам бегут три молодых парня. У одного в руках была винтовка, а у двоих охотничьи ружья, и омоновец был готов свалить их, но они не стреляли, а рванули в сторону и исчезли за углом.

После этого бой прекратился, наступила относительная тишина, и командир взвода прокричал Мирону:

– Почему не стрелял!?

Сержант покачал головой:

– Они мне не враги.

– А кто тебе враги!?

Боец пожал плечами:

– Наверное, ваххабиты, террористы всякие, бандиты, натовцы, наркоторговцы. Но не эти дети. Я своих, русских, убивать не подписывался. Мы же не крысы, капитан, и не чурки дикие.

Было, Орлов открыл рот, чтобы приложить бойца парой матерных слов. Однако он не успел. Из дома, который омоновцы только что обстреляли, выскочила молодая полная девушка, и она бросилась к догорающему на тротуаре трупу.

– Пе-тя!!!

Звонкий голос разнесся над улицей и сердце Мирона дрогнуло. Ему стало не по себе, и тут девушка подхватила то, что в последний момент откинул парень. Это была граната Ф-1, и кто-то из омоновцев закричал:

– Брось, дура! Брось!

Но девушка его, словно не слышала. Она, будто в полусне, разогнула усики запала и потянула на себя кольцо.

"Что же это творится? – пронеслась в голове Мирона мысль. – Почему так? Ради чего мы убиваем своих сограждан? Ведь это никакие не экстремисты и не террористы. Блядь! Неужели я как сучара безродная буду стрелять в своих земляков ради денег? Нет. Не по мне такие дела. Да и остальным, наверняка, подобное не по нутру".

Снова раздался крик:

– Брось! Последний раз говорю!

Результат нулевой и тогда раздался выстрел. Стрелял Орлов, который попал девушке в ногу и она упала. Граната все еще оставалась у нее в руках, но Мирон подскочил к девчонке, разжал пальцы и вынул из ее ладони опасную игрушку. А затем он посмотрел на капитана, который был бледен словно смерть, и на автомате доставал рацию. После чего, поколебавшись, Орлов все-таки нажал клавишу передачи сигнала и произнес:

– Это "Орел-1". Мы отходим!

– В чем дело, "Орел"!? – прохрипела рация.

– Мы не каратели. Против своих воевать не станем.

– "Орел-1" это невыполнение приказа Верховного Главнокомандующего.

Капитан не ответил, а оглядел своих бойцов и приказал отступать.

Бронетранспортеры развернулись. Раненую девушку перевязали и положили внутрь, а бойцы залезли на броню.

Взревели движки БТРов. Позади вновь собиралась толпа, которая двинулась вслед за бронетранспортерами, а по рации звучали доклады командиров групп и штурмовых взводов, которые слышали переговоры омоновца и штаба:

– "Алмаз-23" отход! Тут какие-то дети с пукалками в руках! Если они кому-то и враги, то не мне!

– "Карачай-5" отступаем!

– "Синица-17" это не наша война!

– Всем "совам" отход!

Через сто пятьдесят метров БТРы уперлись в бойцов ЧВК "Омикрон", которые двигались за омоновцами, и офицер наемников, с заметным прибалтийским акцентом воскликнул:

– Куда!? Назад! Это приказ!

– А ты кто такой, чтобы мне приказы отдавать!? – Орлов оскалился и, не слезая с брони, передернут затвор автомата: – С дороги чухонец! Задавим!

Прибалт или кто он там, вжал голову в плечи и отодвинулся. Остальные наемники сделали то же самое и бронетранспортеры продолжили движение. Так из-за одного срыва первое наступление на город провалилось и на следующий день в него входили исключительно наемники.