Война и миръ

Глава 12

Уважаем, да. Но воевать Париж, Брюссель и Амстердам теперь придётся нам. Когда ещё эти пекари-пивовары армией станут. В местечко Бонн, под древним Кёльном начали прибывать составы с бронетехникой, укрытой фанерными имитациями теплушек. После перехода Рейха на нашу колею, передислокация трёх дивизий из Челябинска, заняла всего одиннадцать дней. Вместе с рембатами, запасами топлива и топливозапращиками. Калибры боеприпасов были унифицированы ещё десять лет назад. Как и стандарты. Снаряды и патроны везти не понадобилось.

Командующий первым в этой истории бронетанковым корпусом, Генерального штаба генерал-лейтенант Роман Исидорович Кондратенко представил Кайзеру Вильгельму Второму (Верховному Главнокомандующему союзными силами на Западном фронте) и его начальнику штаба, генерал-лейтенанту, Кронпринцу Прусскому и Королю Польскому Вильгельму-младшему наш план Европейской кампании 1908 года.

Год уже билась Антанта в оборону Рейха, год им отвечали только диверсиями, поэтому своей линии обороны в виде нескольких линий окопов полного профиля британцы с французами не построили. Распределились побатальонно, как римские когорты, огородились колючей проволокой от диверсантов, да накопали ямок-укрытий от беспокоящего артиллерийского огня. Правда, много их было – три с половиной миллиона французов (с бельгийцами), полтора британцев (с голландцами) и почти четыреста тысяч американцев на стыке фронтов в Льеже.

По американцам и предлагал ударить Генеральный штаб Русской Императорской армии. Прорвать фронт и наступать по тылам сразу в двух направлениях – на Париж (через Реймс) и Амстердам (через Брюссель). Быстро наступать по железным дорогам, завозить в тыл войска и садить их в оборону – пусть эти ублюдки в котлах сами в атаках на пулемёты убиваются. Или сдаются. Классический Блицкриг.

Бронетанковый корпус должен был прорвать оборону захватить целёхонькой железнодорожную станцию в Льеже, а потом разделиться. Одна дивизия поворачивает на север и берёт под контроль железную дорогу до самого Амстердама, а две на юг, на Реймс и Париж. Очень быстро, пока французы не додумались до минирования мостов. Придётся импровизировать, потому что заранее подсчитать подвижной состав возможным не представляется, но там его много. Испортить не успеют.

Импровизация – суть противоположность Орднунга, но управлять такой силой, как три бронетанковые дивизии, никто из германских генералов не умел, поэтому наш план приняли за основу. Пробитие коридоров до Парижа и Амстердама, Роман Исидорович Кондратенко гарантировал, а дальше только считать. Стоит отдать должное германцам, считали и всё организовывали они очень быстро.

Двадцать девятого (шестнадцатого) июня, в бронетанковых войсках Русской Императорской армии провели молебны – «Нет больше той любви, чем жизнь свою отдать за други своя», а сразу после него политико-экономический ликбез – сколько там, в этих Парижах, Брюсселях и Амстердамах, можно заработать боевых и премиальных. Обзавидуется не только армия Ренненкампфа, но и «ландскнехты» Гриппенберга.

Это будет эпический грабёж. Ради этого и бронетехнику засветить не жалко. Да и пора уже. Ущербность концепции трёхдюймовой артиллерии с единым боеприпасом в Антанте уже осознали, скоро к ним на вооружение поступят стапятимиллиметровые пушки, да и бронебойные снаряды к имеющимся трёхдюймовкам – ход очевидный и реализуемый очень быстро. Это не полупроводники, тут чистые комнаты не нужны. Так что окно возможности на наиболее эффективное применение у нас именно сейчас. Дальше, имеющаяся бронетехника безнаказанно воевать уже не будет. Из дебюта нужно выжать максимум.

Вряд-ли удастся выбить Францию из войны, на юге страны у Петена целая армия караулит Итальянский фронт и два армейских корпуса пытаются выбить испанцев из Окситании, так что прикрыть Марсель сил ему хватит, а дальше подбросят союзники. Да и котлы в тылу отвлекут у нас очень много сил. Но Париж нужно взять. Лувр, Версаль, библиотеку Сорбонны и банковские хранилища. И башню Эйфелеву разберём, в Челябинске ей самое место. Всё это, по договору с Рейхом – наше.

Двадцать девятого (шестнадцатого) июня Папа Пий Десятый выступил с неплановой проповедью «Городу и Миру» на радио Ватикана. «Перст Господа нашего уже этой ночью укажет нам достойного. Знак его увидят все и это добрый знак, которого устрашатся силы Врага рода человеческого».

Тридцатого (семнадцатого) июня, в небе над Подкаменной Тунгуской, 00.14 по Гринвичу произошёл мощный взрыв, который зафиксировали сейсмографы во всём мире, а в 04.00 началось наступление на Льеж. Без артиллерийской подготовки, в темноте. В 06.43 штаб американской Экспедиционной армии был захвачен, оборона Антанты раздвинула ноги.

К вечеру тридцатого (семнадцатого) июня, подразделения Генерального штаба генерал-лейтенанта Кондратенко контролировали железную дорогу от Амстердама до Реймса. И пошли поезда с пехотой, артиллерией и инженерными частями. В тылу французской и британской армий срочно строились укрепления с окопами полного профиля и долговременными огневыми точками, пока те не сообразили – что происходит.

А попробуй-ка сообрази, когда вдруг пропадает связь. Радио забито помехами, а провода перерезали диверсанты. С фронта никто не атакует, артиллерия работает штатно – контрбатарейная борьба и беспокоящие обстрелы по квадратам. Есть панические донесения посыльными, но осознать масштаб катастрофы на их основании очень непросто. В тылу какие-то чудовищные бронированные машины, но это же просто машины. У них кончится топливо, или снаряды, и они встанут. Неприятно, конечно, что прозевали появление на фронте этих монстров, но для особой тревоги пока оснований нет.

Вечером, первого июля (восемнадцатого июня) 1908 года, Роман Исидорович Кондратенко передал Реймс Рейхсверу. Прямо на вокзале, Вильгельму-младшему, прибывшему с первым же эшелоном. Такая вот война, штабам приходится двигаться в авангарде, а иначе ситуацию под контролем не удержать, этот бронетанковый корпус двигается слишком быстро. Реймс – это ключ к Парижу и котлу французской армии на Восточном фронте. Две трети всех сил Второй Французской Империи можно принудить к капитуляции почти без потерь среди своих, нужно только успеть поглубже закопаться с пулемётами и миномётами. Гениальность манёвра понималась в войсках Рейха всеми без исключения, от фельдмаршалов, до рядовых интендантской службы, поэтому подгонять никого не приходилось. Германцы окапывались быстрее кротов.

Кондратенко же разделил оставшиеся у него силы, отправив одну дивизию на восток, к Нанси, а со второй, вечером второго июля (девятнадцатого июня) прошёл Париж насквозь до Версаля. Тихо прошёл, под контроль брались только объекты железнодорожной инфраструктуры, по которой. в сторону Парижа, уже ехали пехота и артиллерия армии генерал-лейтенанта Сухомлинова.

Петен «отступил» в Марсель, в чём ему немало помогли силы Специальных операций ГРУ ГШ. Петен нам ещё нужен, теперь он для Антанты – чемодан без ручки, но с ценным барахлом, постепенно превращающийся в гирю на ноге. Такая вот, доступная нам, геополитическая магия. Гришины самураи не всегда карают, иногда они спасают полезные нам организмы.

Тунгусский феномен Николай наблюдал из бункера в тридцати километрах к югу от эпицентра. Бункера-штаба графа Менделеева, бункера, на всякий случай защищённого дюймовым слоем свинца, оснащённого дизель-электростанцией и водяной скважиной. Целый подземный посёлок, с научной лабораторией и синемастудией.

Первые впечатления – атмосферный термоядерный взрыв. На десятиметровой глубине тряхнуло так, что половину с ног посбивало.

– Нихуя себе, сказал я себе, – не удержался Николай Второй.

– Вы изумительно точно выразили мои чувства, Государь, – отозвался граф Менделеев, – я думал – меня сплющит.

– Извините, Дмитрий Иванович. Похоже, эта штуковина взорвалась в атмосфере. Да не просто взорвалась, а материя вернулась в состояние энергии. Развалились ваши атомы, вопреки науке химии. Всё, что один создал, другой всегда сломать сможет. Даже атомы. Даже атомные ядра.

– Об этом говорится в Пророчестве, Государь?

– Отчасти я додумываю. Совсем немного, но… Но такая бомба нам точно не помешает. Сам Господь даёт нам подсказку.

– Признаться, у меня только что перестало звенеть в ушах, Николай Александрович, и подсказку я не услышал. – понимающе улыбнулся Менделеев.

– Это была подсказка мне, Дмитрий Иванович, – улыбнулся в ответ Николай.

С бывшим Канцлером их связывали близкие, даже дружеские отношения. Не настолько близкие, как с Зубовым и Изюмовым, но в этом кругу принято было общение без церемоний и по имени-отчеству. Тоже друзья, да…

– Поэтому у вас и звенело в ушах, чтоб не подслушали. Мы здесь сегодня не случайно оказались, а Божьим промыслом. Подсказка только что взорвалась у нас над головами. Божий промысел в нашем мире реализуется через материю. Все глубины мы никогда не познаем, но атомы точно можно взрывать как бомбы. Или понемногу расчленять на энергию, а с этой расчленёнки добывать электричество. В общем, разбираться с этим вам, учёным. Ищите и обрящете. Бабахнуло солидно, нам такое точно пригодится.

На Европейском фронте тем временем творилось небывалое. Союзные войска Трёх Императоров (а на Западном фронте присутствовал и армейский корпус князя Либавы, по совместительству Наследного Принца Ёсихито. Личная Гвардия наследника Мейдзи. Лучшие из лучших японских воинов, даже унтера все самураи древних родов. Этот корпус без приказа не отступит ни на миллиметр.

Рейхсвер растянул свои силы, как это потом будут называть – усами Вильгельма. В две линии от Льежа до Амстердама и от Льежа до Нанси, контролируя только железные дороги в узкой полосе. Французов не трогали, даже полицию не разоружили. То же самое происходило и на линии Реймс – Париж, которую после назовут «Русским жалом». Русские заняли Елисейский дворец, Лувр, Версаль и Сорбонну, но к местному населению относились очень дружелюбно, за всё платили наличными, совсем не торгуясь. Для русских всё было дёшево, курс франка к рублю, за год войны, упал втрое.

Французы с британцами сражались отважно, но все угрозы прорыва котлов парировались бронетехникой играючи, а через неделю на позициях Рейхсвера встала артиллерия корпусного уровня – стапятидесятимиллиметровые гаубицы Круппа. По данным авиаразведки составили карточки огня и начали бить по квадратам.

Четырнадцатого (первого) июля 1908 года Кондратенко собрал свой корпус в Орлеане и начал пробивать коридор в Испанию. Пятнадцатого (второго) он занял Лимож, а шестнадцатого (третьего) Тулузу. Именно занял, почти не встречая сопротивления, французы просто не успевали подготовить оборону на угрожаемых направлениях, а маршевые батальоны, разгружающиеся с колёс, давили походя, почти не снижая скорости наступления.

Генерал-лейтенант Сухомлинов расширил свой плацдарм на весь Иль-де-Франс, организовал оборону и начал вывозить трофеи – коллекции Лувра и Версаля, библиотеку университета Сорбонны, золото и ценные бумаги из банковских хранилищ, станки и оборудование с заводов и фабрик. Всё это оценивалось и тщательно учитывалось министерством Финансов, и половина суммы предназначалась к выплате наградных. Половина половины непосредственным участникам – армии Сухомлинова и корпусу Кондратенко, а остальное поступало в фонд, из которого премировались учёные, инженеры и рабочие, ковавшие в тылу наши «Щит и меч». Так – правильно, так – справедливо. Даже Витте это признал. Побухтел, конечно, но без задора.

Двадцать девятого (шестнадцатого) июля капитулировал Восточный фронт французов, а тридцатого (семнадцатого) британская Континентальная армия в Голландии. Все военнослужащие Антанты, которые получили опыт современной войны, сдались в плен. Армии Западу теперь придётся создавать заново, а это уже будет совсем не то. Никаким оружием отсутствие боевого опыта не компенсируешь. Такие фокусы, как наш бронетанковый корпус, удаются всего один раз.

Первого августа (девятнадцатого июля) 1908 года, Кайзер Вильгельм Второй принял парад в Париже. Вторая Французская Империя из войны пока не вышла, но столица то взята, значит повод есть. По Елисейским полям прошли парадными колоннами русские, германцы и японцы. Прошла (отставшая в рембатах) бронетехника корпуса Кондратенко, прошла самоходная артиллерия (в том числе РЗСО), пролетели самолёты. Уже монопланы, прятать их больше смысла не было – три авианосца Русского Императорского флота уже готовились к операции по захвату Гавайских островов.

Голландия, Бельгия, Люксембург и освобождённые территории Франции и Италии входили в Рейх и первым делом начинали перешивку железнодорожной колеи на стандарт Союза Трёх Императоров (русский стандарт). Моментальная переброска бронетанкового корпуса из Челябинска под Кёльн, обеспечившего успех западной кампании, стала лучшим стимулом, чтобы не откладывать этот процесс до более спокойных времён. Скорость в подходящей физической формуле засчитывается в квадрате – это поняли уже все.

Сухомлинов и Кондратенко стали Имперскими князьями – Владимир Александрович Орлеанским, а Роман Исидорович Брюссельским. Князьями титульными, власти они в своих уделах не получали, зато получали очень солидное содержание из местных налогов – и для себя, и для наследников (даже больше, чем Глюксбурги в Дании). Великая война формировала новую элиту, жадную до подвигов и славы, которая просто не мыслила себя без служения. То – что нужно.

Наградил героев и Николай. Орденами «Святого Георгия» третьей степени и чинами полных генералов. Скромно, очень скромно на фоне Рейха, но ведь будут ещё награды по итогам войны. В том числе и денежные, когда посчитаем – сколько нам удалось списать долгов, получить репараций и контрибуций и сколько причитается каждому подданному Империи. Каждому. Хотя, конечно, и не всем поровну.

Семнадцатого (четвёртого) августа 1908 года генерал-лейтенант Самсонов взял Дарданелльские укрепления. Кампания получилась довольно кровавой, британцы отлично понимали, чем им грозит выход рейдеров Черноморского флота в Средиземное море, а потому стояли насмерть, бросая в топку всё больше частей и подразделений из Египта и Леванта, да ещё и артиллерийская поддержка флотом – аргумент серьёзный. Но и железные дороги в тылу – аргумент не менее значимый, чем Александр Васильевич и воспользовался.

Мощные четырнадцатидюймовые пушки Дарданелльских фортов по быстрым наземным целям работать не могли – и скорострельности им не хватало, и мёртвых зон было слишком много. В эти мёртвые зоны и проложили пути, по которым въехали тяжелые артиллерийские платформы с двенадцатидюймовыми морскими пушками. Не бронепоезда, здесь броня бесполезна, забронировать поезд невозможно, даже от шестидюймового снаряда – если попадёт, то всё, гарантированный гроб, бронируй его – не бронируй, поэтому весь расчёт у Самсонова был на быструю смену позиции. Не всегда успевали, но на то и война. В Дарданелльской операции мы потеряли тридцать тысяч убитыми, но британцы всё равно в полтора раза больше, хоть они и сидели в обороне.

Александр Васильевич Самсонов тоже получил чин полного генерала и «Георгия» третьей степени, Военный министр, генерал-фельдмаршал, граф Оскар Казимирович Гриппенберг оценил его действия очень высоко. Никогда ещё армия не воевала с флотом, это первый случай и сразу победа. «Славная победа, господа!»