Война Бог-Камня

Глава 17

Следующее утро пришло со звуком глухого удара, когда что-то тяжело врезалось мне в живот, выбив воздух у меня из груди. Поскольку я крепко спал, воздух вылетел из моего полуоткрытого рта с уханьем, за которым последовало сдавленное аханье, когда я попытался снова наполнить лёгкие воздухом. Однако удар был нацелен идеально, и моя диафрагма отказывалась помогать мне в этом деле. Полагаю, она устроила себе выходной в качестве протеста против плохого к ней отношения.

— Папа! — ликующе заорал Коналл, сидя на мне.

Он полностью приковал к себе моё внимание, пока я пытался вдохнуть. Одной из вещей, которым я научился вскоре после того, как стал отцом, была важность спокойствия. Я как мог постарался не тревожить его чрезмерными гримасами и глотанием воздуха ртом. Садясь, я попытался расслабиться, чтобы сделать неглубокий вдох, одновременно с этим одаривая моего трёхлетнего сына слабой улыбкой.

Мой сын уставился на меня серьёзным взглядом:

— Ты смешно выглядишь, Папа.

— Тебе же хуже — когда вырастешь, ты будешь похожим на меня, — с хрипом сумел выдавить я. Как обычно, моё отточенное чувство сарказма прошло мимо его ушей, и мои чувства быстро сообщили мне, что Пенни в кровати больше не было. «Никогда никого нет рядом, чтобы оценить моё тонкое чувство юмора», — подумал я про себя. Протянув руки, я потащил Коналла в свои объятия, пока моя диафрагма приходила в себя. Из общих принципов я пощекотал извивающееся чудовище, пытавшееся вырваться из моей хватки.

— Нет, нет, нет! — кричал Коналл сквозь смех.

— Ты пробудил дракона, так пожинай же последствия! — сказал я ему.

— Нет! Мама сказала мне это сделать! Иди пожинай её! — закричал он в ответ, и наконец выскользнул из моих рук.

Отвечать на такую смешную ремарку не было смысла. Однако я запомнил это, на будущее. «Посев и жатва — именно так я и заполучил троих из четырёх своих детей», — с ухмылкой подумал я. «Может, позже Пенни согласиться подумать о кое-каких жатве и мародёрстве». Ещё когда эта мысль только пришла мне в голову, я понял, что запутался в метафорах, но, с другой стороны, где ещё можно коверкать язык, как не у себя в голове?

Я встал с кровати с ворчливым рёвом, от которого Коналл с радостным визгом метнулся прочь из комнаты. Холодный воздух почти мгновенно заставил меня пожалеть о том, что я откинул одеяло.

— Казалось бы, уж я-то сумел бы осуществить нечто настолько простое, как поддержание комфортной температуры в комнате, — подумал я вслух.

На самом деле, за прошлые годы я сделал несколько попыток, но в каждом случае чары постепенно превращали комнату в духовку. Похоже было, что какой бы мягкой или маленькой постоянная добавка тепла ни была, она делала все комнаты, кроме самых продуваемых, знойными и горячими. Что мне действительно нужно было, так это какой-то метод, с помощью которого чары смогли бы определять, что была достигнута нужная температура, и останавливаться… но пока я до чего-то такого не додумался. Это должно быть возможным, поскольку в доме, который я унаследовал в Албамарле, работало что-то похожее, а также многие другие, более сложные чары. Я просто их пока не нашёл.

Пенни встала рано, чтобы приступить к приготовлениям этого дня. Завтра будет празднование по случаю восьмой годовщины нашей триумфальной победы над армией Гододдина, поэтому у неё был длинный список дел, которые нужно было сделать. Я, со своей стороны, всё ещё не радовался празднованию по случаю моего акта массового убийства, каковым я запомнил это событие. Пенни, Дориан, Маркус, Роуз, и практически все, кто был ко мне близок, советовали мне держать своё мнение при себе, и позволить людям радоваться поводу для праздника. И пусть не говорят, что я не прислушивался к чужим советам… но мне это всё равно не нравилось.

Я поискал Сайхана в главном зале, пока утолял голод. Завтракал я там потому, что Пенни начала свой день пораньше. Сайхана нигде не было видно. Я обнаружил его в казармах вместе с Дорианом — они заново проходились по подготовке Рыцарей и солдат.

— Согласен, — ответил старый воин на недавно сказанные слова Дориана. — Я сказал остальным ограничиться не более чем двумя рюмками за день. Они также должны оставаться в своей броне.

— Это кажется чересчур, — прокомментировал я, входя.

— Доброе утро, — без каких-либо признаков колебания ответил Дориан. — За нашу часть не волнуйся, Мордэкай, у нас с Сайханом всё под контролем.

— Вы планируете держать Рыцарей Камня в полной броне весь день, и ограничить их в выпивке? Мы даже не ожидали, что Сайхан и его группа будут здесь. Почему бы не позволить им разделить день поровну? Нет необходимости в том, чтобы они все были несчастны одновременно, — сказал я, предлагая невосприимчивым слушателям свой совет.

Дориан зыркнул на меня красноречивее любых слов:

— Почему бы тебе… — начал он, но Сайхан его перебил.

— Сэр Дориан, пожалуйста, позвольте мне ответить на этот вопрос, — вставил он. Они обменялись коротким, многозначительным взглядом, прежде чем Дориан кивнул, и Сайхан повернулся, чтобы обратиться ко мне. Много лет назад я гадал, смогут ли эти двое сработаться, но мои сомнения не имели под собой основания. Они почти всегда были полностью согласны друг с другом.

— Мой повелитель, — продолжил Сайхан, — я приму ваше предложение во внимание. Мы с Сэром Дорианом посмотрим, сможем ли мы позволить людям завтра перерывы, в течение которых они смогут одеться более свободно и участвовать в празднике.

Быстрое согласие Сайхана было необычным, но, с другой стороны, мне редко удавалось прочесть его намерения — ни до, ни после того, как он поступил ко мне на службу. Я бросил взгляд на Дориана, чтобы увидеть его реакцию на то, как быстро пошёл на попятную его подчинённый.

Мой друг был слишком честным, чтобы пытаться меня обмануть, поэтому он и не утруждал себя:

— Я думаю, это глупая идея, — проворчал он. — Завтра будет наилучший день для нападения на нас. Нам следует быть в полной боевой готовности, — сказал он, замолчал ненадолго, и одарил меня долгим гневным взглядом: — Но если вы с Сэром Сайханом оба согласны, то я позволю ему посмотреть насчёт внесения перерывов, которые ты считаешь такими чертовски важными.

На лице Дориана промелькнуло что-то странное, будто ему в голову только что пришла забавная мысль, но Сайхан снова заговорил, прежде чем я смог спросить его об этом:

— Будет по-вашему, Гроссмейстер.

Гроссмейстер был номинальным титулом Дориана в качестве главы Рыцарей Камне.

— Вы двое когда-нибудь вообще расслабляетесь? Вы хуже, чем ваши подчинённые, — заметил я. После короткой паузы я добавил: — И не нужно таких формальностей, когда мы наедине, только втроём.

— Как пожелаете, Ваша Светлость, — с поклоном ответил Сайхан. Мне показалось, что я увидел на его лице намёк на улыбку.

Я посмотрел на Дориана, надеясь на какое-то понимание, но вместо этого он осклабился, вытянувшись по стойке «смирно»:

— Милорд, мне наказать Рыцаря-Капитана Сайхана за его непочтительность?

Переводя взгляд с одного на другого, я осознал, что они полностью меня обложили.

— Вы оба — невозможные люди. Я пойду искать какого-нибудь собеседника, у которого ещё остался здравый смысл, — заявил я, и, развернувшись, покинул казармы. «Вот, почему мне нравятся дети», — думал я. «Они совсем не такие несговорчивые, как эти так называемые взрослые».

Я решил сбежать от приготовлений и попытаться поработать в мастерской, но по пути меня перехватил крупный и почти совершенно лысый мужчина. Его звали Клод, и я взял его на службу несколько лет тому назад, чтобы он руководил кухнями в Замке Камерон. В целом он был великолепным шеф-поваром, и у меня редко были основания жаловаться.

— Милорд! — окликнул он, спеша ко мне.

На миг меня захватил ребяческий порыв, и я ненадолго подумал было притвориться, что не услышал его, и найти какой-то способ свернуть за угол, и исчезнуть, пока он до меня не добрался. Я так и не овладел невидимостью, которой Прэйсианы пользовались с такой непринуждённостью, но я был весьма уверен — уж что-нибудь я сумел бы сделать. Вместо этого я остановился, и уделил ему своё внимание:

— Да? Тебе что-то нужно, Клод?

У повара, похоже, сбилось дыхание. Я готов был предположить, что он уже какое-то время меня искал.

— Да, милорд, дело в мясе, которое мы отложили для завтрашних пиров. Я не предполагал, что Сэр Сайхан и его люди вернутся так скоро. Это — двести мужских желудков, которые я не планировал заполнять.

У меня в голове промелькнуло несколько легкомысленных и непродуктивных ремарок. Я проигнорировал бесполезные мысли, и вместо этого спросил:

— Почему ты не идёшь с этим к моей леди-жене? — задал я закономерный вопрос. Она в целом превратила праздник в свой личный проект, что меня полностью устраивало.

У повара на лице мелькнуло смущение:

— Она послала меня к вам, Ваше Сиятельство.

«Перевод: она слишком занята».

— Зарежь ещё одну корову, — предложил я.

Клод нервно опустил взгляд:

— Ну, я думал об этом, Ваше Благородие, но проблема на самом деле не в говядине.

Тут я сбился с толку:

— Ты только что сказал, что проблема была в мясе

Его лицо покраснело, когда он раскрыл рот для ответа:

— Ну… скорее в разнообразии мяса. Люди ожидают широкого выбора дичи в дополнение к говядине и прочему мясу одомашненных животных.

— Ты честно говоришь мне, что, по твоему мнению, люди будут разочарованы, если будет недостаток мяса диких птиц, оленей и мелкой дичи на завтрашнем пиру. Ты серьёзно? — спросил я. Время от времени мне трудно было уложить в голове важность того, что я считал тривиальными вопросами. Общение с королями и сражение с богами изменило мой взгляд на такие вещи.

Клод утвердительно кивнул головой, больше ничего не сказав. Я какое-то время пялился на него, прежде чем глубоко вздохнуть.

— Ты упоминал об этом Чаду Грэйсону? — предложил я. С технической точки зрения, обеспечивать такие события дичью было его работой, помимо поддержания порядка в моих лесах.

— Упоминал, Ваше Сиятельство. Он сказал мне, что его люди будут заняты расширенными патрулями в течение недели или двух, и что у него не будет свободных людей для охоты, пока не минует нынешний кризис.

«Ну, ещё бы», — подумал я про себя.

— Я поговорю с ним, хотя и не уверен, что он сможет сделать за полдня.

— Благодарю, Ваше Сиятельство, — с благодарностью ответил Клод.

— Не благодари меня преждевременно, он, может, и не сумеет ничего поймать для тебя достаточно быстро.

— Может, и так, но я также хотел поблагодарить вас за завтрашний день, за повод для нашего праздника. Этот праздник — в основном день благодарения за то, что вы сделали, милорд, — сказал Клод, глядя на меня с выражением откровенной искренностью.

Его слова отозвались во мне волной гнева, и ощущение было таким, будто у меня в животе осел железный ком. Мой взгляд затвердел, хотя я удержал язык за зубами. «Он не понимает. Нельзя вымещать злость на нём», — напомнил я себе.

— Этот день не… — начал говорить я, но затем передумал. — Спасибо тебе за это, Клод, хотя я не считаю, что заслуживаю за это похвалы, — нехотя сказал я, затем развернулся, и, не дожидаясь ответа, оставил его.

Я шёл прочь с застывшим лицом, но внутри я чувствовал себя потерянным. «Только мою резню обо мне и запомнят». Сама Мировая Дорога была, возможно, единственным способом отвлечь меня от этого, или попыткой оставить запоминающийся и более позитивный отпечаток на мире. Помимо этого единственным моим позитивным действием было возведение Джеймса Ланкастера на трон, и моя роль в этом деле никогда не станет известна. Мир запомнит лишь, что была битва… и всех тех людей, которых я убил.

«Убей тридцать тысяч человек — и тебе дадут праздник. Победи бога и возведи на трон короля — и никто не узнает, не говоря уже о том, чтобы это оценить». На самом деле, это было несправедливо. Кое-кто знал — большинство из них были либо духовенством Сэлиора, либо могущественными и высокопоставленными людьми. Эти люди либо боялись меня, либо поносили меня за мои действия.

Мой главный егерь был упрямым человеком.

— Мои охотники сейчас заняты, заботясь о том, чтобы никто не проскользнул в ваши земли незамеченным, — снова сказал он мне.

— Скажи, чтобы они взяли выходной, и отправились на охоту, — ответил я.

Взгляд его карих глаз был непоколебим:

— Милорд, вы сказали мне, что нам грозит неминуемая атака, и что мои люди позаботятся о безопасности ваших людей, или хотя бы дадут раннее предупреждение. Это что, стало для вас менее важным? — высказал он эти слова упрекающим тоном — я уже отвык слышать такое, по крайней мере — от тех, кто мне служил.

— Мастер Грэйсон, ты что, мне возражаешь? — с любопытством спросил я.

— Если честно — да.

— Нападение не случится ещё неделю, — проинформировал я его. — Если бы я считал, что переброска твоих людей на охоту подвергнет нас опасности, то не просил бы тебя об этом.

— Оно, может, и так, но лишь глупец может предположить, что враг не попытается напасть неожиданно, — спокойно ответил он.

Мои глаза сузились:

— Ты называешь меня глупцом, Мастер Грэйсон?

— Если вы ведёте себя как чёртов глупец, то так я и буду вас называть, — ответил он, не дрогнув.

— Ты не потрудился добавить почётное обращение, — заметил я.

Чад кивнул, прежде чем ответить:

— Если вы ведёте себя как чёртов глупец, то так я и буду вас называть… — сказал он, и после короткой паузы добавил: — … милорд.

В течение долгих, напряжённых секунд мы пялились друг на друга, пока я наконец не сломался, засмеявшись. Это был хороший смех — глубокий, поднимающийся из живота. Ценности такого смеха я научился у Джеймса Ланкастера, наблюдая за тем, как он эффективно этот смех применяет, но сегодня я смеялся просто потому, что не мог себя удержать.

Егерь какое-то время серьёзно за мной наблюдал, пока наконец сам не стал посмеиваться. Вскоре он расслабился, и мы стали смеяться вместе. Когда мы успокоились, я заговорил первым:

— Ты прав, конечно же.

Он уверенно улыбнулся:

— Я и так это знаю, Ваше Благородие.

— Забудь про уважительные обращения, — сказал я ему. — Отныне я не хочу больше слышать от тебя никаких «Благородий» и «Светлостей»… если только мы не на каком-то общественном собрании. Понял, Мастер Грэйсон?

— Ладно, тогда вам придётся звать меня Чадом. Нельзя, чтобы вы обращались ко мне надлежащим образом, в то время как мне этого не позволено, — ответил он.

Я с готовностью согласился, кивнув:

— Ну, ладно, пусть будет Чад. А теперь, не мог бы ты послать завтра своих охотников за дополнительной добычей?

— Нет, — напрямую заявил он. — Я — не какая-то глупая шлюха, которую можно купить улыбкой и смехом. Вы попросили меня защищать ваши земли, и если я сниму с этого дела людей, то это будет пренебрежением моего долга.

Мои глаза расширились от шока. Этот человек действительно не был особо впечатлён титулами и дворянством. После долгих лет, в течение которых люди кланялись и заискивали передо мной, было приятно найти кого-то, способного говорить честно, пусть он и был грубым ослом. Я тщательно подумал над своими словами, прежде чем ответить:

— Давай так: пошли символическое число… скажем, пятерых… на охоту, а остальные пусть продолжают бдеть.

Он осторожно следил за выражением моего лица:

— А если я откажусь?

— Тогда я прикажу высечь тебя за неповиновение, и заменю тебя. Мы, может, и друзья, но я не могу позволить своим людям игнорировать мои приказы, — просто ответил я.

Чад улыбнулся:

— Они будут охотиться менее чем через час.

— Отлично, — ответил я. — Ты ещё не обедал?

— Нет.

— Пойдём, поедим вместе — все остальные сегодня заняты, а я предпочёл бы обедать с другом, — сказал я ему.

— Разве трапезы не считаются формальными собраниями? — подал он мысль. Он намекал на то, что Главный Егерь обычно не ел за высоким столом.

Я фыркнул:

— Сегодня — нет. Завтра будет более чем достаточно формальностей, — хлопнул я его по плечу, после чего мы отправились в главный зал.