Восточные иллюминаты. Галатия

– Ну все, – сказал Джек. – Спускаемся. Сначала я. Я крикну. Тогда за мной спустится следующий.

Начали лезть вниз.

Джек полез вниз. Спустя продолжительное время раздался его крик:

– Следующий! Следующий!

Полез Гилберт. Позвал следующего.

Затем по вертикальной лестнице, в глубину отправился Рональд. Потом он криком предложил спускаться.

Эдгар стал спускаться вниз.

Оказалось, что лестница была метров двадцать в высоту.

Джек и Гилберт светили фонариками.

Затем товарищи двинулись дальше.

Коридоры с поворотами. Иногда попадались небольшие залы. Затем еще один спуск – метров двадцать. Может быть, он был такой же высоты, как спуск с поверхности. Тут тоже была вертикальная лестница.

Спустя какое-то время светить фонариками стали Эдгар и Рональд. Они же шли впереди. А Джек стал говорить, куда идти. От последнего спуска путь снова представлял из себя коридоры, повороты, залы небольших размеров. Потом опять спуск. На этот раз метров пять. Вертикальная лестница, как в предыдущие два раза.

Пошли дальше. В свете фонариков Эдгар заметил, что на стенах в некоторых местах виднеются коричневые масляные пятнышки. Скорее всего, что-то тут оседало на стенах из воздуха.

Наконец, дошли.

Джек включил свет. На высоком потолке загорелись два светильника с лампами дневного света. Джек стал рассказывать, как он и другие готы из Свирепых Кинжалов делали тут освещение, закрепляли к потолку лампы и делали проводку.

Убежище представляло из себя два зала, разделенных стеной. В стене имелся проем. Он был очень широкий, при этом по высоте меньше, чем высота потолков залов, которые разделяла стена. Проем соединял эти два зала.

В убежище имелись два дивана, шесть кресел, два более-менее больших стола и стол поменьше. Похоже, эти вещи были принесены со свалок, с помоек. У диванов и кресел был именно такой вид, что они были принесены с помойки.

Наконец, вода на столе. Все курили, стряхивая пепел в большие жестяные банки, используемые в качестве пепельниц.

И вот решили приступать к следующему пункту. Очень важному. То есть начинать колоться кетамином.

У Эдгара и Джека доза выросла, организм уже сильно адаптировался к наркотику. Поэтому они решили колоться по полтора кубика. Гилберта Джек уговорил первый раз вколоть куб и две точки. Эдгар возражал, говоря, что ему надо восемь точек, потом кубик, потом опять кубик, а затем куб и две. Но Джек все равно уговорил Гилберта на куб и две. Джека охватил какой-то задор, его тянуло уговорить.

Рональду Эдгар объяснил, что надо восемь точек, потом куб, потом опять куб и затем снова куб и две. Он понял и согласился, что так и надо. При этом Джек, находясь в этом своем задоре, от которого его несло уговаривать товарищей на большие дозы, подсмеивался над Рональдом. Но тот все равно решил поступить так, как ему посоветовал Эдгар.

Всего решили колоться четыре раза.

Укололись первый раз. Эдгар ввел себе полтора кубика в левую руку, между мышцами.

Накрыло. Товарищи о чем-то говорили. Смысл их разговора отсутствовал. При этом казалось, что так и должно быть. Понятие смысла слов перестало существовать.

Потом Эдгар подошел к Гилберту и Рональду, сидевшим на одном диване. Рядом стоял Джек.

– Я герцог, – сказал Эдгар. – Он указал рукой на Джека. – Вот это – барон. А это, – сказал он, показав указательным и средним пальцами правой руки, соединенными вместе, сначала на Гилберта, а потом на Рональда, – простолюдины.

Наконец, Эдгар отошел от кетамина.

Гилберт стоял на четвереньках в углу.

– Он че так долго не отошел, – спросил у Джека Эдгар. – Так долго – и не отошел. Так долго, и не отошел, – повторил он.

– Он отошел, – сказал Джек.

– Как отошел? – спросил Эдгар. – Не отошел, смотри, на четвереньках ползает.

– Он отошел, – высказал свой ответ Джек.

– Как отошел? – прозвучал вопрос Эдгара. – Смотри, не отошел, на четвереньках ползает.

– Он отошел, – ответил Джек. – Его рвет уже десять минут. Его уже десять минут тут рвало.

Гилберт стоял то на четвереньках, то на коленях, повернувшись к стене. Затем встал. Теперь он мог разговаривать.

– Я больше кетамин не буду, – сказал Гилберт. В течение короткой паузы установилось молчание.– Я больше не буду кетамин.

– Что так? – спросил Эдгар. – Давай еще. Доза великовата была. Ну давай кубик. Для разогрева восемь точек больше не нужно. Ты уже укололся. Так что давай кубик.

– Он не будет, – произнес Джек. – Он лежал сейчас сложенный пополам. Ты бы видел, как его пополам складывало, как его рвало. Ох. Как его сейчас пополам складывало. Как его рвало сейчас.

– Точно не будешь? – спросил Эдгар.

– Нет, – ответил Гилберт.

– Да ладно, – произнес Эдгар. – Давай кубик.

– Нет, – прозвучал ответ Гилберта.

– А давай восемь точек! – с восторгом проговорил Джек. Его опять охватил тот же задор, с которым он уговаривал на большую дозу.

– Нет, – сказал Гилберт. – Я больше кетамин не буду.

Спустя некоторое время Гилберт произнес:

– Я, может, больше никогда не буду кетамин.

Теперь Эдгар, Джек и Рональд кололись втроем. Гилберт находился тут же, но больше не кололся.

Кетамин накрывал, но это было только расслабление и изменение ощущений. Яркого, сильного удовольствия не было.

Наконец, Эдгар отошел от последней, четвертой дозы.

Гилберт сказал, что никогда больше не будет колоться кетамином.

– Ну, может, будешь еще, – произнес Эдгар.

– Ну, может, буду, – ответил Гилберт. – А может, никогда не буду.

Эдгар попил воды.

Товарищи покурили.

Решили идти к выходу из убежища.

Эдгар и Рональд светили фонариками и шли впереди. За ними шли Джек и Гилберт.

Глава 5

Александр Сосновый вел очередное совещание Баварского Ордена Восточных Иллюминатов. Он ликовал. Руководитель ордена восседал за столом с восхитительным барственным видом, в данный момент его спина была прямой, и при этом он был чуть расслабленным. На лице – ликующая улыбка. Руководитель имел триумфальный вид.

– Итак, – говорил Александр Сосновый. – Мы полностью ликвидировали поддержку всяческих пособий для людей в заклепках со стороны подконтрольных нам орденов сразу после создания нового мирового правительства. Теперь это дает результаты. И в Евросоюзе, и в США сейчас оказались в меньшинстве те политики, которые продвигают пособия. Наши противники, масоны, продолжают тратить на это ресурсы, а уже бесполезно. Их очень мало.

Уже до формирования нового мирового правительства восточные иллюминаты приняли курс, при котором отказывались помогать пособиям – по безработице и тому подобным. Лидер ордена твердо высказывался, объявляя о своей точке зрения, излагая ее. Она заключалась в том, что людям в заклепках, людям в рэпперских балахонах и им подобным платили такие пособия по безработице, что каждый из них мог купить автомат и гранатомет и упражняться в стрельбе. Те, кто облачился в одежду, выражающую идеи активной деятельности и свирепости, а на деле ни активную деятельность, ни свирепость не проявлял, – могли бы создавать крупные банды, действовать за отмену запрета на наркотики, за отмену возрастных ограничений на алкоголь, против групп, навязывающих маркировку игр и видеороликов надписями «18+» и тому подобными. Люди в куртках, имеющих заклепки и являющихся одеждой металов, в балахонах, являющихся одеждой рэпперов, и им подобные могли бы убивать политиков, их сторонников, полицейских, судей. Могли бы закатывать в бочки с цементом тех родителей, которые притесняют своих детей. Если родители мешают детям смотреть порнографию, таких родителей могли бы хорошо мучить, приставляя к коже утюг или паяльник. Вместо этого люди в заклепках и в рэпперских балахонах не делали ничего вообще. Банды если и существовали, то маленькие. Если, например, у кого-то отобрали упаковку наркотических таблеток или кого-нибудь старше 18 лет арестовали за любовные удовольствия с теми, кто младше 18, то люди в тусклых заклепках и в суровых балахонах, предназначенных для тех, кто слушает рэп, не делали ничего, вместо того, чтобы бить, убивать, взрывать и жечь, выставлять у дорог отрезанные головы полицейских. Раз банды людей в куртках, имеющих заклепки и предназначенных для слушателей хэви метал, людей в балахонах, предназначенных для слушателей рэпа, готов, эмо и всех остальных, кто мог бы переводить общество на новый виток развития, не организовывались, а наоборот, с 80-х годов 20 века исчезали, то и пособия этим людям в заклепках и в рэпперских балахонах поддерживать не следовало. Не надо было ничего делать в пользу пособий. Не нужно было для этого платить и как-либо помогать депутатам, менять партии, определять, как будут работать чиновники, раздающие пособия, поддерживать те или иные учебные программы в университетах и институтах.

Александр Сосновый спросил у иерофантов, понимают ли в подконтрольных структурах смысл проводимой политики. Выяснилось, что понимают хорошо. Раз тысячи парней и девушек в заклепках, демонстрирующих свой суровый облик, парней и девушек в рэпперских балахонах, выражающих свой свирепый образ, готов или эмо не могут ответить, например, на задержание людей полицией за наркотики – например, отвечают, разом начав жечь объекты, важные для государства, трансформаторные будки, локомотивы и другие объекты, – то и пособия по безработице готам, эмо и прочим назначать не надо. Не нужно для этого задействовать возможности ордена, использовать возможности подконтрольных депутатов, чиновников, авторов учебных книг и других людей, которым придется платить или помогать.

– Ну вот, второе голосование в парламенте Франции провалилось, – сказал Александр Сосновый. – Снова пособие по безработице не повысили, как мы и планировали. Хотя масоны через ихних депутатов его уже второй раз пытались провести. Сумма пособия та же, названия законов разные. И оба раза отрыв голосов, большой отрыв в нашу пользу. Большой отрыв по количеству проголосовавших депутатов, – уточнил руководитель восточных иллюминатов. – Большой отрыв по количеству проголосовавших депутатов, – еще раз произнес он. – В нашу пользу, против пособия. И в Евросоюзе, и в США теперь почти везде так.

С отказом от поддержки увеличения пособий все шло замечательно.

Началось обсуждение другой темы – раскопок и магии, которую можно было изучать по надписям в Галатии.

– У нас есть сто целителей, которые могут вылечить любые раны за восемь часов, – сказал Пиерий Холодов, иерофант, в обязанности которого входило руководство магами. Пиерий был ростом метр восемьдесят семь, у него были каштановые волосы, карие глаза, чуть узкие, и длинный прямой нос. Щеки – вытянутые. Иерофант был крепким и мощным. Хорошо были видны толстые мышцы на руках между локтями и плечами. – Точнее, сто можно уже отправлять в войска для быстрого возвращения раненых в строй. В войска – в смысле в наши отряды. В смысле в наши отряды, – повторил Пиерий Холодов. – Сто можно отправлять. И еще человек пятьдесят готовы почти. Или полностью. Наставников по целительству – тридцать. По общему магнетизму, ну по самым-самым основам – человек двести найдется, которые уже могут научить, что к чему.

Оксана Рокотова начала перебирать пальцами правой руки, касаясь кончиками пальцев поверхности стола. На ее лице появилась хищная улыбка. Похоже, был сделан сильный шаг вперед. Возможности в магии теперь были совсем другими. Очень намного больше, чем тогда, когда целителей было десять человек. Теперь, если снова начать нападения, множество раненых сможет дожить до того, как появится возможность воспользоваться целителем. С очень большой вероятностью таких будет большинство.

– А воскрешение мертвых? – спросил Александр Сосновый.

– Если человек не получал ран, то его воскрешение – куда проще, чем лечение огнестрельной раны за несколько часов. Массовое обучение воскрешению уже организовано. Теперь это в основе обучения магов. – Ответил иерофант, руководящий магами. – Сотнями воскрешаем.

– Отлично! – громко ответил Александр Сосновый.

– Ну, и обучение будет сделано намного более массовым. В ближайшее время, – заявил Пиерий Холодов.

– Нужно послать целителей в Галатию. На раскопки, – сказал руководитель ордена. По десять-двадцать человек на каждое место посылать. Сейчас мы открываем второе место раскопок, чуть позже откроем третье. Все ближе к раскопкам наших врагов-масонов. И они там тоже расширяются. Пусть целители тихо учат магию. И еще в каждом отделении либо в каждой группе охраны по одному целителю хорошо. Пусть бегает с автоматом, как другие автоматчики. А если надо будет вылечить рану – чтобы на месте был. Если группа больше отделения – можно и два целителя, и три в группу. Пусть с автоматами будут. И готовы будут лечить если что. А остальные, кто будет на раскопках, не среди бойцов, пусть тихо учат магию. Становятся сильнее. Тем, кто не среди бойцов будет, сказать, чтобы изучали магнетизм. У тебя возражения есть? Может, организовать изучение магии на раскопках – тут какая-то трудность есть?

– Нет, возражений нет. Трудностей я не вижу, – высказал свой ответ Пиерий Холодов.

– Ну вот, – произнес руководитель ордена. Отправим на раскопки, на каждое место, по двадцать целителей. Охраны там на каждую точку раскопок, то есть не точку, а на каждый район, по сто, сто двадцать, сто сорок человек планируется. Те, которые будут с бойцами, должны быть готовы лечить раны и воскрешать. Остальные – пусть учат более сложную магию. Или просто становятся сильнее. Пусть учатся. Пусть учатся, – повторил Александр Сосновый. – Вот так.

Решили послать в оба района раскопок – тот, который рядом с Сарыобой, и соседний, находящийся южнее, – по двадцать целителей.

Обсуждение перешло на охрану. Приняли решение нарастить охрану на раскопках недалеко от Сарыобы – с девяноста пяти человек до ста сорока. И сто сорок поставить на новый район. Еще сто – на третий, который будет открыт в ближайшее время. Решили, что формируемые целые роты, которые держали для нападения на масонов, не будут поставлять бойцов в охрану раскопок. Охранников учили отдельно. А бойцы для нападения на масонов становились более многочисленными – уже формировалась двенадцатая рота. Было принято решение, что, как только начнет формироваться следующая рота, тринадцатая по счету, все роты от первой до двенадцатой свести в первый полк. Следующие роты от тринадцатой до двадцать четвертой, когда их будет не меньше пяти, будут относиться уже ко второму полку.

***

Конец вечера был не так уж и далеко. При этом впереди должно быть много интересного. Емельян направлялся в домик, где происходили его свидания с Инессой. Она сказала, что сегодня его будет истязать кроме нее еще одна девушка – Мария.

Емельян добрался до домика и зашел внутрь, закрыв за собой дверь.

Инесса была сегодня в тех же футболке, шортах и белых босоножках, как в тот раз, когда она впервые наступала каблуками на ладони Емельяна и надавливала всем весом.

И его еще ждала Мария. Это была крепкая девушка, скорее высокого роста, чем низкого. У нее было округлое лицо. Нос – скорее большой, чем маленький. Глаза – карие и по ширине ближе к широким, чем к узким. Волосы – кудрявые. Скорее длинные, чем не очень длинные. У нее было благородное и нежное лицо.

На ней сейчас были надеты черное платье и черные кожаные туфли на низких каблуках. Высота каблука была примерно такой же, как толщина указательного пальца девушки. Туфли были украшены бантиками, очень узкими посередине и расширяющимися к краям с двух сторон. Бантики – черные, кожаные.

Инесса познакомила Емельяна и Марию.

– О, какой красивый, – сказала Мария про Емельяна. – О! Очень приятно будет мучить!

– Надо для начала встать на него и потанцевать! – произнесла Инесса.

– По очереди будем, – ответила Мария.

– Ага! – согласилась Инесса.

Мария принесла ноутбук и поставила его на стол. Включила музыку.

Инесса показала Емельяну лечь у стены. Он лег. Играла музыка в стиле техно.

Инесса весело наступила на грудь Емельяна, двигая руками в ритме танца. Потом составила ногу с его туловища, продолжая танцевать. Затем встала на него, подошвы босоножек девушки давили на его грудную клетку. Она танцевала стоя на его груди. Потом сошла на пол, немного двигаясь в ритме танца, – видимо, отдыхала.

Потом опять танцевала, стоя на груди Емельяна.

Музыка закончилась,

Инесса сошла с туловища Емельяна и прекратила танец.

Заиграла следующая композиция. Опять техно.

Инесса снова встала на Емельяна и начала танцевать.

Сошла с него.

Мария подошла к нему, встала на него и начала свой танец. Ее крепкие, чуть полные ноги переступали по его груди.

От долгого давления на грудь нарастала боль. При этом Емельян ощущал громадное удовольствие.

Девушка продолжала двигаться в танце, двигая руками и переступая по нему.

Ее ноги давили на грудь. Мария смаковала происходящее, смаковала боль, которую причиняла. От этого удовольствие продолжало нарастать.

Музыка прервалась. Девушка сошла с него. Включила очередную композицию, встала на него и продолжила танец.

Потом, спустя какое-то время, сошла с него.

Грудь болела, ребра болели, при этом нарастало громадное удовольствие.

Инесса приказала положить ладони на пол. Емельян встал на колени и положил ладони на пол. Она приказала ему чуть растопырить пальцы. Он растопырил – теперь пальцы были немного отдельно друг от друга. Инесса прошла по комнате, наступив ему на пальцы каждой руки. Потом опять, в обратную сторону, она снова прошла по пальцам обеих рук. Она развернулась. Медленно прошла, наступив ему на пальцы обеих рук.

Девушки по очереди ходили ему по пальцам.

Инесса села на стул. Приказала Емельяну подойти.

– К моим ногам, – сказала она.

Он встал на колени, а затем передвинулся вниз, к ногам девушки. Он опирался на руки, его туловище находилось рядом с полом, он смотрел на лицо красавицы.

Она приказала ему лизать ее подошвы и подняла от пола правую ногу. Он стал вычищать подошву ее белой босоножки движениями своего языка.

От вылизал подошвы Инессы.

– Встань, – приказала она.

Он встал.

– Подойди сюда, – произнесла Мария.

Она сидела на другом стуле.

Он подошел.

– На колени, – приказала она.

Емельян встал на колени.

– К моим ногам, – сказала девушка.

Он переместился вниз.

– Лижи мне подошвы, – приказала Мария.

Она подняла правую ногу. Стала видна подошва – желто-сероватая. Он начал вылизывать подошву, отчищая ее.

Когда он отчистил языком подошвы черных туфель Марии, она приказала ему встать, что он и сделал.

– Ну, теперь самое важное, – произнесла Мария.

– Самое веселое, – ответила Инесса.

– Ну, давно так никого не пинали, – прозвучал ответ Марии. Она жизнерадостно улыбалась.

Девушки сняли обувь, оставшись босиком.

– Ну, сначала просто, – сказала Инесса. – Попинаем его в промежность, чтобы потом пинать в прыжке и чтобы было как можно ощутимее.

– Ага, – ответила Мария.

Инесса приказала ему встать, немного расставив ноги, что он и сделал.

Потом начала пинать его в промежность, ударяя по промежности подъемом стопы. Сначала пинала правой ногой, потом левой.

После этого его также пинала Мария.

Затем девушки уселись на стулья и отдохнули. После этого они встали.

Инесса сказала Емельяну стоять, расставив ноги пошире. Он немного расставил ноги.

Инесса прыгнула, нанеся в прыжке по его промежности сильный удар подъемом стопы, правой ногой. Она улыбнулась и нанесла еще один такой же удар в прыжке. Спустя какое-то время последовали еще три таких же удара. Девушка начала переминаться с ноги на ногу, а потом расслабилась, отдыхая. Затем последовали еще семь ударов. Это было ощутимо. Весьма сильно.

Красавица начала пинать его в промежность левой ногой – точно так же, подпрыгивая и ударяя его в промежность подъемом стопы. После четвертого удара Инесса остановилась, чтобы отдохнуть. Емельян испытывал сильную боль.

Ему было очень приятно.

Красавица нанесла ему еще шесть таких же ударов, отдыхая между ними и смакуя боль Емельяна.

Потом ее место заняла Мария. Она улыбнулась широкой радостной улыбкой, потом подпрыгнула, и на промежность Емельяна обрушилась сила удара в прыжке – подъем стопы девушки врезался ему между ног. Он смотрел на ее широкие ступни. Еще один прыжок, еще раз нога девушки хлопнула по его промежности. И еще. И еще. Крепкие и чуть полные ноги Марии выглядели очень нежными. Очень нежный вид имели ее ступни – весьма широкие. Девушка продолжила наносить по его промежности удары в прыжке.

Затем она закончила пинать его правой ногой. После небольшого отдыха стала пинать левой ногой – точно так же, прыгая, нанося удар подъемом стопы.

Мария закончила пинки. Громадное удовольствие нарастало. Боль в ребрах показывала себя, это тоже увеличивало удовольствие.

***

Джеймс Рейнольдс стоял в просторном подвале, в котором горело очень основательное количество свечей. Позади множество мастеров-масонов пели недавно сочиненную литанию в честь Кетсалькоатля – так звался ацтекский бог, покровительствующий царям, государству и законам. Это был тот же Мардук, Зевс или Таранис, только под другим именем. На большом жертвенном камне, покрытом каббалистическими надписями, лежал невысокий мужчина, его руки и ноги были связаны. Руки – за спиной, ноги – у щиколоток. Руки и ноги связанного были скорее тонкими, чем толстыми, на его животе имелось немного жира, и жир не делал его ни широким, ни толстым, ни крупным. Скорее всего, связанный не сможет порвать веревки. Он предназначался в жертву Кетсалькоатлю. Этот мужчина был православным. Значит, он противостоял законам и мешал движению общества по одному и тому же кругу, способствуя переходу на новый виток развития. Был на стороне благодати сил мироздания, а не законов. Это было неприемлемо для масонов. Они были на стороне законов и считали, что нельзя способствовать переходу общества в состояние, о котором отсутствуют какие-либо сведения, еще неизвестному. Они утверждали, что нельзя способствовать переходу к неизвестно чему, а надо соблюдать законы, измышленные людьми. Обычно покровителем закона считался ветхозаветный бог Иегова. При этом масоны хорошо относились к культам Мардука, Ваала, Зевса, Юпитера, Кетсалькоатля, Тараниса. Большинство из этих культов повествовало о бунте бога, покровительствующего законам, против более древних божеств. Такой культ приписывал своему богу захват власти над силами мироздания. Масоны действительно верили, что можно их победить. Что Мардук может неограниченно управлять вселенной, а государственные законы – указать людям иерархию, от начала и до конца измышленную и не имеющую отношения к той, которая дана силами, поддерживающими вселенную. Что можно сделать так, чтобы люди возвышались один над другим не за счет просветления, кармы, красоты, ума, силы, а в соответствии с тем, как они трудятся, либо по деньгам, по происхождению или в соответствии с еще каким-нибудь измышленным людьми принципом. Масоны верили, что с благами и удовольствиями, данными силами мироздания, можно бороться запретами, что так, например, можно запрещать наркотики и любовные удовольствия, и что силы, посылающие блага и удовольствия, не ответят запретителю, не окажут противодействия, что в целом результат будет в пользу запретителя, а не в пользу сил мироздания.

Мужчина, лежащий на жертвенном камне, был одним из православных американцев. Масоны выследили его, поймали и доставили сюда. Для человеческих жертвоприношений Джеймс Рейнольдс разрешил ловить православных и буддистов. Он решил, что раз буддисты тоже противостоят законничеству, иногда вытесняя законничество, в том числе конфуцианство или некоторые концепции в индуизме, – буддистов тоже хорошо приносить в жертву.

Этот обряд был первым. Масоны решили, что лучше сначала принести человека в жертву покровителю царей и государства по имени Кетсалькоатль, так как его культ хорошо изучен. И уже потом – начать жертвоприношения похожему богу Таранису. Найденные в Галатии надписи утверждали, что он на стороне законов и государства. И было принято решение, что надо начать обряды, связанные с ним, чтобы лучше противостоять магии, связанной с богиней Морриган. Раньше масоны не проводили жертвоприношений покровителю законов и государства. Теперь решили начать их. Было принято решение использовать магию, которую использовали сторонники кельтских, ацтекских и других законнических культов античного типа. Таким образом масоны планировали одолеть силы мироздания, взять верх над главной богиней.

Надписи на камне были каббалистическими, с латинскими буквами. В помещении горело множество свечей. Литании составлены недавно. Присутствующие здесь участники обряда считали, что это не помешает жертвоприношению. Масоны часто составляли новые обряды и более-менее много сочетали элементы из разных традиций.

Мастера-масоны прекратили петь. Джеймс Рейнольдс попросил Кетсалькоатля принять жертву. Теперь нужно убить лежащего на алтаре.

Руководитель иллюминатов держал в правой руке нож для жертвоприношений. В общем-то, лучше было пользоваться обсидиановым ножом. Но предпочли стальной кинжал, причем он был, как и ножи для жертвоприношений из каббалистической магической традиции 19 века, с белой ручкой. Традиция, придуманная в 19 веке масонами, уважалась ими, они до сих пор почти постоянно переносили заимствования из нее в обряды различных культов. Кроме того, стальной инструмент, выбранный для обряда, позволял резать быстро. Сейчас надо вспороть живот жертве и через рану на животе достать сердце. Если это делать обсидиановым ножом – может получиться очень долго. Было решено, что лучше на долгое время обряд не растягивать и выбрать стальной нож. Да и, к тому же, так больше вероятность при отсутствии навыка вынуть сердце целиком, не расковыряв его.

Джеймс Рейнольдс начал разрезать живот мужчины, лежащего на алтаре. Разрез делался от солнечного сплетения и вниз. Лежащий на алтаре дергался и вопил. Царь Иудейский продолжал делать разрез. Нож погружался в тело глубоко, больше чем на двадцать сантиметров, разрезая кишки. Джеймс продолжал разрезать живот мужчине, который продолжал дергаться и орать. Наконец, начал делать небольшие разрезы под нижним левым ребром, чтобы добраться до сердца. Тот, кого предназначили в жертву, уже не кричал и не дергался.

Царь Иудейский достал сердце мужчины. Он отложил инструмент со стальным клинком. Точно достал то, что нужно? Да. Он несколько раз внимательно посмотрел медицинские видеоролики незадолго до обряда. И смотрел до этого видео и картинки, где можно было разглядеть, как выглядит орган, гонящий кровь по телу. Действительно, удалось достать то, что нужно. Джеймс начал поедать сердце, отгрызая небольшие кусочки, прожевывая и глотая.

Наконец, сердце было съедено. Вскоре обряд закончился.

Царь Иудейский нашел старшего, назначенного, чтобы раздать куски тела жертвы командирам вооруженных отрядов Ордена Пернатого Дракона. Сейчас Джеймс Рейнольдс находился в штате Канзас, в одном из владений ордена. Кетсалькоатль, которому принесли в жертву православного, и был пернатым драконом. Раньше, до Колумба, куски человеческого мяса после жертвоприношений разносили по жилищам. Теперь же придется разносить по тайным явкам. Масон сотой степени посвящения спросил старшего, сколько командиров получат человечину и каково положение этих командиров в иерархии ордена. Получив разъяснения, сказал, что дарит командирам эти куски и очень рад их подарить.

Джеймс Рейнольдс добрался до аэропорта, где его уже ждал приготовленный для него самолет, и полетел в Бостон. И как же все хорошо идет! Античная традиция воссоединяется с англосаксонской культурой! Теперь все, кто участвовал в жертвоприношении, будут видеть, что их ведет Зевс, или же Кетсалькоатль, а еще закон, установленный Зевсом. Джеймс был полностью уверен в победе Зевса, который был похож на Кетсалькоатля и Тараниса, над силами, которые определяли облик вселенной или же создали ее. Переход англичан в протестантизм и учение о том, что Иисус Христос пришел трактовать суровый Ветхий Завет, полный законнических наставлений, а не дать новый, – это просто подготовка к возвращению в античность, к власти Зевса и законов над людьми. У христианства должно остаться только законничество, всякое обращение к силам мироздания надо искоренять и уменьшать. И тогда останется только античный уклад жизни и соответствующие ему религия и культура. Человек восстает против сил мироздания, как это делает Зевс, и вместе с Зевсом, и устанавливает свой закон вместо того, что предлагают силы мироздания.

Джеймс Рейнольдс радовался удачному жертвоприношению. Те, кто с ним связан, теперь будут куда ближе к античному укладу жизни. Они будут распространять свое мировоззрение, свою культуру, менять свою среду обитания и вытеснять врагов.

В Бостоне масон сотой степени посвящения выспался, поел, почитал каббалистическую книгу, немного поделал упражнения с гантелями, снова поел и отправился на совещание, где дал очередные инструкции по подготовке бойцов и занятиям магией. Затем отправился на самолете в Берлин. Там хорошо поспал и отправился на встречу с руководством Берлинского ордена Иоанна. Там его встретил Рольф Циммерманн, руководитель ордена и один из РХ-Бафометов 69, 96 и 99 степеней посвящения. Это был черноволосый мужчина ростом больше, чем метр девяносто, с большими мышцами. Его движения были легкими и немного неторопливыми, походка – очень легкой. С ним находились пять человек, и было неизвестно, охранники это или руководители и ученые. Начали обсуждать деятельность масонства. Встреча проходила в небольшом офисном здании, в одном из переулков Берлина. Владение этим зданием вроде не должно привлечь внимания. И если враги захотят убить сразу двух предводителей – Джеймса Рейнольдса и Рольфа Циммерманна, – им, наверное, пришлось бы внедрять агента в Берлинский Орден Иоанна, чтобы узнать, что руководители здесь.

Джеймса очень интересовало предстоящее жертвоприношение Таранису. Рядом, кроме предводителя Берлинского Ордена Иоанна, находились еще пятеро его членов. Помещение, в котором находились Джеймс, Рольф и еще пять товарищей, располагалось на первом этаже. На втором, по утверждениям Рольфа, еще были трое охранников. Помещение не имело окон: чтобы подслушать разговоры, пришлось бы внедрять подслушивающее устройство в стену или проносить внутрь. Сотовых телефонов, ноутбуков и других вещей, способных следить за владельцами в пользу производителей этих вещей или разработчиков программного обеспечения, собравшиеся сюда не принесли.

– Ну что, – спросил Джеймс Рейнольдс. – Таранис, как и любые другие кельтские божества, наверное, очень любит, когда обряды ему проводятся в месте, отмеченном им. То есть не мы выбираем место для обрядов или храма, а он дает знак. И мы там проводим обряд. Мы же готовимся к человеческому жертвоприношению. Есть какой-то знак? Знак, что это место именно его?

– Знака, однозначного и доказуемого, не было, – сказал с широкой улыбкой и с восхищением Рольф Циммерманн. Но у нас есть отличное место! Отличное! И оно действительно отмеченное! Отмеченное, хоть полученные знаки и не являются доказательствами, что это место, где являет себя Таранис! Но сильно отмеченное место! У нас есть структура, вербующая в масонство членов партии «Германский реакционный фронт». Язычников. В основном… Партия нацистская… Под реакцией подразумевают идеалы империи кайзера. – Джеймс был доволен, что реакция не означала ничего, что связано с ослаблением государства, темными веками и средневековьем. С чем-либо, из-за чего государство могут не пустить контролировать свою деятельность разные группы наподобие людей, живущих в доме землевладельца, или гильдии, или баронского войска. Реакцией тут называлось как раз то, что самой реакции не подразумевало, а отдавало население под власть государства, – кайзер и его политика. – Так вот. Партия какая? Они говорят: «Мы реакционеры». И больше про кайзера, чем про Гитлера говорят. А на самом деле там больше почитателей Третьего рейха, гитлеровского, а не кайзеровского. Ну так вот. Группа наших – человек двадцать – занимаются в лесу карате и джиу-джицу. Они очень сильно за язычество. Правда, за германское, а не кельтское. Бог, покровительствующий князьям и государству у них, – прежде всего Вотан. Хотя Тараниса тоже, скорее всего, признают без возражений. Ну вот. Три года назад они нашли в лесу, куда ходят заниматься карате и джиу-джицу, место с деревьями, на которых было куда меньше листьев, чем на остальных. Кусты стояли без листьев. Листья на деревьях имели более темный оттенок, чем в других местах леса. Либо сероватый оттенок. Либо темный и сероватый. На земле почти не было травы. Нашли два дерева, к каждому из которых были прислонены колеса. К каждому дереву – по колесу. Два колеса. Колеса – полностью деревянные. Как от телеги или колесницы.

– Колесо – символ Тараниса! – воскликнул Джеймс Рейнольдс.

– Вот-вот, – ответил руководитель Берлинского Ордена Иоанна. – И причем оба колеса с шестью широкими элементами, соединяющими середину и края. Я скажу, что, как то место нашли, тут же отправили нам отчет. Ну, не письменно, устно. Устно отчитались. Ну, отчитались. Что произошло. Я очень обратил внимание, что они сильно напирали на то, что то место найдено. Те три ложи, которые у нас вербуют нацистов. Вроде ничего особенного не произошло. Они напирали. Как будто произошло что-то важное.

– Это хороший признак, – ответил Царь Иудейский.

– Очень хороший, – сказал Рольф Циммерманн.

– Так что? Я, в общем-то, полностью за то, чтобы провести жертвоприношение Таранису на этом месте.

– Ну и я тоже, – произнес Рольф.

Пятеро, находящиеся рядом, тоже были за. Двое из них плохо знали английский язык, на котором шла беседа, товарищи помогли им перевести их высказывания. Они одобрили место.

– Ну что? – спросил Рольф Царя Иудейского. – Я думаю, надо жертву определить? И похитить? Кто это будет? Буддист или православный?

– Нет, – ответил масон сотой степени посвящения. – Нет, – повторил он. – Рано. Сначала надо место посмотреть. И уже потом решать, что делать. Кого приносить в жертву.

– Время-то дорого, – произнес свой ответ Рольф Циммерманн, руководитель Берлинского Ордена Иоанна и РХ-Бафомет 69, 96 и 99 степеней посвящения. – Время дорого. Наши противники, восточные иллюминаты, продолжают раскопки и изучают магию. Скоро они разовьют культ их богини до такой степени, до какой он в магическом смысле, может, и не развивался в последние десять тысяч лет. И сторонников могут получить сколько угодно… Ну, не факт еще, конечно, что они во всем будут превосходить своих предшественников за десять тысяч лет. За последние десять тысяч лет… За последние десять тысяч лет, – повторил Рольф. – Но они активно развивают культ. Нам бы тоже надо активно развивать культ. Может, мы получим очень мощную магию. Все же до появления культа Мардука культ создательницы вселенной, которую восточные иллюминаты нынче называют София, господствовал, превосходил тех, кто против сил мироздания, превосходил тех, кто навязывал свои законы, идущие от рода человеческого, а не от мироздания. И как бы снова так не получилось.

– Человеческое жертвоприношение – серьезный обряд, – ответил Джеймс Рейнольдс. – Таранис должен сильно откликнуться и помочь нам. Этот обряд рассчитан на сильный отклик. Спешить не будем.

Решили сначала осмотреть место, потом уже искать жертву. Участок леса, где члены лож, вербующих в масонство нацистов, нашли деревянные колеса, находился более чем в ста километрах от Берлина. Встреча закончилась. На следующий день поехали – Джеймс Рейнольдс, Рольф и пятеро, присутствовавшие на встрече. Четверо из них, как оказалось, были членами Центральной ложи Берлинского Ордена Иоанна. Еще один – исследователь, специализирующийся на германских культах. Его мнение интересовало, так как он был хорошим ученым и хорошо знал историю тех времен, когда в Европе был распространен культ Тараниса. Ехали на микроавтобусе, весьма вместительном. Внутри находились, кроме руководителей и ученого, еще восемь охранников, включая двух водителей, один из которых мог сменять другого. У всех имелось оружие. Только такое, какое можно спрятать под одеждой. В основном пистолеты. Рольф сказал, что у некоторых есть и маленькие пистолеты-пулеметы, которые можно спрятать под одежду. У Джеймса Рейнольдса были с собой два самозарядных пистолета калибра 44 сотых дюйма. Они являлись менее мощными, чем те, которые предназначались под патроны «магнум». Масон сотой степени посвящения решил, что пистолеты под патроны «магнум» для него тяжеловаты. В карманах у Джеймса лежали четыре запасные обоймы. Хватит не только чтобы в случае чего отстреляться, но и для стрельбы по догоняющим или отступающим врагам, если придется убегать или преследовать.

Микроавтобус остановился. Дальше пошли по лесу пешком, оставив в микроавтобусе двух водителей. Шли километра полтора. Внезапно плотный покров травы на земле оборвался. Дальше шла голая земля с небольшими охапками травинок – сероватыми, синеватыми и темно-зелеными. Стволы деревьев, более редкие, чем в других местах, шли вверх. Наверху покоились редкие кроны. Некоторые деревья не имели листьев, вместо крон торчали редкие засохшие ветви, которые в основном тоже начинались высоко. То здесь, то там виднелись небольшие деревца и кусты – некоторые без листьев, а у некоторых листья имели сероватый или темный цвет.

– И сколько тут места? Какие размеры этой территории, где деревья другие? – спросил Царь Иудейский.

– Метров триста как минимум, – высказал свой ответ Рольф Циммерманн. – А может, больше.

– Надо бы получше обойти все тут, – ответил Джеймс Рейнольдс. – Хотя бы несколько раз пройти от одной стороны до другой. Раз пять, а лучше десять. Десять в самый раз. Да, десять – то что надо.

Масоны шли по поредевшему лесу с посеревшими и потемневшими листьями. Остановились. Здесь, наверное, была почти середина изменившегося участка, если он действительно был около трехсот метров в ширину.

Вдруг зазвучал грохот, напоминающий раскат грома. Он шел сверху. Джеймс поднял голову. Вверху покоился немного волнистый покров светло-серых облаков. Грохотание исходило из места за облаками, выше. Оно шло постукивающими переливами, как будто ехала повозка. Тот ровный гром двигался от места над головой к горизонту. Он удалился и стих.

Погода сейчас была чуть другой, чем в Берлине до того, как руководители масонов выехали из города. Если недавно по небу шли небольшие и не очень большой ширины плосковатые облака и часто светило солнце, сейчас над головой находилась сплошная пелена серых облаков. В двух местах между верхушками деревьев Джеймс разглядел участки неба, которые были ясными.

Джеймс почувствовал, как каждый участок его тела наполняется силой. Масон сотой степени посвящения ликовал.

– Да это же колесо Тараниса! Колесо Тараниса ехало по облаку!

Один из членов Берлинского Ордена Иоанна что-то сказал, и Джеймсу перевели, что это может быть просто гром.

– Да, может быть! – ответил он. – Да наверху – это же не очень большое облако. И не туча. И звук был – как будто грохочущая повозка ехала.

– Все, что угодно, может быть, – произнес Рольф.

Джеймс Рейнольдс ликовал. Это был знак. Может, сам Таранис сейчас ехал по небу в своей колеснице. Это место отмечено как подходящее для жертвоприношения. Возбуждение и ликование продолжали наполнять. Джеймс сказал:

– Ну, можно считать, что это место для человеческого жертвоприношения подходит. Мы слышали, как по небу ехало колесо Тараниса… У кого-нибудь есть возражения?

Масоны договорились, что будут считать произошедший гром знаком Тараниса. При этом все согласились, что этот знак не является полностью доказанным. Тем не менее изменившийся лес посчитали местом, где хорошо проводить обряды, связанные с Таранисом, так как он отметил это место.

Теперь началось хождение по изменившемуся лесу. Собравшиеся пересекали его от одного края до другого. Потом выбирали новый участок местности, на краю, с которого предполагалось начать пересечение изменившегося леса. И опять пересекали его. Искали волшебные вещи или еще что-нибудь, что может быть очередным знаком, которым отмечен этот участок леса как место Тараниса. Ничего не нашли. Поехали обратно в Берлин.

Все шло замечательно. Скорее всего, скоро у масонов будет свой культ, помогающий изучать новую физическую магию. И восточные иллюминаты не смогут их обогнать.

Джеймс Рейнольдс смотрел в окно микроавтобуса, осматривая местность за краем шоссе. Он думал, а как же жертва? На этот раз он выберет кого-нибудь, кто распространяет по интернету сериалы, где обнимаются и целуются. Все эти подобные действия Царь Иудейский не терпел. Мужчине полагался фаллос, женщине – отверстие. Джеймс ощущал презрение и ненависть к тем, кто систематически обнимался и целовался, и при этом называл эту церемонию или подобную ей любовью. Он впитал традиционные англосаксонские представления, близкие к древнеримскому учению про фаллос и отверстие. Масон сотой степени посвящения ненавидел и презирал мужчин, которые поклоняются женщинам, целуют руки и ноги, лижут влагалище и задний проход, вылизывают пятки и подошвы обуви. Фаллос – вот что предназначено мужчине. Мужчина должен пихать. Не важно куда – во влагалище, в зад, в рот – главное пихать. Можно запихивать в зад или в рот другому мужчине. И тот, кто запихивает, тут прекрасен и восхитителен, ибо соответствует своему предназначению, используя свой половой член. Женщина же должна использовать отверстие, подставляя его, чтобы мужчина пихал в него свой член, – влагалище, рот, чтобы сосать, и задний проход. Мужчина, двигающий по влагалищу женщины языком, вызывал у Джеймса ненависть и отвращение. Большая ненависть была направлена по отношению к тем, кто регулярно обнимался и целовался, называя это любовью, – ибо это был обряд, церемония, то, что могло закрепляться, превращаться в устойчивый обычай, в традицию, вытесняя то, что нравилось Джеймсу. Обнимающиеся и целующиеся принимали хаос мироздания, следуя своим желаниям. Они делали шаг за шагом в сторону поклонения хаосу, а значит, по мнению Джеймса, шли к упадку, разложению и деградации, и вынуждали мир скатываться по тому пути, на котором он разлагался и деградировал.

Кроме латиноамериканских и южноамериканских мелодрам было еще много эротики, отталкивающей мужчину от использования фаллоса, а женщину – от того, чтобы она использовала отверстие. Были картинки из ранних эротических журналов, садомазохистские видеоролики. Сначала надо принести в жертву кого-нибудь, кто распространяет в интернете сериалы мелодрамы. Джеймс решил так, потому что полагал, что в них сопротивление тому, что он считал природой мужчины и женщины, было показало в систематическом виде и доступно для понимания очень большого количества людей, даже принадлежащих к культурам, чуждым и враждебным по отношению к культуре латиноамериканских и южноамериканских католиков. Потом надо будет заняться и распространителями картинок с девушками, и теми, кто делает доступными видеоролики, где девушки пинают и топчут мужчин. Сначала надо начать разбираться с теми, кто распространяет мелодрамы. Это – прежде всего. Сейчас появилась хорошая возможность – поиск жертвы для жертвоприношения. Надо принести одного из них в жертву Таранису.

Закончилась поездка к офисному зданию, где должно проходить следующее собрание. Джеймс заявил, что оно через час, длиться будет пятнадцать минут, и все разойдутся. Так можно было сберечь силы. Кроме того, следует объявить про фаллос и отверстие и про то, что латиноамериканские и южноамериканские мелодрамы неприемлемы и хотя бы изредка тех, кто их распространяет, можно приносить в жертву. Фотографии девушек в стиле, который был распространен в 80-е годы 20-го века в США и Западной Европе, тоже следовало объявить однозначно плохими. И видеоролики, где женщины пинают и топчут мужчин, где мужчины целуют женщинам ноги и вылизывают подошвы обуви, – тоже. Собравшиеся, скорее всего, не будут против. Раз немцы присоединились к масонству – им ближе та культура, которая создана протестантами, чем та, которая создается католиками. Протестантизм в Германии есть уже давно. И хотя католики тут тоже есть, те люди, которым ближе протестантский уклад жизни, по своей культуре уже весьма похожи на англосаксов.

Джеймс сидел в кресле в небольшой комнатке и отдыхал. На столике рядом лежал каббалистический том, который можно было читать в дороге. Сейчас читать не надо. Джеймс вытянул руки и ноги, затем расслабил их, положил руки на подлокотники кресла и поставил ноги на пол. Надо отдохнуть! Получше отдохнуть за оставшееся время! И обдумать, что делать дальше!

До собрания оставалось все меньше времени. Масон сотой степени посвящения составил план, что же он будет делать дальше. На собрании он заявит, что латиноамериканские и южноамериканские сериалы неприемлемы. Коротко скажет о неприемлемости некоторых других направлений в эротике. Скажет, что тех, кто такую эротику распространяет, очень хорошо приносить в жертву. Что найдет первую жертву Таранису среди распространителей сериалов-мелодрам. После окончания собрания отоспится здесь. Затем с двумя охранниками полетит в какую-нибудь страну, где мало видеонаблюдения, слабая центральная власть и много вооруженных группировок, сильных. Там через интернет-кафе, в котором не отслеживается личность посетителя и нет видеокамер, он наметит список тех, кто годится в жертву Таранису. Найдет первое место в списке – того, кто, скорее всего, пойдет в жертву в первую очередь. И посмотрит получше, что за сайт, или сайты, у жертвы. Царь Иудейский подумал о том, что те, кто будет выбран как подношение Таранису, конечно, будут сохранять анонимность. Ее снимут уже другие, перед похищением. Хотя, может, сразу можно будет что-нибудь нарыть. Скорее всего, полиция не будет лезть в логи серверов и смотреть, кто был посетителем сайта жертвы. Но нельзя было исключать и такую возможность. Кроме того, логи серверов, с достаточно большой вероятностью, останутся в полицейском архиве. Так что – выход в интернет для поиска жертвы только из интернет-кафе с анонимностью, из страны со слабой властью. Нигерия вполне подойдет. Слабое государство, сильные группировки. И много мусульман и протестантов. Так что пользоваться свободой – да еще той, которая создана не врагами законничества, а сторонниками. Пользоваться свободой, созданной в стране, где живет множество мусульман, а еще есть англикане и пятидесятники. Так что Нигерия – в самый раз. Джеймс решил, что он отправится туда, вернется со знанием жертв в Берлин, и уже после этого начнется выслеживание того, кто будет отмечен как подношение богу, покровительствующему правителям, государству и законам.

Время отдыха закончилось. Джеймс Рейнольдс провел собрание. Не было никаких возражений – ни относительно эротики, противоречащей учению про фаллос и отверстие, ни против принесения в жертву распространителей южноамериканских и латиноамериканских мелодрам. Царь Иудейский ответил на несколько вопросов тех, кто его слушал. После собрания было время отдохнуть. Джеймс заперся в комнате, где обычно спал, приезжая сюда. Он достал бутылку виски, налил себе пятьдесят граммов и выпил залпом. В последнее время он пил редко и регулярно занимался физкультурой. Сегодня он выпьет двести пятьдесят граммов, это точно! Так и получилось. Он в пятый раз проглотил содержимое стакана – пятьдесят граммов. Когда время приблизилось к ночи, лег спать. Выпитое спиртное не помешало заснуть.

На следующий день масон сотой степени посвящения прилетел в Нигерию с двумя охранниками. Прошел еще день – и было найдено небольшое интернет-кафе без видеокамер на маленькой улице. Джеймс вышел в интернет и начал изучать предполагаемых жертв. Один был особенно подходящим, чтобы принести его в жертву и показать товарищам масонам, что происходит борьба против тех, кто противодействует учению про фаллос и отверстие, и что имеет место действие против тех, кто противодействует англосаксонской протестантской культуре. Тот, кто был определен Джеймсом как наиболее вероятная жертва, держал сайт с южноамериканскими и латиноамериканскими мелодрамами. Он жил в Англии. Вероятно, был англосаксом и протестантом. И при этом он распространял эротику, которая никак не была совместима с англосаксонским и протестантским укладом жизни. Церемония, обряд, в основе которого было то, что мужчина и женщина обнимались и целовались. Сование члена в отверстие делалось необязательным, неважным или не имеющим значения. Сайт того, кто был отмечен как жертва, был сделан в виде форума, там сериалы размещались и обсуждались. Автор сайта был там под ником админ, и при том о нем писали на других форумах. Удалось узнать его ники с трех разных форумов. Джеймс Рейнольдс собрал информацию о жертве. Потом отметил еще девять распространителей латиноамериканских и южноамериканских мелодрам, картинок с девушками и видеороликов, где девушки пинали и топтали мужчин. Просмотрел нужную информацию еще несколько раз. Все хорошо запомнил. Когда закончил, было два часа ночи. Над выходом из интернет-кафе висело небо, на котором горело множество звезд.

Масон сотой степени посвящения отоспался, прилетел в Германию и сел за компьютер, отключенный от интернета, чтобы распечатать адреса сайтов с жертвами и их данные. У того компьютера, за которым он сейчас сидел, была материнская плата тех времен, когда материнские платы производились еще без встроенных устройств связи. Антенны там, скорее всего, нет, и передать информацию этот компьютер сам не сможет. Другие комплектующие, использованные при его сборке, тоже были совсем не новые. Давнишних образцов. Скорее всего, слежка за пользователем в них не заложена.

Джеймс Рейнольдс распечатал данные и сделал три диска с копиями. Через два часа подъехали Рольф Циммерманн и восемь посвященных 95 градуса, стоящие ниже Рольфа на одну ступеньку. Царь Иудейский растолковал им, что надо отследить, кто же распространяет сериалы-мелодрамы на британском сайте. Его и нужно будет захватить или принести в жертву. Если это женщина – в жертву тоже сгодится. Масон сотой степени посвящения разъяснил, что без его команды захватывать жертву не нужно. Только выяснить личность. Кроме того, надо выяснить личности держателей еще четырех сайтов. То есть узнать, кто поддерживает первую половину сайтов в списке. Получая задание, все посвященные 95 градуса получали удовольствие, – возможно, они были большими сторонниками Джеймса Рейнольдса относительно фаллоса и отверстия. Некоторые из них весело ухмылялись, другие улыбались радостными улыбками, продолжительное время задерживающимися на лице.

Спустя три дня нашелся распространитель сериалов-мелодрам. Это был мужчина, англичанин. По религии считался протестантом, англиканином. За ником админ скрывался один человек, он. Еще день – и были завершены поиски остальных четверых. Джеймс Рейнольдс приказал задействовать большее количество агентов, чтобы узнать, кто стоит за остальной частью списка. Агенты – менее опытные. Но те, которые были задействованы, чтобы найти первую часть списка, нужны, чтобы следить за уже найденными. Масона сотой степени посвящения иногда внутренне сворачивало от ненависти, такую реакцию вызывало то, что англосакс-протестант может смотреть и распространять сериалы, в которых обниматься и целоваться важно, а совать член в отверстия – нет.

Джеймсу было хорошо. Очень, очень хорошо и приятно. Нарастало удовольствие от того, что теперь распространитель мелодрам будет принесен в жертву. Наконец, его похитили. На небольшой барже, вместе с грузом, он прибыл в Германию. И вот настал день жертвоприношения.

В лесу, который считался отмеченным Таранисом, сложили большой костер из поленьев. Сейчас у костра находились Джеймс Рейнольдс, Рольф Циммерманн и еще больше двадцати человек. Двое из них были охранниками Джеймса, остальные – членами Берлинского Ордена Иоанна. Оглядев лес, Джеймс приказал разместить охрану, ждавшую в полутора километрах отсюда, вблизи. Потом распорядился вызвать из Берлина еще как минимум десять охранников.

Пришлось ждать. Рольф спросил Джеймса, действительно ли надо было увеличивать охрану. Джеймс ответил, что да. Если человеческие жертвоприношения будут проводиться регулярно, то лучше, если на них не набредут посторонние наблюдатели. Конечно, свидетеля можно убить; если будет убегать – то есть возможность догнать и уничтожить. Но не факт, что свидетель не убежит. Масон сотой степени посвящения сказал, что если удастся победить восточных иллюминатов, то в мире начнут происходить изменения, в результате которых, возможно или вероятно, жертвоприношения Таранису начнут совершаться открыто, без конспирации.

Распространитель мелодрам сидел связанный. Он опирался спиной о дерево. В его рту находился кляп, зафиксированный клейкой лентой. Это – несоответствие существующему порядку жертвоприношения. Он был установлен тогда, когда конспирация не требовалась.

Охрана была усилена. Жертву положили на костер из поленьев. Он был шире, чем расстояние от макушки головы до подошв обуви жертвы. Масоны положили в костер множество растопки – мелких и средних веток и бумаги. Мужчина, лежащий на костре, начал дергаться: наверное, он понял, что его будут сжигать. Некоторые поленья осели, предназначенный в жертву продолжал дергаться и раскидывать костер. Его руки и ноги были связаны, но все равно поленья, ветки и бумага разлетались. Наконец, держатель сайта с сериалами оказался не на ветках, а на земле. Он ползающими движениями начал отдаляться от костра. Его схватили и подтащили к костру. Стали приводить костер в надлежащее состояние, укладывая множество поленьев, веток и бумаги.

– Что будем делать? – спросил Рольф.

– Немного поменяем обряд, – ответил Царь Иудейский. Будут те, кто будет держать жертву. Они петь не будут. И магических вещей держать не будут. И проговаривать текстов не будут. Только сторожить жертву. Только сторожить.

– Что-нибудь еще будем делать? По поводу того, чтобы удержать жертву? – задал вопрос Рольф.

– Удержать – нет, – произнес масон сотой степени посвящения. – А вот сохранить костер… Надо найти четыре мощных коряги. Не в той части леса, которая связана с Таранисом. А вне ее. Отойти метров на сто и искать. Четыре мощных коряги. Таких, чтобы удобно было держать двумя руками, как черенок от лопаты. И при этом достаточно мощных. Твердых. Крепких. Метра по два длиной. Чтобы толкать ветки и поленья внутрь костра. И жертву заталкивать. Если вырываться из костра начнет. Если начнет прыгать и уползать… Да. Конечно, количество участников обряда изменится. Те, которые будут во время самого жертвоприношения с корягами, в это время не будут ничего делать. – Джеймс Рейнольдс сказал, что до того, как костер будет разожжен, те, кто будет его поддерживать в нужном состоянии движением коряг, тоже должны исполнять действия обряда – петь определенные литании вместе с остальными и произносить молитвы. Он сказал, о каких молитвах идет речь.

Группа из пяти человек ушла на поиск коряг. Через полчаса коряги были уже найдены и находились неподалеку у костра. Сейчас они лежали дальше от него, чем должны были на обряде стоять те, кому полагается в ходе обряда заниматься пением литаний и произношением магических текстов.

Обряд начался. Масоны то пели, то говорили магические тексты. Потом один из посвященных в девяносто пятую степень кончиком шпаги нарисовал в воздухе магический ключ. Он был явно виден, светился в воздухе синим светом и был ярким. Изучение физической магии меняло обряд. Раньше ключ виден не был. Подобные эффекты стали появляться уже после того, как масоны стали изучать физическую магию по плитам и табличкам из Галатии.

И шпага, и нарисованный ею символ относились к масонской магии. В культе Тараниса ни шпаги, ни этого ключа, скорее всего, не было. Опять в обряд были принесены элементы из другой традиции. На этот раз ключ был виден физически и светился. Подход к магии, в котором из одной традиции элементы переносят в другую, скорее всего, сработал хорошо.

Снова зазвучала очередная литания. Много масонов опять пели и читали магические тексты. И вот, наконец, настало время для жертвоприношения.

Джеймс Рейнольдс схватил связанного мужчину и поволок в сторону костра. Оказавшись рядом с костром, тот задергался. Джеймс понял, что если он закинет жертву на середину костра один, то ритуальный источник пламени опять разлетится. Он вышел за пределы места, где совершался обряд. Никто не решался покинуть это место. Джеймс не стал никого подзывать движениями руки. Вместо этого масон сотой степени посвящения вернулся к костру, поднял жертву ногами вперед и пихнул над поленьями, опустив на костер. От этого движения он немного осел и расширился. Распространитель сериалов лежал не на середине костра – и голова, и плечи, и шея жертвы выходили за его пределы. Четверо с корягами подошли. Они положили коряги на землю, метрах в трех от ритуального источника пламени. Затем руками стали перемещать поленья, образующие его край, ближе к центру. От броска жертвы, который совершил Джеймс, костер стал слишком широким, и сейчас его поправляли, делая уже и выше.

Мужчина, предназначенный в жертву, стал дергаться. Джеймс схватил его за плечи и протолкнул на центр костра. Жертва дергалась. Четверо, которые должны держать коряги, были сейчас без коряг и поправляли костер. Царь Иудейский зажигалкой поджег бумагу, лежащую под поленьями и ветками. Распространитель мелодрам стал ползущими движениями сползать с костра. Четверо, которым положено держать коряги, взяли их. Двое начали пихать жертву обратно на середину костра. Еще двое – толкать к его центру поленья и ветки, разбрасываемые движениями жертвы.

Бумаги и веток под поленьями было много. Джеймс Рейнольдс продолжал поджигать бумагу в разных местах, в то время как четверо с корягами толкали жертву обратно в центр костра и запихивали в костер еще не подожженную бумагу и ветки, заталкивали туда поленья, которые разбрасывались дергающимся держателем сайта.

Теперь бумага пылала во многих местах, от нее занялись ветки. Распространитель мелодрам затих. Наконец, занялись толстые ветки. Мужчина, предназначенный в жертву, начал делать попытки разорвать веревки, которыми связан. Потом стал держать веревку, связывающую ноги у лодыжек, над хорошо занявшимися толстыми ветками – наверное, пытался пережечь. Скорее всего, он надеялся, что если это получится, то, может, позволит убежать. Крупные языки пламени охватили его спину. Он опять начал дергаться и пытаться вырваться из костра.

Масоны с корягами стали запихивать жертву в костер, толкать туда поленья, раскидываемые движениями жертвы.

Теперь полыхали уже поленья. Держатель сайта чуть подергался и затих. От костра вверх устремился высокий язык пламени. Джеймс смотрел вверх, туда, где пламя ходило туда-сюда узким потоком, то делящимся на отдельные языки огня, то сливающимся вновь. Масон сотой степени посвящения перевел взгляд вниз, на основание костра. Жертвы уже видно не было. Виднелись поленья, охваченные огнем.

Костер горел долго, некоторые масоны под конец стали уставать, переступать с ноги на ногу, немного сгибаться, а потом разгибаться вновь. Часть из этих людей начали поворачиваться боком относительно своего прежнего местоположения в обряде и вставать обратно.

Костер догорел. Масоны попели литании и закончили обряд. Джеймс Рейнольдс приказал закопать остатки костра и жертвы подальше от места обряда. Километрах в тридцати, не меньше.

Часть охранников решили выделить для закапывания остатков костра и жертвы. Джеймс Рейнольдс сказал им, чтобы они перебросили все это в ящики лопатами, а затем все это увезли и закопали. Освободившееся место в земле забросали свежей землей, взятой из-за пределов места Тараниса.

Ящиков не было. Лопат тоже.

Джеймс сказал охранникам, чтобы для перемещения остатков костра и жертвы использовали одни лопаты, а для того, чтобы добавить на место костра новую землю, – другие. Объяснил, что надо доставить сюда лопаты и ящики для земли. Посмотрев на костер, решил, что, может, земли придется перетаскивать много. Сказал, что надо пригнать сюда фургон. В нем и везти остатки костра и жертвы вместе с поверхностным слоем земли.

Охранять костер осталась команда из десяти человек, за фургоном, ящиками и лопатами были отправлены еще десять. Тем, кто остался у кострища, созданного пламенем, убившим того, кто был предложен как подношение Таранису, и поглотившим тело этого плененного врага, было сказано убивать любого постороннего, кто забредет в это место и найдет остатки костра. Оружие имелось и у всех участников обряда, и у всех охранников. В основном и пистолеты, у некоторых – маленькие пистолеты-пулеметы. Этого было достаточно. Довооружать никого было не нужно.

Царь Иудейский сказал, чтобы группа, отправившаяся за фургоном, лопатами и ящиками, использовала транспорт, в котором сюда приехала, – микроавтобус и джип. Тот микроавтобус, в котором к месту обряда прибыли охранники, останется в лесу. А он сам и некоторые руководители, которые сейчас уедут в Берлин, будут дожидаться трех джипов из Берлина. Джеймс сказал, чтобы их вызвали.

Джеймс Рейнольдс, двое его охранников, Рольф Циммерманн и еще никоторые участники обряда – всего больше десяти человек – пошли к опушке ждать джипы, которые должны за ними приехать. Автомобили вскоре прибыли. Масоны в них сели и поехали в Берлин.

Каким же хорошим оказалось жертвоприношение! Свечение магического ключа, нарисованного в воздухе шпагой, было сильным, и он был физическим. Обряд прошел в большой степени четко, его участники все делали более-менее дисциплинированно, хотя некоторые и начали сгибаться и поворачиваться, когда стояли перед горящим костром, в котором находилось то, что оставалось от жертвы. Хорошо пелись хором литании.

На следующий день масон сотой степени посвящения сказал готовить еще жертвоприношения, принести в жертву сначала православного, а затем – администратора сайта картинок с девушками. Джеймс объяснил Рольфу Циммерманну и еще нескольким масонам, которые были его подчиненными, что стиль этих картинок связан с поклонением женщине, с тем, чтобы обниматься, целоваться и называть это любовью. Сказал, что женщина, изображенная на такой картинке, – не жена и не мать. Оттого распространитель картинок должен быть уничтожен. Царь Иудейский сказал, чтобы приносили по одной жертве раз в неделю. Потом он отбыл в Бостон, встретился с Персеем Чандлером и приказал, чтобы в Ордене Пернатого Дракона совершались такие же жертвоприношения. Узнал от Персея Чандлера, что вербовка в вооруженные отряды и их обучение идут хорошо, бойцов все больше и они продолжают тренировки. Затем вернулся в Берлин. Встретившись с Рольфом Циммерманном, заявил, что следующее жертвоприношение проведет лично. Третье будет вести Рольф, а он будет только петь литании. Джеймс Рейнольдс хотел, чтобы подготовка тех, кто будет совершать жертвоприношения, шла очень хорошо. Поэтому и решил на третьем обряде уступить место того, кто будет вести обряд, класть жертву в костер и поджигать его.

***

Веселая такая, чайничек. Она была чайничком и одновременно женщиной, с внешностью, чуть-чуть испорченной одряхлением. И на ней был пуховый платок. И из нее в данный момент наливали чай.

Вокруг была комната со стенами более-менее насыщенного желто-сероватого цвета и сероватым потолком.

Виктор Соболев открыл глаза. Он лежал в своей комнате. Под головой была подушка. Виктор лежал на диване. Очень хотелось выпить.

За головой раздались звуки, напоминающие бульканье. Одновременно с этим пришло осознание, что это рыба шлепает губами. И что она находится за головой.

Виктор опять открыл глаза. Осознал, что находится в своей комнате и лежит на диване.

Он лежал уже седьмой день. До этого он двенадцать дней подряд пил. В основном пиво. И пил он много. Потом прекратил пить.

Что-либо делать было очень тяжело. И он просто лежал. На третий день он смог предупредить двоих помощников, что не может в ближайшее время управлять ковеном, и назначил старшим одного из них. А затем только лежал. Прерывался в основном, чтобы покурить и попить кофе.

Виктор продолжил лежать на диване.

***

Темно-серая, в большой степени темная, полоса асфальта пешеходной дорожки тянулась вперед. Слева находилась проезжая часть, по ней ездили редкие машины. В свете фонарей полоса пешеходной дорожки окрашивалась желтым маслянистым оттенком. Вильгельм Рор шел по дорожке с двумя товарищами – Эдуардом и еще одним, имевшим прозвище Прищепка. В партии «Германский Реакционный Фронт», где состояли все трое, пользоваться прозвищами запрещалось. О них руководители говорили как о чем-то, способном притеснить человека. Тем не менее Вильгельм, Эдуард и некоторое другие соратники партии все слова фюреров игнорировали, отрицали и продолжали называть своего товарища Прищепкой. Когда-то он по ошибке сказал про застежку молнии своих шорт не «застежка», а «прищепка». Вот после этого у него и появилось прозвище – «Прищепка». Так его и называли.

Темно-серый асфальт, в свете фонарей окрашивающийся маслянистым желтым оттенком, приобрел те жирные и маслянистые желтые оттенки, которые Вильгельм обычно видел, когда был пьян или выпивал две-три бутылки пива. Сейчас он был трезв. Позже надо будет выпить. Пусть не сегодня, а через несколько дней или позже. Две-три бутылки пива, не меньше.

Товарищи шли быстро, и вскоре впереди можно было четко разглядеть фигуры двоих, которые могли быть их соратниками. Вильгельм и его двое товарищей сейчас направлялись по приказу Германского Реакционного Фронта в место, где должно было проходить важное мероприятие. Им назвали адрес и потребовали явиться туда.

Двое впереди свернули направо. Так… По пути к месту мероприятия надо свернуть направо. Так что, скорее всего, это действительно соратники. Дальше, пройдя квартал, надо будет еще свернуть направо. Вильгельм, Эдуард и Прищепка свернули направо. Почти дойдя до перекрестка, они увидели, как по улице, пересекающей ту, по которой они шли, справа налево идут трое их соратников по партии. Их разделял небольшой участок пешеходной дорожки и проезжая часть улицы, пересекающей ту, по которой они шли. Дошли до перекрестка. Соратники, находящиеся по ту сторону проезжей части, их видели, один из них отсалютовал им нацистским приветствием, хотя их разделяла проезжая часть. Потом встреченные соратники двинулись дальше.

Вильгельм и его двое товарищей начали переходить улицу и заметили, что по той стороне улицы, к которой они направлялись, справа приближались еще трое соратников. Вильгельм позади них заметил еще двоих, которые, скорее всего, тоже были соратниками по Германскому Реакционному Фронту.

Вильгельм, Эдуард и Прищепка свернули направо. Вскоре они добрались до здания, в котором должно было проходить мероприятие.

Один из соратников стоял у двери, ведущей вовнутрь. Дверь эта вела в массивное здание из двора. Из него было как минимум три выхода: один большой проход между зданиями, маленькая прямоугольная арка и запасной выход из одного из зданий, стоящих напротив большого прохода. Он вел из крошечного подъезда, идущего не прямо из здания, перпендикулярно ему, а параллельно, справа налево, если смотреть со стороны большого прохода. Правее подъезда горело окно. Скорее всего, дверь использовалась. Возможно, не была заперта и через нее, в случае опасности, можно было уйти. В самом большом здании, куда сейчас предстояло зайти, возможно или вероятно, имелось больше двух выходов.

Вильгельм и двое его товарищей зашли внутрь. Там находились руководители ячеек, которые, скорее всего, были задействованы в качестве организаторов мероприятия: они указывали остальным соратникам, куда идти, несмотря на то, к каким ячейкам они относились. Руководители ячеек время от времени улыбались.

Внутри все оказались в небольшом зале. Там умещалось больше восьмидесяти человек. Часть зала занимало открытое пространство, на котором стояли фюреры партии вместе с тремя неизвестными людьми.

Глава партии, Конрад Хаммель, начал произносить речь, сказав, что соратники сделали для партии очень много. Постепенно тема речи сменилась – на культ Тараниса и масонство. Фюрер восхвалял Тараниса как бога, который принес людям государство, оберегал царей и законы. Упоминал, что нынче масоны защищают культ Тараниса. И начал призывать вступить в масонский Берлинский Орден Иоанна. В Германском Реакционном Фронте иногда говорили о масонах как о движении, участвующем в заговоре евреев против белых людей, как о тех, кто вынудил США вступить во Вторую мировую войну против Германии на стороне СССР, таким образом вынудив американцев воевать против немцев – заставив одних белых людей убивать других. Иногда говорилось и о современных действиях масонов против белой расы. В других немецких фашистских партиях иногда говорилось то же. И такие же точки зрения излагались в фашистских организациях в других странах. Фашисты никогда не хвалили масонов.

Фюрер перешел на тему культа Морриган и главной богини. Он разъяснил, что открылись новые магические знания, которыми пользуются и те, кто за Тараниса, и те, кто на стороне Морриган. Конрад Хаммель рассказал, что действиями обоих культов объясняется множество случаев воскрешения, произошедших за последнее время. Вождь сказал, что враги обошли сторонников Тараниса в воскрешении.

Вождь поносил главную богиню.

– Их богиня несет с собой хаос! – громким восклицающим голосом говорил фюрер. – Они хотят разрушить тот порядок, который белые несли этому миру в последние пять тысяч лет!

Вождь назвал грубыми словами общества, созданные азиатами, неграми и другими людьми, которые не являлись белыми или не причислялись к белым с точки зрения нацистов. В этих грубых словах упоминалось, что азиаты и смуглые люди не подчиняются государственным законам.

– И они хотят принести это нам, – воскликнул глава партии, говоря о культе богини. – Нам, белым людям. – Дальше опять последовали поношения культа главной богини и небелого населения. – Этот хаос поглотит все, что мы строили в течение пяти тысяч лет. – Фюрер принялся поносить общество, состоящее из сторонников главной богини, а еще азиатов, смуглых и всех тех, кого он не считал белыми. – Не поглотит, если мы дадим отпор! – воскликнул вождь о том, что назвал хаосом.

Вскоре выяснилось, что прямо сейчас всем нужно записаться в Берлинский Орден Иоанна в качестве учеников, то есть масонов первой ступени. Вильгельм считал, что масонов надо убивать всех, они насаждают еврейские ценности. Их принцип всеобщего равенства перед законом приводил к господству евреев, марксистов и геев. Вильгельм был на стороне той точки зрения, что если один такой человек – еврей, марксист или гей – имеет право на существование и возможность делать то, что ему свойственно благодаря его задаткам, – это разрушает взаимоотношения среди других людей, которые не имеют предков-евреев и не являются ни марксистами, ни геями. Культура разрушается, люди перестают друг другу помогать. И евреи, марксисты и геи одолевают остальных. Чтобы этого не случилось, масонов лучше всего вовремя уничтожать. Но выходы из зала были перекрыты руководителями ячеек и теми соратниками, которым руководство партии доверяло больше всего.

Бежать не хотелось еще и из-за Тараниса. Это был бог, который, с точки зрения Вильгельма, защищал устои от чужаков-разрушителей. Может быть, служение ему поможет очистить страну от арабских и турецких гастарбайтеров, гомосексуалистов, сторонников современного искусства и других врагов. По мнению Вильгельма, все эти люди разрушали немецкую культуру, а их общее потомство с теми, кого он считал чистыми немцами, рождалось больным. Когда он ходил в партию, то стал сторонником культа Вотана – скандинавского бога, покровительствующего царям и князьям. Он был похож на Тараниса. Вильгельм не считал, что Вотан и Таранис – один и тот же бог, а скорее думал, что это похожие боги. Таранис тоже мог помочь нации. Поэтому лучше сейчас всерьез вступить в масоны. Сейчас в своем сознании партиец рассматривал следующую последовательность действий: стать одним из масонов, а потом передумать и сбежать из партии. Тоже вариант. Но тогда культ богини вместе с неграми и китайцами победит белую расу! Нет уж, вступить, оставаться и присмотреться. А если что-то будет явно не так, против белых или за геев против всех остальных, – тогда можно будет и уйти. Или хорошо присмотреться, а затем, если в противостоянии белым будет заключаться смысл масонства, – тогда и покинуть и масонство, и партию.

Стоящие в зале соратники молчали и слушали фюрера. Наверное, они думали точно также – надо быть за Тараниса против главной богини, ее культа, азиатов и негров. «Иначе бы… наверное… они возмутились бы?» – оценивал ситуацию партиец… Или просто боятся, что возмущение никто не поддержит и фюрер расправится с теми, кто оказался против вступления в масонство? Скорее, думают, что хорошо поддержать культ Тараниса. Да, надо вступить в масонство и подождать.

На следующий день произошла церемония возведения во вторую ступень, в подмастерья. Ее прошли Вильгельм и все члены Германского Реакционного фронта, которые приходили вчера на принятие в масоны. Все происходило в том же здании. Некоторые задержались. Дважды удалось расслышать голос соратника за дверью кабинета – звонок товарищу, чтобы он явился. И оба раза речь шла об опоздании. Отказов вступить в Берлинский Орден Иоанна не было. По крайней мере, многочисленных. Опять пришел почти весь состав. Соратники решили побыть масонами, раз так надо для победы над главной богиней, над азиатами и над неграми. Тех пятерых, которые не пришли вчера, решили возвести в ученики сегодня. Потом заявили, что ускоренное посвящение происходит потому, что пришедшие на мероприятие будут сражаться против культа главной богини в боевых подразделениях. И хорошо, если их защитят имеющиеся у них посвящения. Само собой, ордену лучше, если его посвященные выше первой ступени покажут себя в бою. Это же престиж. Но об этом не говорили. В основном речь шла о благословлении Тараниса. Еще, согласно словам произносящего короткую проповедь, благословлять должен был Господь, но, кого имел в виду проповедник, сказано не было. После лекции произошло возведение во вторую степень.

Затем началась еще одна лекция. Выступавший заявил о том, что существует нерегулярное масонство, что оно является иерархически выше регулярного и что он имеет восьмую ступень посвящения. Объявил, что этот градус дает ему власть над мастером третьего градуса. Но при необходимости он может заявить, что имеет третью ступень посвящения. Либо что нерегулярное масонство существует, а власти не имеет. По словам лектора, он рассказывает об этом всем присутствующим, потому что идет насильственная борьба против культа главной богини, и Берлинскому Ордену Иоанна нужны бойцы, которым можно доверять. Далее упомянул, что есть и другие ордены, которые на стороне Берлинского Ордена Иоанна. И заявил, что раз у него восьмой градус, то он здесь начальник и ему надо подчиняться.

После лекции один из новых предводителей сказал, что всем дается день на отдых. Послезавтра все должны явиться к пункту сбора, и ехать в лагерь для подготовки в качестве охранников. Пункт сбора находился в пределах Берлина. Пришедших на мероприятие предупредили, что от города до лагеря придется еще ехать, но меньше дня.

На следующий день Вильгельм, Эдуард и Прищепка встретились в пределах города и пошли в парк пить пиво. Выпили по три бутылки. Вильгельм сказал, что все – сегодня хватит. Завтра предстоит поездка в лагерь военной подготовки. И не надо пить столько, чтобы завтра это сильно мешало. Товарищи согласились. Вильгельм попрощался с Эдуардом и Прищепкой и поехал домой.

Когда приехали в лагерь – выяснилось, что он располагается в лесу и имеет просторную территорию. Он представлял из себя пространство, огражденное забором. Вокруг забора – лес. Внутри в некоторых местах тоже росли деревья. На территории умещалось жилье – с виду тут могли жить человек триста, – а еще беговые дорожки, стрельбище и большое низкое бетонное здание. Ближе к позднему вечеру Вильгельму указали на место, где он будет спать. Ему уже сказали, что большое низкое бетонное здание – это тир, который хорошо глушит звуки выстрела. Если нужно будет скрывать стрельбу в лагере – стрелять будут там.

Наступил очередной день. Ближе к вечеру Вильгельм и другие новички стреляли на стрельбище. Вильгельм стрелял из автомата М-16, как и большая часть остальных. Некоторые, которых зачислили в пулеметчики, стреляли из пулеметов Миними. Еще были гранатометчики и снайперы, их тут не было, они отправились стрелять на другое стрельбище, большое, которое находилось километрах в десяти отсюда.

***

Олан снова пришел на свидание с Кинни. Они находились на том же месте, что и во время предыдущего свидания – на пространстве, где ничего не росло, и с краю лежала сломанная каменная балка.

На Кинни было надето длинное красное платье. На ее ногах красовались красные сандалии. Другие, не те, в которых она пришла в прошлый раз. Ремешки этих сандалий, которые шли поперек ступни и вдоль, покрывая подъем стопы, были более-менее узкими. Поперек ступни шли два ремешка – один у пальцев, другой немного позади. Они пересекали тот ремешок, который шел вдоль пальцев. Он отходил от ремешка, находящегося у пальцев поперек ступни, и шел назад, к лодыжке, – сначала пересекая тот ремешок, который находился позади первого, и тоже шел поперек ступни, – а потом идя по подъему стопы дальше.

Ступни Кинни были гладкими и нежными, пальцы красиво давили на подошвы сандалий.

Начался разговор про культы. Олан сейчас сидел на сломанной каменной балке, Кинни тоже.

– А что, ты говоришь, что до культа Тараниса культ главной богини был больше распространен? – спросил Олан у Кинни.

– Да, – ответила девушка. – Мы просматривали копии вавилонских записей. И более ранних шумерских. Переводы с них. И еще много чего. Таранису поклонялись не всегда. И другим божествам, которые приписывают себе победу над главной богиней и власть над миром, тоже. Тот же шумерский и вавилонский Мардук – это бунтовщик, победивший Тиамат и взявший у нее власть над вселенной. То есть победить Мардук, конечно, не может, он лжец. Он лжет, что победил Тиамат, рассек ее пополам и получил власть. Не может такого быть, Тиамат – это одно из имен главной богини. Такая победа невозможна. Невозможно победить силы мироздания. По крайней мере, навсегда. А скорее всего, Мардук – это просто лжец.

– А нашли упоминания о поклонении Тиамат?

– Не нашли. Все за счет громадной власти жрецов Мардука, – ответила Кинни.

– Точно за счет жрецов? – задал вопрос Олан.

– Ну да. К богу царей обращаются те, кто хочет навязать законы, измышленные людьми, вместо того, что дано силами мироздания. И те, кто пытается навязать законы, призывают обращаться к такому богу.

– Ага. И ведь в разные времена были те, кто понимал, что есть главная богиня и другие богини с ней соотносятся тем или иным способом. Инанну очень многие с ней соотносят, хотя она и объявляется женой бога царей. И похоже, к ней часто и обращаются, как к создательнице всего существующего, а не как к жене бога царей. А бога царей считают плохим, хотя об этом и не говорят.

– Это с самого начала того времени, как культисты бога царей получили громадную власть. Ну вот, например, карфагенская Танит. Про нее открыто пишут, что она перед Ваалом. Но при этом самого Ваала не критикуют. Кстати, в Египте тоже есть упоминания о борьбе бога царей с главной богиней. Но только у них там вместо бога царей в этом мифе Сет. А противостоят ему женщина и змея. Женщина, конечно же, соотносится с главной богиней. А змея – это змей, мужского пола, один из богов, которые с главной богиней связаны. Один из богов мужского пола. Тех, которые связаны с главной богиней. В Индии так многие богини связаны с главной богиней. Ее считают создательницей всего существующего, достаточно часто. А бог царей – это оттого, что у этого культа власть. Но этого культа во многих местах вообще всерьез не признают. Главную богиню у них, по их религии, можно называть Трипурасундари. В принципе, везде, где очень большой дикости нет, можно утверждать, что мир создан главной богиней, а другие богини с ней соотносятся. Наша Морриган определенным образом соотносится с главной богиней. И надо найти способ, чтобы наконец объявить, что Таранис и его законы – это плохо, а Морриган и силы мироздания – хорошо. Сбросить культ Тараниса. Заявить, что Таранис и его законы – это плохо. А главная богиня и ее силы мироздания – хорошо. И культ бога царей регулярно сбрасывали. У жителей этих земель так было не так давно. Сбрасывали регулярно, и в совершенно разных местах. Здесь, на этих землях, – немногим больше тысячи двухсот лет назад. Хеттское царство, основанное Лабарной Первым, полностью было уничтожено культом Инанны и другими подобными культами. Причем города оставались полностью посвященными богиням, соотносящимся с главной богиней. Этого никто не отменял. Все города, которые тут были, на всем полуострове, были посвящены богиням, все население города считалось служителями богини. А вот после уничтожения государства и прекращения власти культа бога царей города и продолжали оставаться посвященными богиням. Этого никто не отменял. А вот государство и культ бога царей исчезли на всем полуострове. И при этом из других земель ездили сюда работники поработать – и не бунтовали, не захватывали власть, не грабили. Безо всякого государства и безо всякого культа бога царей.

– Надо во многих местах сразу делать! Чтобы не было много сторонников государства! Чтобы они под предлогом защиты от завоеваний не строили государство по новой! И культ не создавали, наподобие культа Тараниса!

– Так во многих местах и делают! – весело ответила Кинни. – Просто не дотягивали в последнее время до того, чтобы в очень многих местах сразу сделать. Чтобы достаточно населения в это вовлечь. Чтобы сторонников государства было слишком мало.

Олан вдруг подумал, что, может, культ Мардука и ему подобные культы появлялись не в первый раз. Что, может быть, захват мира культами божеств, приписывающих себе победу над главной богиней и навязывающих законы, уже случался много тысяч лет назад, и, может, неоднократно. И может, его изгоняли окончательно, а он возникал вновь.

– То, что три тысячи лет назад произошло то, что в Шумере появился культ Мардука и в других местах культы бога царей начали появляться и захватывать власть, это, вообще, в первый раз? – спросил Олан. – Или много тысяч лет назад такое уже бывало? Может, десять тысяч лет назад; может, меньше; может, больше?

– А вот это я не знаю, – ответила Кинни.

– Может, если отбросим культ Тараниса, это не в первый раз будет?

– А может, и так.

– Может, это будет и не первый раз, и не второй. И появление культов, таких, как культ Тараниса и Мардука, тоже не в первый раз и не во второй будет.

– Всякое может быть, – высказалась Кинни. – Действительно. Если культы богов, покровительствующих царям, полностью исключить, они и появиться могут снова. И такое много раз может повторяться.

Олан посмотрел на пальцы ног Кинни. Девушка встала и сказала:

– Встань.

Он встал.

– Отойди немного, – произнесла Кинни.

Отойдя, он посмотрел на девушку. Прекрасно выглядели ее пальцы ног, давящие на подошвы сандалий.

Девушка села на сломанную балку и сказала:

– На колени.

Олан встал на колени.

– Сейчас ты мне оближешь подошвы, – произнесла Кинни. – Вылижешь. – Рядом с ее ступнями, обутыми в красные сандалии, земля была более-менее твердой, на ней не оставалось следов. В другой части этого участка земли, на котором ничего не росло, земля была мягче, походила на глину. И на дорожке, по которой нужно было идти, чтобы добраться до этого места, в некоторых местах была мягкая земля. Как бы он ни отчистил подошвы девушки языком, они покроются грязью снова, когда она пойдет обратно. – Пододвинься немного, – приказала красавица.

Олан пододвинулся.

– Везде много мягкой земли, – сказала Кинни, – и здесь, и на дорожке обратно. Я пойду, опять запачкаю подошвы. А сейчас ты их вылижешь. Ты поклоняешься мне. Несмотря на то, что я опять запачкаю подошвы, ты будешь старательно лизать. Я хочу, чтобы ты поклонялся мне именно так. Не просто проводя по подошвам языком, а старательно слизывая всю грязь и пыль. Так и надо поклоняться женщине, вылизывая ее подошвы. Старательно слизывая всю грязь и пыль. Старательно. К моим ногам! – приказала девушка.

Олан опустился на землю и принял позу, в которой он лежал на земле животом вниз, приподнявшись на руках и подняв верхнюю часть туловища и голову. Потом чуть подполз к девушке. Ступни Кинни находились близко от его лица.

– Немножко назад! – приказала Кинни.

Олан отполз.

– Еще немного! – раздался голос девушки.

Олан отполз еще немного.

Кинни положила правую ногу на левую. Затем округлый край подошвы, находящийся перед пальцами правой ноги, пошел вверх и остановился. Девушка теперь сидела, подняв переднюю сторону ступни вверх, подставляя подошву под лизание. Она приказала:

– Лизать!

Передняя сторона правой ступни девушки продолжала быть немного поднятой вверх. Подошва была подставлена под лизание. На ней были видны небольшие разводы грязи и прилипшей земли, а еще пыль. Сейчас туловище и лицо Олана было развернуто влево. Он приподнялся, приблизив лицо к подошве, и провел по ней языком. Потом еще. И еще. Олан старательно отчищал подошву языком, проводя по тем местам, на которых была грязь, прилипшая земля и пыль.

Кинни чуть приподняла правую ногу, лежащую на левой, и снова положила ее, на этот раз колено, голень и ступня правой ноги были чуть правее – правее, если смотреть со стороны Олана, и левее, если смотреть со стороны девушки. Ее правая нога была расслаблена. Передняя часть подошвы не была сильно приподнята вверх. Девушка расслабила ногу.

Олан продолжал лизать подошву. На ней оставались еще совсем небольшие сплющенные пятнышки прилипшей земли. Когда девушка шла с этими пятнышками земли на подошве, они сильно расплющились и основательно прилипли, и теперь отчищались очень медленно. Олан прошел языком по подошве, спереди назад, к пятке, стараясь облизать все, чтобы подошва была полностью облизана. Потом пошел движениями языка обратно, вперед, к той части подошвы, которая находилась под пальцами. И снова назад, к пятке. Затем начал чистить языком те участки подошвы, на которых оставались еще сплющенные пятнышки земли. Наконец, он отчистил все. Он немного отодвинулся назад и приподнялся.

– Что? – спросила Кинни.

– Все вылизано.

– Продолжай отчищать, – произнесла девушка. – Чтобы совсем чисто было.

Олан немного полизал подошву, Кинни сказала:

– Стоп.

Прекратив проводить по подошве языком, Олан немного отодвинул лицо от ноги девушки.

Красавица приказала:

– И еще немного отодвинься. – Она немного двинула правой ногой, показывая, что надо отодвинуться.

Отодвинувшись еще, Олан стал ждать.

Девушка поставила на землю свою правую ногу в сандалии, подошву которой он только что отчистил языком. На коричневую землю более-менее светлого оттенка давила нога Кинни в сандалии, подошва которой только что была им вылизана. Как приятно! И как замечательно давят на подошву пальцы ноги девушки! При виде пальцев ноги, давящих на подошву, удовольствие значительно возрастало. Правая нога красавицы в красной сандалии, подошву которой он сейчас вылизал, продолжала стоять на земле. Пальцы левой ноги тоже прекрасно давили на подошву. И подошва левой сандалии прекрасно и нежно давила на землю.

Кинни положила левую ногу на правую.

– Лизать! – приказала девушка и немного приподняла вверх переднюю часть подошвы. Потом чуть-чуть двинула пальцами левой ноги вниз, отчего передняя часть подошвы уже не так приподнималась над задней. И снова вверх, поднимая переднюю сторону подошвы над задней и показывая, что эту подошву надо лизать.

Олан приблизил свое лицо к подошве. Нога девушки расслабилась, Кинни уже не удерживала специально пальцы ноги высоко. Ее левая нога была расслаблена. Девушка отдыхала. При этом подошва ее левой сандалии была достаточно высоко над землей, чтобы можно было лизать. Олан начал вылизывать подошву левой сандалии девушки. Он начал проводить языком, доходя до передней стороны, – язык шел сзади вперед, до мест под пальцами. Потом стал смещать движения языка назад, к пятке. И снова вперед. И опять назад, в сторону мест, находящихся под пяткой. Затем начал отчищать пятнышки земли и грязи. Они прилипли к подошве, сильно размазываясь по ней, когда девушка наступала на землю. Когда Олан смотрел на эти пятнышки, прежде чем продолжать их отчищать языком, то на него все больше и больше накатывало огромное удовольствие.

Отчистив пятнышки грязи, Олан стал опять проводить языком по подошве, перенося движения то в сторону мест под пальцами, то назад, к пятке. Он старался проводить языком по всем местам подошвы.

Девушка промолвила:

– Стоп!

Олан прекратил лизать и сместился немного.

– Еще назад! – произнесла Кинни. Олан переместился еще назад. – На колени!

Олан встал на колени. Потом девушка приказала ему встать, что он и сделал. Она сказала ему раздеться. Он разделся. Девушка приказала лечь. Он лег, ближе к центру этого места, где ничего не росло, чем к каменной балке, стоящей у края. Он лежал на спине. Вверху было небо с небольшими белыми облачками в виде клочьев и мятых кучек.

Кинни подошла к Олану и встала ему на грудь. Она повернулась лицом в сторону его головы. И стала неторопливо переступать, наступая ему на грудь то правой ногой, то левой. Вес переступающей девушки давил на ребра, приходясь то на одну ногу, то на другую. Она продолжала переступать, и весь ее вес давил то на правую сторону груди, то на левую. Иногда от этого возникала боль в ребрах. Было тяжело и неудобно дышать. Приходилось делать усилия, чтобы сделать вдох, так как сверху давил вес девушки, все время по-разному, потому что она продолжала переступать. Кинни улыбалась, видя, что мучает, мешая дышать.

Девушка сошла с Олана и приказала ему одеться, что он и сделал.

Глава 6

Началось очередное собрание Баварского Ордена Восточных Иллюминатов.

Присутствовали иерофанты, один оружейник и один маг из тех, которые сейчас занимались исследованиями магии. Он воскресил уже больше ста человек. Мог воскрешать двоих-троих за день, и так в течение самое меньшее двух дней. Воскрешением он занимался очень серьезно с той целью, чтобы развить соответствующие возможности. А еще он так выяснял, насколько эффективно и насколько быстро можно развивать возможности в магии воскрешения мертвых.

Оксана Рокотова сидела за столом и смотрела на стену. Она посмотрела в сторону Александра Соснового, потом снова на стену. Затем расслабилась, немного опершись спиной о спинку стула. Чуть выпрямилась. Положила на стол ладонь с немного расставленными пальцами и медленно повела ладонью к себе. Убрала ладонь со стола.

Александр Сосновый наконец-то начал совещание. У каждой стороны в Галатии теперь было по три больших района раскопок, а между ними находились места, где тоже можно было искать древние сооружения. Враги, похоже, вели раскопки очень эффективно и изучали магию. Часть сообщений о воскрешениях, происходящих сейчас в мире, относилась к их деятельности, и сейчас это была немного меньшая часть, чем у восточных иллюминатов. Сейчас восточные иллюминаты изучали магию быстрее масонов. Те формировали многочисленные качественные вооруженные отряды в США. За счет наличия мирового правительства восточные иллюминаты имели много разнообразных структур, в которых вербовались бойцы. Но не везде можно было потребовать долгих и старательных тренировок и отправки большого количества бойцов в другую часть планеты. Сейчас в целом преимущество было на стороне восточных иллюминатов. Чтобы его сохранить, предводитель Баварского Ордена Восточных Иллюминатов решил немедленно атаковать масонов в Галатии силами охранников раскопок и забрать побольше мест, где можно раскопки вести. Между территориями восточных иллюминатов и масонов оставалось немного мест, где еще не копали. Раскопки, ведущиеся масонами, следовало захватить и использовать.

– Ну… У кого есть информация о проблемах, которые не позволят атаковать масонов в Галатии, прошу об этом сказать прямо сейчас, – говорил Александр Сосновый. – О серьезных проблемах. О том, что может принести нам серьезные неприятности, если мы сейчас масонов атакуем. Может, есть какие-то наши структуры, с которыми мы должны договориться, чтобы они оставались нашими? Или где-то оружия нет? Или где-то, кроме Галатии и небольших вражеских участков в Германии и США, власти не будут арестовывать масонов или нападать на них, если они нас атакуют? Серьезные проблемы где-то есть? Если есть, то надо это выяснить сейчас, пока масоны в Галатии еще нами не атакованы. Если серьезные проблемы есть, нужно выяснить это сейчас,– повторил руководитель. – Точнее, лучше выяснить это сейчас. Лучше выяснить это сейчас, – повторно произнес Александр Сосновый.

Проблем не было.

Оружейник начал рассказывать о новых сериях оружия, которыми вооружались бойцы восточных иллюминатов. Совсем новые образцы производились небольшими сериями. Была создана ручная пушка калибром 23 миллиметра. Снаряд весом девяносто шесть граммов вылетал из ствола со скоростью около 350 метров в секунду. Пушка имела немного меньшую отдачу, чем крупнокалиберные винтовки и предназначалась для ближнего боя. Снаряд был короткой болванкой со стальным сердечником. Для других снарядов – реактивных или разрывных большей длины – конструкция пушки не была предназначена. Сделали серию из десяти. Важным было то, что теперь восточные иллюминаты могли производить боеприпасы своих стандартов. Новый снаряд для ручной пушки был создан почти одновременно с пушкой.

Другим боеприпасом была 37-мм ракета, и к ней создали ракетную установку. Она имела магазин на десять ракет. Выхлоп от заряда, вышибающего ракету из ствола, уходил назад, как в гранатомете РПГ-7, но при этом имелось сужение, которое отбирало часть энергии у пороховых газов, позволяя произвести перезарядку. После выстрела в ракете запускался маршевый двигатель. Производились фугасные ракеты, которые поражали противника взрывом заряда взрывчатки.

Скорострельные пулеметы и мощные карабины теперь производились более-менее крупными сериями. Боевые подразделения уже их получали.

***

Группа, в которую входили Грейс Баррингтон и Кимберли Смит, была в сборе. Девятнадцать человек, включая командира и двух магов, присланных недавно. Все стояли на площадке, где находилась не использующаяся сейчас строительная техника. По пути сюда Грейс заметила, что еще две группы – они немного меньше – тоже собираются, каждая на своем месте.

Командир начал говорить:

– Итак. Нам предстоят серьезные бои. Прямо начиная с сегодняшнего дня. – Сейчас было одиннадцать дня; похоже, намечалось задание, которое предполагало перестрелку прямо днем. А может, и нет. – Мы атакуем масонов, – сказал командир. – Здесь мы оставим человек тридцать охраны, и в других местах чуть меньше, или столько же, или чуть больше. Остальные будут нападать, в том числе мы. И я думаю, что масоны об этом не узнали. Нас будет много. Почти столько же, сколько их. И на нашей стороне, скорее всего, будет внезапность. Мы просто пройдем мимо их разведчиков на нейтральной земле и обрушимся на их места к востоку от Енияпанчаршака. Скажу сразу, наша группа будет заниматься не этим. Наша группа и группа три останемся на нейтральной полосе и перебьем ихних дозорных, ихних разведчиков, ихние пункты наблюдения. – Группа, где находилась Грейс, имела номер четыре. – Третья группа будет этим заниматься севернее. Мы же атакуем их наблюдательные посты на самом юге нейтральной полосы – в районе Караджадере и Чельтека. Потом то же сделаем севернее. Еще севернее этим будут заниматься бойцы третьей группы. Они будут действовать в районе чуть севернее Селаметли Шехит Эмраха и до района в десяти километрах к югу от Анкары, где замечен противник. Знайте: и у нас, и у противника есть договоренности с властями Турции. Есть и такие люди во власти, которые будут иметь дело только с одной стороной – с нами или с врагом. И с такими людьми договорились и наши, и враги – с теми, кто только одну сторону поддерживает. Власть не вмешается. Ни на нашей стороне, ни на стороне противника. Это будет очень серьезный бой. Наша группа будет нападать на наблюдательные посты и разведчиков, потому что группа сильная. Я думаю, что третья группа тоже. Потом, после боев, если потери будут маленькими, мы присоединимся к атаке остальных раскопок. То есть не остальных, а раскопок. Там, где разведчики, раскопок нет. Там, где разведчики, раскопок нет, – было сказано во второй раз. – Нам еще надо будет дождаться, когда придет какая-то техника, – чтобы строить заборы и остаться там и обозначить, что теперь это наше место. Строительная техника, я имею в виду. И уже тогда присоединимся к атакующим. – Помощница командира группы, взобравшаяся на бульдозер, осматривала группу. Наверное, наблюдала, все ли слушают. Не отвлекся ли кто. – Итак, – продолжил командир. – Мы начнем с места восточнее и чуть южнее от Караджадере. Там одно место нахождения вражеских разведчиков и наблюдателей. Рядом – еще два. И два – намного севернее. Всего же мы можем действовать на полосе в тридцать пять километров, где могут быть вражеские наблюдатели и разведчики. И еще. Основные силы, которые атакуют вражеские раскопки у Енияпанчаршака, скорее всего, имеют возможность проскользнуть мимо вражеских наблюдателей незамеченными. Так что мы, с большой вероятностью, захватим все вражеские раскопки легко.

Группа направилась разбирать оружие. Грейс взяла скорострельный пулемет РП40-М2, который с недавнего времени ей выдали, и присоединила короб с лентой. Этот пулемет был создан оружейниками восточных иллюминатов, выпускался сериями. РП означало ручной пулемет, М2 – модернизация 2. Предыдущие две имели некоторые отличия. Существовали и РП-30, и РП-20, и РП-10, причем РП-30 и РП-20 Грейс видела, это были хорошие ручные пулеметы.

Пулемет, который она взяла сейчас, РП-40-М2, имел ленты на двести патронов. Его скорострельность составляла тысяча двести выстрелов в минуту. При калибре в 5,56 это было терпимо и не мешало. Вот сейчас сошки пулемета были соединены в цевье, чтобы стрелять, как из автомата, – так позволяла делать конструкция этого оружия. Грейс взяла с собой еще Ингрем-11 и шесть обойм, Кимберли – свой самозарядный пистолет калибра магнум-44 и шесть обойм, а еще две ленты к пулемету, так как Грейс и Кимберли составляли расчет пулемета, Грейс стреляла, а Кимберли носила на себе боеприпасы. Этот пулемет имел скорострельность тысяча двести выстрелов в минуту, так как при выстреле ствол шел вперед, а затвор назад. Они проходили вдвое меньшее расстояние по сравнению с тем, какое расстояние проходил затвор в конструкциях, где двигался только затвор. Время на их движение требовалось вдвое меньшее. За счет этого и повышалась в два раза скорострельность.

Отряд начал садиться в машины. Пять джипов. В розовый джип Грейс и Кимберли сели еще двое, один парень и одна девушка. Они были вооружены автоматами. Наверное, в сумках лежало еще дополнительное оружие. В белый джип садились Селеста – девушка с очень легкой походкой, выглядящая как эмо, и ее две подруги. У всех трех волосы были выкрашены в синий цвет, все три выглядели, как эмо. У одной из ее подруг был противотанковый гранатомет. Все три были в составе тех, кто посещал владельца склада, который требовал от градоначальника в Олтане писать жалобы на восточных иллюминатов. Он прекратил свою деятельность. Достаточно оказалось сломать стол в его кабинете, вывести охранников со склада, поговорить с ними и во время этого разговора дать автоматную очередь по бочкам с краской, которые стояли на его территории под открытым небом. Селеста и другие две девушки с волосами, покрашенными в синий цвет, приходили к светскому фанатику, говорили с ним и сломали стол. Сейчас к ним в джип садилась еще одна девушка – с автоматом. Парни, одетые в штаны и футболки черного и зеленого цветов, – трое – стояли возле еще одного джипа, черного. Грейс заметила командира и его помощницу.

В этот раз всем автоматчикам сказали взять по восемь рожков с патронами. В багажниках автомобилей лежали запасные боеприпасы – патроны для автоматов и пулеметов, гранаты для гранатометов. Колонна тронулась. Грейс была сейчас старшей над Кимберли и двумя автоматчиками. Ей еще надо было стрелять из пулемета, но у этих двоих было меньше опыта, чем у нее, и поэтому никого из них руководить не назначили.

Колонна ехала не торопясь по горной дороге. Группа три ушла чуть раньше. Основные силы уже ушли в сторону противника и находились сейчас чуть восточнее, чем движущаяся в сторону Караджадере группа четыре. Расчет, похоже, был на то, что удастся проскочить мимо наблюдателей. Их уничтожение не обеспечивало внезапность, а должно было предотвратить атаки с тыла по атакующим восточным иллюминатам, а еще могло сократить число вражеских бойцов.

Проехали через Караджадере. Перед очередным поворотом командир высунулся из машины, которая ехала впереди остальных, и показал руками, что надо остановиться. Остановились.

Командир с помощницей пошли вдоль колонны из пяти машин назад.

В джипах открывались окна, те, которые были открыты, распахивались пошире. Раскрывались двери с той стороны, которая смотрела на обочину.

– Триста метров еще. Там еще поворот, идем пешком, чтобы не слышно было моторов, и атакуем. Останавливаемся. Поворачиваем. То есть останавливаемся. Дальше идем пешком. Поворачиваем. И там домик наблюдателей противника.

Командир и помощница обошли все машины.

Проехали еще метров триста. Пошли пешком.

Ясно было, что джипы могут угнать. Тем не менее не оставили ни одного человека, чтобы за ними следить. Хотелось, чтобы первый бой был с максимальным численным превосходством.

Поворот. Повернули, пошли дальше.

Помощница командира показала руками, чтобы все остановились. Затем начала обходить всех и говорить:

– Впереди подъем холма, сто метров впереди. Дальше сто пятьдесят метров – и домик, огороженный забором. На нем должна быть надпись, что он в собственности горной кампании. Это они. Приближаться мы не будем, заберемся на холм в пределах видимости… Чтобы домик оказался в пределах видимости… Чтобы домик оказался в пределах видимости… И огонь. Вы рассыпьтесь по холму. Рассредоточьтесь. – Четверым под руководством Грейс помощница командира показала место правее дороги. Селеста и три девушки, над которыми она была старшей, получили указание сдвинуться еще правее.

Помощница командира пошла к остальным бойцам группы, тихим голосом рассказала, что будет сейчас делаться, и показала им место левее от дороги. Они начали разбредаться слева от дороги. Увидев, что они разбрелись, она подошла к тем, кто был правее дороги, и сказала, что не надо показывать себя во весь рост перед врагом, и, как только дом с наблюдателями масонов покажется, надо пригибаться и ползти. Потом сказала то же тем, кто был слева от дороги.

Двинулись вперед. Ползком добрались до самой вершины холма, до места, где дорога уже не шла вверх. Внизу была небольшая постройка. Можно было различить забор и ящики внутри него. Еще в пределах забора стоял грузовик с кабиной, окрашенной в голубой цвет.

Трава тут была низкая. Грейс переползла на место, где трава не мешала стрелять, и переставила сошки пулемета так, чтобы они были сошками, а не цевьем.

Дорога с холма к домику шла немного вниз. У домика она уже прекращала идти вниз. И там, где заканчивалась ограда домика, поворачивала налево. Домик располагался по длине вдоль проходящей мимо него дороги. Он стоял к бойцам группы номер четыре, находящимся на вершине холма, своей узкой стороной. В сторону вершины холма смотрело одно окно. Грейс прицелилась в это окно. Затем в мотор грузовика. Потом – опять в окно. И стала ждать.

– Огонь! Огонь! – негромко крикнул командир.

Раздалась автоматная очередь… Затем ухнул разрыв гранатометной гранаты. Они у обоих гранатометчиков группы были кумулятивные. Но все равно создавали хоть какое-то фугасное действие, хоть вблизи от взрыва. И, если удалось попасть в окно, в комнате, может, никто не выжил. Теперь звучало множество автоматных и пулеметных очередей.

Грейс старательно прицелилась в окно и выпустила очередь, длившуюся немного меньше секунды. Отдача у этого пулемета была более-менее серьезная, хоть и не очень большая. Но все же была, из-за скорострельности. И тратить патроны на более длинные очереди часто не имело смысла… Так… Теперь – грузовик. Девушка прицелилась в мотор и выдала длинную очередь, выстрелов шестьдесят. Ей очень хорошо удавалось удерживать пулемет, чтобы пули не улетали слишком далеко от того места, куда был направлен первый выстрел в очереди. Силы хватало.

И снова – в окно. Грейс опять прицелилась в окно, очень старательно, и нажала на спусковой крючок. Пулемет загрохотал. Девушка отпустила спусковой крючок. И выпустила еще одну очередь в окно.

Командир и его помощница начали кричать. Что – непонятно. Когда стрельба стала более редкой – удалось расслышать.

– Вперед! Теперь вперед! Перебежками! Туда! К домику! – кричал командир.

Перебежками вся группа двинулась к домику. Большинство перебегали вперед и залегали. Иногда после этого начинали стрелять. Иногда после перебежки кто-то из группы не ложился, а начинал палить.

До домика осталось метров тридцать.

– Залегли! Залегли! – кричал командир.

Вскоре все бойцы лежали, целясь в окна. Некоторые находились правее домика, некоторые левее. Никто не поравнялся с ним, если иметь в виду направление вдоль дороги.

Селеста рукой показывала, что надо лечь и плотнее вжаться в землю. Та девушка с синими волосами, у которой был гранатомет, перезарядила его и целилась в сторону домика.

Грейс вжалась в землю. Ухнул разрыв.

– Ты пригнись, еще выстрел из гранатомета! – крикнула Кимберли. Грейс решила, что сейчас будет выстрел из другого гранатомета, который был в группе. Она опять вжалась в землю и закрыла глаза.

Снова раздался низкий ухающий звук разрыва гранатометной гранаты.

Домик продолжал находиться под огнем, это были редкие короткие очереди. Похоже, сейчас будет штурм.

В домик засадили еще по одной гранате. Затем побежали к входу внутрь.

Грузовик, которые стоял во дворе, с противоположной стороны от домика, чем место, где мимо него проходила дорога, догорал. Похоже, загорелся он в самом начале обстрела.

Грейс оказалась у окна, того, которое выходило в ту сторону, откуда группа четыре сюда пришла. Слева от него, если смотреть снаружи этого окна вовнутрь. Кимберли за спиной у нее. Правее находились двое, которые ездили теперь в джипе Грейс и над которыми она была старшей. Стена домика, в которой располагалось окно, была бетонной, покрытой серой весьма светлой краской. Теперь она покрошилась от множества попаданий пуль. Углубления от них на некоторых участках сливались между собой, образуя более-менее крупные места, где бетон был отбит и не был покрыт краской.

Девушка, стоявшая у окна напротив Грейс, заглянула внутрь, спряталась и отрицающее покачала головой, показывая, что никого не видит.

Грейс обернулась. За ее спиной стояла Кимберли. Теперь посмотреть в сторону окна… Там ничего.

Девушка, стоящая с другой стороны окна, стала держать автомат одной рукой, и он у нее висел на ремне… Другой рукой она показывала в сторону Грейс и Кимберли. Наверное, она указывала в направлении места, находящегося у них за спиной. Грейс опять обернулась. Крупный парень выглядывал из-за угла здания и махал рукой, прося подойти…

Грейс и трое, над которыми она была старшей, перебежали за угол.

Со стороны, выходящей на дорогу, домик имел четыре окна. В том из них, которое находилось ближе к углу – к тому, которым заканчивалась стена, смотрящая на дорогу, и начиналась стена, повернутая к стороне, откуда пришла группа, – рама была полностью выбита, – наверное, ее вырвало взрывом гранатометной гранаты… Окон было четыре… От угла между стеной, смотрящей на дорогу и стеной, смотрящей туда, откуда пошла группа, было два окна одно за другим, потом входная дверь, потом еще два окна. Второе окно от этого угла имело хорошо вывороченную раму, обломки которой торчали наружу. Между первым и вторым окном, как удалось запомнить, заглядывая в окно за углом позади, находилась стена. Входная дверь в ней, скорее всего, слева, если смотреть изнутри комнаты, в которую эта дверь вела. Взглянув из окна и оглядев правую часть стены – правую, если смотреть изнутри комнаты, – на дверь посмотреть не удалось.

Из-за угла домика, находящегося между стеной, смотрящей на дорогу и стеной, смотрящей туда, откуда пришла группа, выглянула Селеста. Наверное, три девушки, над которыми она была старшей, находились у нее за спиной. Остальная часть группы – либо пригибались, либо прятались за стенами. Командир находился слева от входной двери, если смотреть снаружи вовнутрь. За его спиной находился крупный парень с пулеметом, одетый в черные штаны и зеленую футболку немного темного цвета. Пулемет у него был такой же, как у Грейс. За ними находилось окно, под которым прятался еще один парень, а за окном – помощница командира, прижавшаяся к стене. Часть бойцов присели, находясь на расстоянии от стены.

Вдруг внутри домика раздался стон. Командир начал махать рукой, показывая, что надо заходить внутрь.

Группа ринулась вовнутрь. Грейс была уже перед дверью, как раздались короткие автоматные очереди. Трое тех, кто ездил вместе с ней в джипе, были у нее за спиной. Селеста и одна из тех девушек, над которыми она была старшей, уже выбежали из-за угла домика, находящегося правее двери, и направились к двери – их удалось разглядеть до того, как дверь оказалась близко. Сейчас надо смотреть внутрь. Посмотреть, где Селеста и одна из девушек, над которой она была старшей, не выйдет. Спина одного из парней, держащего автомат, находилась перед лицом. Он зашел внутрь. Грейс – за ним.