Восточные иллюминаты. Галатия

В White Power многие говорили, что нужна рахова, которая уничтожит всех цветных. Причем это понималось в основном в светском смысле. Но к этому добавлялись и религиозные учения. В движении встречались сторонники друидов и культа Вотана, учившие, что белая раса – это потомки арийских богов, а цветные – создания Иеговы и других сущностей, которые понимались в основном как прародители евреев и других народов, которые расисты относили к небелым. В расистской литературе проскакивали еще так называемые технократы, все сплошь атеисты и дарвинисты, но среди знакомых Манфреда таких не было.

Манфред поучаствовал более чем в десяти убийствах негров. В большинстве случаев стреляли, иногда били ножами.

С его точки зрения, у него был шанс попасть в бизнес. Другие белые расисты, которые находились в движении, – если они были предпринимателями, то обманывали других белых людей неограниченно. Манфред считал, что такое допустимо, если эти белые являются врагами расы, например левыми. Он не находил ни одного подтвержденного случая, чтобы был обманут другой расист. Он понимал, что товарищи могут не помочь ему. А если он решит заняться предпринимательством – то могут обмануть. В своем стремлении к получению прибыли при помощи обмана они могли начать действовать по отношению к нему, как к врагу. Но он считал, что есть шанс, что предприниматели из числа представителей White Power окажутся джентльменами. И если он будет и впредь убивать негров и, вообще, помогать своему движению – то они поведут себя как настоящие соратники и помогут ему попасть в бизнес.

Манфред хотел стать предпринимателем. Например, владельцем завода. Это могло быть производство бочек для бензина или кисточек для покраски зданий. Или какое-нибудь другое. Если ему будет принадлежать завод, то это существенно облегчит жизнь. Он хотел стать владельцем своего завода, а не открыть предприятие под брендом какой-нибудь крупной фирмы – это явление было покушением крупных фирм на свободу всех, кроме самых богатых. Кроме того, Манфред Клиффорд считал владельцев крупных фирм левыми, которые орудуют против белых, обманывая и разоряя их для того, чтобы помочь неграм и цветным. И проталкивали своих людей во власть они с той же целью. Вредить белой расе. Помогать неграм, арабам, азиатам, евреям.

Открытие предприятий под чьими-то брендами было в пользу тех, кому принадлежал бренд. А иногда это вообще было скрытой формой обычной работы. Владельцам бренда был нужен человек, который будет много и быстро работать, обирать других работников в их пользу. Поэтому они выставляли все так, как будто человек становится владельцем предприятия, на самом же деле его положение было наподобие того, в котором находился директор, которого нанимали. При этом крупная фирма представляла все так, как будто этот человек обязан вытягивать все жилы из себя и других работников, чтобы обеспечить наибольшую прибыль фирме.

Манфред не воспринимал всерьез запреты, сторонниками которых были нынешние американские расисты. Он выпивал и курил. Он мог покурить марихуаны. Возникшей недавно свободой он пользовался всерьез. Он радовался, что теперь игнорируются законы о запрете продажи алкоголя тем, кому было меньше 21 года. Манфред регулярно пил пиво.

Он оставался расистом потому, что считал, что белых обирают и что обирают ради цветных. Хотелось это прекратить. Кроме того, он считал, что у него действительно есть шанс стать предпринимателем.

Дома делать было нечего.

Манфред стал слушать музыку. Из колонок компьютера раздавался рев электрогитар. Хеви-метал. Это была «Металлика».

Из музыки он предпочитал обычно хеви-метал и хард-рок, при этом регулярно слушал и euro-dance, и попсу.

Манфред офанател от музыки. Фанат открыл окно, чтобы тем, кто стоял у подъезда, был хорошо слышен рев тяжелого металла.

Он снял рубашку и взял свой металлический значок со свастикой.

Фанат метала надел на себя этот символ, проколов иглой застежки значка тело там, где он обычно цепляется на рубашку, и закрыв застежку. Доиграла очередная песня. Он включил следующую.

Фанат выбежал из подъезда.

Там, кроме тех, кого он недавно встретил до этого, стояли еще четверо парней.

Все вокруг были знакомые Манфреда. Все белые, при этом далекие и от расизма, и от левых.

Теперь не было музыки. Манфред перестал фанатеть. Он принялся снимать значок. Он вытащил из своего тела иглу от застежки значка, закрыл ее и убрал начертание свастики в карман.

Объявил своим знакомым, что начал слушать «Металлику», оттого офанател, надел значек, проткнув иглой застежки свое тело, и выбежал.

Они немного поговорили о музыке. Манфред вернулся домой. Потом вышел за пивом. Вернулся с одной бутылкой светлого пятиградусного пива. Открыл бутылку. Снова включил музыку. На этот раз Halloween. Это был тяжелый рок, из колонок компьютера доносился суровый вой электрогитар. Манфред начал пить пиво.

***

Выпивка была не очень обильной. Виктор Соболев встречался с товарищами по ковену, чтобы выпить, и выпил он примерно граммов двести пятьдесят в пересчете на водку.

Он шел от дома, куда приходил, чтобы пить. Они собрались впятером – кроме него были еще трое парней и одна девушка. Теперь нужно выйти на улицу и ехать домой. Поздно. Надо садиться в автобус и ехать домой.

А может, не надо? Купить еще пива и прогуляться? За три часа он дойдет отсюда до дома.

Он вышел на улицу и зашагал в сторону своего дома. Попался небольшой ночной магазинчик. Может, купить там пива? Да, он купит там бутылку пива, желательно темного, если оно будет. Он зашел туда. Темного пива не было, купил светлого и тут же открыл открывашкой – она имелась у прилавка и была привязана за веревочку.

Виктор пошел по улице, отхлебывая из бутылки.

Одна бутылка закончилась, он купил вторую в супермаркете, который попался на пути.

Виктор Соболев продолжал идти по улице и пить пиво. Он выпил пять бутылок. Шел часа два, забрел не в тот район. Дождался утра, сел на автобус и поехал домой.

***

Ой, как же все шло хорошо! Боб Харрис, который отказывался сотрудничать с восточными иллюминатами, уже был мертв. Он провалялся два дня после своего второго нападения на охранников, не реагируя на обращения к нему. Был в отключке. Когда он пришел в себя, Алисия приняла решение убить его. Она зашла с тремя охранниками туда, где он был заперт. Охранник забил его трубой насмерть. Потом его отвезли в лес, находящийся далеко отсюда, и закопали.

Теперь был похищен Авраам Уорд, телепроповедник, который стоял во главе баптистов-активистов. Его уже обрабатывают. Он был захвачен вчера, и Оливер Вуд бил его мешочком с песком. В основном по голове. Возможно, его тоже придется убить. Палмер Эдвардс сегодня вызывал Алисию на явку и сказал, что врагу нанесен хороший урон. Теперь новые активисты будут прибывать реже. Часть их была убита в доме, где они собирались, мертв тренер церковной команды по кикбоксингу. Их движение ослаблено. Если они не остановятся – то, скорее всего, нужно будет просто продолжать уничтожать активистов.

Алисия сейчас находилась в доме, где держали пленников. Она сидела в комнате, находящейся рядом с той, где захваченных врагов обрабатывали, и поглядывала на потолок. Предводительница отряда боевиков ждала Оливера Вуда. Он сейчас зайдет и скажет, что готов заняться обработкой пленника. Оливер зашел со своим помощником и сказал, что они готовы.

Алисия Джонс сказала привести плененного туда, где били его, а до этого избивали Боба Харриса. Зашел охранник, сказал, что Авраама Уорда привели. Предводительница отряда и начальница одного из старших ковенов сказала Оливеру и его помощнику проходить туда, где пленника будут бить, и пошла сама. Оливер Вуд и его помощник двинулись за ней.

Телепроповедник сидел за столом, на стуле, напротив узкой стороны стола.

Алисия села в другой части комнаты и наблюдала за происходящим, как это бывало. На лавочке сидели три охранника – двое с автоматами, один с битой.

Оливер достал из шкафчика мешочек с песком. Его помощник наблюдал.

– Ну что? – сказал Оливер Аврааму Уорду. – Ну что? Ты будешь с нами сотрудничать?

– Господа не остановить! – заорал телепроповедник. – Новые активисты вступают в наши ряды! Христиане сокрушат врагов Господа! Библия – это слово его!.. Не буду я с вами сотрудничать! Не буду!

– Да не удастся вам никого сокрушить! – ответил Оливер Вуд. – Ни эмо, ни тех, кто продает героин.

Он врезал проповеднику мешочком по голове. Потом занес мешочек и стукнул еще раз. Авраам Уорд закрыл голову руками. Тогда Оливер начал охаживать его мешочком по рукам и спине. Потом подошел сзади и врезал по затылку. И опять начал бить по рукам и спине.

– Ну что? – спросил Оливер, погладив пальцами мешочек с песком. – Может, ты все же сделаешь, как мы тебе говорим? Поговоришь с активистами и скажешь – не надо преследовать тех, кто продает героин, не надо преследовать банду эмо? Может, так и поступишь, а?

– Ну, хорошо, – ответил телепроповедник. – Я так и сделаю. Объясните, что нужно делать и как?

– Как… да по-разному, – сказал Оливер, имея в виду, что проповедник может по-разному делать то, что от него требуют. – Ты сначала собери активистов, и объясни, что не надо ни на кого нападать. Произнеси речь. Потом уже выступи по телевидению, и по телевидению тоже скажешь, что не надо нападать на членов банды эмо и не надо нападать на продавцов героина.

Авраам Уорд согласился сотрудничать. Его в этот же день довезли до края Монтгомери и отпустили.

***

Лампы из мутного стекла, висящие на потолке, освещали широкий письменный стол. Джеймс Рейнольдс смотрел на него – тут не было ни списков лож, ни списков их членов, ни описаний обрядов, являющихся ответвлениями от основных масонских и практиковавшихся одной или несколькими ложами. Тут лежали только две книги с копиями записей основных обрядов, которые были напечатаны, чтобы сберечь ритуал, ноутбук одного из товарищей, сидящих за столом, еще здесь стояли бутылки с водой и стаканы для нее. В лежащем на столе ноутбуке не содержалось никаких секретных сведений. Собравшиеся тут масоны соблюдали строгую конспирацию и были вынуждены получать и отдавать приказы устно. Сейчас они находились в городе Бостоне, который был центром штата Массачусетс. Законничество и равенство людей перед законом были тем, что несло масонство. Это могло понравиться живущим в городе пуританам. Но от них можно было ожидать чего угодно, и не факт, что, попробуй собравшиеся откупиться в случае облавы, это получится. Окажись рядом несколько полицейских-фанатиков – и вполне можно ожидать, что они к чему-нибудь придерутся и объявят об обнаружении секты и расследовании.

Слева от Джеймса Рейнольдса, в отдалении от стола, через жалюзи окна пробивался дневной свет. Зал, где находились собравшиеся, если смотреть со стороны Джеймса, шел слева направо, а затем загибался на девяносто градусов вправо и шел дальше. После поворота левая стена зала имела окна. Зал имел форму угла. Обе секции были длинными. Джеймс со своего места мог рассмотреть часть окна, имевшего белые жалюзи.

Собрание, которое сейчас начиналось, было собрано для продолжения управления масонами – той частью структуры, подконтрольной иллюминатам, которая после уничтожения руководства в Баварии продолжала оставаться масонством, отказалась менять веру и не стала признавать формирования нового мирового правительства. Сам Джеймс Рейнольдс сейчас был руководителем иллюминатов. Он возглавлял сопротивление новой структуре, сформировавшей новое мировое правительство. Джеймс Рейнольдс был американцем, посещал чисто американскую ячейку организации, которая не требовала от него участвовать в собраниях руководства в Баварии. Теперь же он возглавлял все структуры, подконтрольные иллюминатам, – после уничтожения руководства он почти сразу принял решение сопротивляться и высказывал предложения, в каких ложах кому что делать. Так он и возглавил иллюминатов. Он выступал за законничество не только как иллюминат, но и как американец, поддерживающий уклад жизни, созданный американцами-протестантами. После того, как Джеймс Рейнольдс стал иллюминатом, он продолжал одобрять протестантизм и Ветхий Завет. Вера восточных иллюминатов – за благодать сил мироздания и против законов – была для него неприемлема. Он был против того, что существа занимают разное положение в иерархии существ и что силы мироздания посылают существам блага и удовольствия. Джеймс Рейнольдс считал, что все должны быть равны перед законом и зарабатывать в поте лица, как сказано в Ветхом Завете. При этом думал, что крупные бизнесмены отмечены ветхозаветным богом, раз у них много собственности. И что им позволено обманывать тех, кто имеет возможность не работать и тех, у кого есть хорошие условия труда. Он полагал, что очень хорошо обманывать тех, кто находился в смысле наличия материальных ценностей между крупным бизнесом и работниками, работающими долго и быстро. Это, по его мнению, способствовало тому, чтобы заставить их работать в поте лица. В качестве обманщиков очень хорошо подходили крупные бизнесмены. Джеймс Рейнольдс стремился сохранить масонство, сопротивляться восточным иллюминатам и препятствовать распространению их религии.

– Итак, о чем же я вам сегодня расскажу на нашем собрании, – сказал Джеймс Рейнольдс. Пятеро товарищей, сидевших рядом, смотрели на него. На них поглядывал начальник охраны, сидевший за другим столом, маленьким, в углу справа впереди, если смотреть со стороны Джеймса. – Итак. Орден Великого Льва из Нового Орлеана, из Луизианы, полностью уничтожен. Они посвящали до четырнадцатой степени. Раз они были местом для людей, которых интересует более трех степеней посвящения, – то мы среди них и развернули в свое время активную работу. И все они были иллюминатами. Занимались административным управлением масонством. – Масонство делилось на регулярное, имеющее три степени посвящения, и нерегулярное, включавшее в себя все градусы сверх трех. Иногда лидеры, имевшие высокий градус, заявляли, что ничего важного в степенях посвящения выше третьей не происходит, а значение имеют только три первых градуса. Сами же возводили тех, кто составлял масонскую иерархическую пирамиду, в степени посвящения выше третьей. Джеймс Рейнольдс сейчас был масоном сотой степени и главой иллюминатов, которые были административной настройкой над масонством и имели свою собственную иерархию, отличную как от регулярного, так и от нерегулярного масонства. – Так, – продолжал Джеймс. – Что касается Луизианы, то могу вас порадовать. Несмотря на уничтожение ордена и гибель многих лож, мы в Луизиане добились успеха. Мы подкупили полицию Нового Орлеана и полицию штата. Точнее, перекупили. Используя их большое начальство. Теперь любые отряды, которые попытаются нападать на наши здания и наши территории, будут преследоваться. Причем наша организация никак под учет не попадет. В случае нападения на объект в полицейских документах будет указываться его официальный владелец. Вот так.

На Джеймса Рейнольдса очень внимательно смотрел Персей Чандлер – полный мужчина с круглым полным лицом, лысый, с небольшим количеством волос, росших по бокам головы. У него были чуть узкие голубые глаза, нос скорее чуть маленький, чем чуть большой, и скорее чуть широкий, чем средней ширины. Губы – немного узкие и совсем чуть-чуть пухловатые. На Персее сейчас были надеты белая рубашка и серая жилетка. Персей Чандлер был руководителем одной из двух сохранившихся крупных масонских структур, подконтрольных иллюминатам, – Ордена Пернатого Дракона. Орден охватывал множество американских штатов и имел очень основательное количество членов на западном побережье и в глубине страны. Персей Чандлер был РХ-Бафометом 69, 96 и 99 степеней посвящения. То есть на одну степень ниже Джеймса Рейнольдса, который именовался масоном сотой степени и Царем Иудейским. Причем место руководителя иллюминатов значило больше, чем масонское место в иерархии, – больше, чем сотая степень посвящения и больше, чем Царь Иудейский.

– В Европе мы тоже связались с нашими людьми и не даем себя атаковать, – продолжил Джеймс Рейнольдс.

– И что? Когда ответные действия? – спросил Ганс Вебер, посланник Берлинского Ордена Иоанна. Это был второй сильный орден, который удалось сберечь. Ганс был только членом достопочтенной ложи. Несмотря на это, он прибыл на это собрание. До того, как орден из России объявил о создании нового мирового правительства и уничтожил руководство иллюминатов в Баварии, на встречу с главой масонства допускались только высокопоставленные иллюминаты и лидеры масонских организаций высокого уровня, обычно великих лож. И вообще, на встречу более старшей организации приходили главы младших организаций, которые в эту старшую организацию и входили. Сейчас же для конспирации и удобства управления некоторые принципы больше не соблюдались. Из Берлинского Ордена Иоанна лидер не приехал, а прислал своего представителя.

Ганс Вебер был ростом выше, чем метр девяносто, широкий, немного полный. У него были черные волосы, карие глаза, большой нос, длинный и немного широкий, имеющий в середине расширение, придающее большую горбинку. Губы – широкие. Челюсти – мощные. Лицо было явно немного испитым. Джеймс Рейнольдс был ростом чуть выше, чем метр восемьдесят пять, имел волосы, которые по цвету были намного ближе к светлым, чем к темным. У него были голубые глаза, челюсти, чуть выделявшиеся своей крепостью, мощью. Нос – скорее большой, чем маленький. На середине носа – расширение, придающее носу горбинку, не очень большое, придающее не очень большую горбинку. Цвет лица – немного землистый, с коричневатым оттенком, выдающий последствия попоек.

– Мы сейчас блокируем активное покровительство властей врагу почти по всей Европе, – ответил Джеймс Рейнольдс. – Но вот в Германии это не проходит. После уничтожения нашего руководства в Баварии полиция там полностью подкуплена, и там они могут нападать. По всей Германии схожая ситуация. В Берлине и окрестных землях много ваших, и поэтому там чуть по-другому.

– И когда мы сможем нападать на их организации, как они нападали на наши? – спросил Ганс Вебер.

– Да, вот и я о том же хочу спросить, – немного протяжно объявил Персей Чандлер. – Мы собрали уже тысячу двести человек. Все хорошо вооружены, – начал он говорить про свой Орден Пернатого Дракона. – Большинство – до того, как мы их объединили, любили пострелять по выходным, как ковбои. Сейчас сведены в отряды, появились места для учений.

– Да время какое-то должно пройти, – ответил Джеймс Рейнольдс. – Пусть побольше людей будут повязаны. Среди властей. В России мы ничего сделать не сможем. Там мы очень чужие, не сможем договориться. А вот вражеские организации в США и Европе, и в некоторых других местах, наверное, сможем атаковать. Но это если хватит сил.

– Ждать! Ждать! – протяжным голосом с чуть шлепающими звуками проговорил Персей Чандлер. – Ну как нам ждать еще?! – продолжил он немного более резким и твердым голосом. – Вот мы предлагали легализовать марихуану и продавать ее от восемнадцати лет. Они предлагают все наркотики разрешить и без возрастных ограничений!

– Ждать придется, ну вот ведь! – проговорил в ответ Джеймс Рейнольдс и вдруг замолк. – Действительно тяжело!

– Мы несем свободу… А они! – снова продолжил Персей Чандлер и начал поносить отсутствие запретов. Он перешел к полному отсутствию ограничений на любовные удовольствия тех, кто старше восемнадцати лет с теми, кто младше восемнадцати. Начал говорить о том, что восточные иллюминаты – за полное отсутствие запретов и против любого возраста согласия. – Мы хотели возраст согласия снизить с восемнадцати лет до двенадцати! Они полностью хотят отменить! И все запреты устранить.

Персей Чандлер начал поносить любовные удовольствия тех, кому от восемнадцати лет и старше, с теми, кто младше восемнадцати. Джеймс Рейнольдс продолжил, произнеся череду грубых поношений. Представитель одного из не самых крупных орденов, сидящий за столом, произнес последовательность дикостей против употребления наркотиков.

– И ведь даже героин хотят разрешить! – резко сказал Джеймс Рейнольдс. – И более сильные вещества!

Глава иллюминатов произнес еще одно поношение в адрес наркотических веществ. Представитель не самого крупного ордена, высказавшийся до этого, проговорил еще одно.

– Итак! – резко сказал Джеймс Рейнольдс. – Так или иначе, а уничтожение наших товарищей мы остановили. И пока ничего сделать больше нельзя. Будем ждать!

– Эээээ! – ответил Ганс Вебер. – И что, они будут делать весь мир своим миром? А мы не будем пытаться их остановить?

– Эх… Эх… Эх… – резко и четко проговорил глава иллюминатов. – А что мы можем сделать? Организовать ответную череду нападений? Не выйдет, у врага большой контроль над властями. Они подкупили достаточно много людей. Ситуация такая, что нас могут арестовать, если мы нападем. Сейчас ни им не надо нападать, ни нам. Я понимаю, что еще несколько нападений, как недавно в Луизиане, и нашей структуре, скорее всего, конец. Но ответные действия не выгодны.

Руководство иллюминатов продолжило свое собрание. Решили, что нужно усиливать боевые отряды, при этом соблюдать очень хорошую конспирацию. Переводить своих в число боевиков очень медленно и с очень большой осторожностью.

Глава 2

Сегодня Эдгар решил сходить в гости к Джеку. Тот жил недалеко и оставался дома один.

Когда встретил товарища на улице, тот сказал, что достал банку кетамина. Ой как это замечательно!

Эдгар уже кололся кетамином – восемь раз. По четыре укола за день.

И теперь у Джека опять была десятикубовая банка. Товарищи зашли в аптеку за шприцами и пошли к Джеку домой. В его комнате укололись. Первая доза, для разогрева, была кубик. И у Эдгара, и у Джека. Эдгар говорил, что надо бы восемь точек, так как так принято. Но товарищ сказал, что это только переводить кетамин просто так. Эдгар объяснял – не просто так, поосторожничать. Но приятель настоял, чтобы укололись сразу по кубу. Ввели в мышцу на руке по кубику наркотика.

Поперлись. Чуть больше, чем через час, отпустило.

Стали колоться еще, опять по кубику. Эдгар держал в руке шприц с веществом. Он положил шприц на стол, закатал рукав на левой руке. Взял шприц, снял с иглы колпачок, который был надет после того, как кетамин был набран. Потом присел на корточки, положил левую руку на левую ногу и расслабил. Определил место, куда будет колоть, – между мышцами трицепса – той, которая сбоку, на правой руке такая мышца справа, а на левой слева, и той, которая сзади. По длине руки место, выбранное для инъекции, находилось примерно посередине между локтем и плечом. Ввел иглу в руку немного больше, чем на сантиметр. Затем приподнял руку с введенным шприцом – теперь рука висела, а не лежала, и игла была введена в руку. Потом ввел себе в руку вещество. Вытащил шприц. Встал.

Затем сел на диван и стал ждать, пока накроет. Джек тоже сделал себе укол и сел на диван.

Товарищи перлись опять чуть больше часа. Потом пошли на балкон и закурили. У табачного дыма был привкус, очень отдаленно напоминающий вкус во рту, если дышать, когда в воздухе есть пыль от мела или известки. Это не мешало.

Товарищи вернулись в комнату Джека. Они ввели себе по кубику и две точки. Джек включил на магнитофоне православный колокольный звон. И тут накрыло. Было очень приятно слушать звон колоколов, когда накрыл кетамин. Это было громадное удовольствие. Музыка закончилась, а вещество продолжало действовать.

Поперлись. Вкололи по полтора кубика.

Эдгар сидел с закрытыми глазами. Он видел, как снизу шел разбавленный желтый свет. Перед глазами, вдалеке, был темноватый фон, пронизанный этим слабым желтоватым светом. А вверху был его мозг. Он смотрел на свой мозг со стороны. И из глубины, откуда-то снизу, поднялось множество желтых шариков. Они поднимались снизу вверх и исчезали в мозге. Они все быстро поднялись и исчезли в мозге.

Потом перед глазами появился шприц. Вначале он был, может, на два, а может, на три кубика. И был наполнен. Это приспособление для инъекций располагалось горизонтально, иглой вправо, вправо – если смотреть со стороны Эдгара. Шприц начал вращаться вокруг своей оси, и с каждым витком увеличивался, его вместимость увеличивалась на кубик, прибавлялось еще одно деление, обозначавшее очередной кубик, и увеличивалось на кубик количество того, чем был наполнен шприц.

Товарищи отошли от кетамина. Эдгар попрощался с Джеком и пошел домой.

Глава 3

Емельян Канатов лежал на матрасе и смотрел в потолок. Он был выкрашен в немного мутный белый цвет.

Вот уже неделю рота находилась на большой барже, плывшей к Бразилии. Было известно, что у ордена есть база, расположенная в лесах к востоку от Прая-Гранди, населенного пункта, находящегося немного южнее Рио-де-Жанейро. Баржа была обычным судном по перевозке грузов, конструкция которого предназначалась для того, чтобы экономить топливо. Плыли небыстро. Зато баржа терялась в большом потоке грузов, и, в случае обыска, откупиться будет не так дорого. А в Бразилии у ордена, похоже, есть свои структуры.

Иван Лесной рассказал, что боевые отряды из Луизианы эвакуированы, чтобы их не поймали: громадный контроль масонов над местной полицией вынуждает так сделать. Роты из России убраны оттуда. Однако задача выполнена. Вражеская структура уничтожена. Теперь рота седьмая, одна из недавно сформированных и относящаяся ко второму батальону, который вместе никогда не собирался, плыла подальше от США.

В просторной каюте было удобно лежать. Тут находилось все отделение. Первый взвод сейчас занимал жилые помещения, находящиеся в носовой части баржи. Многие другие бойцы находились немного ближе к корме, в грузовой части. Конструкция судна не предполагала, чтобы там поддерживалась прохлада. Зато время от времени включался вентилятор, привинченный в одном из отсеков, и тогда порывы освежающего воздуха проходили через места, где на полу на матрасах лежали воины. Здесь же, в отсеках, считающихся жилыми, имелись кондиционеры. Хоть помещения и считались жилыми, лежали тут тоже на полу. Это не мешало. Матрасы, которые имелись в нужном количестве, были толстые.

Командир отделения Иван Лесной сказал, что настало время заняться физкультурой. Физкультуру делали в одном из пустых грузовых отсеков. Ближе всего к вентилятору, который на это время выключали. Бойцы под руководством Ивана Лесного сходили поотжиматься , поделать разминку и немного поподнимать гантели. Потом вернулись обратно.

Лежа, Емельян смотрел на потолок. Продолжал работать кондиционер. Возможно, что придется смениться с теми, кто находился в грузовом отсеке, оставить место в жилых помещениях, перейдя в один из грузовых отсеков. Баржа была большой. Часть отсеков была связана между собой и с тем отсеком, где был установлен вентилятор. При этом оставалось множество других мест, множество отсеков, которые были отделены от других водонепроницаемыми переборками. И просторное место с вентилятором было не очень большим по сравнению с баржей. Если его затопит – судно не пойдет ко дну. Так или иначе – место с вентилятором, предназначенное для комфортной перевозки людей, тут есть давно. Проемы, имеющиеся в переборках между отсеками, там большие. И ветер от вентилятора хорошо проходит, и пройти можно, и небольшую ленту какого-нибудь конвейера можно запихнуть – и широко, почти все проемы метра три в ширину, кроме того, который ведет к месту с вентилятором, тот сделан узким, чтобы не слишком дуло. И над головой высоко, почти три метра. Опять же, проем, ведущий к месту, где располагается вентилятор, ниже. Ничего очень неприятного не произойдет, если придется обратно переехать в грузовые отсеки.

Баржа продолжала плыть. Скорее всего, еще несколько дней – и судно доберется до места, к которому сейчас плывет.

***

Шло собрание старшего ковена «Киклады». Алисия Джонс уже отчиталась перед Палмером Эдвардсом, его руководителем, о наборе новичков в ее соборный ковен и подчиненные ему местные ковены, то есть ячейки самого первого уровня в иерархии восточных иллюминатов. Их было три, в одном из них имелись новички. В соборном ковене тоже имелся новичок, переведенный из местного.

Сейчас отчитывался следующий руководитель соборного ковена. Все шло замечательно.

Баптистские активисты почти исчезли.

Авраам Уорд после того, как его выпустили, собрал активистов и сказал, что больше не будет преследовать ни эмо, ни продавцов героина. Им он тоже посоветовал отказаться от этого. Причем советовал настойчиво, сразу же после того, как их собрал.

Потом телепроповедник провел две передачи и говорил о том же. Трое из его последователей от него ушли и создали свою организацию. Напали на троих эмо и сильно побили.

Их выследили восточные иллюминаты под руководством Алисии. Одного похитили, потребовали больше не заниматься тем, что делали активисты. Он отказался. Его забили насмерть железной трубой и закопали в лесу. Второго побили битами, встретив у подъезда, где он живет. Тогда нападения на эмо прекратились.

Теперь в Монтгомери больше не существовало организованной деятельности баптистских активистов. Если появится еще крупная организация – восточные иллюминаты, скорее всего, уничтожат ее. Все менялось к лучшему.

Девушка, которая была руководительницей одного из соборных ковенов, рассказала, что создан еще один местный ковен, который подчинялся ее соборному.

Затем Палмер Эдвардс стал обсуждать ритуальные вещи, которые должны были получить ковены, подчиненные ему. Вещи, предназначенные для структуры, в которой самым главным ковеном был старший ковен «Киклады», изготавливались в основном тут же, в Монтгомери. Среди них было множество изображений Софии. В том числе множество барельефов из стали, бронзы, латуни и карбида вольфрама. В некоторых случаях Софию изображали обнаженной, с пятью змеями. Один змей – именно змей, а не змея, так как это бог мужского пола, – обвивал правую ногу богини от места чуть выше щиколотки до места чуть ниже колена Голова располагалась вверху, у колена, а кончик хвоста – внизу, у щиколотки. Голова была направлена вверх, кончик хвоста указывал вниз. По передней части ноги витки туловища змея шли вправо вверх, то есть наружу. Левую ногу Софии точно также обвивал еще один змей. Витки его туловища по передней части ноги шли влево вверх, то есть наружу. Руки богини шли немного отдельно от туловища, вниз и немного в стороны, внутренними сторонами ладони вниз и внешними – вверх. Правую руку богини, от места чуть выше запястья до места чуть ниже локтя обвивал еще один змей. Его тело шло витками вправо вверх. Голова смотрела вверх, кончик хвоста был направлен вниз. Голова находилась вверху, а кончик хвоста – внизу, у запястья. Еще один змей точно также обвивал левую руку Софии. Витки его тела шли влево вверх. И еще один змей располагался у нее на животе. Его голова располагалась в верхней части живота и смотрела вверх, кончик хвоста располагался внизу и смотрел вниз. Тело располагалось с изгибами.

Несколько ковенов должны получить такие изображения. Еще предполагалось передать ковенам барельефы с другими изображениями Софии, а также изображения фей и божеств мужского пола, в том числе в виде совы и змеи.

Палмер Эдвардс разъяснил, какие барельефы уже готовы, какие еще надо делать и какие уже можно забрать. Затем разъяснил, где находятся те, которые можно забрать, и когда можно их забирать.

Сегодня было еще много времени. Один из парней среди присутствующих был хорошим лектором. Он хорошо читал лекции, связанные с культом Софии. Он не был руководителем одного из ковенов. Одна лекция была готова. Палмер решил, что сегодня она будет прочитана.

В сегодняшней лекции было много про культы, которые существовали тогда, когда везде были распространены религии с богом царей во главе пантеона. Лектор обильно рассказывал про историю Рима. Речь зашла про Астарту и то, как к ней обращались в Риме. Тогда среди римлян был создан синкретический культ этой богини. Вероятно, у них она соотносилась с создательницей всего существующего. Хотя, если это было так, то это не к месту – Астарта находилась в пантеоне во главе с покровителем царей. Далее создатели культа приняли дичайший миф о том, что Афродита заколдовала Астарту, отчего Астарта приняла облик с рыбьим хвостом, причем это колдовство было наказанием. Не следовало тащить в культ Афродиту, так как она из пантеона во главе с Зевсом. И не следовало тащить в культ миф о том, что Афродита могла Астарту заколдовать. Сторонники того культа Астарты допустили много синкретизма, и, в общем, этот культ не привел к большим победам над законнической религией, где пантеон во главе с Зевсом или с Юпитером. И не позволил защититься от законников, не создал столько возможностей, чтобы хорошо вытеснять их из своей среды обитания.

Лектор предостерегал от постоянного синкретизма, от частого сочетания различных религий.

Вскоре лекция закончилась.

После этого можно было отправляться домой.

***

Молли ехала в полицейской машине на заднем сиденье. Ее перевозили в другую тюрьму. Впереди сидели двое полицейских.

Вокруг были леса, дорога шла неширокая.

Несколько дней назад ее арестовали за убийство родителей, и сейчас увозили от города, где она жила.

После очередного поворота впереди показался бульдозер, на ковше которого лежали несколько бревен. Он устроился прямо посередине дороги.

– Ну вот как это объехать? – спросил водитель.

– Ну точно, – ответил второй полицейский. – Ну вот как…

Машина тормозила.

Может, выпрыгнуть и бежать? Нет. Полицейские, скорее всего, ее застрелят. Вокруг у многих людей на уме законы, власть родителей над детьми и тому подобное. Так что, если они пристрелят ее, после того, как она убила родителей, у них найдется множество единомышленников. Нет. Не надо выпрыгивать и бежать.

– А, вот! – сказал водитель, направляя машину вправо, – вот здесь и объедем.

Дорога почти не возвышалась над местами вокруг, и можно было объехать.

Машина еще больше замедлилась. И тут вдруг грохнули два выстрела. Водитель сидел без головы, у второго полицейского с левой стороны головы зияла большая дыра. Левого уха не было, оно оторвалось вместе с той частью головы, которая отсутствовала, на месте которой находилась дыра.

Автомобиль стал останавливаться. Захлопали одиночные выстрелы, их было много. Лобовое стекло и стекла на дверях машины осыпались.

Слева выбегали люди с автоматами, они продолжали стрелять, и стреляли они в полицейских. Машина остановилась. Автоматчики все еще стреляли в полицейских, у обоих теперь не было голов, а у того, который сидел слева, была оторвана правая рука.

Один из автоматчиков сказал ей:

– Выходи.

Молли вышла из машины.

– А теперь – туда, – показал он в сторону леса справа от дороги, справа, если смотреть в ту сторону, в которую полицейские только что ее везли.

Она пошла за автоматчиком. Остальные двинулись туда же. Тот, который за ней разговаривал, скорее всего, был командиром.

– Да что же ты! – тихо крикнул он ей. – Бегом!

Она побежала за ними.

Они углубились в лес. Сначала сопровождавших ее людей с оружием было десять человек, потом к ним присоединилось еще где-то двадцать. Они остановились у автобуса, стоящего на проселочной дороге.

Другой автоматчик, чем тот, который говорил с ней до этого, заговорил с ней. Он только что отдавал приказы, в том числе и командиру, который ей сказал бежать. Похоже, этот командир главнее его.

Он сказал, что довезет ее до города, где она живет, а дальше она пойдет одна.

– А меня не арестуют тут же? – спросила Молли.

– Нет, – ответил он ей. – Нет. С властями уже улаживается.

– А вы кто вообще?

– Ну, скажем так, мы те, кто за благодать мироздания против законов, выдуманных людьми. Мы за то, чтобы общество переходило на новый виток развития.

Они сели в автобус и поехали.

Молли получила обещания, что она может возвращаться домой. Квартира родителей и их имущество перейдут ей в наследство. В документах будет указана другая причина смерти родителей, чем то, что она их убила.

Похоже, эти люди, отказывавшиеся называться, были теми, кто помогал бандам металов и рэперов, которые снова могли действовать открыто, и даже лучше, чем в восьмидесятые годы двадцатого века. Сами они, скорее всего, не смогли бы справиться с полицией, разнообразными сторонниками соблюдения законов, активистами протестантских сект и другими врагами. Им помогали. И вот они помогли ей.

У выезда из леса Молли пересадили в небольшой черный микроавтобус. Они доехали до города, где она жила, это был не очень большой город к югу от Нью-Йорка.

У края города ее высадили. Она пошла пешком и пришла домой.

***

На явке, расположенной в пятиэтажном жилом здании, находились глава соборного ковена Баварского Ордена Восточных Иллюминатов Рик Пайтэн и пятеро членов ковена. Рик принимал сообщения, приходящие от бойцов ордена.

Молли, убившая родителей, была освобождена. Теперь надо удостовериться, что ее не арестуют, она сможет жить в квартире родителей и получить их имущество в наследство. Полиция была запугана.

Рик Пайтэн ждал сообщения от команды, которая должна навестить начальника городской полиции. День заканчивался, полицейский начальник вскоре должен уйти с работы. И вот, наконец, на квартиру, которая была явкой, зашел один из воинов и доложил, что с ним поговорили. Его встретили четверо, разъяснили, что если девушку арестуют, то его голова окажется выставленной у дороги, как головы двух полицейских, пытавшихся противодействовать одной из банд эмо неделю назад. Начальник полиции сказал, что все очень хорошо понял. В причине смерти родителей девушки было сказано, что они арендовали моторную лодку, поехали кататься и утонули. Местные власти обещали, что Молли сможет жить в квартире, несмотря на то, что ей нет восемнадцати лет. Квартиру и остальное имущество родителей она сможет унаследовать без проблем. Все прошло замечательно.

Через два-три дня Рик отправит бойцов к телепроповеднику, который обосновался в одном из районов города. Проповедник уже получал предупреждение, что надо прекратить высказываться против банд рэперов и эмо и против других подобных группировок. И что нужно перестать сопротивляться продаже в магазинах алкоголя тем, кто был младше восемнадцати лет. Активисты-протестанты снова собирались, планируя организовать в магазинах проверки. Полицейские теперь им не хотели помогать, да и самих активистов было мало. Но вокруг проповедника опять организовывалось сопротивление. К нему придут восточные иллюминаты и будут долго прижигать его тело паяльником. Тогда он, скорее всего, прекратит свою деятельность. Сразу после посещения телепроповедника можно будет заняться и активистами, если после того, как проповедника будут прижигать паяльниками, активисты разбегутся не все.

Сегодня дел больше не было. Другие восточные иллюминаты покинули явку. Рик отправился домой.

***

Шло совещание Баварского Ордена Восточных Иллюминатов. Его вел Александр Сосновый, глава ордена. Собравшихся было двенадцать человек, кроме иерофантов присутствовали некоторые командиры боевиков и оружейник, которые не были иерофантами.

Хорошо освещенное помещение, где собрались руководители ордена, находилось неподалеку от Мюнхена, в Баварии. Тут Баварский Орден Восточных Иллюминатов мог иметь большой контроль над властями, если начнут происходить события, имеющие отношение к ордену. Можно было не соблюдать очень большой конспирации.

Подразделениям из России пришлось эвакуироваться из Луизианы, из некоторых штатов в глубине США и еще из некоторых других мест. Александр Сосновый дал указания о том, как организовать обучение и вооружение этих подразделений там, где они сейчас находились. Местные структуры, подконтрольные ордену, продолжали свою деятельность по всему миру. В них усиливались боевые отряды и набирались новые. Тем не менее атаковать врага было нельзя. Глава ордена сказал, что надо ждать. Не атаковать, только усиливать подразделения, проводить их подготовку, покупать и производить оружие.

В помещении, где находились собравшиеся, умещались три стола и было еще много ничем не занятого места. Свет ламп с потолка окрашивал помещение и предметы внутри него в желтоватый оттенок. Он освещал желтые стены очень-очень светлого цвета с серым оттенком и большой светлый-светлый серый стол, за которым сидела большая часть собравшихся.

За одним из стульев за этим столом развалилась Оксана Рокотова, иерофантида, которая в качестве бойца была приписана к третьей роте, одной из тех, кто были сформированы еще до уничтожения руководства иллюминатов и формирования нового мирового правительства. Лицо Оксаны было скорее большим, чем маленьким. У нее были длинные пышные каштановые волосы, прямые, карие глаза, нос скорее большой, чем маленький, и немного широкий, губы – скорее чуть большие, чем маленькие. Оксана была ростом метр восемьдесят пять и крепкая. Когда она присоединялась к третьей роте в качестве бойца, несла пистолет-пулемет калибра 0,45 дюйма, спаренный – два ствола и два магазина в одном корпусе, которые стреляли одновременно от одного спускового крючка. У девушки хватало сил пользоваться таким оружием в ближнем бою, не экономя патроны, и удерживать его, как обычный пистолет-пулемет.

Оксана Рокотова спросила оружейника, готов ли длинный пистолет калибра магнум-44, который она просила для себя сделать, – беря пистолет-пулемет, она брала пистолет в качестве второго оружия. Оружейник ответил, что готов, ствол длинный, и пистолет имеет длину 35 сантиметров. Пули летят чуть быстрее, чем у более коротких «магнумов». И можно лучше прицелиться из засады или укрытия. Только надо иметь силу, чтобы не мешал вес. Оксана ответила, что вес оружия ей точно не помешает.

Присутствующие на собрании начали обсуждать оружие. Александр Сосновый спросил оружейника, как производится то, что он заказал для новых подразделений: некоторые автоматы и гранатометы, которые должны были производиться на небольших заводиках, которыми располагал орден. Выяснилось, что производство идет, как запланировано. Глава ордена стал заказывать еще оружие, иерофанты и командиры обсуждали с ним, что же заказать.

Собравшиеся запланировали, как должна расти боевая мощь восточных иллюминатов. Решили очередных нападений на масонов пока не производить. И пока что выжидать – когда будут хорошие условия для нападений.

***

Эдгар стоял в небольшом парке. Тут собралась вся банда Свирепые Кинжалы, немного больше семидесяти человек. Все разбились на группы, в которых было около десяти человек в каждой. В одной из групп было шесть человек, в другой – наверное, тринадцать или четырнадцать. В каждой из групп был старший, который разъяснял, что сказал главарь. Эдгар и Джек были в группе, состав которой представлял из себя девять товарищей по банде. Они слушали своего старшего.

Когда они приехали сюда, они уже знали, из-за чего все собрались. Трое эмо из банды Гепарды напали на одного гота из Свирепых Кинжалов и били его. Избили до отключки. Так как тех было трое на одного, то руководство приняло решение взять реванш и встретиться с врагом – одна группировка против другой, Свирепые Кинжалы против Гепардов. Встреча должна была состояться сегодня, к востоку от города.

Свирепые Кинжалы приготовили оружие – три биты и три ножа. Старший предупредил, что оружие будет принесено и использовано вне зависимости, будут ли вооруженные среди эмо, противостоящих готам.

Раз те напали трое на одного – ответ будет внезапным и будет отличаться от того, о чем договорились с эмо. За пределами парка ждало два автобуса, на которых надо ехать разбираться с врагом.

Старший закончил говорить, большинство из присутствующих закурили. Прикурил Эдгар, начал курить и Джек. Покурили. Некоторые пили воду и бутылочный прохладный чай из маленьких бутылочек.

В парк въехали автобусы. Оба – немного облезлые. Один был покрыт желто-рыжей краской, другой – серой.

Банда села в автобусы, которые через две минуты поехали. В соседнем автобусе Эдгар видел большой мощный силуэт главаря, на котором был надет черный кожаный плащ с небольшим количеством блестящих стальных украшений.

Приехали, вышли наружу. Вокруг были леса. Автобусы стояли на проселочной дороге, покрытой асфальтом. Старший сказал, что не очень далеко. Двинулись по лесу на запад по проселочной дороге, в том же направлении, в котором до этого ехали на автобусах. Вокруг был лес с обоих сторон. Отшагали больше километра.

Вышли на место, где леса росли вдалеке от дороги. Впереди находилась заброшенная спортивная площадка. Двинулись дальше. За спортивной площадкой показались полусгнившие деревянные дома, которые начали разваливаться.

Эдгар на ходу закурил сигарету, курили и многие другие.

Прошли мимо полусгнивших домов. Углубились в очередной лес, идя по проселочной дороге.

Дошли до перекрестка. Одна дорога уходила вправо, другая – влево. Третья – назад, откуда пришли. Впереди, справа, стояли полуразвалившиеся деревянные дома и сараи. Они тоже были полуразвалившимися. Слева от них росли кусты.

Вперед вела тропка, через кусты.

Пошли по тропке, вышли на следующую проселочную дорогу. Она тоже была асфальтовой. Шла параллельно той дороге, которая уходила вправо и влево от перекрестка. Впереди – опять кусты. Прошли их.

Дальше было открытое место, примерно на сто метров вперед, на девяносто вправо и на семьдесят пять влево. Позади этого места росли кусты и небольшие деревца, а впереди от него, а также справа и слева – лес. Часть этого открытого места занимал забор, оставшийся от развалившейся и заброшенной спортивной площадки. Он находился впереди слева. Справа часть открытого места занимали остатки деревянных домов. Впереди было более-менее ровное место, поляна. В некоторых местах на ней, вблизи от того места, где шел вперед Эдгар, имелись кочки, образовавшиеся там, где когда-то были колеи от строительной техники.

Готы остановились ближе к задней части поляны, так как впереди, ближе к лесу, стояло множество эмо. Это была банда Гепарды. Готы начали рассредотачиваться вдоль края поляны. Неприятели – тоже.

Главарь и двое его помощников начали кричать, приказывая идти вперед и бить.

Среди Свирепых Кинжалов Эдгар заметил одного со штык-ножом и одного с битой.

В руках у двоих эмо были железные трубы. Эдгар шел вперед в первом ряду массы готов. Джек находился левее, тоже впереди. Множество своих двигалось сзади.

Враги тоже двигались вперед, их предводители прокричали приказ нападать, как и главарь Свирепых Кинжалов с двумя помощниками.

Гепарды двинулись медленнее.

Эдгар увидел, как вражина, стоящий перед ним, замахивается. Удалось уклониться от удара. И затем ударить противника в лицо.

Более чем семьдесят готов из банды Свирепые Кинжалы сошлись в драке с Гепардами, которых, похоже, было более восьмидесяти.

Эмо, стоявший правее, попытался ударить Эдгара, он немного отошел. Потом тот же противник сделал попытку его схватить, но получил кулаком в щеку от гота, стоявшего справа. Противник спереди опять ударил. Удалось закрыться от удара руками. И ударить противника кулаком.

Готы побеждали. Эдгар начал наносить по лицам противников удары у-шу – руками, прямые, а также сбоку и снизу.

Потом стал чередовать удары рук и ног.

Многие враги остались лежать на земле, большая часть бежали. Готы гнались за ними. Вот один вражина убегает. Эдгар и еще двое своих – за ним. Ближе лежит еще один из Гепардов, его пинают двое готов. Он поднимается и убегает налево.

Эдгар – за ним.

Враг подбежал к забору, оставшемуся от полуразвалившейся спортивной площадки, рядом с которым шесть готов избивали троих неприятелей, а еще двое противников лежали. Убегающий, наверное, хотел перелезть через забор – остановился в шаге от него, немного широко расставив ноги. Эдгар находился слева от него и видел еще одного гота, который бежал за тем же противником. Удалось три раза ударить убегающего. Тот схватился за забор – наверное, пытался перелезть. Второй гот, преследующий того же противника, пнул его в зад.

Эдгар продолжал бить убегающего кулаком. Тот уже не мог стоять. Он упал, тут же согнул ноги и закрывал лицо руками, опершись о забор левым плечом.

Эдгар бил его кулаком по черепу. Эмо продолжал закрывать лицо руками, сидя на земле, прижав спину к забору и согнув ноги.

Еще несколько ударов в голову, и руки эмо опустились. Тогда Эдгар начал пинать его в рот ботинком. После нескольких ударов зубы противника были выбиты. Эдгар продолжал пинать, с удовольствием погружая ботинок в беззубый рот.

Затем отошел на несколько шагов. Свирепые Кинжалы победили, большая часть готов собирались в группы, некоторые пинали лежащих эмо.

Банда стала отходить назад, в сторону автобусов. Позади оставалось немногим больше двадцати лежащих врагов. Большая часть, наверное, были оглушены, но, скорее всего, были и убитые. Товарищи тащили на себе четверых своих – трое были, наверное, оглушены, один мертв. Погибший имел на голове вмятины от ударов стальной трубой, голова была обильно покрыта кровью. Дошли до автобусов. Сели в них и поехали.

В том автобусе, где ехали Эдгар и Джек, везли убитого и одного из отключившихся. Его лицо было сильно избито. Под левым глазом имелось рассечение, с которого стекала вниз струйка крови. Доехали до Нью-Йорка и ехали уже по городу.

Один из старших объявил, что сначала едут к больнице. Там оставят одного из сильно избитых, который ехал в другом автобусе. Доехали. Вышли из автобусов, часть товарищей потащила избитого к больнице. Он постанывал, говорить не мог, глаза были закрыты. Через двадцать минут унесшие товарища в больницу пришли. Без него. Ехали по городу, въехали в небольшой переулок. Вышли. Старший сказал, чтобы разбились на маленькие группы и отправлялись домой. Была ночь. Эдгар, Джек и еще один товарищ зашагали в сторону района, где жили.

Глава 4

Над головой находились некрашеные бетонные потолки и лампы дневного света. Стены и полы тут были тоже некрашеными, бетонными. Александр Сосновый стоял в одном из помещений большого офисного здания в небольшом баварском городе. Это здание купили для Баварского Ордена Восточных Иллюминатов члены ордена. Первый этаж тут не посещался посторонними, и постоянно была видимость ремонта. Здесь располагались складские помещения, в которых хранились новые вещи, которые удалось раздобыть в Галатии – области в глубине Турции. Орден проводил раскопки, и нашлось множество плит с магическими надписями. Кроме плит попадались еще и таблички. Надписи содержали ценные инструкции по изучению физической магии. Как узнал Александр Сосновый в последнее время, у некоторых соратников появился сильный прогресс в изучении магии. Очень возможно, что новые знания позволят одержать победу над масонами. Еще новые знания, скорее всего, позволят показать чудеса, чтобы распространить по миру религию ордена.

Александр Сосновый посетил это место, чтобы узнать, как идет изучение новой магии. Он прибыл с четырьмя людьми, у которых под одеждой имелось оружие. Из них двое входили в начальство и еще двое были охранниками. Александра встретил Иван Ручьев – маг, который занимался исследованием надписей и сейчас находился тут. Он был ростом выше, чем метр семьдесят пять. У него были черные волосы, карие глаза, длинный нос с расширением в середине, губы чуть узкие. Он повел пришедшее начальство через залы: одни были пустые, другие – заставлены деревянными ящиками и упаковками, покрытыми картоном.

Пришли в некрупный зал, потолки в котором были высокими, как и везде на этом этаже. Тут находились трое товарищей. Двое из них оказались учениками Ивана Ручьева. Он попросил одного из них раскачать магнетическими пассами отвес, прикрепленный к потолку. На стальном шнуре, тянущемся вниз, была закреплена бетонная глыба, угловатая, сантиметров двенадцать с половиной в ширину. Несколько пассов – и отвес начал сильно раскачиваться.

– Вот, видите! – негромко воскликнул Иван Ручьев, обращаясь к главе ордена. – Какой замечательный результат! А ведь мы еще не все плиты и не все таблички перевели! А уже как сказываются эти сведения о преображении! Какой быстрый результат! Какое быстрое и хорошее развитие!

Один из учеников – другой, чем тот, который раскачивал отвес, – сделал магнетические пассы, и по столу, стоявшему у стены зала, сдвинулась картонная коробка, в которой на дне имелся слой камешков. Коробка проделала путь около семидесяти сантиметров. Потом ученик повторил то же с кирпичом, который сдвинулся сантиметров на пятнадцать.

На камнях и плитах надписи были в основном на греческом. Имелись заклинания и некоторые отрывки на других языках, греческим транслитом. Похоже, что авторы текстов, высеченных на камнях и написанных на табличках, не поняли все символы и не смогли перевести древние отрывки, которые использовали в качестве заклинаний, не зная смысла. Либо все же как-то переводили, но не поняли смысла до конца. Магия использовала обращение к создательнице всего существующего, главной богине. Все надписи были созданы культом богини Морриган. Она рассматривалась то как одна из богинь, стоящая на стороне создательницы всего существующего, то как одна из ипостасей главной богини. Сейчас, используя все имеющиеся знания, можно было понять всю информацию, находящуюся в найденных текстах. И наконец использовать древнее знание полностью. На данный момент имелись сведения о многих культах и информация, полученная из многих археологических раскопок. Можно было знать значения всех символов и элементов обрядов.

Баварский Орден Восточных Иллюминатов, кроме всего прочего, надеялся на то, что магия позволит победить масонов. Отдельные целители уже могли вылечить рану от пули за несколько часов и могли совершенствоваться дальше. Магнетизм, похоже, скоро позволит бросать во врагов шаровые молнии, которые будут взрываться, как тротиловые шашки, и еще мощнее.

Александр Сосновый немного послушал разъяснения Ивана Ручьева о перспективах изучения магии. Потом спросил у него:

– Когда будет первая боевая магия? Смысл в этом есть, только если бросаешь шаровую молнию, и она взрывается, как тротиловая шашка.

– Не знаю, ничего не могу сказать, – ответил Иван Ручьев. – Да и к тому же это ведь магнетизм. Много пассов надо делать вокруг молнии. Потом бросать, удерживая ее. Это неудобно. Маг не может прятаться в укрытии. Гранатомет куда лучше будет. – Разговор слушали двое учеников, стоявших рядом. Двое руководителей, с которыми прибыл глава ордена, стояли за его спиной, а двое охранников находились за пределами зала, за проемом, ведущим в соседний зал, у проема.

– А лечебная магия? Чтобы лечить бойцов после боев, нужны будут десятки, сотни целителей.

– Больше десяти пока нет, – ответил Иван Ручьев. – Да и, кроме того, все преображаются по-своему. Кто-то за неделю научится магнетизму так, что будет за десять часов вылечивать рану или даже чуть быстрее. А кого-то придется годы учить.

– И когда хотя бы сто целителей будут?

– А это неизвестно. Может, два, три месяца. Может, больше, намного больше. Нельзя сказать. Все развиваются по-своему.

Теперь восточные иллюминаты имели магию, способную полностью вылечивать раны за десять-двадцать часов. Те целители, которые уже имелись, могли приступать к обучению бойцов. Это будет сделано в ближайшие дни. Магия вылечивала любые повреждения, не оставляя увечий и шрамов. Маги восточных иллюминатов работали и над изучением другой магии – взрывающихся шаровых молний, способов летать при помощи левитации. Уже были воскрешены первые двое мертвых.

Изучение магии продолжится. Будут продолжаться и раскопки. Теперь восточные иллюминаты имели большие возможности, чтобы окончательно победить масонов в ближайшие годы.

***

Алексей Комаров сидел у окна автобуса, расслабив тело, чтобы не было видно, как он сосредоточен. Рядом сидел Павел Николаев, его товарищ.

За окном автобуса уносились назад кусты, опоры электропередач, помойки и дома.

Алексей посматривал за окно, изображая некоторую расслабленность, при этом держал в поле зрения ту часть автобуса, которая находилась впереди.

Кроме них, в автобусе была какая-то женщина, но она находилась сзади. Видеть ее было нельзя.

Уже наступила ночь.

Алексей Комаров и Павел Николаев только что закинулись паркопаном номер два. Алексей предлагал подождать – сначала приехать в район, где они жили, а принять таблетки уже потом. Но Павел настоял на том, чтобы они приняли таблетки там, где они были куплены. И товарищи проглотили по восемь таблеток галлюциногена.

Они, конечно, успеют доехать туда, где живут, до того, как их накроет. Таблетки впитываются через желудок сорок минут. Если запить горячей водой – то двадцать. Алексей и Павел запивали простой холодной водой из пол-литровой пластиковой бутылки. Так что сорок минут от приема колес до начала их полного действия обеспечены.

Алексей Комаров и Павел Николаев оба были эмо. Они жили в Санкт-Петербурге. Оба состояли в банде Трилобиты и участвовали в одной большой драке против банды панков Гнилая Станция – банда на банду. Двести эмо против где-то ста тридцати панков. Тогда эмо победили панков. После этой драки Трилобиты начали серию небольших нападений на членов группировки Гнилая Станция, в результате которых эта группировка почти прекратила свое существование. Алексей и его товарищ Павел участвовали в одном из этих нападений. Уже тогда Алексей был старшим над подразделением, состоявшим из одиннадцати эмо. Тогда они – сорок человек – напали на панков, которых было человек двенадцать. Одного убили, двух сильно покалечили. Того, кто оказался убит, Алексей хорошо охаживал бейсбольной битой. Он больше всех сделал, чтобы враг оказался мертв, его участие в этом убийстве было самым большим. В тот же раз одному панку выкололи глаз ножом и одного били до тех пор, пока у него не оказался сломан позвоночник. О сломанном позвоночнике Алексею рассказал старший, которому он подчинялся.

Алексею Комарову было семнадцать лет, Павлу Николаеву – шестнадцать.

В периоды, которые были свободны между драками, многие эмо принимали наркотики, Алексей и Павел делали точно так же. Они иногда глотали паркопан № 2, иногда кололись кетамином.

Сейчас Алексею требовалась доза в восемь таблеток паркопана № 2, начинал он с пяти. И глючило его уже не так сильно, как раньше. Ему рассказывали, что затем доза дорастет до двадцати колес и почти не будет глючить. Он знал, что если доза дорастет до двадцати таблеток, то надо будет исключить паркопан хотя бы на время: действовать так, как надо, больше не будет, а дозу повышать дальше нельзя, потому что организм может приспосабливаться к наркотикам только в определенной степени. Доза выше определенного предела все равно вызовет отравление.

Кроме паркопана № 2 существовали еще пятый номер и циклодол – таблетки, обладавшие похожим действием. Второй паркопан действовал сутки, пятый – двое. Некоторые считали, что сначала доза второго составляет пять таблеток и можно повышать до двадцати пяти. Пятый тоже надо начинать глотать с пяти таблеток, а повышать дозу можно до двадцати. Алексей считал, что дозу второго тоже можно повышать только до двадцати колес. Он умножал первоначальную дозу на четыре. И таким образом получал предел, выше которого наращивать дозировку нельзя.

Действие пятого номера некоторые считали сильнее, чем у второго, – но оно было грубым и неприятным. Алексей предпочитал употреблять только второй. Он обладал очень приятным, мягким действием.

Циклодол же был самым слабым из этих препаратов, он был сильно грубым и неприятным и вызывал специфический неприятный вкус во рту. Его избегали почти все потребители паркопана, когда можно было достать паркопан.

В этот раз они приняли по восемь колес. И это было хорошо.

Алексей продолжал посматривать в окна автобуса, не упуская из виду то, что находилось внутри.

Наконец доехали. Алексей и Павел жили почти на краю города.

Они подошли к дому, где жил Алексей, а затем отправились в парк, за которым начинался лес.

Вода! Вода! Хорошо, что они взяли с собой воду – две двухлитровые бутылки. От паркопана может очень хотеться пить. И оказаться без воды может быть очень нехорошо. Павел достал из пластикового пакета, где была вода, одну бутылку и откупорил. Товарищи попили и пошли в парк.

Дошли до неосвещаемой аллеи и зашли на нее. Сели на скамейку. Попили еще. Покурили.

Впереди – противоположный край дорожки. За ним – пустое пространство, метров сто пятьдесят вперед, если смотреть вперед, сидя на скамейке, и метров двести поперек направления вперед. Ровное заброшенное поле. Дальше – лес. И справа – лес, и слева – лес. Между полем и лесом в некоторых местах имелись кустики. Алексей раньше бывал в этой местности и знал, что рядом с опушкой леса в некоторых местах имелись дорожки.

Прошло, наверное, больше пятидесяти минут с того момента, как они закинулись.

Вроде есть какие-то ощущения, появилась некоторая свежесть.

Время шло. С момента приема таблеток прошло больше часа.

– Нет, то оружие не мини-узи, это намного более совершенное оружие, оно просто выглядит, как мини-узи, – сказал Павел.

– Ты о чем? – спросил Алексей.

– Ну, оружие у того чувака. Оно просто выглядит, как мини-узи. Но на самом деле это более совершенное оружие.

– У какого чувака?

Павел молчал.

– У какого чувака? – еще раз произнес вопрос Алексей.

Его товарищ протягивал вперед свою правую руку и молчал.

– У какого чувака?

Алексей встал и схватил Павла за плечи.

Павел стал его отталкивать.

– Ты что не дал мне с парнем поздороваться? – спросил Павел.

– С каким парнем?

– Ты что не дал мне с тем парнем поздороваться?

Алексей не понимал, о чем говорит его товарищ. Он сел на скамейку.

Рядом, справа, стояла другая скамейка, на ней сидели две знакомые девушки из подъезда, где жил Алексей.

После этого наступил момент, когда этой скамейки не было.

Впереди находилась аллея, идущая вперед, она отходила от той аллеи, где сидели товарищи, – немного справа. И шла вперед – вперед, если смотреть вперед, сидя на скамейке. По этой аллее ходили какие-то люди. Правее этой аллеи находилась дискотека – большое одноэтажное здание, освещенное множеством фонарей.

– Пошли туда, – сказал Павел.

– Куда туда?

– Ну пошли туда.

– Ты хочешь на дискотеку пойти? Мы же под паркопаном, не надо нам идти на дискотеку.

– Ну пошли туда.

– Ты хочешь на дискотеку пойти? Мы под паркопаном. Не надо нам на дискотеку.

– Ну пошли туда, – Павел показал рукой в сторону дискотеки.

– Ты хочешь на дискотеку пойти? Может, не надо? Мы же под паркопаном.

– На какую дискотеку?

Алексей сказал:

– Ну на эту вот.

– На какую дискотеку?

– Ну на эту вот.

– На какую дискотеку?

– Ну на эту вот, ты же сам предлагал пойти.

– На какую дискотеку?

– Ну на эту вот, – Алексей сделал рукой жест, указывающий в сторону дискотеки.

– Где дискотека?

– Ну вот.

– Где дискотека?

– Ну вот, – Алексей показал в сторону дискотеки.

– Где дискотека?

– Ну вот, – Алексей показал еще раз.

– Нет там никакой дискотеки.

– Как нет? Ну вот, дискотека, – Алексей показал на дискотеку рукой.

– Нет там никакой дискотеки, – громко сказал Павел.

– Ну вот, дискотека, – снова показал Алексей.

– Нет там никакой дискотеки! Это все глюки! – закричал Павел.

– Ты что так громко кричишь?

– Нет там никакой дискотеки, это все глюки! – еще громче закричал Павел.

– Ты что так громко кричишь, тут же люди ходят!

– Нет там никакой дискотеки, это все глюки! – продолжал кричать Павел.

По той аллее, на которой находились товарищи, и по той, у которой была расположена дискотека, ходило достаточно много людей. А товарищ кричал.

– Ты что так громко кричишь, тут же люди ходят, – еще раз произнес Алексей.

– Нет тут никаких людей.

– Как нет?

– Нет тут никаких людей.

– Как нет? Ну вон там, справа идет мужик, слева мужик идет.

– Нет тут никаких людей, это все глюки.

– Ну, может быть и так. А вот там?

– Где там?

– Ну там, у дискотеки.

– Нет там никакой дискотеки, это все глюки.

Товарищи немного посидели на скамейке, потом пошли в лес – в обход открытого пространства перед ними, обходя это пространство справа.

Обошли открытое пространство, начали по широкой тропинке углубляться в лес.

Отошли от тропинки метров на пятнадцать. Попили воды. Покурили. Спустя некоторое время Алексей увидел, что у дерева стоит рыжеволосая девушка. Она повернула голову, несильно – в сторону Алексея. Девушка посмотрела на него. Она на что-то намекала. Она повернула голову обратно. Девушка исчезла.

Товарищи еще попили воды, вернулись на тропинку и пошли дальше вглубь леса.

Нашли у тропинки деревянное сооружение из серых досок, весьма ветхих. Оно было одноэтажное. С крышей. Отсутствовала одна стена – причем с той стороны сооружения, которое смотрело в сторону тропинки.

Павел сказал, что это шалаш. Стал рассказывать про своих товарищей, которые его строили. Алексей достаточно часто ходил по этой тропинке, и никогда тут не было этого сооружения. Но он думал, что оно тут есть и что, действительно, его строили знакомые Павла.

Алексей и Павел прошли еще немного в глубину леса. Отошли от тропинки в заросли метров на двадцать.

Ждали галлюцинаций. Их не было. Начался скучный, муторный, однообразный период, когда глюк нет, а их надо ждать, чтобы время под паркопаном не ушло впустую. Длинное, неприятное, однообразное время.

Хорошо, что была вода.

Алексей ждал утра, чтобы пойти домой.

Время шло медленно, оно тянулось однообразно.

Ближе к утру на одном из деревьев, на высоте метров восемь, появился полный мужчина в камуфляже ярких оттенков, некоторые из которых были похожи на цвета изумруда. Он стоял на ветке, которая росла почти горизонтально, чуть вверх. Он был лысый и в очках. Потом он исчез.

Утром товарищи пришли к дому, где жил Алексей. Они попрощались, и Алексей пошел домой.

***

Джеймс Рейнольдс стоял в небольшом зале в крупном офисном здании в Бостоне, которое использовали иллюминаты для своих нужд. Царь Иудейский посмотрел на ученика, который несколькими магнетическими пассами раскачал отвес весом полтора килограмма. Другой ученик смог сдвинуть по столу кирпич, третий – гайку.

Представители Берлинского Ордена Иоанна, двое, стали рассказывать, как им удалось найти таблички и плиты в Галатии и начать изучать мощную магию.

– Не очень сложно было последовать за ними в Галатию, – веселился один из членов ордена из Германии. – Ведь многие их структуры – это бывшие наши. Их они перевели в свою веру. Но у нас есть списки имен, фамилий. Мы просто проанализировали списки проезжающих – через ту часть турецких властей, которая нам подконтрольна. Ну, не проанализировали, а получили. Получили. А потом проанализировали. И не подконтрольная часть турецких властей. Доступная. Доступная для взаимодействия, я бы так сказал.

– Ну, с этим все ясно, – ответил Джеймс Рельнольдс, Царь Иудейский и масон сотой степени посвящения. – И мне уже места раскопок известны. – Он имел в виду места, принадлежащие масонам. – Так там шестьдесят миль до раскопок восточных иллюминатов. Они не беспокоят? Не ведут наблюдение?

– Нет. Не заявлялись. Наблюдение не ведут. Хотя и видна их постоянная активность с той целью, чтобы раскопки не побеспокоила местная полиция. Ихние представители там живут. Когда приезжают грузы и строительная техника – постоянно прибывают разные люди. И отбывают обратно. Они не допускают сведения о своих грузах в государственную статистику.

– А вот это и хорошо, что они к нам не лезут, – ответил Джеймс Рейнольдс. – Пока что. – Он надеялся получить магию. Не менее сильную, чем у восточных иллюминатов. И если не получить над ними преимущество, то хотя бы не отстать или сделать отставание не таким большим, каким оно могло быть. Напасть на восточных иллюминатов сейчас – это очень большой риск. Масон сотой степени посвящения решил продолжать ждать.

***

Алексей Комаров сделал последнее упражнение из тех, что запланировал на сегодня, – предплечье со штангой стоя. Всего он сделал двенадцать упражнений: одно было разминкой, и одиннадцать входили в основную часть занятия. Десять из них были со штангой, и два – с гантелями. Тяжелая атлетика.

На сегодня физкультура закончилась.

У Алексея дома были штанга и гантели. Он время от времени занимался тяжелой атлетикой. Это позволяло ему быть одним из ценных бойцов его банды.

Он попил кофе и покурил. Было полчетвертого. День приближался к концу. Наверное, к нему сегодня зайдут. Кто-нибудь из товарищей. Вероятно, предложат закинуться колесами или уколоться.

Алексей сел за компьютер и начал играть в игру. Это было одно из однопользовательских дополнений для Unreal. Эта игра вышла еще в конце девяностых годов 20 века. И для нее, и для вышедшей немного позже Unreal Tournament существовало много дополнений – карты для сетевой игры, однопользовательские карты и кампании.

Это дополнение было однопользовательской кампанией и ставилось на Unreal Gold – одно из изданий Unreal. Нужно было отстреливать врагов и продолжать двигаться к цели, к концу кампании.

В выходе стрелялок, таких, как Unreal, где персонаж таскает одновременно много видов оружия и отстреливает множество врагов, сейчас был перерыв. Затишье. И для того, чтобы поиграть, имело смысл скачивать что-нибудь, что вышло давно.

Полшестого к Алексею зашел Михаил. Это был эмо девятнадцати лет. Он серьезно относился к своей субкультуре. Он тоже был одним из Трилобитов и тоже участвовал в нападении на панков, в котором одного врага убили и двух покалечили.

Сейчас Алексей и Михаил стояли на лестничной площадке и разговаривали.

– Может, ко мне зайдем, попьем пивка, – сказал Михаил.

– А может, не надо. Может, паркопана? – у Алексея сейчас имелась неполная платформа, в которой из двадцати пяти таблеток оставались двадцать.

– Нет. Паркопан я точно не буду.

– А че так?

– Не хочу.

– Точно не будешь?

– Не буду. … Давай, пивка попьем.

– Не, а может, все-таки, паркопана.

– Нет. Я не буду паркопан.

– Почему?

– Я его боюсь. Страшные глюки. Волки.

– Волки?

– Да. В последний раз, когда я его глотал, были страшные глюки. Волки по квартире бегали.

– Ну так интересные же глюки. Не хочешь еще?

– Нет. Давай, ко мне зайдем, пивка попьем.

– Ну, давай.

Товарищи пошли в гости к Михаилу.

У него имелось двенадцать бутылок пятиградусного светлого пива.

Расположились в комнате у Михаила. Он достал две бутылки. Открыли их. Когда допили – вышли покурить.

Ближе к концу вечера пиво было допито. Алексей чувствовал себя хорошо – приятные ощущения, бодрость. Он раньше выпивал регулярно, его организм хорошо адаптировался к алкоголю. И шесть бутылок пятиградусного пива для него не было слишком много.

Михаил предложил покурить сальвии. Этот наркотик еще назвывался «шалфей провидцев». Алексей его еще ни разу не употреблял.

– Может, в следующий раз? – спросил Алексей. – Не мешать с алкоголем.

– Нет, – ответил товарищ. Давай сейчас.

– Может, все же в следующий раз? Когда будем трезвые? Чтобы с алкоголем не мешать? Надо ведь осторожно.

– Нет. Давай сейчас.

– Не отравимся?

– Нет.

– Ладно. Тогда давай сейчас.

Михаил принес сальвию.

– А как курить будем? – спросил Алексей.

– Через бутылку.

– Это как?

– Я покажу.

– Ты объяснишь мне, как курить?

– Объясню.

Алексей затянулся экстрактом сальвии, фильтруя дым через бутылку, как ему показал товарищ… … …

… Дышать было нельзя. Впереди был повторяющийся узор.

Нужно было дышать. Но процесс дыхания был невозможным. Впереди продолжал находиться повторяющийся узор.

Накатывало отчаяние. Время шло. Но невозможно было начать дыхание. Существовал только повторяющийся узор, находящийся впереди. И все. Ситуация никак не менялась. Только повторение узора и отсутствие дыхания. Накатывал страх. Было неудобно. Неприятно. Это продолжалось.

Наконец, Алесей обнаружил, что дышит. Повторяющийся узор изменился. Он был блеклым. Теперь было видно, что он был частью дверной ручки от входной двери квартиры. И картинка представляла из себя основание, которое крепилось к двери и из которого эта ручка выходила, и часть самой ручки, начинающуюся у основания и уходящую вбок. Сейчас сами части дверной ручки имели полагающуюся им окраску, а повторяющиеся за ними узоры поблекли.

Наконец, они исчезли. Страх ушел. Но неприятные ощущения оставались. Эмоции ушли.

Алексей вернулся в комнату Михаила и уже тогда отошел от сальвии. Теперь уже не было неприятных ощущений. Полностью ушло и опустошающее отсутствие эмоций.

Теперь Алексей знал, что действие сальвии длится пять-десять минут, а все эффекты, которые могут появляться и изменять состояние, полностью заканчиваются через полчаса или меньше.

Спустя некоторое время он попрощался с товарищем и пошел домой.

***

Яркое летнее солнце освещало угловатые пики окрестных скал. По небу медленно-медленно ползли маленькие белые облачка, редкие. Иногда одно из них закрывало солнце, и тогда его лучи приглушались, но сильная и четкая тень не ложилась на землю.

Олан в очередной раз шел по ущелью вдоль ручья на свидание с Кинни. В этот раз она опять предложила прийти днем в место, в которое обычно никто не заходил. Уже было недалеко.

У Олана были светлые волосы, немного узкие голубые глаза, прямой нос, скорее длинный, чем короткий, и губы средних размеров. Его рост был средним. Он был стройным, при этом на теле имелось некоторое количество жира. Мышцы – небольшие и при этом крепкие.

Наконец, Олан пришел на нужное место. За порослью кустов, какие имелись тут в местах, где между камней набивалась земля, находилось открытое пространство овальной формы. Тут его уже ждала Кинни. Она была высокого роста, у нее были каштановые волосы и карие глаза. Нос – скорее чуть длинный, чем средней длины, и скорее чуть широкий, чем средней ширины. Губы – средней длины, немного толстые. Приблизившись к девушке, он глянул на пальцы ее широкой ступни. Как замечательно нежно они давили на подошву сандалии! На девушке было длинное красное платье и красные сандалии. Ремешки сандалий у пальцев шли поперек ступни, два ремешка, один рядом с другим.

Кинни была умной девушкой, с ней было о чем поговорить. Она была жрицей Морриган, при этом была умнее многих других жриц, которые были заняты управлением постройкой новых храмов. Вот уже тридцать девять лет, как отцы и деды переправились черед проливы по приглашению царя Вифинии Никомеда I и получили от него земли. Несмотря на войны, которые то и дело вели вожди, теперь кельты, живущие здесь, были далеко от остальных, оставшихся на северо-западе. От них отделяли проливы, земли, а еще армии диких и свирепых царей, мимо которых придется пройти тем, кто захочет попасть сюда с северо-запада. Олан и Кинни тоже были кельтами, живущими в Вифинии. Они родились уже после переселения. И они видели, как же это переселение хорошо.

Расстояние, отделяющее жителей здешних земель, сказалось тут же. Те друиды, которые остались на северо-западе, больше не могли угрожать и вредить, требуя подчиниться. Теперь местные одевались то как кельты, то как греки, по возможности строили более просторные жилища. Стала распространяться греческая грамота. Появилось много писцов при храмах. Олан был одним из писцов. Он радовался тому, что теперь нельзя было реализовать запрет на запись древних легенд, знаний о сотворении мира и инструкций к обрядам.

Прошло не так много времени после переселения, как жрицы Морриган обнаружили, что мир создан главной богиней, и к Морриган можно было обращаться как к одной из ипостасей главной богини. Таранис же, бог царей, был подобным вавилонскому Мардуку, греческому Зевсу или римскому Юпитеру. Он присваивал себе победу над силами мироздания, при этом лгал. Он не мог победить главную богиню. Только отвечал за противопоставление силам мироздания измышленных человеком законов, за государственные законы и власть царей. В законах, в государстве, в царях, конечно, ничего хорошего не было. От этого был вред.

Изучая разнообразные обряды в уже записанном виде, местные сторонники культа Морриган пришли к выводу, что до того, как появился культ Тараниса, бога царей, культ главной богини был больше распространен. Главная богиня считалась создательницей всего существующего. Желающие противопоставить силам мироздания свои измышленные законы не побеждали и не властвовали. В древних обрядах не отводилось места Таранису.

– И почему мне приятно смотреть, если красивая девушка наступит на насекомое, ползущее по дороге, и раздавит его? – спросил Олан у Кинни и посмотрел на пальцы ее широких ступней.

– Мир создан главной богиней, и все женщины с ними связаны, – ответила Кинни. – Не с ними. С ней связаны. С ней связаны. С главной богиней. Так вот. Главная богиня поддерживает существование всего без исключения. Непрерывно, в каждой точке поддерживает все те закономерности, при помощи которых могут взаимодействовать между собой, например, Солнце и земная твердь и то, из чего состоят воздух, вода, земля, части тел живых существ. Поддерживает все-все-все-все. Ну, к примеру, свет от Солнца движется всегда одинаково. Вода течет по реке вниз. Дрова в костре расходуются и сгорают и всегда дают тепло и не дают, к примеру, холода от тепла в результате своего горения. Утлая крыша здания проваливается, потому что крепость крыши становится меньше тяжести того, из чего эта крыша сделана. И тут тоже, в случае с крышей, неизменно – тяжесть того, из чего крыша сделана, давит одинаково, эта тяжесть не меняется, непрерывно определяется одной и той же закономерностью. Если крыша ослабнет – ее собственная тяжесть сломит ее и обрушит вниз. Бревно может гнить, а камень нет, и это никогда не меняется – всегда и везде одна и та же закономерность действует. Если два пруда связаны между собой речкой – она будет течь вниз, а не вверх. И таким образом, вода спустится из места, где поверхность воды выше, в место, где поверхность воды ниже. Все эти принципы и закономерности, по которым существуют части мира, предметы, вещи и то, из чего состоят тела существ, – все это поддерживается главной богиней в каждой точке. Непрерывно. Вот так. Женщины связаны с главной богиней. Одна из сил, связывающих мир, – это сила тяжести. – Олан посмотрел на края подошв сандалий Кинни, округлыми линиями идущие у пальцев, и ему стало очень приятно. Девушка увидела, что он смотрит в сторону пальцев ее ног, и продолжила говорить. – Так вот. Мир связан силой тяжести. Например, существа ходят по земле и не улетают вверх, а оказавшись в воздухе, падают вниз. Реки текут вниз. Птицы прилагают усилие, чтобы взлететь, и поэтому им не сложно вернуться обратно к земле – им для этого просто надо меньше махать крыльями. Вода остается в сосудах и водоемах, а не улетает. Камни лежат на земле. Дома строятся, и один камень остается на другом. Если перенести бревно, оно останется на земле, где его положат, если ему не будет куда катиться вниз. Если положить камень на землю, он на земле и останется. Сила тяжести, как и все другие силы, поддерживается главной богиней, создавшей мир. С главной богиней связаны женщины. Вот поэтому, если женщина давит на насекомое и раздавливает его, то мужчина получает удовольствие.

– А если женщина встанет на меня и начнет топтать, и я получу удовольствие от этого, то по той же причине?

– Конечно, – Кинни немного выставила вперед правую ногу. Оба ремешка сандалии, находящиеся у пальцев, оказались впереди платья.

– А ты прикажешь мне лечь к твоим ногам? – спросил Олан и ярко улыбнулся.

– Конечно. К моим ногам! – приказала красавица.

Олан лег перед девушкой, упершись в землю лбом.

– Поднимись немного, – приказала Кинни.

Олан тут же немного приподнял голову и туловище, опершись на руки, и повернул голову вверх. Перед его лицом находились ступни Кинни, широкие, с нежной кожей, чистые.

– Поднимись еще, – сказала девушка.

Нужно было что-то сделать, он сел перед Кинни на землю, согнув ноги и развернув колени вправо и опершись о землю руками. Девушка отошла немного и сказала:

– А теперь сюда.

Надо последовать за ней. Олан встал, перешел к девушке, оказавшись перед ней, и сел на землю. Он снова сидел, повернув колени вправо и опершись руками о землю.

Красавица выставила вперед ступню правой ноги. Потом неторопливо перенесла на нее часть своего веса. И отставила правую ногу назад. В этом месте земля была мягкая, при этом вязкая, как глина. И тут ничего не росло, никакой травы и никаких кустиков, как на всем этом ровном пространстве, к которому вела тропинка. Отпечаток подошвы сандалии в земле, который оставила девушка, был четким, внутри отпечатка земля была немного вдавлена вниз. Олан посмотрел на Кинни. Она радостно глядела на него, ярко улыбаясь.

– Целуй след! – произнесла девушка.

Олан распростерся по земле. Он прижался губами к следу Кинни, смачно целуя его. Поцелуй специально сделал таким, чтобы был слышен его звук. Потом еще раз поцеловал след, опять хорошо прижавшись губами и так, чтобы раздался звук поцелуя. Олан продолжал целовать след девушки и испытывал от этого огромное удовольствие. Очередной поцелуй – в ту часть следа, которая была оставлена частью подошвы, находящейся рядом с пальцами. И снова. А теперь он прижался к той части отпечатка ноги, на которую давила часть подошвы, находящаяся рядом с пяткой. Олан продолжил целовать след, потом сел на землю и посмотрел на Кинни. Она стояла, церемонно выпрямившись, и смотрела на него. На ее лице сияла широкая улыбка. Кинни переступила вправо, если смотреть со стороны Олана. Он сместился за ней.

Она опять выставила ногу и надавила на мягкую землю, не покрытую травой. Отступила назад. И опять на земле остался отпечаток правой подошвы. Он был четким, и земля под ним была чуть вдавлена вниз. Олан снова распростерся по земле и начал целовать след Кинни. Ему было очень приятно, удовольствие было громадным. Он поднялся. Девушка выставила левую ногу и оставила на земле отпечаток подошвы левой сандалии. Олан распростерся перед Кинни и начал целовать след ее левой ноги. Потом приподнялся и сел на землю. Девушка смотрела на него и ярко улыбалась.

***

Яркий свет солнца был жарким, плотным. Он падал на скалы, торчащие неподалеку, угловатые, остроконечные. На сухих земляных дорогах, которые тут имелись во многих местах, ветвились и пересекались, лежала пыль. Солнце обильно грело земляные отвалы и штабеля бетонных перекрытий для тоннелей, которые возвышались неподалеку.

Грейс Баррингтон направлялась к бытовке своего командира, которая возвышалась поверх яруса морских контейнеров, поставленная туда краном. За ней шла ее подруга Кимберли Смит. В охране раскопок, в которую входили девушки, Грейс была назначена старшей.

Недавно они обе вместе пришли в старший ковен «Десять камней», который был одной из новых структур, сформированных в «Востоке Майами» после его перехода из масонства в традицию восточных иллюминатов. Если у масонов ложи могли быть регулярные, старшие, достопочтенные и великие, то ковены восточных иллюминатов были местные, соборные, старшие и высшие. Название «высшие» нужно было, чтобы в русскоязычной версии обряда, которая была первичной, исключить слово «великий», происходящее от имени «Вил». Это было имя бога, покровительствующего царям, государству и навязыванию законов. Обе девушки хотели изучить изначальную веру и получить помощь Софии. Они решили, что, скорее всего, главная богиня им как-нибудь поможет. Когда им предложили поучаствовать в охране раскопок тут, в Галатии, – согласились. После прохождения курса обучения они приехали из США сюда.

Грейс Баррингтон и Кимберли Смит приблизились к стальной лестнице, ведущей к бытовке командира. Она была приварена к одному из контейнеров. За рядами этих больших стальных коробок неподалеку возвышалась небольшая скала. Сейчас над девушками нависал бок контейнера, и скалы видно не было. Грейс и Кимберли поднялись по лестнице и зашли в бытовку.

– Ну что, девушки, дело для вас есть, – сказал командир их группы, в которую, кроме них, входило всего шестнадцать человек. – Съездите вдвоем в Олтан. Поговорите с градоначальником. Полиция вас не тронет, им заплачено. Но есть владелец склада, фанатик, и не исламский, а какой-то, как он говорит, светский. Хотя мусульманин. Но говорит, что у него есть какие-то представления о законности, потому что он светский. И эти представления о законности несовместимы с нашим пребыванием здесь. Он заплатил градоначальнику, и градоначальник жалобы пишет. Поговорите с ним. Еще он наши грузы хотел не пускать. И под открытым местом хотел не допустить хранить, и на складах. К разному начальству обращался. И к городскому, и к полицейскому. Поговорите с ним. Объясните, что так делать не надо больше. Скорее всего, достаточно будет просто прийти к нему, вы ведь с оружием. Или прицелиться из автомата ему в лицо. И все.

Грейс не стала обсуждать с командиром значение термина «светский», так как сейчас нужно было делать дело. Она расспросила его о местонахождении градоначальника. Затем спросила:

– А их охраняют? Градоначальника и владельца склада?

– А может быть, – ответил командир. – Хотя мне неизвестно о том, чтобы они создали охрану. Склад фанатика-государственника, может, и охраняется. Но это именно как склад. Охранниками, которые нанялись охранять склад и не лезут в дела наподобие наших раскопок или политики.

Грейс обсудила с командиром то, что известно о фанатике и владельце склада. Поговорила о других особенностях предстоящего дела. Потом задала вопрос:

– «Светский» – это не вообще светский, а конкретно такой, как он, именно фанатик, который за государство и законы?

– Да, – ответил командир. – Имеется в виду не вообще светский. А именно такой, как он. Именно такой.

Девушки покинули бытовку командира и направились к джипу, который стоял в стороне от сооружения из контейнеров и бытовок. Они шли по открытому пространству, наполненному множеством пересекающихся, соединяющихся и разделяющихся грунтовых дорог. Выглядели девушки великолепно. Грейс Баррингтон была ростом метр семьдесят пять. У нее было овальное лицо, чуть узкие карие глаза, чуть темные, каштановые волосы, средней длины нос, чуть широкий, и губы средних размеров. Она была скорее мускулистой, чем стройной. Ее телу добавляло красоты небольшое количество жира. Сейчас на девушке были розовая футболка, темно-синие лосины поверх желтых колготок и розовые кроссовки. Мощные мышцы ног придавали ей прекрасный, восхитительный вид. Были заметны прямая крепкая спина и мускулистые руки, скорее толстые, чем тонкие, – толщины рукам придавали мышцы. Кимберли Смит была на сантиметр ниже, чем Грейс, ее рост был метр семьдесят четыре. У нее были очень светлые желтые волосы, ближе к белому цвету, чем к желтому. Лицо Кимберли – округлое, глаза – голубые, средней ширины, нос – средней длины и чуть-чуть широкий, губы – средние по ширине и толщине. Она была крепкой, ее нельзя было назвать стройной, при этом на теле было немного жира. На девушке сейчас красовались белая футболка, черные лосины поверх желтых колготок и белые кроссовки. Грейс была намного крепче Кимберли, заметно превосходила ее по объему мышц.

Сейчас на девушках висели автоматы, подсумки с патронами и небольшие сумки, где находилось оружие небольших размеров и личные вещи.

Грейс и Кимберли прошагали к ряду машин. В отдалении, на дороге, ведущей к одной из стоянок строительной техники, стояли товарищи по группе – три девушки, одетые так, что выглядели почти как эмо (у двух из них волосы были покрашены в синий цвет), и двое парней, на одном из них была надета черная футболка, на другом зеленая, на обоих были черные штаны. Как и все охранники этого места, эти пятеро были с оружием. Сейчас они что-то обсуждали, наверное, у них тоже было задание.

Грейс и Кимберли заняли машину, которая предназначалась для них – розовый джип, далеко не новый, однако ездил хорошо. Кимберли села за руль, Грейс развалилась на заднем сидении. Стекла не были тонированы. И со стороны можно было взирать на автоматы АК-74 с прикладами, находящиеся внутри. Это никак не мешало, здесь, похоже, в принципе не получится жаловаться на восточных иллюминатов. Из машины, если вдруг что случится, Грейс собиралась отстреливаться из пистолета-пулемета «Ингрем-11», который взяла с собой. При калибре 9 мм он имел скорострельность 1200 выстрелов в минуту. Магазин – на 16 патронов. Три короткие очереди отсечь можно. Правда, очень большой разброс и на 25 метров лучше стрелять только затем, чтобы напугать, – попадание в цель в бою будет маловероятным. У Кимберли с собой имелся самозарядный пистолет, стреляющий револьверными патронами магнум-44. Она тоже могла при необходимости хорошо отстреливаться из машины во все стороны. Сумка, где лежал пистолет, сейчас находилась на переднем сидении. В случае чего – надо будет еще успеть дотянуться.

Девушки доехали до Сарыобы, раскопки проводились не очень далеко от этого населенного пункта, в разных местах. Они свернули на дорогу, ведущую к Олтану, – градоначальник этого городка и писал жалобы. Они ехали километров пятнадцать, оказались внутри городка. Докатили до городской администрации. Вылезли из джипа и направились внутрь. Градоначальник оказался в своем кабинете. Выглядел он как раз так, как на фотографии.

Автоматы были у девушек в руках с того момента, как они зашли в здание. Грейс прицелилась в грудь градоначальнику.

– Руки вверх! – приказала она ему.

Он встал и поднял руки вверх.

Кимберли тоже прицелилась в градоначальника. Грейс показала ему стволом автомата, чтобы он отошел к стене. Отправитель жалоб перешел туда, куда ему было показано.

Грейс подошла к нему. Изобразила движениями ствола автомата, что он может опустить руки, что он и сделал.

– Раскопки в районе Сарыобы – не трогать! Не трогать! – говорила Грейс фразы по разговорнику турецкого языка, который ей пришлось понемногу учить, так как начальство сказало, что надо изучать этот разговорник. – Раскопки в районе Сарыобы – не трогать! Наши владения. Не трогать, не заходить! Не трогать, не заходить!

Градоначальник начал отвечать, она поняла только «да», «хорошо», что-то наподобие «не будем заходить», «не будем трогать» и тому подобное.

Распространитель жалоб стоял с открытым ртом. Грейс прицелилась ему из автомата в рот. Дуло находилось в нескольких сантиметрах от рта. Она сказала:

– Эй! Эй! Закрой рот, а не то пуля влетит! – эта фраза тоже была сказана по-турецки, она отсутствовала в разговорнике, девушка выучила ее после одного из занятий по турецкому языку.

Градоначальник тут же закрыл рот. Девушки договорили с ним, объяснив самыми простыми фразами, что трогать раскопки не нужно. Затем покинули кабинет и направились к машине. Они поехали обратно к командиру. Если бы их вдруг остановили, то с полицейскими они бы общались на своем родном английском языке. Турецкие полицейские его почти всегда не знали. Но нынешнее положение сторонников восточных иллюминатов позволяло им ездить по ближайшим районам с оружием неограниченно.

Выслушав, что произошло, командир попросил зайти через два часа. Грейс и Кимберли зашли. Командир разъяснил, что с владельцем склада тоже поговорили, у него дома. Объяснил, что угроза раскопкам устранена. Потом сказал девушкам, что они могут идти. Грейс решила, что, наверное, фанатика посещали те пятеро, которых перед отъездом к градоначальнику они с Кимберли видели у автостоянки.

***

Рота обосновалась в джунглях, на небольшой базе, рядом с которой находились участки сухой земли. Далее, на все четыре стороны, можно было найти реки и болота, а здесь имелось сухое место, в котором расположились казармы и стрельбища.

На этом месте уже проводились учебные стрельбы.

Емельян Канатов радовался, что наконец-то закончились сегодняшние тренировки, сейчас он направлялся в казарму отдохнуть. А вечером он встретится с Инессой. Эта красивая девушка была посвященной высокой степени, а здесь работала в мастерской, где изготовлялись бронебойные патроны – экспериментальные, производство было малосерийным.

Емельян сказал Инессе, что хорошо, если парень целует женщине ноги и обувь на ее ногах и получает от нее пинки в промежность. Намекнул, что замечательно, если займется с ней этим. Она в ответ на намеки предложила встретиться.

Встреча состоялась вечером, в небольшом домике, где обычно принимали начальство, инспектировавшее базу. Инесса занимала достаточное положение в иерархии ордена, чтобы распоряжаться домиком, если ей было надо.

Просторная комнатка, куда девушка его отвела, освещалась яркой лампочкой, над которой нависал жестяной абажур. У окна стоял длинный стол, имелся шкаф, у стены стояли два кресла с деревянными необитыми подлокотниками. Пол тут был обит желтым линолеумом, стены и потолок были покрыты досками, когда-то пропитанными олифой, а теперь заметно помутневшими и ставшими коричневыми, скорее темного цвета, чем светлого, и с небольшим серым оттенком.

Инесса была прекрасна. У нее были очень светлые желтые волосы, голубые глаза, прямой нос средней длины, совсем чуть-чуть пухлые губы. Она была стройной, при этом на теле имелось какое-то количество жира. Сейчас на ней красовались короткое черное платье, желтые колготки и высокие черные кожаные сапоги. Каблуки сапог были средними, не высокими и при этом не низкими и не плоскими. Подошвы – чуть меньше сантиметра толщиной, они выглядели весьма толстыми. Носки сапог были округлыми.

– Ну что, хочешь поцеловать мне сапог? – спросила Инесса с гордой ноткой в голосе, тем тоном, который выражал господство и чистоту.

– Да, – ответил Емельян.

– На колени, – приказала девушка.

Он встал на колени. Инесса выставила правую ногу вперед. Емельян лег. Перед его лицом находился правый сапог красавицы. Он поцеловал носок сапога, громко и смачно раздался звук поцелуя.

Нога девушки продолжала стоять на том же месте.

Он начал осыпать поцелуями ее сапог.

Она отставила правую ногу и выставила левую. Емельян начал целовать левый сапог Инессы и поцеловал много раз.

Через три дня Емельян снова пришел на свидание с Инессой. На этот раз на ней красовались белая футболка, светло-серые короткие обтягивающие шорты и белые босоножки на каблуках, высоких, но не очень. Набойки каблуков были шириной где-то сантиметр. У пальцев находились два ремешка босоножки, они шли рядом друг с другом поперек ступни. Каждый из них был чуть больше сантиметра шириной. У пятки имелись ремешки, которые справа и слева шли вверх, – снизу они находились друг у друга и расходились, идя вверх. Такие ремешки имелись и с внутренней стороны, и с внешней. И с внутренней стороны, и с внешней они были одинаковые. Они сверху крепились к ремешку, обернутому вокруг лодыжки. На ремешках, обернутых вокруг лодыжек, имелись застежки. Хорошо были видны четыре пальца ступни, начиная от большого.

Инесса села на стул. Сказала:

– К моим ногам.

Емельян подошел к ней и встал на колени. Потом передвинулся вниз. Он находился у ног девушки. Он смотрел на нее, на ее лицо. Инесса барственно и гордо смотрела на него. Он находился перед ней – с согнутыми ногами, опираясь руками об пол, повернув голову вверх, чтобы видеть ее лицо. Ее нежные, красивые ступни были рядом с его лицом. Пальцы ступней нежно давили на подошвы босоножек.

– Теперь ты будешь поклоняться мне, – сказала девушка. – Поклоняйся мне. Целуй мои ноги.

Девушка переставила свои ноги немного вперед, подставляя под поцелуи.

Емельян начал целовать ступни Инессы. Он получал от этого громадное удовольствие.

Наконец, Инесса отставила свои ноги чуть назад, и Емельян прекратил целовать ее ступни.

– Встань, – приказала девушка.

Он встал.

Красавица встала со стула и произнесла:

– Теперь я тебя помучаю… Я буду наступать тебе каблуками на ладони.

Емельян посмотрел на каблуки ее босоножек.

– Ты сейчас встанешь на колени и положишь ладони на пол. А я буду наступать тебе каблуками на ладони и надавливать… На колени!

Емельян встал на колени. Он положил ладони на пол.

Лицо Инессы сияло радостной улыбкой. Она встала рядом с правой ладонью Емельяна, а затем переступила, ставя правый каблук на его правую ладонь. Красавица перенесла свой вес на его ладонь. Сильная боль. Очень сильная.

Инесса сошла с его ладони. Затем снова наступила каблуком на правую ладонь и надавила. Опять очень сильная боль. Каблук продолжал давить на ладонь. Это продолжало длиться, это продолжало продлевать боль. Это никуда не исчезало. Продолжалось существование этой сильной, этой серьезной, этой суровой боли. Наконец, девушка сошла с его ладони.

Ее лицо сияло жизнерадостной улыбкой. Она радовалась, что мучила его. Она это смаковала, она погружалась в удовольствие от причинения боли, она наслаждалась истязанием.

Девушка наступила на его левую ладонь. Всем весом.

Продолжение боли.

Инесса переместилась, сойдя с его ладони. Она оглядывала его. Она смаковала происходящее истязание.

И снова она наступила каблуком на его левую ладонь и перенесла на этот каблук свой вес.

Спустя какое-то время она сошла с его ладони. Красавица дала ему время отойти от боли.

Затем она сказала:

– Встань на колени вот здесь, – Инесса показала, где ему надо было встать на колени.

Он поднялся, перешел на это место и встал на колени.

Она встала перед ним.

Оперлась рукой о стену.

Потом сказала:

– Нет, нет. Вот сюда. Передвинься, – и показала рукой, куда передвинуться.

Он передвинулся. Она встала напротив него. Прислонила левую ладонь к стене, опираясь о нее, – проверяла, насколько удобно ей опираться. Было удобно, стена была не слишком далеко. Она убрала руку от стены. Затем снова оперлась о стену. И опять убрала руку.

– Ну ты ноги чуть пошире расставь, – сказала красавица.

Стоя на коленях, он расставил ноги пошире.

Инесса начала пинать его в промежность.

Попинав, отошла и села на стул.

– Ну, а ты на коленях стой, – сказал девушка. – А я отдохну.

Отдохнув, Инесса снова подошла к Емельяну. Она опять оперлась о стену рукой и начала его пинать в промежность. Сначала – больше десяти пинков правой ногой. Потом девушка точно также пинала его в промежность левой ногой.

Затем она сидела на стуле и отдыхала, он стоял на коленях.

– Ну, встань, – сказала она. Видимо, красавица решила, что он уже отошел от боли и собиралась сделать что-нибудь еще.

Он встал.

– Подойди, – произнесла Инесса.

Он подошел к ней.

– К моим ногам, – приказала она.

Он встал на колени, а затем приблизился к полу, согнув ноги и опершись на руки.

Ступни девушки были рядом с его лицом. Это было прекрасно, это доставляло большое удовольствие. Он смотрел на лицо девушки, развернув голову вверх.

Она заговорила игривым тоном:

– А сейчас ты вылижешь мне подошвы, – девушка лучезарно улыбалась.

Она подняла над полом правую ногу. Стала видна подошва. Она была светло-желтая. С сероватым оттенком.

Емельян стал вылизывать языком подошву, затем лизнул набойку каблука, потом опять отчищал подошву языком, затем снова лизнул набойку каблука.

Инесса поставила на пол правую ногу. Емельян испытывал громадное удовольствие, и оно нарастало. Ступни девушки были рядом.

Инесса приподняла левую ногу. Емельян стал отчищать подошву движениями своего языка. Потом лизнул набойку каблука. Он опять стал отчищать языком подошву. Громадное удовольствие, которое он испытывал, увеличивалось. Он снова лизнул набойку каблука.

Девушка поставил левую ногу на пол.

– Встань, – сказала Инесса.

Емельян поднялся.

***

Последние дли выдались прекрасные. Изумительные. Алексей Комаров с четырьмя товарищами, среди которых был Павел Николаев, выследили панка и напали на него. Неизвестно, состоял ли он в банде «Гнилая Станция», или нет. Он посмел надеть на себя серьги с бритвами и короткие сапоги, украшенные цепочками, располагавшимися на голенищах. Была и другая атрибутика панков – например, стрижка. Пятеро Трилобитов выследили его и напали. У Алексея была бита. Товарищи ударили панка несколько раз. Затем он врезал врагу по голове битой. Когда тот согнулся, Алексей съездил ногой по его нижней челюсти, отчего враг лишился нескольких зубов. Его рот был окровавлен. Потом панк получил еще несколько ударов от товарищей Алексея. Затем эмо убежали.

Замечательно. Теперь уже мало кто осмеливается быть панком.

Нападение было шесть дней назад. Затем был паркопанчик. Второй. Восемь колес. Они были проглочены дома. Алексей глючил в одиночестве. Глюк было мало. И это несмотря на темноту, несмотря на длительное пребывание в комнате, в которой был выключен свет в темное время суток.

Сейчас Алексей опять был в гостях у Михаила.

Они снова решили покурить сальвии. На этот раз в трезвом виде.

Алексей затянулся экстрактом. Продержал дым в легких где-то минуту и выдохнул.

Накрыло. Говорить было невозможно. Двигаться – тоже. Пришло опустошение. Из сознания пропали смыслы. Полностью. Смысла не было. Не было смысла ни в том, что находилось вокруг, ни в чем другом. Прошлое, время, осознание себя – все это исчезло. Затем смыслы вернулись. Опустошение осталось. Ни удовольствия, ни эмоций. Ничего. И к тому же, нельзя было двигаться. Затем Алексей подвигал рукой, потом ногой – и понял, что возможность двигаться вернулась. Зато оставалось состояние опустошения. Оно мешало. Спустя какое-то время оно ушло. Совсем или нет? Алексей Комаров прислушивался к своим ощущениям.

Минут через пятнадцать после того, как вернулась способность двигаться, Михаил предложить покурить еще сальвии. Алексей сделал затяжку. Опять пришло сильное опустошение. Но не было ни исчезновения смыслов, ни потери способности двигаться. Где-то через полчаса никаких признаков опустошения уже не было. Действие сальвии закончилось. Была ясность.

Теперь Алексей знал, как действует сальвия, если не мешать с алкоголем.

***

Молли сидела в кресле в своей комнате. С потолка свисала выключенная люстра.

Девушка посмотрела на окно, потом на стену.

Молли была небольшого роста. У нее были желтые волосы и голубые глаза, чуть широкие. Лицо – скорее чуть-чуть продолговатое, чем круглое. Щеки – чуть пухлые.

Как же хорошо без родителей.

Она теперь может носить одежду, скрывающую совсем небольшую часть поверхности тела. Родители-баптисты запрещали ей это. Они постоянно цитировали Ветхий Завет по разным поводам.

После того, как Молли застрелила своих родителей, а затем была избавлена от полиции, она села в машину родителей с обнаженной грудью. На ней выше пояса вообще не было ничего надето. Она поехала так на машине, хотя у нее не было прав, и доехала до подруги, которая жила совсем рядом, на другом конце квартала. Они еще немного покатались и приехали в гости к Молли.

Еще Молли, будучи дома одна, пододвинула стол к окну, а затем полностью разделась и встала на столе как можно ближе к окну. А тут третий этаж, окно выходит на улицу. Те, кто шел по улице, могли видеть ее совсем без одежды.

Она теперь вступила в банду рэперов Вопящее Солнце. Это была набольшая банда, несколько десятков человек, и в последнее время у них появились места, где они могли собираться. Ни полиция, ни активисты протестантских сект туда не лезли.

От застреленных упорных вредителей, цитировавших Ветхий Завет и навязывавших запреты, взятые оттуда, – остались, кроме квартиры и вещей, еще деньги.

Молли уже начала их тратить. В том числе и очень хорошо – например, пить пиво.

Она встала с кресла, сходила на кухню за пивом, принесла бутылку, открыла и отхлебнула немного. Потом поставила бутылку на стол и села в кресло.

Она допила пиво. И решила наведаться в то место Вопящего Солнца, которое знала. Это был подвал полуразрушенного фабричного здания немного за пределами города, не очень далеко отсюда.

Она вышла из дома в замечательном желтом рэпперском балахоне, на ее голове был капюшон. Сейчас ее тело, за исключением лица и кистей рук, покрывалось одеждой. В данном случае так и полагалось. Это была одежда для тех, кто слушает рэп, а она была членом банды рэперов. Банда рэперов – как это восхитительно!

Она добралась до заброшенной фабрики. Открыла калитку, имеющуюся в правой створке ржавых ворот. В правой – если смотреть снаружи. Потом зашла в полуразвалившееся двухэтажное здание, зайдя через то место, где стена полностью отсутствовала.

Справа имелась та часть, где было два этажа, – там когда-то на первом этаже с высокими потолками располагались мастерские, а на втором, на котором потолки были очень намного ниже, но все же тоже очень высокие, – офисы фабрики. В маленькой двухэтажной части здания, примыкающей к внешней стене, сохранились офисы и даже часть потолка второго этажа. Молли пошла дальше, на полу лежали ржавые металлические конструкции, которые были остатками потолка, и куски материалов, из которых когда-то состояла обвалившаяся часть постройки, в основном бетон.

Девушка спустилась в подвал. Он освещался – до сих пор работала одна из линий электропередач, идущая сюда. Она поприветствовала некоторых товарищей – а их тут было больше десяти человек. Потом села в одно из незанятых ветхих кресел и с большим удовольствием потянулась.

Она пила пиво. Тут был просторный зал подвала, один из многих. Был включен магнитофон, громко звучала музыка, под которую жесткий свирепый мужской голос начитывал рэп.

Девушка продолжила пить пиво.

***

На сегодня был запланирован кетамин. Эдгар вместе с Джеком и еще двумя товарищами – Гилбертом и Рональдом – встретились в одном из дворов, каких было много в окрестностях. Сегодня они собрались в подземное убежище Свирепых Кинжалов, чтобы там колоться.

Встретились в одном из дворов, в тесном месте, где имелась скамейка.

У Джека были две банки кетамина и шприцы. Эдгар попросил его показать кетамин и шприцы. Джек показал.

Гилберт и Рональд тоже были из Свирепых Кинжалов.

Ни Эдгар, ни Гилберт, ни Рональд не были еще ни разу в убежище, в которое сегодня собирались отправиться.

Сейчас Джек рассказывал с гордым видом, где оно находится.

Пошли туда.

– А фонарики все взяли? – спросил Эдгар.

У него был фонарик. И у Джека тоже. Гилберт показал свой фонарик.

У Рональда фонарика не было. Это было весьма нехорошо. Путь в убежище, может, не шибко длинный. Но, как рассказывал Джек, под землей. С поворотами. На разных высотах. По неосвещаемым коридорам, через темные залы и шахты с лестницами. Эти места были заполнены кромешной темнотой. Никакого света.

У всех должны быть фонарики. Не надо рисковать.

– Ой! Ну что? Фонарики-то у всех должны быть! – сказал Эдгар.

– Ну да, – ответил Джек.

– У Рональда нет, – произнес Эдгар. – Надо ему сходить купить фонарик. Наверное, так. Наверное, ему надо сходить купить фонарик, а мы подождем. Есть на что купить фонарик? В смысле, с собой, – спросил Эдгар у Рональда.

– Есть, – ответил он.

– Точно, – произнес свой вопрос Эдгар?

– Ну да. Точно есть, – прозвучал ответ Рональда.

– Ладно, давайте так, – сказал Эдгар. – Он сходит, купит фонарик. – Далее Эдгар объяснил, куда тут лучше отправиться за покупкой. Нужно было идти минут двадцать в одну сторону и еще столько же обратно, если не торопиться. – Ну, мы же не дикари. Зачем лишний риск. Один раз лишний раз рисковать, второй, третий. Дальше ведь все равно что-то может случиться. Так что вот так. Сейчас Рональд пойдет за фонариком, а мы подождем.

– Что? – спросил Рональд. – Двадцать минут? Двадцать минут туда идти? Это туда, а потом двадцать минут еще обратно. Не. Я не пойду.

– Да ладно, – ответил Эдгар. – Сходи. Сходи. Зачем впустую рисковать? Сейчас впустую рисковать. Потом еще кто-нибудь сделает. Потом еще. И что-то случится. Ну вот зачем впустую рисковать? Зачем?

– Нет, ну далековато, – произнес Гилберт.

– Я не пойду. Двадцать минут. Ты что? – сказал Рональд Эдгару.

– Ну надо, чтобы ты сходил, – ответил Эдгар. – Потому что не надо таких порядков заводить. Не надо такого вот у нас заводить. Напрасный риск. Не нужно заводить таких обычаев. Не нужно заводить таких обычаев, – повторил он. – Все равно ведь рано или поздно что-то с кем-то может случиться. Зачем?

Рональд согласился сходить за фонариком. Он ушел. Товарищи дождались его. Направились в сторону убежища. Купили воду. Пошли дальше. Выяснили, достаточно ли у всех сигарет. Было достаточно.

Теперь они шли по промышленному району. Вокруг располагались заборы. За ними – здания заводов.

Джек рассказывал, как он и товарищи по банде оборудовали убежище. Оно было гордостью банды, показателем высокого статуса. Это было место, куда готы из Свирепых Кинжалов могли заходить. А остальным было заходить не принято. При этом те, кто не состоял в банд, признавали за ними это место.

За то время, как они шли, Джек рассказал, что в убежище имелось как минимум три выхода. Они сейчас направлялись к тому входу, от которого до убежища было по прямой меньше двухсот метров, если считать только путь по горизонтали, не учитывая расстояние вниз, от поверхности на глубину. Еще был второй вход, до которого было больше семисот метров, он вел на ветку метро, по которой не ходили пассажирские поезда. Открыть его можно было, попросив одного из членов банды, который мог обратиться к работникам метро. Третий же вел к выходу более чем в двух километрах от убежища.

Товарищи шли по левой стороне улицы.

– Сюда, – сказал Джек и показал рукой на калитку в створке ворот, располагавшихся в заборе.

Было не заперто. Джек открыл дверь калитки и стал проходить. Остальные – за ним.

Увидев, что все товарищи прошли, Джек закрыл дверь калитки.

Впереди была асфальтовая дорога. Она вела во двор, заросший травами, в том числе высокими. Двор был большой. Впереди за зарослями трав имелась высокая узкая белая будка.

Товарищи пошли по дороге.

– Вот он, – показал Джек рукой на будку. – Вход в убежище.

– Вот эта будка? – спросил Эдгар.

– Да, – прозвучал ответ Джека. – Вот это вход и есть.

Дошли до будки. Она была не заперта. Внутрь вела металлическая дверь. Петли были приварены, были видны жирные швы. Дверь не была окрашена.

Джек распахнул ее. Зашел. За ним внутрь прошел Гилберт.

Внутри не осталось свободного места. Эдгар и Рональд заглядывали внутрь. Вниз вела шахта с вертикальной лестницей.