Восхождение

Глава 15 31 октября 1976 года. Москва. Грохольский переулок 10/5

Константин проснулся, как и всегда в последние годы раньше времени. Как ни странно, но и омоложенное тело оставило массу старых привычек. Например, рано вставать и меньше спать. В квартире было на удивление тихо. Утро воскресенья в доме самое спокойное время.

Он повернулся на спину и уставился на беленый потолок. До ровности ему было далеко! Как, впрочем, и стенам. Хотя чего ожидать от скороспелого проекта шестьдесят первого года постройки? Этакая хрущёвка переросток в восемь этажей! Но огромным плюсом их ареала обитания был находившийся через улицу ботанический сад. Удобное место для прогулок и утренних пробежек.

Эта квартира на самом деле была выделана учителю Варвары, неожиданно ставшему в Москве важным человеком. Но тот сам предпочитал жить за городом, на выделенной правительством даче, тем более что на работу его возили.

Так что своей любимой ученице отказать не мог и оставил ключ со словами — «Живи сколько хочешь!». Шуншина все-таки переехала в Москву именно по его просьбе, чтобы помогать в исследованиях. Поэтому и пришлось перейти учиться на заочный факультет, выбрав другую специальность, не ту что планировала. Но Варвару это уже не беспокоило, она точно знала, чем будет заниматься дальше. Спасибо дорогому учителю!

Константин повернул голову и уставился на свою любимую женщину. Сколько же он, дурак, времени потерял! Но все хорошо, когда хорошо кончается. Все-таки мудрейшая у Степана жена. Еще и до предела строгая. Как тот ухитряется сохранять с ней подобные дружеские отношения? Или это уже обычная житейская мудрость? Качество, которого ему при всем огромной жизненном опыте не хватило. Как же можно бояться жизни, когда ты уже её потерял? Все они в том мире умерли. Вирус скосил человечество начисто.

Но он-то сейчас здесь и сейчас. Лежит в одной постели с лучшей девушкой СССР! Маслов с давно позабытой нежностью залюбовался мягким овалом лица Варвары. Во сне оно становилось почти детским, искренним и бесконечно добрым.

Видимо, ей сейчас что-то снилось хорошее, так она заманчиво улыбалась. Одна из бретелек ночнушки съехала с плеча Вари, обнажив налитую грудь. Девушка постепенно превращалась в обаятельную молодую женщину. Она немного раздобрела, хоть и оставалась чрезвычайно подвижной. Порода такая — сибирская, крепкая, как наливное яблочко! Это тебе не мягкое тело горожанки.

Вид обнаженной молочного цвета груди с ярким розовым соском навел Константина на определенные желания. Он осторожно стянул одеяло, высвободив плавный изгиб бедра и уже начал раздумывать, куда по первости запустить свои шаловливые ручонки. Классическая мужская дилемма — начать с попки или груди?

Ну а что — люди они взрослые, жизнелюбивые во всех проявлениях, да и сегодня как-никак воскресенье. Никто никого никуда не гонит. Тем более что и погода на улице сонная и мерзопакостная. Мелкий дождик и ветер. Самое время и место заняться неспешными любовными упражнениями.

К его удивлению, Варвара в этом плане не была здорово стеснительной девушкой, хоть и малоопытной. Но быстро все познавала и принимала чисто женские радости с огромным удовольствием.

Продолжению «процесса» помешал резкий, непрекращающийся звонок в их дверь. Варвара тут же распахнула испуганные глаза, а Константин чертыхнулся. Как же он мог забыть!

— Лежи, это ко мне!

— С самого утра?

Маслов не стал отвечать, а быстро натянул спортивные штаны и накинул на плечи рубашку. Не выходить же к гэбистам в голом виде. То, что это именно они, он уже не сомневался.

«Ну так назвался груздем, полезай… в камеру»

И откуда такие невеселые мысли? В той будущей несуществующей больше жизни он мог загреметь на нары разве что по какой-нибудь бизнес-криминальной статье. Хватало и таких, как и способов применения лично к кому-нибудь из неугодных.

Даже целая прослойка в обществе появилась в виде рейдеров и людей служивых, желавших получить к пенсии хорошие деньги. Здесь же времена другие. Хрен их поймешь, насколько они продвинулись по «пути демократизации и гласности».

За дверью его терпеливо поджидали двое. Сразу можно было узнать людей служивых. Более старший козырнул красной корочкой.

— Спецуправление охраны…

— Да понял я, понял. Сейчас принесу, вы пока проходите.

Гэбисты переглянулись и в прихожую зашел старший. Маслов хоть и был выше и мускулистей его, но, видимо, опасений у охранников Кремля не вызывал. Или они просто не готовы тут к явному сопротивлению?

Ухмыльнувшись шальной мысли, Константин прошел в ванну и снял с сушилки две фотопленки, аккуратно начав их сматывать в рулоны. Вошедший гэбист с любопытством оглянулся, но ничего не сказал. Наверное, они зафиксировали сколько пленок Маслов вчера снял в доме моды. Обманывать же их было делом лишним.

— Вы, парни, не могли попозже прийти? Воскресенье все-таки.

— Ничего, — протянул руку за пленками представитель управления, — раньше проверим, раньше вам отдадим. Сами понимаете, служба.

Константин хотел было спросить, что же там такого можно было наснимать крамольного, но вовремя прикусил язык. Пусть считают, что ему все равно. В конце концов, еще вчера все популярно объяснили.

— До свидания.

— И вам всего доброго.

«Ну вот. Весь сон и настрой сбили. Пойду, что ли, поставлю кофе. Сегодня расслабуха, можно».

Вернулся в спальню, таща с собой заставленный поднос. Кофейный сервиз, купленный на аванс от Ягужинской. Две фарфоровые чашки, кофейник, сосуд для сливок и маленькая шоколадка. Варвара, вообще, предпочитала травяные чаи, но такой подгон не могла оставить без внимания. Только сначала она настороженно спросила.

— Это кто был?

— Так, по работе. Ребята из КГБ.

Хорошо, что он поднос еще не поставил на кровать. Шуншина чуть не подскочила с места. Горячая девчонка! Оголенная грудь задорно подпрыгнула, Варвара проследила за его взглядом, покраснела и накинула бретельку обратно. Как будто вечером они не лежали друг на друге совершенно голые? Хотя не так, они вовсе не лежали.

— Ну и шутки у тебя!

— Спокойней, Варюшка! Только больше, пожалуйста, не прыгай, кофе горячий, — Маслов умостил поудобней поднос и сел сам. — К нам вчера на показ с какого-то перепугу высокое начальство пожаловало, а я снимал в это время выходы девчонок, ну и потом встречу в неформальной обстановке. Ну вот они и попросили меня показать проявленные пленки на предмет попадания туда антисоветской пропаганды.

— Скажешь тоже, — Варвара усмехнулась и налила в кофе сливки. — Кто приезжал?

— Брежнев, новый Генсек Кириленко, третьего в анфас знаю, но…

Изменившееся лицо подруги сначала насмешило, потом напугало.

— Костик, зачем так нагло врать?

— Я сейчас не вру, дорогая, ты же меня просчитываешь на раз. Сам не понимаю, чего это их вдруг к нам принесло? Собираются всех женщин Союза одеть красиво?

Шуншина внимательно изучила его лицо и кивнула:

— Не врешь. Ну твоя Надежда и дает! Эх, мне бы её смелость и мудрость. Не цените вы, мужики, таких женщина.

— Почему не ценим? Степа Надю только что на руках не таскает. Я же видел их вместе, там все серьезно и надолго.

— А у нас?

Ох, этот взгляд! Она точно училась не у простого знахаря, а у настоящего колдуна. Просветит тебя насквозь как рентгеном, и никуда не укрыться! Но он уже все для себя решил.

— Я полностью твой, надеюсь, что на всю жизнь.

Ох, как вспыхнула, даже отвернулась. Совсем еще девчонка! Отчего-то Варя смущается откровенных разговоров. Неожиданно он вспомнил, как приехал к ней тем сентябрьским вечером. Как долго пробивался в общежитие. Потом её, вышедшую на улицу. Ничего не понимающую, растрепанную и такую смешную от нахлынувшего на нее счастья.

Этот взгляд. Распахнутые настежь глаза, которые уже прочитали все, что он хотел сказать. Так они и стояли друг против друга, молчали и смотрели. Глаза в глаза, ладонь в ладонь. Разговор без слов. Вахтерша, подглядывающая за ними из окошка, вскоре сжалилась над влюбленными и пустила на время в комнату коменданта. Видно же, что не первогодки и люди серьезные. С пониманием бабуля попалась.

Это потом Варвара плакала, от былого горя, от счастья, а он гладил её по светлым шелковистым волосам и говорил разные нежности. Никому и никогда он столько не изливал в жизни ласковых слов. Откуда и взялись? Да и был ли так счастлив? Счастье, ведь это на самом деле, когда ты приносишь его кому-нибудь, ничего не требуя взамен.

Кофе так они и не допили. Затем лежали рядом, расслабленные и умиротворенные. Глаза Варвары горели тихим огнем, а Костя задумчиво улыбался.

— У меня завтра тяжелый день. С утра надо ассистировать нашему новому врачу, потом за учебники, нельзя нервировать профессуру. Домой доберусь только к ужину, — она повернулась к мужчине и огорченно проговорила. — Да что же я все о себе! У тебя как дела с учебой? Получается совмещать с работой? Ягужинская ведь очень строгая.

— Да нормально, — Константин кивнул на стопку толстых книг, лежащих на тумбочке. С мебелью у них было пока очень просто. — Надо прочитать все за неделю.

— Успеешь?

— Конечно. Вообще, занятное дело. Ты ведь знаешь, что с возрастом мозг уже отказывается принимать много знаний, да и память становится хуже. Но как сюда попал, все вернулось взад. И свое прошлое помню отлично, и новый материал запоминается неплохо. Ну это у меня еще с детства было с памятью. Сколько песен помнил, вечером у костра в походах пели.

— Ты мне еще ни одной не спел, — нарочито обиделась Варвара. По умению манипулировать она могла дать фору многим из знакомых женщин его будущего. Но ей это прощалось, в целом девушка была покладистой и практичной. Черта, за которую Маслов безмерно уважал здешних женщин.

— Да все никак не займусь гитарой. Сначала ведь её купить надо, потом все аккорды вспомнить. Лет двадцать пять как не играл.

Маслов испуганно замолк, этот срок ведь больше чем возраст девушки. Неожиданно Варвара перевернулась и залезла на него сверху. Её голубые глаза с явной поддевкой уставились на мужчину.

— Ты такой у меня старенький. Что, интересно, за песни пел. Есть они в нашем времени.

— Ну… — Константин внезапно смутился, как мальчишка, ощутив, как у него начинается эрекция. Горячее и уже неплохо знакомое ему тело девушки всегда вызывало у омоложенного мужчины жгучее желание. Она же сделала показательно удивленные глаза. Все-таки Шуншина была медиком, в некоторых вопросах не особо стеснительной.

— Товарищ, вы на что так явно намекаете?

— А вы догадайтесь!

Он скинул девушку с себя и начал покрывать поцелуями, пойдя от шеи вниз и понемногу оголяя тело. Вот где пригодился былой опыт обольщения. Девушка быстро зашлась вздохами, начиная утрачивать столь любимый ею контроль. Мужчина же беззастенчиво пользовался этой женской слабостью, поворачивая её тело поудобней.

Пока Варвара возилась с обедом, Константин достал очередной учебник. Однако, столько всего штудировать! Но ничего, глаза боятся — руки делают. Как ни будет странно, но перевестись в МГУ ему получилось только с помощью «руки наверху».

Наверное, оттого на странного ученика поначалу здорово косились. Да и совмещать с учебой непростую работу вторым фотографом не где-нибудь, а в самом передовом в столице доме моды, ему поначалу не разрешали. Урегулирование вопроса оказалось довольно простым.

Он краем уха услышал, что факультету срочно требуется смена портретов их профессуры и предложил свою посильную помощь. Благо было что показать заказчикам, да и победа во всесоюзном конкурсе произвела на деканат впечатление.

Итог поразил многих преподавателей. Константин являлся последователем старой школы художественной фотографии и поэтому сделал портреты в духе вечно живой классики. Не просто парадные, а с художественным замыслом, где ученые предстали истинными людьми науки.

С горящими глазами, в которых билась живая мысль. Ведь главное в портретной фотографии, это вовсе не установка света и нужных параметров в камере. Важно разговорить модель, достать из нутра позирующего человека его внутреннее «Я».

Естественно, для бывалого и пожившего человека, каковым являлся Маслов, это не было большой проблемой. Да и прошлый опыт ведения бизнеса сказался. Переговорщиком он был всегда отличным.

Профессура просто купилась на его показную молодость, и потому итог фотосессий оказался для них буквально сногсшибательным. В кабинет декана сбежались все преподаватели. С фотоснимков Маслова на них смотрели люди. Нет, не так! Люди, человечищи!

Профессор Мартынов с любопытством уставился на молодого протеже своих новосибирских знакомых и тут же во всеуслышание заявил, что этот портрет утащит к себе домой. На факультет сойдет, что попроще. Так и случился у них негласный договор. Теперь же, все это следовало закрепить ударной учебой. Профессия фотографа в этом мире все-таки котировалась намного меньше, чем представителя науки.

С Ягужинской был также заключен негласный договор, что он пока поработает по возможности и в свободное время. Ну так она сама и предложила ему работу. Хотя основные мероприятия все равно проходили по вечерам или в выходные. Так что совмещать пока получалось.

Но зато его жизнь заново обрела некий смысл и упорядоченность. Местным сложно понять, насколько они, дети СССР были сбиты с толку этим внезапным перемещением во времени и пространстве. У тебя менялось буквально все. И далеко не все смогли с этим смириться. И тем боле тогда нужно поддерживать связи и помогать друг другу.

Так что в одну из пятниц обязательно надо будет позвонить Степану Холмогорцеву. Он начал недавно заседать в комиссии Озэпе, где занимался оказанием помощи своим собратьям по «попаданию». Мало устроиться в этом мире, надо еще помочь остальным.