Воровка

Глава 5

Вернувшись на несколько часов домой, Голди провела очередной спиритический сеанс. Бесстыжая Молли, возникшая в зеркале, ей обрадовалась:

— Привет, подружка! Как дела? Не съела тебя та нечисть?

— Меня нет. А одну девушку утопили.

Голди охотно рассказала о творящемся в семье Стоун: если Молли считала ее подругой, то это убеждение надо было закрепить и культивировать. С подругами делятся полезными заклинаниями. По-дружески.

Молли выслушала ее и побледнела от страха:

— Плохо дело, ой плохо! С болота добрые сущности не ходят, а раз уже утопили одну и не пропали, значит, не отвяжутся, пока всю семью не изведут. Может, они зло какое совершили? Ребенка на болоте убили? Это страшный грех, так можно нежить создать жуткую. Она будет мстить.

— Вряд ли. Они только недавно приехали и детей в семье любят, — возразила Голди и задумалась.

А ведь верно, нечисть наверняка приходила с болота, коих в лесах Морланда хватало. Надо послать Джеральда поискать его. Если он, конечно, не пошлет саму Голди далеко и надолго. Ладно, попробует разок попросить, а если не выйдет, задействует Беату. И как все-таки с ним поладить? Неудобно, когда другой член культа так ее ненавидел.

— Чужая душа потемки. На виду могут прилично себя вести, а за закрытыми дверьми зло творить, — уверенно возразила Молли, — будь осторожнее с этими людьми. Зачем оставаться в их доме? У тебя же свой есть.

— Я вынуждена это делать, — уклончиво ответила Голди и перевела тему: — Слушай, а каково тебе было жить жизнью той доносчицы, Труди Лейн? Тяжело, наверное, чужих детей растить?

Молли рассмеялась и перебросила чепчик из одной руки в другую.

— Полгодика пожила, да сбежала. Дети меня и узнали, всем рассказывать стали, не мама, мол, в доме живет, а ведьма. Пришлось в пташек их превратить и сказать, что в лесу сгинули. Всем Морландом их искали, да вот беда: палач городской во время поисков тоже пропал. Исчез в сырой земле, захлебнулся ею, орал как резаный, пока над головой его она не сомкнулась.

Голди опешила.

— Ты его убила? Он… был плохим?

— Почему же? — усмехнулась Молли. — Хороший был палач, быстро из меня признание в злодействах выбил. Ногти с пальцев рвал, родинки иглой колол, колдовские соски искал. И кошку, черную мою Ночку, на моих глазах замучил. Все я подписала, что велел, во всем созналась и что сказать надо было, на суде повторила. Какой он человек был, я не знаю, а палач — отличный. Думаешь, зря я с ним так? Простить надо было?

Голди прикрыла глаза, представив несчастную Молли в пыточной. Лишенную надежды, сдавшуюся, потерявшую своего Витольда и ежедневно подвергаемую пыткам. Ее месть была страшной, но разве сама Голди поступила бы иначе?

Нет. Она бы сполна поквиталась со всеми, кто отправил ее на костер.

— Такое не прощают, — тихо ответила она. — Я тебя понимаю. Но детей-то за что? Ты же сама сказала, что убивать их — страшный грех.

На лице мертвой Молли отразилось недоумение.

— Конечно, грех. Но я-то их не убивала, а просто заколдовала. Да ты что, думаешь, они навеки птицами остались? Вскоре снова детьми обернулись, не зверь же я, невинных убивать.

— Но в музее написано, что они пропали навсегда.

— Значит, улетели в дальние страны, там и обернулись, — пожала плечами Молли, — искать-то их было некому.

— Так, постой, ты заколдовала мужа Труди, заставив его топором зарубить всех, кто был причастен к твоему суду, — вспомнила Голди, — а что с ним в итоге было?

— Казнили, конечно же. Этого уж точно жалеть не стоит: гнусный он был тип. На родных детей плевал, бил их, меня обижал, да с соседскими девушками дурное норовил сотворить. Витольд его долго вразумлял, просил одуматься, а потом признался мне, что более гнилого грешника в жизни не видел. Все равно бы в ад попал, а так хоть с пользой, — Молли лукаво сощурилась, — а хочешь знать, что со мной дальше было?

— Очень. Ты такие вещи интересные рассказываешь, — неискренне улыбнулась Голди.

Молли порозовела от удовольствия.

— Ты хорошо слушаешь и не осуждаешь меня. В общем, сбежала я подальше из Морланда. Деньги прихватила, в лесу метлу сделала, да улетела в дальний незнакомый город. Там и жила, купца одного приворожив. Симпатичный был, гордый да щедрый. Пришлось постараться, снова стать привлекательной, но разве для ведьмы это трудно? Жила, не тужила, сыто и спокойно несколько лет. Кошку новую призвала, черную, на метле летала ночами голышом… только скучно было очень. У мужа помощник был молодой, на Витольда моего похожий, а я так по нему скучала! Без него моя жизнь стала пустой и тоскливой, хоть волком вой. Приворожила я того паренька, чтобы немного порадоваться. А потом нас муж мой застукал.

— И что сделал?

— Привязал голыми друг к другу, да утопил в болоте, — вздохнула Молли, — а не заткнул бы мне рот, так успела бы заклятье «Побег» еще раз сотворить. Нас к болоту челядь его тащила, были там женщины. И проклинал он меня долго и яростно. Надо же, я думала, что под приворотом мужчина послушный становится, пальцем не тронет, а он… Гордый слишком оказался. Не сжалился надо мной.

Голди содрогнулась. Ведьмы имели силу и власть, но не были неуязвимы, из-за чего регулярно гибли от рук разгневанной толпы или опасных людей. Так было раньше, так продолжалось и сейчас. В современности мужа Молли осудили бы, но ей это мало бы помогло. Самое неприятное, что Голди прекрасно понимала, почему Молли не могла просто быть верной женой и матерью: жизнь с нелюбимым мужчиной изматывала ее, каким бы успешным он ни был. Тихая сытость засасывала в себя, как болото, а тоска по Витольду толкнула на безумную выходку, стоившую ей жизни.

— Да он просто чудовище. Так поступить с любимой женой! — демонстративно посочувствовала ей Голди, — Постой, ты сказала, он вас в болоте утопил?

— Ну да. До сих пор тело мое где-то там гниет, — поморщилась Молли, — держись от болот подальше, много чего дурного там творится.

— Но ты не стала нежитью?

— А зачем мне это? Умерла, так умерла. Не было у меня сил вставать из сырой земли да дальше маяться. Хватит с меня боли, — взгляд мертвой Молли стал пустым и тоскливым. Затем она потрясла головой. — Да ну его! Здесь лучше. Спокойнее. Голди, а что это за бусы на тебе? Покажи поближе.

— Это бисер. Я иногда из него что-то плету, — Голди расстегнула длинное колье с голубыми цветочками и приблизила к зеркалу. — Нравится?

Глаза Молли вспыхнули восторгом.

— Очень! Вот бы мне такие! Но оно дорогое, наверное?

— Нет. Хочешь подарю? — слегка улыбнулась Голди.

— Спрашиваешь?! Конечно, хочу!

— Тогда держи.

То, что она собиралась сделать, было настоящей авантюрой, но могло окупиться в будущем. Голди запустила пальцы в шерсть Шанс, готовясь быстро закрыть проход между миром живых и мертвых. Пролевитировала бусы из бисера и коснулась пальцем стекла. После чего протолкнула бусы в зазеркалье, бросая их Молли. Та поймала и взвизгнула от восторга.

— Какая красота! Спасибо! Ты — настоящая подруга, Голди! Добрая и щедрая! И болтать с тобой так приятно!

Голди поспешно захлопнула зеркальный проход и выдохнула с облегчением. Мертвая Молли не успела понять, что произошло, и среагировала только на бусы.

— Не за что. Молли, помоги мне, пожалуйста. Я тоже хочу знать чары «Побег». Они мне точно пригодятся. Поделись ими, раз мы подруги.

Молли замерла.

— Решила все-таки убить кого-то?

— Нет. Мы добровольно обменяемся. Я ее уговорю.

— Как?

— Я найду аргументы. Но мне нужны твои чары.

Молли не ответила. Некоторое время она перебирала бусы из бисера и любовалась ими. Затем решилась.

— А у тебя еще такие есть?

— Есть.

— Принеси мне. Обменяю «Побег» на бусики. Только красивые неси! И другого цвета. Договорились?

Голди восторжествовала. Получилось!

— Конечно. Ради такой подруги, как ты, я достану самые красивые бусы на свете. Жди.

Молли надела их на шею.

— Будь осторожна. Одна на болото не ходи, не то не вернешься. «Побег» не спасет тебя от голодной нежити. На метле лети да повыше держись. Жалко будет, если ты погибнешь, и мы с тобой никогда больше не увидимся.

***

К удивлению Голди, Джеральд не послал ее и даже отыскал болото, находившееся буквально в пяти минутах неспешной ходьбы от дома семьи Стоун. Голди опешила, увидев его. Запах тины и жидкая грязь были точно такими же, как следы в коридорах. Нечисть поселилась чуть ли не на заднем дворе людей.

— Ты уверена, что это так? — нахмурился Джеральд.

— Уверена.

— Что ж, значит, человеку не составило бы труда набрать болотной грязи и понемногу добавлять во все емкости с водой или даже смазать ею краны изнутри.

Голди покачала головой.

— А в ванну Изабеллы ее как добавили? Она бы это заметила.

— Она могла набрать воды и отойти за каким-нибудь лосьоном или бальзамом. Вернувшись, увидела грязь и начала возмущенно кричать. Убийца притаился за дверью, утопил ее, выскочил наружу и быстро запер дверь на ключ.

— Он бы не успел убежать: Руперт Стоун и Чарли Бэнкс столкнулись перед дверью и принялись выламывать ее.

— Успел бы без труда, — хмыкнул Джеральд, — они вначале стучали и звали Изабеллу, теряя время. Под эти крики убийца мог спокойно покинуть соседний коридор, в который юркнул за пару секунд до их появления. Если не остался рядом, задерживая Руперта Стоуна и создавая себе алиби.

Голди вздрогнула.

— Ты думаешь, это сделал Чарли Бэнкс?

— Один или в сговоре с Терезой Стоун. Они не брат и сестра. Интересно, знает ли Руперт Стоун?

— Стой, как это не брат и сестра?!

— А вот так. Чарли Бэнкс — сирота, чьи родители были соседями родителей Терезы. Они погибли, в горах и мальчика забрали к себе Бэнксы, сменив ему фамилию. Они с Терезой действительно были близки, но не платонически: в юности у них случился роман, разбившийся о неумение Чарли обеспечить Терезе приличную жизнь. Она нашла себе более успешного мужа, а Чарли покатился по наклонной. Она подобрала его из жалости и высокомерия, он же вцепился в нее мертвой хваткой. Но любому унижению есть предел: то, что Чарли был готов терпеть от Терезы и Руперта, явно не допускалось Изабелле. Он мог выместить на ней подавленный гнев или решил завладеть деньгами семьи, пока от них что-то еще осталось. Тогда следующим «нечисть» утопит Руперта Стоуна.

Голди покосилась на него.

— Это он тебе сам сказал, или ты играешь в психолога?

— Я ездил в Кловерфилд и общался с их родственниками. Они описали отношения Терезы и Чарли именно так и очень сокрушались, что последние двадцать лет он просто болтается рядом с ней, даже не пытаясь построить отношения с другой женщиной и найти себе нормальную работу.

— Есть только одна проблема, мистер детектив: в дом семьи Стоун регулярно наведывается настоящая болотная нечисть или нежить. Мои кошки подняли панику из-за этого. Если бы это был Чарли Бэнкс в костюме монстра, ни Шанс, ни Опал бы на него не отреагировали.

Джеральд нахмурился.

— Если бы здесь что-то было, я бы заметил. Болото выглядит тихим и мирным. Говоришь, нечто появляется в основном по ночам?

— Да. Минимум дважды оно приходило ночью.

— Изабеллу Стоун утопили днем. Возможно, нечисть и существует, но убийца — Чарли Бэнкс. Тебя ведь не было в доме в тот момент?

— Нет.

— Шанс вела себя испуганно рядом с трупом и болотной грязью?

Голди растерялась.

— Я не помню.

— Значит, такая вероятность существует, — подытожил Джеральд. — У меня пока нет доказательств, но я постараюсь убедить Чарли Бэнкса в обратном. Это защитит Руперта Стоуна от покушения. Если убийца после этого сбежит, то я уговорю начальника полиции Морланда объявить его в розыск и провести допрос. Сам и признается.

Голди вспомнила рассказ Молли о допросе с пристрастием и рассердилась.

— Ты ведь точно так же безосновательно обвинял меня в убийстве Роджера Бриггса, а потом оказалось, что у него был сердечный приступ! Может, не будешь ломать человеку жизнь и рушить его отношения с семьей, пока не найдешь хоть что-то, указывающее на его причастность к преступлению?

Джеральд помолчал.

— Тогда надо ловить нечисть. Ты можешь наколдовать что-нибудь подходящее?

Она покачала головой.

— Это не мой профиль. Разве что Опал ее задержит. Но я к ней не полезу, моя жизнь мне дороже.

— Кто бы сомневался. Что ж, значит, продолжаем расследование.

Голди вернулась в дом семьи Стоун и с изумлением застала там Александра.

— Привет. Ты меня искал?

— Нет, любимая. Меня позвали помолиться и освятить дом, — Александр смущенно пожал плечами, — кто-то указал на меня, как на бывшего священника, а господин Бэнкс уговорил прийти сюда.

В холл вышли Чарли Бэнкс, Тереза и Руперт Стоун, а за ними Силвер, чьи глаза при виде Александра наполнились восхищением.

— Итак, Чарли сказал, вы — бывший священник из церкви Безымянного бога? — уточнил Руперт Стоун. — Он объяснил вам, что нашу семью преследует нечисть? Вы можете помочь?

— Я постараюсь, но я именно что бывший священник. Мои молитвы могут вам не помочь, — предупредил Александр.

— Ничего, винить вас мы не станем.

Тереза Стоун скривилась и ткнула ему под нос графин с мутной водой.

— Вы только взгляните, что творится? Одна грязь кругом! Это же невозможно пить!

Александр сложил ладони на груди, закрыл глаза и тихо что-то зашептал. И тут на глазах Голди свершилось чудо: вода очистилась и стала свежей и прозрачной. Силвер восторженно ахнула.

Руперт Стоун одобрительно улыбнулся.

— Вот, это другое дело. Освятите комнаты, ладно?

— Я не освящаю, я молюсь о чистоте воды и защите для вашего дома, — возразил Александр.

— Вам виднее. Просто проведите все нужные ритуалы.

Александр прошел по всему дому, и везде после его молитв будто бы становилось легче дышать. Голди недоумевала, не понимая, что происходит.

— Пап, а может, оставим священника на ночь? — громко зашептала Силвер. — Чтобы нечисть не смела влезть в дом.

— Хорошая идея, милая. Господин Лемьер, у меня к вам деловое предложение. Останьтесь у нас на несколько дней. Я заплачу.

— Простите, но у меня служба.

— А после нее? Вы можете остаться у нас вечером и ночью?

Александр поколебался. Перевел взгляд на Голди. Она оживилась и едва заметно кивнула. Они снова будут ночевать вместе! Ей не придется больше страдать в одиночестве!

В глазах Александра зажегся огонек. Он явно подумал о том же самом.

— Я согласен.

— Сколько вы хотите за это? За несколько вечеров и ночей в нашем доме?

— А? Что вы, я не возьму за это денег, — возмутился Александр, — это бесчестно — наживаться на чужой беде. Позвольте выразить вам соболезнования по поводу гибели вашей дочери.

— Благодарю, — коротко ответил Руперт Стоун. — Чарли, проводи нашего гостя и устрой его в комнате.

— Я сама провожу! — вмешалась Силвер. — Давайте познакомимся: меня зовут Силвер. Я — будущая актриса.

— Александр. Приятно познакомиться, — тот улыбнулся ей.

— А почему вы — бывший священник? Разве так бывает?

Голди прыснула. Александр озорно улыбнулся.

— Бывает, когда устаешь держать целибат и разочаровываешься в самой его идее. Человеческая жизнь куда приятнее без пустых ограничений.

— Полностью с вами согласна, — радостно поддакнула ему Силвер, — а чем вы сейчас занимаетесь? Где служите? Какую музыку любите?

Бедняжка из кожи вон лезла, чтобы заинтересовать Александра. Тот был доброжелателен и с ней, и с остальными членами семьи, но все время поглядывал в сторону Голди. К вечеру его взгляд стал почти отчаянным. Он явно не понимал, как ему вежливо отвязаться от Силвер и тихонько прошмыгнуть в спальню к Голди.

Та позабавлялась этим, а потом сжалилась.

— Силвер, ты не задала одного важного вопроса: с кем именно Александр решил нарушить свои обеты и перестал быть священником.

Та смутилась.

— Это же личное. Зачем мне о таком спрашивать?

— Со мной. Мы с Александром — любовники, — Голди обняла его и легонько поцеловала в губы, — так что увы, он уже занят. Пойдем со мной, любимый.

— Да, любимая.

Александр обнял Голди за талию и с наслаждением ответил на поцелуй, а потом прошел в ее спальню. На Силвер он даже не обернулся, забыв о ней.

Закрывая дверь спальни Голди насмешливо улыбнулась застывшей Силвер.

Кое-что капризная богачка получить не могла, сколько бы денег у нее ни было. Александр принадлежал только Голди, душой и телом.

Забавно, но Силвер явно не собиралась с этим смиряться.

***

Через пару дней Голди позвонила Адалинда и попросила срочно прилететь. Решив, что той требуется помощь, Голди вскочила на метлу и помчалась к ней. Беда у Адалинды могла случиться любая: от угроз Калунны до новой «победы» Беаты в их одностороннем соперничестве. Голди настроилась на долгий разговор в роли слушательницы, но это не потребовалось. Обеспокоенная Ада сразу перешла к делу:

— Голди, у меня тут была девица, желающая навести на тебя порчу и приворожить Александра.

— Что? И что ты сделала?

— Я потребовала, чтобы она обосновала необходимость порчи, и такого о тебе наслушалась! Она тебя явно ненавидит, — Адалинда нахмурилась, — паршивая гадина! Но причина точно в Александре. А и еще, вы с ней довольно похожи внешне. Заметив ее в приемной, я даже подумала, что это ты ко мне заглянула, но секретарь сказал, что ее зовут Силвер Стоун.

Голди закатила глаза.

Бестолковая Силвер записалась на прием к ведьме под своим именем! Похоже, при наличии папочкиных денег думать было необязательно.

— А потом что было? Ты ей отказала?

— Нет. Я велела ей добыть ваши волосы и прийти завтра в три часа дня. Приходи и ты: посмотришь, что это за мерзавка пытается увести у тебя парня.

Голди усмехнулась.

— Я и так знаю, кто это. Окажешь мне маленькую услугу?

— Конечно. Навести порчу на нее?

— Нет. Возьми ее деньги и скажи, что все сделала.

Адалинда бросила на нее удивленный взгляд.

— Но она ведь поймет, что я солгала, по отсутствию результата.

— Ничего, я с ней разберусь. Если что, скажи, что я сумела перебить твои чары.

— Идет. А тебе помощь не нужна? Может, Беате сообщим?

— Не надо. Эту проблему я решу сама.

Тем более, что она обернулась отличным планом в голове Голди.

Силвер открыла против нее вражду. А значит, и сама открылась для ответных действий. Невинную дурочку Голди бы не обидела, но вот паршивку, пытавшуюся навредить и отнять у нее Александра, стоило проучить.

Пару дней все было тихо: ни нечисти, ни болотной грязи, ни каких-либо происшествий. Силвер буравила ее напряженным взглядом, Голди же откровенно флиртовала с Александром, а ночами уводила его в свою спальню. Силвер мрачнела и злилась. Дождавшись, когда она «закипит», Голди позвала ее на разговор.

— Кажется, у тебя проблема, дорогая. Я не превращаюсь в уродину, а Александр меня не бросает, убегая к тебе. И почему же ничего не происходит? — издевательски спросила она.

Силвер смешалась.

— О чем это ты говоришь? Я не понимаю…

— Понимаешь. Твою порчу я отбила, а приворот сняла. Пытаться вредить ведьме колдовством — большая глупость. Так ты Александра никогда не получишь. А хочешь получить? Какую цену ты готова заплатить за него?

— Что? Что ты несешь? — растерялась Силвер. — Ты что, отдашь его мне?

— Если договоримся.

— Но он же тебя так любит! А ты его, выходит, нет?

— У меня много таких будет, — Голди было гадко произносить эти слова, но, к счастью, Александр ее не слышал, — однако задешево я его не отдам. Плата за его любовь будет высока.

Глаза Силвер вспыхнули.

— Сколько ты хочешь?

— Все. Твою жизнь. И твою судьбу.

— А? Как это?

— Мы с тобой обменяемся судьбами и телами. Ты станешь Голди Смит — сиротой и возлюбленной священника, а я — Силвер Стоун: дочерью богатых родителей и будущей актрисой. Только так Александр будет любить тебя. Если ты станешь мной.

Силвер непонимающе смотрела на нее.

— То есть, просто переселимся друг в друга? Но зачем тебе это?

— Как зачем? Хочу быть богатой и иметь родителей, — солгала Голди, — тебе же они не нужны, ты собираешься бросить их и уехать на учебу за границу. Отдай мне то, что тебе не нужно. И получишь любовь Александра.

Силвер отступила на шаг назад.

— Но это же… я должна подумать!

— Думай, — согласилась Голди, — но не смей никому об этом говорить. Проболтаешься — и нашей сделке конец. Я сделаю так, что Александр тебя возненавидит. И учти, став мной, ты никому никогда об этом не расскажешь. Я заберу у тебя возможность говорить об этом. Будешь неметь каждый раз, а если станешь упорствовать, то навсегда потеряешь голос.

Силвер побледнела. Кажется, она только сейчас сообразила, что связалась с ведьмой, способной навести любое колдовство. Голди смотрела на нее своими карими глазами и немного сожалела, что Калунна забрала ее жуткую гетерохромию. Один глаз черный, другой белый — сейчас бы она выглядела по-настоящему устрашающе.

Так или иначе, она собиралась подвести Силвер к этой сделке. Только вот результат дурочку не порадует: обменявшись телами, Голди собиралась временно погрузить ее в сон, а потом объяснить все Александру и сбежать вместе с ним из культа Калунны. Чары избирательной немоты не позволят Силвер рассказать, что произошло, а при попытке написать правду ее начнут сотрясать судороги. Кто-то более умный или волевой смог бы выкрутиться, но избалованная богачка сломается на этом и будет тихо служить вересковой богине. Ничего, Беата позаботится о ней. Изменение характера можно будет списать на «предательство» Александра, сбежавшего с другой. С этой стороны Голди «подстелет соломки»: поведает о своих страхах Адалинде, подбросит флакон с настойкой белладонны, которую якобы выпьет после этого… все будут уверены, что «Голди» просто в сильнейшей депрессии.

А настоящая Голди будет свободна, любима и никогда больше не умрет во сне под львиными лапами.