Воровка

Глава 2

Музей Морланда был небольшим и не особо интересным. У входа они изучили стенд, посвященный Закарии Стоуну: жил, работал, женился, умер от старости, в общем, ничего необычного. Голди с Александром прошлись по залу, разглядывая памятные подарки важных персон (например, сияющий лунным серебром поднос из белого железа), почтили память героев войны, рассматривая воинские награды и медали, и, наконец, добрались до чего-то любопытного: целый зал был посвящен ведьмам. В основном, злым, наводящим порчи и эпидемии. Особенно отличилась некая Молли Грейхаус по прозвищу Бесстыжая Молли. За свои неполных двадцать четыре года она ухитрилась устроить голод, испортив посевы, уморить скот, регулярно выпивая его кровь, сглазить десяток младенцев и погубить местного священника. А еще приворожить всех мужчин соседней деревни, сведя их с ума. За все это Бесстыжую Молли сожгли на костре вместе с колдовской книгой, но после ее смерти многие люди в Морланде пропали без вести или странным образом скончались, будто она утащила их за собой.

— Мерзкая ведьма, — Александр явно впечатлился и рассердился, — надо же было совершить столько зла! Был бы Морланд тогда под покровительством Калунны, она бы не посмела никому вредить.

— Не факт, что она делала все, что здесь перечислено, — возразила Голди, — скот и посевы гибнут и без ведьм, но на нас такое часто вешают. Да и кровь ведьмы не пьют. Живые, по крайней мере.

— Так может, она была вампиром, раз любила губить людей? Начала со скота, а потом перешла на горожан.

— Все может быть. Правды мы уже не узнаем, — рассеянно ответила Голди, внимательно рассматривая обгоревший кусок колдовской книги с почти истлевшим клочком бумаги в ней.

Старая фотография и письменное объяснение гласило, что на нем был записан обрывок заклинания под названием «Побег». Сей экспонат раскопала на пепелище некая Труди Лейн и сохранила, на свою беду. Позже вся семья Труди пострадала: дети пропали без вести, а муж зарубил топором городского судью, обвинителя и двух свидетелей, указавших, что Бесстыжая Молли действительно была колдуньей. Бедняжка Труди от всего этого сошла с ума и сбежала из Морланда. Так что на обгорелом куске явно лежало проклятье.

Очередную страшилку Голди пропустила мимо ушей, сосредоточившись на расшифровке заклинания:

«Если беда за тобой по пятам идет, злые люди, звери дьявола или мертвые с той стороны преследуют, то «Побег» тебе поможет, дочка. Но помни: цена за него велика, трижды подумай, стоит ли бежать! Если можешь по-другому… но сбежишь от любого зла… чужой силы берегись, чужим богам не верь… да сохранит тебя Безымянный бог…»

Голди «поплыла». Перед глазами вспыхнул повторяющийся кошмар, только произошедший наяву. Львиный рык, львиные когти, львиная голова с горящими лиловыми глазами. Тяжелый, насыщенный запах вереска, забивающий нос. И злая, кровожадная насмешка в голосе вересковой богини:

— Главной жрицей хочешь стать? Дура, ты даже выжить не смогла! Бросила пентаграмму с демоном без присмотра! Украла дар моей бесценной Валери! Все мне испортила! Зачем ты мне такая нужна? Я прямо сейчас могу растерзать тебя и отправить твой труп гнить под землю, но Беата расстроится! Ты будешь жить пока нужна ей, никчемная приблудная бродяжка! Вон с глаз моих!

И Голди побежала прочь, сходя с ума от страха и пытаясь спасти свою жизнь. Но это не помогло, потому что она забыла (нет, решила проверить, понадеялась и совершила роковую ошибку!) о привязке своего тела к землям Калунны и пересекла невидимую границу, за что и поплатилась. Судорожный бег закончился агонией Голди и смертью Шанс. Той, первой, нелюбимой кошки, пожалованой Калунной ненавистной жрице-воровке. Шанс умерла вместо Голди. И все, что та могла сделать для нее — не забывать этого. Поэтому вторую… нет, третью черную кошку Голди снова звали Шанс. А первая, Геката, развоплотилась после взрыва, подстроенного хисширским демоном.

Бежать было нельзя. Да и выйдет ли убежать от богини?

У Молли Грейхаус были чары для спасения, но спастись от костра она так и не смогла.

Голди закусила губу.

И все-таки ей было очень интересно, как должно было сработать заклинание «Побег».

***

Голди и Валери летели над железной дорогой, прочь от Морланда. Внизу расстилалось лоскутное одеяло холмов и озер, плавно переходящее в зеленый лиственный лес. Голди любовалась природой своей страны, вспоминая мечту облететь на метле не только королевство Альба, но и весь континент Авалонию. Валери бы эта идея понравилась, только вот была абсолютно бессмысленной, учитывая их привязку к землям Калунны. К слову, а не слишком ли они удалились от города? Граница проходила по земле, но что будет, если они пересекут ее в воздухе?

Голди занервничала.

— Вэл, тормози. Полетели назад.

— Не дрейфь, нам немного осталось! Летим!

— Это опасно. Мы можем пострадать.

Валери фыркнула и встряхнула черными волосами, падающими на плечи.

— Пфф, ну ты и трусиха! Ай, ладно, мы уже прилетели. Смотри вон туда. Видишь?

— Нет. Что именно?

Валери прошептала заклинание и прикоснулась к ее плечу.

— А теперь?

Голди сощурилась.

Далеко внизу пролегала широкая сине-голубая линия, проходящая сквозь холмы и железную дорогу. Она устремлялась вверх лучами света, но в воздухе рассеивалась и была едва заметна. Валери подлетела к ней, и та тут же налилась цветом, превратившись в полупрозрачную стену.

— Что это? — удивилась Голди.

— Граница земель Калунны, — спокойно объяснила Валери, — я уже несколько месяцев ее зачаровываю, чтобы никто из нас больше не пострадал. Со стороны вересковых пустошей она упирается в побережье Холодного океана, на западе уходит в холмы, а тут на несколько миль отходит от Морланда. Но это ненадолго. Скоро она продвинется дальше.

— Из-за действий Беаты? — догадалась Голди.

— Ага. Она единственная может покидать земли Калунны и возвращаться, когда захочет. Нам же придется ждать, пока ими не станет весь континент, чтобы свободно путешествовать. Слетаем тогда в Ойденбург? Всегда хотела потусоваться в столице.

— Обязательно, — улыбнулась Голди, — главное не состариться к тому времени. А то будет не до тусовок.

Валери ухмыльнулась.

— Я стареть не намерена. Когда воскрешали Аду, она, как обычно, истерила, и Беата пригрозила отправить ее обратно, а ее годы жизни разделить между нами, продлив нашу молодость. Я потом расспросила Калунну, реально ли это и насколько это темная магия? Она ответила, что если я буду полезной жрицей, то старость мне не грозит, ведь она пожалует мне сотни лет жизни. И не придется ни у кого воровать их. Для будущих правительниц мира это слишком жалкое поведение.

Голди вздрогнула.

Калунна презирала воровок.

Но правда ли то, что она сказала Валери, или это просто был способ мотивировать ее на верную службу? Люди умели лгать, так что же помешает обманывать вересковой богине? Но даже если это правда, Голди такой награды не дождется. Так что годам к пятидесяти стоит начать искать свой способ омолодиться или затормозить старость. Однако в двадцать один год думать о таком было неинтересно, так что Голди переключилась на мысли о Валери. Если Голди была приблудной бродяжкой, то Валери на роль жрицы Калунна выбрала сама, и было за что. Рядом с ней Голди чувствовала себя пловчихой, пытавшейся соревноваться с дельфином. Вроде и хороша, но недостаточно. Валери была настоящей ведьмой от кончиков черных волос до стоптанных ботинок. Смелая, ловкая, великолепная — все это восхищало Голди и, одновременно, вызывало болезненные воспоминания о прошлом. Хисширский демон, отбирая дар Валери, «сочувственно» предложил оставить ей немножко колдовства, чтобы та не забыла, что была ведьмой. И это привело к настоящей пытке: сил у Валери хватало на одно заклинание из двух десятков попыток, и каждый раз она надеялась, что «болезнь», поразившая ее, прошла. Но все было тщетно. В ней росли злоба, гнев и зависть к «нормальным ведьмам», она проклинала Беату и Адалинду за призыв скучных белых кошек и трату колдовства на глупости типа варки зелий и голодными глазами смотрела на их чародейство. Пустота на месте украденного дара заставила ее гнить и плесневеть изнутри, пока не подтолкнула к безумной попытке вырвать, выгрызть его у другой ведьмы, оказавшейся сильнее и убившей ее.

Но все это исчезло, стоило Валери возродиться заново. Она снова была ведьмой, сильной и цельной натурой, и у нее хватило великодушия простить Голди, хотя та честно ждала превращения в крысу.

В синих глазах Валери плескались сила и бескрайнее небо. Они обе были заперты в культе, но Валери вела себя как самая свободная из птиц. Неудивительно, что Калунна любила ее.

Голди глубоко вздохнула и посмотрела на часы.

— Пора лететь к Аде. Она обидится, если опоздаем.

— Не опоздаем. Давай наперегонки?

— Давай.

Валери ожидаемо победила, но удовольствие от гонки получили они обе. Адалинда уставилась на их растрепанные прически, фыркнула и протянула две расчески.

— Выглядите как чучела огородные. А ведь в гости пришли. Беату не видели по дороге?

— Если она поедет на поезде, то жди ее через двадцать минут, — Голди вспомнила расписание, — из Хисшира добраться сюда та еще проблема. А летать Беата не любит.

— Можем начать без нее. Она не обидится, — предложила Валери.

— Ни за что! Я хочу показать вам наряды, которые Питер привез мне из Ойденбурга, и она должна их увидеть! — отрезала Адалинда.

Голди и Валери хихикнули, но не стали спорить.

Дружба Адалинды и Беаты была весьма своеобразной, и основной тон ей задавало неустанное соперничество. Все в жизни Ады должно было быть лучше, чем у ее заклятой подруги: мужчина, дом, дети, наряды, украшения, зелья и фамильяры. По какой-то непонятной причине ни Голди, ни Валери она соперницами не видела, а вот с Беатой «боролась» как могла, радостно празднуя победы и тяжело переживая поражения. Сейчас Ада была «на коне»: репутация талантливой целительницы прославила ее по всему Морланду, песни слушали повсюду, а воссоединение с Питером вознесло на немыслимые высоты. Ада обожала сравнивать его с Джеральдом, мужем Беаты, и злословить по этому поводу, к чему Голди охотно присоединялась. Все это отлично компенсировало проигрыш в прямом столкновении с Беатой в Хисшире, в котором Адалинда продула вчистую. Ее рыжий фамильяр, Рысь, с тех пор боялся других рыжих кошек: Пламя Беаты раскатала противницу без особого труда и малейшей жалости.

К счастью для Адалинды, ее соперничество было односторонним. Беата подыгрывала ей и иногда манипулировала, подталкивая подругу к нужным поступкам, но никогда не обижалась на нее за это. Четыре… нет, двадцать четыре года назад они поссорились всерьез и разорвали отношения. Голди дружила с обеими и видела, как Адалинда скучала без Беаты, их сплетен и посиделок в обнимку с белыми кошками. Однажды она даже пожаловалась, что никто не понимал ее так же хорошо, как Беата, и никто ее не заменит. А перед самой смертью Адалинда надеялась, что Беата зайдет к ней и выслушает ее извинения, но этого не произошло. Беата приехала только на похороны Адалинды, была подавлена и расстроена, хотя три года даже не вспоминала вероломную подругу, подставившую ее из-за ревности к Питеру. Разрыв их странной, нездоровой дружбы больно ударил по обеим.

А потом Беата обратилась к Калунне и воскресила Адалинду, забыв прошлые обиды. Их примирение порадовало Голди и пошло на пользу всем. Соперничество было немедленно возобновлено и то, что Беата была теперь на двадцать лет старше, Адалинду ничуть не смущало. Ей явно не хватало молодости и красоты, как решающего аргумента в споре, кто лучше, ведь сорокалетняя Беата все еще сводила мужчин с ума одной улыбкой.

— Голди, у тебя новая сумочка? Дай посмотреть, — попросила Адалинда, — шикарно смотрится, но к такой нужны туфли поярче. И обязательно на «шпильках»! Когда ты уже начнешь их постоянно носить? Плевать на рост, ты же на них просто богиня!

Валери фыркнула.

— Ты лучше спроси, когда она призовет себе рыжую кошку. У тебя Рысь, у меня Дымка, у Беаты Пламя, одна Голди отстает!

Та улыбнулась.

— Я пока не решила, какой она будет. И в охране не нуждаюсь. А с остальным Шанс справляется. «Шпильки» же ношу на вечеринки. И рост имеет значение: я на них буду выше Александра.

— Ох, прости, я и забыла об этом! — спохватилась Адалинда. — Тогда, конечно, и низкий каблук подойдет. А то вы будете смотреться нелепо.

Голди усмехнулась.

С Адалиндой ей всегда было легко: та была поверхностной и предсказуемой, хотя после паники, наведенной в Хисшире, и колдовской дуэли с Беатой Голди бы так не сказала. Раньше они сплетничали, ходили вместе по магазинам, обсуждали моду и макияж. Несколько советов Ады помогли Голди найти свой стиль и проявить женственность при нестандартной фигуре. Адалинда искренне старалась ее «улучшить», и это дало свои плоды. Чары, которыми они обменивались, тоже были связаны с уходом за собой. Но в новой жизни Адалинда вдруг стала способна на большее. В ней определенно скрывался потенциал, не замеченный Голди раньше. Будто под кукольной внешностью и капризным характером тихо зрело что-то, ждущее своего часа. Неясное, жесткое, опасное. Ведьминское. Где-то Голди слышала, что глаза являлись зеркалом души, и в этих зеркалах она видела тень другой Адалинды. Раньше Ада была голубоглазой, очаровательной, но очень стандартной красоткой, пока Калунна не пожелала изменить ее. Зелень ее новых глаз делала Адалинду более живой, упрямой, сильной, задвигая подальше искусственную слабость, к которой она так стремилась. Не просто же так им всем меняли внешность при воскрешении? Или они менялись из-за обстоятельств, в которые угодили?

Жалкая и бестолковая жрица вересковой богине точно была не нужна. Но она выбрала именно Адалинду и любила ее ничуть не меньше Валери. И Голди казалось, что она начала понимать, почему.

Калунна видела потенциал Адалинды и взращивала его, как экзотический цветок. Нежнейшую орхидею плавно превращали в хищную росянку. А то и в орхидейного же богомола. Красота и прелесть Ады, ее трогательные песни и ласковое исцеление влекли в культ Калунны все больше и больше людей, славящих ее.

О тех, кто покинул бы его, Голди никогда не слышала.

Раздался стук в дверь.

— Ну наконец-то Беата пришла! — искренне обрадовалась Адалинда и бросилась открывать. — Дорогая, сколько тебя можно ждать? Иди ко мне. У тебя новые духи? Какой изысканный аромат! Где купила?

— Сама сделала. Привет, девочки. Давно не виделись.

Голди охотно окунулась в ее теплые объятия и поцеловала Беату в щеку. На секунду утонула в ласковых карих глазах подруги, залюбовалась ее яркими рыжими волосами и отстранилась.

С Беатой все было сложно. Голди всегда была к ней привязана и, вроде бы, хорошо понимала: Беата была спокойной, не амбициозной и приземленной ведьмой, избравшей тот самый путь «фокусницы», торгующей простыми чудесами и живущей ради собственного комфорта. Белая кошка, варка зелий, удобный мужчина рядом — вот и все, что ей нужно было для счастья.

Такой была Беата до смерти и воскрешения Голди.

Теперь же, двадцать лет спустя, Беаты будто бы стало две: одна — все та же ленивая и осторожная ведьма, а вот другая… другая постоянно ставила Голди в тупик. В ней были глубина и жесткость, умение контролировать своевольных подруг-ведьм и творить немыслимые вещи. Голди, оплакав Адалинду и испытывая невыносимое чувство вины перед мертвой Валери, даже не подумала их воскрешать. Она смирилась с тем, что некоторые вещи необратимы.

Беата нашла вересковую богиню, которая вернула ей подруг, взамен возглавив ее культ и пообещав захватить для Калунны мир. Руками Джеральда уничтожила хисширского демона и приняла условия вынужденного брака в оплату этого подвига. Голди давно бы превратила паршивца в тыкву или спятила, выдай ее кто-то замуж насильно, а Беата жила и наслаждалась жизнью, не особенно переживая. Скользила сквозь беды и невзгоды, как кит в бесконечно глубоком океане. Голди ни за что не озвучила бы этого сравнения вслух, но именно такие ассоциации у нее теперь вызывала Беата: она казалась большой, зрелой, могущественной и, одновременно, невозмутимой и расслабленной. Раньше Голди без проблем могла получить от нее что угодно, теперь же постоянно натыкалась на мягкий отпор. Беата знала намного больше, чем говорила им, но сообщала ровно столько, сколько считала нужным. И у нее было три фамильяра. Голди, обучившись в весьма приличном ковене ведьм в Туре, знала, что это невозможно. Как невозможно воскресить человека нормально, а не в виде вечно голодной нежити. Как невозможно уничтожить демона или найти настоящую богиню. Но все эти «невозможно» Беата просто игнорировала, добиваясь того, что ей было нужно. От Голди в том числе. К счастью, действовала она, исходя из интересов своих подруг, ловко балансируя между ними и приказами Калунны. Вряд ли кому-то из них это бы удалось, и именно поэтому Калунна и слышать не хотела о смене главной жрицы. Она обожала Беату, покровительствовала ей, баловала и постоянно брала на руки. Беата ворчала, пиналась, требовала отпустить, но явно не боялась происходящего, хотя у Голди, наблюдающей такие сцены, желудок скручивался в узел от ужаса. Судя по некоторым репликам Калунны, главную жрицу своему культу она подбирала очень тщательно и была страшно довольна результатом.

Ах, да, еще Голди думала, что невозможно настолько впечатлить настоящую богиню, чтобы стать для нее незаменимой. И снова ошиблась. Беата стала. Ленивая, осторожная, «простая» Беата могла теперь все. И достигла этого за каких-то двадцать лет, пока Голди была мертва. Но Беата посчитала, что без Голди ей будет скучно, и уговорила Калунну воскресить погибшую подругу, чтобы присоединить ее к культу ведьм, захватывающему мир.

Нет, все-таки Беаты было не две, а три. С одной было очень сложно, с другой — потрясающе легко. А третья вызывала у Голди жгучее любопытство, восхищение, капельку жути и беспокойства, желание глупо соперничать, подобно Адалинде, и мысль о том, что в возрасте Беаты Голди должна не только выглядеть так же хорошо, но и добиться не меньшего. Иначе она просто не сможет себя уважать.

Дружеская встреча протекала безмятежно: ведьмы обсудили наряды Адалинды (судя по морщинке на ее лбу, новый парфюм Беаты «нейтрализовал» их и свел сегодняшнее соперничество к ничьей), новые метлы и фамильяров, после чего плавно перешли на дела культа.

— Так что там с этими деревеньками, в которые ты постоянно катаешься? — спросила Валери. — Любят там Калунну?

— Начали любить, как только я раздала бесплатные зелья, немного поколдовала и обещала устроить им праздник, — слегка усмехнулась Беата, — своей выгоды никто не упустит. Хлопотное дело, но оно того стоит: когда Калунна получит эти земли, она будет довольна нами. Ада, как дела с исцелением?

Та приосанилась.

— Все прекрасно. Вы же видели, как Питер переделал первый этаж особняка в приемную целительницы? Так намного удобнее. Членов нашего культа я лечу бесплатно, а вот приезжих — за деньги. Их все больше и больше с каждым днем. Кстати, Голди, спасибо за секретаря, без него Питеру было тяжело заниматься этим, своей работой и продюсированием моих альбомов. Парень толковый и прекрасно ведет мои дела.

— Не за что, дорогая. Обращайся, — хмыкнула Голди.

Адалинда и не думала заниматься организацией и раскруткой, за нее все делали другие. Вот уж точно тепличный цветочек. Однако ей было хорошо в культе, особенно с возвращением любимого мужа, с которым Голди имела интересный разговор, вначале о финансах (какая часть суммы от колдовства Ады пойдет ей, какая — культу), потом о воскрешении. Питер пытался переманить Голди на свою сторону и узнать, действительно ли Ада умрет, покинув земли Калунны, или это ложь Беаты? Голди охотно стала его союзницей, но пришлось его разочаровать, рассказав о своей второй смерти на границе. Просто так Аду было не умыкнуть. Голди пообещала наблюдать за ситуацией и сообщить Питеру о возможностях побега из культа. Ну и конечно помогать Адалинде не упасть в глазах Калунны. Питера это явно успокоило: он очень волновался за жену, боясь, что она попадет в беду из-за слабого и капризного характера. Но Голди не собиралась допускать этого. Для своих подруг она готова была пойти на многое.

Они ведь приняли ее в свой круг ведьм и не отвернулись даже после воровства колдовского дара Валери. Не посчитали Голди жалкой из-за рождения «пустышкой», а не ведьмой. Она не стала изгоем, а осталась своей.

По твердому убеждению Голди, в королевстве Альба все хотели иметь колдовской дар. Колдовство было увлекательно, удобно, повышало статус в обществе и делало человека особенным. Жить рядом с ведьмами и не быть одной из них — ужасная судьба. Но в некоторых консервативных странах колдовство до сих пор было запрещено, ведьм преследовали и даже сжигали на кострах. В современности! Мракобесие. В Шанноне пытались «излечить» ведьмовство, и тамошние ведьмы считали себя заразными отвратительной болезнью, ведущей к половой распущенности, агрессии и неадекватному поведению. Их «лечили» в специальных клиниках. Некоторые утверждали, что «вылечились» и больше никогда ведьмами не будут, а потому безопасны для общества. Обо всем этом ученицам поведала Матильда Поллок, предупреждая не связываться с шаннонскими мужчинами и не переезжать в эту страну, чтобы не попасть в беду. Голди, услышав об этом, испытала дикое возмущение. Объявить уникальный дар неприличной болезнью! Еще и отрекаться от него! Будь ее воля, она бы забрала колдовство у тех, кому оно не нужно, и отдала людям их страны. Да хоть тому же Денни! Вырос бы неплохой колдун. Или взять Александра, обожающего свои способности призрачного пса и полеты на метле: уж он-то точно правильно распорядился бы таким чудом, как колдовской дар, а не пытался бы вытравить его из себя! А они его «лечат»!

— Голди, ты чего? У тебя лицо перекосило, — заметила Валери.

— Ничего. Девочки, а что бы вы сделали, окажись в Шанноне или в Альбе двести лет назад, когда за колдовство сжигали? — спросила она.

Они все задумались.

— Я бы колдовала только для Питера и наших детей. Ну, может, исцеляла бы беременных и рожениц, — сказала Адалинда, — постаралась бы не привлекать внимания.

Валери ухмыльнулась.

— А я заколдовала бы себе избушку в лесу, навтыкала черепов по периметру и развлекалась бы, отлавливая инквизиторов, пришедших за мной. А ты, Голди?

Та поколебалась.

— Сбежала бы туда, где колдовать можно, либо стала бы любовницей и советницей короля, пользовалась бы его покровительством, колдуя по его запросам.

Валери скривилась.

— А если бы он был старый и страшный?

— Тогда внушила бы ему, что я — его любовница, а ночами усыпляла бы как младенца, — шаловливо улыбнулась Голди, — и завела бы молодого любовника под личиной другой женщины. А ты, Беата?

Та неспешно отпила чаю, затем улыбнулась.

— Жила бы тихо и мирно. Ленилась бы, окружив себя комфортом и дорогими людьми. Но если бы кто-то посягнул на них или мою спокойную жизнь… я бы вновь заключила сделку с вересковой богиней. Она дала бы мне силу и знания, которые я разделила бы между верными подругами. И вместе мы изменили бы страну, сделав ее безопасной и комфортной для ведьм.

Валери рассмеялась.

— Ты жульничаешь! В условиях не было Калунны!

— Пришлось бы отыскать, — в карих глазах Беаты прыгали смешинки, — где цветет вереск, там живет вересковая богиня. А где богиня, там и ее жрицы-ведьмы. На землях Калунны проблемы были бы не у нас, а у наших врагов.

— Точно! Уж она-то не позволит обижать своих жриц! — оживилась Адалинда.

Голди расслабилась. Она чувствовала себя на своем месте. Не надо было нервничать из-за каких-то кошмаров. Все же было прекрасно, в культе, возглавляемом ее подругой, она развернется как следует! Пусть до Калунны из Морланда недалеко, но однажды Голди сможет уехать подальше. Не в те деревеньки, конечно, но, когда культ захватит какой-нибудь крупный город, они с Александром переедут туда. Голди продолжит изобретать и улучшать, создаст новые классные амулеты или обереги для простых людей, чтобы им тоже досталось хоть чуточку колдовства, заполнит колдовскую книгу новыми заклинаниями и будет счастлива в окружении подруг-ведьм.

Но той же ночью ей снова приснился кошмар с удушающим запахом вереска, львиным рыком и когтями, срезающими с нее кожу заживо.

***

— Голди, будь добра, загляни сейчас к Руперту Стоуну, — попросил ее мэр через пару дней, — он жаловался на какую-то чертовщину: то грязь повсюду множится, то вода тухнет, а его младшенький, Денни, утверждает, что вокруг дома кто-то бродит. Поколдуй там, чтобы это прекратилось.

Голди напряглась.

— Он далеко живет. Вы дадите мне машину с водителем?

— А метла тебе на что? Лети прямо сейчас. Давай, не ленись, ты и так весь день ногтями занималась.

— Потому что у вас не было никаких запросов, — холодно ответила Голди.

— А вот теперь есть. Слетай к Руперту и избавь его от проделок беса или кто там у них завелся.

У Голди отлегло от сердца. А ведь верно, Шанс могла так бурно отреагировать и на беса! Тот тоже был потусторонним существом, но слабым и почти безобидным. Пугать людей и хулиганить было вполне в его духе.

— Хорошо, как скажете.

На метле до дома Стоунов было совсем недалеко. Голди соскочила с нее и выпустила Шанс на землю. Та с интересом огляделась, но не демонстрировала признаков беспокойства.

Дверь открыл Чарли Бэнкс.

— А, вы пришли! Отлично, а то Денни совсем извелся, все ему чудится что-то страшное. Не нравится ему это место, домой хочет, — сокрушенно сказал он, — еще и вода тут с привкусом, и водопроводчик ничем нам не помог. В стакане зацветает тиной за пару часов.

— Не волнуйтесь, я все исправлю, — успокоила его Голди.

Она обошла дом, рассыпая пахучие травы и чертя защитные руны. Попыталась очистить воду одним из своих заклинаний, но ничего не вышло. Пока она это делала, за ней увязались Денни и Силвер. Первый с горящими глазами наблюдал за колдовством, вторая просто была рада поболтать.

— Этот дом всем нам действует на нервы, — призналась она, — но я-то скоро уеду отсюда и постараюсь не вернуться.

— Везучая, — буркнул Денни, — Крис тоже хочет уехать. Изабелла меня одного достанет.

— Ой, да брось ты. Сам же знаешь, что Криса не отпустят.

— Почему? — спросила Голди рассеянно.

Силвер фыркнула.

— Я собираюсь поступать на актерский курс маэстро Артура Джефферсона в Дингле. В Альбе учиться искусству негде. Папа был не в восторге, но дядя Чарли убедил его, что с моей внешностью у меня есть все шансы стать популярной актрисой. Я прославлю нашу фамилию. А вот Крис… ты сама видела, какой он: нелюдимый и некрасивый. Куда ему в актеры-то? Его учебу папа оплачивать не будет. А мне и жилье снимут, и на жизнь денег дадут. Через месяц уже уберусь отсюда.

Голди испытала легкую зависть. Ее родители смогли оплатить ее учебу в ковене, за что она была им искренне благодарна, но дальше приходилось пробиваться самой, а все проекты требовали денег, которые добывались потом и кровью. Эх, как обидно, что уже готовые амулеты от морской болезни продать не удастся! Она под них даже спонсоров нашла, а потом погибла в лаборатории, и все пошло прахом. А богатенькой Силвер все достанется за хорошенькую мордашку и рождение в подходящей семье.

— Денни, а кого ты видел и где? — спросила она.

— Не знаю. Кто-то возле леса бродил, — хмуро ответил тот.

— Может, бродяга какой?

— Не знаю, — повторил тот, — но мне было жутко.

— Почему?

— Он смотрел в наши окна, не отрываясь. А когда я привел дядю Чарли — исчез.

Голди поколебалась.

— А охраны у вас нет?

— Нет, ей же платить придется. Нас дядя Чарли возит и сопровождает, когда надо, — простодушно ответил тот.

Похоже, Чарли Бэнкс действительно был бедным родственником, с которого драли три шкуры за «родственную помощь». Но Силвер и Денни его явно любили.

Они прошли мимо холла, в котором Изабелла громко ругалась с кем-то по телефону:

— Ты еще заплатишь за это! До конца жизни жалеть будешь! Не смей бросать трубку! Мой отец знает твоего начальника и тебя скоро вышвырнут со службы, если не прекратишь это делать, понял меня?! Если ты хочешь помириться со мной, Клайд, то я настоятельно рекомендую тебе…

Они прошли мимо, и Силвер закатила глаза.

— Да уж, женишок у Исы ей под стать. Два крокодила.

— Я думал, они счастливы будут, раз так похожи, — заметил Денни.

— Да ничего подобного! Никто не может быть счастлив с крокодилом. Даже другой крокодил.

Они рассмеялись. Голди невольно улыбнулась.

— А в чем причина их ссоры?

— Иса говорит, он ее преследует и ведет себя агрессивно, — пожала плечами Силвер, — но она любого доведет до желания отоварить ее по голове чем-то тяжелым.

— Денни, а это не мог быть жених Изабеллы? — спросила Голди. — Тот человек, которого ты видел недавно? Может, это он бродил под окнами?

— Нет. Клайд обычный парень, а тот был очень жутким.

Голди закончила осмотр и наложение простой защиты. Если в доме хулиганил бес, то этого хватит, чтобы его отогнать.

— Мне пора. Была рада снова вас увидеть, — вежливо сказала Голди.

— А дай мне свой номер телефона, — попросила Силвер, — надо же с кем-то общаться этот месяц? Может, на вечеринку вместе сходим или в кино? Парней симпатичных знаешь?

— Только одного. Но он уже занят, — усмехнулась Голди, — записывай номер. Если понадобятся колдовские услуги, звони. Шанс, ко мне!

Черная кошка, которую благоговейно гладил Денни, выскользнула у него из-под пальцев и прыгнула хозяйке на руки.

— Всего хорошего, — попрощалась Голди и, сев на метлу, улетела.

Ей не была интересна Силвер Стоун, и тем более она не собиралась ее развлекать. У нее были свои подруги. Но когда через пару часов в телефонной трубке раздался вой, Голди сразу узнала его обладательницу.

— Силвер? Что случилось?

— Голди, лети сюда, срочно! Оно было здесь! Оно… твои травы сгорели в пепел! Изабелла… господи, какой кошмар! Помоги нам!

— Что? Силвер, что с ней?

Но та захлебывалась рыданиями.

Трубку отобрали, и раздался сухой голос Руперта Стоуна:

— Госпожа Смит, пожалуйста, летите к нам. Вы нам нужны. Сейчас. Я заплачу за ваши услуги.

Голди сглотнула, но села на метлу и вернулась в дом Стоунов. Он был полон людей, в некоторых из которых Голди узнала полицейских.

— Я же говорю, вам нужно обратиться к… о, вот и она! — начальник полиции Морланда ткнул пальцем в Голди. — Госпожа ведьма, извольте этим заняться. Это по вашей части, а не по нашей.

— Да что случилось-то?

— Я покажу, — тихо сказал бледный Чарли Бэнкс.

Он отвел ее в роскошную ванную комнату с мраморными столешницами, золотыми кранами и узорной мозаикой на стенах. Первое, что Голди заметила — отвратительный тухлый запах тины. Второе — ванну, заполненную грязью и мутной водой.

И лишь потом увидела безжизненное тело Изабеллы Стоун и ее белые руки, безвольно свисающие с бортиков.