Воплощённый. Проклятье рода

Глава 5

В личных покоях Вермайера Августа Пантелеевича было неожиданно уютно. Не привыкший к излишней роскоши, ставящий во главу угла практичность и готовый мириться с неудобствами, если это пойдёт на пользу работе и будущему, свою берлогу Август Пантелеевич обставил с некоторой долей излишеств. Удобный журнальный столик, слишком комфортабельные кресла, светильники со сменным спектром освещения. Август Пантелеевич иногда любил расслабиться. После долгого дежурства, когда приходилось вытягивать с того света десятки малолетних идиотов, считающих, что перелом позвоночника — мелкая травма, а отрубленные руки прирастить — вообще не стоит упоминания. Или после недели годовых квалификационных испытаний.

Сегодняшний вечер не был сложным, но предстоящий разговор Вермайер предпочёл провести именно в креслах. Нечасто к нему вот так в гости забегал самый близкий человек на этом свете.

— Как дела, егоза? — поинтересовался он у девушки, с комфортом устроившейся в кресле напротив и с удовольствием пьющей сладкий чай, — как успехи в учёбе?

— Твоими заботами, дядя Август, — отмахнулась девушка, — тебе ли не знать, если последняя моя ходка в карцер — явно твоя подстава!

— Следи за языком, молодая леди! — нахмурил брови врач, но его глаза смеялись.

— Значит, признаёшь, что твоя подстава? — обвинительно ткнула в него пальцем собеседница.

— Не признаю! — качнул головой Вермайер, — нечего перекладывать ответственность за свои поступки на других.

— Ещё скажи, что в кураторы я тоже самостоятельно загремела, — буркнула девушка.

На что её собеседник только пожал плечами.

Несколько минут в комнате стояла тишина. Девушка мелкими глотками смаковала чай, Август Пантелеевич с теплом и заботой смотрел на неё, ловя каждое движение, наслаждаясь каждой секундой вместе.

— Зачем, дядя Август? — тяжело вздохнула девушка, — на кой ляд ты повесил на меня этого идиота?

— При чём тут вообще я? — удивлённо вскинул брови Вермайер, — ты не выучила тему и завалила практику. За это по всем правилам — карцер! И в правилах нет никакого послабления для племянницы преподавателя и врача по совместительству. Гаврила Карпович, наш многоуважаемый директор, тоже поступил совершенно по букве и духу правил, отправив свою помощницу выбрать случайного учащегося из камеры дисциплинарного взыскания, чтобы, согласно тех же правил, куратор, обучая, тоже обучался. Новенький — парень, значит куратор, согласно букве снова тех же правил, должна быть девушкой. Помощница выбрала тебя. Я то тут при чём? Меня там вообще не было, я был на занятиях!

— Ты всегда ни при чём! — взвилась девушка, — а кто днём ранее всех остальных выдернул на прививку? Выдернул и не вернул!? Там и выбирать то было не из кого, я там одна, как дура, сидела!

— Тебе показать штатный запрос через школьную канцелярию? — мило улыбнулся врач, — у них подошло время обновления адаптационных прививок. Ты же получаешь более дорогие прививки, из моего личного запаса. Они лучше, надёжнее и держатся дольше.

— Ой, всё! — махнула рукой девушка, — всё равно выкрутишься, на всё у тебя есть обоснование. Бесит! Тебе даже истерику не закатишь!

— Найди себе мужа, ему и закатывай, — враз посерьёзнел врач, — а мне не нужно! Мне на всю жизнь хватило истерик твоей матери!

— Прости, дядя, — осеклась девушка, — прости, я не хотела напоминать про маму! Само вырвалось!

— Ладно, забыли! О мёртвых либо хорошо, либо ничего, — посмурнел Вермайер.

Не к месту вспомнились родители Кати. Отец — мягкий, добрый, отзывчивый человек, без ума любящий свою жену и неспособный ей ни в чём отказать. Его родной, старший брат. И мать Кати — сильный маг, с родовым сигилом, сильной кровью. Вырвавшаяся из-под опеки харизматичного отца — патриарха рода — и сорвавшаяся от свободы и вседозволенности. Что постепенно и привело к трагедии. И теперь Катя — его единственная родная душа. Его род — мёртв, а они под чужими фамилиями пытаются выжить и встать на ноги. Вернее, он нормально стоит на ногах. Профессия, уважение — всё это у него есть. Если не замахиваться на восстановление силы и рода, и если довольствоваться обычной жизнью. Но этого совершенно недостаточно, чтобы гарантировать будущее племяннице. Этого достаточно, лишь чтобы попытаться помочь ей самой выстроить своё будущее. И только. Создавая возможности. Выискивая благоприятные вероятности. Подталкивая к тому, что, может быть, сможет послужить отличным трамплином в будущее.

Но Вермайер совершенно не мог изменить характер племянницы, хотя старался сделать это всеми силами. Ему было очень больно видеть и слышать вот такие отголоски характера её матери. Эгоистичной и истеричной стервы. Видеть, слышать и понимать, что именно эти черты характера одного-единственного человека и сгубили великий, некогда, род. Стали причиной смерти почти всех его родных. И теперь вполне могут добить последнего родного человечка.

— Катюш, ты же умная и красивая девушка, зачем тебе эти обезьяньи ужимки? Они уже сгубили кучу жизней, и я очень за тебя переживаю! Мы с тобой не на том уровне, когда вопросы личной безопасности отходят на второй план. А дубину огра, или ятаган наездника на волке женской истерикой не остановить!

— Прости, дядя! Я всё прекрасно понимаю! Просто сегодня день ужасный. Нервный, длинный, жуткий! Только-только расслабилась, вот и ляпнула, не подумав. Прости меня дуру, а? Не злись, пожалуйста!

— Я не злюсь. Я за тебя очень сильно переживаю.

Ещё через пару минут холодок разлада развеялся, как будто ничего и не было. Август Пантелеевич любил свою племянницу. И прощал ей многое. Много больше, чем следовало, он это прекрасно понимал и старался быть с ней построже. Девушка тоже старалась, прекрасно понимая, что без поддержки дяди ей будет намного сложнее в жизни. И тоже старалась.

— Так всё-таки, зачем ты подсунул мне новенького? — вернулась к старой теме Екатерина Сухорукова.

— А сама как думаешь?

— Ага! Значит, всё-таки твоя работа! Признался!

— Ох, ну что за упрямство, юная леди, — прикрыл глаза врач, — а ведь ты впустую тратишь время, пытаясь докопаться до бессмысленных вещей, доказать которые ты никогда и не сможешь. Слово против слова, не более. А могла бы включить голову и извлечь из ситуации очень много пользы. И для своего подопечного и для себя. В первую очередь для себя.

— С каких это пор редкие минутки общения с дядей вдруг стали пустой тратой времени?

— А вот это уже полностью твоя вина, что эти минутки столь редки! — обличил девушку Вермайер, — но, тем не менее, сейчас у тебя есть возможность, полностью легально, опираясь на правила внутреннего распорядка и не заставляя меня выходить за границы разрешённого, получить критически важную информацию. Подумай как, а я пока заварю ещё чаю.

С этими словами Август Пантелеевич выбрался из мягких и глубоких объятий кресла. Поправил безукоризненно сидящую на его худой фигуре преподавательскую униформу, с хитрой улыбкой огладил медицинский халат, висящий на спинке кресла, аккуратно щёлкнул по табличке, приколотой к карману халата, на которой значился его статус в лазарете, и фальшиво напевая какой-то мотивчик, ушёл на кухню.

— Кстати, на кого напал твой воспитанник? Моральный урод — слишком громкие слова, чтобы вот так присваивать их кому-либо на основании разового столкновения, — донёсся из кухни вопрос Вермайера.

— На Царёва, — неохотно буркнула Екатерина, — случайно столкнулись в коридоре, тот был со своей бандой. Естественно, мимо пройти мне не дал, полез на рожон.

— А Найдёнов вмешался?

— Угу…, - совсем тоскливо отозвалась девушка.

— И как? Что сказал? Долго ругались? — Вермайер, несущий поднос с парой курящихся ароматным дымком кружек и горкой печенюшек, выглядел по-настоящему заинтересованным, — пей чай, грызи печенье, думай над моим вопросом и рассказывай! Интересно даже стало!

— Нечего рассказывать, — аккуратно взяла горячий чай девушка, — ничего не сказал, не ругался. Просто молча двинул ему по яйцам. Ну, как двинул. Попытался.

— Какая интересная амнезия! — восхитился доктор, — то есть, вот прямо сразу ударил? Без вызова? Без попытки продавить защиту? Сразу в полную силу?

Девушка только кивнула, жуя печенье и запивая чаем.

— Восхитительная реакция! — искренне развеселился доктор, — что-нибудь ещё в его поведении заметила необычное, непривычное, странное?

Девушка задумалась на пару минут, прогоняя в памяти прошедший день.

— Нет, — потом нахмурилась и просияла, — Да! Картошку любит!

— Картошку?

— Да, в столовке, я ему из вредности целый тазик пюре картофельного взяла, а он разве что не урчал, когда ел. Представляешь?

— Это да. Как сейчас помню, — покивал Вермайер, не переставая с улыбкой смотреть на племянницу, — все, кто любит картошку — пришельцы с иных планов! Ты так смешно это выговаривала в шесть лет! И вот, наконец, спустя десять лет, ты его и встретила. Того, кто любит картошку. Узнаешь как оно там, на других планах, расскажешь мне. Хорошо? Надумала что-нибудь по моему вопросу?

— Угу, — кивнула надувшаяся девушка, — Я же медик, хоть и не прошедшая квалификационный экзамен. Но уже имею право на магическое вмешательство для повышения эффективности тренировок. Значит, могу запросить в лазарете всю информацию по подопечному, само собой, чтобы помочь ему лучше адаптироваться. Чтобы гармонично рос и развивался. Как куратор, должна за этим следить, если обладаю квалификацией. И вот, выходит, что обладаю. Значит, делаю запрос.

— Молодец! — похвалил девушку Вермайер, — я бы изменил акценты и поработал над формулировками, но это уже придирки. Ты молодец! Раз запрос озвучен, я имею полное право довести до тебя информацию. Но! Всё, что ты сейчас услышишь — закрытая информация и к распространению запрещена. Чтобы ни словом, ни взглядом, ни жестом! Поняла?

Девушка кивнула, собирая мысли в кучу. Дядя Август редко говорил с ней в таком тоне. Только если что-то предельно важное.

— Тогда слушай и запоминай, — врач достал из нагрудного кармана медицинского халата небольшую записную книжку, буквально с ладонь размером, и открыл на заложенной странице, — Александр Найдёнов, биологический возраст — шестнадцать лет. Физическое состояние тела на момент пробуждения дара — не установлено. Возможен как предсмертный, так и посмертный дар, но, вероятность последнего незначительна. Статус на момент пробуждения дара — простолюдин. Молекулярный баланс не показывает длительного пребывания в магически насыщенных территориях или целенаправленного воздействия на ткани. Тип дара не определён, но высока вероятность физической доминанты. Возможно наличие сигила.

— Это полная ерунда! — девушка не выдержала и прервала этот, с её точки зрения, бред, — физическая доминанта не диагностируется без длительной напитки тканей магией. Пять — семь лет, не меньше! Ты сам нас этому на занятиях учил! А сигил у простолюдинов невозможен по определению! Этому ты нас тоже учил!

— А ещё я вас учил, что старших перебивать невежливо, — одёрнул Вермайер племянницу, — и что существует множество косвенных методик оценки потенциала и состояния пациентов. А ещё, молодая леди, не стоит забывать, что мы изучаем магию всего чуть больше пятидесяти лет и с каждым годом всё больше и больше осознаём, насколько мало мы о ней знаем! О магии и том, благодаря чему она у нас появилась. Этому я тоже вас учил!

— Прости, дядя, — потупилась девушка, — я поняла свою ошибку. Прошу, продолжай.

— С одной стороны, ты права, — чуть наклонил голову дядя Август, — статус крови определяется именно по плотности магии, в ней циркулирующей, а сигил ещё не встречался в крови без магии, но всё случается в первый раз. С другой стороны, если бы ты была внимательна, я сказал, что наличие физической доминанты вероятно, а сигил — возможен. Прямых способов определить их на таком раннем этапе, ты права, мы пока не знаем. Но, большинство косвенных показателей, начиная от восстановления показателей крови и заканчивая динамикой насыщения клеток магией и коэффициентом адаптации к различной мане, говорят, что невозможное — возможно.

На словах «коэффициент адаптации» девушка встрепенулась и ещё более внимательно стала впитывать информацию.

— Возвращаясь к Найдёнову. Как я уже сказал, динамика насыщения клеток магией в его случае выше нормальной на два порядка. Восстановление балансных показателей крови происходит в полтора — два раза быстрее, но при этом его равновесные показатели слегка необычны. Тебе это пока не нужно, эти данные нужно ещё исследовать. Коэффициент принятия маны близок к единице. При этом он неизменен для всех типов маны, которые я смог проверить. У меня тут, к сожалению не Имперский исследовательский институт, поэтому, кроме разлитой в воздухе маны Порядка, доступны были только мана Болота, Песков и Подземных-Пещер.

Девушка покивала, осознавая сказанное. Вернее пытаясь осознать.

— Что, не укладывается в голове? — улыбнулся Вермайер, видя её состояние.

— Неа! — мотнула головой Сухорукова, — ты какие-то сказки рассказываешь! Такого не бывает! Я даже не понимаю как это возможно!

— Не старайся понять, как именно это возможно. Просто прими эти данные, как реальность. Тот редкий случай, когда я не рекомендую тебе пытаться понять всё от и до. Только бездарно потратишь силы и время.

— Но ты меня учил понимать причину и следствие каждого действия! Ты всех так учил! Нельзя лечить, не осознавая причин и не понимая последствий твоих действий! Можно неосознанно навредить! Сделать хуже! Убить друга!

— Всё так. Ты права, Катя, — незаметно для девушки, улыбнулся врач, — тогда попробуй разобраться самостоятельно.

— Но…

— А у меня не получилось. Я лишь могу предположить наличие физической доминанты, что косвенно бы объяснило высочайшую регенерацию и восстановление крови и скрытый сигил, который вообще может объяснить что угодно.

— Это же невозможно, — растерянно пробормотала Сухорукова, — сигил — наследие крови, пробуждается в магическом роду не раньше, чем через три поколения постоянного насыщения магией и интенсивного использования магии высоких кругов. Не ниже третьего! У простолюдинов сигил невозможен! Это во всех учебниках есть!

— У меня нет другой версии. Для того, чтобы досконально разобраться, нужно время, дорогостоящие исследования, реагенты. Законсервированная мана с других планов, в конце концов. Ты ещё скажи, отдать ему свой катализатор, — улыбнулся Вермайер.

Девушка чуть не задохнулась от такого предложения. Отдать Катализатор! Уникальный артефакт, изготавливаемый алхимиками императора, только в Москве, и поставляемый только вассальным родам. Способный пробивать любой план и давать доступ к мане, на которую настроен пользователь Катализатора. А также, способный дотянуться до этой маны из любой точки мира. Единственная возможность магам применять магию за границами родовых земель. Её дядя, по трагичным обстоятельствам, вынужден был принести личный вассалитет императору только ради этого Катализатора, чтобы остаться хоть каким-то магом вдали от родовых земель.

Сама Катя покинула родовые земли ещё раньше, когда ей было шесть. Когда старшим родственникам уже было понятно, к чему всё идёт, девочку перевезли на время в Москву. Нейтральная мана плана Башни-Из-Слоновой-Кости, Воплощённого императором, сделала дар девочки более нейтральным, ослабляя привязку к родовому плану и давая шанс, если случится страшное, устроить жизнь где-то ещё. Начать всё с чистого листа. Предосторожность не оказалась лишняя.

Но цена новой жизни была высока. Дар девочки, а теперь уже девушки, был плохо совместим с манной других планов. Её коэффициент адаптации был ниже ноль трёх. Это значило, что больше семидесяти процентов эффективности её заклинаний уходило на преобразования. Поэтому её магия была слабой. Поэтому её фамилию постоянно склоняли. Поэтому она была вынуждена стать медиком. В медицине не важна сила заклинаний. Тут важно точность, чёткость и понимание того, что ты делаешь.

— Я разберусь! — нахмурилась Екатерина Сухорукова, — не нужно никому отдавать Катализатор! Я, как будущий медик, разберусь! Ты меня хорошо учил!

Допив чай и поставив пустую кружку на поднос, девушка решительно собрала свои вещи и рассеянно обняв дядю, двинулась в сторону женского общежития. Отсутствующий вид и рассеянный взгляд, говорили о том, что её мысли уже ищут причины озвученных аномалий. А резко вспыхнувшие краской уши, подсказывали, что не только причины обдумывает девушка. Но и то, как можно выгодно использовать их последствия.

И только худой и нескладный врач-травматолог второй категории смотрел ей вслед и незаметно улыбался. Так даже лучше. Намного лучше!