Воплощение

— Когда её отпустили? — озвучила я свой вопрос. Мне нужно знать точную дату. Нужно заглушить этот тоненький голосок сомнений на краю сознания, который говорит мне, что я для неё недостаточно важна.

— А, да почти сразу после пожара, — сказал он и нахмурился, задумавшись. — В течение двух недель, не больше.

Ещё один удар под дых. Она уже три месяца как на свободе и никак не дала о себе знать. Мне нечего было сказать, поэтому я поджала губы и стиснула зубы. Не могу, чёрт побери, поверить. Да ей очевидно было абсолютно по хер на меня. Даже не знаю, почему меня это удивляет. Пора уже привыкнуть к разочарованиям.

И всё же…

— Есть какие-нибудь предположения, где она может быть сейчас? — уточнила я по неизвестной мне причине. Видимо, я просто мазохистка.

— Мы больше не следим за ней, дорогая. Я думал, ты… — Он запнулся, осознав, что ошибался. — Она с вами не связывалась, — тихо добавил он. И это не было вопросом. Это было утверждение, пронизанное сочувствием.

Я распрямила плечи и взяла эмоции под контроль. Ну, значит, мама нас не искала. Общаться она с нами не хочет. Ну и подумаешь. Больно нужна она мне. Мне вообще ничего не нужно. Ни она, ни семья, ни дом, ни уж точно сочувствие магистра.

— Так что насчёт работы? — скрепя сердце спросила я.

Он кивнул, понимая, что разговор о Жаклин Морнингстар на этом закончен.

— Давай немного пройдёмся, — попросил он, рукой указав вперёд.

Желая поскорее заняться делом, я быстро последовала за ним.

— По телефону ты упоминала, что хочешь быть постоянно при деле, пока заканчиваешь учёбу. Я правильно понял? — уточнил он, как будто телефон мог как-то исказить мои слова.

— Именно, — ответила я, не глядя ему в глаза. Пускай новости и подпортили мне настроение, я всё же должна выкинуть маму из головы и сосредоточиться на своей жизни — на том, что происходит здесь и сейчас. Так я и поступила. — Я провела эти месяцы в дороге вместе с Тессой, и мне это нравилось. Но сейчас… Не знаю. Так странно вернуться сюда и больше не охотиться. Я чувствую себя… неправильно.

— О, это вполне понятно, я бы даже сказал — типичный случай. — Он шёл, глядя строго перед собой, и в какой-то момент сложил руки за спиной. — Ты уверена, что не хочешь просто сосредоточиться на учёбе? Охота никуда не денется. Ты не первая и не последняя, кто берёт перерыв.

— С чего бы мне этого хотеть? Я уже понимаю, что после школы мне не светит ни колледж, ни карьера, — ответила я без каких-либо эмоций. — Это моя жизнь. И я не хочу растерять навыки до выпуска.

Он сделал паузу и взглянул на меня.

— Ты проделала большой путь, Джемма.

Я кивнула, прекрасно это понимая. Та Джемма, которой я была три месяца назад, бесконечно далека от той Джеммы, которой я являюсь сейчас. Это не то, чтобы заметно внешне, потому что по большей части я одевалась и разговаривала так же, как и раньше… Но внутри я изменилась. Стала жёстче. Сильнее.

И смирилась с судьбой.

— Можете для начала дать мне что-нибудь простенькое, если сомневаетесь в моих способностях, — предложила я. Мне несложно показать им, как много я могу сделать с одним деревянным колом в одной комнате с толпой воскрешённых.

— Нисколько. Тесса всё лето информировала нас о твоих успехах.

Да, это было ожидаемо. Она та ещё стукачка.

— Отлично. — Я остановилась и развернулась лицом к нему. — Так когда я могу приступать? Демоны? Гнездо воскрешённых? Ещё одни врата ада? Давайте всё, что у вас есть. Я справлюсь.

Господи, я даже не осознавала, как сильно мне нужна работа, пока не заговорила об этом. Я чувствовала себя наркоманкой, ищущей новую дозу.

Уголки его губ приподнялись. Он благосклонно смотрел на меня. Некий блеск в его глазах подсказал мне, что ему хорошо знакомо это чувство — он сам когда-то таким был в молодости.

— Вообще-то, — произнёс он после недолгой паузы, улыбка сменилась хмурым видом, — у меня есть кое-что для тебя. Особое дело, для которого нужна твоя помощь.

— Окей… — протянула я. — Насколько особое? Типа бродячей горгульи или… Апокалипсиса на носу?

Я прищурила глаза в ожидании, пока он прояснит.

— Это очень большое дело, дорогая. Намного больше, чем всё то, с чем мы сталкивались до этого.

Я недоверчиво свела брови.

— Что, даже хуже Люцифера?

Что-то я сильно в этом сомневаюсь.

Он кивнул, чуть поведя в сторону подбородком, словно не знал, с какой стороны подступиться.

— Несколько иначе, но столь же непросто. Мы уже несколько недель ведём слежку. Нам бы не помешал свежий взгляд.

Так, ладно, он зацепил моё внимание. Я, пипец как, заинтригована. Аж руки трясутся.

— И что же это?

Он поджал губы и сузил глаза, но ответа я так и не дождалась.

Мои глаза удивлённо распахнулись.

— Всё настолько плохо?

Вместо ответа он сказал:

— Совет собирается завтра, чтобы обсудить наши дальнейшие действия. Приходи на собрание, и мы посвятим тебя во всё, что тебе необходимо знать.

На пару секунд я ощутила тревогу в груди. Ну, серьёзно. Это может оказаться очередной ловушкой. Подставой. Они ведь уже делали так раньше. Вопрос в том, правда ли они настолько тупы, чтобы попытаться снова?

Я пыталась разглядеть на его лице хоть какие-то признаки вранья, но он смотрел на меня как на надёжного союзника. Это было полной противоположностью того, кем он считал меня раньше — исключительной, но слишком опасной, как огонь, который лучше погасить, чем как-то использовать.

Конечно, мы оба понимали, что они не смогут ничего со мной сделать, даже если захотят. Я несокрушима, и все это знают. Включая меня.

— Чудненько. Тогда до завтра.

8. РАЗГОВОРЫ О МЁРТВЫХ

Солнце уже потихоньку покидало ясное небо, когда я вышла из Храма вскоре после разговора с Уильямом. Забравшись на переднее сиденье машины, я поехала через город к поместью Хантингтон, чтобы встретиться с Домиником. Мы ни разу не разговаривали за сегодня, и я понятия не имела, удалось ли ему переговорить со своим знакомым, но я старалась быть оптимисткой. Доминик почти всегда выручал меня, когда я его просила, и я помнила об этом.

Я включила радио, стараясь не прокручивать в голове встречу с Уильямом, который просто ошарашил меня новостью о матери. Нет, я могу разбираться только с одной катастрофой, переворачивающей мою жизнь, за раз.

Вместо этого я начала вспоминать те прекрасные летние деньки, когда мы с сестрой охотились на демонов, а Доминик учил меня водить машину. У него в голове не укладывалось, как я прожила семнадцать лет без этого навыка. Тогда я открылась ему и рассказала, как я провела год перед приездом в Холлоу Хиллс.

О том, как потеряла отца.

О том, как попала в больницу.

О том, что было между этими событиями.

И я не боялась говорить с ним обо всём этом. Просто до этого мы слишком мало времени проводили вместе. Но разговаривать с Домиником очень легко — наши беседы протекают естественно и свободно. Такого я не испытывала ни с кем другим. Он никогда не осуждал меня. Не смотрел свысока, не разочаровывался во мне. Возможно, потому что его представление обо мне уже было высечено в камне: что я неуязвима, что я ходячая тайна, воплощение идеала. И ничего из того, что могла бы я или кто-либо другой рассказать обо мне, не изменит его мнения.

Это и благословение, и проклятие одновременно.

К тому времени, как я доехала до поместья, солнце уже полностью скрылось за линией горизонта. Я схватила сумку с пассажирского сиденья, поставила машину на сигнализацию и поспешила к ступенькам. И только открывая дверь, я осознала, как сильно предвкушаю нашу встречу. За последние месяцы я привыкла не видеть его днями, а то и неделями, и как бы ни было тяжело без ежедневной дозы его самого или всех тех изумительно порочных вещей, которые он творил с моим телом, я всё-таки научилась обходиться без них.

— Милый, я дома, — шутливо крикнула я, закрыла за собой дверь и скинула обувь.

— Ах, какая услада для моих ушей, — отозвался Доминик, выходя из гостиной и встречая меня в коридоре. На нём, как обычно, были чёрные строгие брюки, такого же цвета рубашка и умопомрачительная ухмылка на лице.

Я охотно сократила расстояние между нами и прижалась губами к его щеке.

— Надеюсь, у тебя есть для меня хорошие новости.

Я опустилась обратно на пятки и хотела было сделать шаг назад, но Доминик ловко обнял меня за талию, не позволяя отстраниться.

— Я разве тебя когда-нибудь разочаровывал? — спросил он, погладив меня по щеке тыльной стороной ладони.

Я сделала вид, что задумалась.

— Ну… А какой период мы рассматриваем?

Он прижал ладонь к сердцу, словно я задела его своими словами до глубины души. Я невольно засмеялась.

— Ты готова к поездке, любимая?

Я не могла бы спрятать улыбку, даже если бы захотела, а я не хотела.

— Готова, если там нас ждёт некромант.

— Тогда идём к моей машине, — сказал он и чмокнул меня в лоб.

Моё сердце пустилось вскачь. Я была преисполнена благодарности к Доминику. Поверить не могу, что у него получилось. Есть ли вообще что-то в этом мире, на что он не способен?

— Я буду в огромном долгу перед тобой за это.

— Это точно. Обязательно расплатишься потом, — ответил он с кривой улыбкой.

— Натурой, я так понимаю?

— А есть другие варианты? — уточнил он и вновь погладил меня по щеке.

Другие варианты я даже рассматривать не хотела.

Два с половиной часа спустя у меня совершенно затекли ноги. Я подумывала попросить Доминика сделать остановку, чтобы размять ноги, но это только затянет поездку, а у меня уже такое чувство, словно время на исходе.

— Я сегодня заезжала в Храм, — буднично произнесла я, глядя в окно на ряды магазинчиков, которые мы проезжали.

— Зачем? — ровно спросил он. Даже если он это не одобрял, то никак это не выказал.

— Мне нужно чем-то заняться, чтобы отвлечься.

Я разминала руки, пытаясь побороть это дикое желание кого-нибудь убить… Принести пользу тем единственным способом, которым я точно владею.

— Ну, я мог бы тебе с этим помочь, ангел.

Я слышала улыбку в его голосе.

Посмотрела ему в глаза и изогнула бровь.

— Как? Обламывая меня каждый раз, когда я возбуждаюсь?

Он тут же перевёл взгляд на дорогу.

— Прости, что пытаюсь показать тебе, что ты для меня не девочка на одну ночь.

— Лучше бы ты показал мне свои плавки, — пробормотала я себе под нос, но достаточно громко, чтобы он расслышал.

— Я предпочитаю боксеры, — поправил он.

— Ой, прости. — Я пронзила его раздражённым взглядом, пытаясь держать недовольство в узде. — Я так давно их не видела, что память уже подводит.

Уголок его губ дёрнулся вверх.

— Мило.

— Эту ситуацию можно назвать по-разному, но точно не милой! — выпалила я, выкинув всю деликатность в окно. И кто закидает меня камнями за это? Мы уже несколько недель ходим вокруг да около. С тех пор, как он узнал, что Трейс воскрес… Доминик пытался сказать мне об этом, но я не стала его слушать.

В свою защиту скажу, что я не знала, о чём он хочет поговорить.

Я драматично вздохнула.

— Слушай, я понимаю твои мотивы и очень ценю это, правда, но я не какая-то маленькая девочка, которая сама не знает, чего хочет, и за которую нужно принимать решения другим. Я прекрасно осознаю, что мой парень вернулся из мёртвых, и это многое меняет, но уж точно не отменяет моих чувств к тебе.

Он повернул голову и посмотрел на меня. Я не могла не заметить удивление, отразившееся в его глазах. Почему он всегда так удивляется, когда я выражаю свои чувства к нему? Неужели не верит, что я могу быть неравнодушна к нему? Серьёзно считает, что меня рядом с ним удерживает только кровная связь?

Я очень надеюсь, что нет. Да, конечно, эта связь, очевидно, вызывает у меня желание обменяться кровью и сводит с ума, когда мы долго не видимся… Но она не создаёт искусственных чувств.

То, что я испытываю к Доминику, развивалось медленно и постепенно, задолго до кровных уз.

Мои чувства настоящие.

Я чувствую это сердцем.

— Что я делаю, а что нет — это моё личное дело, я сама принимаю за себя решения. — Я облизнула губы, пока во рту совсем не пересохло и язык не начал заплетаться. А такое часто случается, когда я признаюсь ему в том, что испытываю к нему. — Если я тебе больше не интересна, это одно дело. Я могу это принять. Но если ты пытаешься сделать так, как будет «правильно» для меня, то ты просто решаешь за меня, и, честно говоря, у тебя не очень хорошо это получается.

Он ухмыльнулся, явно наслаждаясь моей небольшой речью.

— Не очень?

— Да. Потому что ты бесишь меня и бросаешь неудовлетворённой. Уж поверь мне, это так себе стратегия.

Это выражение лица… Если б я могла его сфоткать, то распечатала бы и повесила в рамку на стену. Это была смесь шока, порочного предвкушения и чистого неприкрытого изумления.

— Тогда приношу свои извинения, ангел. Это определённо не было моим намерением.

Я довольно кивнула.

— Постарайся исправиться. Я рассчитываю на тебя.

Он запрокинул голову и расхохотался — искренне, заливисто. От одного этого звука всё в мире как будто стало правильным, даже если всего на несколько секунд. Как бы то ни было, мне кажется, я донесла до него свою позицию, хотя настоящие результаты мы увидим позднее ночью, когда вернёмся домой.

Время было уже почти полночь, когда мы подъехали к стриптиз-клубу «Игрок», где договорились встретиться Доминик и его знакомый. Стоит ли говорить, что выбор места меня не обрадовал. Ну, то есть, серьёзно? Что за некромант приглашает на встречу туда, где танцовщицы трясут сиськами?

— Это возмутительно, — пробормотала я, когда мы подошли к главному входу.

— Вопиющее бесстыдство, — согласился Доминик с лукавой ухмылкой на лице.

Я пихнула его локтем в бок и покачала головой.

— Просто держи язык за зубами, — полушутя предупредила я. — Ты же знаешь, я могу его и отрезать.

— Какого ты обо мне мнения, ангел? Зачем я буду платить за то, что мог бы получить бесплатно?

Это правда. Он мог бы уломать любую, даже без своего дара внушения.

Но всё же я сочла нужным его предупредить. Делиться я не люблю, особенно делиться им.

Внутри было темно, много дыма и мужиков сомнительной наружности, слюнявивших девчонок, которые вряд ли бы взглянули на них, если бы им за это не платили. Чёрные лакированные столы и красные стены — вот и весь декор, но грудастые официантки и полуголые танцовщицы перетягивали всё внимание.

Я поспешила опустить глаза, чувствуя себя извращенкой за сам факт пребывания здесь.

«Как я до такого докатилась?» — мысленно спросила себя.

— Держись рядом, — сказал Доминик, ведя нас к бару.

Говорить об этом было необязательно. Я не собиралась бродить по клубу в одиночку, чтобы меня лапали все желающие.

Я шла вплотную к нему, стараясь не наступать на пятки и не врезаться в него, когда он внезапно остановится. Я заметила нескольких мужиков, вывернувших шеи в мою сторону. Наверное, приняли меня за свежее мясо. Доминик тоже заметил их взгляды, судя по тому, как он расправил плечи и притянул меня к себе, а потом убивал взглядом всех, кто смел смотреть в нашу сторону.

Уж кому-кому, а мне телохранитель не нужен, но конкретно в этом случае мне была приятна его защита.

Мы дошли до центра зала, где Доминик остановился на мгновение, а затем указал на центральную сцену. Мой взгляд остановился на молодом парне, лет двадцати с чем-то, с белоснежными волосами, зализанными назад, и татуировками, покрывавшими почти каждый дюйм открытой кожи.

— Один, — поприветствовал его Доминик, когда мы приблизились к этому парню, сидящему в первом ряду.

Один подняла глаза и расплылся в улыбке.

— Доминик, дружище. Давно не виделись. Присаживайся. Выпей. Представь нас.

Доминик выдвинул стул и кивнул, чтобы я села на него.

— Это Джемма, — объявил он, опускаясь на второй стул. — Джемма, познакомься, это Один.

Ледяные серые радужки Одина пробежались по моему телу, оценивая все изгибы, как будто у него есть такое право. Я подавила желание разбить ему нос, потому что… ну, он некромант, и мне нужна от него информация.

— Дочь Аида, — протянул он, глядя на Доминика. — Хороший выбор.

Как, чёрт побери, он понял, кто я такая? Я оглянулась на Доминика, тот качнул головой, и я вычеркнула его из списка подозреваемых.

— И очень сильная, — добавил Один, снова посмотрев на меня так, словно мог считать все мои способности одним лишь взглядом. — Не чувствовал такой ауры аж с эпохи Возрождения.

— С эпохи Возрождения, ха? Сколько тебе лет? — спросила я, скептически сдвинув брови. На вид ему явно не больше двадцати двух, но что-то мне подсказывало, что он явно старше.

— Слишком стар для тебя, принцесса.

Фу.

— Я себя тебе и не предлагаю, — парировала я.

— Это пока, — ответил он и поиграл бровями.

— Я вообще-то прямо здесь, Один, — напомнил Доминик и жестом попросил официантку принести ещё два стакана того, что пил его друг.

— Прошу прощения. Сам знаешь, иногда заносит, — сказал Один, ни капли не раскаиваясь. Он расслабленно откинулся на стуле и снова начал пожирать глазами сисястую блондинку на сцене. — Так чем я могу тебе помочь, мой старый друг?

Конечно, он обращался не ко мне, но я тут же выпалила:

— Мне нужно знать всё о том, как происходит возвращение мёртвого к жизни.

Его взгляд устремился ко мне, брови весело приподнялись.

— Хочешь воскресить кого-то, принцесса?

— Вот уж вряд ли.

— Тогда зачем тебе эта информация?

Он достал сигарету из своей пачки и прокатил её между большим пальцем и указательным, всё это время глядя мне в глаза, словно пытался вытащить из них ответ.

— Я хочу помочь другу.

— Другу, — медленно повторил он, изучая меня горящим взглядом.

— Которого уже… ну, вернули, — пояснила я, хоть и несколько скомканно. — Я просто хочу убедиться, что с ним всё будет в порядке.

Один перевёл поскучневший взгляд на Доминика, а затем снова на меня.

— Он овощ?

— Что?

— Твой друг. Он ведёт себя как овощ? — медленно повторил он, будто я глухая.

— Нет, — ровно ответила я.

— Шатается, пускает слюни и разговаривает сам с собой?

— Что? Нет.

Некромант лениво моргнул.

— Так в чём проблема, принцесса?

Он это серьёзно? Я выпрямила спину.

— Проблема, Один, в том, что он не помнит, кто я, блин, такая и что с ним произошло. Я хочу убедиться, что никто память ему специально не стирал. Так понятно?

«Ангел», — упрекнул Доминик. Я мысленно обругала свой длинный язык.

Один расплылся в широкой улыбке в тридцать два зуба и посмотрел на Доминика.

— Она мне нравится.

Эм, ладно, не такой реакции я ожидала после того, как сорвалась. Но постаралась держать лицо нейтральным, пока ждала, что он скажет по беспокоящему меня вопросу.

— Так, ладно, давайте кое-что проясним. Некий некромант вернул к жизни твоего друга…

— Заклинательница, — поправила я. — Не знаю, помогал ли ей некромант или нет.

— Ладно, — протянул он так медленно, словно хотел подчеркнуть, как он якобы идёт мне навстречу. — И поскольку твой друг не узнаёт тебя, ты полагаешь, что Заклинательница намеренно стёрла ему память?

Я кивнула.

— Именно так.

— Тогда это очень сильная Заклинательница, если ей такое удалось.

Он положил сигарету в рот и зажёг её.

— Она сильная, — признала я, глядя, как из его рта выходит дым. — И она одержима им.

— Твоим другом, — уточнил он, снова изогнув брови.

— Верно.

— И что ты хочешь от меня, принцесса?

Я оглянулась на Доминика, надеясь, что ему есть что предложить. Судя по ухмылке, нет. Неудивительно, ведь Доминик любит заводить меня в клетку ко львам, а затем сидеть на первом ряду и смотреть, как я справляюсь. У него такое своеобразное чувство юмора.

— Я хочу, чтобы ты сказал мне, является ли амнезия следствием воскрешения, как она заявляет, или она сделала с ним что-то ещё. — Я внимательно наблюдала за его реакцией, прежде чем добавить: — И могу ли я помочь ему вернуть утраченные воспоминания, не навредив.

— А, понятно, — ответил он, откинувшись на спинку стула и глядя на сцену. — Непростая задачка.

— То есть ты не можешь мне помочь?

— Я этого не говорил.

Он достал из кармана двадцатидолларовую купюру и помахал перед танцовщицей. Она тут же опустилась на колени и поползла к нему, чтобы он запихнул деньги в её трусики.

Я скосила глаза на Доминика, чтобы убедиться, что он смотрит туда, куда надо. Он подмигнул мне и отпил из своего бокала.

— Значит, можешь? — снова уточнила я у Одина.

— Я могу тебе ответить, — сказал он и сделал бесконечно долгую затяжку, после чего бросил сигарету в пепельницу. — Но тебе не понравится то, что ты услышишь.

Моё сердце дрогнуло, но я постаралась не выдать это лицом.

— Говори.

— Воскрешение — дело непростое, принцесса, — сказал он, расслабившись на стуле с напитком в руке. — Это почти ювелирная работа, требующая определённой ловкости и интуиции, но даже в таком случае обычно не обходится без последствий. Если твой друг не остался овощем, я бы сказал, что воскрешение прошло успешно.

Я замотала головой.

— Меня это не устраивает.

Даже близко.

Один подался вперёд, опираясь локтями на ручки стула и впиваясь в меня своим ледяным взглядом.

— Что, по-твоему, происходит с мозгом, когда он умирает, а затем возвращается к жизни? — Некромант не стал дожидаться ответа. — Чем дольше человек мёртв, тем сильнее ущерб.

— Но это ведь другое. Вы используете магию или… не знаю что, когда воскрешаете мёртвых.

Возможно, тёмные силы. Много, очень много тёмных сил.

— Последствия одинаковы, принцесса. Мы используем магию, чтобы выстроить в разуме стену, которая отгораживает некротические ткани и не позволяет им воздействовать на остальную часть мозга. Эти стены выстроены вокруг его воспоминаний неспроста. Они помогают ему, так сказать, не развалиться по швам.

— То есть ты хочешь сказать, что память специально ему не стирали? Та Заклинательница, я имею в виду? — быстро добавила я. Надежда медленно утекала, как из протекающей трубы.

Ну же, Один. Дай мне какую-нибудь зацепку.

— Сомнительно, но совсем уж исключать вероятность не буду, — ответил он и махом допил то, что было у него в стакане. — Она вполне может подкреплять стены, стирая определённые триггеры, что, по моему скромному профессиональному мнению, даже хорошо.

Да конечно, так я и поверила. Никки не делает ничего «хорошего», если это не сулит ей личной выгоды.

— Ты просто её не знаешь. Она способна на многое, чтобы удержать его под своим каблуком.

— Вполне возможно, но факты остаются фактами, принцесса.

— А если она всё же сделала это намеренно? Стёрла ему память обо мне? Как разрушить это заклятие?

— Так же, как и любое другое. Находишь талисман, к которому привязаны чары, и уничтожаешь его. Но я определённо не советую этого делать. — Его серые глаза потемнели, превратившись в бездонные колодцы предупреждения. — Лучшее, что ты можешь сделать для своего друга, это беречь эти стены как зеницу ока. Потому что, принцесса, от них зависит его жизнь.

Моё горло сжалось, словно меня душили изнутри.

Не это я хотела услышать. Да что там, это полная противоположность тому, что я хотела услышать. Я пришла сюда с намерением получить подтверждение своим подозрениям, а затем использовать эту информацию против Никки. Но вместо этого мне преподнесли на блюдечке гнилую правду, и на вкус она была дерьмовой.

Кружась в водовороте, ведущем прямиком в бездну, я внезапно кое-что вспомнила. То, что говорил мне Трейс сегодня в школе.

— А если он уже начинает вспоминать сам? Что, если ему снятся сны о людях, которых он вроде как не должен помнить?

Это ведь хороший признак, верно? Свет в конце непроглядного тоннеля…

Доминик тут же уловил подтекст, лежавший в основе моего вопроса, и пронзил меня своим пытливым взглядом. Но я не обращала на него внимания, продолжая смотреть на некроманта.

— Значит, процесс уже начался, — ответил Один, его голос был низким и не предвещающим ничего хорошо. — Лучшее, что ты можешь сейчас сделать, это молиться, чтобы эти стены не рухнули на него. Иначе можешь попрощаться со своим так называемым другом.

Что ж.

Капец.

Блин.

9. ОБЕЩАНИЯ НАДО ВЫПОЛНЯТЬ

Когда мы приехали обратно в поместье Хантингтон, в небе сверкнула молния. Время было почти четыре утра. Я чувствовала себя измотанной и совершенно подавленной.

Я была на сто процентов уверена, что Никки причастна к амнезии Трейса, и мне уже не терпелось разрушить этот розовый мирок, который она себе создала. Но теперь вообще непонятно что делать. Вполне может быть, что это она стёрла его воспоминания о последних месяцах, но в то же время есть вероятность, что только благодаря ей он сохраняет рассудок.

Один предупредил, какими могут быть последствия и что их никак не обойти. Если стены рухнут, Трейс в лучшем случае окажется в вегетативном состоянии. Как вариант, он может полностью спятить или, что ещё хуже, застрять в переживании своей смерти снова и снова.

Моё сердце погрузилось в бездну, как подводная лодка.

Я ни за что не допущу, чтобы с Трейсом такое случилось; даже если придётся уступить его Никки. Вот только я не знаю, как это сделать — как смириться с тем, что он потерян для меня и теперь с ней. Она его даже близко не заслуживает, и, честно говоря, при одной мысли о них как о паре к горлу подкатывает тошнота.

— Ты за всю ночь не съела ни крошки.

Доминик прислонился к проёму двери гостиной, глядя на меня, пока я смотрела в окно на дождь, бегущий по стеклу.

— Я не голодна.

Прошло несколько секунд, прежде чем он снова заговорил:

— Скажи, что я могу сделать, чтобы тебе стало легче, ангел.

Его голос прозвучал слабо, в нём явно слышалась боль. Не секрет, что Доминик уже давно не ограничивал связь между нами — между нашими эмоциями, — и это значит, что он не просто знает, когда мне было больно, но и чувствует эту боль.

Я в отчаянии замотала головой.

— Ты ничего не можешь с этим сделать.

Никто не может. Трейс идёт по тонкому льду: одно неверное движение — даже наклон не в ту сторону, — и он может провалиться в забвение.

Да как, чёрт побери, вообще после такого мне может «стать легче»?

После ещё одной долгой паузы он произнёс:

— Ты не говорила, что он начал тебя вспоминать.

Я знала, что этот вопрос всплывёт. Откровенно говоря, я удивлена, что он не задал его сразу, как только мы вышли из клуба. Возможно, он понимал, что меня лучше не трогать, что я хочу просто свернуться клубочком и погрузиться в себя.

— Ты намеренно скрыла это меня? — спросил он, и хотя его голос оставался спокойным и будничным, я улавливала его напряжённость между строк.

— Я не знала, что всё это значит, и… — Запнулась, внезапно ощутив кость в горле. — Я не была уверена, стоит ли говорить тебе об этом.

— Почему? — спросил он ровно, словно мои слова не вызвали у него никакой реакции, хотя я прекрасно понимала, что это не так.

— Не знаю. Это кажется чем-то неправильным. Когда я говорю с тобой о нём, мне кажется, я причиняю тебе боль, — призналась я, опустив голову. — А я не хочу причинять тебе боль.

И снова долгая натянутая пауза.

— Я взрослый мужчина, ангел. — Я услышала, как он идёт по деревянному полу, но не сокращает дистанцию. — Не нужно оберегать мои чувства.

— Знаю, — согласилась я, хотя на самом деле лишь от части. — Но ничего не могу с собой поделать.

Потому что у меня есть чувства к Доминику. Настоящие, глубоко укоренившиеся чувства, зародившиеся задолго до того, как Трейс испустил свой последних вздох, и продолжавшие расти на протяжении всего лета. И от того, что Трейс внезапно оказался живым и невредимым, мои чувства к Доминику не исчезнут как по волшебству.

Вот только и чувства к Трейсу тоже.

Нет смысла отрицать, что моё сердце разорвано на две части. Оно принадлежит двум совершенно разным парням, и каждого я люблю по-своему. Любые мои слова и действия имеют последствия, потому что, что бы я ни сделала, кому-то будет больно. Кто-то почувствует себя преданным и брошенным.

Это ужасное положение, но я не знаю, как из него выбраться. Я даже не до конца понимаю, как я в нём оказалась. Я не планировала влюбляться в двух парней одновременно и теперь не знаю, как, чёрт побери, перестать любить кого-то из них.

— Это всё неправильно, — прошептала я, по большей части сама себе. Я всё ещё сидела спиной к Доминику, глядя, как вода стекает по стеклу, размывая внешний мир, как и множество раз до этого.

— Нет, наверное, нет.

И хотя мои чувства к Доминику возникли задолго до этого лета, я бы не стала с ним сближаться, будь Трейс всё ещё жив. Хотя бы потому что я хотела быть верной Трейсу. Но когда он погиб, всё изменилось. Не имея иного выбора, я нашла способ двигаться дальше. Научилась существовать без него.

А теперь он вернулся.

И всё окончательно запуталось.

Я развернулась к Доминику, крепко прижимая скрещенные руки к груди.

— И что мне теперь делать?

Его кадык дрогнул, когда Доминик сглотнул.

— Я не могу решать за тебя, ангел.

Конечно, не может. И было неправильно с моей стороны его спрашивать. Я понимала это, но всё равно спросила.

— Что, если он так никогда и не вспомнит меня? Наши отношения? — На сердце лёг тяжкий груз. — А если вспомнит?

Как Трейс отнесётся ко мне, когда осознает, что я лишила его жизни и тут же бросилась в объятья Доминика? Он сочтёт меня бездушной сукой, вот как.

— Ты не сделала ничего плохого, — произнёс Доминик, словно прочитав мои мысли… мою мимику, мои чувства.

— А сделала ли я хоть что-то правильное?

На его лице промелькнула боль, словно мои слова были заряженным оружием, и выстрел попал точно в цель.

— Я не это имела в виду, — поспешила оправдаться я, желая защитить себя и свои чувства к нему, хотя на самом деле я не была уверена. Правильно ли я поступила? И если да, то почему сейчас это кажется таким неправильным?

— Не надо меня успокаивать. — Он вздёрнул подборок и посмотрел мне в глаза. — Я прекрасно понял, что ты имела в виду, — бросил он, и я не стала отрицать.

Он оттолкнулся от стены и выпрямил спину, словно набираясь духу. Его глаза потемнели в две чёрные непроглядные бездны, и я мгновенно ощутила в них пустоту.

— Если тебя это утешит, то я уже знаю, чем всё это закончится. Не надо ходить вокруг да около.

Я не могла не вздрогнуть от его слов.

— Что ты хочешь этим сказать?

Он долго держал мой взгляд, словно в последний раз, а затем направился к мини-бару. Он явно решил вооружиться алкоголем для храбрости, а это никогда не предвещало ничего хорошего.

Стоя спиной ко мне, он всё же ответил:

— Я не так наивен, чтобы реально верить, что в конце концов мы с тобой вместе счастливо уедем в закат. Ты потомок ангелов, по большей части человек. А я нет, — безо всякого выражения произнёс он.

— Ну, да… — медленно протянула я, глядя ему в спину, пока он наливал себе напиток. — И что? — Я не стала дожидаться ответа. — Я давно это знаю, Доминик. Я в курсе, кто мы такие.

Он развернулся лицом ко мне с бокалом в руке. На его лице ни следа эмоций.

— Тогда ты не хуже меня понимаешь: то, что происходит между нами, как это ни назови, неизбежно подойдёт к концу. Независимо от Ромео.

Моя нижняя губа опустилась от его слов. От того, каким ледяным тоном он это произнёс. Что, чёрт побери, происходит?

— Ты меня бросаешь? — в итоге выдавила я.

Он рассмеялся.

— Сначала ты должна согласиться стать моей девушкой, чтобы я мог тебя бросить, — язвительно ответил он.

— Ты понял, о чём я. — Я начала приближаться к нему, хотя шаги были очень тихими и осторожными. — Ты не хочешь меня больше видеть?

Его непроницаемое выражение дрогнуло на секунду, и клянусь, я заметила скорбь. Мотнув головой, он сказал:

— Ты же знаешь, эти слова никогда не прозвучат из моих уст.

— Тогда что ты имеешь в виду? — резко спросила я, всё больше злясь.

— Я говорю, что я Воскрешённый, ангел.

Я вскинула руки.

— Тоже мне, открыл Америку! Я давно уже в курсе.

— Отлично, а в курсе ли ты, как это отразится на твоей жизни? — с вызовом спросил он.

Я открыла рот, чтобы ответить, но не смогла издать ни звука.

— Я не могу на тебе жениться. Я не могу иметь детей. Я не могу дать тебе жизнь, которую ты хочешь. Жизнь, которой ты достойна, — выпалил он жёстким тоном. — Это факт, ангел, как бы больно мне ни было это признавать. Ромео может дать тебе всё это, а если не он, то кто-то другой. Но не я. Я никогда не смогу. — Его голос надломился, словно эта мысль была крайне болезненной для него. — В конце концов я потеряю тебя. Это неизбежно, как смена времён года.

— Так ты у нас теперь провидец? — съязвила я. В горле пересохло, я едва могла сглотнуть.

— Не нужно быть провидцем, чтобы знать, чем всё это кончится, — сказал он, опустошил бокал и яростно опустил его на стол. — Для этого достаточно иметь глаза.

У меня в груди всё сжалось при виде сокрушенности в его взгляде. Он уже представил всё развитие наших отношений и пришёл к выводу, что мы зайдём в тупик. Пытался смотреть под разными углами, но мы всё равно были обречены с самого начала. Я видела это по его лицу, слышала по его интонации. Потому что Доминик — Воскрешённый, и он не может дать мне всё то, о чём я мечтала в детстве. То, что, по его мнению, у меня должно быть. И каким бы сложным и даже порочным он ни был, он любит меня всем своим существом. Он хочет, чтобы у меня было всё, чего я хочу, и даже то, о чём не смела мечтать, даже если для этого ему придётся меня отпустить.

Он уже пытался сделать это раньше, держал дистанцию летом, и я знаю, что попытается снова. Но, чёрт бы меня побрал, я не позволю принимать такие решения за меня. Я больше не маленькая девочка, мои мечты изменились.

— Ну что ж, я не принимаю твои доводы.

Я подняла глаза и посмотрела в его, не моргая. Моё сердцебиение держалось так же спокойно, как и руки.

— Да, у тебя вообще часто сложности с принятием реальности, — едко ответил он, но я не стала принимать это близко к сердцу. Он пытался оттолкнуть меня, отгородиться и защитить своё сердце от якобы неизбежного конца.

Я могу это понять.

— Допустим, но ты забыл одну очень важную деталь, — отметила я, подходя ближе к нему.

— И какую же?

Он не сводил с меня глаз, и в его взгляде был весь жар солнечной бури.

— Ты полагаешь, что знаешь, чего я хочу, — сказала я, сокращая оставшееся расстояние между нами. — Семью, детей… Найти себе принца на белом коне и ускакать с ним в закат…

— А разве нет? — спросил он, недоверчиво вскинув брови.

— Я больше не знаю, чего я хочу, — призналась я, стоя так близко, что могла вдохнуть его потрясающий одеколон, как если бы аромат был на мне самой. — Когда-то я действительно мечтала об этом: шикарная свадьба, много детей, белый заборчик, типичная американская мечта. Но теперь… — Я покачала головой, задумавшись над этим. — Теперь всё изменилось.

Правда в том, что я уже не представляла своего будущего. Сама мысль о том, что бы привести в этот мир детей, растить их, заранее зная, что я обрекла их на ту же судьбу, до ужаса пугала меня. Поэтому я старалась не думать об этом. Сосредоточилась на том, что происходит здесь и сейчас. На том, кто я есть и каких результатов от меня ждут. И меня это вполне устраивало, потому что всё остальное было слишком мутно, слишком пугающе, чтобы разбираться с этим прямо сейчас.

— Я не знаю, мечтаю ли я ещё о той жизни, — закончила я, и это была самая правдивая фраза, которую только можно сказать во всей этой ситуации. — А если даже я не знаю, чего я хочу, то ты тем более не можешь знать.

Он вытащил руки из карманов и нахмурился.

— То есть теперь у тебя другие планы?

Он произнёс это так, будто это нечто плохое, будто именно этого он и боялся.

— Я пока не определилась.

— Из-за меня?

Я пожала плечами.

— Да… и нет.

Он изогнул бровь.

— Либо одно, либо другое, ангел.

Да вот нет: и то, и другое.

— Я уже не та Джемма, какой была, когда только приехала в Холлоу Хиллс. Время, проведённое с тобой, повлияло на меня, равно как и многое другое.

Он опустил голову.

— Меньше всего я хотел, чтобы из-за меня ты от чего-то отказывалась. — В его голосе было много плохо скрываемых эмоций, которые я едва ли когда-либо прежде видела от Доминика. — Это не было моим намерением, ангел. Надеюсь, ты понимаешь.

— Понимаю. — Я коснулась его щеки, наслаждаясь шелковистой гладкостью его кожи. — Если я от чего-то и отказалась, то не из-за тебя, Трейса или ещё кого-либо, — сказала я, стараясь, чтобы мои слова не прозвучали слишком резко или равнодушно. Это не его бремя, и мне хочется, чтобы он это понимал. — А из-за того, что я так решила. Потому что так будет лучше для меня. И буду так делать впредь.

Он обдумывал мои слова несколько секунд, а затем спросил:

— Даёшь слово?

Его глаза искали ответ в моих, правдивый ответ.

Я наклонила голову вбок и улыбнулась.

— Хочешь, чтобы я поклялась?

— Наверное, да.

— Тогда клянусь, — согласилась я, хотя сама в этот момент была уверена, что такой развилки на моём пути не будет. — Пока что я не знаю даже, доживу ли до восемнадцати, — призналась я, мой голос прозвучал несколько тише. — И ничего.

Мне известно, что значит быть Воином, я приняла своё предназначение и всё вытекающее.

Он чуть поморщился от моих слов, и я тихонько рассмеялась. Ему не нравится, когда я говорю об этом, но ничего не могу с собой поделать. Это правда моей жизни, и теперь я полностью её осознаю.

А вот мысль привести невинных детей в этот мир — в эту жизнь, — и оставить их самих разбираться, как это пришлось сделать моей матери, для меня оставалось кощунственной. Я стала чертовски сильнее за последние несколько месяцев. Я могу выдержать много боли и страданий. Могу смириться с полным одиночеством и даже смертью.

Но не с этим.

С этой мыслью я никогда не смогу примириться.

— Я устала об этом говорить, — сказала я, опуская руку с его лица на плечо.

— Прости. Знаю, это была тяжёлая ночь, — ответил он и снова развернулся к мини-бару, чтобы выключить свет. Теперь нас освещал только мерцающий огонь в камине. — Тебе надо поспать.

Он вытянул руку в сторону двери, как бы приглашая меня пойти первой, но я не сдвинулась ни на дюйм в сторону коридора. Вместо этого я шагнула ближе к нему, положила обе ладони на его рельефный пресс и прижалась всем телом, тихонечко, но с очевидными намерениями.

Мне надоел разговор, но это не значит, что я хочу пойти спать.

— Я не говорила, что устала.

Он убрал руки обратно в карманы и тяжело сглотнул.

— Ангел…

— Что «ангел», Доминик? — Я взяла его за руки и ласково положила на свою талию. — Обещания надо выполнять.

— Да, но с учётом обстоятельств, я не думаю…

— Сколько ещё ты собираешься меня отталкивать? Когда-нибудь я перестану предлагать… — перебила я предупреждающим, но в то же время соблазнительным тоном (сама не знаю, как у меня это вышло). — Много у тебя ещё отмазок?

Он зажмурился.

— Я пытаюсь стать лучше ради тебя.

И тут для меня всё встало на свои места. Я поняла, чего он добивается: отталкивает, чтобы защитить. Он делал так всё лето. Сначала давал мне время пережить утрату, теперь потому что я должна разобраться со своими чувствами к воскресшему Трейсу.

Доминик не хочет заходить дальше, потому что боится, что я впоследствии пожалею об этом. И хотя я безмерно ценю его заботу, но по факту я уже так давно перешла черту, что уже не помню, где она была.

— Ты уже лучший, — ответила я и улыбнулась, поймав его взгляд.

Хоть Трейс и вернулся из мёртвых, нам не суждено быть вместе. Теперь я это понимаю. И как бы осознание этого ни разбивало мне сердце, моих чувств к Домику оно не отменяет. Да что там, только сильнее подталкивает в его объятия.

Облизнув губы, я прижалась к нему всем телом, неприкрыто обозначая свои желания.

— Я хочу быть с тобой, Доминик. Мне неважно, что будет завтра или через год. Я хочу тебя сейчас и не сдвинусь ни на дюйм, пока ты не дашь мне того, что мы оба хотим.

10. ЗАТКНИСЬ И ПОЦЕЛУЙ МЕНЯ

Доминик стоял напротив меня, свет от камина мягко обрамлял его силуэт, а я глядела в его ониксовые глаза. Моё тело полыхало просто от того, что я смотрю на него. Как бы я ни старалась сопротивляться этой манящей тьме его глаз, как бы ни разваливался мир вокруг меня — неважно, я всегда слышу, как его тьма взывает к моей собственной и затягивает к себе, как демон в преисподнюю.

По этой причине и многим другим я уже давно перестала сопротивляться этому зову.

Мои ладони медленно скользили вверх по его торсу, наслаждаясь ощущением твёрдых мышц, скрывавшихся под тканью облегающей чёрной рубашки. Мои пальцы подрагивали, желая вновь ощутить прикосновение его кожи к моей. Почувствовать, как его тело прижимается к моему, когда я впускаю его в самую сокровенную часть моего существа.

Сосредоточившись на поставленной задачей, я охотно перемещаю пальцы к верхней пуговице его рубашки и вытаскиваю её из петельки, затем к следующей и так далее, пока не расстёгиваю последнюю. Поднимаю глаза на Доминика и чувствую, как учащается пульс, когда встречаю его жаркий взгляд.

Он смотрел на меня, буквально поглощал глазами, будто я прекраснейшее вино, о котором он давно мечтал, но никогда прежде не позволял себе по-настоящему распробовать. Он всегда так на меня смотрел. Словно я последняя капля воды в бесплодной пустыне, где только песок и колючие кустарники.

Проведя языком по губам, я вытащила низ рубашки из штанов, а затем подняла руки к его плечам и стянула рубашку вниз по его рукам, позволяя ей тихо упасть на пол, как безмолвному свидетелю всего, что я собираюсь сделать дальше.

Внутри меня разгорался пожар, пока я водила ладонями по упругой груди, рельефному животу, перед тем как остановиться у края штанов. Мой взгляд снова взметнулся вверх, к его глазам, а пальцы протолкнули маленькую пуговку в дырочку.

Когда я потянула вниз молнию, руки Доминика поймали мои.

— Ты уверена, что хочешь этого, ангел? — хрипло спросил он. Казалось, ему потребовалось вся его сила воли, чтобы остановить меня. — Потом пути назад уже не будет.

Не отрывая глаз от его, я высвободила одну из ладоней и скользнула ею за пояс штанов.

— Знаю.

Он слегка запрокинул голову и стиснул зубы, стоило мне провести рукой по всей его длине. Приподнявшись на носочках, я поймала зубами его нижнюю губу и пососала, потянув его голову обратно на себя, а потом поцеловала уже со всей силой всепоглощающего урагана.

Низкий, первобытный звук вырвался из глубины его горла. Он схватил меня под попу и поднял на руки так, чтобы я ногами обняла его за талию, и пошёл, неся меня спиной вперёд. Толкнул меня к барной стойке. Я прикусила губу, чтобы не вскрикнуть, боясь, что одно неверное движение или звук — и он сбежит.

Вместо этого я оплела руками его шею и углубила поцелуй, раздвигая его губы языком, проникая глубже ему в рот и пробуя его на вкус. Моё тело жило своей жизнью, отчаянно жаждущее получить разрядку. Я тёрлась о бёдра Доминика, прижимаясь вплотную к нему, насколько это вообще возможно.

Нет никаких других вариантов. Я должна быть с ним — здесь и сейчас, во всех смыслах этого слова. В эту секунду мне нужно это даже больше, чем кровь или даже воздух, которым я дышу.

Его руки переместились с моей задницы к краю моей майки. Я крепче обхватила ногами его талию и приподнялась. Без какого-либо предупреждения его кулаки разорвали мою майку, как салфетку. Тот факт, что это была моя любимая майка, мной почти не осознавался.

Рот Доминика спустился к моей ложбинке, а его руки скользнули по моей талии и затем вверх по спине. Лёгким движением пальцев он расстегнул мой лифчик, и тот упал, как последний рубеж между нами. Губы Доминика накрыли самую нежную часть моей груди, облизывая и посасывая, как умеет только он. Я запрокинула голову, чувствуя, как жар разливается по венам, набирая силу и стремительно распространяясь, как извергающийся вулкан.

И в этом было всё. Всё, чего я хотела. Единственное, что мне было нужно.

Я втянула ртом воздух, когда Доминик прикусил зубами мою горошинку и посмотрел на меня. Его глаза полыхали пламенем и опасными намерениями, и от этого мне становилось только жарче.

Он отпустил бусину и вновь прижался лицом к моей груди, вдыхая меня, словно я была столь важным воздухом для его опустошённых лёгких.

— Скажи, как сильно ты меня хочешь, — потребовал он глубоким, бархатистым голосом, проводя языком от моей груди к шее. Моя кожа горела там, где он меня касался.

Я едва могла говорить. Губы дрожали от желания. Всё во мне дрожало от желания, и Доминик это знал. Он всегда это знал.

— Пожалуйста, Доминик. Не заставляй меня умолять, — прошептала я. — Ты нужен мне…

— Скажи, где мне тебя коснуться, ангел.

Грёбаный ад.

— Везде.

Его глаза заволокли тени. Он поставил меня на ноги и взялся за мои джинсы. Он не стал запариваться с пуговицами и молнией, хотя это и заняло бы считанные секунды. Он просто дёрнул плотную ткань, и та поддалась. Звук рвущейся джинсы вызвал восторженные мурашки по моей коже.

Не сводя с меня глаз, он провёл руками по моей талии и бёдрам, скидывая остатки ткани, ещё недавно прикрывавшей мои ноги.

Мои коленки стукнулись друг о друга, стоило Доминику, опустившемуся на одно колено, посмотреть вверх на меня с порочной ухмылкой на лице и стянуть оставшуюся брючину. Я думала, что сейчас он поднимется обратно, но, как оказалось, он ещё не закончил там.

Облизнув губы, он поднял мою ногу и прижался ртом к моей голени, целуя и облизывая кожу, пока постепенно перемещался к местечку за коленом и дальше вверх по внутренней стороне бедра.

Я с трудом удерживала себя от стонов, от выкрикивания его имени, подобно банши.

Но тут он закинул мою ногу себе на плечо и уткнулся лицом в моё нижнее бельё. Мои руки сжали барную стойку с двух сторон от меня, ногти впились в крепкую дубовую поверхность, когда пальцы Доминика нежно сдвинули трусики в сторону, освобождая путь его потрясающему рту. Я была объята огнём, пока он буквально занимался со мной любовью своим языком, двигаясь в идеальном темпе и задевая все правильные точки. Он всегда точно знал, как довести меня до блаженства, чтобы я растаяла миллионом капель жидкого золота, и делал это уже бесчисленное количество раз.

То, что начиналось как непрерывный поток нарастающего удовольствия, вскоре вылилось в сокрушительную волну, затопившую весь мой организм, подобно запрещенным веществам. Пребывая в экстазе, я распадалась на кусочки перед ним, а он даже не вспотел.

Ещё не прошла первая волна оргазма, как Доминик снова поднял меня на руки и встал между моими всё ещё подрагивающими ногами.

— Хочешь, чтобы я остановился? — хрипло спросил он. Его челюсть была напряжена, выдавая то, как его самообладание трещит по швам.

Я замотала головой и впилась ногтями в его плечи.

— Нет… Продолжай.

Его глаза потемнели до оттенка солнечного затмения. Он прижался губами к моим и толкнулся в меня.

Я вскрикнула от резкой боли там, где он вошёл в меня, но неприятные ощущения быстро сменились удовольствием, как только он начал плавные движения. Я застонала прямо ему в губы, чувствуя, как жар снова охватывает меня, и это только начало, а конца не предвидится вовсе.

Руки Доминика стиснули мои бёдра, управляя моим телом. Его толчки становились сильнее. Каждая нервная клетка моего тела горячо откликнулась, и я понимала, что до оргазма осталось недолго.

Доминику никогда не нужно было на это много времени.

То, что он делал с моим телом… То, что я чувствовала рядом с ним… Это нечто сверхъестественное. Ненормальное. Вряд ли я когда-нибудь переживу такое с кем-либо другим. Уж точно не с простым смертным. Я уже представляла себе эти вечные неудачи, постоянное разочарование, но всё же не могла остановиться, даже если бы моя жизнь зависела от этого.

Его движения ускорились. Я была уже близко, но не хотела, чтобы это заканчивалось, поэтому зажмурилась и попыталась отстраниться… Вернуться на край обрыва и постараться откладывать падение так долго, как только возможно.

— Посмотри на меня, — приказал Доминик. Я послушалась.

Его губы поймали мои. Мои руки вцепились в его волосы. Его глаза горели, а кожа была скользкой от пота.

— Я люблю тебя, ангел, — тихо произнёс он прямо мне в губы, ненароком вызывая во мне взрыв наслаждения.

Он смотрел, как я таю в его руках, упиваясь моим выражением лица, пока я переживала одну волну оргазма за другой, и когда я достигла пика, он прижался лицом к моей шее и зарычал, кончая внутри меня.

Это было порочно, дико и охренительно прекрасно.

Будь это кто-то другой, я бы уже вскочила и бежала от него, сверкая пятками, испугавшись подростковой беременности. Но он Воскрешённый, а я Потомок. У нас не может быть детей. Так есть, так было и так будет…

К счастью или к сожалению.

Поэтому я не стала переживать о том, чего всё равно не случится, а расслабилась в его объятьях, с упоением слушая ровный ритм двух сердец, бьющихся как одно.

11. МЕЖДУ НАМИ, ДЕВОЧКАМИ

На следующий день я приехала в школу пораньше. А если точнее, на полчаса раньше, что, честно говоря, стало для меня новым рекордом. После умопомрачительного секса с Домиником остаток ночи я провела, крутясь и ворочаясь в кровати из-за приснившегося мне апокалиптического кошмара, который казался уж слишком реальным.

Но даже эта беспокойная ночь имела свои плюсы: у меня было время подумать о словах некроманта. И чем больше я прокручивала их в голове, тем больше укреплялась в мысли, что я должна защитить Трейса.

Даже если главная угроза для него — его же собственные воспоминания. По крайней мере, пока я не найду способ вытащить его из этой трясины. Способ, от которого Трейс не сойдёт с ума, не станет овощем и не пострадает каким-либо иным образом.

А пока нужно вести себя с ним осторожно.

Я шла по школьному коридору в каком-то странном, максимально сосредоточенном напряжении, вглядываясь в лица всех вокруг в поисках той, с которой я совершенно не хочу разговаривать, но должна. Никки-чёртовой-Паркер.

К сожалению, мне придётся спрятать коготки и наладить с ней контакт. Хотя бы на некоторое время. Одна голова хорошо, а две лучше. Мне пригодятся союзники, чтобы защитить Трейса и не позволить воспоминаниям сломать его. Это не означает, что мы с Никки теперь друзья навек. Или что я забуду, что она сделала с ним. Будь то намеренно или нет.

Но я постараюсь стать терпимее к ней… ради Трейса. Я должна убедиться, что она понимает, в насколько опасное положение попал Трейс. То, что он забыл меня, это теперь уже меньшая из моих проблем. Сейчас надо позаботиться о том, чтобы он не вспоминал меня. Как бы это ни выворачивало меня наизнанку.

— Блэкберн, привет, — сказал Калеб, поравнявшись со мной в коридоре.

— Привет, — ровно ответила я, продолжая искать своего главного врага.

Он вскинул бровь.

— Плохая выдалась ночка?

Мои щёки загорелись, стоило мыслям вернуться к Доминику. По крайней мере, эта часть ночи была не такой уж плохой, в отличие от всего остального.

— Не выспалась, — расплывчато ответила я.

Он принял сочувствующий вид и окинул меня взглядом.

— Куда ты так торопишься?

— Ищу Никки. — Я резко остановилась и развернулась к нему. — Ты её не видел?

— Видел… Она пришла с Трейсом минут десять назад, — произнёс он и настороженно посмотрел на меня, словно пытался разгадать мои намерения.

Я закатила глаза.

— Я просто хочу с ней поговорить, — кратко пояснила я, чтобы он не подумал, что я просто хочу надрать ей задницу. Хочу, конечно, но делать этого не собираюсь. Пока что.

Он помедлил, задумавшись, но затем кивнул.

— Последний раз, когда я её видел, она направлялась вместе с Морган в туалет для девочек.

— Спасибо. Ещё увидимся, — бросила я и развернулась в сторону туалета.

Могла бы и сама догадаться. Если она не ошивается у шкафчика Трейса, как мартовская кошка, значит, сплетничает с Морган в дамской комнате. Потому что чем ещё занимается эта психопатка в свободное время?

— Контуринг уже не актуален. В тренде сейчас сочетания двух или трёх ярких акцентов, — вещала Никки, когда я ворвалась в туалет. Они с Морган стояли у раковины, и у второй был какой-то дикий слой штукатурки на лице.

— Господи, какая же ты поверхностная, — начала я, остановившись рядом с ней перед зеркалом и сложив руки на груди. — Какая вообще разница, что там в тренде, когда вокруг так неспокойно?

— В любой ситуации нужно хорошо выглядеть. Но ты, очевидно, ничего в этом не смыслишь, судя по твоему… лицу, если это вообще можно так назвать. — Она натянуто улыбнулась, глядя на меня через отражение. — Посмотри на досуге несколько туториалов на YouTube. Вдруг получится что-то с этим сделать, — добавила она, указав на моё лицо.

— Жаль, нет туториалов, которые могли бы сделать что-то с твоим характером, — парировала я.

— Я могла бы обидеться… но мне повезло родиться красивой. — Она развернулась к Морган и засмеялась. — Кому какое дело до характера, когда есть такое лицо?

Она загоготала. Я просто покачала головой, глядя на то, как низко она готова опуститься, лишь бы вернуть себе чувство собственного превосходства.

— Можешь и дальше утешать себя этим, Никки. Чем бы дитя не тешилось, как говорится. — Ржание резко прекратилось. Теперь мой черёд фальшиво улыбаться. — Так что если ты закончила нахваливать себя, нам надо поговорить.

— Опять двадцать пять, — раздражённо пробормотала она, доставая блеск для губ из косметички Морган и нанося его поверх вишнёво-красной помады. — Серьёзно, Джемма, не знай я тебя, подумала бы, что ты в меня втрескалась.

— Ну да. Ты вообще любишь надумывать то, чего нет.

Морган прыснула, но тут же сделала покерфейс, когда Никки послала ей убийственный взгляд.

Я провела в одной комнате с этой ведьмой одну минуту, а голова уже раскалывается.

— Короче, мне кажется, Трейс начал меня вспоминать, — выпалила я, решив перейти сразу к делу. Чем скорее мы об этом поговорим, тем скорее разойдёмся. — Ты же понимаешь, что это значит?

Её рука застыла напротив её губ, а взгляд метнулся ко мне в отражении.

— О чём ты, чёрт побери?

— Я неясно выразилась, Никки? Или эта штукатурка как-то влияет на слух?

Она вернула себе самообладание.

— И с чего же ты взяла, что он начал тебя вспоминать?

— Ну, как минимум, он видит сны обо мне.

Хоть мне и было приятно утереть ей нос — несмотря на все её старания стереть меня из его жизни, я всё ещё оставалась в его сердце, — я не могла позволить себе радоваться этой маленькой победе.

Прорывающиеся воспоминания Трейса — это бомба с таймером, которая может взорваться в любой момент. Ничего хорошего в этом нет.

Она резко развернулась ко мне лицом.

— Как, чёрт возьми, ты узнала об этом?

Я закатила глаза.

— Потому что он мне об этом сказал, дура ты тупая.

— Он разговаривал с тобой? — Не пойму, она ревнует или паникует? — Когда?

— Вчера, после школы.

Её плечи поникли на мгновение, но она быстро взяла себя в руки, отогнав все неприятные мысли. Выпрямившись, она сказала:

— Ну и что? Это ничего не значит. Сны — это просто сны.

Я уставилась на неё, поражаясь столь нелепому отрицанию реальности.

— Они начались ещё до того, как я вернулась в город.

— И?

Во мне вскипела злость.

— Я очень надеюсь, что на самом деле ты не такая незамутнённая, чёрт возьми, и понимаешь, что с ним сделала!

— Я спасла ему жизнь! — выпалила она, но уже не с такой уверенностью, как в тот раз в баре «Всех Святых».

Простонав, я потёрла переносицу.

— Я не собираюсь спорить о том, кто что сделал, — произнесла я, взбешённая, что вместо конструктивного разговора она снова начала мериться письками. Стиснув край раковины, я подалась ближе к ней, вторгаясь в личное пространство, и понизила голос: — Просто хотела убедиться, что ты осознаёшь, какими плачевными последствиями это может обернуться для него. Насколько опасным становится его положение.

— О чём ты, блин, говоришь? — прошипела она знакомым ледяным тоном, к которому я уже привыкла.

Морган внезапно оторвалась от закрепления макияжа и тоже уставилась на меня.

Они обе выглядели как пара олених, замерших посреди дороги в свете фар грузовика. К несчастью, этот самый грузовик — я, и мне придётся выбить их в реальный мир.

— Ты хоть понимаешь, что с ним будет, если он вспомнит? Если стены вокруг его воспоминаний о трагедии рухнут? — терпеливо спросила я. Ради её же блага, надеюсь, она осознаёт, что стоит на кону.

— Конечно, — ответила она и скрестила руки на груди, но я почему-то ей не поверила. Если бы она осознавала последствия, то куда бы сильнее переживала из-за того, что Трейс видит сны обо мне.

Я сделала шаг к ней.

— Значит, ты знаешь, что если плотина воспоминаний сломается, то Трейс сломается вместе с ней, да?

Она свела брови и шумно сглотнула.

— И ты наверняка в курсе, что в таком случае Трейс либо станет овощем, либо застрянет в вечном проживании момента своей смерти. Так? — Когда она не ответила, я повторила громче: — ТАК?!

— Никки? О чём, чёрт побери, она говорит? — занервничала Морган. Её изумрудные глаза были распахнуты в ужасе. Она схватила Никки за плечо и развернула к себе. — Почему ты ей не отвечаешь?

— Я пытаюсь! Дай мне минуту подумать.

— О чём подумать? — ошарашенно спросила Морган. — Ты либо знала, либо нет. Да или нет?

Очевидно, Никки не упоминала об этом Морган. А значит, она понятия не имела, во что втягивает Трейса, когда возвращала его к жизни. Или знала, но скрыла это от подруги, понимая, что та не сможет так спокойно к этому отнестись.

— Боже, Никки! Поверить не могу! — Широко распахнутые глаза Морган посмотрели на меня. — Клянусь, Джемма, я не знала. Я бы места себе не находила, если бы знала, что есть такая вероятность, — сказала, она отходя подальше от Никки и открещиваясь от её преступлений против природы. — Трейс — мой друг, ты же знаешь.

— Ой, только не надо выставлять меня монстром. Он и мой друг тоже, — рявкнула Никки, почувствовав, что подруга сменила сторону. — Я больше всех за него переживаю и стараюсь сделать как лучше!

У нас сильно разнятся представления о том, что будет лучше для Трейса.

— Тогда как ты могла с ним так поступить, зная о рисках? — возмутилась Морган. Её глаза сверкали злостью… и отвращением.

— Ну, как ты сама могла догадаться, я не знала о рисках! — выкрикнула Никки в ответ, вся из себя оскорблённая невинность. Хотя невинностью тут и не пахнет.

— То есть ты просто вернула его к жизни, не подумав о последствиях? Неужели ты настолько отчаялась? — Морган была в ужасе от мысли, что её подруга могла поступить столь рискованно и необдуманно. А я поражалась: неужели она раньше не замечала, с кем дружит? — Господи, Никки! Как ты могла?

— Морган, заткнись! Устроила тут истерику, — выпалила Никки. Её кожа стала болезненно серой. — Трейс прекрасно себя чувствует. Джемма просто бесится, что он теперь со мной и не помнит её, поэтому пытается придумать всякие страшные последствия, хотя нет никакого повода. Он в порядке!

— Ничего он не в порядке, — возразила я, решив не комментировать всю остальную чепуху, которую она тут наговорила. — Он нормально себя чувствует только потому, что его воспоминания заблокированы. Эта стена в его разуме защищает его от травмирующих событий, но он невольно начинает меня вспоминать, а значит то, что ты с ним сделала, ни фига уже не помогает.

Морган зажмурилась изо всех сил и провела рукой по рыжим кудрям. Лицо Никки из пепельного стало белым. Она выглядела так, словно её вот-вот стошнит.

Но это не помешало мне договорить:

— Это только вопрос времени, когда прошлое обрушится на него… если мы ничего не предпримем. Прямо сейчас.

Отвернувшись от меня, Никки бросилась к кабинке и вывалила весь свой завтрак в унитаз.

Я стояла на месте и ждала, когда она закончит, хотя мне стало дурно от одних только звуков. И судя по лицу Морган, ей тоже было нехорошо. Либо она до сих пор не отошла от шока и возмущения. Как бы то ни было, она даже не пыталась помочь своей лучшей подруге.

Никки вышла спустя несколько минут, вытирая рот туалетной бумагой и часто моргая, чтобы не расплакаться.

Если бы не всё то зло, что она мне причинила, я бы ей даже посочувствовала.

— Слушай, я пришла не воевать с тобой, Никки. И уж точно не собираюсь спорить, кого Трейс любит больше, потому что давай взглянем правде в глаза: мы обе знаем ответ. Я пришла к тебе, потому что хочу защитить Трейса. И ты наверняка хочешь того же.

Она не ответила, но я знала, что смогла чётко донести до неё свою позицию.

— Ты должна залатать трещину и проследить, чтобы стена стояла и дальше.

— А как это сделать? — спросила Морган. Её взгляд был полон решимости, словно она была готова в одиночку вступить в бой и принести нам победу.

Никки подняла глаза на меня в ожидании ответа. Её глаза всё ещё блестели от едва сдерживаемых слёз.

— Откуда мне знать? — рявкнула я и вперилась взглядом в Никки. — Это ты заварила эту кашу. Хочешь сказать, что не знаешь, как это остановить или хотя бы замедлить?

— Я такого не говорила, — ледяным тоном ответила она и прижала к носу бумажное полотенце.

— Хорошо, — ответила я и облегчённо выдохнула. — Так что ты будешь делать?

Она не ответила, и Морган подтолкнула её:

— Никки?

— Не знаю. Пока не знаю.

Уму непостижимо.

— Этого мало, Никки.

— Отвали, Джемма! Я же сказала, что разберусь! Дай мне чёртову минуту подумать. И не под вашими укоряющими взглядами! — выпалила она и выбежала из туалета, не став дожидаться подругу.

Морган смотрела на меня, в её глазах смешались страх, сомнение и тревога.

— С Трейсом всё будет хорошо? Она ведь сможет ему помочь? — спросила она меня, словно я лучше знаю её подругу, чем сама Морган.

В эту минуту, судя по том, что Никки даже не догадывалась, в какой опасности находится вернувшийся из мёртвых Трейс, у меня не было никакой уверенности в том, что она сможет справиться сама.

Единственное, в чём я была уверена, так это в том, что при всей её шизанутости, она реально любит его не меньше меня, и, возможно (но не факт), это будет достаточной мотивацией, чтобы найти способ обезвредить бомбу, заложенную в разум Трейса.

— Я не знаю, но лучше ей это сделать, иначе она уже ничего больше сделать не сможет, — прорычала я и тоже покинула уборную.

12. ШКАФЧИК БОЛИ

¹

Мне удавалось избегать Трейса большую часть дня. Хоть мне и безумно хотелось увидеть его, прикоснуться к нему, поговорить, убедиться, что он в порядке… Риск возвращения воспоминаний слишком велик. Так что я спешила из класса в класс, уклоняясь от случайных встреч в коридорах.

Операция «Не приближаться к Трейсу на пушечный выстрел» продолжалась и в обеденный перерыв. Несколько минут я пряталась в туалете для девочек, лишь бы не пересечься с ним у шкафчиков, которые волею судьбы оказались прям рядом. Представляю, как бесит этот факт Никки.

Когда в коридоре стало заметно тише, я рискнула выглянуть из туалета и увидела, что путь свободен. Пулей метнулась к шкафчику, чтобы закинуть туда учебники и взять обед. Есть я сегодня буду в одиночестве, в машине, до конца перемены.

Подумаешь!

Не то чтобы меня в столовой ждут друзья. Никто даже не заметит моего отсутствия — ещё одно болезненное напоминание о гигантской дыре, образовавшейся в моей жизни с тех пор, как не стало Тейлор. Потому что Тейлор непременно бы заметила. Тейлор бы заняла мне место.

Слёзы набежали под веками, и я поспешила отогнать мысли о ней. Правда в том, что я почти не позволяю себе думать о ней. За все эти месяцы я даже не смогла заставить себя прийти на её могилу. Слишком больно осознавать тот факт, что её больше нет. Из-за меня. Из-за дружбы со мной.

В отличие от Трейса она уже никогда не вернётся.

С тяжёлым сердцем я открыла шкафчик, затолкала книги и потянулась к свёртку в пергаментной бумаге. В нём было грустное маленькое яблочко и сэндвич с индейкой. Не знаю, зачем вообще его брала, потому что аппетит уже окончательно пропал. Вздохнув, я взяла рюкзак и захлопнула дверцу.

— Твою ж!..

Я отскочила назад, внезапно увидев Трейса.

Он стоял, прислонившись спиной к своему шкафчику, и его голубые глаза-океаны решительно смотрели прямо на меня. Я даже не слышала, как он подошёл. Либо я была слишком погружена в мысли о Тейлор, либо передо мной стоит призрак, беззвучно парящий над полом.

Второй вариант звучит вполне себе правдоподобно.

— Может, расскажешь, почему ты меня избегаешь? — спросил он низким голосом с хрипотцой, пронизанный подозрениями.

Так, ладно, это явно не призрак. Он реален, очень даже реален, и ждёт от меня ответа, а я просто стою и таращусь на него, как влюблённый щеночек.

Чёрт, Джемма, скажи уже что-нибудь!

Я прочистила горло.

— Ничего я тебя не избегаю. С чего бы мне тебя избегать? — сбивчиво ответила я. Полагаю, я не только выглядела виноватой, но и звучала.

— Понятия не имею. Ты мне скажи.

Ямочки очертились на его щеках, желваки заходили, глаза пронзали меня.

Моё лицо вспыхнуло под столь пристальным взглядом. Не знаю, как я нашла в себе силы, удержаться и не броситься облизывать его. Эти ямочки не давали мне покоя прежде, и с тех пор явно ничего не изменилось, несмотря на предупреждение Одина.

Соберись, тряпка. Серьёзно.

От этого зависит его жизнь. Я не должна забывать об этом ни на секунду.

Взяв себя в руки, я вскинула подбородок и изогнула бровь в попытке показаться равнодушной, а лучше даже скучающей.

— Я едва тебя знаю, Трейс. У меня нет причин избегать тебя.

Он развернулся и прислонился боком к шкафчику, сложив руки на груди.

— Точно? Уверена, Джемма? — Он склонил голову ко мне, и мои гедонистические глаза рефлекторно опустились к его рту. — Что-то подсказывает мне, что ты врёшь.

Я сглотнула, несмотря на сжавшееся горло.

— Зачем мне это? — с трудом выдавила я и заставила себя вновь посмотреть ему в глаза.

— Не могу сказать, — просто ответил он и наклонил голову вбок. Его взгляд скользил по моим чертам, словно пытался собрать кусочки пазла. — Но выясню.

Песец. Полный.

Вот как раз этого мне меньше всего нужно. Если он будет копать в эту сторону, то рано или поздно наткнётся на мину, бережно охраняющую его воспоминания (и рассудок).

В моей голове заорал сигнал тревоги. Я пыталась придумать, что могло бы уменьшить его подозрения. Очевидно, тактика отрицать всё и делать вид, будто бы у него разыгралось больное воображение, уже не канает. Нужно придумать что-нибудь получше… Что-то достаточно правдоподобное, чтобы он успокоился. Чтобы снизить градус его любопытства.

— Послушай, Трейс. Я правда не знаю, почему я тебе снюсь. Ну, может, до того, как случилась авария, ты сох по мне? Не ты один, — сказала я, так стараясь изобразить уверенное безразличие, будто от этого зависела моя жизнь. Повесила замок на шкафчик и защёлкнула его.

— Даже не сомневаюсь, — тихо пробормотал он.

Я снова встретилась с ним глазами, и у меня перехватило дух. На его губах играла едва заметная ухмылка — такая, когда зубов ещё не видно, а ямочки на щеках уже появляются. С каждой фразой, каждой его улыбкой лёд вокруг моего сердца потихоньку оттаивал, чего я ни в коем случае не могла допустить.

Потому что глубоко внутри я понимала, что уже не смогу вернуться к Трейсу. У нас нет будущего. Один чётко дал это понять. Воспоминания Трейса должны быть похоронены глубоко в недрах его сознания, а моё присутствие в его жизни ставит его безопасность под угрозу. К тому же я не стала бы возвращаться к прежней жизни, даже если бы могла. Я уже не та Джемма, которой была раньше. Теперь всё изменилось. Я изменилась. Я научилась жить дальше и не хочу оглядываться назад.

По крайней мере, я пытаюсь себя в этом убедить.

— В общем, было приятно с тобой поболтать, но меня ждут дела.

Я быстро крутанулась, намереваясь сбежать в противоположную сторону, но он схватил меня за локоть и развернул обратно к себе.

Вибрация взрывной волной прошлась по моему телу, словно я стояла посреди электрического шторма. Его глаза распахнулись. Я сразу поняла, что он почувствовал то же самое.

Ситуация из плохой стала ужасной. Это катастрофа.

— Ты ведь тоже это почувствовала, да? — спросил он, сощурив глаза.

— Я… Я понятия не имею, о чём ты, — соврала я, стараясь удержать лицо.

Его глаза превратились в две узкие щёлочки, как будто он пытался прочитать мои мысли.

И он действительно читал мои мысли. Чёрт!

Я выдернула руку из его хватки, останавливая его, пока он не успел подслушать что-нибудь ещё. Не знаю, повлияло ли воскрешение как-то на его способности, но пока не выясню наверняка, будем исходить из того, что он всё ещё может читать мысли, когда прикасается.

— Я… эм… Мне пора, — выдавила я и отступила на шаг назад, пытаясь понять, насколько он укрепился в своих подозрениях и сильно ли я всё запорола.

Он шагнул ко мне, не позволяя увеличить дистанцию.

— Давай встретимся после школы? — предложил он с полуприкрытыми веками, словно они потяжелели от груза тайн. В его глаза-океаны я бы нырнула, не раздумывая.

Испугавшись своих мыслей, я замотала головой.

— Не могу. У меня есть парень.

Господи Боже. Я серьёзно это сказала?

Так-то это не совсем правда и не прям уж железная причина, но ему об этом знать необязательно. К тому же это первое, что пришло в голову.

Он криво ухмыльнулся и сделал ещё шаг ко мне. Нас разделяло всего несколько дюймов, и всё же это расстояние казалось бесконечным, как вселенная.

— Я не предлагаю тебе секс, — хрипло и вкрадчиво произнёс он. — Я просто хочу поговорить.

Мои щёки, казалось, горели огнём. Само слово «секс» из его рта вернуло мои мысли к той ночи, когда мы чуть было не переспали, и от этого моё лицо вспыхнуло ещё больше.

— Не думаю, что это хорошая идея…

— Потому что у тебя есть парень? — уточнил Трейс, снова ухмыльнувшись.

— Именно.

Я попыталась сделать шаг назад, но он тут же шагнул ко мне, не позволяя дистанции между нами увеличиться.

Он опустил голову, словно хотел прошептать секрет мне на ушко. Моё сердце колотилось от этой невозможной близости. Я буквально чувствовала его мятное дыхание на своей щеке, аромат его изумительного древесного одеколона, пробуждавшего во мне чувственные желания.

— Тогда пусть это будет только между нами, — произнёс он хриплым, глубоким шёпотом, от которого у меня невольно побежали мурашки по всему телу.

— Ты хочешь, чтобы я соврала своему парню? — удивлённо спросила я, потому что Трейс открылся для меня с новой стороны. Он пожал плечами.

— Если только так ты согласишься встретиться со мной.

Я колебалась с ответом. Мысли хаотично метались в поисках веского повода ему отказать и продолжать дальше его избегать, но так, чтобы не усиливать его подозрений.

Я была где-то между молотом и наковальней.

Он по-своему воспринял моё молчание, наклонил голову в сторону и уточнил:

— Обещаю, что не буду приставать.

Я вскинула глаза на него.

— Я верю тебе, — ответила я без малейших сомнений. Это же Трейс в конце концов. Тот Трейс, которого я знала, меня и пальцем не тронул бы, не убедившись, что я согласна.

— Отлично. — Его взгляд задержался на моём лице, словно пытался ухватить ускользающее воспоминание. — Тогда решено. В три часа после школы.

Он кивнул и пошёл спиной вперёд в другую сторону, не сводя с меня глаз, будто это было выше его сил.

— Я не сказала, что приду, — обратила я его внимание.

— Да. — Он снова ухмыльнулся. Я засмотрелась на правую ямочку. — Но ты придёшь.

Я сузила глаза, глядя, как он отдаляется.

— Почему ты так в этом уверен?

Ничего не могу поделать со своим любопытством.

— Что-то мне подсказывает, что ты хочешь этого не меньше меня.

Я хмыкнула на его самонадеянность.

— Ты слишком самоуверен.

— Что есть, то есть. — Его улыбка стала шире.

— А если ты ошибаешься? — спросила я, стараясь сохранять равнодушное выражение.

— Ну и пусть. — Он задержался в конце коридора, одаривая меня долгим прощальным взглядом, и уверенно добавил: — Но я не ошибаюсь.

И скрылся за углом.

А я потерпела сокрушительное поражение.

13. ПЕРЕХВАТ МЯЧА

Остаток дня я провела в каком-то состоянии затянувшейся паники, всё время поглядывая на часы, которые с грозным тиканьем приближали звонок с последнего урока. Все мысли крутились вокруг Трейса. Я пыталась придумать какой-нибудь удобоваримый предлог, чтобы открутиться от встречи с ним. И в итоге едва не заработала ожог третьей степени от горелки Бунзена во время лабораторной работы.

Чёрт побери, мне нельзя встречаться с Трейсом после школы. Чем больше времени я провожу с ним, тем больше я возбуждаю его любопытство. И, вполне возможно, не только любопытство. Но ни то, ни другое не сулит ему ничего хорошего.

Мне нужна подмога.

Последним уроком был французский, и поскольку мы с Никки ходили на него вместе, я решила подкараулить её у её шкафчика перед занятием и привлечь её к полезному делу. Давайте будем честны: если в чём-то Никки и хороша, так это в умении вставать на пути Трейса, особенно если этот путь ведёт прямиком ко мне.

— Если ты пришла снова меня отчитать, я не стану это выслушивать, — сказала она, не глядя на меня, пока доставала из шкафчика учебник и папку. — Я же уже сказала, что что-нибудь придумаю.

— Нет, я пришла по другому вопросу. — Я придвинулась ближе и понизила голос до шёпота, чтобы никто нас не подслушал. — Трейс хочет встретиться со мной после школы.

Она зажмурила аквамариновые глаза.

— И ты решила похвастаться этим? Утереть мне нос? — спросила она, после чего открыла глаза, но продолжала смотреть ровно в шкафчик.

— Какая же ты идиотка. Нет, мне нужно, чтобы ты перехватила мяч, как в футболе.

Она что, серьёзно не понимает всю опасность ситуации? Её волнует только одно: как обойти меня. И заполучить Трейса. Какая же она жалкая. И бесит до трясучки.

— Аааа. — Она развернулась ко мне лицом, уже не настолько подавленная. — Точно. Логично. И как мне это сделать?

Я вскинула руки.

— Ты меня спрашиваешь, Никки? Ты же в этом мастер! Придумай что-нибудь. Оттащи его за поводок. Делай что угодно, только не дай ему приблизиться к своему шкафчику после уроков.

Она скрестила руки на груди и хмуро посмотрела на меня.

— Почему ты не можешь упростить всем жизнь и просто послать его?

Я посмотрела на неё как на глухую.

— Ты вообще его видела? Помимо того, что я вообще не смогу сказать ему это в лицо, так он ещё и укрепится в своих подозрениях.

Она задумалась над этим и в итоге кивнула.

— Ладно, я позабочусь об этом.

— Кто бы сомневался, — пробормотала я через плечо, уже собираясь пойти на последний урок.

Звук школьного звонка в конце урока перевернул всё внутри меня, устроив настоящий хаос в сердце. Мой взгляд тут же метнулся к Никки, сидевшей в противоположном конце класса, в беззвучном вопросе, терзавшем меня на протяжении всего урока.

Она кивнула, давая знать, что у неё есть план, как отвлечь Трейса. Если честно говоря, у меня не было причин сомневаться. Этим навыком она владела в совершенстве.

Пока одноклассники выходили, я сидела на стуле и ждала. Трейс наверняка уже стоит у шкафчика, поэтому мне лучше задержаться, пока Никки не доберётся до него первой. Дальше она справится.

Как только в классе не осталось никого, кроме меня, я достала телефон и написала сестре: «Ты знала, что они отпустили маму?»

Ответ пришёл за считанные секунды. Рекорд для Тессы.

«Да».

«А мне ты собиралась об этом рассказать?» — написала я.

«Да».

Я закатила глаза и отправила новое сообщение: «В этой жизни?»

Она ответила почти мгновенно: «Прости, была занята, Джем. Сама понимаешь: то одно, то другое».

Конечно, понимаю. Думала, что понимаю.

На долю секунды я даже позавидовала сестре. Ей не нужно возвращаться на пепелище жизни с похороненными подругами и воскрешёнными парнями. Ей не нужно находить баланс между школой, тренировками и всей этой драмой, что неизменно сопутствует «нормальной» подростковой жизни. Хоть я и не была нормальным подростком, но должна была притворяться таковым. А меня уже тошнит от притворства.

Скорей бы уже освободиться от всего этого.

Телефон снова звякнул. От Тессы пришло новое сообщение: «Поужинаем? Обсудим всё».

Я ответила: «Да, давай. Позже договоримся».

— Так вот где ты прячешься? — раздался знакомый голос с противоположного конца кабинета.

Я оторвала глаза от телефона и увидела Бена, стоящего в дверях. Он смотрел так, словно никак не мог взять в толк, почему я сижу одна в пустом классе спустя несколько минут после звонка.

— Я искал тебя, — сообщил он, складывая мускулистые руки на груди.

— Что ж, поздравляю, ты меня нашёл, — сказала я и положила телефон на парту.

— Есть какое-нибудь объяснение тому, почему ты прячешься здесь? — спросил он, указывая ладонью на пустой класс.

— Я избегаю Трейса, — прямо ответила я, даже не пытаясь врать. Бен поймёт.

— Я примерно так и подумал. Ну, либо его, либо Снежную Королеву, — добавил он, имея в виду Никки. Его улыбка сошла с лица, а взгляд стал серьёзным. — Ты не возражаешь, если я присяду рядом?

Я кивнула на стул перед собой. Оттолкнувшись от двери, Бен прошёлся между рядами парт, схватил стул передо мной и, не разворачивая, сел на него и сложил руки на спинке перед собой, лицом ко мне.

— Нам не хватало тебя за обедом.

Я слабо улыбнулась, давая понять, что очень признательна, но не особо-то верю в его слова.

— Тоже пряталась? — уточнил он.

— Типа того. — Я тяжело вздохнула. — С каждым днём всё сложнее держаться от него подальше, Бен, — призналась я едва слышно, словно боялась произнести это слишком громко. Боялась признать, что моё решение разорвать все контакты с Трейсом уже даёт трещину. — Это целая миссия, на которую уходят все силы.

— Ты уверена, что это именно то, чего ты хочешь? — спросил Бен, теребя свой пирсинг и устремив на меня пытливый взгляд карих глаз.

— Нет, — не задумываясь, ответила я, потому что не хотела этого. Ни капельки. — Но у меня нет выбора.

Его кадык дёрнулся, словно Бен предчувствовал, что сейчас я поделюсь не самыми лучшими новостями. Он слегка выпрямился и посмотрел мне в глаза.

— Так что же случилось?

— Вчера я встретилась с некромантом.

Живот скрутило в узел, стоило вспомнить наш разговор с Одином.

— И?

Я покачала головой.

— Диагноз неутешительный, Бен. — Я откинулась на спинку стула, пытаясь дать себе достаточно места, чтобы наполнить лёгкие воздухом. — Возможно, что потеря памяти — это единственное, что позволяет Трейсу сохранить рассудок.

Русые брови Бена обеспокоенно изогнулись.

— В каком смысле?

Судя по его растерянному виду, Бен знал о воскрешении не больше меня, то есть по сути ничего.

— Это довольно сложно объяснить, но как я поняла, смерть Трейса привела к тому, что часть его мозга отмерла. Амнезия, независимого от того, была ли она побочным эффектом или своеобразным капризом Никки, по факту стала заслонкой вокруг этой части мозга. Мёртвой части. Она защищает то, что осталось. Но если защита даст трещину, пусть даже небольшую, Трейса мы потеряем навсегда.

Бен дёрнулся от моих слов. Эти новости не хотел слышать ни один из нас.

— Вот-вот, — сказала я в ответ на выражение ужаса на его лице. — В лучшем случае он станет овощем. В худшем — сойдёт с ума.

— Твою ж… Да как так-то?

Он провёл ладонью по лицу, словно пытался стереть образ, вставший перед глазами.

— Это ещё не всё, — продолжила я, решив выложить все карты на стол, пусть дальше сам делает выводы. — Кажется, он начинает меня вспоминать. Он сказал, что я ему снюсь.

Бен выдал ещё ряд ругательств.

— Не то слово.

Я ещё сильнее вжалась в спинку стула, чувствуя себя загнанной в угол и обессилевшей, как сдувшееся колесо.

— И что будем с этим делать, Джем? — спросил он, пытаясь найти на моём лице признаки надежды. — У тебя есть какой-нибудь план?

Я опустила взгляд на свои руки. Нервно ковыряла ногти, потому что сама не знала, что делать.

— Знаю только, что сейчас мне лучше держать дистанцию. — Я посмотрела в глаза Бену. — Ему нельзя меня вспоминать. Нельзя вспоминать то, что случилось. Нужно следить, чтобы он и дальше оставался в неведении. Ради его же собственного блага.

— Я понял, но мы сейчас почти не общаемся…

— Надо это изменить, — перебила я. — Ты должен быть всегда рядом, отвлекать и направлять его. Мне нужно, чтобы с ним был кто-то, кому я могу доверять. Никки… — Я встряхнула головой. — Никки — это Никки, ей нельзя доверять.

Он кивнул, соглашаясь.

— Хорошо, это я беру на себя.

Я знала, что могу положиться на Бена. Как никак, он всё ещё лучший друг Трейса. Это не изменится, сколько бы раз Никки ни стирала ему память.

— А ты? — спросил он, насупив брови. — Что будешь делать ты?

— Мне остаётся только одно. — Я пожала плечами и посмотрела ему в глаза. — Я позабочусь о том, чтобы он забыл обо мне.

Раз и навсегда.

14. БЕГ НА МЕСТЕ

После разговора мы с Беном разошлись в разные стороны. Поскольку большинство школьников уже ушли, я решила, что выйти из укрытия уже достаточно безопасно. Бросив учебники в шкафчик, я закинула рюкзак на плечо, взяла куртку и вышла на парковку.

Там стояло только три машины. Моя, незнакомый мне чёрный лексус и красный джип Никки.

Стоп. Красный джип Никки? Я застыла на месте. Какого чёрта здесь делает машина Никки?

И тут до меня дошло. Скорее всего, она притворилась, что у неё проблемы с машиной, чтобы уговорить Трейса подвезти её домой. «Молодец, хитрая сучка», — подумала я, проходя мимо джипа с довольной ухмылкой. Уж что-что, а уводить от меня Трейса Никки умеет.

Вздохнув с облегчением, я подошла к своей машине, копаясь в переднем кармашке своего рюкзака в поисках ключей. Мигнули поворотники, когда двери разблокировались, и я быстро нырнула на водительское сиденье, после чего бросила рюкзак на соседнее пассажирское. Опустив козырёк, я взглянула на себя в зеркало и нажала кнопку для запуска двигателя.

Ноль реакции.

Мои брови сошлись на переносице. Я посмотрела на приборную панель. Ни один индикатор не горел, бак был полным.

Тааак… Странно.

Я снова нажала на кнопку и потом ещё дважды. Безуспешно.

Чёрт побери! Я ударила ладонями по рулю на эмоциях. Как такое могло произойти? Это, блин, новая тачка. Её только-только купили. А я только-только научилась водить, поэтому понятия не имею, что с ней не так.

Может, залила не тот бензин? Или забыла выключить фары, разрядив аккумулятор? Я замотала головой, пытаясь вспомнить, что я могла сделать не так.

Так и не найдя правдоподобного объяснения, я потянулась к рюкзаку и достала мобильник. Я собиралась позвонить Доминику, но вспомнила, что ещё разгар дня — он не сможет мне помочь до наступления сумерек. Поскольку больше мне было не к кому обратиться, я нашла в контактах номер сестры и нажала кнопку «позвонить». Телефон погас. На экране отразилась пустая батарейка, словно дразня за то, что я забыла зарядить телефон.

Я снова ударила по рулю и, схватив рюкзак, выскочила из машины. Будь у меня хоть какой-то опыт, я бы открыла капот и попыталась посмотреть, всё ли там в порядке. Но поскольку я совершенно ничего не смыслила в машинах, даже не стала пытаться.

«Видимо, придётся возвращаться пешком», — сказала я себе, просовывая руки в ремешки рюкзака, и тяжело вздохнула.

Но не успела я и шагу сделать, как услышала приближение машины. Подняла глаза и увидела синий мустанг Трейса, медленно плывущий в тумане по школьной парковке. Прямиком ко мне.

Без Никки.

Я моментально развернулась в противоположную сторону и пошла. Очень, очень быстро. И пофиг, что мне вообще не туда надо. Главное, чтобы он меня не заметил. Поэтому надо идти.

Как можно скорее.

Но уже через считанные секунды мустанг ехал рядом со мной, в одном темпе с моим быстрым шагом. Я смотрела вперёд. Может, если я притворюсь, что не вижу его, он просто поедет дальше?

— Тебя подвезти? — спросил он, опустив окно со стороны пассажира.

— Нет, спасибо, всё хорошо, — ответила я, продолжая смотреть перед собой. — Мне как раз не хватает физической нагрузки!

Сама чуть не сморщилась от того, как тупо и фальшиво это прозвучало.

Он вдавил газ, обгоняя меня, резко повернул направо и остановился. Машина заняла собой всю полосу, то есть перекрыла мне путь.

Я замедлила шаг. Он открыл дверь, вышел и лениво обошёл машину. Прислонился со стороны пассажира, сложив руки на груди, и смотрел, как я неохотно приближаюсь к нему.

— Ты загородил дорогу, — тихо произнесла я. Мой взгляд скользнул по машине, ботинкам Трейса, затем по низу его брюк. В общем, я смотрела куда угодно, только не в глаза. Я не выдержу его взгляда.

— Ты обещала, что мы поговорим, — напомнил он.

Я остановилась где-то в трёх футах от него.

— Но ты не пришёл.

Честно говоря, я не знаю, пришёл он или нет. Я была уверена, что Никки сделала своё дело.

Но, очевидно, с задачей она не справилась.

— Возник срочный вопрос. — Он скрестил ноги. — Но теперь я здесь.

— А мне уже пора, — соврала я. На ум не приходило ни одной удобоваримой причины улизнуть от него.

— Тогда садись. Я подвезу тебя, поговорим по пути.

Всё ещё прислоняясь к машине, он протянул левую руку и открыл мне дверь.

Я перенесла вес с одной ноги на другую, но не спешила подходить к его машине.

— Напомни, пожалуйста, о чём ты хотел поговорить? — спросила я, пытаясь выиграть время. Ну, может, у него просто вопросы по домашке, а я раздуваю проблему из ничего. С другой стороны, с фига ли он будет спрашивать меня о домашке? Я никогда не была примерной ученицей, даже в лучшие годы.

— Давай не здесь, — ответил он. Его лицо ничего не выдавало.

То есть речь пойдёт явно не о домашке.

Я оглянулась на пустую парковку.

— А что? Здесь никого нет.

Он не ответил. Лишь задумчиво смотрел пару секунд, а затем спросил:

— Почему ты всё пытаешься убежать от меня?

— Ничего я не пытаюсь. Я стою прямо перед тобой.

— Ты понимаешь, о чём я, Джемма. — Он оттолкнулся от машины и сделал шаг ко мне. Я рефлекторно отступила назад. Его взгляд скользнул по мне, отмечая реакцию. — Ты боишься меня? — спросил он, наклонив голову вбок.

— Нет. — Ком в горле мешал глотать. — А должна?

— Нет.

Его лицо оставалось нечитаемым.

— Тогда почему ты спрашиваешь?

Он сделал ещё один шаг ко мне и ещё, я всё отступала назад. Ничего не могла с собой поделать. Моё сердце знает, что надо сохранять дистанцию. Нельзя подпускать его слишком близко. Нельзя позволить ему почувствовать меня, узнать, вспомнить…

— Вот поэтому, — холодно произнёс он, кивнув на мои ноги. — Ты пятишься от меня.

— А, ты об этом? — Блин! Придумай что-нибудь! — Да как-то само получается. Просто я… ну… мера предосторожности.

Я снова мысленно скривилась.

Он сощурил глаза, на губах заиграла едва заметная ухмылка.

— Ты реально странная.

Я пожала плечами. Мне нечего на это ответить.

Его глаза пробежались по мне сверху вниз и вернулись обратно. Мои щёки загорелись при мысли, что он меня рассматривает. Оценивает.

Серьёзно, он проявляет слишком много интереса ко мне. С этим надо что-то делать.

— Ну, раз мы это прояснили, увидимся тогда завтра в школе? И поговорим, — сказала я, не придумав ничего лучше, и попыталась обойти его машину.

Он сначала выставил руку, а затем и всем телом загородил путь. Я оказалась прямо перед ним. Чувствовала его дыхание на своём лице. И как его грудная клетка поднимается и опускается в нескольких дюймах от моей собственной.

— Я просто хочу с тобой поговорить, Джемма. — Он слегка наклонился, чтобы наши глаза оказались на одном уровне. — Дай мне десять минут, и клянусь, я оставлю тебя в покое.

Я обдумывала это, не поднимая взгляд — держа его на уровне шеи и подбородка Трейса, избегая губ и глаз, особенно теперь, когда он стоит так близко. И уж точно, блин, я не стану смотреть на его чёртовы ямочки.

— Пожалуйста, — настаивал он, наклоняясь ещё ниже, чтобы поймать мой взгляд.

Как только наши глаза встретились, вся моя решимость развеялась, подобно песку в бурю.

— Хорошо. Десять минут, — неохотно согласилась я. — А затем ты оставишь меня в покое.

— Даю слово, — ответил он, криво улыбнувшись. Но что-то в торжествующем блеске его глаз подсказывало мне, что он не имеет ни малейшего намерения выполнять это обещание.

15. СНОВА В ДОРОГЕ

Я понимала, что это плохая идея. Ещё когда садилась в «Мустанг» Трейса, старательно отводя глаза, я осознавала, что нельзя мне этого делать. Но я не знала, как ещё донести до него, что он должен оставить меня в покое. У меня нет хорошего объяснения, почему нам надо избегать друг друга, а если продолжу убегать без причины, он только укрепится в своих подозрениях.

Надо менять тактику. Может, будет достаточно просто поговорить с ним. Если Трейс утолит своё любопытство, он сможет отпустить ситуацию.

Но это не точно…

— Включить кондей? — спросил он, направляя потоки прохладного воздуха в мою сторону.

— Так нормально, — ответила я, потянув ремень безопасности. Господи, неужели снова?

— Он иногда застревает, — пояснил Трейс, с любопытством наблюдая за тем, как я пытаюсь справиться с ремнём.

Чем больше я нервничала, тем сильнее дёргала, и ремень тут же блокировался.

— Давай я, — предложил он, наклонившись ко мне и протягивая левую руку над моим телом, чтобы помочь.

— Нет! — вскрикнула я, и оттолкнула его. Я уже знаю, к чему всё идёт: я вдохну аромат его одеколона с древесными нотками и потом буду мечтать только о том, как накрыть губы Трейса своими.

А этого нельзя допустить… снова.

Нахмурившись, он поднял ладони, показывая, что ничего не делает, и вернулся на своё сиденье, глядя на меня так, словно у меня окончательно поехала крыша. Ну, естественно. Я так заорала, будто он начал меня лапать, хотя он просто хотел помочь мне с ремнём.

Ну и прекрасно! Пусть знает, что не надо приглашать странных девиц к себе в машину. Может, мне и дальше прикидываться чокнутой? Надо будет поразмыслить над этим.

— Я ничего такого не делал, — осторожно начал он, как будто опасался новой истерики. — Я просто хотел помочь тебе застегнуть ремень. Без какого-либо тайного умысла.

Я отпустила ремень и сделала глубокий вдох, беря себя в руки.

— Знаю, — ответила я и затем спокойно потянулась к ремню. — Есть у меня просто заскок с этими ремнями.

— Понятно. — Судя по тону, он ни разу мне не поверил, но внимательно смотрел, как я протягиваю ремень перед собой и застёгиваю его. — У тебя довольно много заскоков.

Я пронзила его взглядом.

— Мы уже перешли к оскорблениям?

— Нет. — Он так и сидел с поднятыми руками, словно забыл их опустить. Или же застыл каменным изваянием и не мог пошевелиться. Из него бы вышла прекрасная статуя, ничего не скажешь. — Это просто наблюдение.

— Не думаю, что ты достаточно хорошо меня знаешь, чтобы делать выводы.

Медленно кивнув, он опустил ладони — одну на руль, а другую на коробку переключения передач.

— Справедливо.

Я пыталась расслабиться, пока он разворачивал машину и выезжал с парковки, но не могла избавиться от резкой боли, простреливавшей через шею в плечо. Стоп… разве это не один из признаков сердечного приступа? Я вроде бы где-то читала об этом… Боже, пожалуйста, только не на переднем сиденье его машины.

— Так куда едем? — спросил он, свернув на главную улицу.

— К храму.

— У тебя тренировки? — предположил он, скосив взгляд на меня.

Я пожала плечами и пробормотала:

— Типа того.

Я снова почувствовала на себе его любопытный взгляд.

— Ты довольно закрытая, да?

— В каком смысле? — спросила я, пытаясь сосредоточиться на пейзаже за окном. В это время года всё такое пышное и изумрудное. И было нечто уютное в этих лучах солнца, выглядывающих из-за крон деревьев под нужным углом.

— В том смысле, что я пытаюсь узнать тебя получше, а ты не даёшь мне.

Скрепя сердце я, продолжая смотреть в другую сторону, ответила:

— Может, тебе стоит уловить намёк.

— Может, — сухо согласился он. — А может, мне стоит стараться лучше.

Я услышала улыбку в его голосе.

Я развернулась к нему и убедилась, что да, он вовсю улыбался мне, сражая обеими ямочками наповал. Он чертовски усложнял мне задачу. Надо переходить к активным действиям, чтобы оставался хоть шанс оттолкнуть его от себя.

— А разве ты не встречаешься с Никки? — напомнила я ему. Как бы мне ни было неприятно думать о них как о паре, мне нужно использовать любое оружие, которое только есть в моём арсенале.

— Я бы это так не назвал, — ответил он, переключаясь на третью скорость.

Теперь настал мой черёд уставиться на него как на душевнобольного.

— А как бы ты это назвал?

Он засмеялся.

Не знаю, мы перепихнулись пару раз, но это было давно.

Мне совершенно не хотелось об этом слышать, но всё же я спросила:

— Насколько давно?

Он пожал плечами, но искоса посмотрел на меня, словно отмечая возросший интерес.

— Да несколько месяцев назад, я бы сказал.

— НЕСКОЛЬКО МЕСЯЦЕВ? — не удержавшись, выкрикнула я. Серьёзно? Какого чёрта всё это значит? — Но вы ведь постоянно вместе, и Никки говорила…

— Никки слишком много болтает, — перебил он скучающим тоном.

Сощурив глаза, я вперила в него взгляд, как будто это могло как-то помочь мне понять Трейса.

Не помогло.

— Так, давай ещё раз. Вы с Никки не встречаетесь, но вы всё ещё спите друг с другом, зависаете вместе в школе, целуетесь в коридорах, и при этом всём ты флиртуешь с другими девушками?

— Погоди. С кем это я флиртую?

Я прищурила глаза.

— Со мной.

Его ямочки проявились особенно явно, когда губы расплылись в ухмылке.

— То есть ты заметила? А я уж начал думать, что теряю хватку.

— Не смешно, — отрезала я, хотя, если честно, это было довольно забавно. — Всё это звучит так, будто ты настоящий…

— Мудак, — закончил он за меня. — Да, возможно, это прозвучало именно так. Но на самом деле я не такой. Поверь мне. — Он снова бросил взгляд в мою сторону, его голубые глаза были похожи на пару священных кристаллов, собранных с райских врат. — Я порвал с ней перед самой аварией. Что было потом, я смутно помню. Само происшествие не осталось в моей памяти. Но я точно знаю, что между ней и мной всё кончено.

Моё сердце ухнуло в пятки от осознания, какой большой отрезок его жизни стёрт из памяти.

— Помню только, — продолжил он, снова посмотрев на меня, — как проснулся дома, в своей кровати, весь перевязанный, а надо мной суетится Никки. Она выхаживала меня до полной поправки. — Он спокойно пожал плечами. — Я в какой-то мере чувствовал себя обязанным ей.

И Никки вовсю этим пользовалась. Как же я ненавижу эту суку.

— Но ты больше не спишь с ней, да? — уточнила я, и мысленно скривилась от самого вопроса. Проявлять интерес к его отношениям — не лучший способ погасить его интерес ко мне. Но всё же мне нужно выяснить наверняка, чтобы моё воображение не рисовало их вместе.

Это эгоистично, но ничего не могу с собой поделать.

— Не-а. Уже давно.

Моё сердце парило от облегчения. Я кивнула.

— Что ж, это хорошо. — Едва слова сорвались с моего языка, Трейс посмотрел на меня, и я пошла на попятную. — Ну, то, что ты не совсем мудак. А даже если и мудак, мне без разницы.

— Потому что тебя тянет на мудаков?

— Что? Нет! Я не это имела в…

Он опустил ладонь на моё колено, останавливая.

— Я просто шучу, Джемма. Расслабься.

Кожу покалывало в том месте, где он ко мне прикасался. Как бы мне ни хотелось насладиться этим ощущением, я всё же поспешила отвести ногу, разрывая контакт.

— Прости. — Он бросил извиняющийся взгляд на мою ногу. — Я не хотел…

— Знаю.

Между нами ненадолго повисло молчание, словно воздух очищался от неловкого момента. Никто из нас не проронил ни слова, когда Трейс переключился на следующую передачу и выехал на трассу, ведущую в город. Я рассматривала его профиль, пока он вёл машину, разглядывая резкие черты его лица, отмечая то, что волосы цвета воронова крыла достигают его подбородка, и то, как напряжена его челюсть, когда он на чём-то сосредоточен. Его образ вновь выстраивался в моей голове, становясь живым и реальным, а я даже не осознавала, что делаю.

— Так этот твой парень… — Он сделал паузу и улыбнулся мне. — Он учится в Уэстоне?

Я снова надела маску равнодушия.

— Нет, — ответила я и сложила руки на груди. Словами не описать, как мне стало некомфортно в этот момент.

— Значит, в Истоне, — сделал вывод он, потирая подбородок.

— Нет, он уже не ходит в школу, — сообщила я, вновь переключившись на пышную зелёную листву и хвойные лапы, проносящиеся мимо. Я надеялась, что он поймёт намёк и закончит допрос.

— Его исключили? — невозмутимо продолжал Трейс.

Я развернулась, встречаясь с его любопытствующим взглядом.

— Ты вроде хотел о чём-то со мной поговорить? Или так и будешь расспрашивать меня о моём парне всю дорогу?

Ещё одна ухмылка с ямочками на щеках озарила его лицо, заставляя моё сердцебиение ускориться. Это уже выше моих сил. Почему, чёрт побери, храм так далеко?

— Я надеялся убить двух зайцев одновременно, — ответил он. Его ярко-голубые глаза взирали на меня с очаровательной хитринкой.

Я сдержала порыв улыбнуться в ответ. Господи Боже. Я здесь не для того, чтобы расплываться лужицей перед Трейсом. Надо продолжать держать покерфейс.

— У тебя есть пять минут, — предупредила я, зная дорогу до храма как свои пять пальцев. — Лучше поторопись, потому что второго шанса не будет.

Его брови сдвинулись, а прекрасная улыбка пропала с лица.

— Я что-то тебе сделал? Перед аварией? — В его тоне было намешано столько эмоций, что сложно было вычленить отдельные нотки. Страх. Замешательство. Грусть. Беспокойство. Они все боролись за первенство в его голосе — и его глазах, — и каждая была по-своему сильна.

Странный вопрос.

— С чего ты взял?

Не глядя на меня, он ответил:

— Потому что, очевидно, я тебе не нравлюсь, — ровно ответил он и снова ускорился, выезжая на встречную полосу, чтобы обогнать другую машину. — Вот я и подумал, что чем-то тебя обидел.

Горечь сдавила горло. Как же меня тошнит от всей этой ситуации. Бесит, что надо избегать его. Бесит, что надо лгать ему. Бесит, что из-за меня он чувствует себя виноватым. Якобы он сделал что-то не так. Он не заслужил всего этого. Он всегда был добрым, милым, всегда готовым прийти на помощь всё то время, что мы были вместе. Это всё нечестно по отношению к нему.

Но что мне ещё остаётся? Рассказать ему правду, рискуя пробудить его воспоминания? Не вариант. По крайней мере, не сейчас. Возможно, что никогда.

На короткое мгновение я ослабила оборону.

— Ты не сделал мне ничего плохого, Трейс. Ты всегда был образцовым джентльменом.

Он снова посмотрел мне в глаза, уже не так напряжённо, но всё ещё выжидательно.

— Тогда почему мне кажется, что ты меня ненавидишь?

— Я не ненавижу тебя.

Я бы никогда не смогла тебя ненавидеть.

— Но тебе неприятна моя компания, — заключил он.

Я покачала головой.

— Я же сказала, у меня есть парень.

— Так проблема в нём? — Трейс изогнул брови. — Он запрещает тебе общаться с другими парнями?

Я постаралась не засмеяться, представив, как некий парень решил попытаться сказать мне, с кем можно, а с кем нельзя общаться. Впрочем, сейчас это казалось самым правдоподобным объяснением. Ну, типа я пытаюсь уважать чувства своего парня и всё такое.

— Он не то чтобы прям запрещает, но ему не нравится, когда я провожу время с другими парнями.

Сама не знаю, как мне удалось произнести это с серьёзным видом и не закатить глаза.

— Похоже, он очень не уверен в себе. — Глаза Трейса скользнули по мне, словно пытались разглядеть насквозь. — У него есть основания не доверять тебе?

— Думаешь, я изменяю ему? — Я возмущённо уставилась на него. — Ответ — нет, — тут же обозначила я, не давая ему времени подтвердить или опровергнуть столь оскорбительное предположение.

— Эй, я ничего такого не имел в виду. Просто пытаюсь понять тебя, — сказал он, сворачивая с трассы.

— Возможно, тебе стоит остановиться, пока не поздно, — резко предложила я.

— Значит, про свидание можно даже не заикаться? — Он одарил меня дерзкой ухмылкой, которая, по моему скромному мнению, должна быть объявлена вне закона.

У меня отвалилась челюсть. Поверить не могу, что ему хватило наглости заявить такое. Судя по всему, амнезия затронула не только его воспоминания. Воскрешение стёрло его осторожность и разбитое сердце, что раньше он носил с собой везде и всюду.

— Да, Трейс, ни о каком свидании не может быть и речи. Ты вообще слушал, что я тебе говорю?

— Ладно, ладно, проехали. Я больше не буду поднимать эту тему. — Он подмигнул мне и снова показал свои умопомрачительные ямочки. — Пока что.

Я закатила глаза и посмотрела на перекрёсток, на котором мы остановились. До храма осталось меньше мили, и я каким-то чудом пережила поездку с Трейсом, но что-то мне подсказывает, что на этом дело не закончится. Скосив глаза, я увидела, что он открыто пялится на меня. Он выглядел как ребёнок, которому только что купили двойную порцию его любимого мороженого.

Эта поездка должна была утолить его любопытство и направить его интерес в другую сторону. Но я умудрилась добиться обратного эффекта.

— Перестань пялиться на меня.

Моё сердцебиение ускорилось от его пристального взгляда.

Уголок его губ дёрнулся вверх.

— Не могу.

И моё сердце поскакало диким галопом, точно мустанг, заметивший, что загон открыт. Я снова отвернулась и смотрела в сторону до самого храма. Не сказать, что это сильно помогло. Я всё равно ярко чувствовала напряжение, царящее в машине. Оно ехало с нами пятым колесом, о котором никто не просил.

Я подскочила сразу же, как только он припарковал машину.

— Спасибо, что подвёз, — сказала я, отстёгивая ремень безопасности и распахивая дверь с такой скоростью, словно бежала из горящего дома.

— Джемма?

Он поймал мою руку, не давая мне смыться.

Прекраснейшее ощущение приятного покалывания пронеслось по всему телу, стоило его коже соприкоснуться с моей. Медленная ухмылка заиграла на его губах. Наши глаза встретились. Если прежде у меня были сомнения, то теперь они окончательно испарились. Он тоже это почувствовал и судя по тому, как просияло его лицо, он точно знает, что всё это значит.

— Это значит, что ты моя родственная душа, — вслух ответил он, вальяжно ухмыляясь одним уголком рта.

Я высвободила руку и покачала головой.

— Не понимаю, о чём ты. Я чувствую то же самое со всеми. Это ничего не значит.

Его улыбка померкла на мгновение, но тут же вернулась, словно собака с косточкой.

— Ты врёшь, причём откровенно плохо.

Я пригвоздила его самым равнодушным выражением лица в своём арсенале.

— Я же уже говорила тебе: у меня нет причин тебе лгать.

— А мне кажется, есть, — возразил он, отказываясь отступать. — Я ещё не знаю, что это за причина, но обязательно выясню.

На этих словах я вышла из машины и захлопнула за собой дверь. Для меня было ясно как день одно: Трейс на этом не остановится.

Нет, это только начало.

16. НАДВИГАЮЩАЯСЯ БУРЯ

Я вошла в храм, чувствуя себя так, будто по мне проехался грузовик. Во время всей этой встречи с Трейсом пошло не так всё, что только могло, и это ещё мягко сказано. Я надеялась развеять его любопытство и провести жирную черту между нами, по крайней мере до тех пор, пока я не найду способ защитить его от его же воспоминаний. А вместо этого только сильнее его заинтриговала и позволила ему узнать, что мы родственные души, при том, что сама до сих пор не очень-то понимаю, что это означает.

А вот он явно понимает.

Стряхнув с себя оцепенение, я вошла в атриум и стала ждать, когда ко мне выйдет старший магистр. Как это бывает со многими вещами в моей жизни, мне пришлось отстраниться от всей этой ситуации с Трейсом и временно задвинуть её в дальний ящик, чтобы сосредоточиться на той бомбе, что собирается сбросить на меня магистр. В том, что это будет именно бомба и не маленькая, не было ни малейших сомнений.

— Джемма, хорошо, что ты приехала, — сказал Уильям, встречая меня в атриуме несколько минут спустя.

Я стояла у какой-то очень древней на вид статуи, гадая, кем был этот тип. Нет, ну реально, об этих людях в книжках по истории не пишут, так что мне не стыдно, что я его не знаю.

— Запись в спа-салон отменилась, так что у меня появилась свободная минутка, и я решила заглянуть на огонёк.

Он улыбнулся на мою нелепую попытку разрядить обстановку и предложил руку.

— Совет собирается в кабинете. Присоединимся?

— Ведите, — сказала я, следуя за ним через атриум.

Мы молча свернули в узкий коридор, который привёл нас к закрытой двери в самом конце. Я не могла отделаться от ощущения, будто иду по «зелёной миле». Уильям открыл дверь и пригласил меня внутрь.

Мой взгляд упал на длинный деревянный стол в центре кабинета. За ним сидели четверо: три мужчины и женщина. Все они были одеты в такие же рясы, как у Уильяма, и строго, выжидающе смотрели на меня. Я сразу же узнала мужчину с проседью — Альфорд Бенедикт — и кивнула ему.

— Присаживайся, дорогая, — сказал Уильям, выдвинув для меня стул во главе стола.

У меня немного затряслись колени, но я не подала виду. Прошла к стулу и опустилась на него. В любой ситуации надо держать лицо. Эти люди как бешеные псы — чуют страх за версту.

— Я так понимаю, с Альфордом ты уже знакома. Это Прюденс, Джеремайя и Захари, — сказал он, поочерёдно указывая на каждого члена Верховного Совета. — Это Джемма Блэкберн.

— Мы много слышали о тебе, — произнесла Прюденс таким тоном, что сразу стало ясно, что ничего хорошего.

— Да уж, легко оказаться в центре внимания, когда ты единственный живой потомок Люцифера.

Захари поджал губы, а Прюденс громко ахнула. Ууу, тяжёлый случай. Не на такую реакцию я рассчитывала. Впрочем, я сижу в одной комнате с кучкой чванливых старикашек. Чего я ожидала?

— Ясно-понятно, — пробормотала я сама себе и развернулась к Уильяму, который как раз опустился на стул справа от меня. — Ну что ж, теперь, когда все со всеми знакомы, не пора ли приступить к обсуждению невероятно важного вопроса?

Честно говоря, я уже сгорала от любопытства, что же так взволновало весь Совет.

— Да, конечно. — Поправив рясу, Уильям украдкой бросил взгляд на остальных членов Совета и затем посмотрел мне в глаза. — Как тебе известно с нашей прошлой встречи, Орден засёк нечто… новое, — произнёс он, словно с трудом подбирая подходящие слова.

Мои брови взлетели.

— Нечто новое? — переспросила я, обескураженная тем, что Совет раньше с этим не сталкивался. — Мы говорим о некой новой разновидности вампиров? Или о чём-то хуже?

— Боюсь, это намного хуже, — ответил Уильям. — Мы не до конца ещё понимаем, с чем имеем дело, но уже собрали достаточно информации, чтобы понимать, что это нечто очень древнее и опасное, потенциально несущее угрозу всем нам. Поэтому мы должны действовать быстро…

— Погодите. — Я подняла руку, останавливая его. — Как вы поняли, что это угроза, если даже не можете сказать, о чём идёт речь?

Что-то тут не складывается. Они либо специально действуют мне на нервы, либо просто не хотят делиться информацией. Ни один из вариантов ничего хорошего им не сулит.

— Ну, начнём с того, — произнёс Уильям, налив себе стакан воды из кувшина в центре стола, — что среди демонов пошли слухи.

В этом ничего удивительного. Демоны вообще жуткие болтуны и сплетники. Я наклонилась к столу.

— Говорите конкретнее.

Он поднял кувшин, предлагая мне тоже воды, но я замотала головой, отказываясь.

— В подземном мире уже несколько недель шепчутся об этом. В каждом городе, в каждой стране, на каждом континенте, по всему миру чувствуют одну и ту же тьму, слышат одно и то же предупреждение.

В моём горле образовался ком.

— Что за предупреждение?

— Что конец близок.

Я молча пялилась на него пару мгновений и затем спросила:

— И всё? — Паника мигом испарилась от осознания, что это просто ложная тревога. — При всём уважении, магистр, но конец света уже грозил нам недавно. Буквально стоял на пороге, но я решила эту проблему. Может, до демонов долго доходят последние новости?

Это объяснение казалось мне логичным. Мы уже спасли мир.

— Это не связано с Люцифером. Ну, не напрямую, — поправил он, снова делая глоток воды. — Хотя мы предполагаем, что его освобождение из ада стало причиной происходящего сейчас.

Чувство вины кольнуло сердце. Что бы ни продиралось к нам через ослабшие барьеры, это происходит из-за меня. Именно из-за меня стены Сангвинариума пали, и я невольно выпустила Люцифера в наш мир.

— Так что же именно происходит сейчас? — спросила я, переводя взгляд с одного члена Совета на другого. — Должны же у вас быть хоть какие-то догадки, — подталкивала я. Они бы не стали организовывать это собрание неподготовленными, хоть и пытаются убедить в этом меня.

Уильям переглянулся со своими товарищами и мрачно посмотрел на меня.

— Ты когда-нибудь слышала об «Откровении Иоанна Богослова»? — спросил он, застав меня врасплох.

— Из Библии? — Я пожала плечами. Не знаю, как на это отвечать. Папа никогда не был особо религиозен, и мы бывали в церкви разве что по праздникам. Но им я этого говорить не буду. — Ну, в общих чертах.

Что-то переменилось в его лице. Помрачнело.

— Значит, ты знаешь о четырёх всадниках Апокалипсиса?