Воплощение

Бьянка Скардони

Воплощение

Переведено специально для группы

˜"*°†Мир фэнтез膕°*"˜

http://vk.com/club43447162

Оригинальное название: Incarnate

Автор: Бьянка Скардони / Bianca Scardoni

Серия: Отмеченная / The Marked #5

Переводчик: Дарина Ларина

Редактор: Анастасия Ярыгина

Одни сражаются со тьмой, другие становятся ею…

1. В ДИКИХ УСЛОВИЯХ

Туман не был сегодня густым, но всё же застилал лобовое стекло, пока Тесса вела свой чёрный Кадиллак Девиль на дешёвую заправку на Шоссе 1. Отсюда до Холлоу Хиллс меньше двадцати минут езды: не совсем дома, но достаточно близко, чтобы почувствовать, как нарастающая тревога сковывает мою грудь. Прошло больше двух месяцев с тех пор, как я последний раз там была. Всё это время я запрещала себе вспоминать о войне, что там развернулась, и оплакивать всё, что я на ней потеряла. Но сейчас, последний раз заправляя Кадиллак перед въездом в город, я не могла думать ни о чём другом.

Эти девять недель в дороге я провела со своей сестрой Тессой. Вместе мы охотились на демонов и запечатывали врата ада по всем штатам Америки и Канаде. Работы было так много, что времени на скорбь и размышления об утраченном не оставалось. Столько мест нужно было объехать, столько демонов уничтожить — я ушла в охоту с головой, целиком и полностью, без капли сожаления.

Впереди был долгий путь, где я могла забыться и потерять счёт времени, но сейчас я вынуждена сойти с дороги. Жизнь, которую я оставила позади, вновь догоняет меня, а я никак не могу её затормозить.

— Будешь что-нибудь? — спросила Тесса, отстёгивая ремень безопасности и открывая дверь со своей стороны.

Я качнула головой и сильнее вжалась в сиденье. С моих губ сорвался тихий вздох.

— Выше нос, сестрёнка, — сказала она, наклонившись к машине с дразнящей улыбкой, которую я всё ещё слишком редко видела на её лице, даже после того как мы всё лето провели вместе. — Осталось всего двадцать минут — и ты от меня избавишься.

— Считаю секунды, — съязвила я в ответ, потому что не хотела, чтобы она знала настоящую причину моего подавленного состояния. К тому же за это лето наши отношения заметно улучшились. Она, наконец, стала воспринимать меня как равную, а не как надоедливую младшую сестру. Я не хотела разрушить весь прогресс, признавшись в том, что боюсь возвращаться домой.

Она показала мне средний палец, со смехом захлопнула дверь и пошла за заправочным пистолетом.

Мне срочно нужно было отвлечься, поэтому я достала из бардачка мобильник и проверила сообщения. Снова вздохнула, увидев пустой экран. Я написала Доминику больше часа назад, когда мы с Тессой остановились в Хановере купить что-нибудь попить, и сообщила, что мы уже почти у Холлоу Хиллс. Какой бы уставшей я ни была после стольких — даже не знаю точное количество — часов в машине, я всё равно хотела первым делом увидеть его. Учитывая всё, что мне предстоит, мне бы не помешала возможность отвлечься, и уж что-что, а отвлекать Доминик умеет. И, видит бог, это именно то, что мне нужно прямо сейчас.

Ведь впереди меня ждёт лишь пепел той жизни, что я сожгла дотла.

Воспоминания о парне, которого я похоронила.

И я ни хрена к этому не готова.

— Итак, Холлоу Хиллс, встречай нас, мы едем, — произнесла Тесса, вернувшись в Кадиллак и заводя двигатель.

Я улыбнулась ей, но ничего не сказала. Мы выехали с заправки на подъездную дорогу, которая вела обратно к шоссе.

Последний участок пути был длинным, извилистым и по большей части тихим. Туман пеленой накрывал дорогу, как будто асфальт дымился. Моё сердце едва не выскочило из груди, когда впереди показался знак «Добро пожаловать в Холлоу Хиллс». Но не только сам знак вызвал у меня такую реакцию. Под ним стояла чёрная Ауди, к которой элегантно прислонялся высокий красивый блондин, одетый во всё чёрное.

— О, тебя уже встречают, — заметила Тесса, сбавляя скорость и сворачивая на обочину, чтобы припарковаться за машиной Доминика.

С колотящимся сердцем я встретилась глазами с Домиником через лобовое стекло. Вся моя тревога испарилась с появлением моего прекрасного тёмного ангела. Сколько времени прошло с нашей последней встречи? С того момента, как я последний раз прикасалась к нему и чувствовала вкус его губ, прижатых к моим?

«Слишком много», — ответила сама себе, хотя мы довольно часто виделись этим летом.

Часто, но недостаточно.

— Спасибо за поездку, — быстро бросила я, схватив сумку с пола, и распахнула дверь.

Я не стала дожидаться ответа, но всё же отчётливо услышала, как она крикнула, перегнувшись через коробку передач:

— Не делай ничего, чего бы не сделала я!

Я обернулась, изогнув бровь.

— И что же именно? — уточнила я, потому что после её секс-марафона этим летом, который было сложно не заметить, я сильно сомневаюсь, что у неё есть какие-то пределы дозволенного.

— Да, ты права. Не делай ничего, что бы сделала я! — с улыбкой поправила она.

— Ага, вот это уже больше похоже на правду, — ответила я, закрывая дверь, и выпрямилась. — До встречи, Тесс.

— Угу, — протянула она с приклеенной на лицо ухмылкой. — До скорого!

Щебень захрустел под колёсами Кадиллака, Тесса вновь выехала на дорогу и направилась в город уже без меня.

Я глянула на исчезающие в тумане задние фары и повернулась к своему личному встречающему.

— Ты задержалась.

Ухмыльнувшись, Доминик оттолкнулся от своей машины и выпрямился. Руки он держал в передних карманах брюк. Несмотря на тёплую погоду, он по-прежнему носил длинное чёрное пальто.

— Мы решили заехать в магазин. За напитками.

Я удерживала рюкзак одним пальцем за петельку, и он уныло висел рядом с моей ногой. Этот якорь был единственным, что удерживало меня на месте. Моё тело хотело качнуться, подобно маятнику, который движется только в одну сторону: прямо в руки Доминика. Но всё же я оставалась на месте, не шевелясь.

Просто не хотела доставлять ему такого удовольствия.

Его ухмылка стала шире. Конечно же, меня выдавала наша связь. Он наверняка чувствовал, как я тщетно пытаюсь сохранить равнодушный вид, когда на самом деле меня безумно тянет к нему. Этот бой был проигран с самого начала, и мы оба это знали, но я должна была попытаться.

Всё с той же ухмылкой он высунул руки из карманов и двинулся ко мне, пожирая меня глазами на каждом шагу. Глазами, потемневшими от затаённых желаний, казавшимися бездонными на фоне беззвёздного неба, пока их обладатель сокращал расстояние между нами. Моё предательское сердце билось всё сильнее по мере приближения Доминика и взорвалось от счастья, когда он остановился прямо передо мной.

Его рука скользнула на мою талию. Он притянул меня к себе, и я оказалась прижата к его груди. Я взглянула на него из-под ресниц. Его лицо было гладко выбрито и состояло сплошь из жёстких линий, которые словно специально выпирали навстречу лунному свету.

— Снова веселишься без меня, любимая? — Его голос был сладким, как мёд, и обволакивал каждую клеточку моего тела. — У тебя на это было всё лето, разве этого мало?

— Если под весельем ты понимаешь поездку вдоль побережья и охоту на демонов от заката до рассвета, то да. Этого мне хватило сполна.

— Под «этим» я имел в виду твой отдых от меня, — протянул он.

Я облизала губы, и его взгляд тут же опустился на них.

— Этого мне тоже хватило.

Мой голос прозвучал ниже, дыхание затаилось. Слова вылетели из моих уст, словно лёгкие бабочки, которых я не успела поймать.

В ответ я услышала его низкий грудной рык, и моё тело выгнулось к нему, будто примагниченное.

— Ты скучала по мне? — спросил он, поднимая руку к моему лицу и нежно проводя костяшками по щеке.

Он прекрасно знает, что скучала. Я приняла равнодушный вид, не зная, что бесит меня больше: то, что я растекалась лужицей рядом с ним, или то, что он видел это и бессовестно этим пользовался.

— У меня были более важные дела, — ровным тоном произнесла я, стараясь сохранять спокойствие, хотя, по правде говоря, во всём английском словаре не хватит слов, чтобы выразить то, как сильно я скучала по нему.

Каждый день казался мне бессмысленным блужданием в пустыне, борьбой за выживание, постепенным загибанием от жажды и пониманием, что только одно — точнее, один конкретный Воскрешённый — может утолить эту потребность. Но он оставался за пределами досягаемости.

Короче говоря, каждый день был адом.

— Что-то мне подсказывает, ангел, что ты врёшь. — Он наклонился к моему уху, вдохнул запах моей кожи, провёл губами по шее. — Я думаю, ты считала минуты до нашей новой встречи.

Я цокнула языком.

— Ты всегда такой самоуверенный…

— И никогда не теряю дар речи, — промурлыкал он. Мои щёки загорелись.

— Да уж, ты вообще слишком много болтаешь, — отметила я. Как-никак, мы всё ещё стоим на обочине и треплем языками.

— Неужели? — Он вновь наклонился ко мне, прикусывая мочку уха и посылая волну жара до самого живота. — Ты бы хотела заняться чем-то другим?

О да.

— Отвези меня к себе и узнаешь, — предложила я.

— Дразнишься, ангел? — медленно спросил он, шепча напротив моей шеи, которую помечал жаркими поцелуями.

— Нет, — честно призналась я, с трудом удерживаясь на ногах. — Даю разрешение.

— На что? — уточнил он. Его рука скользнула с моей талии вниз, к бедру, исследуя моё тело. Будто бы на мне остался хоть один изгиб, который он не знает.

Я понимала, что играю с огнём, зажигаю спичку рядом с пролитым бензином, но мне было совершенно всё равно. Я могла думать только о тянущем чувстве внутри живота в ответ на каждое его прикосновение, о страстном желании сгореть в его пламени.

— Всё, что захочешь.

Он вскинул голову, издав низкий грудной звук.

— Всё, что захочу?

Я посмотрела ему в глаза, как суккуб на задании.

— Ты меня не расслышал?

Уголок его губ приподнялся.

— Ах, как я скучал по твоему дерзкому язычку.

Я намеренно облизала губы и улыбнулась ему.

— Так докажи это.

Его ноздри раздувались, словно ему с трудом удавалось держать себя в руках.

— Тебе стоит быть осторожнее с тем, что ты говоришь мне, ангел, — предупредил он, вновь проведя тыльной стороной ладони по моей щеке. — Я ведь могу и поймать тебя на слове.

— Прекрасно, — ответила я, игриво прижимаясь к нему всем телом. — Именно на это я и рассчитываю.

Его глаза потемнели до цвета дорогого коньяка, пока он смотрел на меня так, будто представляет всё, что мог бы со мной сделать. Всё, что я позволю ему сделать. И через мгновение он просто выпрямляется и опускает руки.

Эм, какого хрена? В моей голове эта сцена разворачивалась иначе.

— И что это значит? — спросила я, совершенно сбитая с толку.

Он наклонил голову и посмотрел мне в глаза.

— Как бы я ни хотел принять твоё предложение, — сказал он, а в следующую секунду опасно понизил голос, — и поверь, ангел, я бы поймал тебя на слове и пользовался этим снова и снова…

— Тогда в чём дело? — перебила я, положив руки ему на грудь, не желая упускать настрой.

Он поймал мои запястья и нахмурился.

— Прости, но сначала нам нужно решить один вопрос.

Я отпрянула от него.

— Мне ведь это послышалось, да?

— Ангел, — укоряюще произнёс он. Его голос звучал мрачно, без намёка на обычную бархатистость. — Нам надо поговорить.

Я посмотрела на него как на психа. Потому что кто ещё так делает?

— Я только что дала тебе карт-бланш на сегодняшнюю ночь, а ты предпочитаешь заниматься болтовнёй?

— Я бы, конечно, предпочёл другое занятие…

— Так почему мы всё ещё торчим здесь и сотрясаем воздух? — выпалила я и дерзко шагнула к нему.

Он резко втянул воздух и вновь перехватил мои руки, когда я попыталась обнять его вокруг шеи.

— Мы стоим здесь и разговариваем, потому что всё лето ты этого избегала, а теперь…

— Да мы всё лето общались! — возразила я, выдернув руки.

Он вскинул бровь.

— Правда?

Ну… Не сказать, что мы много времени проводили в ясном уме и вертикальном положении… Но мы разговаривали! Я точно помню, что разговаривали. Вроде как. Да какая, к чёрту, разница?

— Всё, давай не будем выносить мозги. Отвези меня домой, Доминик.

Последние слова я буквально промурлыкала ему. Если уж это его не проймёт, то я не знаю…

Он стоял с прямой спиной, словно изо всех сил держал себя в руках.

— Ангел, ты можешь сосредоточиться на минуту? Пожалуйста. Это важно. Пока тебя не было, многое успело произойти, и тебе…

— Чёрт, Доминик! — грубо перебила я, чувствуя, как в венах закипает злость. — Я же уже говорила тебе: мне плевать, что тут без меня произошло! Я не просто так покинула этот город. Почему ты пытаешься затащить меня обратно в прошлое? Почему бы тебе не оставить его в покое?

— Не я один не могу оставить прошлое в покое, любовь моя, — пробормотал он себе под нос.

Моё внимание зацепилось за его слова.

— На что ты намекаешь?

— Это я тебе и пытаюсь рассказать. То, что произошло той ночью во «Всех Святых»… Это не было…

Нет, чёрт возьми, НЕТ! В моей груди извергся вулкан. Я даже не успела осознать, что творю, как мои руки толкнули Доминика.

Он отшатнулся назад, но быстро вернул равновесие. Его лицо исказила растерянность.

— Ни слова больше, Доминик! Я серьёзно. То, что произошло той ночью, было неизбежно. Теперь я это понимаю, но это не значит, что я смогла принять это или готова говорить об этом. Будь то с тобой или с кем-либо ещё. Чёрт, просто не напоминай! — рявкнула я. Моя кожа горела, как будто по венам вместо крови растекалась лава.

Он сделал резкий вдох и скривился.

— Ты не знаешь, о чём я собираюсь тебе сказать.

— Мне плевать. Я не желаю слышать ничего, что как-либо связанное с той ночью. Точка.

Он покачал головой, лицо всё ещё было искажено.

— Твоё упрямство просто невыносимо.

— То же самое могу сказать про тебя. — Я выдавила слабую улыбку в попытке разрядить обстановку. — А теперь можем закрыть эту тему и приятно провести мою первую ночь после возвращения?

Хотя технически я так и не пересекла черту города. Если Доминик продолжит в том же духе, мы останемся стоять на границе до скончания веков.

— Ну же, Доминик, — взмолилась я. — Поехали домой.

Он окинул меня оценивающим взглядом, считывая моё эмоциональное состояние так, как не может никто другой.

— Хорошо, ангел. Будь по-твоему. Садись в машину.

Наконец-то! Мы сдвинулись с мёртвой точки.

Я обошла его машину и села на пассажирское место, тогда как Доминик скользнул на водительское сиденье. Он запустил руку в свои светлые мелкие кудри и завёл мотор. Несколько секунд спустя мы уже ехали по дороге в сторону поместья Хантингтон. По крайней мере, я так думала, но вскоре оказалось, что мы направляемся в центр города.

И он называет меня невыносимо упрямой?!

— Твой дом в другой стороне, — заметила я.

— Верно. — Его коварная ухмылка мстительно вернулась. — Ты такая внимательная.

Я прожигала его взглядом.

— Куда мы едем?

— В бар «Всех Святых», — ответил Доминик, не глядя на меня. — Заглянем на пару минут.

— Серьёзно, Доминик?! — воскликнула я, вскинув руки. Пришлось признать поражение.

Видимо, за лето я растеряла часть своего обаяния. Иначе как объяснить то, что я всё это время мечтала упасть в его объятья, а его волновало совершенно другое?

Вот тебе, Джемма, и тёплое приветствие.

2. МЕРТВЕЦ ИДЁТ

Полная луна низко свисала над землёй и ярко сияла вдали, когда мы остановились у служебного входа в бар «Всех Святых». Я недоумевала, зачем оставлять машину у мусорных баков вместо парковки у главного входа, как это делают нормальные люди. И под нормальными людьми я имею в виду буквально всех остальных.

— Что ж, выглядит не так уж страшно, — рассудила я, сложив руки на груди и уставившись в никуда. — Напомни, пожалуйста, какого чёрта мы тут забыли?

— Немного терпения, ангел.

Доминик заглушил двигатель и уставился на дверь бара так, будто кто-то должен был вот-вот вылететь оттуда.

— Извини, но сегодня я уже исчерпала лимит терпения, — сказала я, хмуро глядя на него. — Или ты забыл, что я провела последние шесть часов в одной машине со своей сестрой?

— Нет, конечно, — откликнулся он, так и не повернув ко мне головы. Его глаза не отрывались от чёртовой двери. — Прости подожди пару минут, пожалуйста.

— Чего подождать? — Я посмотрела на него, затем на дверь и снова на него. — Богом клянусь, Доминик, если ты через пять секунд не скажешь, что мы здесь делаем, я выйду из машины и пойду домой пешком!

Он посмотрел на меня как на занозу в заднице. Блин, прямо сейчас я воспринимала его точно так же.

— Ты так долго избегала этого разговора, что я даже не знаю, как начать, — мрачно заявил он и снова посмотрел на дверь. — Поэтому лучше покажу.

— Покажешь? Что ты мне покажешь? — спросила я и окинула быстрым взглядом пустую местность, хотя, честно сказать, я уже была немного заинтригована. Для него это явно было важно, а Доминик мало чему придавал столь большое значение.

— Вот это, — ровно произнёс он и кивнул в сторону служебного входа в бар «Всех Святых».

Я проследила за его взглядом и застыла на месте. Кровь отхлынула от моего лица.

Буквально. Вся. Кровь.

Все мои внутренности с противным скрежетом прекратили работу, когда я увидела Трейса Макартура.

Трейс — мой недавно погибший парень — расслабленно нёс четыре чёрных мусорных мешка к баку. Я зажмурилась и затем снова открыла глаза, думая, что если сосредоточиться, галлюцинация исчезнет… Потому что это, очевидно, галлюцинация.

Вот только она не проходила.

— Что это, чёрт возьми, такое? — выпалила я, не дыша и чувствуя головокружение от нахлынувших эмоций, справиться с которыми мне было не под силу. Всё внутри меня стремительно вышло из-под контроля.

— Об этом я пытался тебе рассказать последние две недели, — ответил Доминик, слишком спокойно для ожившего фильма ужасов, что предстал перед нашими глазами.

Меня накрыла паника. Мозг выдал лишь одно разумное объяснение.

— Люцифер, — прошипела я. Кровь застучала в ушах. Воздух со свистом покинул лёгкие. Грудь вздымалась и опускалась, недополучая кислорода. У меня началась гипервентиляция прямо в машине Доминика.

— Это не он. — Домик положил ладонь мне на колено, пытаясь успокоить. Я тут же вцепилась в его руку, мои ногти впились в его кожу. — Сделай глубокий вдох, — приказал он, и я послушалась.

«Это не Люцифер», — повторяла я себе снова и снова, глядя, как завораживающе красивый парень закидывает мусорный мешок в бак. Но если это не дьявол, то кто, чёрт побери?

— Я… не понимаю. Это… Ну… Он, что?..

У меня даже не получалось сложить слова в предложение. Увиденное никак не укладывалось в моей голове. Если это не галлюцинация и не Люцифер, значит, это какая-то ловушка: самозванец или демон, способный принимать человеческий облик, хотя я даже не знаю, возможно ли такое вообще.

Мне нужно было приглядеться поближе, поэтому я бросила попытки сформулировать свои мысли и распахнула дверь. Чувствуя, как дыхание застряло где-то между лёгкими и ртом, я на трясущихся ногах вышла из машины.

Опираясь на дверь, я неотрывно смотрела на Трейса. Боялась, что вот сейчас моргну — и он исчезнет. Сделала шаг от машины и случайно задела пустую жестяную банку, валявшуюся на асфальте.

Трейс повернул голову на шум. Его глаза тут же нашли мои в темноте. Он оставался стоять на месте, пока я тупо смотрела на него. Оглушённая вихрем эмоций, я с колотящимся сердцем разглядывала каждую его чёрточку. Его взгляд прошёлся по мне и вернулся к лицу.

В его глазах вспыхнул интерес, словно я привлекла его внимание, но в них не было ни капли узнавания. Моё сердце ухнуло вниз от осознания, что он понятия не имеет, кто я такая.

Ну конечно!

Это не Трейс.

Трейс мёртв.

— Ты заблудилась или что? — решил он прервать молчание. От его баритона по каждому дюйму моей кожи побежали мурашки, и невидимый кулак ударил под дых.

— Что?

Я потрясённо моргнула, не веря ни глазам, ни ушам. Серьёзно, в моих ушах стоял такой звон, что я едва слышала сама себя, что уж говорить о нём.

Он нахмурился и сделал шаг в мою сторону.

— Я спросил, ты заблудилась?

В этот раз его голос прозвучал чуть мягче, словно он разговаривал с напуганным ребёнком, потерявшим родителей в толпе.

Мои губы приоткрылись, но не выдали ни звука. И что, блин, мне на это ответить? Ему. На это вот всё. Он вёл себя так, будто впервые видел меня, словно я какая-то незнакомка для него… Очевидно, так и есть, потому что это какой-то демон-самозванец, а не Трейс!

Трейс мёртв.

Трейс мёртв.

Трейс мёртв!

Я держалась за эти слова, как мантру повторяя их в своей голове, а затем взяла себя в руки.

— Нет, я не заблудилась. А вот ты, похоже, да, — обвинила я. Не знаю, кто посмел разгуливать по городу в теле Трейса, но он очень скоро об этом пожалеет.

Я убрала руку во внутренний карман кожаной куртки и обхватила рукоять охотничьего ножа. Кем бы ни был этот демон, он выбрал не то время и не то тело для вселения.

Сжав оружие в руке, я подошла чуть ближе. Вот-вот должно появиться знакомое ощущение в животе, которое предупреждает о присутствии поблизости демона или вампира.

Но оно так и не появилось…

Какого… Либо это не демон, либо мой дар сбоит.

— Ну, это мой бар, — сказал он, сделав ещё один шажок ко мне, а затем ещё. — Так что вряд ли. — Его глаза были устремлены на меня, изучая каждую черту, словно видели впервые. — Я Трейс.

Моё сердце сжалось, когда он представился. Если это не демон, может, это альт — Трейс из другого времени.

Но почему он тогда не узнаёт меня? И что, чёрт возьми, он тут делает? Выносит мусор, как будто сегодня самое обычное воскресенье.

— А ты?.. — спросил он, наклонив голову вбок, когда я ничего не ответила.

— В полной растерянности. — Отпустив рукоять ножа, я подошла ближе к нему, следя за его реакцией. — Ты правда не узнаёшь меня?

Он сощурил глаза, будто пытаясь вспомнить. Затем, когда, очевидно, в памяти ничего не откликнулось, медленно качнул головой и спросил:

— А должен?

— Не знаю.

Я уже ни в чём не уверена.

Он снова пригляделся ко мне.

— Ты… немного странная, — в итоге произнёс он. В его прищуренных глазах сверкала искорка любопытства, распаляясь всё сильней.

Странная — не то слово. Я совершенно не понимала, какого чёрта здесь происходит. Может, я попала в какую-то альтернативную реальность, где Трейс всё ещё жив и здоров? Или это вообще какой-то другой Трейс — альт из другой временной линии? Или хуже всего… Это какой-то зомби-в-скобках-демон-самозванец, скрывающий свою ауру с помощью тёмной магии?

Опять же: фиг знает, возможно ли вообще такое.

Одно я знала наверняка: он не имеет ни малейшего представления, кто я такая, а я понятия не имею, кто он такой. Но я готова поклясться жизнью, что если кто-то и может быть в курсе, что, чёрт побери, произошло, так это Никки, мать её, Паркер.

Не говоря больше Трейсу (или кто бы это ни был) ни слова, я развернулась и пошла в бар. Потому что я знала как дважды два четыре, что где Трейс, там и Никки неподалёку.

3. НИ ОДНО ДОБРОЕ ДЕЛО НЕ ОСТАЁТСЯ БЕЗНАКАЗАННЫМ

Бар «Всех Святых» был забит до отказа: сегодня здесь собрались не только завсегдатаи, но и просто тусовщики. Мне пришлось локтями пробиваться сквозь толпу, чтобы добраться до главного входа. Не скажу, что это так уж удивительно в последний день летних каникул для одного из немногих приличных мест, где можно хорошо повеселиться вечером в воскресенье. Но меня всё равно это бесило, как если бы все эти праздно шатающиеся тела вздумали встать на пути к моей цели — разыскать самую примечательную ведьму всея Холлоу Хиллс.

— Не хочешь рассказать, что мы здесь делаем, ангел? — спросил Доминик, проталкиваясь через толпу народа следом за мной, но его вопрос я едва ли услышала.

Он уже достаточно хорошо меня знает, чтобы не спрашивать.

— Да где же она, чёрт возьми? — прошипела я, взбудораженная, сканируя взглядом бар.

— Кто?

Доминик поймал меня за локоть и развернул к себе лицом.

Я устало выдохнула.

— Ну а кто, по-твоему, Доминик? Никки!

Мой взгляд скользнул за его плечо, и, как и ожидалось, я заметила её в дальнем конце зала, за столиком вместе с Морган, Карли и Калебом с кучей всяких напитков.

— Ангел, может, тебе стоит сначала подумать, успокоиться…

Он беспокоится за меня. Или за моё психическое здоровье. Сложно сказать, да и какая разница.

— Поверь мне, тут нечего обдумывать, — ответила я, отталкивая Доминика с пути. Ладно, тут я лукавлю, потому что не имею ни малейшего представления, какого чёрта здесь происходит, но это не остановит меня от встречи с главной подозреваемой. Мне нужно не время. Мне нужны ответы!

Как только я оказалась у их стола, Никки подняла на меня глаза. Её алые губы были растянуты в улыбке, которая тут же исчезла, когда наши взгляды встретились. Честно говоря, не удивлюсь, если в этот момент моя голова полыхала синим пламенем, так что тут было из-за чего насторожиться.

Но Никки никогда не выказывает слабости перед окружающими, поэтому она распрямила плечи.

— О, вы только посмотрите, кто пришёл, — протянула она, перекрикивая музыку, и ухмыльнулась, словно нет никакого зомби-Трейса, выбрасывающего мусор в бак на заднем дворе.

— Что. Чёрт. Возьми. Ты. Натворила?! — взревела я, хлопнув ладонями по столу и нависая над Никки, точно надвигающаяся буря, что вот-вот разрушит её жизнь.

— О чём это ты? — спросила она, хлопая ресницами. Строит из себя невинность.

Но я не в том настроении, чтобы играть в её грёбаные игры.

Я сжала кулак и замахнулась, намереваясь размазать её красную помаду по всему лицу. Но, к сожалению, Доминик, стоявший сзади, поймал меня за запястье.

— Вот же психопатка! — завизжала Никки, прижавшись к Морган. — Чего ты взъелась на пустом месте? Я просто пошутила.

— Разве похоже, что мне весело, Никки? Серьёзно, ответь. ПОХОЖЕ? — заорала я, ещё сильнее наклонившись к ней, чтобы она увидела все пятьдесят оттенков безумия в моих глазах. — Какого чёрта ты натворила? И даже не пытайся сделать вид, что ты тут ни при чём: это чисто в твоём стиле.

Я обвела рукой пространство рядом, как если бы она одна была виновата во всех бедах этого мира.

Она подняла палец и нарисовала в воздухе круг. Словно по команде музыка вокруг нас резко затихла. Все остальные продолжили танцевать, их губы шевелились, но мы не слышали ни звука. Никки словно поместила нас в какой-то звуконепроницаемый пузырь.

— Так-то лучше. — Она выглядела крайне довольной собой. Снова помахав накладными ресницами, она спросила меня: — Так что ты там говорила? Ах да. Что я натворила? Хм. Дайте-ка подумать… — Она похлопала указательным пальцем по подбородку. — О, вспомнила! Спасла ему жизнь.

— Спасла ему жизнь? — повторила я, крутя слова на языке, проверяя их на правдоподобность. На вкус — дерьмовая лапша, которую даже на уши не повесишь. — Мы обе знаем, что это невозможно, Никки. Я видела, как он умер. Видела собственными глазами. Не знаю, кто это, — я указала большим пальцем через плечо, — но точно не Трейс!

— Во-первых, ты не просто «видела». Ты приложила к этому руку. И я знала, что ты это сделаешь. Так ведь, Морган? — повернулась она к подруге за подтверждением своих слов.

Та только пожала одним плечом и опустила глаза. Судя по всему, у неё нет ни малейшего желания быть втянутой в эти разборки. Умная девочка.

— Поэтому я сделала то, что на моём месте сделал бы любой Заклинатель. С той минуты, как я покинула дом твоего парня, я работала над заклинанием, которое должно было защитить душу Трейса, — продолжила она, под «моим парнем» имея в виду Доминика, хотя прекрасно ведь знает, что это не так.

— Каким образом защитило? — спросила я, игнорируя её провокацию и пытаясь осознать весь масштаб того бреда, который она выдавала за правду. Это полная чушь, а мне нужно нормальное объяснение. Кратко, чётко, по делу.

— Скажем так, я привязала её к кое-чему земному. — Она коварно ухмыльнулась, намеренно использовав максимально расплывчатую формулировку. — Как только его душа покинула тело, моё заклинание притянуло её магнитом и поместило в безопасное место на время, пока я восстанавливала физическое тело, — закончила она, невероятно гордясь собой.

Значит, это правда… Трейс по-настоящему жив.

Это реально он.

В моей голове всё смешалось, мысли будто бы закружились в вихре.

— Как такое возможно? — не дыша, спросила я. И, что ещё важнее, почему я даже не знала, что так можно?

— Это несложно, если знать, что делать. И давай прямо, Джемма: в этом городе в магии мне нет равных.

Она переплела пальцы и положила на них подбородок, ожидая ещё больше вопросов.

Я сощурила глаза.

— А что с его воспоминаниями? — холодно спросила её. — Почему он меня не узнаёт?

Каждое слово было пропитано обвинением, и все сидящие за столом знали причину.

— Побочный эффект реанимации. — Никки пожала плечами, словно речь шла о каком-то пустяке. Для неё это и правда было сущей мелочью. — Как по мне, так даже лучше. Зачем ему помнить тебя и то, что ты с ним сделала? Зачем ему всё это. Я намерена вернуть его к прежнему состоянию, когда у него всё было прекрасно. И если он тебе хоть капельку не безразличен, держись от него подальше, чтобы он смог жить той жизнью, которая у него была до того, как появилась ты и всё разрушила.

Её слова стали ударом ниже пояса. Тяжелые взгляды всех за столом устремились на меня, и внезапно в нашем маленьком пузыре перестало хватать воздуха. Все подумали об одном: это я виновата во всём, что случилось с Трейсом. Я читала это по их лицам, чувствовала напряжение, повисшее между нами. И я не могу их в этом винить, потому как сама почти всё время думала так же.

Но сегодня у нас на повестке другой вопрос.

Я расправила плечи, сосредотачиваясь на насущном деле. С муками совести разберусь позже, как делала это всегда: одна и во тьме.

— А тебя он помнит? — прямо спросила я, потому что за этим вопросом стояло многое.

— Ну конечно. Он помнит всех нас.

Ещё один удар ниже пояса.

— То есть по сути он забыл только меня?

— Ну, тебя и всю эту историю с Люцифером. — Её улыбка превратилась в жестокую усмешку Чеширского Кота. — Тебе не кажется, что это сама судьба?

— Никки, — одёрнул её Калеб, но ничто не могло укротить змеиную ухмылку на её лице.

Я сжимала и разжимала кулаки, пытаясь обуздать бурю, развернувшуюся внутри меня.

— Иными словами, ты просто лжёшь ему о том, кто он такой, и намеренно держишь его в неведении? И серьёзно рассчитываешь, что я подыграю? Я правильно поняла? — спросила я голосом, полным осуждения. Ушам своим не верю.

Да она с ума сошла, если думает, что я присоединюсь к этому фарсу хоть на минуту.

— Я защищаю его, Джемма. Делаю то, на что у тебя кишка тонка. — Она с отвращением посмотрела на меня, будто это я воскрешаю людей из мёртвых. — Но пока не поздно, ты ещё можешь сделать правильный выбор.

— Отдать его тебе — это ты называешь правильным выбором?

Я произнесла это таким тоном… С тем же успехом можно было бы рассмеяться ей в лицо.

— Так будет лучше для него, — невинно ответила она, словно для неё во всей этой ситуации не было никакой выгоды.

Я покачала головой, поражаясь тому, как жалко это выглядит. Не могу поверить, насколько низко она готова опуститься, чтобы заполучить Трейса обратно себе. Она совсем помешалась. Серьёзно: кто в здравом уме пошёл бы на такое?

— Ты не можешь просто вычеркнуть меня. Я тоже часть его жизни. Он заслуживает знать правду, Никки.

И хотя отчасти я была согласна с ней — иногда мне и самой казалось, что я не принесла ему ничего, кроме боли и страданий, — но вместе с тем я отказывалась участвовать в этом спектакле, что она устроила для него. Он имеет право знать, что происходило с ним на протяжении нескольких месяцев. Пускай сам решает, что делать с этой правдой. Даже если его решением будет разорвать со мной любые связи.

— Ни к чему хорошему это не приведёт. Правда только причинит ему боль.

— Он уже большой мальчик, Никки. А ты не его мама. Он справится.

— Да зачем ему это? — тут же выпалила она. — Думаешь, он мало настрадался? Он и так уже потерял Линли, и отец его мёртв — тоже, кстати, из-за тебя. А ты хочешь травмировать его ещё больше?

Удар за ударом.

Разумеется, я не хотела его травмировать. Просто… Он должен знать правду. Видеть полную картину. Не жить в неведении, как я все эти годы. Разве я не права? Или… Может быть, я просто действую на эмоциях и проецирую на него собственный опыт, тогда как «лучше» для меня и для него может сильно отличаться.

Язык не слушался, пока в мыслях я пыталась найти аргументы в пользу своей позиции. Внезапно оказалось, что я не знаю, что правильно, а что нет. Вся эта ситуация — чистое безумие.

Никки безумна.

Заметив брешь в моей броне, она тут же поспешила этим воспользоваться:

— Если мы всё ему расскажешь, его мир рухнет. Ты этого добиваешься? — спросила она, но не дала мне времени на ответ. — Если ты правда любишь его, как утверждаешь, то отступишь и дашь ему шанс. Я могу ему помочь. Я могу защитить его и позаботиться о том, чтобы он прожил отличную жизнь, какую заслуживает.

По моим венам разлилась лава. Она всё выворачивает наизнанку, искажает правду в своих интересах. И будь я проклята, если спущу это с рук чокнутой сучке.

— Не смей делать вид, что это ради Трейса. Ты не мать Тереза, Ники. Ты просто хочешь вывести меня из игры, потому что только так у тебя будет с ним шанс, — выплюнула я, удовлетворённо наблюдая, как она вздрогнула от моих слов. — Ты больная на голову. Себе бы лучше помогла.

— Любовь иногда толкает на безумства, — сказала она, поджав губы и принимая защитную позу, — но тебе-то откуда об этом знать.

— Это не любовь, Никки. Мне жаль, если ты считаешь это любовью.

Я с отвращением покачала головой и посмотрела на остальных. Они отвели взгляды.

Кучка трусов.

— И вы все знали? — спросила я, но никто мне не ответил. — Калеб?

Он поднял на меня глаза и нахмурился.

— Только когда уже это случилось.

— И тебе кажется, что всё нормально?

Он пожал плечами.

— Да фиг его знает. Смотря что ты подразумеваешь под словом «нормально».

Ну охренеть.

— Ты его друг, Калеб. Тебе не кажется, что он имеет право знать, что с ним произошло на самом деле? Думаешь, он не хотел бы знать правду?

Калеб почесал затылок, а затем запустил обе руки в непослушные медно-рыжие волосы.

— Да фиг его знает, Блэкберн. Никки тоже дело говорит. Он и так уже намучился.

У меня аж руки опустились.

— То есть, по-вашему, раскрытие правды принесёт ему только новые мучения? А от меня одни лишь беды, да? Приехала откуда-то и всё разрушила… Так вы это видите?

— Именно, — пробормотала Никки, кривя губы в оскале.

— Нет, не так! — возразил Калеб, бросив на неё недовольный взгляд, а затем снова посмотрел на меня. — Я не это имел в виду. Просто мне кажется, что не стоит прямо сейчас взваливать ему на плечи новый груз и ещё больше усложнять его жизнь.

Я стиснула край стола, чтобы не пошатнуться. Руки Доминика тут же обхватили меня за талию, придавая устойчивости.

«Достаточно, ангел, нам лучше уйти», — мысленно сказал он мне.

Я убрала его руки, не сводя глаз с Калеба. Я ещё не закончила. Даже близко.

— То есть я для него — лишний груз?

Он нахмурился от такого вывода.

— Я этого не говорил, Блэкберн. Я просто… Я сомневаюсь, что правда о тебе чем-то ему поможет.

Если он хочет меня успокоить, то у него это получается из рук вон плохо.

— И чем же это отличается от того, что сказала я? — Я не дала ему времени ответить. — Может, уже отрастишь яйца и скажешь мне это в лицо?

Я прожигала его взглядом, гадая, решится ли он. Озвучит ли их общее мнение.

— Не хочешь помочь? — тихо обратился он к своей сестре, но Карли только ещё сильнее вжалась в диван, будто хотела провалиться сквозь него.

Чёртовы трусы! Все они. Видеть их не хочу.

Даже если из мёртвых Трейса вернула именно Никки, нарушив тем самым бог знает сколько законов природы (а ведь я даже не знаю, всё ли в порядке с его душой), они всё равно замешаны в этом. Все они причастны к этому.

— Ты не можешь просто выдёргивать людей из их могил и перекраивать их жизнь так, как тебе вздумается, — выругалась я, взглядом обещая Никки всевозможные кары. — И хрена с два я позволю тебе определять прошлое Трейса или его будущее. Ни за что.

Что бы она с ним ни сделала, как бы ни промыла мозги в собственных интересах, я докопаюсь до правды и позабочусь о том, чтобы он узнал, кто он такой и что с ним произошло.

Она не выйдет сухой из воды.

Резко развернувшись, я была намерена уйти как можно дальше от них, но взглядом встретилась с Трейсом. Он просто стоял в нескольких метрах от нас, держа поднос с бокалами в руке, и смотрел на меня, как мотылёк, попавший в узорчатую паутину. Как долго он там стоит?

Моё сердце сжалось. За него. За нас. За всё, что мы потеряли и уже не сможем вернуть. За будущее, отнятое мной, и прошлое, стёртое Никки. Он даже не догадывается о том, что произошло. О том, кто я такая и через что мы прошли вместе. И это разбивало моё сердце на миллион осколков.

Тогда я поняла, что приняла правильное решение: чего бы мне это ни стоило, но я сделаю так, чтобы он вспомнил. Чтобы в его жизни не было недостающих фрагментов. Потому что он имеет на это право.

Даже если я стану чудовищем в его глазах.

4. НЕЗАБУДКА

Высокие силуэты вечнозеленых деревьев проносились мимо нас, пока мы ехали по извилистой дороге. Я была потрясена, парализована и раздавлена. Я понимала, что возвращение домой лёгким не будет, и морально готовилась к этому, но я оказалась совершенно не готова к тому, что вновь увижу Трейса Макартура. Парня, которого я любила. Парня, которого я лишила жизни несколько месяцев назад. Невозможно подготовиться к тому, что любимый человек внезапно восстанет из мёртвых.

Летом я неделями корила себя за то, что сделала. Сама себя наказывала каждый день, пока в конце концов после океана пролитых слёз я не нашла способ себя простить.

Простить, но не забыть.

Каким-то образом в ходе всего этого он стал для меня движущей силой, побуждающей вести себя лучше, быть лучше. Никогда больше не ставить себя в положение, при котором мои враги получают преимущество. При котором они могут использовать людей, которых я люблю, против меня же и принуждать меня к чему-либо. И я использовала эту боль — эту незаживающую рану в груди — как топливо для сердца, чтобы оно продолжало биться, когда у меня самой уже не осталось ни на что сил.

Трейс был для меня всем, даже после смерти, но никогда — ни разу — я не позволяла себе даже фантазировать о возможности увидеть его вновь. По крайней мере, не в этой жизни. Подобные слепые надежды лишь сбивают с пути, заставляют сердце мечтать о несбыточном. А я не хочу жить фантазиями. И не могу. Поэтому я отпустила его. Как бы ни было тяжело прощаться, я смогла смириться с потерей и научиться жить дальше.

А теперь он вернулся.

В Холлоу-Хиллс.

Живой.

И не имеет ни малейшего понятия о том, кто я такая.

— Она специально это сделала, — пробормотала я, по большей части сама себе. Как только оцепенение спало, на его место быстро пришло нечто другое. Чистая неприкрытая кипящая ярость. — Она вернула его из мёртвых, преследуя свои больные интересы, и даже не подумала о том, как это скажется на нём. И позаботилась о том, чтобы он забыл обо мне, ведь это позволило ей заграбастать его в свои жадные ручонки. Я уверена.

У меня нет доказательств, но я печёнкой чую. Мороз по коже при одной только мысли.

— И теперь она ждёт, что я просто… даже не знаю… отступлю? — продолжала я, совершенно обескураженная новостями. — Притворюсь, что мы никогда не встречались? Да она с ума сошла. Он должен знать правду о том, что с ним произошло. Он должен знать правду о нас.

Я смотрела, как лес за окном сгущается, постепенно превращаясь в одну размытую тень.

— Единственный человек, которому правда может навредить, это Никки. Поэтому она не хочет, чтобы я ему рассказывала. — Я посмотрела на Доминика в поисках подтверждения, поддержки, но он никак не отреагировал. Это было необычно и мне совсем не понравилось. — Почему ты молчишь?

— А что ты хочешь от меня услышать, ангел? — спросил он спокойным, ровным тоном.

Я долго всматривалась в него, пытаясь прочесть его эмоции… Его мнение.

— Ты ведь не согласен с ней, правда?

— В какой части? — уточнил он, и у меня упала челюсть.

Он что, серьёзно?

— Да в любой, Доминик!

Он провёл тонкими пальцами по линии своего подбородка, словно этот вопрос ему нужно было хорошенько обдумать.

— Считаю ли я, что возвращать его из мёртвых было мудрым решением с её стороны? Определённо нет. Но что сделано, то сделано. С этим уже ничего не поделать, разве что можно убить его снова, — произнёс он с ухмылкой, словно уже мысленно представил себе такой сценарий.

— Не смешно, — разозлилась я. — И что теперь? Ты же не думаешь, что я это так оставлю? Просто забуду обо всём, что было между нами, и спущу ей с рук его стёртую память?

— Справедливости ради, ангел, ты не знаешь наверняка, было ли это сделано намеренно.

Я посмотрела на него как на умалишённого, потому что кто это ещё мог такое сказать?

— Ты издеваешься надо мной, Доминик? Как ещё объяснить то, что он помнит всех, кроме меня?

— Я мало что знаю о некромантии, ангел, но понимаю, что последствия есть всегда. Чем более трагичной была смерть, тем серьёзнее психологическая травма у воскрешённого. И порой мозг находит свой способ справиться с этой травмой — забыть. — Доминик бросил на меня многозначительный взгляд. — Чтобы не взорваться.

Внутри меня всё похолодело, как зимней ночью.

— Хочешь сказать, что он специально меня забыл? — Я сглотнула огромный ком в горле. — Что я реально могу навредить ему правдой?

— Есть такая вероятность.

Моё горло сжалось, словно кто-то душил меня изнутри. И тут в голове промелькнуло сомнение. Я задумалась.

— Ты говоришь это исходя из его интересов или своих?

Мы оба понимаем, что стоит на кону. Я. И для него это очень, очень личное дело. Если он пытается манипулировать мной, пускай даже едва-едва, он об этом сильно пожалеет.

Уж я об этом позабочусь, невзирая на мои чувства к нему.

Он молча смотрел на меня несколько мучительно долгих мгновений.

— И его, и своих, — признался он. Как ни странно, меня тронула его искренность, несмотря на суть его слов. — Я соврал бы, если бы сказал, что мне это не выгодно.

— То есть по сути я не могу доверять тебе в этом вопросе.

Эта мысль вгоняла меня в депрессию. Доминик очень дорог мне. Единственный лучик света в этом больном мрачном мире.

— Нет, ангел, напротив. — Он снова взглянул на меня, губы изогнулись в лукавой усмешке. — Хоть я и признаю, что вся эта ситуация мне на руку, я всё же надеюсь, что ты уже достаточно хорошо меня знаешь, чтобы понимать, что моей целью никогда не было просто затащить тебя в постель. Я хочу, чтобы ты стала моей, но не так.

В его словах был резон. Он показал мне свою железную выдержку, когда мы проводили время наедине. Ни разу за всё это время он не пользовался моей скорбью или своим даром внушения, чтобы переспать со мной.

Если уж на то пошло, он не выказывал мне ничего, кроме уважения. Иногда это раздражало, но в глубине души я всегда знала, что могу верить ему на слово.

— И что мне теперь делать? — спросила я, пытаясь скрыть безнадёгу в своём голосе. — Просто забить?

Какими бы ни были риски, я не представляю, как можно просто взять и забыть об этом.

— Нет, конечно.

Я взглянула на него одновременно с удивлением и облегчением, наши глаза встретились.

— Вся эта ситуация будет терзать тебя изнутри, ангел, мы оба это понимаем.

Он выглядел таким грустным, что у меня заболело сердце. Глубоко внутри он знал, что я не смогу это так оставить. Хотя моя одержимость этим вопросом — одержимость Трейсом — причиняет боль Доминику, он всё равно не собирается меня останавливать и, возможно, даже поможет.

Всегда помогал.

— Скажи мне, что делать, Доминик.

Бесит, что мой голос звучит так жалко, но я совершенно растеряна. Даже после пары месяцев, которые ушли на восстановление здоровья — физического и психического (а я реально посвятила это время заботе о себе), вся эта история была выше моих сил. Слишком сложно справляться со мной. Мне нужен кто-то, с кем невозможное станет хоть немножечко возможным, разложить всё по полочкам и преподнести мне на блюдечке. Мне нужно, чтобы этим «кем-то» был Доминик.

Он свернул на обочину и включил «аварийку».

— Возможно, один мой знакомый мог бы помочь, — произнёс он осторожно, не сводя глаз с дороги, хотя мы уже никуда не ехали.

Я навострила уши.

— Кто?

Он долго молчал, словно не мог решить, стоит ли мне говорить.

— Некромант, с которым я имел дело когда-то давно, — в итоге сообщил он и повернулся лицом ко мне.

— Некромант?!

Доминик кратко кивнул.

— Он согласится с нами пообщаться? Погоди… — Мои глаза прищурились и загорелись любопытством. — Что за дело у тебя было с некромантом?

Он ухмыльнулся, давая понять, что ничего хорошего там не было.

— Это история для другого раза, ангел. Как бы то ни было, есть шанс, что он сможет ответить на твои вопросы. Если есть способ освежить память Ромео, не причинив ему вреда, мой знакомый должен об этом знать.

Я воспряла духом, сбросив с плеч тяжёлый груз, что нарастал с каждой минутой. Этот мужчина, этот богом забытый мужчина, безгранично и безусловно влюблённый в меня, готов помочь мне получить ответы, которые вполне могут привести к концу наши отношения. И всё же он был готов рискнуть.

Внезапно меня накрыло осознание всей этой ситуации с Домиником, точно хлопок по затылку. Могу ли я просить его о таком? Подвергать его новым мучениям, пока пытаюсь восстановить отношения с тем, кого когда-то любила? Я ведь это пытаюсь сделать? Восстановить отношения?

Удушающее чувство вернулось, стоило мне осмыслить происходящее с такой стороны.

— Ангел? — Доминик слегка коснулся моего колена. — Почему ты молчишь?

Я замотала головой, мне не хватало смелости ответить.

Его брови сошлись на переносице. Он пытался разгадать причину моего молчания.

— Разве не этого ты хочешь?

— Этого, но… — Я опустила глаза, не в силах выдержать его взгляд. — Я не знаю, правильно ли это.

— Общаться с некромантом?

— Нет. — Я посмотрела ему в глаза. — Вот это. С тобой.

— Я потерял нить, — сказал он. Фары проезжающей мимо машины на секунду озарили его лицо.

— Я не знаю, вправе ли я просить тебя помогать мне. — Я снова мотнула головой. — Это кажется каким-то… неправильным.

— А, теперь понимаю. — Он слабо улыбнулся, когда протянул руку к моему лицу, чтобы провести костяшками по щеке, но я знала, что эта улыбка вымученная. — Я ценю твоё беспокойство, ангел, но за неимением других вариантов, у тебя пока есть только я.

Я зажмурилась, наслаждаясь его прикосновением. С ним всегда так легко забыться… отдаться ощущениям…

— У тебя есть другие варианты? — тихо уточнил он, прекрасно зная ответ.

Я покачала головой.

— Нет, насколько мне известно.

— Тогда, считай, вопрос решён.

Он провёл пальцами по всей длине моей руки и сжал ладонь.

Мои глаза открылись и снова поймали его взгляд. Он смотрел на меня всё с той же прекрасной бурей любви и боли в глазах. Причём и того, и другого строго поровну. Грустно это осознавать, но я словно видела себя в зеркале в этот момент. Я чувствовала ровно то же самое.

Он делал ради меня то, о чём я и просить бы его не посмела. Но и отказаться не могла, и он это прекрасно понимал.

У меня нет выбора.

Я должна выяснить правду о Трейсе, о том, насколько это всё ещё он и всё ли с ним будет в порядке… со мной или без меня. И хотя мне было дико важно получить ответы на свои вопросы, я до трясучки боялась их узнать.

Что, если он уже не тот человек, которым был раньше?

Что, если он… сломлен?

Что, если его воспоминания утрачены навсегда?

Все эти мысли пугали меня, но хуже всего было предположение, что Никки и остальные могут оказаться правы. Что, если ему лучше без меня? Что, если это действительно его второй шанс прожить той жизнью, которой я лишила его, приехав сюда несколько месяцев назад?

Что, если…

Невыносимо тяжёлый груз вернулся на плечи и сдавил горло. Я понятия не имела, что буду делать дальше и как было бы правильнее поступить, хотя понимала, что долго откладывать решение не получится.

Но как же всё-таки лучше? И для кого лучше?

Внутренности мучительно скрутило, когда в душу вернулись уже хорошо знакомые боль и неуверенность в себе, ползая под кожей и по органам, словно в поиске пристанища. Спустя все эти месяцы беготни, охоты, борьбы, я снова вернулась к тому, с чего начинала. Ненавижу.

Не хочу больше находиться в этом состоянии.

Я отказываюсь жить в таком состоянии.

Беря себя в руки, я отогнала все неприятные чувства и отложила все свои тревоги на потом. Только так я могу справиться с этим сейчас. Пускай они терзают меня изнутри, ища выход, но я не позволю им поглотить меня.

Мне нужно сбежать от этих мучений, хотя бы временно, но прямо сейчас.

— Отвези меня домой, — попросила я, развернувшись к Доминику, и окинула взглядом его чёрную рубашку, идеально сидящую на нём и контрастирующую с кремовой кожей. Мне хотелось, чтобы он накрыл меня своим телом, как одеялом, что оградит меня от всего мира.

— Поместье Блэкберн? — уточнил он. Его тёмные глаза сузились в попытке меня прочитать.

За этими глазами всегда скрывалась тьма, слишком хорошо знакомая мне. Она взывала к моей собственной тьме.

Я облизала губы и качнула головой.

— Нет, не туда.

Пока поместье Блэкберн пустует и формально принадлежит нам с Тессой (по словам дядиного юриста), у меня нет ни малейшего желания переступать его порог.

— Отвези меня к себе.

В его глазах появился опасный блеск, они потемнели, превратившись в два греховных омута, будто его разум перепрыгнул на десять шагов вперёд и уже предвкушал неизбежное соединение душ, тел и крови. И честно признаться, мой разум был где-то там же.

— Мне нужно, чтобы ты помог мне забыться.

Сейчас это мне нужнее воздуха.

Он расправил плечи и покачал головой.

— Ты же знаешь, я не могу, ангел.

— Да, знаю, — ответила я, посмотрев ему в глаза и вновь облизав губы, жаждавшие лекарства. Мы уже обсуждали это бессчётное количество раз этим летом. Он не то чтобы не может стереть мои воспоминания, помочь забыть всю ту боль, что пришлось мне пережить. Забыть всё, что я потеряла. Нет, он просто не согласен этого делать. — Но я говорю не об этом.

Доминик опустил взгляд на мои губы и резко вдохнул.

То, как он смотрит на меня… То, как придаёт каждому жесту сексуальный подтекст… Ему словно приходится прилагать неимоверные усилия, чтобы не наброситься на меня. И от этого я чувствую себя всемогущей. Желанной. Живой.

Это был мой кусочек рая, ради которого я сейчас и жила.

— Помоги мне забыться другим способом.

5. БОЛЬШЕ, ЧЕМ ДРУЗЬЯ

Поместье Хантингтон грозно вырастало из теней, дорожки тумана окружали его подобно армии падших солдат, покорно ожидающих моего возвращения. Я не была здесь уже несколько месяцев (как и в принципе в Холлоу Хиллс), и отчего-то этот дом казался единственным значимым местом.

Единственным местом, в которое я вписывалась.

Внутри в поместье пахло именно так, как я помнила. Чистящими средствами с сосновыми ароматизаторами и горящими дровами в камине. Тепло, уютно, безопасно. И как ни странно, место казалось моим домом.

Звук закрывшейся за мной двери выдернул меня из ностальгии. Я обернулась и встретила взгляд Доминика. Я затаила дыхание, пока его хищный взгляд скользил по мне. Он напомнил мне, где я нахожусь и с кем.

Доминика можно описать множеством слов, но точно не «безопасный», хотя меня это никогда не беспокоило. Если быть до конца честной с собой, это одна из тех черт, что привлекала меня в нём, даже если я не до конца понимала причины. Быть рядом с ним всё равно, что быть постоянно готовой к новому приключению. Без карты, без конечного пункта, вообще без чего-либо, кроме мурашек по коже и открытых возможностей.

Он кивком указал в сторону гостиной, предлагая переместиться туда. И, конечно, я последовала за ним, как ребёнок, которого поманили конфетой. Приключения зовут.

— Хочешь выпить?

Один уголок его пухлых губ приподнялся. Похоже, что он был так же рад задать этот вопрос, как я — его услышать. Так странно после всего времени, проведённого в дороге, и стольких километров пути вернуться туда, откуда уезжала.

— Не говори мне, что ты завязала? — спросил он, когда я не ответила, театрально прижав ладонь к груди, словно сама мысль об этом поразила его в самое сердце.

Я не могла не улыбнуться. Есть у него склонность к драматичности. И хотя я отказалась следовать по стопам своего чёртова прадеда Люцифера, святой меня тоже сложно назвать.

Распитие спиртных напитков до достижения совершеннолетия всё ещё входит в число моих главных грешков.

Но, честно говоря, всё намного проще. Я не видела Доминика уже несколько недель с нашей последней встречи в мотеле «Рандеву» в Рейвен Фолс, и теперь у меня на уме было только одно. Потягивать напитки у его самодельного мини-бара — не совсем то.

Впрочем, мне не помешает немножко притормозить и перевести дух. Знают небеса, если я наброшусь на этого мужчину, ничем хорошим это не кончится.

— Я буду двойной виски.

Бросила рюкзак на диван и обошла комнату, окидывая её взглядом. Всё здесь было в точности так, как я помню. То есть вообще ничего не изменилось. Ни дом, ни декор, ни даже сам Доминик. Он остался таким же, каким был, когда я уехала отсюда, ни на день не постарел.

— Как погляжу, тут не сильно много что изменилось, — заметила я в слабой попытке завести непринуждённый разговор. С тем же успехом можно было бы заговорить о погоде.

— Ну, я большую часть лета провёл в Аспене, но ты и так это знаешь, — ответил он, бросив говорящий взгляд в мою сторону. — Я не видел смысла быть здесь, поскольку единственная причина, по которой я вообще здесь бываю, отправилась в летнее путешествие.

С двумя бокалами в руках он подошёл к камину, где стояла я, протянул мой виски и сделал маленький глоток собственного.

Я последовала его примеру, пригубив напиток, и прислонилась одной рукой к каминной полке.

— Кажется, кое-кто отчаянно нуждается в хобби.

Он ухмыльнулся на мою подколку.

— Я кое в чём отчаянно нуждаюсь, но не в хобби.

— Правда? — спросила я, мои щёки порозовели. — И могу я спросить, в чём же?

Огонь вспыхнул в его глазах, отчего они показались багровыми, когда он подвинулся ближе ко мне.

— Я думаю, ты прекрасно знаешь, о чём я.

Воспоминания о том, как мы в прошлый раз были в этой комнате, тут же наводнили моё сознание. Мне вмиг стало жарко, сердце заколотилось, стоило мне только вспомнить, как он ко мне прикасался. Как он указывал мне.

Это было пару месяцев назад, и хотя с тех пор мы не раз встречались, мне всё ещё мало. Мало его. Особенно когда он стоит вот так, прямо передо мной, только руку протяни.

Он на секунду закрыл глаза, и я поняла, что он наслаждается осознанием этого. Осознанием того, что я хочу его.

Он не раз говорил мне, что чувствует это. Чувствует меня… Мои эмоции, моё учащённое сердцебиение, мой уровень адреналина — он чувствовал всё, вплоть до температуры моего тела, и обожал каждую деталь, свидетельствующую о той страсти, что он во мне вызывает.

Я давно уже поняла, что нет никакого смысла скрывать от него своё желание. Он чувствовал все его проявления, и мы об этом знали.

И сегодня я не скрывала. Сегодня у меня в голове было только одно.

Одно лишь желание.

Я поднесла бокал к губам и залпом выпила виски, наслаждаясь знакомым жжением, унёсшим остатки моих тревог прочь. Поставила бокал на полку, забрала второй у Доминика и тоже убрала.

Одна лишь цель…

— Ещё? — предложил Доминик, прекрасно зная, что я хочу не этого.

— Нет, — ответила я и сделала медленный, размеренный шажок к нему, вдыхая его шоколадный запах.

Он убрал руки в карманы, как если бы не собирался никоим образом ко мне прикасаться, и хмуро взглянул на меня.

— Ангел… — предупреждающе начал он.

— Никаких ангелов, Доминик. Ты знаешь, чего я хочу.

Он стиснул зубы, видимо, чувствуя дикое желание, курсирующее по моим венам.

— Ты только приехала, — заметил он.

— И?

Я положила раскрытые ладони на его грудь, медленно скользя ими по его телу и чувствуя, как напрягаются его мышцы под моими прикосновениями, когда я обвела его плечи и спустилась вниз.

— И ты избегаешь темы.

— И что?

Я начала расстёгивать его рубашку, даже не пытаясь отрицать его слова.

Он поймал мои запястья, остановив продвижение.

— И то, что я так не согласен, — сказал он, глядя на меня тяжёлым, решительным взглядом. — Я не воспользуюсь тобой… — Он наклонил шею и понизил голову. — Как бы сильно я этого ни хотел.

Боже, как от него хорошо пахнет.

Внизу моего живота полыхал пожар.

— А если я хочу, чтобы ты воспользовался мной? — прошептала я, приподнимаясь на носочках, чтобы наши губы оказались как можно ближе, но не соприкасаясь. Нет никакого смысла отрицать: я зависима от него — от его прикосновений, от его тела, от его крови — так сильно, что моя собственная кровь разгоняется в его присутствии.

Он застонал в ответ на мои действия — этот восхитительный низкий хриплый звук из глубин его горла.

— Я пытаюсь быть порядочным мужчиной с тобой, ангел, а ты очень усложняешь мне задачу.

— В том-то и суть.

Я сократила оставшееся расстояние и жадно прижалась к его губам.

Он тут же поцеловал меня в ответ, почти инстинктивно, как будто его губы не были способны ни на какой иной ответ. Мои губы двигались вместе с его в едином танце, желая проникнуть внутрь и попробовать его на вкус. Но затем он резко оборвал поцелуй и оттолкнул меня.

Мудак!

— Грязно играешь, ангел.

— А ты меня убиваешь, Доминик.

Я взревела от неудовлетворённого желания, точно волчица в течку.

Очевидно, мы снова попали в параллельную вселенную. Ту, где я кидаюсь на него, как сексуальный маньяк, а он каждый раз выливает на меня ушат ледяной воды.

Как отстойно мы поменялись ролями.

— У меня есть кое-что для тебя, — сказал он и выпустил моё запястье, чтобы потянуться рукой в передний карман. Он пытался сменить тему, но я не собиралась упрощать ему задачу.

— От этого у меня загорятся фейерверки в голове? — язвительно уточнила я, перед тем как схватить его бокал с каминной полки и осушить его одним глотком. — Если нет, то мне не интересно.

Он цокнул языком.

— Когда ты стала такой грубой, ангел?

— Тогда же, когда у тебя появилась совесть, — парировала я.

— Туше.

Он улыбнулся, весь такой из себя довольный, протянул мне зажатый кулак и раскрыл ладонь. На его указательном пальце висел кожаный брелок.

Я сделала шаг назад и изогнула бровь.

— Что это?

— А на что похоже? — спокойно спросил он.

— На ключи от машины, — сказала я, предпринимая ноль усилий, чтобы взять их у него.

— Люблю свою умную девочку.

Он уронил ключи между нами.

Я поймала их, не глядя, и тут же швырнула обратно в него.

— Ты не можешь подарить мне машину, Доминик.

Это, чёрт возьми, исключено.

— Я только что это сделал, ангел. — Его голос был сладким, как мёд. — Машина уже куплена, оплачена и вся твоя.

На его лице отражалась неприкрытая радость, словно он был невероятно горд собой.

— Тебе же хуже, потому что я её не приму, — враждебно выпалила я и развернулась к бару. Мне нужна ещё порция виски, чтобы с этим справиться. Возможно, две.

— Да почему же? — спросил он с искренним недоумением и даже капелькой обиды.

— Почему? — Я резко обернулась, поражённая тем, как он не понимает, насколько неуместен его подарок. — Потому что я тебе не какая-то девочка по вызову, готовая сорваться к тебе посреди ночи, чтобы удовлетворить твои потребности ради роскошных подачек с твоей стороны. Это оскорбительно и охренеть как унизительно.

Его брови взлетели. Клянусь, он издевается надо мной.

— Нашу ситуацию едва ли можно так описать, ангел, — ответил он, с трудом пытаясь сдержать смех.

— Я рада, что тебя это веселит, Доминик, но факт остаётся фактом.

— Во-первых, позволь тебе напомнить, — сказал он, подходя ко мне со сложенными за спиной руками, — что это ты попросила меня тебя сюда привезти.

— Как будто ты был против, — пробормотала я.

— Во-вторых, — продолжал он, пропустив мой комментарий, — ты первая начала сближение, а я вежливо отказался.

Я закатила глаза. Пускай он прав, но зачем говорить это с таким самодовольным видом?

— В-третьих, если уж говорить о потребностях, — протянул он, пробегая глазами по всему моему телу, — то я думаю только об удовлетворении твоих. Не станешь же ты отрицать, что…

— Ладно, ладно, убедил, — перебила я, замахав руками, лишь бы замолчал. — Как бы то ни было, я не приму от тебя эту дурацкую машину, так что можешь вернуть её туда, где взял.

Развернувшись к нему спиной, я достала из бара бутылку «Джек Дэниелс» и наполнила свой бокал до самых краёв.

— Увы, так не получится. — Он подошёл ко мне и поставил руки полку по обе стороны от меня и наклонился к моему уху, пока я делала особенно большой глоток виски. — Я уже купил машину, ангел. Теперь она твоя, если захочешь. Если нет — не бери. Оставлю стоять у дома.

— И чем же это лучше? — спросила я, обернувшись к нему лицом и оказавшись в его объятьях, попутно разлив весь виски. — Теперь она будет стоять там и напоминать каждый раз, когда я буду выходить из дома, о том, что за мной должок.

— Машина ни к чему тебя не обязывает, уверяю, — произнёс он ровным низким голосом.

— Это ты сейчас так говоришь, но такие вещи всегда идут с ценником, — я поднесла бокал к губам и сделала ещё глоток, но поняла, что там почти ничего не осталось. — И я говорю не о деньгах.

С этими словами я развернулась обратно к бару, чтобы налить ещё виски.

— Ты невыносима.

— Просто потому, что меня нельзя купить? — фыркнула я, всё ещё стоя спиной к нему.

— Потому что ты отказываешься слушать голос разума. — Он устало выдохнул. — Ты бы предпочла, чтобы я нанял Генри, чтобы он возил тебя до школы?

— Что? Нет! — воскликнула я, всё больше раздражаясь с каждой секундой. Как он не понимает? — Я сама позабочусь о своих поездках.

Я снова повернулась к нему, только в этот раз осторожнее, чтобы не расплескать напиток. Да и комната начинает вращаться от слишком быстрых движений.

Он помедлил, глядя мне в глаза.

— Возможно, тебе стоит притормозить, — предложил он, указывая на бокал в моей руке.

— Приторможу, когда захочу, — ответила я и прислонилась спиной к бару, чтобы придать себе устойчивости. Вернув равновесие, я продолжила: — Слушай, я понимаю твоё беспокойство, но я не твоя ответственность, Доминик. Я могу сама о себе позаботиться. Могу сама добираться до школы и сама решать, сколько мне стоит пить.

— Знаю, ангел.

— Тогда почему ты ведёшь себя так, будто ты мой папочка?

Он скривился, убирая бокал от моего рта.

— Я думал, что веду себя как твой парень.

— Но ты не мой парень, — отрезала я, оттолкнула его руку и поднесла бокал к губам. Едва я осознала свои слова, как тут же о них пожалела, но поздно было забирать их обратно.

Молчание давило на нас. Наши отношения дали большую трещину, слишком многое было против нас.

— Что ж, спасибо, что прояснила, — низким голосом произнёс он и распрямил плечи. Я видела всю боль и разочарование на его лице. В том, как дрогнули его ресницы, как напряглась линия челюсти…

Доминик хочет большего. Я знаю это, но не могу дать то, чего у меня нет.

Ни для него, ни для кого бы то ни было ещё.

Я похожа на мозаику: прекрасная и гармоничная издалека, но если присмотреться ближе, то не увидишь ничего, кроме кусочков необработанных материалов и разбитых осколков прежней Джеммы.

Я слишком много видела и слишком много сделала, чтобы когда-либо вновь стать той нормальной беззаботной девчонкой. И в глубине души уже не хотела этого. Тёмная часть меня — Воин — не желала возвращения к прошлому. Меня больше не пугают тени, которые я всё время замечала краем глаза. Теперь я стала одной из них. Я жила и дышала тьмой, потому что если от неё отказаться… когда я пытаюсь от неё отказаться… дышать становится чертовски больно.

Я больше не собираюсь раскачивать эту лодку. Я нашла способ существовать в этих тёмных водах. Нашла цель, к которой могу стремиться, не оглядываясь назад. А когда тьмы станет слишком много, со мной рядом будет мой тёмный ангел, который всегда готов с радостью подарить мне лучик света, когда мне это нужно. Не идеально, конечно. Это не та жизнь, о которой я мечтала в детстве, но сейчас такое положение дел меня более чем устраивает.

— Пожалуйста, Доминик, не начинай.

— Не начинать чего? — резко спросил он, стиснув зубы.

Я нежно коснулась его лица, он закрыл глаза.

— Не разрушай то, что у нас есть, — тихо попросила я. — Всё было хорошо. Мы оба получим то, что хотим.

Его щека дрогнула под моей ладонью.

— Ну, прости, что я хотел дать тебе возможность добираться до школы с комфортом, — сказал Доминик, открывая глаза и глядя в мои. — Не думал, что тем самым перехожу черту, — насмешливо добавил он.

— Почему для тебя это так важно? — спросила я, проигнорировав его последние слова. — Я что-нибудь придумаю. Как всегда.

— Это важно, потому что я не смогу быть рядом, — ответил он так, будто это очевидно, а я полная дура, если этого не понимаю. — Не в моём положении. Не так, как мне бы хотелось. И мне тяжело это признавать.

Я убрала руку, осмысливая его слова. Он не пытался купить меня, выставить девочкой по вызову или, того хуже, своей девушкой. Он просто хочет, чтобы я была в безопасности. Чтобы я могла спокойно доехать до школы и обратно.

Потому что сам он не может меня подвезти.

Потому что он Воскрешённый…

Чёрт. Теперь я чувствую себя стервой. Я опустила голову в сожалении, он забрал бокал из моей руки и закинул в себя остатки того, что в нём было.

— Я просто хочу сделать твой путь домой проще. Но если это расстраивает тебя… Если даже сам вид машины вызывает у тебя неприятные ассоциации, я от неё избавлюсь, — сказал он и обогнул меня, чтобы наполнить свой бокал.

Ладно, возможно, я слегка погорячилась. Ну, он же всё-таки не кольцо мне предложил. Он знает, в каком я состоянии, что я не готова к чему-то большему, и не собирался переступать черту. Этот подарок (если его можно так назвать) не несёт в себе никакого подтекста, кроме того, что мы сами придумаем.

Но всё же я не могла принять от него чёртову машину. Как я буду выглядеть после этого? Мне не нужно, чтобы меня кто-то содержал. Мы с Тессой только что унаследовали целое поместье Блэкберн. Денег нам до конца жизни хватит.

— Как насчёт компромисса? — предложила я, поглядывая на него краем глаза.

Он вскинул голову, но не повернул ко мне.

— Что ты придумала?

— Что скажешь, если я куплю её у тебя? — спросила я, поставив локти на полку рядом с ним и выпятив грудь немножко сильнее, чем нужно было, чтобы привлечь его внимание. Иногда нужно играть грязно. — Если мне, конечно, понравится за рулём, — добавила я, чтобы не думал, что мне так можно навязать всё что угодно.

Его взгляд устремился ко мне, точно волк, заметивший добычу, и я поняла, что он на крючке.

— О, ещё как понравится, — сказал он, опуская взгляд ниже к моему декольте. — Да что там, я думаю, ты будешь в восторге.

— Посмотрим, — ответила я, облизнув губы. — Я довольно придирчива, знаешь ли. Меня сложно удовлетворить.

— Правда? — Он схватил меня за талию и притянул к себе, чтобы я оказалась лицом к нему. Не теряя времени даром, его взгляд прошёлся вдоль всего моего тела, бесцеремонно изучая меня. — Я тебе обещаю, ангел, ты захочешь кататься снова и снова.

Он пальцем ухватился за петельку моих джинсов и подтянул меня ещё ближе к себе.

Жар распространился по всему моему телу, когда я прижалась к нему, обхватив обеими руками его шею. Даже сама возможность чего-то большего между нами вызывала во мне пожар.

— Это предложение? — спросила я, отчасти дразня, отчасти надеясь.

— Это обещание.

Его глаза порочно сверкнули.

— И когда же я смогу… прокатиться? — спросила я, уже не уверенная, говорим ли мы о машине.

Уголок его губ приподнялся.

— Как только будешь готова, ангел.

Я приподнялась на носочках и провела языком между его губ.

— А если я готова прямо сейчас?

Его дыхание стало тяжелее, и в этот момент я поняла, что дело сдвинулось с мёртвой точки. Наше дыхание смешалось, я притянула его за шею и прижалась губами к его. Он приоткрыл свои, как будто не в силах устоять.

— Отнеси меня наверх, — простонала я ему в губы, прижимаясь крепче.

Выдав поток ругательств, он отстранился.

— Сколько ты выпила? — спросил он, сурово глядя на меня, как если бы мог считать ответ по лицу.

— Достаточно.

Он приподнял бровь.

— И сколько бокалов в твоём понимании достаточно?

Я закатила глаза.

— Я не пьяна, если ты об этом.

— Тогда почему тебя шатает, любовь моя?

— Ты тоже это заметил, да? — Я встряхнула головой, словно это могло решить проблему с вращающейся комнатой. Не решило, но мне было всё равно. — Неважно. Что ты там говорил о прокатиться? — спросила я своим самым соблазнительным голосом.

Он снова рассмеялся. Его руки твёрдо держали меня за талию.

— Ты не будешь сегодня ни на чём кататься, ангел. Кроме разве что подушки.

Я прожгла его взглядом.

— Очень смешно, Доминик.

Он ничего не сказал в ответ. Вместо этого опустил руки под мою пятую точку и подхватил меня так, чтобы я обхватила ногами его талию.

Я криво ухмыльнулась.

— Ты несёшь меня наверх?

— Я несу тебя в кровать, — ровно ответил он.

— В твою кровать, — прошептала я ему на ухо, а затем провела языком по его краю.

Он снова зарычал, и в этот раз я почувствовала вибрации от его груди.

— Спать, ангел. Просто спать.

«Ну да, конечно. Можешь и дальше в это верить», — подумала я про себя, сильнее обхватив его ногами. Вцепившись в него железной хваткой, я потихонечку начала тереться об него всем телом, дразня его.

— Ты уверен, что именно этого ты хочешь?

Он снова прорычал что-то ругательное, тем самым давая понять, что я дёргаю за нужные ниточки. Но прежде, чем я успела насладиться своей маленькой победой, он уже взлетел по лестнице, набирая скорость с каждым шагом.

Естественно, я тоже не стала тратить времени даром и усилила нажим, внезапно открыв в себе сексуальную раскрепощённость. К тому времени, как Доминик приблизился к своей спальне, он уже был полностью возбуждён и выглядел так, будто готов отдать своего первенца, лишь бы получить разрядку.

«Цель достигнута», — подумала я, но не собиралась на этом останавливаться. Пока он нёс меня к кровати, я запустила пальцы в его волосы и прижалась губами к его рту, старательно закрепляя эффект.

— Опасная ты женщина, — произнёс он, наклонившись, чтобы уронить меня на мягкую постель. Его голос был хриплым, полным желания, точно отражавшим то, что чувствовала в этот момент я сама.

Я ещё сильнее вцепилась в него и попыталась притянуть к себе, чтобы он лёг сверху, но он не поддался.

— Тебе нужно отдохнуть, ангел. Завтра сложный день.

Где-то на краю сознания я понимала, что он прав, но мои уши словно бы обзавелись собственным разумом и решили полностью проигнорировать его слова.

— Поцелуй меня перед сном, — сказала я, отталкивая нависающие тени завтрашнего дня в чёрную дыру посреди моего сердца. Завтра ещё не наступило. Его вообще не существует. Есть только здесь и сейчас. Я. Доминик. Этот момент. И всё, что мне нужно сделать, чтобы он пошёл навстречу моим желаниям.

Нахмурившись, он расцепил мои руки за своей шеей и выпрямился во весь рост, по-прежнему стоя у кровати.

— Я думаю, что прямо сейчас это не очень хорошая идея.

— Вот в этом твоя проблема, — пожаловалась я и разочарованно вздохнула. — Ты слишком много думаешь и слишком мало меня целуешь.

Последние несколько наших встреч проходили именно так.

За лето наши отношения сдвинулись с нуля и дошли до сотки, как вдруг мы вернулись обратно к нулевой отметке.

— Я правильно тебя понял: ты хочешь сказать, что мы слишком мало целуемся? — переспросил он, изогнув бровь.

— Да, правильно. И это совершенно неправильно! Когда девушка приходит к парню за утешением и поддержкой, когда она буквально умоляет об этом… Ей нужно это дать, особенно если эта девушка — я!

Его ухмылка растянулась до ушей.

— Ну же, Доминик! Не порти момент. Я просто хочу тебя поцеловать, — соврала я, прекрасно понимая, что хочу намного больше. — Разве это противозаконно?

Он задумался над этим или, по крайней мере, сделал вид, что задумался.

— Зависит от того, насколько ты пьяна.

— Я же сказала, что не пьяна.

В подтверждение своих слов я неуклюже расстегнула свои джинсы и начала стягивать их с себя, всё ещё лёжа на спине. Даже в своём полупьяном состоянии я понимала, что веду себя совершенно бесцеремонно и в моих движениях нет ни капли изящества. Но, чёрт побери, разве мои потребности не важнее этого?

Уголок его губ насмешливо приподнялся.

— Что ты делаешь?

— Снимаю одежду.

Кто-то же должен начать первым, а Доминик явно не собирается этого делать.

Он покачал головой, вместе с тем продолжая неотрывно наблюдать за моими действиями потемневшим взглядом.

— Ты играешь с огнём, ангел, — предупредил он, но это прозвучало не столько как предупреждение, сколько как запоздалая констатация факта.

— А разве можно играть как-то иначе? — спросила я, отстёгивая ремень с кобурой и роняя его в ноги Доминика.

— Футболку не забудь, — низким голосом напомнил он, и я тут же оживилась.

ДА-ДА-ДА! Он начал поддаваться, чёрт подери.

Оттолкнувшись от кровати, я взялась за нижние края майки, стянула её через голову и бросила на пол следом за всем остальным. Он, не спеша, скользил взглядом по моему телу, наслаждаясь представшим зрелищем, а я ему не мешала. Желание в его тёмных полуприкрытых глазах вызывало у меня ощущение, будто весь мир у моих ног.

— Ляг на спину, — приказал он. В его голосе слышалась угроза, не терпящая возражений.

Я быстро плюхнулась назад. Не только потому что он так потребовал, но и потому что комната снова начала кружиться, и это не было даже тем приятным ощущением, которое бывает во время обмена кровью.

Всё ещё не сводя с меня глаз, он наклонился к прикроватной тумбочке и выключил свет. Он погрузился в тьму, не считая слабого света луны, просачивающегося в оконный проём между занавесками и освещающего его лицо в серо-голубых оттенках. Жар прилил к моим щекам, пока он стоял так, жадно пожирая меня глазами.

— Так и будешь стоять там всю ночь или всё-таки прикоснёшься ко мне? — дерзко спросила я.

Он наклонил голову вбок.

— Как раз думаю над этим.

— Ладно, — прошептала я. Мне понравилось, как прозвучал его ответ. Это лучше категоричного «нет». — Может, подумаешь об этом, лёжа на кровати?

Ещё один низкий рык раздался из глубины его горла. Доминик провёл рукой по своему лицу. Внутри него шла война, и я захватывала территорию с каждой новой секундой.

Как вдруг, к моему огромному удовольствию, кровать прогнулась под его весом. Он медленно накрыл меня собой. Тяжесть его тела принесла облегчение, словно мои лёгкие вновь наполнились необходимым воздухом.

Я сдержала порыв поблагодарить его, вознести подаяние на алтарь удовольствия, что Доминик вот-вот обрушит на меня.

Мой пульс ускорился, едва он начал прокладывать дорожку пылких поцелуев по моей шее, затем спустился к холмикам груди и плоскому животу. Его губы молниями покалывали мою кожу, точно заряд электричества, приводивший в движение систему моего организма. Обжигающе горячие, опасные. Я жадно втянула ртом воздух, стоило его губам переместиться к краю моего нижнего белья и затем к бёдрам.

Сердце заколотилось в груди, когда Доминик раздвинул мои ноги и прижался ртом к внутренней поверхности бедра, целуя и покусывая зубами нежную кожу.

По всему телу распространился уже знакомый жар, пока Доминик, не спеша, метил территорию. Возможно, чересчур не спеша.

— Доминик, пожалуйста, — взмолилась я, не в силах больше терпеть.

Клыки выдвинулись со щелчком, и этот звук пожаром разнёсся по моим венам. Не успела я даже осознать, что он собирается сделать (или точнее, где он собирается это сделать), как его зубы вонзились в мою кожу, словно в масло, сначала вызвав боль, а затем удовольствие в каждой клеточке моего тела.

Прижавшись головой к подушке, я выгнула спину. Его пальцы впились в мои бёдра, подтягивая бедро ближе к его рту. Волны извращённого удовольствия обрушивались на меня одна за другой, унося с собой всю боль. И теперь я чувствовала лишь его, лишь этот момент, абсолютную нирвану, в которую он меня погрузил, пока я не забыла как дышать.

— Ни за что… не останавливайся…

Тянущее ощущение усилилось. Мне нужно было больше.

Он вновь застонал, на этот раз громче. И укусил сильнее. Удивлённый возглас сорвался с моих губ, когда место укуса пронзила боль, но её очень быстро заглушили иные чувства, как только его яд распространился по моей крови, и мир снова стал правильным, как и во все прошлые разы.

Словно прочитав мои мысли (и язык моего тела), он провёл рукой по моей ноге и забрался под трусики. Я снова застонала в темноте, когда он начал дразнить нежную плоть и скользнул пальцем внутрь. Он всегда знал, как ко мне прикоснуться, чтобы вывернуть меня наизнанку, и сегодняшняя ночь — не исключение. Я таяла в его руках, но ему этого было мало. Он хотел, чтобы я плавилась, растворялась в нём. И, естественно, я охотно шла ему навстречу.

Всего несколько мгновений его пальцы двигались в тандеме с его ртом на моём бедре, и вот я уже взрываюсь миллионом восторженных осколков.

Не знаю, дело ли в выпитом мной алкоголе или выпитой им крови, но комната определённо вращалась вокруг меня, пока я пребывала в эпицентре урагана. В любых других обстоятельствах я бы уже испугалась этих ощущений. Но с Домиником я ничего не боялась.

Нет, я радостно встретила тьму как давнюю подругу.

И так же быстро, как началось, всё прекратилось. Словно бы почувствовав моё медленное падение в пропасть, Доминик оторвался от моего бедра. Его дыхание было быстрым и тяжёлым, а пальцы всё ещё впивались в мою ногу, словно он с трудом вспоминал, где находится сам… и где его железная выдержка.

Я пыталась сказать ему, чтобы не останавливался, что я готова к большему, но мои губы не слушались и не давали сформировать ни слова. Я парила, плыла, тонула в бездне, где не было ничего, кроме чистого сиюминутного удовольствия.

И небеса знают, я жила ради этих мгновений.

Тихий довольный стон слетел с моих губ, едва я почувствовала, как Доминик скользит надо мной в темноте. Он задержался ненадолго, глядя на мои полуприкрытые веки, на мой мокрый от пота лоб, на венку, пульсирующую на шее… И прижался к моим губам в нежном поцелуе.

Я инстинктивно подняла дрожащую ногу и обернула вокруг его тела, желая задержать его, чтобы он остался, чтобы продолжил, но в то же время понимала, что мои попытки тщетны. Мы оба знали, что я здесь лишь отчасти, в каком-то полусознательном состоянии, потому что другая часть меня всё ещё трепетала в невообразимом оргазме.

— А теперь спи, ангел, — прошептал он мне прямо в губы, и я тут же заснула.

Сладко и крепко, впервые за несколько недель.

6. ПРОБЛЕСКИ СОЗНАНИЯ

Я проснулась следующим утром отдохнувшая и довольная. Выпив чашечку чёрного кофе, чмокнув Доминика в щёку и пронёсшись по городу, как Михаэль Шумахер, я припарковала свою новенькую сверкающую чёрную «Ауди А4» у школы, и у меня осталось ещё много времени до звонка. Но я не шевелилась.

Желудок завязался в узел. Я сидела на переднем сиденье машины, которую не имела права водить, и ждала.

Искала…

Я наблюдала, как по парковке снуют туда-сюда школьники. Кто-то решил прийти в класс пораньше, кто-то собирается с друзьями. Все выглядят взволнованными перед встречей после длинных летних каникул.

Интересно, понимают ли они, как им повезло родиться абсолютно обычными. А не нести на своих подростковых плечах всю тяжесть этого мира.

«Хорошо им», — подумала я и вернулась к поискам.

Мои глаза обшарили всю парковку в поисках синего «Мустанга» Трейса, но безуспешно. Либо он ещё не приехал в школу, либо припарковался на другой школьной стоянке у спортзала. К этому моменту от неведения моя голова кружилась даже сильнее, чем по пути сюда. В голове шумело от тревожных мыслей и нахлынувших эмоций, слишком разрозненных, чтобы в них разобраться, и слишком громких, чтобы их игнорировать.

Наверное, с учётом всего произошедшего, это нормально. Прошло меньше суток — у меня даже не было времени осознать факт, что Трейс всё ещё жив. Я всё ещё пребывала в некотором шоке и оцепенении, как будто мой мозг просто не приспособлен к осмыслению чего-то столь грандиозно невозможного.

Одно я знала наверняка: сегодня я увижу его — парня, которого я любила и убила.

И я не готова к тому, как скоро это произойдёт.

Мне понадобилось ещё несколько минут, чтобы взять себя в руки, выйти из машины и направиться ко входу в школу. Всё словно бы происходило в замедленном режиме, окружающий пейзаж и люди были размыты, а я шла как в тумане, каждый шаг давался с трудом, будто мои ноги стали каменными, а на сердце было ещё тяжелее.

Мне пришлось зайти за расписанием, поскольку я пропустила собрание накануне, после чего я направилась к своему новому шкафчику на втором этаже. Нашла я его относительно легко и просто вытряхнула туда всё, что было в моём прошлогоднем рюкзаке, закинув папки, пенал и расписание на верхнюю полку.

Пока я рылась на дне рюкзака в поисках замка, знакомые мурашки пробежали по коже, предупреждая о чьём-то появлении. Моя спина напряглась. Я так увлеклась поисками куда-то запропастившегося замка, что даже не заметила, как ко мне кто-то подошёл.

— Привет, — произнёс Трейс своим глубоким, чуть резковатым, но в то же время странным образом успокаивающим голосом.

Я потеряла дар речи и счёт времени, пялясь на свой шкафчик, застывшая как вкопанная и едва ли способная на какую-либо реакцию. Серьёзно, я понятия не имею, сколько времени прошло, когда я всё-таки повернула голову к нему.

— П-привет, — всё-таки ответила я, хоть и с большим трудом. Вчера между нами было слишком большое расстояние, чтобы понять, возникает ли ещё между нами то жужжащее ощущение… Но сейчас, в этот самый момент, я готова подтвердить со всей уверенностью: ещё как возникает!

Ямочки заиграли на щеках Трейса, пока он разглядывал мои черты, и я чуть было не грохнулась в обморок, глядя, как он пытается запомнить моё лицо.

— Это ведь ты была вчера.

Это не было вопросом, но я всё равно сглотнула ком размером с бревно и кивнула.

— Возможно, это прозвучит странно, но у меня такое чувство, будто мы уже встречались, — задумчиво произнёс он, наклонив голову вбок, словно пытаясь собрать картинку в голове. — Ну, то есть до вчерашнего вечера.

Моё сердце едва не пробило дыру в груди.

Так он всё-таки помнит меня? Его память возвращается? Это точно хорошо? У меня не было ни малейшего шанса получить ответы на сотни вопросов, крутившихся в моей голове. Паника накрыла меня от осознания, что я вообще не представляю, что мне делать: то ли подталкивать его в нужном направлении, помогая восстановить воспоминания, то ли уходить от вопросов, продолжая держать в неведении…

— Я… эм… Перешла в эту школу весной, так что…

Я пожала плечами, не зная, что ещё сказать… или чего не стоит говорить в нашем случае.

— То есть мы уже встречались, — сказал он скорее самому себе, как будто собирал в голове недостающие кусочки.

Я снова кивнула.

— В таком случае я должен перед тобой извиниться, — добавил он и слегка наклонился ко мне, будто у нас тут очень личный разговор.

Только сейчас я заметила, что всё ещё прижимаю к груди школьный рюкзак. Опустила руки и спросила:

— За что?

— За то, что забыл тебя.

Он игриво улыбнулся, и на его щеках снова появились убийственные ямочки.

Мне внезапно захотелось разрыдаться. Ведь не он один забыл. Я тоже забыла его во многих отношениях. Мне пришлось. Я прикусила язык, сдерживая рвущиеся наружу слёзы и, что ещё хуже, извинения.

— Я попал в аварию перед каникулами, — пояснил он, очевидно, пересказывая ту чушь, что наплела ему Никки. — Немного потерял память.

— Вот ты где, — перебила Никки, обвивая рукой шею Трейса, и, качнувшись, встала перед ним, заслонив меня и едва не наступив мне на ногу. И у неё бы это получилось, не успей я вовремя отскочить.

— А я тебя повсюду ищу, — добавила она и приподнялась на носочках, чтобы поцеловать его в губы. По крайней мере, так это выглядело с моего ракурса.

В моей груди пробудился вулкан, извергая ядовитый пепельный дым, просачивающийся в каждую клеточку моего тела, пока я смотрела, как Никки впилась в Трейса прямо у меня на глазах. Дерзости ей не занимать.

— Может, оторвёшься от него, пока он не задохнулся? — съязвила я, дёрнув её за локоть.

Удивлённый взгляд Трейса остановился на мне.

— Ой, Джемма, я тебя не заметила, — сказала Никки, стирая смазавшуюся помаду под нижней губой. — Тебя легко упустить из виду, — добавила она и максимально фальшиво хихикнула.

От этого звука мои глаза застлала алая пелена.

— Не беси меня, Никки, — предупредила я, сжимая и разжимая кулаки.

Трейс перевёл взгляд с меня на Никки и обратно.

— Так вы тоже знакомы?

— К сожалению. — Я открыла школьный рюкзак и возобновила поиски замка.

— И, как я понимаю, вы не очень-то ладите? — уточнил Трейс, снова вперив в меня взгляд. Мне было жаль его. Он казался таким растерянным, а ведь он не знал и половины всего.

— Не говори ерунды, зай, — сказала Никки, обхватив ладонью его щёку и забирая себе всё внимание. — Мы тусили вместе весной. Потом случилось небольшое недопонимание, но мы уже снова друзья.

Я фыркнула.

— Ага, типа того.

— Ты ни разу её не упоминала, — заметил Трейс, отчаянно пытаясь разобраться.

Даже не представляю, каково ему сейчас. Столько недостающих деталей… Столько пробелов в памяти… Он блуждал в потёмках, не имея никаких подсказок о том, с чего всё началось и что он планировал делать дальше. У него была только Никки, мастер-кукловод, решавшая, какую лапшу вешать ему на уши.

Она небрежно взмахнула рукой.

— Я даже не знала, что она собирается вернуться в Уэстон, поэтому сочла это неважным. У нас всё-таки есть куда более важные дела, согласись? — Не давая никому времени на ответ, она быстро сменила тему: — Так какой у тебя сейчас урок, Джем?

Джем? Эта чёртова стерва в край обнаглела.

— У Трейса гуманитарные науки с мистером Уотсоном, а у меня математика с миссис Полански, — продолжала щебетать она как ни в чём не бывало, словно я не прожигала в ней взглядом дыры.

— Это твоё расписание? Дай гляну, — сказала она и схватила листок с полки моего шкафчика. В её глазах промелькнуло что-то жуткое, но она тут же это скрыла. — Гуманитарные науки, значит. Ясно, ну, может, на втором уроке нам повезёт, и мы окажемся в одном классе.

— Было бы здорово, — сухо ответила я.

— Ага. — Она снова хихикнула, но уже на тон выше, и было уже очень заметно, насколько искусственный это смех. — В общем, ещё увидимся, Джем. Присоединяйся к нам за обедом, ладушки? — пропела она и затем, развернувшись на каблуках, потащила за собой Трейса, будто он был её личным Кеном.

Я осталась стоять на месте, мысленно бросая ножи ей в затылок и всеми фибрами души желая, чтобы она это почувствовала.

Мне было совершенно очевидно, что эта сучка просто чокнулась, а мы все подыгрываем ей в её спектакле. Но она ещё просто не знает, что скоро этой иллюзии, в которой она торжественно руководит всем этим дурдомом, придёт конец.

К тому моменту, когда замок всё-таки нашёлся, а я сумела взять себя в руки и пошла в класс гуманитарных наук, прозвенел уже второй замок. Мистер Уотсон стоял перед классом, рассказывая о том, что нас ждёт на его уроках, когда я распахнула дверь с папкой в одной руке и телефоном в другой.

— Прошу, прошу, проходите. Вы у нас?..

— Джемма Блэкберн, — пробормотала я и торопливо извинилась за опоздание.

— Ничего страшного, если только это не войдёт у вас в привычку. Занимайте свободное место, — сказал он, обводя рукой почти полностью заполненный класс.

Я быстро окинула взглядом кабинет в поисках пустых парт и нашла два места на галёрке, но с разных сторон.

Мой взгляд тут же нашёл Трейса, сидящего позади одной из свободных парт. Он не сводил с меня глаз, пока я неловко переминалась с ноги на ногу, не в силах решить, куда же сесть.

Не отрывая от меня глаз, он вытянул ногу и слегка пнул стул перед собой, выдвигая из-за парты. Узел в моём животе затянулся ещё сильнее при мысли, что он специально придержал место для меня.

— Любое, — подбодрил мистер Уотсон, поскольку я продолжала стоять на месте и пялиться на Трейса.

— А, да.

Решив, что отказываться от предложенного места было бы грубо, я сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться, прошлась между рядами парт в конец класса и села перед Трейсом.

Мистер Уотсон продолжил свою отрепетированную за многие годы речь, но в моих мыслях не осталось ничего, кроме жужжащего ощущения по всему телу. Я не могла не задаться вопросом, чувствует ли Трейс то же самое и, если да, что об этом думает. Наверняка он уже провёл связь. Это сложно не заметить. Если только эта часть его не была также заблокирована. Пока я обдумывала внутреннее состояние Трейса, моё плечо перелетела сложенная бумажка и приземлилась на мою парту.

Я подняла записку, но не стала сразу её разворачивать. Честное слово, я не могла. Я задыхалась от дикого ощущения дежавю, которое переживала в этот момент.

Чёрт, да кого я обманываю? Вернувшись в этот город, в эту школу, я словно бы попала на похороны и слушаю прощальную речь, в которой всячески восхваляют покойника. В роли покойника здесь, конечно же, моё беззаботное прошлое. Я уже не могу спокойно ходить по этим коридорам, зная, что могу расплакаться при виде старого шкафчика Тейлор.

Моё сердце вмиг сжалось, стоило мучительным воспоминаниям о моей лучшей подруге выйти на передний план моего сознания. Горло сдавила невидимая рука, мешая глотать.

Чёрт подери.

Именно этого я и боялась, возвращаясь сюда. Я провела эти пару месяцев в дороге, я всё время двигалась вперёд, не оглядываясь назад. Мы останавливались в разных городах, но боль в сердце тенью преследовала меня повсюду. Я так старалась оставить позади всё произошедшее здесь, чтобы выполнять свой долг, и у меня это прекрасно получалось.

Я научилась жить дальше.

Я прошла огонь и воду.

И благодаря этому стала намного сильнее.

И что теперь? Я вернулась к тому же, с чего начинала. Обратно в ад, на пепелище своей жизни.

Я судорожно втянула носом воздух и силой затолкала воспоминания обратно, хороня их в глубинах сердца и молясь, чтобы они никогда не воскресали, а остались там навсегда. Что ещё мне остаётся? Я не могу позволить затянуть меня обратно в эту удушливую яму боли, несовместимой с жизнью, чувства вины и вечных сомнений в себе. Это место было моим адом на земле, и я отказываюсь туда возвращаться.

Ещё один лёгкий пинок по моему стулу выдёргивает меня в реальность. Трейс всё ещё ждёт, когда я прочитаю его записку. Выпуская дыхание, прожигающее лёгкие, которое я всё это время задерживала, я разворачиваю листочек и читаю:

«Я вспомнил, где я тебя видел.

Ты не подумай, что это просто красивые слова, но…

Я видел тебя в своих снах.

Почему ты мне снишься, Джемма Блэкберн?»

Всё моё тело онемело. Трейс видел сны обо мне. Почему? Как такое возможно, если он даже не помнил о моём существовании? И, конечно, я не могла удержаться от мысли: значит ли это, что он как-то подсознательно начинает меня вспоминать?

Может, где-то глубоко внутри по-прежнему остались чувства ко мне, несмотря на стёртые воспоминания?

Я сложила записку и убрала её в передний карман.

Мой пульс участился, в голове проносились тысячи возможностей. У меня нет для него готовых ответов. Ну, нет тех, которыми я могла бы уверенно поделиться, зная, что не будет последствий. Чёрт, да мне бы самой не помешали ответы. Я также блуждаю во тьме, когда дело касается Трейса, и это сводит меня с ума.

Мне нужно выяснить, что именно с ним произошло, как и почему пропали его воспоминания и что, если они никогда не вернутся. Пускай у меня нет ни одного ответа из тех, что так сильно мне сейчас нужны, но я решительно настроена их получить. А до тех пор мне лучше держать дистанцию.

Насколько тяжело это будет?

7. РИСКОВАННОЕ ДЕЛО

Я провела остаток дня, всячески стараясь избегать Трейса и его пытливого взгляда. К несчастью, он словно бы преследовал меня повсюду. Ситуацию усложняло ещё то, что в этом году наше расписание совпадало чуть ли не полностью. Когда, наконец, наступил обеденный перерыв, я достала яблоко из шкафчика и пошла в столовую, совершенно измотанная.

Трейс, конечно же, уже был там, сидел с Никки, Карли и Морган за тем же столом, за которым мы все сидели в прошлом году. Его взгляд тут же нашёл меня, словно Трейс только и ждал моего появления. Ну, либо он чувствовал моё присутствие даже в переполненной столовой. Сейчас я даже не уверена, что из этого более опасно.

К моему удивлению, Никки, заметив меня, вскинула руку и замахала, чтобы я присоединилась к ним. Я сощурила глаза и направилась в противоположном направлении, выбрав стол ближе к выходу.

Честно говоря, чем больше она строит из себя милашку рядом со мной, тем сильнее мне хочется ударить её смазливой мордашкой об стол. Желание было настолько реальным, что я решила не приближаться к ней, пока ситуация не прояснится и не станет понятно, нужна ли мне Никки или нет.

А вот потом… Я за себя не ручаюсь.

Не прошло и минуты, как в столовую вошёл Калеб и Бен справа от него. Я не видела Бена и не говорила с ним с той самой судьбоносной ночи в баре «Всех Святых». Хоть я и простила его за ту роль, которую он сыграл в случившемся с Тейлор, но желания разговаривать с ним у меня не было.

Впрочем, как и с кем-либо, так что это сложно назвать чем-то вопиющим. Как по мне, выпускной год в школе — это просто пит-стоп на трассе моей реальной жизни. Жизни, где нет места парням, друзьям, вечеринкам, особенно с обычными людьми. Моя прошлая попытка жить нормальной жизнью нормальной девушки с нормальной подругой тому доказательство.

Подруга лежит теперь в шести футах под землёй.

Напротив меня со скрежетом отодвинулся стул, и на него опустился Калеб. Бен, поколебавшись, занял соседний с ним.

— Как жизнь, Блэкберн? — спросил Калеб, взъерошив свои медные волосы.

— Продолжается.

Я скосила глаза на Бена. Он выглядел неуверенно, даже испуганно, словно переживал, что я могу перепрыгнуть через стол и напасть на него.

Уж поверьте, я представляла, как разрываю его на кусочки, бесчисленное количество раз за это лето, и месяца три назад я могла бы воплотить эти фантазии в реальность. Но время способно каким-то странным образом залечивать старые раны и позволяет посмотреть на вещи с другой стороны.

— Привет, — сказала я, решив смилостивиться и сделать первый шаг.

Его брови удивлённо взлетели, в добрых карих глазах отразилось облегчение.

— Привет, Джем.

Я откусила от яблока и присмотрелась к Бену. Он выглядел так, словно прошёл через мясорубку. Его волосы были аккуратно выбриты, школьная форма отглажена, а меланхоличные глаза, казалось, принадлежат человеку намного старше его. Усталый вид.

— Как ты?

Он пожал плечами, словно хотел притвориться, что всё нормально, но затем встряхнул головой.

— Уже лучше. Вроде.

Я кивнула. Знакомое чувство.

— Как прошли твои каникулы? — спросил он, поставив локти на стол и теребя пирсинг в ухе. Он так часто делает, когда нервничает. — Слышал, ты каталась по стране со своей сестрой.

— Да, — ответила я, не желая вдаваться в детали. Я покинула город, потому что у меня не было выбора… после случившегося той ночью в баре «Всех Святых». И у меня нет ни малейшего желания это обсуждать.

Вместо этого глаза-предатели невольно скользнули к столу, где сидели Трейс с Никки. Он смотрел на меня своими синими глазами-океанами так, будто мы несчастные влюблённые, которых разлучила судьба-злодейка.

— Ты, наверное, была в шоке, когда вернулась? — спросил Бен, заметив, куда устремилось моё внимание.

— Ещё бы.

Честно говоря, «в шоке» — это ещё мягко сказано. В нашем языке нет ни единого слова, которое могло бы описать, что я испытала, увидев Трейса.

— Это всё кажется нереальным, — сказала я, всё ещё глядя на Трейса. — Ну, в смысле, я вижу его своими глазами, сегодня я с ним даже разговаривала, но мой мозг отказывается признавать, что это на самом деле он. — Я оторвала взгляд от Трейса и посмотрела Бену в глаза. — Это ведь он? — спросила я. Мне нужно, чтобы кто-то это подтвердил. Кто-то, кто знал его так же хорошо, как я.

— Это он. Из его памяти исчезла хренова туча всего, но это определённо он.

Я с трудом сглотнула. Горло окончательно пересохло от этого разговора. Как, чёрт побери, мне осознать тот факт, что Трейс вернулся из мёртвых — прямиком из могилы, в которую я его загнала?

Что он подумает обо мне, когда узнает правду? Будет ли у него вообще шанс выяснить всё, что он забыл? И если да, то сможем ли мы нормально общаться после произошедшего?

У меня было множество вопросов и буквально ноль ответов. Я отогнала терзавшие меня мысли и снова переключилась на Бена.

— Тогда почему ты не сидишь сейчас с ним? — только сейчас озадачилась я вопросом.

— По той же причине, что и ты, — ответил он и откинулся на спинку стула, сложив руки на груди. — Никки вцепилась в него когтями и не отпускает. Внушила ему, что он её верный щеночек и всё такое. Вся эта ситуация меня вымораживает.

— Да, я заметила. — Я не могла спрятать горечь в голосе. — По крайней мере, тебя он помнит.

Обо мне такого не скажешь.

— Не воспринимай это на свой счёт. Я вообще полагаю, что она намеренно стёрла тебя из его памяти.

— Ого, — присвистнул Калеб. — Это серьёзное обвинение, чувак.

— Да, — согласился Бен, твёрдо придерживаясь своей теории. — И что?

— А подтверждение этому есть? — спросил Калеб, скривившись. — Нельзя бросаться такими словами без доказательств.

— А нужны ли тут доказательства? — задала я риторический вопрос. — Это же Никки, Калеб. Она так одержима Трейсом, что больше некуда, даже если бы он нёс золотые яйца.

— Но всё же, — ответил Калеб, бросив взгляд в сторону их стола. — Залезать в чью-то голову крайне опасно. Одна ошибка — и мозги взорвутся. Зачем ей было так заморачиваться со всем этим воскрешением, чтобы потом рискнуть поджарить ему мозги до золотистой корочки?

— Не знаю, может, потому что она психопатка, — предположила я. Как по мне, звучит правдоподобно.

Бен согласно кивнул со всё ещё скрещенными руками.

— Мы не знаем, делала она этого или нет, но могу сказать точно, что она не дура, — продолжал защищать её Калеб. Я подавила желание прогнать его за другой стол.

Меньше всего я хотела бы выслушивать, как кто-то её обеляет. У нас тут не стол фанатов Никки Паркер и уж точно не стол презумпции невиновности. Так что пусть берёт свои разумные доводы под мышку и катится в пешее эротическое.

— Я просто пытаюсь сказать, что она его любит. И не стала бы намеренно подвергать его жизнь угрозе.

— Ой, всё. — Бен закатил глаза, поверив в это, очевидно, не больше, чем я. — Думай что хочешь.

Я снова откусила от яблока и посмотрела на Калеба.

— Тебе что-нибудь известно о том, как она это сделала? — спросила я, поскольку он, казалось, многое знает о её мотивах и прочем. Может, у него есть какая-нибудь инсайдерская инфа, которая даст мне преимущество. — Ей наверняка кто-то помогал, — добавила я, изо всех сил стараясь, чтобы это не звучало как обвинение.

— Не смотри на меня. — Он невинно вскинул ладони. — Если ей и помогали, то точно не я.

— То есть с тобой она это вообще не обсуждала?

— Ни словом не обмолвилась. Я узнал тогда же, когда и все. Клянусь.

Мда, не видать мне преимущества. Я откинулась на стуле, размышляя над тем, что мне было известно. Если Калеб ей не помогал, то кто? Наверняка же кто-то, кому она доверяет. Кто-то могущественный. Кто-то, кто разбирался в тёмной магии. Ни за что не поверю, что Никки могла провернуть такое сама. Она не настолько хороша.

— Что ты задумала, Джем? — спросил Бен, прищурившись от любопытства. — Я знаю этот взгляд.

— Какой взгляд? — невинно пожала плечами я.

— Какой у тебя бывает, когда ты что-то затеяла. — Он подался вперёд и наклонился через стол. — Что бы ты там ни замышляла, я в деле.

— Ещё не придумала, но как будет план — я дам тебе знать, — ответила я и снова скосила взгляд к другому столу.

Трейс снова поднял глаза и поймал мой взгляд. Время словно бы растаяло. Мы смотрели друг на друга через всю столовую, как две половинки одного целого, мечтающие воссоединиться.

И тут, как колючий геморрой в моей заднице, Никки повернула голову и заметила наши переглядывания. Она тут же обхватила своей костлявой ручонкой его бицепс и переключила внимание на себя. Чёртова манипуляторша.

Наслаждайся, пока можешь, Никки-больная-на-голову-Паркер, потому что Трейс не долго будет твоим щеночком.

Мне удалось дожить до конца уроков и не разукрасить никому лицо (а именно Никки). Это был долгий, тяжёлый день, и, честно говоря, мне уже не терпелось поскорее свалить нафиг из Уэстонской академии. Как только прозвенел последний звонок, я выбежала из класса, расталкивая всех локтям, и добралась до своего шкафчика в рекордное время. После двух неудачных попыток я всё-таки вспомнила нужную комбинацию и открыла эту чёртову дверцу.

Чтобы не тратить времени, я просто упала на колени, чтобы убрать всю домашку, делать которую даже не собиралась.

— Ты мне так и не ответила, — произнёс хрипловатый голос позади меня.

Я остановила свои суетливые движения и скользнула взглядом снизу вверх по всей длине тела Трейса, медленно и жадно, перед тем как остановиться на его потрясающих голубых глазах, от которых девчонки теряют трусики. Он прислонился плечом к шкафчику рядом с моим, хмуро сведя брови на переносице. на губах не было ни намёка на улыбку.

Моё сердце ёкнуло, несмотря на все мои попытки эмоционально дистанцироваться.

Я прочистила горло.

— А какой был вопрос?

Трейс опустился вниз, уперев локти в согнутые колени для удержания равновесия.

— В записке, — напомнил он. Его лицо было всего в нескольких дюймах от моего.

— А, да. — Я с трудом сглотнула, всячески стараясь смотреть ему в лоб, а не в глаза или на его губы или ямочки. — Мне написать записку в ответ?

— Так, значит, причина есть, — сделал вывод он.

Блин. Я не это имела в виду. По правде говоря, у меня нет для него сейчас готовых ответов, но и откровенно врать ему в лицо как-то не хочется… По крайней мере, пока я не выясню, что с ним произошло на самом деле.

— Я так не сказала. Просто не могу сейчас говорить, — произнесла я и застегнула рюкзак, а затем резко выпрямилась. Я так и не убрала всю домашку, но уровень опасности достиг красной зоны, так что мне надо бежать как можно скорее. — Я очень опаздываю, но можем поговорить об этом завтра или потом когда-нибудь. Оки? — Я не стала дожидаться ответа. — Всё, давай, пока, хорошего вечера!

Я развернулась на каблуках и бросилась прочь, оставив его стоять в одиночестве у моего шкафчика с полуоткрытым ртом и высоко поднятыми бровями. Даже будучи в полном замешательстве он выглядел безумно привлекательно.

Не прошло и суток, как я вернулась к прежней жизни, а уже мечтаю найти выход. Мне нужно выследить какого-нибудь демона и уничтожить, чтобы вернуть себе ощущение контроля над своей жизнью и сделать нечто полезное.

Не знаю, удалось ли Доминику связаться со своим знакомым некромантом, но поскольку солнце было ещё высоко, то даже если и удалось, сделать мы всё равно пока ничего не могли. Не желая просто сидеть и ждать, я направилась к недавно отстроенному после пожара Храму, чтобы встретиться со старшим магистром и спросить, нет ли у них лишней работёнки.

Я с удивлением увидела полностью восстановленное задание. Оно выглядело плюс-минус как предыдущее, за исключением нескольких изменений в ландшафтном дизайне и полностью обновлённого интерьера. Планировка же была почти идентична прежней, благодаря чему мне будет легко ориентироваться внутри.

Но мне особо не дали возможности погулять по храму, поскольку Уильям Томпсон уже ждал меня в главном атриуме, как только я прошла контроль на входе.

Ещё шесть месяцев назад я бы до жути боялась войти в Храм в одиночку, и на то у меня было бы множество оснований. В конце концов, ни для кого не секрет, что Совет видел во мне угрозу для всего мира и пытался уничтожить, причём не раз. К счастью, в итоге они пришли к тому же выводу, что и я. К тому самому, из-за которого я сейчас совсем не испытываю страха.

Я неуязвима.

С Амулетом Бессмертия и Мечом Ангелов я была ходячей ядерной бомбой, способной уничтожить всё вокруг себя и при этом выйти, сияя, как только что отчеканенная монета. От такой силы даже самые могущественные существа могли наделать в штаны.

— Джемма, дорогая, — поприветствовал он меня кивком и фирменной улыбкой. — Ты даже не представляешь, как мы рады твоему возвращению домой.

Опять это слово. Наверное, можно сказать, что Холлоу Хиллс — самое близкое, что я могла бы в данный момент назвать домом, поэтому я не стала возражать (хотя я бы назвала себя бездомной, гостящей у Доминика).

— То, что ты сделала во «Всех Святых»… — Он запнулся, как будто не смог подобрать слова. — Той ночью ты спасла много людей, причём пожертвовав своим сердцем.

Я попыталась сглотнуть ком, образовавшийся в горле. Тот, что всё время появлялся при упоминании той ночи. Вот почему я даже не хочу думать об этом.

— Ты очень быстро становишься Воином, каким бы мы все хотели тебя видеть, — продолжал он, глаза светились восхищением. — Я так горжусь твоими успехами, как если бы ты была моей родной дочерью.

Я не знала, как мне отнестись к этим словам.

Очевидно, это задумывалось как комплимент. По его мнению, я всё сделала правильно. Именно то, что должна была, и теперь с каждым днём я всё ближе к тому, чтобы стать Воином, как они бы и хотели.

Но что это значит для меня? Не встаю ли я на путь, которого всячески избегала? Не становлюсь ли той, кем быть не хотела?

От этой мысли мне стало не по себе, поэтому я не стала копать слишком глубоко и отвечать.

— Здорово вы восстановили Храм, — в итоге сменила я тему, кивнув в сторону знакомых артефактов, что всё ещё украшали стены атриума, словно драгоценные камни в короне.

— Да, нам удалось спасти большую часть реликвий благодаря защитному заклинанию, наложенному нашими лучшими Заклинателями.

Жаль, что того же нельзя сказать о тех людях, что погибли в адском пламени, насланном на Храм Люцифером. В частности, о моём дяде. Какими бы ни были напряжёнными наши отношения под конец, в основном из-за его участия в попытке избавиться от мирового зла в моём лице, но он всё ещё был моей семьёй. Теперь же у меня осталась только сестра.

— А Некрополь? — спросила я, имея в виду подземное кладбище, где пролежала моя мать большую часть моей жизни. Я несколько раз за лето спрашивала об этом Тессу, но она особо не пыталась добиться ответа от Совета.

— Адское пламя так глубоко вниз не ушло.

Для меня это было ошеломляющей новостью.

— То есть она всё ещё там, внизу?

Он наверняка понял, о ком я, поскольку единственное тело там, которое меня волнует, это мамино.

До этой самой минуты я избегала разговоров о ней, даже со своей сестрой, но уже прошло достаточно времени, и раны не так сильно кровоточат. Он должен понимать, что я, в отличие от Тессы и дяди Карла, не позволю матери гнить там до скончания веков.

Он ответил не сразу, а внимательно посмотрел мне в глаза.

— Твоей мамы там больше нет, Джемма, — осторожно сообщил он, словно опасался моей реакции. — Я думал, тебя проинформировали.

Больше нет?

Что, чёрт побери, это значит?

Я удержала лицо.

— Вы хотите сказать, что избавились от её тела? — уточнила я тихим, спокойным голосом, несмотря на бурю эмоций, развернувшуюся у меня внутри. — Потому что в таком случае у нас серьёзная проблема.

— Нет, нет, конечно, нет, — поспешил возразить он, подняв ладони, чтобы успокоить меня. — Я имел в виду, что мы выпустили её из Некрополя. Её приговор отменён. Частично в знак наших добрых намерений по отношению к тебе.

— Ко мне? Почему? — спросила я, растерявшись и заподозрив неладное. Совет никогда не делал добра просто так.

— Ну, само собой, чтобы загладить свою вину, — спокойно ответил он. — Чтобы показать тебе, что теперь мы на одной стороне.

Я отвела взгляд, пытаясь осмыслить услышанное.

Мама теперь на свободе. Бродит по миру, живёт своей жизнью без каких-либо оков, не опасаясь преследований и гонений, живёт… без меня.

Чёрт. Ну, это меня задело. Она ведь даже не пыталась выйти на связь со мной или Тессой. Насколько мне известно, по крайней мере. Впрочем, я же не знаю, когда её отпустили. Может, вчера. Может, у неё ещё не было возможности нас найти. Может, она как раз ищет прямо сейчас.