Вольные Мальцы

Глава 14. Маленький, как старый дуб

— Эй, вы куда девалися? — с возмущенным видом орал Роб Всякограб. — Только собрались мы энтим законникам славный процесс учинити, а тут вы с Кралевой пропали!

Сны во сне, подумала Тиффани, держась руками за голову. Но все кончилось, и невозможно глядеть на Фиггла и не чувствовать, что такое реальность.

— Все кончилось, — ответила Тиффани.

— Ты ее прибимши?

— Нет.

— Тогда она воротится, — сказал Роб. — Она жутко тупая. Насчет снов-то ловка, это да, но мозгов нисколько нету.

Тиффани кивнула. Все вокруг постепенно продолжало затуманиваться. Мгновения полной пробужденности отступали, как сон. Но я должна запомнить, что это был не сон.

— Как вы убежали от громадной волны? — спросила она.

— Эччч, мы быстрые, — ответил Роб. — И маяк тама крепкий. Водичка-то высоко поднялась, ясное дело.

— Акулы опять же, все такое, — сказал Не-столь-большой-как-Средний-Джок-но-больше-Мальца-Джока Джок.

— О, айе, акулки там были, — пожимая плечами, согласился Роб, — да энтот восьминожка…

— Гигантский кальмар, — сказал Вильям Гоннагл.

— Мы из него кебаб так, по-быстрому, — сказал Вулли Валенок.

— По-па-помни маля-маля! — завопил Вентворт, переполненный остроумием.

Вильям вежливо кашлянул.

— И вынесла со дна волна большая погибшие суда, полны сокрррровищ… — сказал он. — Помародерствовать мальца мы задержались…

Нак Мак Фигглы подняли над головами великолепные самоцветы и золотые монеты.

— Но это же драгоценности из сновидения, верно? — сказала Тиффани. — Золото фей! Оно превратится в мусор, как только наступит утро!

— Айе? — спросил Роб Всякограб и посмотрел в сторону горизонта. — Окей, вы келду слышали, ребята! У нас мож полчаса, чтоб это все продать! Разрешите гэтьски? — обратился он к Тиффани.

— Э-э… о да. Хорошо. Благодарю вас…

Они пропали, на долю секунды превратившись в размытый сине-рыжий вихрь.

Но гоннагл Вильям задержался на миг и поклонился Тиффани.

— Ты справилась вовсе неплохо, — сказал он. — Мы тобою гордимся, и Бабушка тоже горррдилась бы. Помни об этом. Не думай, что тебя не любят.

Потом и он исчез тоже.

Послышался стон. Это начал шевелиться лежащий на траве Роланд.

— Маля маля цы ушли, — сказал Вентворт огорченно, в наступившей тишине. — Нету кривенс.

— Что это было? — пробормотал Роланд, садясь и сжимая руками голову.

— Тут все чуточку непросто, — сказала Тиффани. — Эм-м… ты многое помнишь?

— Все было как… во сне… — ответил Роланд. — Я помню… море, мы все бежали, я расколол орех, в котором было полно этих маленьких человечков, и я охотился в огромном лесу среди теней…

— Сны бывают очень странными, — осторожно сказала Тиффани. Она встала и подумала: я должна немного подождать здесь. Не понимаю, откуда это знаю, но знаю точно. Наверно, понимала и забыла. Но я должна дождаться здесь чего-то…

— Ты сможешь дойти до деревни? — спросила она.

— О да. Думаю, да. Но что ты?..

— Тогда не мог бы ты взять с собой Вентворта, пожалуйста? Я хочу… отдохнуть немножко.

— Уверена? — сказал Роланд, глядя на нее озабоченно.

— Да. Я не долго. Пожалуйста? Отведи его на ферму. Скажи моим родителям, что я скоро буду. Скажи — со мной все в порядке.

— Маля маля цы, — сказал Вентворт. — Кривенс! Хочу кроватку.

Роланд по-прежнему смотрел на нее в сомнении.

— Ступайте! — велела она и махнула рукой в сторону села.

Когда, несколько раз оглянувшись на нее, оба мальчика скрылись за холмом, Тиффани села на землю меж четырех железных колес и обхватила руками колени. Вдали ей был виден курган Нак Мак Фигглов. Они уже сейчас казались каким-то странным воспоминанием, а ведь она их видела всего несколько минут назад. Но когда они скрывались из виду, то оставляли впечатление, что их тут никогда не было.

Я могу пойти к этому кургану и поискать нору-вход. Но что, если не найду? Или найду, но внутри там никого нет, кроме кроликов?

Нет. Все это правда, сказала она себе. Я должна помнить.

В утренней мгле раздался крик сарыча. Тиффани посмотрела вверх и увидела, как птица сделала круг, попала под лучи солнца, и маленькая точка отделилась от нее.

Выдержать падение с такой высоты было бы слишком даже для пиктси.

Тиффани торопливо, неловко вскочила на ноги, глядя на летящего с небес Хэмиша. И тут — что-то надулось над ним, и он уже не падал, а скользил вниз плавно, как пушинка.

Наполнившийся воздухом предмет у него над головой имел форму буквы Y. Чем ближе, тем лучше Тиффани видела эту вещь… и узнавала.

Хэмиш приземлился, и панталоны Тиффани (те, что длинные, с узором из розочек), опустились на него.

— Это было здоровски, — сказал Хэмиш, выбираясь из складок материи. — Не бывати мне больше на голову уроненным!

— Мои лучшие панталоны, — проговорила Тиффани устало. — Ты их украл с нашей бельевой веревки, да?

— О айе. В чистом славном виде, — ответил он. — Кружавчики пришлось отрезать, ибо мешались. Но я их приберег, запросто можешь обратно пришити. — Он одарил Тиффани широкой улыбкой пилота, который в кои веки сумел избежать жесткой посадки.

Тиффани вздохнула. Ей нравились кружева. У нее было не так много вещей, которые для красоты, а не только для необходимости.

— Думаю, лучше оставь их себе, — сказала она.

— Айе, раз так — оставлю, — сказал Хэмиш. — Чего я хотел-то… а, да. К тебе тут гости на подходе. Через долину заприметил. Глянь туда вверх.

В небе действительно виднелись две черточки, они были крупнее, чем ястреб и летели так высоко, что их заливал свет восходящего солнца. Тиффани следила за тем, как они пошли на снижение.

Это были два помела.

«Я знала, что должна была подождать здесь!» — подумала Тиффани.

У нее забулькало в ушах. Она повернулась и увидела, как Хэмиш бежит по траве. Сарыч подхватил его и стал набирать высоту. Интересно, подумала она, Хэмиш побаивается или просто предпочитает не попадаться на глаза тем… кто там сейчас прибудет?

Помела опускались. На том, что летело ниже и приземлилось первым, сидели две фигуры. Тиффани узнала Мисс Тик, энергично цеплявшуюся за другую ведьму, поменьше ростом, которая правила метлой. Мисс Тик не то слезла, не то свалилась со своего места и рысью засеменила к Тиффани.

— Что мне пришлось пережить, ты не поверишь, — сказала она. — Это был кошмар! Мы летели сквозь грозу! Ты в порядке?

— Э-э… да.

— Что тут было?

Тиффани молча смотрела на нее. С чего начать ответ на такой вопрос?

— Королева ушла, — сказала Тиффани. Это вроде был основной итог.

— Что? Королева ушла? О… э… Эти леди — Миссис Огг и…

— С утречком, — сказала вторая всадница, которая оправляла на себе длинное черное платье, а из-под его складок при этом раздавалась памкание резинок. — Наверху ветер дует куда хочет, я тебе скажу!

Это была невысокая толстенькая дама с жизнерадостным лицом, похожим на слишком долго хранившееся яблочко; все морщинки на нем принимали новое положение, когда она улыбалась.

— А это, — продолжала Мисс Тик, — Мисс…

— Мистрис, — одернула третья ведьма, сходя с помела.

— Прошу прощения, Мистрис Ветровоск, — сказала Мисс Тик. — Очень, очень хорошие ведьмы, — шепнула она Тиффани. — Мне крупно повезло договориться с ними. В горах ведьм уважают.

На Тиффани произвело впечатление, что кто-то способен заставить Мисс Тик смущаться и суетиться, но третья из прибывших ведьм вызвала это всего лишь тем, что стояла тут.

Она была высокой — только вот, как заметила Тиффани, на самом деле не такой уж рослой, просто у нее была осанка, которая могла запросто провести вас. Одета, как и другие, в несколько поношенное черное платье. У нее было старческое, худое, непроницаемое лицо. Пронзительные голубые глаза, которые осмотрели Тиффани с головы до ног.

— У тебя хорошие ботинки, — сказала ведьма.

— Расскажи Мистрис Ветровоск, что произошло… — начала было Мисс Тик, но старшая ведьма приподняла руку, и Мисс Тик тут же остановилась. Теперь Тиффани была и впрямь под впечатлением.

Мистрис Ветровоск посмотрела таким взглядом, который видел Тиффани насквозь и еще примерно на пять миль позади нее. Потом подошла к стоячим камням и повела рукой. Это было странное движение, словно нарисованная волна, и от него в воздухе на миг остался светящийся след. И еще был звук — аккорд, как будто множество звуков раздались одновременно. А потом резко стихли.

— Табак «Бравый Мореход»? — спросила ведьма.

— Да, — ответила Тиффани.

Ведьма опять повела рукой. Снова резкий, сложный звук. Мистрис Ветровоск внезапно повернулась и устремила взгляд на пригорок вдали — курган пиктси.

— Нак Мак Фигглы? Келда?

— Э-э, да. Только временно, — сказала Тиффани.

— Хмммпф, — произнесла Мистрис Ветровоск.

Волна. Звук.

— Сковородка?

— Да. Правда, она потерялась.

— Хммм.

Волна. Звук. Словно эта женщина извлекала из воздуха историю всего, случившегося с Тиффани.

— Наполнили бадейки?

— Да, и ящик для дров тоже, — ответила Тиффани.

Волна. Звук.

— Понимаю. Особое овечье Наружное?

— Да, мой отец говорит, что от него вырастают волосы на…

Волна. Звук.

— А, Страна снега. — Волна. Звук, — Королева. — Волна. Звук, — Битва.

Волна. Звук.

— По морю? — Волна, звук, волна, звук…

Мистрис Ветровоск смотрела на вспыхивающий воздух, на картины, которые были видны только ей. Миссис Огг села с Тиффани рядышком и принялась устраиваться поудобнее, задирая в воздух свои коротенькие ноги.

— Я пробовала «Бравый Мореход», — сказала она. — Пахнет, как паленые ногти, верно?

— Да уж! — отозвалась Тиффани благодарно.

— Чтобы стать Келдой у Нак Мак Фигглов, надо выйти замуж за кого-то из них, да? — спросила Миссис Огг невинным тоном.

— А, да. Но я нашла обходной путь, — сказала Тиффани в ответ. И рассказала, как. Миссис Огг засмеялась. Это был компанейский смех. Такой смех, от которого тебе становится уютно.

Аккорды и вспышки в воздухе прекратились. Мистрис Ветровоск некоторое время стояла, глядя в пустоту, потом сказала:

— Ты победила Королеву, в конце. Но тебе помогли, я думаю.

— Да, — ответила Тиффани.

— И это было —

— Я не спрашиваю вас, как вы делаете свои дела, — сказала Тиффани прежде, чем даже поняла, что собирается это сказать. Мисс Тик ахнула. У миссис Огг блеснули глаза, и ее взгляд перелетел с Тиффани на Мистрис Ветровоск, словно у зрительницы на теннисном матче.

— Тиффани, Мистрис Ветровоск самая знаменитая ведьма во всех… — сурово начала Мисс Тик, но та остановила ее жестом, как прежде. Мне действительно надо бы научиться такому, подумала Тиффани.

Затем Мистрис Ветровоск сняла свою островерхую шляпу и поклонилась Тиффани.

— Хорошо сказано, — проговорила она, выпрямляясь и глядя Тиффани прямо в глаза. — У меня не было ни единого права тебя спрашивать. Это твой край, и мы тут с твоего разрешения. Свидетельствую тебе уважение, как и ты будешь уважать меня. — Воздух словно замер на миг, и небо потемнело. После этого Мистрис Ветровоск продолжала, как будто грозового мгновения и не было вовсе: — Но если тебе однажды захочется рассказать мне больше, я была бы благодарна послушать. — Это было сказано житейским, общительным тоном. — И эти самые, что на вид как из теста сырого сделаны, про них я бы тоже не отказалась побольше узнать. Никогда мне прежде не попадались. А с таким человеком, как твоя бабушка, я была бы рада познакомится. — Она выпрямилась еще больше. — Теперь нам надобно выяснить, осталось ли еще чему тебя научить.

— Сейчас я должна узнать про ведьминскую школу? — спросила Тиффани. На миг повисло молчание.

— Ведьминская школа? — переспросила Мистрис Ветровоск.

— Э-э, — сказала Мисс Тик.

— Это было местофорически, да? — сказала Тиффани.

— Место форически? — переспросила Миссис Огг.

— Она имеет в виду, метафорически, — пробормотала Мисс Тик.

— Как в историях, — сказала Тиффани. — Все в порядке. Я разобралась. Школа — здесь, верно? Волшебное место? Весь мир. Здесь, вокруг. И ты об этом не догадаешься, пока не присмотришься. Знаете, что пиктси этот мир считают Раем? Просто мы не смотрим. Ведьмовству нельзя обучить, читая лекции. То есть, нельзя обучить как следует. Тут все дело в том, как быть… собой, я думаю.

— Недурно выражено, — сказала Мистрис Ветровоск. — Ты не тупица. Но магия в нашем деле тоже имеется. Освоишь. Владеть магией — ума палаты не нужно, иначе волшебники не смогли бы это делать.

— И еще, тебе надо будет чего-то для заработка, — добавила Миссис Огг. — За ведьмовство деньги не берутся. Для себя не колдуют, понимаешь? Железное правило.

— Я делаю хороший сыр, — ответила Тиффани.

— Сыр, а? — сказала Мистрис Ветровоск. — Хммм. Да. Сыр — это хорошо. А в медицине разбираешься? В повивании? Это надежный кусок хлеба, который всегда с тобой.

— Ну, я помогала во время окота, в тяжелых случаях. И смотрела, как мой брат родился. Мене никто не сказал уйти. На вид это было не очень трудно. Хотя мне кажется, сыры делать легче, и не так шумно.

— Сыр — это хорошо, — кивнув, повторила Мистрис Ветровоск. — Сыр штука живая.

— А чем вы занимаетесь на самом деле? — спросила Тиффани.

Худощавая старая ведьма помедлила мгновение…

— Мы присматриваем за границами, — проговорила она. — Границ много больше, чем думают люди. Между жизнью и смертью, этим миром и следующим, ночью и днем, правым и неправым… и за ними нужен дозор. Мы приглядываем за ними, охраняем общую сумму вещей. И никогда не просим себе никакой награды. Это важно.

— Подарки нам делают, заметь. Народ бывает к ведьмам с дорогой душой, — радостно сказала миссис Огг. — Как у нас на селе день выпечки, так я иной раз шелохнуться-то не могу от этих пирогов. Способы есть никогда ничего себе не просить, понимаешь. Когда ведьма довольна, у народа сердце радуется.

— Но тут все думают, что ведьмы — это зло! — сказала Тиифани, а ее Второй Помысел добавил: «Вспомни, часто ли Бабушке Болит приходилось платить за свой табак?»

— К чему народ может привыкнуть — просто диву дашься, — сказала миссис Огг. — Только начинать надо полегоньку.

— А теперь живо, — сказала Мистрис Ветровоск, — сюда кто-то скачет на фермерской лошади. Светловолосый, лицо красное…

— Это мой отец, наверно! — сказала Тиффани.

— Галопом гонит бедолагу, — заметила Мистрис Ветровоск. — Давай быстро. Хочешь обучиться искусству? Когда уедешь из дому?

— Пардон? — спросила Тиффани.

— Здешние девушки не уходят в люди? Наниматься в горничные и все такое? — спросила миссис Огг.

— А, да. Только чуть старше, чем я.

— Ну, когда ты будешь чуть старше, чем ты, Мисс Тик тебя навестит, — сказала Мистрис Ветровоск. Мисс Тик согласно кивнула. — В горах есть пожилые ведьмы, которые поделятся своими знаниями, в награду за небольшую помощь по дому. Твой край не оставят без присмотра, пока будешь в отлучке, можешь на это полагаться. А тебе трехразовое питание, своя кровать и помело напрокат. Так у нас дела ведутся. Устраивает?

— Да, — сказала Тиффани, расплывшись счастливой улыбке. Изумительные секунды убегали слишком быстро, а она хотела столько всего спросить. — Да! Но, э-э…

— Что? — спросила миссис Огг.

— Я не должна буду танцевать без ничего, или в этом роде? Просто я слышала разговоры…

Мистрис Ветровоск возвела глаза к небу. Миссис Огг радостно ухмыльнулась.

— Ну, в этой процедуре имеются свои рекомендуемые стороны… — начала она.

— Нет, ты не обязана! — оборвала Мистрис Ветровоск. — Никаких пряничных домиков, никакого хихиканья и никаких танцев!

— Если тебе самой не захочется, — сказала миссис Огг, поднимаясь на ноги. — Особого вреда нет в том, чтоб изредка хихикнуть, если такое твое настроение. Я бы знатному хихику тебя научила хоть сейчас, да нам действительно пора восвояси.

— Но… как ты ухитрилась? — спросила Мисс Тик у Тиффани. — Тут сплошной мел! Ты стала ведьмой на мелу? Как?

— Это все, что известно тебе, Проникация Тик, — сказала Мистрис Ветровоск. — Кости этих холмов — кремень. Он крепкий, острый и годится в дело. Король камней. — Она взяла свое помело и обернулась к Тиффани. — У тебя хлопот полон рот не будет, как думаешь?

— Наверно, будет, — сказала Тиффани.

— Помощь нужна?

— Мои хлопоты, выкручусь, — ответила Тиффани. Она хотела ответить: «Да, да! Мне понадобится помощь! Не знаю, что начнется, когда мой отец будет здесь! И Барон может серьезно разозлиться! Но я не хочу, чтобы вы думали, как будто я не могу решить свои собственные проблемы! Я должна уметь выкручиваться!»

— Это хорошо, — сказала Мистрис Ветровоск. Тиффани задалась вопросом, не умеет ли та читать мысли.

— Мысли? Нет, — сказала Мистрис Ветровоск, забираясь на свое помело. — Лица — да. Подойди сюда, юная леди.

Тиффани повиновалась.

— Насчет ведьмовства дело в том, — проговорила Мистрис Ветровоск, — что это вовсе не как в школе. Сначала сдаешь зачет, а потом тратишь несколько лет, чтобы узнать, как ты сумела его сдать. Немножко похоже на жизнь, в этом смысле. — Она протянула руку и бережно приподняла голову Тиффани за подбородок, чтобы посмотреть ей в лицо. — Я вижу, ты открыла глаза.

— Да.

— Славно. Многие люди никогда не открывают. Но даже при всем при том тебя могут ждать в будущем некоторые сложности. Тебе понадобится вот это.

Она протянула руку и нарисовала в воздухе кольцо вокруг волос Тиффани, а потом повела рукой вверх, делая легкие движения указательным пальцем.

Тиффани пощупала руками у себя над головой. Сперва ей показалось, что там пусто, но потом она коснулась… чего-то. Такое особое, воздушное ощущение; если вы не ожидали его, то ваши пальцы так и прошли бы насквозь, не почуяв.

— Это вправду есть? — спросила Тиффани.

— Кто знает? — ответила ведьма. — Это виртуальная островерхая шляпа. Никто другой не догадается, что ты ее носишь. Возможно, для тебя она будет удобна.

— Вы имеете в виду, она существует только в моем воображении? — сказала Тиффани.

— У тебя там существует куча всяких вещей. И это не обязательно значит, что их на самом деле нет. Лучше не привыкай задавай мне чересчур много вопросов.

— А что стало с жабой? — сказала Мисс Тик, у которой привычка задавать вопросы была развита хорошо.

— Он ушел жить к Вольным Мальцам, — ответила Тиффани. — Оказалось, что прежде он был адвокатом.

— Ты подарила клану Фигглов адвоката? — сказала миссис Огг. — Мир содрогнется. Опять же, я всегда говорю: иной разок содрогнуться — полезное и милое дело.

— В дорогу, сестры. Удалиться нам пора, — проговорила Мисс Тик, забравшись на помело позади миссис Огг.

— Зачем такие слова, — отозвалась та. — Это театральные слова, они самые. Счастливо, Тифф. Еще свидимся.

Ее помело плавно взлетело. А метла Мистрис Ветровоск издала жалкий короткий звук, вроде того «пок», с которым у Мисс Тик распрямлялась островерхая шляпа. Затем из метлы послышалось «кшу-га-гу-га».

Мистрис Ветровоск вздохнула.

— Дварфы эти, — сказала она. — «Мы все починили, о да», и у них в мастерской она заводится с первого раза…

Вдали послышался стук лошадиных копыт. С удивительной быстротой Мистрис Ветровоск соскочила со своего помела, крепко схватила его наперевес и помчалась прочь так, что юбка захлопала от ветра.

Ее фигура была уже смутным пятнышком вдали, когда отец Тиффани на ломовой лошади показался из-за бровки холма. Он даже не надел коню кожаные накопытники; здоровенные куски дерна разлетались из-под бьющих по земле железных подков на копытах величиной как суповые тарелки.[6]

Тиффани расслышала у себя за спиной, вдалеке, «кшу-га-гу-га-ввууууууууум» в ту секунду, когда отец спрыгнул с лошади.

Она удивилась при виде того, как он и смеется, и плачет одновременно.

Все как будто во сне.

Тиффани обнаружила, что эти слова очень удобны. Трудно вспомнить, все как будто во сне. Все было как во сне, я не уверена.

А переполненный счастьем Барон был уверен целиком и полностью. Очевидно, что эта… эта особа по прозвищу Королева… похищала детей, но Роланд справился с ней, о да, и помог двоим малышам тоже вернуться домой.

Мать настаивала, чтобы Тиффани легла в постель, хотя день стоял на дворе. А Тиффани вовсе и не была против. Она устала, и лежала под покрывалами в приятно-розоватом мире между сном и явью.

Ей было слышно, как внизу разговаривают Барон с ее отцом. Они пытались понять случившееся, и у них получалась сказка, которую они плели вместе. Ясное дело, девочка очень отважна (это Барон говорил), но, слушайте, ведь ей всего девять лет, правильно? И она даже не знает, как держать в руках меч! А Роланду давали уроки фехтования…

И так далее. Были еще другие вещи, которые родители Тиффани обсуждали меж собой после того, как Барон ушел. Почему это Крысоед стал теперь жить на крыше, к примеру.

Тиффани лежала под одеялом и ощущала запах мази, которой мать натерла ей виски. Мать сказала, что Тиффани, наверно, получила удар по голове: видите, как она все время ее трогает.

Стало быть… Роланд с говяжьим лицом — это наш герой, верно? А я точно как те придурковатые принцессы, которые подвихивают ножку и постоянно падают в обморок. Это совершенно несправедливо!

Она потянулась к столику возле кровати, на который положила свою невидимую шляпу. Шляпе совсем не повредило, что мать поставила на стол чашку бульона прямо сквозь нее. Пальцы Тиффани ощутили, едва уловимо, шершавую кайму.

Никогда не просим себе никакой награды, думала она. И потом, это мой секрет. Все, что случилось. О Вольных Мальцах знаю здесь только я. Надо признать, что Вентворт проявил сильную склонность носиться по дому, обмотав себе нижнюю часть тела скатертью и крича: «Маля-маля цы! Напек в тапки!» Но миссис Болит нарадоваться не могла, что видит его, и вдобавок была так счастлива слышать от него что-то кроме «хаччу сладка», поэтому не особенно вникала в его слова.

Нет, я не расскажу никому. Они не поверят. А если вдруг поверят и пойдут копаться в кургане пиктси? Я не могу этого допустить.

Что бы сделала Бабушка Болит?

Бабушка Болит ничего бы не сказала. Она часто ничего не говорила. Только улыбалась про себя, попыхивала трубкой и ждала подходящего времени…

Тиффани улыбнулась про себя.

Она спала, и ей ничего не снилось.

И прошел день.

А потом другой.

На третий день полил дождь. Тиффани зашла на кухню, когда никого поблизости не было, и взяла с полки фарфоровую пастушку. Спрятала ее в мешочек, выскользнула из дому и побежала к холмам.

Худшая часть непогоды обходила Мел стороной — то есть с обеих сторон, потому что плоскогорье, словно корабельный нос, разрезало тучи. Но когда Тиффани добралась до места, где четыре железных колеса и остатки печки виднелись из травы, и вырезала квадратный кусок дерна, и аккуратно выдолбила ямку для фарфоровой пастушки, а потом положила обратно дерн… он был так пропитан дождевой водой, что имел возможность опять укорениться и выжить. Тиффани считала, что все сделала правильно. И она была уверена, что уловила запах табака.

Потом она пошла в сторону кургана пиктси. Насчет этого ей было как-то неуютно. Ведь она знала, что пиксти там, правда? Значит, идти туда и проверять было вроде как… показывать сомнение в этом, нет? Они же занятой народ. У них сейчас куча дел. У них траур по старой келде. У них может быть хлопот полон рот. Она повторяла это про себя. Дело не в том, что у нее постоянно вертелся в голове вопрос — а вдруг на самом деле в норе нет никого, кроме кроликов. Дело совсем не в том.

Она была келдой. У нее были обязанности.

Она услышала музыку. Голоса. И потом внезапное молчание, когда попыталась вглядеться в полутьму.

Тиффани бережно вынула из мешка бутылку Особого овечьего Наружного и дала ей соскользнуть по темной норе.

Тиффани пошла обратно и услыхала, как приглушенная музыка зазвучала снова.

И все-таки помахала рукой сарычу, который лениво кружил под облаками. Она была уверена, что кто-то крохотный оттуда помахал ей в ответ.

На четвертый день Тиффани занималась маслом и другими домашними делами. Ей помогали.

— А теперь я хочу, чтобы ты пошел и покормил кур, — сказала она Вентворту. — Я хочу, чтобы ты сделал что?

— Комил ко-ко, — сказал Вентворт.

— Кур, — проговорила Тиффани сурово.

— Кур, — послушно повторил Вентворт.

— И чтобы вытер нос не рукавом! Я дала тебе платок. А когда пойдешь обратно, попробуй, сможешь ли нести целое полено. Сделаешь?

— Эччч кравенс, — пробубнил Вентворт.

— И что мы не говорим? — сказала Тифффани. — Мы не говорим…

— «…кривенс», — пробубнил Вентворт.

— И мы это слово не говорим при…

— …при маме, — ответил Вентворт.

— Верно. А потом, когда я закончу, мы сможем пойти на речку.

Вентворт просветлел.

— Маля маля цы? — сказал он.

Тиффани ответила не сразу.

Она не виделась ни с одним Фигглом после того, как попала домой.

— Может быть, — сказала она. — Но они, наверно, сильно заняты. Им надо найти новую келду, и… ну, заняты они. Наверно.

— Маля цы кажут а па башке те, рыбаморда! — счастливым голосом сказал Вентворт.

— Посмотрим, — ответила Тиффани, чувствуя себя, как взрослые. — Теперь, пожалуйста, иди покорми кур и собери яйца.

Он уковылял, держа корзину для яиц обеими руками, а Тиффани выложила на мраморную столешницу масло и взяла лопаточки для сбивания. Потом надо будет проштамповать масло деревянной печатью. Людям нравилось, чтобы на масле была маленькая картинка.

Когда Тиффани начала формовать масло в брусок, то заметила чью-то тень в дверном проеме и обернулась.

Это был Роланд.

Он глядел на нее, и лицо у него было даже краснее, чем обычно. И теребил в руках свою шляпу, которая наверняка стоила кучу денег, в точности как Роб Всякограб — свой шлем.

— Да? — сказала Тиффани.

— Слушай, насчет… Ну, насчет всего этого… — начал Роланд.

— Да?

— Слушай, я не… я имею в виду, не врал никому ничего, — выпалил он. — Но мой отец вроде как сам решил, что я герой, и просто ничего не слушал, даже когда я ему сказал, как… как…

— Как я тебе пригодилась? — проговорила Тиффани.

— Да… в смысле, нет! Он сказал, сказал, как тебе повезло, что я был там, он сказал…

— Это неважно, — проговорила Тиффани, снова беря лопатки.

— И он просто повторяет всем вокруг, как смело я себя вел, и…

— Я же сказала, это неважно, — произнесла Тиффани. Лопаточки шлепали по свежему маслу: «пат-пат-пат».

Пару секунд Роланд открывал и закрывал рот беззвучно.

— Хочешь сказать, что ты не против? — наконец выговорил он.

— Да, я не против.

— Но так же несправедливо!

— Мы единственные, кто знает правду, — сказала Тиффани.

Пат-пат-пат. Роланд смотрел на жирное, роскошное масло, которому она спокойно придавала форму.

— О, — сказал он. — Так ты никому не скажешь, нет? Я в том смысле, что ты имеешь полное право, но…

— Мне никто не поверит, — сказала Тиффани.

— Я пытался, — сказал Роланд. — Честно. Я правда пытался.

Полагаю, ты и правда пытался, думала Тиффани. Но ты не очень ловкий, а Барон уж точно человек без Первого Зрения. Он видит мир таким, каким хочет видеть.

— Ты когда-нибудь станешь Бароном, верно? — промолвила она.

— Ну, да. Когда-нибудь. Слушай, а ты действительно ведьма?

— Когда твое время придет, будешь хорошим Бароном, я полагаю? — сказала Тиффани, переворачивая масло. — Честным, щедрым и порядочным? Будешь хорошо платить людям и заботиться о пожилых? Не позволишь выгнать старую женщину из дому?

— Ну, я надеюсь, что…

Тиффани повернулась к нему, держа лопаточки в руках.

— Потому что я буду здесь, видишь ли. Ты поднимешь глаза и заметишь, что я на тебя смотрю. Я буду стоять в толпе, с краю. Всегда. Я буду присматирвать за всеми делами, потому что Болит, и за моей спиной много поколений таких же, как я, и это мой край. Но ты станешь для нас Бароном, и надеюсь, хорошим. А если нет… будем разбираться.

— Слушай, я знаю, что ты мне… — начал Роланд, наливаясь краской.

— Очень пригодилась? — подсказала Тиффани.

— … но так со мной разговаривать не надо, понимаешь!

Тиффани была уверена, что из-под потолка, на самом-самом краю слышимости, до нее донеслось: «Эччч кривенс, мальца сопляк-то наглый…»

Она закрыла глаза на мгновение, а потом, с колотящимся сердцем, указала лопаткой для масла на одну из бадеек.

— Бадейка, наполнись! — приказала Тиффани.

Бадья превратилась в размытую полоску и вдруг захлюпала. Вода струйкой потекла через край.

Роланд смотрел широко раскрытыми глазами. Тиффани улыбнулась ему самой милой своей улыбкой, от которой кто-нибудь запросто мог оробеть.

— Ты никому не скажешь, ладно? — проговорила она.

Он повернул к ней бледное лицо и выговорил с трудом:

— Кто же мне поверит…

— Айе, — сказала Тиффани. — Так что мы понимаем друг друга. Это ведь славно? А теперь, если ты не возражаешь, я бы закончила это дело и взялась бы за сыр.

— Сыр? Ты же можешь сделать все, что пожелаешь! — вырвалось у Роланда.

— Вот сейчас я и желаю заняться сыром, — невозмутимо проговорила Тиффани. — Ступай.

— Эта ферма принадлежит моему отцу! — выдал Роланд и лишь потом сообразил, что произнес это не мысленно, а вслух.

— Очень смело с твоей стороны, сказать такие слова, — проговорила она. — Но я полагаю, что ты сожалеешь о них теперь, когда обдумал как следует?

Роланд, который стоял зажмурившись, кивнул.

— Хорошо, — сказала Тиффани. — Я сегодня буду делать сыр. Завтра, может быть, сделаю что-то другое. А спустя время, возможно, меня здесь не будет, и ты подумаешь: «Где она?» Но частица меня всегда будет здесь, всегда. Я буду всегда думать об этой земле. Буду иметь ее в виду. И вернусь. А теперь ступай!

Он повернулся и побежал.

Когда его шаги затихли вдалеке, Тиффани сказала:

— Ну ладно, кто здесь?

— Это я, госпожа. Не-столь-большой-как-Средний-Джок-но-больше-Мальца-Джока Джок, госпожа. — Пиктси появился из-за бадейки. — Роб Всякограб рек, что нам следовает мальца приглядеть, как тут у тебя да что, и поблагодарить за подарочек.

Все равно это магия, даже когда вы знаете, как это сделано, подумала Тиффани.

— Тогда наблюдайте за мной только в маслодельне, — сказала она. — Не шпионить!

— Эччч, как можно, госпожа, — ответил Не-столь-большой-как-Средний-Джок-но-больше-Мальца-Джока Джок нервно. Потом радостно ухмыльнулся. — Фион отправляется быть келдою в клане у Медноглавой Горы, — сказал он, — и меня с собою зовет быть гоннаглом!

— Поздравляю!

— Айе, и Вильям говорит, что я в порядке, только над волынкой поработать надобно, — сказал он. — И… э-э…

— Что?

— Э-э… Хэмиш говорит, что девушка есть в клане на Длинном Озере, ищет она, где быть келдой… э-э… то славный клан, откудава она… — пиктси постепенно становился фиолетовым от смущения.

— Хорошо, — сказала Тиффани. — Будь я Робом Всякограбом, сразу пригласила бы ее.

— Ты не супротив? — сказал Не-столь-большой-как-Средний-Джок-но-больше-Мальца-Джока Джок с надеждой.

— Ничуточки, — сказала Тиффани. Самой себе она вынуждена была признаться, что чуточку огорчения все же чувствовала. Но эту чуточку она могла задвинуть на дальнюю полку где-нибудь у себя в памяти.

— Это распрекрасно! — сказал пиктси. — А то ребята переживали, не без того, ведаешь. Я побегу скажу им. — Он понизил голос. — А не будет ли тебе по сердцу, ежели я догоню этого большекучу, что щас ушел отседа, и свалится он снова со своей лошадки?

— Нет! — ответила Тиффани поспешно. — Нет. Не надо. Нет. — Она взяла лопаточки для масла. — С ним уж я сама, — добавила Тиффани с улыбкой. — Со всем, с чем надо, я сама.

Оставшись в одиночестве, она доделала масло. Пата-пата-пата-пат…

Она остановилась, отложила лопатки в сторону и кончиком безупречно чистого пальца нарисовала на бруске извилистую линию, и еще одну следом. Так что вместе это выглядело как волна. Провела под ними третью линию, широкую дугу, которая означала Мел.

Земля Под Волной.

Потом быстро разгладила поверхность бруска и взяла печать, которую сделала вчера. Сама тщательно вырезала из куска яблоневой древесины, которую дал ей плотник мистер Блок.

Она приложила печать, потом аккуратно подняла ее.

И вот — блестя на великолепной маслянистой поверхности, появилась прибылая луна. И на фоне луны парит ведьма на помеле.

Тиффани улыбнулась опять, и это была улыбка Бабушки Болит. Однажды дела пойдут по-новому здесь, на земи.

Только начинать надо полегоньку. Любой старый дуб сперва маленький.

Потом она стала заниматься сыром…

…у себя в маслодельне, на ферме, среди расстилающихся полей, что покрывают плоскогорье, и оно дремлет под жарким летним солнцем, и медленно движутся отары по короткой траве, как облака по зеленому небу, и пастушья собака глядишь пронесется, словно падучая звезда. Живая земь во веки вечные.