Волшебник

Глава 11

Март 1972 года выдался у работников агропромышленного комплекса Советского Союза напряжённым как никогда. На поля, выходит не только гражданская техника, но и переданные по программе списания и инженерные и бронемашины с которых снято вооружение, и специальные устройства. Фактически, остаётся лишь механическая часть с двигателем, и органами управления, а сверху ставят кабину, и приваривают устройство для прицепки сельхозтехники. Конечно, такое решение не бесспорно с точки зрения экономики, но пока не развернуто в полной мере производство тракторов и комбайнов, и такая помощь селу — бесценна.

Трактористы и механики Машинотракторных Станций и колхозных машдворов, довольны приходящей техникой. Они хорош знают их потому что большинство из них изучило во время службы в вооружённых силах.

По планам Минсельхоза, в этом году только в центральной части РСФСР, будет распахано более миллиона гектар неудобий и бросовых земель.

Сельская жизнь 2 марта 1972 года.

Виктор тоже видел изменения, которые происходили с обществом, но свою роль оценивал, как малозначительную. Просто не имел информации об причинах и пружинах действия, равно как и не знал кто за чем стоит.

А жизнь двигалась без остановки. Конструкторское Бюро Сухого, начало переезд в Павшино на новую площадку. Вопрос с рабочими и служащими решили просто. Один автобус ходил от старой площадки, а второму продлили маршрут до нового завода, и можно было доехать на метро, а после пересесть на автобус.

Здание конструкторского бюро сдали в первую очередь, и поставили всё что нужно для работы включая вычислительную технику, с огромными плоттерами чертежей. Затем начали монтаж цехов, а цех товаров народного потребления делали уже заводские мастера. Оборудование там было фактически ручной сборки и уникальное, так что никого местные наладчики не подпускали. Особенно к линии, где делали маленькие бензиновые моторы для беспилотников, и мотороллеров. Вроде несложная штука, но точности при обработке требует очень высокой. Поэтому слесари и наладчики КБ, очень трепетно относились ко всей технике, которую сделали собственными руками. Один криворукий болван, и сотни рабочих часов загублены на корню.

В это же время на новую площадку приехал министр авиационной промышленности СССР генерал-полковник Дементьев с главнокомандующим ВВС маршалом Кутаховым.

Столь внушительная делегация приехала не просто так. На чертёжных досках уже начинал вырисовываться облик перспективного авиационного комплекса, ещё не названного Су-27 а имевшего только заводской индекс Т-10. Истребитель четвёртого поколения шёл непросто, и требования которые к нему предъявляли военные были соответствующими. Тяжёлый истребитель должен был иметь длительное время полёта, хорошую маневренность в воздушном бою, иметь возможность наносить удары по наземным объектам, и многое другое. Но под это дело, Павел Осипович, уже вытребовал и получил высокоточные станки, кучу всякого оборудования для нового комплекса статических испытаний, и многое другое. Минавиапром заинтересованный в таком истребителе, и ВВС, пошли на беспрецедентные закупки оборудования включая иностранное, а кое-что даже закупили по «длинным схемам» через подставные фирмы, и одноразовые счета. Денег было влито в программу настолько много, что уже никто и не помышлял о том, что что-то может пойти не так.

В целом авиационные начальники были довольны. И видом новых сверкающих цехов, и уже работающими площадками, и работами по наладке станков.

Подвести итоги инспекции решили в кабинете Сухого, на четвёртом этаже здания КБ откуда открывался роскошный вид на зелёные луга. По истребителю всё было понятно. Сейчас чертежи, модели, в том числе и цифровые, продувка, а после уже модели крупного размера, и медленное и кропотливое создание системы управления полётом и вооружением. К этому моменту должны были успеть двигателисты ОКБ 165 под руководством Архипа Люльки, делавшие новый турбореактивный двигатель. И примерно к этому сроку, должны были закончить работы над управляемым ракетным вооружением для новой машины.

Но Петра Васильевича Дементьева волновало не только это.

— Понимаешь, Пал Осипыч, тут с этими делами, ну с производством всякой ерунды гражданской, целая история. Ильич, всё вас в пример ставит. Не плошки-поварёшки из металлического мусора льёте, а нормальную продукцию. Вон, на ваших мотороллерах уже чуть не половина Минсвязи ездит. Туполевцы ещё как-то. Их двадцать второй завод в Казани моторные лодки клепает, и говорят неплохие, а скажем Комсомольск пока не телится, равно как и другие заводы отрасли. А их у меня три десятка. Мне понимаешь, пример положительный нужен. Чтобы я пнул их от души, и всего пролетарского размаху. А? Давай ты ещё что-нибудь такое замутишь у себя. А я тебе и фондов подкину, и премиальных денежек.

— Сделаем Пётр Васильевич. — Сухой кивнул. — Не могу сказать, что прям счастлив, но сделаем. Надо так надо. Есть у меня конструктор — товарищ Николаев. Это всё его идеи. И с мотороллером, и с беспилотным разведчиком. Уверен, он что-нибудь придумает.

Приготовление ужина у Виктора не занимало много времени. Как правило он делал что-то сытное и простое, хотя иногда, когда его знакомые грузины-азербайджанцы что-то такое выдавали, то конечно притаскивал домой. Вот и в этот раз, он заехал из института к знакомым, и привёз целую кастрюлю хинкали, и такую же кастрюлю с харчо, из баранины. Брал с запасом, так чтобы точно хватило на троих взрослых и голодных людей, то есть фактически четыре порции.

Папа с мамой стали приезжать чуть позже, потому что дорога от новой площадки была дольше. Кастрюли стояли на кухонном столе завёрнутые в полотенца, поэтому родители сами накрыли себе на стол, и сели ужинать.

— Витя, ты чего не идёшь есть?

— Так поел уже. — Отозвался он из своей комнаты, отложил учебник и зашёл на кухню. — Вас ждать, так умрёшь от голода. Весь день же на ногах практически. Из аудитории в аудиторию, плюс сегодня физо и военка. Учились ходить строем.

— Научились? — Мама негромко рассмеялась.

— Не, — Строевая — это же не работа на результат. Тут важен сам процесс. Дать почувствовать новобранцам что они никуда не годятся. Как и первые стрельбы. Дать человеку автомат, не объясняя даже как правильно лечь, и как правильно нажимать спуск… Такая дешёвая провокация, чтобы после изображать из себя великих знатоков армейской жизни. — Виктор зевнул. А у вас чего новенького? Двадцать четвёртый летает нормально?

— Да что ему сделается. — Пётр Александрович махнул рукой. — Движки только горят. Что-то там двигателисты не учли, и на некоторых режимах, вспыхивают турбинные лопатки. А они же из титана. Там температура такая, что корпус движка мгновенно прогорает, и самолёту крышка. Ты мне лучше вот что скажи. Нет ли у тебя идеи для нашего производства? А то, Пал Осипыча прям озадачили по самые брови. Нужно говорит ещё что-то такое, для народного хозяйства… А у нас башка занята. И двадцать четвёртым этим и новой темой.

— Придумать говоришь. — Виктор усмехнулся. — Да не вопрос. — Виктор усмехнулся, и пошёл в комнату, где лежал его рюкзачок, с которым он ходил на занятия. Рюкзак ему пошили из натуральной кожи в ателье, и сделали это весьма аккуратно использовав джинсовую фурнитуру, так что он ходил на учёбу со вполне удобным рюкзаком, а когда нужно было носить чертежи, брал с собой «дипломат» или хватал подмышку тубус. Достал из рюкзака толстую тетрадку, карандаш и ластик, вернулся на кухню и занял третий стул.

— Первая идея такая. — Карандаш быстро скользил по клетчатой бумаге. — Внешне — автомат Калашникова. В магазине — бункер для пластмассовых шариков. Они подаются в механизм, который их выстреливает силой сжатого газа. Можно поставить баллон с углекислотой, как в сифонах для газировки, а можно сделать моторчик, который будет взводить пружину, и поршень выталкивать воздух и сам шарик. Вроде игрушка, но военные, особенно военная разведка там, спецназ, ну все, кто реально учатся воевать, они вас на руках носить будут. Шарик можно сделать с краской внутри, тогда попадания будут видны. Ну и очки на глаза естественно. Пластик конечно не свинец, но, если в глаз попадёт, думаю мало не покажется. Кстати, можно под это дело и учебные мины и гранаты с теми же шариками. Бумажный корпус, петарда внутри, ну и взрыватель. Взрыватель можно многоразовый. Вторая идея — калькулятор. Но не тот который стоит на столе, а тот который можно будет положить в карман. Экран на жидких кристаллах, как у японцев, питание от пары маленьких батареек. Заодно отработаете технологии процессора, и всяких микросхем. Можно сделать три варианта. Самый простой для школьников и всех тех, кому нужно четыре действия, чуть посложнее для бухгалтеров и всяких прочих экономистов, и сложный, для инженерных расчётов, куда можно будет забить пусть и самую примитивную, но программу вычислений.

— Интересно. — Пётр Александрович кивнул. — Такое производство можно будет наладить на небольшом участке, если конечно микрухи будут подносить вовремя. Да и с автоматом, тоже любопытная тема. Нужно будет штук пять сделать, да показать военным.

— А есть ещё всякие Зарницы… подсказала мама. — Да и просто, такой аттракцион можно устроить… мужички будут стоять в очередь. А за карманные калькуляторы, боюсь просто убивать будут в подворотне.

— Чего уж так-то? — Пётр даже слегка отстранился от стола. — Зачем в кармане калькулятор?

— А всякие кладовщики, нормировщики, технологи в цехах, да бухгалтеры, что зарплату выдают по вагончикам и бытовкам? А те-же продавцы на весах? Многие и считали бы честно, да как тут посчитать, когда толпа давит? Не все же как ты, трёхзначные числа в уме перемножают. Отличная идея.

— Кстати, вы тоже могли бы сделать кое-то. — Виктор поднял взгляд от тетрадки. — Возьмите старый пилотажный самолёт, и сделайте ему крылья и вообще всё что можно из полимерных композитов. Отработаете многие идеи не на стенде, который непонятно что показывает, а на реальном самолёте. Заодно будет наглядно видна разница между металлом и пластиком.

— А вот это, очень хорошая идея. — Глаза у Тамары Анатольевны, чуть сузились. — Особенно учитывая, то такая машина у нас есть. Разлохмаченный до крайней степени учебный Як. Ему даже менять двигатель не стали. Там планер мёртвый. Надо будет темку провентилировать. — Она нагнулась и коснулась губами щеки сына. — Спасибо.

В МАИ, было крайне неравномерное распределение девочек и мальчиков по факультетам. Например, на первом факультете где учился Виктор девочек было совсем ничего, а, на прикладной математике, их было большинство. Поэтому руководство института часто практиковало совместные мероприятия факультетов, когда молодёжь могла познакомиться. Виктор не то, чтобы избегал их, но скорее посещал без всякого энтузиазма. Ему вполне хватало Татьяны, которая решила, что до окончания своего института тоже не будет искать мужа, чтобы иметь дополнительную свободу при распределении. И такой формат отношений вполне устраивал Николаева, который вполне естественно не реагировал на девичьи ужимки и позы студенток. Правда несколько раз демонстративно попросил Татьяну, подойти к окончанию пар, чтобы показать широкой общественности свою девушку.

Татьяна, одетая в лучших ателье Москвы, выглядела на все сто, и сокурсники Виктора считали её дочкой какого-то крупного партийного или государственного деятеля, А сам Николаев никого ни в чём не убеждал. Ему было достаточно того, что само наличие у него девушки уменьшало активность однокурсниц, а большего он и не ждал. Но на подтянутого, отлично одетого и уверенного в себе парня девицы всё равно засматривались.

В Советском Союзе начала семидесятых одевались скромно. Даже первые лица государства носили на службу неброские костюмы тёмных тонов, а в более неформальной обстановке — куртку и штаны. В качестве верхней одежды были плащи и лёгкие пальто, а зимой толстые тяжёлые пальто на ватине и шубы. Ещё как-то отличалась женская одежда, за счёт кроя платьев, и модных туфелек, но мужчины в России, а, равно как и в Европе и США, носили привычную одежду, которая отличалась только качеством ткани и почти незаметной разницей в покрое.

Пошитое в ателье, не сильно отличалось от того, что продавалось в магазине, даже в закрытой от простых людей двухсотой секции ГУМа, где отоваривались небожители советского Олимпа и их жёны.

Виктор не хотел выделяться, однако всё тоже самое что носилось обычно, вызывало у него глухую тоску, и эскизы для одежды он нарисовал сам, а после, долго воевал с ателье, чтобы всё было пошито именно так как нарисовано, и вопль «так у нас не ходят» его вообще не волновал. В итоге, его куртка и штаны, сшитые из тёмно-синей, плотной, но мягкой хлопчатобумажной диагонали, были больше похожи на джинсовые, но при этом выглядели вполне пристойно, и при этом никак не похожи на советский ширпотреб. Единственное что сильно отличало его от основной массы студентов — обувь. Удобные спортивные туфли на каучуковой подошве для здания, и мягкие полусапоги для мокрой и грязной московской зимы. А ещё то, что он всегда переобувался в здании, таская с собой сменную обувь. От чего ноги не потели, и не добавляли «аромата». А пахнуть Виктор предпочитал хорошим ароматом Арамис, который ему таскали братья-армяне, из ателье на Малой Бронной. У братьев Ванесянов, ещё со стиляжьих времён, можно было найти, модный галстук типа «взрыв в джунглях», хороший ремень, и даже золотую заколку для галстука. Имея огромные связи среди моряков, дипломатов нижесреднего звена, и прочих «выездных» граждан, они не задирали цены, и были готовы к компромиссу, так что клиентура у них не убывала.

А ещё в МАИ были свои, неформальные клубы, куда входили разные страты и группы студентов. Мажоры, где тусовались дети высокопоставленных родителей, Спортсмены, Комсомольцы, и так далее. Виктор предпочитал общаться с «Отличниками», потому что среди них реально было много ребят и девчонок, влюблённых в свою будущую профессию, и отдающих учёбе все силы. Там было куда меньше гендерных игр, и больше разговоров об учёбе и новинках техники, что Виктора полностью устраивало. С одной стороны, ему нужно было как-то социализироваться, а с другой, общаться с мажорами или комсомольцами было скучно. Зато отличники таскали откуда-то научно-технические журналы, и вестники институтов Академии Наук СССР, что помогало Виктору ориентироваться в том, что уже изобретено, а что только предстоит сделать.

Потому как вопросы от Судоплатова, становились всё серьёзнее, и касались уже всё более тонких вещей, например, отношения науки теоретической и практической, в чём Виктор был совсем не специалист, или перспектив развития космической отрасли, где он мог кое-что подсказать, но тоже не особенно много. В основном то, что пилотируемая космонавтика сама по себе не нужна, а нужна прежде всего связь, и орбитальные спутники контроля и наблюдения. Причём не в варианте, когда они сбрасывают капсулу с киноплёнкой, а в реальном времени, пусть даже и более низкого качества.

Но прогнозы по политическим событиям он делать не перестал хотя в мире всё изменилось и довольно сильно. Поскольку советская помощь другим странам и странам Африки существенно упала, а в некоторых областях просто прекратилась, или стала напрямую связываться с поставками в СССР товаров и продовольствия, например, фруктов, эти страны решили переметнуться в стан капитализма, и поспешили за финансовой помощью в США. Следовательно, резко изменилось количество стран, поддерживающих социализм. Но Америка, которая вначале приняла перебежчиков с распростёртыми объятиями, тоже решила оптимизировать расходы, и начала согласовывать помощь с политическими и экономическими уступками.

Ещё более неожиданным результатом уменьшения помощи, в том числе и военной, было практическое прекращение Израильско-Арабской войны на истощение. Наши не помогали арабам, и те резко присмирели, сосредоточившись на обороне, американцы посмотрели на это, и снизили помощь евреям, а те, воевать за свои шекели не желали, вот и сдулась война на Ближнем Востоке, потеряв два мотора из трёх.

Теперь приходилось делать прогнозы исходя не из послезнания, а из общей логики событий, и первое время Судоплатов приглашал Виктора к себе в машину, чтобы тот знакомился с документами с гифом «секретно» и «особой важности». А поскольку работать в машине было неудобно, для Виктора быстро организовали конспиративную квартиру в Трёхпрудном переулке, из оперативных фондов. Там на этой квартире был мощный сейф с цифровым замком, код от которого знал только Павел Анатольевич, и временами подменявшая его Зоя Воскресенская, получившая таки за всё, в качестве компенсации Орден Ленина, звание генерал-майора и новую квартиру. Павла Судоплатова тоже не обидели, и теперь главдиверсант СССР появлялся в приёмной Брежнева в форме генерал-полковника и со звёздочкой Героя Советского Союза. Кроме них, были реабилитированы и возвращены из ссылок сотни заслуженных сотрудников органов, чья вина была лишь в том, что они честно и до конца выполняли приказы командования.

Многие из них, изъявили желание и были вновь приняты в КГБ, ГРУ и другие спецслужбы Союза, укрепив кадровый состав органов. И это быстро сказалось на положении дел в правоохранительной сфере, и в других областях. Жуликам, ворам и особенно шпионам всех мастей стало весьма неуютно в СССР, и агентурное присутствие пошло вниз, уменьшая и без того невеликие возможности Центральной Разведки США, которая была организатором и координатором всей разведывательной деятельности против Союза.

На конспиративную квартиру Виктор приезжал два раза в неделю, иногда, для легендирования посещений, выходя под ручку с высокой красавицей-блондинкой, Вероникой Субботиной, служившей где-то в ГРУ.

Пока Виктор работал, она сидела тихо, словно мышка в соседней комнате, читая свои учебники по юриспруденции, поскольку тоже училась, но на юриста. Пока последняя бумага не будет заперта в сейф, она даже не могла покинуть свою комнату, и Виктор мог спокойно разложить свои сверхсекретные документы на большом, ещё дореволюционном столе, обитом зелёным сукном, чтобы собрать для руководства очередной паззл.

Второго марта 1972 года, Виктор приехал в Трёхпрудный, и рассчитавшись с таксистом поднялся на третий этаж, где его уже ждала Вероника, заваривавшая удивительно вкусный чай, по какому-то своему сибирскому рецепту. Виктор разделся, скинув куртку, и ботинки, прошёл в комнату, поздоровался с девушкой, и дождавшись пока она уйдёт к себе в комнату, и щёлкнет замком на двери, набрал длинный восьмизначный код на дверце сейфа.

Мёллер[29], сыто клацнув, распахнул тяжёлую дверь, и Виктор достал из верхнего отделения папку с документами. На нижней полке зачем-то лежал «Стечкин» с тремя коробками патронов и парой пустых магазинов и граната Ф-1 с выкрученным взрывателем. Видно остались от прежних жильцов квартиры, а Павел Анатольевич, решил не убирать.

В папке под грифом «Особой важности» находились документы по ядерной программе Израиля, и вопрос, как можно этому помешать.

Поскольку тема была простой, Виктор написал что-то вроде: «Помешать невозможно, так как это фактически американская спецоперация, и Израиль конечно не в состоянии сделать бомбу самостоятельно, но в состоянии имитировать исследования и разработки, получив десяток — два, бомб от США. И передавать арабским странам ядерное оружие под тем же соусом не стоит, так как арабы непредсказуемы. Сегодня они за СССР, а завтра взорвут бомбу на нашей территории. И вообще, снабжение оружием любых стран не по коммерческим расценкам, есть просто растрата денег». Для примера Виктор привёл Турцию и помощь правительства России, Кемалю Ататюрку. Турки через десять лет конечно же забыли и о помощи, и о той роли которая она сыграла в обретении независимости, снова став верным и последовательным врагом Союза. А ещё привёл в доказательство чистой и надёжной дружбы с Китайской Народной Республикой, которая сменилась такой же чистой и надёжной ненавистью, когда США стали финансировать техническое перевооружение китайской промышленности.

Леонид Ильич, всегда поддерживал со своими помощниками неформальные, дружеские отношения. Потому, что понимал. Люди должны работать на него за совесть, а не за страх, или за подачки с царского стола. И люди отвечали ему взаимностью. В целом помощники Брежнева отличались не только высочайшим профессионализмом, но и преданностью делу и лично Брежневу. Деда, как называли его ближники, все любили и переживали за него всем сердцем. Но и Брежнев всегда следил за тем, что происходило с его людьми, помогая в сложных ситуациях.

Но с приходом в его непосредственную жизнь людей Системы, многое изменилось. Теперь он получал бумаги с информацией, и не с кем было поспорить, или уточнить то что пришло. Бумаги были трёх типов. Подписанные псевдонимами «Утёсов» «Отшельник» и «Авгур». «Утёсова» Брежнев сразу расшифровал. Это был коллективный псевдоним группы старых работников во главе с Судоплатовым. «Отшельник», тоже понятно. Кто-то из старых работников, вышедших в тираж ещё при Хрущёве, а возможно, что и при Сталине. А вот Авгур, был фигурой непонятной. Во-первых, у него напрочь отсутствовал хоть какой-то пиетет перед возможными читателями его информационных записок. У тех, других, да и у помощников Брежнева, всё было на месте, а у этого напрочь. Словно отрезали. А ещё, аргументы Авгура были жёсткими, словно бетонная балка, и такими же неудобными, в идеологическом плане. Ну вот, например, история с помощью арабским странам. Это Авгур написал, что если снизить поставки оружия арабам, то война быстро сойдёт на нет.

Тогда Генштаб просто взвился на дыбы, доказывая, что без поддержки СССР всех моментально победят, и везде воцарится оккупационный израильский режим.

Но Авгур оказался прав! Перестав получать бесплатную помощь от СССР, арабы резко снизили задор и наступательную активность, а евреи и так не желали наступать. У них армия не могла контролировать даже захваченную Палестину, не говоря об огромных пространствах пустынь Аравийского полуострова. А ещё он оказался прав в оценках роли электроники и вычислительной техники. Независимая экспертиза его выкладок, была подтверждена рядом уважаемых людей. Академиков и докторов наук. А ещё он в инициативном порядке подал документ, озаглавленный «Переворот в Чили», где по пунктам перечислил всё что приведёт к свержению власти Сальвадора Альенде. И пока Первое Главное Управление только подтверждает информацию.

Брежнев задумался.

Как такое может быть? Первое управление ещё ни сном, ни духом, ГРУ вообще не понимает о чём идёт речь, хозяин МИДа, Андрей Андреевич Громыко, таращит глаза, а у этой дружной компании отставных палачей, уже есть ответы на все вопросы. Коминтерн? Вряд ли. После смерти Троцкого и Свердлова, дороги СССР и коминтерна разошлись необратимо. Агентура? Возможно, но откуда выкладки по внутренней ситуации, а в особенности по счётным машинам?

Но Судоплатов ситуацию не сдаст. И наседать на него бесполезно. Давили уже. Он в тюрьме несколько инфарктов пережил, симулировал сумасшествие, но никого не сдал. Так что только уговорами, и добром. Да и не по-советски это.

Брежнев включил селектор.

— Коля, вызови ко мне Судоплатова и, если что, пошли за ним машину.