Волд Аскер и симфония дальнего космоса

Глава 18. Пески Вентеры

Мы шагали по поверхности Вентеры. Красные пески планеты, бархан за барханом, медленно ложились нам под ноги. Сегодня у нас занятие по ориентированию. При этом нам не надо пользоваться ни ориентирами, ни компасом. Нам выдали трёхмерные местоопределители — надо просто притопать в нужные координаты, забрать там задание со следующим адресом, найти следующий адрес и вернуться на базу. Детская задача. С тем же успехом мы могли бы остаться на базе и выполнить то же задание на компьютере, в 3-мерной игрушке. Большинство курсантов занимаются чем-то подобным каждый день для забавы, когда играют в игрушках. По этой причине поток воспринял задание с некоторым недоумением. Таскаться целый день по пескам в скафандре с хорошим риском получить взрывную декомпрессию при его повреждении — занятие не из приятных. Если вы не пробовали ходить в скафандре при низком давлении окружающей атмосферы, то попробуйте посгибать надутую автомобильную шину. Занятие не из приятных. Конечно, в скафандр встроены различные компенсаторы, но при ходьбе всё равно приходится преодолевать сопротивление внутренней атмосферы, которая никак не хочет сжиматься — разжиматься.

Предыстория этой затеи такова. Нас разбили на экипажи и начали учить полетам в космосе. Я написал служебную записку, в которой пытался открыть начальству глаза на то, что большинство курсантов не имеет никакого опыта общения с техникой и к нахождению на борту корабля не готово. Я предлагал организовать любую операцию, в которой пришлось бы действовать слаженной командой, например, отправить курсантов в короткий поход на любом транспортном средстве, например, на яхте. Руководство второй раз на моей памяти не отмахнулось от идей снизу, и меня вызвали на обсуждение. После того, как я описал в красках уровень сознания нашей банды, все долго смеялись и признали идею здравой, но вот огорчение: на Вентере нет подходящих морей. Тогда я предложил построить сухопутную яхту, на что мне ответили, что все техники заняты на сборке учебных космических кораблей. Тогда я предложил сделать макет космического корабля и дать в нём полетать курсантам в виртуальном пространстве, на что получил тот же ответ. В конце концов кто-то сказал, что путешествовать на сухопутной яхте по Вентере не получится, плотность воздуха слишком мала, и придётся ездить на машине с двигателем, а чем ездить на автобусе, пусть лучше пешком ходят. На том и порешили. Идиоты! Главное — это сделать так, чтобы курсанты поняли, что выживание корабля зависит от слаженных совместных действий. Что для этого даст пешая прогулка? Ничего.

Лопаясь от злости, я вышагивал впереди всех. На плече у меня сидел Суэви, которого пришлось взять на плечи после первых же шагов. В двадцати шагах за мной шли Грумгор с Фиу и наслаждались новообретённой способностью орать похабные песни.

Фиу оказался настоящим кладезем похабных, строевых и чернушных солдатских песен. Большинство из них не переводится на всеобщий, но даже и тех, что переводятся, хватило бы на то, чтобы завяли даже самые сильные уши. Взять хотя бы песню про солдата, который ожил через три дня после смерти и взял в плен походный бордель, или историю дамы, которая пошла на войну за любимым и нашла там множество приключений. Каждая из этих песен имеет по несколько десятков похабных куплетов, в которых смакуются все детали происходящего, а припевы у них ещё хуже. Когда Фиу начинает петь, Суэви сразу уходит. Фиу как-то раз проговорился, что у себя они солдат за подобные песни сразу в карцер сажали.

Мне полагается делать вид, что я их не слышу, но даже через разреженную атмосферу Вентеры и два скафандра долетают отдельные звуки и слова. А может, они через песок передаются? Надо будет уточнить у исследователей.

Следом за весёлой парочкой едет на платформе стоунсенс. Он не единственный колесный участник экспедиции.

Нам в компанию навязали ещё троих курсантов с других потоков, из тех, кто или не может сам передвигаться по пескам, или кому опасно, или кто сам слишком опасен для окружающих. Они катят следом на трёх совершенно одинаковых платформах с совершено одинаковыми камерами сверху и манипуляторами снизу. Как их отличать — попробуй пойми. Когда они представлялись, ужасно коверкая слова всеобщего, я им попенял, сказал, что надо было сверху хоть их скульптуры поставить. Они приняли это за чистую монету, и один из них, извиняясь, сказал, что у него аморфная форма, а второй — что он мыслящая жидкость. Тогда я сказал им: "Езжайте точно следом за мной и ни полколеса в сторону!". Одни из них тут же кинулся куда-то, еле догнали. Оказывается, он воспринял приказ как "езжайте за льдом и подровняйте колеса".

Моя банда истряслась от смеха. Я тогда ещё сказал, что надо будет притвориться тупым и опасным для окружающих избыточным неудержимым сексом. Тогда я тоже буду сидеть дома и вертеть джойстиком, как эти, вместо того, чтобы шляться невесть где в скафандре. Фиу ответил, что, скорее всего, не выйдет, и мне просто трусы стальные выдадут.

Все мерзавцы сразу бросились обсуждать конструкцию и способы эксплуатации стальных трусов в применении ко мне. Придумали и дверцу сзади, и бронеколпак спереди. Новенькие непонимающе вертели камерами, переводили их с меня на моих так называемых товарищей и обратно. Эти так называемые боевые товарищи слишком многое набрали у землян, и совсем не того, чего следовало бы.

Следом за бронетехникой двигаются Птитр и Бий У, она теперь в нашем экипаже, записана стрелком кормовой боевой установки. Тех, у кого не очень с математикой, записывают стрелками, но как по мне, так навигатор из неё получился бы лучше, чем стрелок. В том смысле, что стрельнуть она никогда ни в кого не сможет. Жалостливая очень.

Я взглянул на определитель координат. Ещё несколько сотен метров — и мы у цели.

— Суэви, скажи: "Пиастры, пиастры", — прозвучал голос у меня в наушниках. Голос принадлежал У Пшишулаша Пишу Шу (в простонаречии — Пшиша), стратегу, балагуру, весельчаку, насмешнику и вообще умному мужику, обладателю высокого роста, громкого голоса и гипертрофированного чувства юмора. Его отряд неожиданно вынырнул из-за бархана. Они уже нашли первую базу и двигались ко второй. Несмотря на то, что я сам регистрировал его при поступлении в Космопол, близко мы познакомились совсем недавно. Произошло это при несколько необычных обстоятельствах.

Я сидел в зале собраний и записывал очередные мысли о том, как сказать о добре и зле инопланетникам. Теперь я эти мысли записываю, хотя это мне не очень-то помогает. Пшиша, кроме всего прочего, ещё и обладатель длинной гибкой шеи, и вот благодаря ей он тогда и прочитал из-за моего плеча всё, что я записал. Как раз тогда, когда я в очередной раз дошел до отчаяния от своей тупости и неспособности сформулировать очевидные мысли, прямо над моим ухом прозвучал зычный "голос с небес": "Знаешь, что будет самым тяжелым в твоем труде? Это заставить кого-нибудь прочитать его! Пш-ш-ши!" Звук "пш-ш-ши" означает у этого народа громкое ржание. Я тогда подскочил чуть ли не на полметра, чем вызвал очередной приступ веселья у Пшиши и у всех присутствующих в зале. Но я не обижаюсь на Пшишу, да на него и невозможно обижаться. Мы с ним тогда неплохо поговорили о том, что такое хорошо и плохо, и он дал мне много советов, столь же смешных, сколь и бесполезных. Если когда-нибудь я допишу свою книгу, то вставлю их в начале каждой главы в качестве смешного эпиграфа. Все события жизни для Пшиши — это просто повод повеселиться.

— Полудурок, — сказал Суэви.

Пшиша и его отряд заржали так, будто услышали лучшую шутку в жизни. Отряд у него, надо сказать, под стать, все как один весельчаки и балбесы. Последнее время к ним ещё и Бабус липнет. С чего бы это?

— Дорогие друзья! — загрохотал в наушниках его голос, — Как вам нравится эта прогулка? Как вам этот легкий ветерок, напоенный ароматом трав, цветов и нагретых песков? Правда, вы сможете его почувствовать только в том случае, если своевременно, как я, вставите в скафандр специальный нюхательный прибор.

Особый юмор шутки заключался в том, что пахнет в скафандре, как правило, только потом и разными пуками. Чем дольше ходишь, тем сильнее пахнет. Никаких трав и цветов на Вентере, понятно, нет.

— А где его можно вставить? — купился Фиу. Пшишова банда опять заржала.

— Стряхни лапшу с ушей, — посоветовал я.

— У меня нет лапши на ушах, — удивился Фиу.

— Теперь есть, — заметил Суэви, — поведешься с Пшишей — ещё и не то на ушах обнаружишь.

— А я-то думаю, отчего Волд всегда такой нудный и налево косит? Это от того, что у него на правом плече воплощенное занудство сидит, и все токи эмоций пережимает. Суэви, смотри, не наложи кучу ему на плечо! А то он в своей книге всех отрицательных героев твоим именем назовет. Так и останешься в веках отрицательным примером!

Пшишова банда заржала ещё громче.

— Смотри, хвост не отсиди, — попытался съязвить в ответ Суэви. История с отсиженным хвостом очень старая и много раз обсмеянная. Она связана с теми старыми добрыми временами, когда мы играли в игрушки нелегально. Тогда Пшиша как-то раз проиграл в стратегию, сидя на задних лапах, более суток подряд, и так увлёкся, что отсидел себе весь зад до омертвения конечностей. Да, я, кажется, забыл сказать, что Пшиша — кентавр о шести конечностях. Потом пришлось вызывать реаниматоров, которые делали ему массаж всей задней части, а Пшиша голосил от боли на всю базу.

В ответ на эту реплику Суэви пшишова банда захохотала уже язвительно. То, что он вспомнил эту историю, говорило о том, что ему нечего ответить. Суэви пощелкал пультом управления коммуникатором на рукаве, очевидно, настраивая его только на пшишеву команду, и начал лекцию:

— Мудрец Сим Золотое Крыло говорит, что нет смысла реагировать на слова и эпитеты, ибо сколько бы раз тебя не назвали дураком, глупее ты не станешь…

Я слышал его слова потому, что его скафандр касался моего. Пшишева банда при первых словах про мудреца пришла в неистовый восторг. Тысячу раз я говорил Суэви, что их целью является довести его до бесполезных рассуждений, чтобы посмеяться над ним, и что единственный способ бороться с этим — это вежливо и просто посылать их куда подальше. Но это бесполезно. Он может рассуждать на тему мудрости часами, а эти балбесы только и делают, что выхватывают из его речи отдельные словечки для того, чтобы придумать очередную шутку. Суэви любит рассуждать о мудрости, но суть происходящего почему-то отказывается видеть. Он верит в разум, в любовь к мудрости, но не может понять того, что нельзя о всех думать по себе.

Говорит Суэви монотонно, но ритмично, хоть рэп танцуй. Пшиша вместе с бандой начали пританцовывать под его речь. Так они и скрылись за барханами, танцуя. Суэви поучал их вслед ещё минут пять после исчезновения из виду, а потом остыл и замолчал. По радио слышался только смех Пшиши и его товарищей.

На моем коммуникаторе замигал сигнал вызова. Я принял вызов.

— Проклятие, — сказал я, — боевая тревога. Нас снимают с учебного задания. На базе два сержанта — техника решили покататься и пристроили к самодельной тележке неуправляемую ракету. НУРС-90 — неуправляемый реактивный снаряд калибра 90мм. Один из них испытал тележку, и его унесло далеко от базы…

— Вот гады, — возмутился Грумгор, — а обещали без меня не начинать.

Я подарил ему тяжелый взгляд, который, скорее всего, пропал втуне. За посеребрённым стеклом шлема почти ничего не видно.

— У НУРСА-90 стартовая тяга три тонны. То, что осталось от техника, рассеяно по участку длинной пять километров. Перед тем, как что-нибудь сделать, посоветуйтесь сначала с кем-нибудь из офицеров. Со мной, для начала. Нам предстоит собирать его останки и выжигать грунт на протяжении километра. Четырьмя другими километрами занимаются другие группы.

— А зачем выжигать грунт? — спросил один из "тележечных" курсантов, кажется, мыслящая жидкость.

— Считается, что мы не должны допустить биологического заражения этой планеты. Это вроде как хороший тон. Координаты…

И мы двинулись собирать остатки того, кто ещё недавно был одним из нас. Через час подошел грузовик, нам выгрузили баллоны с горючкой, и мы начали.

Самое тяжелое дело — это собирать останки бывших друзей. Если хотите довести до кого-нибудь мысль о том, что жизнь — серьёзная штука, заставьте его заняться подобным делом. К вечеру мы были совершенно измотаны. Но хуже всего было то, что при прибытии на базу Грумгор заметил, что у Стоунсенса на колесе намотаны кусочки плоти и колесо измазано кровью. Пришлось выжигать колесо и возвращаться обратно по следу, выжигая колею на протяжении всех тех пяти километров, которые мы прошли от места поисков.

Но на этом события этого дня не закончились. По прибытии на базу меня вызвал на приватную беседу начальник потока. Оказывается, Стоунсенс очень скучает в одиночестве и давно забросал начальство просьбами поселить его в одном из боксов.

— Ты вроде как его крестный отец? Вот и бери его к себе в бокс. Заодно будешь за ним приглядывать. До сих пор неизвестно, откуда он прибыл.

Я был настолько уставшим, что был готов согласиться на что угодно, лишь бы мне дали поспать.

Стоунсенс оказался очень тяжелым. Протащить его в шлюз бокса вместе с платформой оказалось совершенно невозможно, даже при использовании силы Птитра. В итоге мы смастерили носилки и втащили его одного. Но даже так стоунсенс был счастлив и принялся рассылать благодарственные сообщения. Я так устал, что свалился спать, едва сняв скафандр.

А стоунсенс оказался пробивной бестией. Он заказал техническому отделу уменьшенную самоходную платформу, и теперь катается по боксу на некотором подобии роликовой доски. Только этого мне и не хватало. Раньше я боялся только наступить на Фиу или Суэви, а теперь ещё можно и споткнуться об стоунсенса. С хорошим риском сломать ногу.