Волчица и пряности. Том III

Действие 4

Лоуренс не мог оставаться с Холо, но и на улице он не находил себе места.

Ночная часть праздника совершенно не походила на весёлое дневное представление. Улицы тонули в рёве толпы. В бою участвовали не только ряженые: соломенные и деревянные чучела были снабжены мечами, и, кроме того, люди устроили сражение, используя этих огромных кукол в качестве оружия. С бешеным рёвом гигантские чучела ударялись друг о друга, и, когда от них отваливались куски соломы, зрители встречали это одобрительными возгласами. Под гром инструментов, начисто заглушавший крики и стуки, «чёрные рясы» пели мрачную боевую песню.

Обойдя толпу, Лоуренс направился на север. Шум праздника мерзко отдавался у него в голове. Длинная улица уводила всё дальше, но грохот с площади всё равно настигал, вгрызался в нервы, будто наложенное ведьмой проклятие. Мыслями Лоуренс постоянно возвращался к последнему разговору с Холо. Ему хотелось кричать от осознания собственной никчёмности. Лоуренс подавил в себе этот крик: лучше поберечь силы — физические и душевные — для того, чтобы найти выход из тупика… Однако разум подсказывал: у Лоуренса нет ни единого шанса. Дело приняло новый оборот: теперь Холо может и согласиться на предложение Амати. А тот, скорее всего, первым бросился участвовать в скупке товара, цена на который должна подскочить до небес, — это значит, что его ожидает весьма крупная прибыль. Амати может потребовать исполнения договора ещё до заката. И этот прогноз не самый мрачный.

Лоуренс жалобно охнул — нервное напряжение скрутило ему живот. Он поднял голову к тёмному небу и закрыл лицо руками. Если не остановить Амати, выход один — идти мириться с Холо, что было несоизмеримо сложнее.

«Кто я для тебя?» — сразу же отозвалось у него в мыслях. Но даже сейчас, когда было время подумать, Лоуренс не мог ответить на этот вопрос. Конечно, он хотел дальше путешествовать с ней и не мог представить, что Холо выйдет замуж за Амати. Лоуренс, бесконечно прокручивая в уме разговор, скривился, будто выпил уксуса. Он был рад появлению Холо в своей жизни, но на вопрос, кем она была для него, Лоуренс затруднялся ответить даже самому себе.

От напряжения у него одеревенели мышцы лица, он стал тереть щёки, чтобы расслабить их. И как могло такое случиться?! Даже всеведущие боги, наверное, не предвидели, что через несколько часов веселье сменится трагедией. Дневные пляски казались полузабытым сном.

Впереди Лоуренса по улице двигалась процессия ряженых с мечами. Их свирепый и мрачный вид напоминал ему о ссоре. Лоуренс отвернулся и ускорил шаг. И зачем он оставил то письмо на столе?! Возьми Лоуренс его с собой, и неприятной сцены можно было избежать! Он бы сам рассказал обо всём в подходящим момент, и Холо, Мудрая Волчица, обязательно поняла бы его правильно.

А ещё хлёсткие слова Холо вскрыли его нерешительность и себялюбие. Даже если он сейчас появится перед Холо как ни в чём не бывало, вряд ли они смогут нормально поговорить. Лоуренс оторвался от своих мыслей и увидел, что его занесло в северную, безлюдную часть города. Дорога, должно быть, заняла долгие часы, ведь он шёл медленно, но совершенно не обратил на это внимания.

Казалось бы, в целом Кумерсуне яблоку негде упасть, но в северной части прохожие встречались лишь изредка, да и то в основном на главной улице. В тишине Лоуренс наконец спокойно вздохнул и успокоился. Он развернулся и поплёлся обратно в сторону центра города, продолжая обдумывать своё положение.

Во-первых, он уже потерял шанс на откровенный разговор с Холо — она его и слушать не станет. Да Лоуренс и сам, честно говоря, не был готов к разговору. Поэтому, оставив вопрос о примирении на потом, он решил, что должен хотя бы не дать Амати возможности увести Холо. Без тысячи монет юный торговец не сможет «освободить» Холо от долговых цепей, якобы сковывающих её. Конечно, из этого совсем не следует, что она останется с Лоуренсом, но хотя бы у него будут какие-никакие доводы. Всё сводилось к тому, чтобы помешать Амати выполнить свою часть соглашения.

В атмосфере праздничного угара цена на пирит взлетела необычайно высоко, и, как Марк говорил, спрос на него будет только расти. Сколько пирита есть у Амати и сколько он уже на нём заработал, предположить сложно. Скорее всего, цену он установил в несколько, а то и в десятки раз выше той суммы, которую потратил на закупку пирита, так что при хороших вложениях вполне вероятно, что тысяча монет уже у него в кармане.

Однако, к счастью, пирит встречается не так часто, поэтому, если сбережения не позволяют скупить множество кристаллов, даже при гигантском проценте прибыль будет ограниченной. С другой стороны, Амати мог заработать нужную сумму не на одном только пирите, поэтому мысль, что юный торговец зайдёт в тупик, была скорее самоутешением.

Он должен любым способом помешать Амати заработать, а точнее, вынудить понести убытки, ведь тот может решиться на крайние меры и выложить тысячу монет, расставшись со всеми накоплениями, не думая о том, что это повредит его будущей торговле. Разумеется, нанести убытки ещё сложнее, чем уменьшить прибыль. Невозможно этого добиться, действуя в лоб. Резкий скачок в цене гарантировал Амати прибыль без особого труда, а значит, тому не надо прибегать к изощрённым тактикам, на которых его можно поймать. Что в таком случае делать Лоуренсу? Каждый раз в своих рассуждениях он заходил в тупик.

Он вдруг заговорил, обращаясь к кому-то:

— Слушай, Хо… — Лоуренс вовремя сам себя оборвал, но проходивший мимо ремесленник всё равно бросил на него недоумевающий взгляд.

Лоуренс опять осознал, сколько места занимает в его жизни эта миниатюрная девушка с дерзкой улыбкой. Он даже не понимал, как жил до встречи с ней. Холо смогла бы дать хороший совет или по меньшей мере навести на дельную мысль. Незаметно для самого себя он стал зависеть от неё.

«Кто я для тебя?» Ответа не было. Тогда Лоуренс спросил себя, что бы подумала Холо на его месте, но её образ мыслей был для него совершенной загадкой, чтобы хоть как-то подражать ему.

«И всё-таки я — торговец», — напомнил себе Лоуренс. Оружие торговца — нащупать новый путь и обойти своих соперников. Метод Холо в сущности сводился к тому, что она внимательно оценивает ситуацию в целом и не хватается сразу за привычные решения, а рассматривает все возможные варианты. Звучит просто, но следовать этому методу нелегко. Можно долго искать гениальное решение, которое на поверку окажется и самым очевидным.

Итак, как обернуть способ заработка Амати против него самого? Какое же решение самое простое и самое неожиданное? Лоуренс начал думать, стараясь выйти за рамки своего опыта. В таком случае выход один.

— Уронить цены на пирит, — сказал вслух Лоуренс и засмеялся над абсурдностью идеи.

Попытка подражать Холо всё-таки не принесла больших результатов, максимум, чего он добился, — пришёл к такому выводу. Лучшего развития событий, чем падение цены, и придумать нельзя. Однако спрос на пирит только растёт, и нет никаких признаков, что он начнёт снижаться. Цены уже выросли больше, чем в десять-двадцать раз. Если рост продолжится, то…

— То что?

И тут Лоуренса осенило. Он встал как вкопанный.

«Цена вырастет в десять раз. В двадцать. В тридцать… А потом?..»

Он ясно представил, как Холо смеётся над ним.

Цена не может расти бесконечно. Такой стремительный рост обязательно заканчивается обвалом. Лоуренс почувствовал, что готов разрыдаться, но подавил импульс, зажав рот рукой. Отсюда второй вопрос: когда случится обвал и как сделать так, чтобы Амати пострадал от него?

Лоуренс сдвинулся с места, не отнимая руки ото рта. Глупо надеяться, что Амати будет спокойно наблюдать, как пирит обесценивается практически на глазах. Значит, требовалась некоторая хитрость. Лоуренс считал, что может справиться не хуже Холо, когда задача чётко обрисована. В его голове возник превосходный план сделки, и он почувствовал, как холодный комок собирается в животе. Не голос разума, а телесное ощущение сообщало ему о надвигающемся сражении.

Сделав глубокий вздох, Лоуренс перешёл к главному вопросу: когда именно случится обвал цены на пирит? В том, что это произойдёт, можно было не сомневаться, но Лоуренса волновало, произойдёт ли обвал до истечения срока договора, то есть до завтрашнего заката. Точное время, пожалуй, не назвала бы даже гадалка, разве что боги, всеведущие и всемогущие. Но Лоуренс знал один случай, когда люди взяли работу богов в свои руки, а именно одну деревню, которая славилась урожаями пшеницы. Чем просить богов уронить цену, не лучше ли самому стать богом?

Самоуверенные грёзы Лоуренса нарушили далёкие оживлённые крики. Он поднял голову: похоже, за это время он прошёл внушительное расстояние и подходил к главному перекрёстку. На площади развернулась настоящая битва: огромные соломенные чучела с грохотом бились друг о друга, после каждого удара рассыпая солому под улюлюканье толпы.

Масштабная сцена захватила внимание Лоуренса, вытеснив из головы крутившиеся мысли. Заворожённый, он наблюдал за праздником, как вдруг волосы у него на затылке встали дыбом: он заметил Амати. Лоуренс мигом пришёл в чувство.

«Шутка богов», — мелькнуло у него в голове. Встретить Амати в такой толпе если и было случайностью, то случайностью весьма символичной.

Амати шагал от гостиницы, в которой была Холо. Остановившись, он начал оборачиваться. Лоуренс решил, что Амати почувствовал его взгляд, но юный торговец и не думал смотреть в его сторону. Лоуренс последовал глазами за направлением взгляда Амати, прекрасно понимая, куда тот смотрит, но ему хотелось знать — зачем. У окна второго этажа, выходившего на площадь, стояла Холо с воротником на шее.

Сильное напряжение отдавалось почти ощутимой физической болью в желудке. На языке проступила горечь от беспокойства, доходящего до злости. Холо, спрятав губы под воротник, кивнула Амати. Тот приложил руку к груди, словно рыцарь, дающий клятву верности Богу. Лоуренс не знал: то ли Холо сама позвала Амати к себе в комнату, то ли он зашёл к ней без спроса В любом случае Лоуренс не мог отмахнуться от выводов, которые можно было сделать из увиденного.

Амати повернулся спиной к гостинице и зашагал по улице. Он шёл скорым шагом, пригнувшись, будто хотел остаться незамеченным, что только усилило подозрения Лоуренса. Через секунду юный торговец пропал в толпе, а Лоуренс ещё раз глянул на окно своей комнаты. У него перехватило дыхание: Холо смотрела прямо на него. Если Лоуренс заметил в толпе Амати, то, конечно же, Холо, с её острым зрением, не могла не обнаружить самого Лоуренса. Она не отвела пристального взгляда и не улыбнулась ему.

Они продолжали смотреть друг на друга, пока Лоуренс не осознал, что до сих пор сдерживает дыхание. В этот момент Холо скрылась в глубине комнаты. К счастью для Лоуренса, она не стала закрывать ставни, иначе бы он не смог сдвинуться с места. Открытое окно звало его, и он направился ко входу в гостиницу.

Лоуренс не думал, что Холо и Амати беседовали через окно, — он не был столь наивен. В присутствии Холо юноша вряд ли являлся образцом сдержанности, а она не была обычной девушкой, чтобы держать того на улице, а значит, они разговаривали в комнате. С другой стороны, увидев Лоуренса, Холо не выразила какого-либо волнения или удивления, то есть скрывать ей было нечего. Значит, это было в пику ему. А какой мужчина не поддастся на провокацию женщины?

Лоуренс вспомнил разговор в Рюбинхайгене. Он шёл к гостинице, и внутри него крепла решимость: если поговорить с Холо откровенно, она обязательно должна понять его.

Зайдя в гостиницу, Лоуренс сразу же оказался посреди шумного пира. Столы были заставлены яствами, тут и там велись оживлённые разговоры, пелись песни под шум кружек с выпивкой. Лоуренс взял себе за правило ни о чём не жалеть и гордился этим, но сейчас он был бы рад сидеть здесь с Холо. Он печально вздохнул, хотя в нём теплилась надежда, ведь Холо не закрыла окно, а значит, не отвергла его окончательно. Придя к мысли, что его догадка верна, Лоуренс стал подниматься по лестнице у прилавка.

— Господин Лоуренс, — остановил его голос.

Лоуренс, и без того находившийся на взводе, резко обернулся: высунувшись из-за прилавка, на него смотрел хозяин гостиницы, удивлённый такой нервной реакцией.

— Прошу прощения. В чём дело?

— А… Вам пришло письмо.

Услышав о письме, он ощутил, как в груди поднимается трепет. Прокашлявшись, он унял волнение и спустился к прилавку. Взяв письмо из рук владельца, Лоуренс спросил:

— От кого?

— От вашей спутницы. Она оставила его буквально минуту назад.

Лоуренс проявил недюжинную выдержку, чтобы скрыть удивление.

Владелец, естественно, знает обо всех постояльцах и также наблюдает за тем, кто входит и выходит из гостиницы. Разумеется, он видел, что Лоуренс ушёл один и что к Холо заходил Амати, а после этого Холо зачем-то оставляет письмо на первом этаже своему же спутнику. Тут любой заподозрит, что дело нечисто, но владелец глядел на Лоуренса, не выдавая своих мыслей. Торговцы живут тесной общиной, поэтому, поведи себя Лоуренс опрометчиво, слухи об этом тут же расползутся по городу.

— Можно свет? — силясь сохранить спокойный тон голоса, спросил Лоуренс.

После короткого кивка владелец вынес из подсобной серебряный подсвечник. Восковая свеча, в отличие от масляной лампы, давала яркий свет, который, как казалось Лоуренсу, грозил разоблачить его притворство. Он мысленно посмеялся над нелепыми страхами и, сняв с пояса кинжал, аккуратно удалил печать с конверта.

Владелец отошёл в сторону, похоже из вежливости, позволяя Лоуренсу прочесть письмо самому, но тот всё равно чувствовал, что владелец то и дело бросает на него взгляды. Лоуренс кашлянул и вынул письмо из конверта. Это были два листа: лист пергамента и другой — из обычной бумаги. У Лоуренса колотилось сердце, но он действовал уверенно — сомневаться значило бы не доверять Холо. Не исключено, что она предлагает примирение.

Он осторожно развернул сложенные вдвое листы, из которых на пол высыпались песчинки. Скорее всего, песок использовался для быстрой просушки письма. Это говорило о том, что его писали совсем недавно. Примирение или разрыв? Лоуренс стал жадно читать.

«Наличными: 200 торени. Пирита в наличии на сумму 300 торени. Имущества на продажу…»

Без всякого объяснения шло описание какой-то выкладки. Лоуренс в замешательстве оторвался от письма. Наличные? Пирит? Он ожидал, что услышит через письмо голос Холо, но всё, что он видел, — сухие строки с цифрами. Лоуренс снова обратился к письму, непроизвольно сжав зубы.

«…на сумму 300 торени. Имущества на продажу: 200 торени…»

Лоуренс читал перечень имущества и наличных средств, скорее всего принадлежащих Амати. Его напряжённые плечи обмякли, как размягчается чёрствый хлеб, если его полить кипятком. Холо пригласила Амати в комнату, чтобы выведать, сколько у того денег. Она поступила так ради Лоуренса — другого объяснения быть не могло. Её письмо предлагало примирение, хоть это и не говорилось прямо. Лоуренс широко улыбался. В конце письма стояла приписка: «Записано другим человеком». Есть много людей, которые умеют читать, но не умеют писать. Скорее всего, Холо под каким-нибудь предлогом вышла из комнаты и попросила первого встречного торговца написать ей записку. Лоуренс хорошо помнил почерк Амати из договора, и записка была написана явно не им.

Лоуренс с осторожностью свернул бесценное письмо и убрал его во внутренний карман. Он взял лист пергамента, предвкушая, что прочтёт какой-нибудь дурацкий договор, который Холо хитростью заставила подписать Амати. Он вспомнил довольное лицо Амати, когда этот юный ухажёр выходил из гостиницы после тайной встречи с Холо. Всё-таки Холо желает продолжить путь с ним, Лоуренсом. Успокоенный и преисполненный чувства собственного превосходства, он решительно развернул пергамент.

«Во имя Господа…» — торжественно начинался текст, который, без сомнения, вывела рука Амати. Лоуренс терпеливо продолжил чтение. Ещё строка. Вторая, вот он принялся за третью. И потом… «Холо и юный торговец рыбой Амати Ферми, скреплённые узами клятвы, объявляются мужем и женой».

Мир вокруг Лоуренса перевернулся.

— Что?! — услышал он собственный голос, словно шепчущий откуда-то издалека.

Он зажмурился, но текст брачной клятвы продолжал висеть перед глазами. Лоуренс заметил, что в письме не был указан свидетель со стороны Холо. Если тот поставит свою подпись, пара сможет обвенчаться в церкви.

Имя Холо было выведено неровным почерком. Обычно так пишут люди, которые, не владея письмом, переписывают чей-то текст. Лоуренсу так и представилось, что Холо переписывает на пергамент то, что ей написал Амати.

Лоуренс снова достал первое письмо. Он не сомневался, что в нём написано об Амати, потому что указанные суммы были довольно правдоподобными. Холо передала записку не для того, чтобы помочь, а просто показать, насколько обстоятельства обернулись против Лоуренса.

Глупо задаваться вопросом, с какой целью она это сделала, — достаточно посмотреть на оба письма. Амати в шаге от исполнения договора, а Холо собирается бросить Лоуренса. Всё равно они встретились по чистой случайности. Возможно, она посчитала, что бесшабашный юнец, самолюбивый и талантливый, подходит ей больше в качестве спутника. Удивляться было нечему.

Ему хотелось взбежать по ступеням, сжимая в руке письмо, ворваться в комнату и начать упрашивать её не выходить замуж, но он знал, что Холо просто прогонит его. Да так, что он долго об этом не забудет. Оставалось готовиться к худшему. Холо передала ему сведения о доходах Амати, давая тем самым понять, что готова выслушать Лоуренса, но только если он развеет в пыль планы Амати. На иных условиях разговор не состоится. У Лоуренса были идеи, как этого добиться. Надежда есть.

Он сунул оба письма в карман и повернулся к хозяину гостиницы:

— Можно, пожалуйста, все наличные, которые я оставлял.

Лоуренс был готов потратить любые деньги, лишь бы продолжить путь с Холо.

Он доведёт Амати до нищеты, причём в честной схватке. Однако всё зависело от того, пойдёт ли юный торговец на сделку, которая станет для него роковой.

По прикидкам Лоуренса, Амати вряд ли имел дело со сделками подобного рода. Он считал так не из презрения к юному торговцу, а просто потому, что деятельность того не предполагала совершения подобных сделок. Всё-таки никто не захочет рисковать, делая ставку на никому не известную схему заработка, уж тем более если её предлагает твой злейший враг. Вероятность того, что Амати согласится, — один к десяти. Лоуренс просто обязан заставить его пойти на сделку, используя любые провокации.

Сделка на вид кажется совершенно обычной, но в действительности таковой не является, и Амати обязательно это заметит. Тогда почему бы не предложить ему что-то соблазнительное, взять на слабо?

Лоуренс вовсе не собирался заработать на этом. Он поступал вопреки очевидному правилу, существовавшему у торговцев: не думаешь о деньгах — жди убытков. Но сейчас придерживаться здравого смысла было не в его интересах.

Расспросив хозяина о тавернах, в которые обычно наведывается Амати, Лоуренс начал обходить одну за другой. В четвёртой ему повезло. В то время как город шумел от праздника, Амати сидел в тихой таверне и выпивал в одиночестве. На его лице проглядывала усталость. То ли это была усталость после того, как он приложил все усилия, чтобы Холо дала брачную клятву, то ли от мыслей о том, что он ещё не собрал тысячу монет. Но Лоуренса не тревожили переживания торговца рыбой. В торговле обстоятельства не всегда на твоей стороне, и талант торговца заключается именно в том, чтобы уметь обратить их в свою пользу. К тому же переговоры не могли ждать, потому что завтра договориться с Амати будет ещё сложнее — таковы были особенности сделки, которую собирался предложить Лоуренс. Сделав глубокий вдох, он подошёл к Амати до того, как тот его успел заметить.

— А…

— Вечер добрый.

Амати никак не выразил неудовольствия при появлении Лоуренса, проявляя, видимо, профессиональный такт. Удивлённый, он помолчал немного, после чего вернулся к своему прежнему облику — деловитому торговцу рыбой.

— Не стоит так опасаться меня. Я лишь пришёл поговорить о торговле, — произнёс Лоуренс, поражаясь, что он смог при этом немного улыбнуться.

— Тогда тем более нужно вас опасаться, — сдержанно ответил Амати.

— Ха-ха, и то верно! В общем, уделите мне время?

После утвердительного кивка Лоуренс сел за столик Амати. Хозяин таверны с недовольным видом подошёл принять заказ.

— Дайте вино, — бросил Лоуренс.

Он посмотрел на Амати, сидевшего напротив. Тот имел довольно хрупкое, почти девичье телосложение, но не следовало обманываться — всё-таки перед ним сидел успешный торговец, который начал дело с нуля, сбежав из дома в чужой город. С Амати нужно держать ухо востро и при этом попытаться усыпить его бдительность. Лоуренс осторожно кашлянул и обвёл комнату взглядом.

— Хорошее место. Тихое, — начал он.

— В других тавернах не посидишь в тишине. Очень ценю это место.

«Было бы хорошо, если бы ещё меня не отвлекали разные типы», — сквозило в его словах, но Лоуренс списал это на своё воображение. Хотя ему тоже хотелось поскорее закончить этот разговор.

— Вы, должно быть, смущены моим предложением, но и вы, между прочим, тоже сегодня привели меня в замешательство. Не судите строго.

Лоуренс не знал, какими словами Амати подкупил Холо, но было совершенно ясно, что надоумил её именно он. Холо, конечно, горазда на выдумки, но вряд ли ей бы пришла в голову идея подписать эту клятву. Значит, вины Холо здесь нет. Она пригласила Амати в комнату, но в конечном счёте именно Лоуренс послужил тому причиной.

Амати открыл было рот, видимо собираясь заговорить о том, что рассказала ему Холо про разлад в их отношениях, как Лоуренс прервал его, подняв правую руку:

— Я искал вас не для того, чтобы обсуждать эту тему. Хотя именно она подвигла меня обратиться к вам с деловым предложением, но не более того. Холо вольна поступать так, как сама того пожелает.

Амати сердито посмотрел на Лоуренса и коротко кивнул. В его глазах по-прежнему читалось недоверие, но Лоуренс посчитал, что потратил достаточно сил на попытки развеять его сомнения. В любом случае он готовился сказать вещи, внушающие подозрение ещё больше.

— С другой стороны, ввиду этой деликатной причины моего обращения к вам, вряд ли можно считать саму сделку обычной.

— Переходите же к делу! — справедливо поторопил Амати.

Лоуренс уверенно продолжил:

— Говоря прямо, я хочу продать вам пирит.

Амати сидел с отсутствующим видом. Его голубые глаза смотрели куда-то мимо Лоуренса.

— Что?

— Хочу продать вам пирит. На сумму около пятисот торени по текущей рыночной цене.

Взгляд Амати, сидевшего с полуоткрытым ртом, снова вернулся к Лоуренсу. Юноша улыбнулся и вздохнул:

— Шутите?

— Вовсе нет.

Улыбка исчезла с лица Амати, в его глазах читалась злость.

— Вы наверняка знаете, что я зарабатываю хорошие деньги на перепродаже пирита, и всё равно предлагаете мне его купить? Для чего? Чем больше у меня его будет, тем больше я выручу с продажи. Что-то не верится в ваше предложение. Или вы хотите сказать, — на секунду прервался Амати и с горящими гневом глазами выпалил остальное, — что вас не интересует судьба Холо, а только её долг? То есть это правда?

По последней фразе Лоуренс догадался, о чём рассказала Холо и что думал про него сам Амати. Он даже удивился таким чистым, рыцарским намерениям.

— Нет, Холо для меня очень важна.

— Тогда почему?!

— Разумеется, я не собираюсь продавать его просто так.

Амати, возможно, хорош в ожесточённых рыночных торгах, но Лоуренс не собирался уступать ему в переговорах один на один. Он будет навязывать выгодный ему ритм, не давая Амати опомниться.

Совершенно спокойным голосом Лоуренс продолжил свою заранее продуманную речь:

— Это будет отложенная сделка.

— Отложенная? — переспросил незнакомое слово Амати.

— Да.

— Что это?

— Иначе говоря, я хочу продать его вам завтра вечером по сегодняшнему курсу.

Холо однажды хвалилась, что может услышать даже то, как у человека поднимаются брови. У Лоуренса появилось похожее ощущение, когда он посмотрел на Амати, — настолько тот был озадачен.

— В таком случае обратитесь ко мне завтра вечером.

— Вы не поняли, деньги я хочу получить сейчас.

Амати ещё сильнее нахмурился. Либо он изображал эмоции не хуже Холо, либо действительно не сталкивался с подобными сделками. А без знания рынка торговец — рыцарь без глаз на поле боя. Лоуренс до упора натянул тетиву своего лука, готовый поразить незрячего Амати.

— Получается так: сейчас вы уплачиваете пятьсот торени, а завтра в это же время я передаю вам пирит на означенную сумму.

Амати напряжённо думал. Суть сделки вроде бы довольно простая, и проблем возникнуть не должно. Наконец на лице парня отразилось некоторое понимание.

— Значит, я получу пирит по цене, которую мы определили сегодня, даже если завтра она повысится?

— Всё верно. Например, я получу от вас тысячу двести иледо за один кристалл, а завтра, допустим, в это же время цена кристалла будет уже две тысячи, и я всё равно отдам вам его.

— И наоборот, если завтра кристаллы будут стоить двести иледо за штуку, я получу не больше одного кристалла. Так?

— Правильно.

Амати быстро схватывал. Но Лоуренса тревожило, сможет ли он понять истинный смысл сделки. Отложенные сделки на первый взгляд не отличаются от обычных. Ты продаёшь наличный товар и радуешься выгодной сделке, если цена на товар после этого падает, или, наоборот, жалеешь, что продал товар раньше времени, если цена поднялась. Но в отложенной сделке существует разница во времени между оплатой и выдачей товара, а это многое меняет. Лоуренс хотел, чтобы Амати это понял, иначе была высока вероятность, что сделка сорвётся.

— Но тогда ведь это самая обычная сделка? — спросил Амати.

Юноша не понимал. Чуть не щёлкнув языком от досады, Лоуренс приготовился было разъяснять ему суть отложенных сделок, как Амати опередил его:

— Погодите, нет, не обычная.

От прозрения улыбка заиграла на детском лице Амати, выдавая в нём торговца, который живёт лишь денежными интересами.

— Господин Лоуренс, вы, верно, занялись перепродажей пирита слишком поздно и хотите хоть немного заработать. Я прав?

Похоже, объяснения не потребовались. Торговец не предложит бесполезную для него сделку. Если она кажется таковой, значит, ты приложил недостаточно усилий, чтобы в ней разобраться.

— Если закупка в кредит даёт возможность приобрести товар, когда у вас нет нужной суммы, то отложенная сделка даёт возможность продать товар, которого у вас пока нет. Вы получаете прибыль при повышении цены на взятый в долг товар и также остаётесь в прибыли при отложенной сделке, если возрастает ценность ваших денег. Я имею в виду, продавцу выгодно падение рыночной цены.

Во время заключения отложенной сделки даже не требуется иметь нужный товар на руках. Сделка основывается на доверии к обещанию продавца поставить товар потом.

— Ха-ха, не знал, что такое бывает. Когда занимаешься только куплей-продажей рыбы, не замечаешь, что ещё может предложить тебе мир. А меня вы выбрали, потому что… впрочем, это и так понятно. Купив у вас пирит, я выигрываю, если цена на него поднимется, и проигрываю, если цена упадёт. А вы в прибыли, когда я терплю убытки, — расправив грудь, с уверенным видом проговорил Амати.

Лоуренс же, напротив, отметил, что его лицо теряет всякое выражение. Рука, сжимающая тетиву, дрожала. Амати хотел продолжить, но Лоуренс выпустил стрелу на опережение:

— Господин Амати, я хочу вызвать вас на дуэль.

Амати приподнял уголки губ — то была улыбка торговца.

— Дуэлью это не назовёшь, — парировал Амати, — ведь дуэль подразумевает равные условия для обоих. Надеюсь, вы не предлагаете мне заключить сделку, которая будет иметь смысл только между нами?

— Что вы имеете в виду?

— Вы же не предлагаете совершить сделку без долговой расписки, которую можно перепродать кому-то другому?

Перепродажа долговых расписок была повсеместной практикой, кроме, пожалуй, самых дальних земель. Разумеется, такую расписку об обязательствах по отложенной сделке также можно продать и купить.

— Я понимаю, что вы вряд ли бы приняли сделку на столь невыгодных для себя условиях. Слишком вешки риски, — согласился Лоуренс.

— Об этом я и говорю. Пусть даже завтра вечером цена на пирит упадёт, как предполагаете вы, господин Лоуренс, всё равно завтра в полдень она может ещё расти. И если цена достигнет нужного мне уровня, я перепродам расписку. Но если условия договора не позволяют этого, сделку я принимать не буду. Хотя, даже если вы согласитесь на это требование, условия сделки останутся несправедливыми.

Лоуренс слушал, не перебивая.

Юноша продолжил:

— Господин Лоуренс, вы находитесь в очень невыгодном положении. Достаточно совсем небольшого поднятия цены, чтобы я достиг своей цели. С другой стороны, я не могу принять сделку, которая выгодна вам.

В общем, Амати не хотел соглашаться в любом случае. Но какой торговец станет сдаваться после первой попытки?

Лоуренс, сохраняя спокойствие, возразил:

— Возможно, вы правы, если рассматривать эту сделку отдельно. В более широкой перспективе моё невыгодное положение может оказаться довольно выгодным.

— Что вы имеете в виду?

— Например, Холо может порвать брачную клятву. У вас, я полагаю, есть своя копия?

Амати, поражённый, смотрел на Лоуренса.

— Даже если вы, господин Амати, выплатите долг, велика опасность, что Холо скажет вам «нет». Моё «невыгодное» положение выглядит куда более выигрышно, чем ваше.

Однако Амати не стал отмалчиваться и, хмыкнув, с уверенной улыбкой пошёл в контратаку:

— Мне кажется, ваше беспокойство излишне. Я слышал, что вы изрядно поругались.

Жар побежал по телу Лоуренса, как будто ему в спину вонзили раскалённый прут, но его опыт и навыки торговца не позволили чувствам отразиться на лице.

— В дороге Холо, между прочим, трижды плакала в моих объятиях.

А вот Амати не выдержал. Его улыбавшееся лицо окаменело. Он протяжно выдохнул, шумно выпустив воздух.

— В эти моменты она была такой прелестью. Жаль что обычно она такая непослушная. Говорит и делает не то, что на самом деле чувствует. И поэтому…

— Я согласен, — грубо прервал Амати речь Лоуренса.

Юноша выглядел словно рыцарь, которому бросили перчатку.

— Я принимаю вашу сделку.

— Вы хорошо подумали?

— Да-да, подумал. Я согласен на сделку. Я говорил, господин Лоуренс, что считаю жестоким отнимать у вас всё, но раз вы настаиваете, то так и быть: всё ваше перейдёт ко мне, — с красным от гнева лицом отчеканил Амати.

Лоуренс не удержался от улыбки. Он протянул правую руку с нетерпением охотника, который тянется к угодившей в капкан добыче:

— Вы принимаете условия?

— Конечно.

Они обменялись крепкими рукопожатиями, и каждый видел в мыслях, как отнимает самое дорогое у своего противника.

— В таком случае давайте поскорее составим договор в письменном виде и покончим с этим.

Рассудив трезво, Лоуренс пришёл к выводу, что они с Амати стоят на равных позициях. Можно даже сказать, что у Амати положение несколько хуже, хотя он сам необязательно это осознаёт. В противном случае он бы не принял сделку. Причём если бы он понял это сейчас, всё равно было бы уже поздно.

Попросив у хозяина таверны бумагу и перо, они расписали детали сделки и заключили договор.

Правда, Амати не мог предоставить всю сумму наличными, поэтому недостающие двести торени он предложил возместить, отдав трёх лошадей. Передача денег должна состояться завтра утром, после удара колокола, открывающего торговлю на рынке. Лошадей он обещался отдать вечером.

Если верить записке от Холо, у Амати на руках было двести серебряных монет, пирита на триста и продаваемого имущества на двести монет. На деле оказывалось, что наличными у него было на сотню больше, а лошади и были тем самым имуществом на продажу.

В итоге Амати оставался с пиритом на восемьсот торени. Он сможет выручить тысячу монет, если цена возрастёт хотя бы на четверть. Возможно, ему потребуется и меньший рост цены, если в записке было учтено не всё имущество. Тем не менее Лоуренс не оценивал свой шанс на успех как небольшой.

— Всё решится завтра вечером, — поставив печать и подняв лицо на Лоуренса, возбуждённо сказал Амати.

Лоуренс ответил спокойным кивком. Видимо, юношу вывели из равновесия слова, что Холо плакала в объятиях Лоуренса. Хотя в каком-то смысле Лоуренс и сам был не прочь поменяться местами с Амати. Как только торговец начинает заниматься чем-то помимо своего ремесла, из этого не выходит ничего хорошего.

— На этом прощаюсь. Приятного вечера, — скрепив договор, сказал Лоуренс и вышел из таверны.

Пущенная стрела поразила Амати прямо в сердце. Юноша почувствовал удар, но Лоуренс не упомянул одну деталь: стрела была смазана ядом медленного действия, хорошо знакомым тем, кто знает об отложенных сделках не понаслышке. Торговец, ведя свою охоту, должен лавировать между подлостью и честностью. Никто не говорил, что надо рассказывать всё. Коварство у торговцев в крови.

Уладив дела с Амати, Лоуренс направился на рынок. Торговля, разумеется, давно прекратилась, но на площади под луной, ничуть не ослабевая, продолжался праздник. Торговцы не жалели вина, все веселились, включая рыночную стражу.

Когда Лоуренс подошёл к прилавку Марка, хозяин ожидаемо находился там и не думал возвращаться домой. Он пил в одиночку под шум толпы, выдавая в себе бывшего странствующего торговца.

— Кого я вижу?! Что, общество принцессы тебе не мило? — завидев приближающегося Лоуренса, первым делом закричал Марк.

Лоуренс пожал плечами и сдержанно улыбнулся.

Марк хмыкнул:

— Ладно, пей.

Он перелил пиво из глиняной бутылки в пустую пивную кружку.

— Не помешал?

— Будешь мешать, если не выпьешь!

Лоуренс уселся на стул, сделанный из обрезка бревна, положив рядом мешочек с серебряными и золотыми монетами. Он пригубил предложенное пиво. Оно приятно пенилось, раскрывая во рту аромат, а живительная горечь проникала в горло. Хмель был хорош. Торговец зерном, похоже, разбирался и в пиве.

— Хорошее.

— В этом году зерновые хорошо уродились. Когда неурожай, весь ячмень уходит на хлеб. В общем, спасибо богам.

— Ха-ха, ну это да. Слушай… — Лоуренс отставил кружку на прилавок. — Есть разговор. Правда, не знаю, насколько он уместен под пиво.

— М-гу… Кгхр… Нашёл схему какую-нибудь?

— Не совсем. Если повезёт, можно заработать, но суть не в этом.

Марк сунул кусочек солёной рыбы в рот и стал жевать, похрустывая крупинками соли.

— Какой ты честный! Сказал бы, что да, можно. Я бы тебе с радостью помог.

— Разумеется, я тебе заплачу. И, возможно, ты на этом заработаешь.

— А в чём дело?

— Когда праздник кончается, ты возвращаешься к торговле зерном, так? — стерев пену в уголке рта, спросил Лоуренс.

— Ну да.

— Я хочу, чтобы ты пустил слух.

К Марку вернулась серьёзность, с которой он определял качество зерна для покупки.

— Если что-то грязное, я не участвую.

— Тебе нечего бояться, если вместо тебя слух пустит твой мальчишка.

Нельзя пренебрегать силой слуха, даже если он ерундовый. Однажды от одной сплетни пала империя. В городе под стенами замка один мальчик сказал, что государь на самом деле болен. Слух распространился за пределы империи, дружественный союз распался, империя была захвачена и поделена.

У людей обычно не так много тем для обсуждения. Они подхватят безобидную сплетню и сами раздуют её.

Марк качнул подбородком, побуждая Лоуренса переходить к делу.

— Когда я скажу, пустите слух, что скоро пшеница подорожает.

В этот момент Марк замер, будто остановился ход самого времени. Он сидел с отсутствующим видом, обдумывая, к чему это может привести. Наконец его лицо приобрело насмешливое выражение, а взгляд вновь стал осмысленным.

— Ты хочешь уронить цену на тот камень?

— Именно.

Лоуренс полагал, что бо́льшая часть людей, покупающих пирит, — заезжие торговцы, которые пришли на праздник, чтобы сбыть свой товар и по возвращении купить что-то взамен. В основном люди увозят мешки с пшеницей. Слух о грядущем повышении цены на пшеницу побудит их распродать пирит, на котором они мимоходом надеялись заработать, и поторопиться купить пшеницу, которую изначально собирались везти домой. После массовой продажи пирита цена на него должна снизиться, а в определённый момент и вовсе рухнуть.

Шумно отхлебнув, торговец зерном спокойно заметил:

— Не думал, что ты предложишь такую простецкую идею.

— А ты представь, что при этом на продажу попадёт большое количество пирита.

У Марка дёрнулось веко. Подумав немного, он спросил:

— Сколько примерно?

— На тысячу торени.

— Т-тысячу?! Ты дурак, что ли, столько денег спускать?

— Мне неважно, сколько я потеряю при продаже.

С кислой миной Марк принялся чесать бородку и неопределённо что-то мычать, глядя по сторонам. Он совершенно не понимал, что творилось в голове у Лоуренса.

— Главное, чтобы у меня был пирит на пятьсот монет. Колебания цен мне не повредят.

Сделка, предложенная Лоуренсом, должна нанести больший убыток Амати, чем ему. И будущий слух этому поспособствует.

— Так ты заключил отложенную сделку?

Существует не так много ситуаций, когда продавца не затрагивает не то что повышение цены на товар, но и даже его снижение.

В сделке с отложенной поставкой товара при падении цены продавцу достаточно скупить подешевевший товар и передать покупателю. В сочетании с обычной торговлей, где поставщик получает прибыль при повышении цены, получалось так, что колебания в цене не влияли на состояние Лоуренса. Тем более у него имелся козырь: цена на товар обязательно упадёт при значительном увеличении предложения, что совершенно противоречит целям Амати.

Иными словами, Лоуренс собирался скупить пирит, используя пятьсот монет, полученных от Амати, и свои сбережения, чтобы потом массово продать его в надежде обрушить цены. Это было возможно, если отказаться от идеи получить прибыль. Марк, как бывшим странствующий торговец, разгадал задумку Лоуренса и то, на кого она направлена.

— Честно говоря, мне жаль этого торговца рыбой. Полез в воду, не зная броду.

Лоуренс отмахнулся, пожав плечами. Он не спешил радоваться, хотя, казалось бы, обладал явным преимуществом, потому что знал: идеальных планов не бывает.

— Если не понимаешь, зачем было браться за сделку? Не думал, что Амати такой рисковый.

— Да нет, он согласился, понимая последствия. Я объяснил ему детали.

После короткого гортанного смешка Марк осушил кружку и посерьёзнел:

— Пустить слух — и только?

— Есть ещё одно дело.

— Выкладывай.

— Хочу, чтобы ты скупил пирит.

Марк изменился в лице, удивлённый неожиданному предложению, и, изумлённо прищурившись, посмотрел на Лоуренса:

— То есть ты не позаботился перед подписанием, где закупить пирит?

— Не было возможности. Поможешь?

Именно поэтому Лоуренс сидел без улыбки. Даже совершенный план сорвётся без нужных составляющих. А получить их было совсем не просто. Он, конечно, мог бы купить пирит утром на рынке, но такая крупная закупка не могла не привести к росту цены. Была необходима тайная покупка, которая не вызовет возмущения цен на рынке. Лучше всего было скупить пирит у городских торговцев, у каждого понемногу.

— Оплачивать только наличными. Можно покупать даже по цене чуть выше рыночной. Если будет большой объём, могу заплатить люмионами, — сказал Лоуренс.

Если уподобить серебряный торени мечу, то золотой люмион подобен лесу из копий. При скупке дорогих товаров оружия сильнее, чем люмион, не существовало.

Однако у Лоуренса были деньги, но не было посредника. Он мог обратиться только к единственному знакомому — к Марку. Если тот откажется, Лоуренсу придётся самому хлопотать со скупкой пирита. Он даже не хотел думать, насколько это может быть трудным — скупить пирит в городе, который он посещает лишь несколько дней в году.

Но Марк смотрел в сторону неподвижным взглядом.

— Я отблагодарю. Дам хорошие деньги, — сказал Лоуренс, намекая на то, что не ограничится простой платой за хлопоты Марка.

Марк бросил быстрый взгляд на Лоуренса. Разумеется, он, как торговец, не собирался работать просто так. Марк коротко ответил:

— Нет.

— Ясно, тогда… Что?

— Я говорю: нет, — сказал Марк, глядя Лоуренсу в глаза.

— П-поч…

— Не могу согласиться на эту просьбу, — наотрез отказался Марк.

Лоуренс подался вперёд:

— Да я тебе заплачу. Не какие-то там гроши «за услуги». Что тебе терять? Отличная же идея.

— Думаешь, мне нечего терять?

Марк нахмурил брови. Теперь его лицо вкупе с квадратной бородкой напоминало неприступную скалу.

— А что, не так? Я тебя прошу скупить пирит, тебе не надо даже вкладывать свои деньги. Заплачу наличными, естественно. Где ты видишь убыток для себя?

— Лоуренс.

То, что Марк обратился к нему по имени, подействовало на Лоуренса лучше всякого жеста. Он не стал перебивать. Но всё равно не понимал Марка. Какой торговец откажется от щедрого вознаграждения без каких-либо рисков? Почему «нет»? В груди у Лоуренса заворошились подозрения, переходящие в гнев. Неужели Марк хочет воспользоваться его шатким положением?

Его знакомый продолжил:

— Ты сможешь заплатить десять люмионов, не больше. Ведь так?

— Достаточно за посредничество, нет? Я же не прошу вывезти мне из гор целый караван с пиритом в одиночку!

— Но ты же просишь меня бегать по рынку и скупать пирит? Это одно и то же!

— С чего ты взял…

Лоуренс даже привстал, готовый вцепиться в Марка. Чурбан, на котором он сидел, со стуком опрокинулся. Лоуренс одумался. Марк сидел, не изменив выражения лица, до последнего сохраняя невозмутимость истинного торговца.

— Гх… С чего ты взял, что это одно и то же? Никто не заставляет тебя бегать всю ночь, или таскать тяжести, или пойти по сложной опасной дороге. Всё, что я прошу, — помочь мне купить пирит.

— Но разницы нет, Лоуренс, — медленно ответил Марк. — Ты странник, а я торгую здесь. Кумерсун — моё поле битвы. Ты предполагаешь опасность, исходя из своего опыта странствующего торговца.

— А… — оборвал себя Лоуренс.

Марк скривился, будто съел что-то горькое:

— Найти очередную схему для заработка и тут же уцепиться за неё… Это не способ для городского торговца. Для него благодетель — скромно заниматься своим делом, не отвлекаясь на посторонние заработки. Я владею этой лавкой, но от её репутации зависит не только моё имя, но и имя моей семьи, и моего рода, и всех, кто доверился мне. Не грех, конечно, иногда заработать небольшие деньги на стороне, но… — Марк прервался, налил пива и сделал глоток. Гримаса на его лице не проходила, но вряд ли тому виной была выпивка. — Но ты просишь скупить пирит на пятьсот торени, а это совсем другое. Что обо мне подумают? Что я бросил своё дело, чтобы ввязаться в какую-то азартную игру? Спасут ли меня твои деньги? Я тоже был странствующим торговцем, как ты, и вот что я тебе скажу: городские торговцы имеют дело с такими деньгами, которые странствующим торговцам и не снились.

Лоуренсу было нечего сказать.

— У меня дело небольшое, но репутация его мне дорога. Восстановить её будет стоить не десять и даже не двадцать золотых монет, — напоследок выдохнул Марк.

Возразить было нечего. Ошеломлённый, Лоуренс опустил взгляд на стол:

— Понимаю.

Марк не пытался ни воспользоваться уязвимым положением своего знакомого, ни как-нибудь поддеть его. У него была своя правда. Лоуренс увидел, что, будучи оба торговцами, они с Марком живут в разных мирах.

— Прости, — не находя других слов, сказал Марк.

Теперь мало кто мог поспособствовать Лоуренсу в скупке пирита.

— Это ты меня прости. Я слишком увлёкся.

В принципе, если Лоуренс и мог ещё к кому-то обратиться, так это к Батосу. План привлечь Марка провалился, придётся попытать счастье с другим. Однако Лоуренс вспомнил, что, когда Батос дал ему подсказку насчёт планов Амати, он нелестно отозвался о способе заработка юного торговца.

Наверное, старик считал спекуляцию на пирите нечестным, слишком простым способом заработка, в то время как он сам таскает камни по крутым горным тропам. Лоуренс сомневался, может ли рассчитывать на его помощь, но, чтобы проверить это, нужно было обратиться к нему. Собравшись с духом, Лоуренс поднял голову.

Марк вдруг сказал:

— Обычно ты такой невозмутимый. Видимо, у тебя тоже есть предел.

На его лице не было ни разочарования, ни улыбки, а лишь некоторая растерянность.

— Ты это, извини. Просто я от тебя не ожидал такого, — попытался сгладить свой отказ Марк.

Разумеется, Лоуренс не собирался обижаться, он сам поразился своей вспышке гнева.

— Хотя это понятно, заволнуешься, когда такую-то девушку уводят. Думаешь, она легко пойдёт за другим? А я скажу, что нет. Когда я увидел её с тобой, это было сразу видно. Не надо сильно переживать насчёт этого Амати. Будь увереннее в себе.

— Я получил письменную брачную клятву, которую они подписали. Холо и Амати.

Марк вскинул брови и начал смущённо теребить бороду, поняв, что затронул неприятную тему. У Лоуренса немного отлегло от сердца при виде растерянного Марка.

— Был бы уверенней, если бы ничего не произошло. Однако кое-что произошло.

— Случилось после того, как ты ушёл, что ли? Да-а, никогда не знаешь, что тебя ждёт. Но, видать, шансы остались, раз ты ещё не опустил руки.

Лоуренс кивнул.

Марк вздохнул, выпятив нижнюю губу:

— Незаурядный поступок, конечно. Сразу отметил, что-то в ней такое особенное есть. Ладно, к кому ещё пойдёшь?

— Попробую поговорить с Батосом.

— С Батосом? Ясно. Хочешь через него с ней связаться.

— «С ней»?

— Нет? Ну с этой, которая летописями занимается. Ты же с ней встречался?

— Я встречался с Дианой, но не понимаю, при чём тут она.

— Советую с ней поговорить. Если не смущают возможные последствия, конечно.

— О чём поговорить?

Марк огляделся по сторонам и, понизив голос, сказал:

— Она контролирует северную часть города. Можно сказать, представляет интересы алхимиков. Обычно они скрываются от преследований, но в том районе их довольно много. Я так думаю, что это всё благодаря ей. Хотя всю правду знают только аристократы и главы гильдий.

После глотка пива Марк продолжил:

— Местный бы сразу подумал, что пирит стоит поискать у алхимиков. Но в Кумерсуне с ними не получится торговать, трудностей потом не оберёшься. Тот же Батос проводит с ними сделки, а помимо этого он вообще редко торгует. Сдаётся мне, ему просто запрещено. В общем, ты можешь попытать счастья с ней, но я тебя предупредил.

Сложно было судить о правдивости услышанного, но Лоуренс счёл, что Марку незачем было его обманывать.

— Иногда стоит рискнуть. Тем более время у тебя не терпит.

Лоуренсу было тяжело это признать, но из-за отказа Марка дела складывались не лучшим образом.

— Я рад, что ты обратился ко мне, но больше ничем помочь не могу, уж извини.

— Да нет, ты меня выручил. Я бы даже не вспомнил про алхимиков.

К тому же Лоуренс сам считал, что его знакомый поступил совершенно правильно. Марк — городской, а Лоуренс — странствующий торговец. У каждого есть свои сильные и слабые стороны.

— Не мне тебе говорить, но… желаю тебе успеха!

На этот раз улыбнулся Лоуренс:

— Ну, что-то новое я узнал — уже хлеб.

Лоуренс говорил искренне, в следующий раз он будет умнее подходить к переговорам с городскими торговцами. Разговор с Марком стал ему хорошим уроком.

Марк отчего-то принялся ерошить бородку. Он нахмурился и, не глядя в сторону Лоуренса, заговорил:

— Сам я связан по рукам и ногам, но шепнуть о чьём-нибудь кошельке смогу.

Для Лоуренса слова Марка стали неожиданностью. Марк закрыл глаза и продолжил:

— Подойдёшь попозже. Хоть подскажу, у кого можно будет купить пирит.

— Ты меня очень выручишь, — от всей души поблагодарил Лоуренс.

Марк с обречённым видом вздохнул:

— Смотрю на твоё лицо и понимаю, почему она решилась на такой риск.

— Ты о чём?

— Да так. О том, что торговцу положено думать о торговле.

Глядя на развеселившегося знакомого, Лоуренс хотел разузнать, что же тот имел в виду, но его мысли уже занимал предстоящий разговор с Батосом и Дианой.

— Ну, удачи!

— А… Ага.

Полный сомнений, Лоуренс решил, что стоит поторопиться. Поблагодарив Марка, он вышел из лавки. Говорят, у странствующего торговца друзей нет. Идя по дороге, Лоуренс подумал, что поговорка ошибается.

Для начала он пошёл прямиком в торговый дом. У него было две цели: выспросить Батоса, нет ли у того запасов пирита, или не знает ли тот, где его можно достать, а также попросить его провести к Диане. Но опять же из головы Лоуренса не выходили слова: «…честным этот метод не назовёшь». Торговец много лет ходил по трудным горным дорогам, перенося по ним минералы и металлы, поэтому перепродажа пирита, вероятно, казалась ему недостойным трудом. Однако Лоуренс всё равно направлялся в гильдию, заранее осознавая тщетность переговоров. Он шёл проулками, из которых вдалеке проглядывал буйный праздник, не думавший стихать в глубокой ночи.

Наконец показалась улица со стоящими в ряд торговыми домами. У каждого здания горели костры, собирая вокруг себя множество танцующих. Иногда некоторые торговцы, видимо в продолжение праздника, устраивали неуклюжий танец с мечами. Пройдя через толпу, Лоуренс направился к гильдии Роуэна. У открытых нараспашку дверей стояла большая группа торговцев с выпивкой в руках. Не давая им времени разглядеть себя, он быстро вошёл внутрь.

Похоже, в самом здании гильдии оставались те, кто хотел насладиться выпивкой в относительной тишине. В зале ощущался характерный запах масляных ламп, заправленных рыбьим жиром, и слышались мягкие голоса. Появление Лоуренса привлекло несколько любопытных взглядов в его сторону, но большинству праздничная пирушка была интереснее. Найдя среди присутствующих нужного человека, Лоуренс сразу же направился к нему. Тот сидел за столом, за которым собралось старшее поколение торговцев. Стол тускло освещался лампой, придавая сидящему сходство с отшельником. Это был Ги Батос.

— Прошу прощения, что отвлекаю в подобный момент, — тихо обратился Лоуренс, стараясь не перебивать разговоры за столом.

Опытные торговцы сразу же сообразили, зачем к ним подошли. Они поглядывали на Батоса, молча отпивая из кружек. Еле заметно улыбнувшись, тот ответил:

— Что случилось, Лоуренс?

— Извините за неудобство, но мне нужно с вами поговорить.

— Разговор деловой?

После секундного колебания Лоуренс кивнул.

— Тогда отойдём в сторону. Нехорошо получится, если тут подслушают наши торговые секреты.

Компания Батоса засмеялась и подняла пивные кружки, говоря, мол, нам и без тебя хорошо сидится. Лоуренс, слегка наклонив голову, последовал за Батосом вглубь здания. В коридоре, будто в проулке между большими улицами, уже не чувствовался запах вина, сюда не доносились разговоры и свет ламп, а шум праздника звучал издалека, словно с противоположного берега реки.

Батос остановился и повернулся к Лоуренсу:

— Итак, о чём речь?

Лоуренс выложил как есть, сочтя недомолвки неуместными:

— В общем, я хотел бы купить пирит и сейчас ищу, у кого есть большие запасы. Господин Батос, вы можете подсказать это?

— Пирит?

— Да.

В красновато-жёлтом свете лампы тёмно-синие, почти чёрные глаза Батоса казались пепельными. Батос в упор смотрел на Лоуренса.

— Можете подсказать? — повторил Лоуренс.

Батос вздохнул и стал тереть глаза:

— Лоуренс.

— Да.

— Вы помните, что я сказал, когда давал намёк о делишках Амати?

Лоуренс незамедлительно кивнул. Конечно, он помнил.

— И не только это. Ещё помню, что Диана не терпит деловые предложения.

Батос отнял пальцы от глаз. На его лице впервые появилось выражение, присущее торговцу. Безжалостный волчий взгляд говорил о том, что Батос, занимаясь опасным делом, привык заботиться не о прибыли, а лишь о безопасности пути.

— Вас интересуют запасы алхимиков?

— Да. Хорошо, что вы сразу догадались. Однако, как я слышал, сделка не состоится без разрешения Дианы. Поэтому я прошу вас устроить мне с ней встречу.

Лоуренс вспомнил, как новичком мог явиться к кому-нибудь без приглашения и предложить сделку, таким образом находя покупателей.

Батос расширил глаза, будто бы от удивления, и снова прищурился:

— Вы всё знаете и тем не менее ищете сделку? Торговля пиритом такая прибыльная?

— Нет, причина не в этом.

— Тогда потому, что, как говорят, он лечит от всех болезней и помогает узнать судьбу? — спросил Батос с такой снисходительной улыбкой, как будто играл с младенцем, — видимо, выражая так насмешку.

Но Лоуренс оставался невозмутим, не злясь и не показывая нервозности. Торговец готов провести ночь, глядя на едва качающиеся весы, если это требуется ради прибыли.

— Мне он нужен для своих нужд, этого я отрицать не буду.

Стоя совершенно неподвижно, Батос вглядывался в Лоуренса. Старик был чуть ли не единственной зацепкой, и его отказ разрушит всякую надежду раздобыть пирит, чего Лоуренс никак не мог себе позволить.

— Но не для того, чтобы разбогатеть на этом мыльном пузыре. Существует более… более важная причина.

Батос не перебивал, и Лоуренс воспринял это как знак продолжать.

— Господин Батос, скажите, как странствующий торговец, вы, наверное, не раз теряли в горах груз?

Батос не отвечал.

— Когда телеги вставали в грязи, нужно было оценить, спасать груз или бросить его. Цена груза, выручка с него, наличные деньги, расписание, стоимость возможной помощи — всё это влияло на решение. Прибавить ко всему, что время не ждало — в любой момент могли появиться разбойники.

— И сейчас у вас такая ситуация? — медленно заговорил Батос.

— Да.

Его глаза видели, что находится в конце дороги, скрытой туманом. Батос многие годы провёл на избитой тропе, а то, чего ему дорога не показала, он находил в сказках Дианы. Он мог учуять любую ложь, на которую способен торговец. Однако Лоуренса это не тревожило, ведь он говорил правду.

— Я не хочу терять свою поклажу. Если требуется хорошо потрудиться, чтобы она осталась в моей телеге, я готов на это.

Скорее всего, умудрённый жизнью торговец понимал, о какой ноше идёт речь и в каком положении находился Лоуренс. Однако он хранил молчание, сомкнув веки. Лоуренс гадал, нужно ли сказать хоть что-то ещё или как-нибудь надавить. Отдалённый смех из залы звучал насмешкой. Время, которого и так не хватало, неумолимо уходило. Лоуренс, не выдержав, хотел заговорить, но тут же одёрнул себя, припомнив слова учителя: «Просить — значит ждать».

— Этого я и ждал, — прервав молчание, мягко улыбнулся Батос. — Терпеливо ждать, когда это единственный выход, сколь сильно ни поджимало бы время, — знак хорошего торговца.

Поняв, что его проверяли, Лоуренс почувствовал, как по спине прошёлся холодок и заструился пот.

— Хотя в ваши годы я был ещё напористее.

— Так что с…

— Ах да, ваш вопрос. Нет, лично у меня нет пирита, но, возможно, он есть у алхимиков.

— В таком случае…

Батос слабо кивнул:

— Скажете, что пришли купить ящик для белых перьев. Думаю, она вас пустит. Остальное зависит от вас самих. Уж постарайтесь, уговорите сестрицу. Наверное, ещё пока никто не приходил покупать пирит.

— Спасибо огромное. В благодарность…

— Расскажешь сказку, этого будет достаточно… Ну как, похож я на сестрицу? Такой же внушительный?

Батос засмеялся совсем по-ребячьи, и Лоуренс последовал его примеру.

— Даже не знаю, когда она спит, так что ступайте сейчас — думаю, не прогадаете. Поторопитесь, ведь время — деньги, как говорится, — напутствовал Батос и указал пальцем вглубь коридора. — Выйдете через заднюю дверь, никто приставать к вам не будет.

Поблагодарив пожилого торговца, Лоуренс последовал по коридору. Обернувшись, он увидел, как тот улыбается. Освещённый огнями из залы, Батос напомнил Лоуренсу учителя.

Выйдя из торгового дома, Лоуренс побежал на север. Вскоре он буквально уткнулся в каменную стену. К его досаде, входа рядом не было — пришлось пробежаться вдоль стены, пока нашёл его. Дверь плохо поддавалась, поэтому, чтобы открыть её, он приложился плечом.

За стеной не горело ни одного огонька, но, пока Лоуренс бежал, его глаза привыкли к потёмкам. Тем более странствующему торговцу, с его частым опытом полевых ночёвок, не составит труда сориентироваться в темноте.

Ночью обстановка в закрытом районе казалась куда более жуткой, чем днём. Через криво сбитые двери просачивался свет, неизвестно откуда слышались мяуканье и хлопанье крыльев. Не будь у него особого дара без труда находить место, где он когда-либо побывал, Лоуренс бы точно заблудился и от страха сбежал за стену.

Когда он наконец отыскал дом Дианы, то откровенно вздохнул от облегчения. Он словно прошёл через жуткий лес, чтобы выйти к домику знакомого лесника. Однако здесь Лоуренса не ждал добрый знакомый, который с радостью впустит его внутрь.

Он получил пароль, но ему предстоит беседа с женщиной, которой противны всякие разговоры о сделках. Получится ли у него скупить пирит? Сомнения грызли Лоуренса. Глубоко вздохнув, он отправил всю тяжесть куда-то вглубь живота. Он обязан скупить пирит. Его ждало путешествие с Холо.

— Прошу прощения, — тихо постучав в дверь, негромко сказал он.

Есть разница в тишине, когда люди спят и когда в доме никого нет. Когда кто-то спит, трудно повысить голос. За дверью никто не отвечал, хотя из дверных щелей проглядывал слабый огонёк. Видимо, Диана спала.

Жителя Кумерсуна ожидало суровое наказание за столь небрежное отношение к огню, но вряд ли у кого-нибудь хватит смелости явиться с проверкой в район за стеной.

Лоуренс приготовился постучать ещё раз, но почувствовал, что за дверью кто-то пошевелился.

— Кто здесь? — послышался сонный голос.

Прошу прощения, что беспокою в столь поздний час. Я Лоуренс, я вчера приходил с господином Батосом.

Несколько мгновений спустя после того, как он назвался, зашуршала одежда, и дверь приоткрылась. Из образовавшейся щели пробивался луч света, потянуло запахом дома. Диана выглядела сонной и недовольной. Она, как и вчера, была одета в рясу, повседневную одежду монахинь, которую они носят круглый год, поэтому было сложно судить, спала ли она до прихода Лоуренса. Впрочем, он уже допустил оплошность, явившись к одинокой женщине посреди ночи. Он понимал это, но был непоколебим.

— Ещё раз прошу прощения за неожиданный визит. Мне нужно купить ящик для белых перьев, — повторил пароль Лоуренс.

Диана сузила глаза и без слов скрылась в глубине комнаты, как бы приглашая его зайти. Лоуренс отметил, что в доме Дианы он не ощущал вездесущего запаха серы.

Комната пребывала в ещё большем беспорядке, чем в прошлый визит. Даже полки, которые могли похвастаться хоть каким-то порядком, и те были разворошены. Книги были вынуты, добрая половина из них лежала раскрытой на полу и мебели. Разбросанные писчие перья значительно прибавили в числе. Красивые перья, почти новенькие на вид, усеявшие пространство комнаты, почему-то внушали смутную тревогу.

— Давно я не принимала столько гостей за день. Воистину праздник притягивает людей, — сказала Диана, расположившись на стуле, как и в прошлый раз не предложив Лоуренсу сесть.

Он прицелился на стул, свободный от вещей, но тут обратил внимание на слова Дианы. «Столько гостей». Значит, кто-то уже приходил.

— Говорите, хотите купить ящик для белых перьев? Стало быть, Батос вас отправил?

Мысли, зачем к Диане могли приходить посетители, беспокойным роем заполняли голову Лоуренса. Услышав вопрос, он вернулся к происходящему и кивнул:

— Да-да. Я упросил его устроить мне встречу с вами.

— Даже так? Это не в его характере. Его так просто не упросишь, — рассмеялась Диана.

Лоуренс промолчал. Ему казалось, что он разговаривает с Холо, хотя девушки, конечно, различались характером.

— Какое же вы приготовили предложение, если смогли уговорить даже Батоса?

Люди по тем или иным причинам хотят заполучить лекарства и секреты, которыми владеют алхимики. Скорее всего, Диана исполняла роль привратника, останавливающего подобных желающих. Она наблюдала за Лоуренсом, сидя на стуле, и отчего-то напоминала ему гигантскую птицу, железными крыльями охраняющую яйца.

— Мне хотелось бы сделать закупку пирита, — ощущая её давящее внимание, ответил Лоуренс.

Диана приставила белую руку к щеке:

— Говорят, он в цене…

— Только вот…

— Разумеется, Батос не протянул бы вам руку помощи, если бы речь шла о простом обогащении. У вас есть веская причина, не правда ли?

Диана читала ситуацию как открытую книгу. Лоуренс чувствовал, что не успевает за её быстрым умом, и она ясно хотела это показать. Но ни в коем случае нельзя было проявлять злость. Наверняка она проверяет его. Лоуренс просто кивнул:

— Пирит мне нужен не для торговли, а для дуэли.

Диана улыбнулась уголками губ и прикрыла глаза:

— С кем?

Он хотел произнести «Амати», но воздержался — не потому, что считал неуместным упоминать имя, а потому, что засомневался, кто же его настоящий соперник. Амати находился, так сказать, у внешних стен замка, но у Лоуренса был и внутренний враг, которого требовалось повергнуть.

— А… Нет, — поправился Лоуренс и снова посмотрел на Диану. — Это моя поклажа.

— Поклажа?

— Извечный враг странствующего торговца. Нужно считать её стоимость, бережно относиться, планировать, куда лучше её отвезти. Одна ошибка — считай, жди убытков. Моя поклажа чуть ли не выпадает из телеги, и я отчаянно пытаюсь её вернуть на место. Я пересмотрел её стоимость, способ обращения и место назначения и понял, что просто не могу потерять её.

«Сквозняк», — подумал он, увидев, как колыхнулась чёлка Дианы. Но, оказалось, это её дыхание пошевелило волосы. Мягко улыбнувшись, она подобрала перо, лежавшее у ног.

— «Купить ящик для перьев». Звучит необычно, но смысл в том, что достаточно меня хоть немного развеселить. Птица сама роняет перья, когда машет крыльями от радости, правда? Моих гостей выбирают люди, которым я доверила пароль. А мне потом нужен один взгляд, чтобы понять человека. Я не против, покупайте пирит.

Лоуренс невольно вскочил со стула:

— Спасибо огро…

— Н-но… — перебила Диана, вызвав неприятное предчувствие у Лоуренса.

«“Столько гостей”. Свободный стул. Не может быть!» — посетили Лоуренса чёрные мысли.

— За пиритом уже приходили, — с извиняющимся видом сказала Диана.

Предчувствия оправдались. Как и любой торговец, Лоуренс спросил:

— Сколько человек, сколько они купили?

— Не волнуйтесь так, пожалуйста. Тот человек покупал в долг и пока не забрал пирит. Можно сказать, просто сделал заказ. Я считаю, что можно уступить его вам. Попробую переговорить с ним. Он взял пирит по сегодняшней цене, на сумму около полутора тысяч иледо.

В пересчёте на торени получалось четыреста монет. Такой объём пирита здорово бы помог Лоуренсу в исполнении задуманного.

— Хорошо. Как зовут этого человека?

Если Диана назовёт вдруг имя Амати, планам Лоуренса настанет конец. Но она покачала головой и ровным голосом сказала:

— Переговоры проведу я. На всякий случай я не раскрываю имена тех, кто торгует с алхимиками.

— Но ведь…

— Вы чем-то недовольны?

От улыбки Дианы повеяло холодом. Осознавая своё положение просящего, Лоуренс счёл за лучшее промолчать.

— Дуэль — это необычно, я готова вам помочь. Постараюсь сообщить результаты как можно раньше. Где вас завтра искать?

— Ммм… У торговца камнями на рынке. Там я буду во время открытия торговли. Как вариант, можно передать записку через торговца зерном, Марка. Его лавка находится…

— Всё, спасибо. Я отправлю посыльного, как только смогу.

— Заранее благодарю, — сказал Лоуренс за неимением других слов.

Тем не менее может выйти так, что пирит в итоге ему не достанется. Это будет смертельным ударом по его надеждам. Но, даже осознавая это, Лоуренс не мог бы сказать ничего иного.

— Передайте, что я за ценой не постою. Вдвое большую сумму оплатить вряд ли получится, но могу сделать хорошую прибавку.

Диана, улыбнувшись, кивнула и поднялась со стула. Видимо, время приёма подошло к концу. Можно было считать чудом то, что Лоуренсу вообще удалось получить положительный ответ, несмотря на его ночной визит без приглашения.

— Очень вам благодарен, что согласились принять меня в столь поздний час.

— Ничего страшного. Для меня нет ни дня, ни ночи.

Похоже, Диана не шутила, но Лоуренс всё равно улыбнулся.

— Скажу больше: если придёте с интересной историей, я готова слушать всю ночь.

Фраза прозвучала двусмысленно, но Диана вряд ли на что-то намекала. Впрочем, Лоуренс уже поведал свою историю. Тут ему пришла идея кое-что спросить.

— Что такое?

Видимо, из-за неожиданной мысли, посетившей его, он остановился. Он поспешил успокоить Диану и направился к двери. Вопрос был слишком сумасбродным, чтобы его задавать.

— Уходить из дома женщины, заинтриговав её под конец… Боги могут рассердиться, — игриво, словно молодая девушка, сказала Диана.

Глядя на её улыбающееся лицо, Лоуренс подумал, что Диана отнесётся серьёзно к любому вопросу. Не считая того, что она была единственным человеком, кто мог бы ответить на его вопрос. Положив руку на дверь, Лоуренс обернулся:

— Я хочу задать один вопрос.

— Какой? — просто спросила Диана.

Кашлянув, Лоуренс сказал:

— Вы знаете истории, где бы языческие боги… сходились с людьми?

Вряд ли он бы смог ответить Диане, для чего ему понадобилось это знать. Но всё же ему было интересно услышать ответ. Холо сказала: «Я теперь одна. А с ребёнком нас будет двое». Если это было возможно, он хотел сообщить Холо добрую весть.

Хозяйку дома вопрос ожидаемо привёл в замешательство, но вскоре к её лицу вернулось прежнее выражение, и она неспешно ответила:

— Да, много таких историй.

— Правда? — невольно поднял голос Лоуренс.

— Например… А разве вы не торопитесь?

— Да, точно. Можете рассказать об этом в следующий раз?

— Конечно.

К его радости, Диана не стала интересоваться причиной странного вопроса. Лоуренс ещё раз вежливо поблагодарил хозяйку за приём и вышел. В последний момент ему показалось, что она прошептала: «Вы справитесь». Он хотел переспросить, но дверь уже закрылась. Знала ли она о его столкновении с Амати? У Лоуренса осталось какое-то странное впечатление от разговора, но у него не было времени отвлекаться на посторонние мысли.

Теперь ему требовалось вернуться к Марку, узнать о возможных продавцах и всех обойти. Время шло, но у Лоуренса по-прежнему практически не было пирита. Если так дальше пойдёт, о дуэли придётся забыть, а только и останется, что взывать к богам. Марк должен найти продавцов, а Лоуренс — уговорить их всеми правдами и неправдами продать ему пирит. Он спрашивал себя, стал ли он после беготни по ночному городу хоть чуточку ближе к Холо, но ответ внушал лишь тревогу.

Вернувшись в лавку своего знакомого, как и в прошлый раз, он нашёл Марка сидящим за столом с пивной кружкой. Рядом с ним сидел мальчишка и жадно ел хлеб. Лоуренс подивился, что у того был аппетит в такое позднее время.

Заметив Лоуренса, Марк посмотрел в его сторону:

— Как продвигается?

— Как видишь, — сказал Лоуренс, махнув руками.

Глядя прямо в глаза Марку, он продолжил:

— Я договорился с Дианой. Правда, до меня к ней приходили посетители.

— Посетители?

— Так что я целиком полагаюсь на тебя.

Диана выразила желание оказать поддержку, поэтому Лоуренс оценивал шансы сделки как семь из десяти. Однако он счёл выгодным дать понять Марку, что всё безнадёжно. В последнем разговоре выяснилось, что его просьба неисполнима для городского торговца, и Лоуренс решил надавить на жалость. Правда, Марк отреагировал без воодушевления:

— Ясно… Ну, насчёт этого…

Когда Марк сказал эти слова, Лоуренсу показалось, что кровь отхлынула от его лица.

Марк незамедлительно стукнул по голове мальчишку, жевавшего хлеб:

— Расскажи.

Подмастерье проглотил кусок хлеба, который был у него во рту, и, встав с бревна, начал рассказывать:

— Один согласился, если ему заплатят наличными. Сделка на триста семьдесят торени, как его, пир…

— Да тише ты. В общем, такие дела, — зажав рот мальчишке, сказал Марк и быстро осмотрелся, нет ли поблизости любопытных ушей.

Лоуренс был ошеломлён. Пирита на триста семьдесят торени?

— Глядя на тебя, у меня самого настроение поднимается. Знаешь, когда ты ушёл, я тут подумал… — Отняв руку от лица мальчишки, Марк тут же схватил кружку с пивом и весело продолжил: — Если я не могу исполнить твою просьбу, остальные тоже не возьмутся. Если я позволил себе купить немного товара, чтобы подзаработать, то и остальные сделают так же. А то, что товара взял немного, так это потому, что наличных нет — так тоже можно сказать. Обычно, когда приезжие закупают товар на продажу в своём городе, цена на зерно падает, потому что его не берут. И тут ещё появляется много желающих его побыстрее сбыть, вот вся наличка и уходит. — Марк шумно отпил пива и, с удовольствием рыгнув, продолжил: — Ну а что другие? Сомневаюсь, что они стали сдерживаться. Небось скупили пирит втихую. И вот что я придумал. Мы ведь не волки-одиночки, в отличие от странствующих торговцев, — у нас есть положение в обществе, есть репутация. Нам не нравится, когда купленный товар резко взлетает в цене настолько, что его не получается сбыть. А ведь можно хорошо нажиться, даже продав совсем немного. Некоторые торговцы сильно переживают по этому поводу. Ты понимаешь, к чему я клоню?

Лоуренс обдумал слова своего знакомого и кивнул. Наверняка тот послал мальчишку растрезвонить «новость»: объявился странствующий торговец, который бездумно скупает пирит за наличность в надежде разбогатеть. Почему бы остальным торговцам не продать ненужный им пирит? Разумеется, предложение показалось им очень кстати. А Марк, очевидно, записался посредником, который за комиссию будет тайно принимать от них пирит. Идея была великолепна — Марк преподнёс дело так, будто это он делает им одолжение.

И всё-таки сделка почти на четыреста торени говорила, что на рынке образовалось избыточное предложение.

— В общем, такие дела. Если хочешь, могу отправить мальчишку хоть сейчас.

У Лоуренса не было причин отказываться. Он тут же раскрыл мешок, висящий у него на плече.

— Только вот…

Рука Лоуренса замерла. Марк подозрительно покосился на него. Лоуренс одумался и торопливо достал мешочек, забитый серебряными монетами, после опустив его на стол.

— Извини, — чуть не шёпотом сказал он.

Марк разочарованно вздохнул:

— Вообще-то, ты должен сказать «спасибо».

— А? Точно. Изв… Чёрт. — Лоуренсу показалось, что он разговаривает с Холо. — Спасибо, — наконец исправился он.

— Кха-ха-ха! Если б я раньше знал, что ты такой забавный, я бы… Хотя стой.

Он взял из рук Лоуренса мешок с деньгами. Оценив на глаз содержимое мешка, он развязал его и передал подмастерью, чтобы тот пересчитал монеты.

— Ты изменился.

— Думаешь?

— Ага. Не сказать, что выдающийся, но ты — предельно честный торговец. Скажи, ты же не считал меня другом?

Марк попал в точку. Лоуренс отмолчался, не найдя слов. Но Марк улыбнулся:

— А сейчас? Я до сих пор для тебя просто удобный знакомый?

Лоуренс не мог ответить «да» на столь прямолинейный вопрос. Чувствуя себя во власти какой-то странной магии, он помотал головой.

— Вот поэтому те, кто слишком долго пробыли странствующими торговцами, имеют проблемы с ведением дел в городе. Хотя есть момент поинтереснее, — говорил Марк, развеселившись то ли от пива, то ли от чего другого. Его лицо, хоть и обрамлённое квадратной бородкой, всё же больше смахивало на круглый каштан. — Скажи мне, если бы возникла такая необходимость, ты бы ради меня оббе́гал весь город, не зная сна?

Мальчишка, несменяемый помощник Марка, поднял лицо и посмотрел на обоих мужчин. Лоуренс чувствовал себя очень странно: он считал Марка своим другом, но не мог ответить утвердительно.

— Ха-ха-ха! Осталось подождать, что получится. Но… — Оборвав себя на полуслове, Марк понизил голос: — Ты делаешь всё это ради неё.

Лоуренс почувствовал в горле горячий комок, который опустился куда-то в живот.

Марк ехидно заметил, повернувшись к мальчику:

— Вот посмотри, что происходит с мужчиной, которого женщина лишила стержня. Хотя тут можно вспомнить, что гибкие ветки не ломаются на ветру.

Один год в одиночку не стоит и полугода вдвоём. Насколько же Марк тогда взрослее?

— Ты как я. Над тобой повисло проклятие странствующего торговца, — вслух рассуждал Марк.

— Проклятие?

— Хотя оно уже почти снято. Поэтому ты стал таким забавным. Ты ведь путешествуешь с ней просто по случаю?

Холо оказалась в его телеге, потому что в ней он вёз пшеницу, когда проезжал по деревне. И то, что Лоуренс сблизился с Волчицей, тоже было подарком судьбы.

— Гха-ха-ха! Слушай, я будто себя вижу, когда познакомился с Адель. Твоё проклятие скоро будет снято. Проклятие странствующего торговца.

Лоуренс, похоже, стал догадываться, на что намекает Марк. Хотя он очень дорожил Холо, какая-то его часть хотела отстраниться от неё и сохранить хладнокровие. Из-за этого ощущения он, напротив, потерял из виду всё, кроме Холо. Теперь он понимал причину этого противоречия.

— «Проклятие»? Ты про одиночество — удел странствующего торговца? — спросил Лоуренс.

Марк широко улыбнулся и хлопнул по голове своего подмастерья, переставшего считать монеты.

— «Любовь не купишь», — поёт менестрель. «В мире есть вещи поважнее богатства», — говорят проповедники. Тогда почему за деньги, с таким трудом заработанные, мы приобретаем вещи, которые намного важнее денег?

Лоуренс редко задумывался, кто для него Холо, ведь та всегда была рядом. Он бы сразу смог ответить, если бы приложил усилие — большое усилие, — чтобы она была с ним. Он был убеждён: нечто ценное приобретается только трудом.

«Кто я для тебя?» Лоуренс не мог ответить на этот вопрос.

— Эх, хорошо я сказал. Прибавить к этому сведения про север — и десять люмионов кажутся не такой уж высокой оплатой.

— Если ты, конечно, где-нибудь не подслушал эту «мудрость». Тогда это просто грабёж, — недовольно сказал Лоуренс, на что Марк рассмеялся во всё горло.

Лоуренс засмеялся тоже.

— Надеюсь, что твой план удастся.

Лоуренс кивнул. В душе у него было чистое звёздное небо.

— Хотя то, как всё повернётся, зависит от тебя, конечно…

— Что?

— Да так, — покачал головой Марк.

Марк дал указание мальчишке, который закончил подсчёт, и тот, как примерный слуга, живо собрался и был готов бежать.

— Ну давай, иди.

Отправив подмастерья, Марк повернулся к Лоуренсу:

— Где планируешь спать?

— Пока не решил.

— Тогда…

— Я уже определился. Можно я лягу здесь?

— Здесь?

— У тебя же мешки с пшеницей. Дай мне их.

— Дать-то дам, но пойдём лучше ко мне домой. Денег не возьму.

— Считай, что это такая примета.

Среди странствующих торговцев суеверия были распространённым делом. Марка удовлетворил такой ответ, и он не стал настаивать.

— Тогда утром увидимся.

Лоуренс кивнул.

Марк поднял кружку:

— Ударим кружками за твой успех?

У Лоуренса не было причин отказываться.