Водный мир

Глава двенадцатая Пиршество черепов

— Пиршество Черепов!

Подняв в свете факелов кубок и проливая его содержимое себе на костюм, Странгмен испустил ликующий крик и, взмахнув руками, спрыгнул с фонтана, пока самосвальная телега виляла по мощенной булыжником площади. Влекомая шестеркой потных гологрудых матросов, вдвое согнувшихся под ее оглоблями, она грохотала и подпрыгивала на тлеющих угольях, а дюжина рук подталкивала ее все дальше и дальше — и под финальное ускоряющееся крещендо на барабанах телега наконец уперлась в край помоста и высыпала свой белый светящийся груз на доски под ноги Керансу. Немедленно вокруг него образовался невесть что распевающий круг — ладони выбивали возбужденное рантандо, белые зубы вспыхивали подобно демоническим игральным костям и хватали воздух, бедра крутились, а пятки притопывали. Адмирал нырнул вперед и расчистил дорогу, расталкивая извивающиеся торсы по сторонам, Большой Цезарь, держа перед собой здоровенный трезубец с нацепленным на его зубцы массивным комком бурых водорослей и фукуса, прокрался к помосту и с хриплым выдохом подкинул все это в воздух над троном.

Керанс беспомощно качнулся вперед, когда сладковато-едкие водоросли рассыпались по его голове и плечам, пляшущие огни факелов отражались в золоченых подлокотниках трона. Пока ритм барабанов бил его по голове, почти изгоняя более глубокий пульс в самой глубине разума, Керанс позволил своему телу повиснуть на кожаных ремнях вокруг запястий, почти безразличный к боли, то пребывая в обмороке, то вновь возвращаясь в сознание. У его ног, у подножия трона, чуть желтоватой белизной светилась неровная куча костей: изящные большие берцовые и бедренные кости, подобные изношенным совкам лопатки, сети ребер и позвонков, высовывались даже два черепа. Свет мерцал на лысых макушках и мигал в пустых глазницах, исходя от чаш с керосином, несомых по коридору из статуй, что вел через площадь к трону. Танцоры выстроились в длинную колонну во главе со Странгменом, и эта лента принялась виться вокруг мраморных нимф, а барабанщики у костров разворачивались, чтобы следить за ее продвижением.

Получив минутную передышку, пока они кружили по площади, Керанс привалился к бархатной спинке трона, машинально вытягивая связанные руки. Бурые водоросли обвивали его шею и плечи, падали на глаза с жестяной короны, которую Странгмен для пущей надежности надвинул ему на лоб. Почти высохнув, бурые водоросли источали свой гнусный смрад и покрывали руки Керанса так, что только несколько оборванных полосок его смокинга были заметны. На краю помоста, за грудами костей и пустых бутылок из-под рома, были еще груды водорослей, а также завалы ракушек и морских звезд с обрубленными лучами, которыми Керанса забрасывали еще до того, как кто-то нашел мавзолей.

В шести-семи метрах позади высилась темная громада плавучей базы, на палубах которой еще горели несколько огней. Празднества продолжались уже две ночи, и темп час от часу нарастал — Странгмен явно вознамерился измотать свою команду. Керанс беспомощно плавал в полусознательных грезах, боль его притуплялась ромом, который ему насильно вливали в глотку (очевидно, это означало предельное унижение — утопление Нептуна в еще более могущественном магическом море), а легкое сотрясение мозга обволакивало лежавшую перед ним сцену пеленой крови вкупе со скотомами[7]. Лишь смутно Керанс сознавал о своих вывернутых кистях и избитом теле, но по-прежнему сидел, терпеливо и стоически играя роль Нептуна, в которой его заняли, принимая сыпавшиеся на него мусор и оскорбления, пока команда разряжала свой страх и ненависть к морю. Помимо всего прочего, в этой роли — или, скорее, карикатуре, — которую он исполнял, лежало его единственное спасение. Независимо от своих мотивов, Странгмен по-прежнему вроде бы не желал его убивать, и команда отражала это колебание, всегда облекая свои оскорбления и издевательства в форму гротескных шуток — к примеру, забрасывая Керанса водорослями, они оправдывались тем, что делают подношения идолу.

Змея танцоров снова появилась и образовала вокруг Керанса кольцо. Странгмен отдалился от его центра — он явно не желал подходить слишком близко к Керансу (может статься, из боязни, что кровоточащие руки и лоб биолога заставят его понять всю жестокость затеянной шутки), — а вот Большой Цезарь, напротив, выступил вперед, его громадная шишковатая физиономия напоминала обжаренную морду гиппопотама. Ковыляя под ритм бонго, он подобрал из груд костей, лежавших вокруг трона, череп и бедренную кость — и начал выбивать для Керанса вечернюю зорю, простукивая изменчивую толщину височной и затылочной долей, чтобы лучше выбрать примерную черепную октаву. К нему присоединились еще несколько танцующих — и, со стуком бедренной и большой берцовой, лучевой и локтевой костей, последовал сумасшедший танец скелета. Слабо, лишь едва-едва сознавая, что эти оскорбительно ухмыляющиеся лица мелькают в каком-то полуметре от его собственного, Керанс подождал, пока этот экстаз уляжется, затем подался назад и попытался прикрыть глаза, когда над его головой взорвался новый залп ракет, на мгновение освещая плавучую базу и окружающие здания. Таким образом был дан сигнал к концу празднества и началу очередной ночной работы. Странгмен и Адмирал с криком вырвались из танцующей группы. Телегу, с глухим звоном металлических ободов по булыжнику, уволокли, а керосиновые факелы погасили. Буквально через минуту площадь стала пустой и темной, несколько наспех притушенных костров шипели среди подушек и барабанов, попеременно отражаясь в золоченых подлокотниках трона и окружавших его белых костях.

Время от времени, на протяжении всей ночи, небольшая группа мародеров снова появлялась, прокатывая перед Керансом на телеге свою добычу, бронзовую статую или фрагмент портика, поднимая ее на корабль, — а затем опять исчезала, не обращая внимания на недвижную фигуру, сгорбившуюся на троне среди теней. К этому времени Керанс уже спал, не сознавая о голоде и усталости, — и пробудился за несколько минут до рассвета в самый прохладный ночной отлив, чтобы позвать Беатрису. Он не видел ее со времени своей поимки после смерти Бодкина и полагал, что Странгмен держит ее взаперти на плавучей базе.

В конце концов, после огненной ночи с бравурностью ее барабанов и ракет, над заполненной тенями площадью поднялся рассвет, растягивая по горизонту необъятно-золотистую занавесь солнца. В течение часа осушенная площадь и окрестные улицы стали безмолвны — лишь далекое гудение кондиционера на плавучей базе напоминало Керансу, что он здесь не один. Невесть как, посредством очевидного чуда, он пережил предыдущий день, сидя без всякой защиты на полдневной жаре, с единственным прикрытием из плаща водорослей, что свисали с его короны. Подобно выброшенному на берег Нептуну он смотрел из-под этого венчика на ковер блестящего света, постепенно покрывавшего кости и мусор. Однажды до него вдруг дошло, что на палубе сверху открывается люк и что Странгмен пришел из своей каюты за ним понаблюдать — считанные минуты спустя его окатили несколькими ведрами ледяной воды. Керанс лихорадочно сосал холодные капли, что капали с водорослей к нему в рот, будто замерзшие жемчужины. Немедленно вслед за этим он утонул в глубокой апатии — и пробудился в сумерки, как раз перед тем, как должны были начаться ночные празднества.

Затем к нему в своем облегающем белом костюме подошел Странгмен — критически его осмотрел, а затем, в странном приливе жалости, вдруг пробормотал:

— Керанс, вы еще живы. Как вам это удалось?

Именно это замечание поддерживало Керанса весь второй день, когда белый ковер полудня казался подобен слоям белого каления в считанных сантиметрах друг от друга — подобен плоскостям параллельных вселенных, выкристаллизовавшихся из континуума немыслимой жары. Воздух жег кожу как огонь. Керанс тупо таращился на мраморные статуи и думал о Хардмене — как он движется сквозь столпы света на своем пути к устью солнца, исчезая за дюнами лучистого пепла. Та же сила, что хранила Хардмена, теперь, казалось, открылась и в Керансе, невесть как приспосабливая его организм к тому, чтобы переживать непрерывное пекло. И по-прежнему за ним наблюдали с верхней палубы. Однажды крупная саламандра в метр длиной устремилась к нему, медленно изгибаясь и натыкаясь на кости — безумные зубы твари походили на обсидиановые кремни — и единственный выстрел прогремел с палубы, размазывая ящерицу в корчащуюся массу у его ног.

Подобно рептилиям, недвижно сидевшим на солнце, Керанс терпеливо ждал, когда кончится день.

И снова Странгмен был явно озадачен, найдя Керанса качающимся в измученном бреду, но все еще живым. Вспышка нервного раздражения скривила его рот, и Странгмен раздраженно глянул на Большого Цезаря и команду, ожидающих у помоста в факельном свете — очевидно, не менее изумленных, чем он сам. Когда Странгмен принялся гикать и требовать барабанов, реакция матросов была уже куда менее проворной.

Наконец, вознамерившись сломить дух Керанса раз и навсегда, Странгмен приказал, чтобы с плавучей базы в дополнение к обычным возлияниям спустили еще два бочонка рома — судя по всему, он надеялся устранить из голов своих людей бессознательный страх перед Керансом и отцом-хранителем моря, которого Керанс отныне символизировал. Вскоре площадь наполнилась шумными спотыкающимися фигурами, что прикладывали к губам кружки и бутылки и отбивали чечетку на барабанах из кожи. В сопровождении Адмирала Странгмен стремительно переходил от одной компании к другой, подстрекая всех к дальнейшим сумасбродным выходкам. Большой Цезарь напялил голову аллигатора и ползал по площади на карачках, а за ним следовала гикающая группа барабанщиков.

Керанс устало дожидался развязки. По указанию Странгмена трон подняли с помоста и привязали к самосвальной телеге. Голова Керанса вяло лежала на подголовнике, он водил глазами по темным бокам зданий, пока Большой Цезарь собирал в кучу кости и водоросли у его ног. По зычной команде Странгмена процессия пустилась в путь, причем добрая дюжина матросов билась за право забраться между оглоблей самосвальной телеги. Кончилось дело тем, что телегу потащили через площадь, мотая то влево, то вправо, и опрокинули две статуи. Невзирая на приказы Странгмена и Адмирала, которые бежали по бокам телеги, беспомощно пытаясь ее удержать, она стремительно набирала ход, а затем вильнула в боковую улицу, где пронеслась немного по мостовой, прежде чем налететь на ржавый фонарный столб. Молотя по курчавым головам своих матросов массивными кулачищами, Большой Цезарь проложил себе дорогу к передней части оглоблей, ухватил по одной в каждую лапу и обеспечил телеге более прогулочный темп.

Высоко у них над головами Керанс сидел на качающемся троне, прохладный воздух понемногу его оживлял. Он наблюдал за всей церемонией с полусознательной отстраненностью, сознавая, что они последовательно проезжают по каждой улице в осушенной лагуне — почти как если б он и впрямь был похищенным Нептуном, против своей воли вынужденным освящать эти районы затопленного города, которые оказались украдены у него Странгменом и осушены.

Но постепенно, пока волочение телеги проясняло их головы и заставляло двигаться в шаг, люди между оглоблей принялись затягивать нечто вроде баллады старого гаитянского грузового культа — низкую рокочущую мелодию, которая снова подчеркнула их двойственное отношение к Керансу. В попытке вернуть их к действительной цели прогулки Странгмен принялся кричать и размахивать ракетницей, затем после краткой потасовки заставил их переменить направление на обратное — так что теперь они толкали, а не тянули. Когда проезжали мимо планетария, Большой Цезарь вскочил на телегу, цепляясь за трон, как огромная обезьяна, подхватил голову аллигатора и водрузил ее по самые плечи на голову Керансу.

Ослепленный и почти удушенный зловонием грубо содранной шкуры, Керанс почувствовал, как его швыряет из стороны в сторону, пока самосвальная телега снова набирала ход. Люди между оглоблей, задыхаясь и уже не разбирая дороги, неслись по улице вслед за Странгменом и Адмиралом, а Большой Цезарь преследовал их ливнем ударов и пинков. Почти потерявшая управление телега виляла и кренилась, едва не разбившись об островок безопасности, затем выровнялась и еще набрала скорость на открытом участке. Когда они приблизились к перекрестку, Странгмен вдруг что-то крикнул Большому Цезарю. Даже не глядя, мощный мулат всем своим весом приналег на правую оглоблю — телега повернула и направилась к тротуару. Метров пятьдесят она беспомощно неслась, несколько матросов запутались друг у друга в ногах, споткнулись и упали на мостовую — а затем со взвизгом топора железо и древесина врезались в стену и телега завалилась набок.

Оторванный от своего прикола, трон пролетел через улицу и рухнул в нанос грязи. Керанс упал лицом вниз, удар о землю несколько смягчил сырой ил; освободившись от головы аллигатора, он по-прежнему остался привязан к сидению. Вокруг него, раскинувшись и собираясь с духом, лежали два-три члена команды, а одно колесо перевернутой телеги все еще со скрипом крутилось в воздухе.

Беспомощно сгибаясь и пошатываясь от смеха, Странгмен хлопал Большого Цезаря и Адмирала по спинам и вскоре заставил остальную часть команды оживленно зубоскалить. Они собрались вокруг телеги, затем подошли посмотреть на перевернутый трон. Странгмен надменно поставил на него одну ногу, покачивая разбитым подголовником. Выдержав позу достаточно долго, чтобы убедить своих приспешников, что теперь-то уж сила Керанса действительно истрачена, а дух его усмирен, он сунул ракетницу в кобуру и побежал по улице, маня за собой остальных. С воплями и презрительным хохотом свора отвалила.

Пригвожденный к земле под перевернутым троном, Керанс мучительно шевелился. Голова и правое плечо были наполовину погребены в наносе запекающегося ила. Он попробовал напрячь кисти, но ремни оказались еще слишком туги, чтобы можно было освободить руки.

Перемещая вес на плечи, он попытался руками оттолкнуть трон, а затем заметил, что левый подлокотник отломился от вертикальной опоры. Медленно-медленно он завел онемевшие пальцы под подлокотник и начал петля за петлей тереть ремни о зазубренный обломок опоры, выступающий из гнезда.

Когда рука высвободилась, Керанс сначала позволил ей вяло упасть, затем помассировал избитые губы и щеки, а также размял застывшие мышцы груди и живота. Выгнувшись вбок, он вцепился в узел, притягивающий его правое запястье к другому подлокотнику, под краткие вспышки света от взмывающих в небо ракет ослабил ремни и высвободился.

Пять минут Керанс неподвижно лежал под темной громадой трона, прислушиваясь к тому, как далекие голоса удаляются в проулках за плавучей базой. Постепенно пропали и отблески факелов, и улица превратилась в безмолвный каньон, где верхушки крыш слабо озарялись пропадающим фосфоресцентным свечением умирающих микроорганизмов, что набрасывало сетеподобную серебристую вуаль на вышедшие из-под воды здания и обращало их в угасающий уголок древнего призрачного города.

Когда Керанс выполз из-под трона, он неуверенно встал на ноги, доковылял до тротуара и оперся о стену. В голове глухо стучало от напряжения. Он прижался лицом к прохладному, все еще влажному камню, внимательно поглядывая в сторону улицы, где исчезли Странгмен и его люди.

Внезапно, прежде чем глаза невольно закрылись, Керанс заметил две приближающиеся фигуры — одна в знакомом белом костюме, другая высокая, с покатыми плечами. Они торопливо шли по улице в направлении перевернутой телеги.

— Странгмен!.. — прошептал Керанс. Пальцы его судорожно вцепились во влажную известку, и он буквально оцепенел в тени, что легла на стену. Двое мужчин были пока еще в сотне метров от него, но Керанс прекрасно различал бодрую и уверенную поступь Странгмена, а позади него размашистую походку Большого Цезаря. На перекрестке, попав в луч света, в руке Большого Цезаря сверкнул серебристый кинжал.

В поисках укрытия Керанс боком двинулся вдоль стены, чуть не порезав руки о зазубренный угол стеклянной витрины в окне магазина. Несколькими метрами дальше находился вход в большую аркаду, пересекавшую весь квартал, пока она не соединялась с параллельной улицей в пятидесяти метрах к западу. На полу там местами лежал почти полуметровый слой черного ила, и Керанс согнулся, взбираясь по неглубоким ступенькам, затем медленно побежал по темному тоннелю к дальнему концу аркады, а мягкий ил заглушал его вялые шаги.

Обретая равновесие, Керанс затаился за колонной в дальнем конце аркады, когда Странгмен и Большой Цезарь добрались до трона. Мачете в лапище гигантского мулата казалось немногим больше обычной бритвы. Странгмен предупреждающе поднял руку, прежде чем коснуться трона. Он внимательно осмотрел окрестные улицы и стены с дырами окон, и лунный свет выхватывал его узкий подбородок. Затем он резко махнул рукой Большому Цезарю и пинком перевернул трон.

Когда их проклятия зазвенели в воздухе, Керанс оторвался от колонны и стал поспешно пересекать улицу, держа курс к узкому проулку, который уходил в подобное лабиринту хитросплетение улочек университетского городка.

Через полчаса он занял позицию на верхнем этаже пятнадцатиэтажного административного здания, которое составляло часть стены осушенной лагуны. Узкий балкон охватывал кольцом комплексы кабинетов, в задней части заканчиваясь пожарным выходом, который по более низким крышам выводил к джунглям по ту сторону стены, в конце концов поглощаясь гигантскими сдерживающими наносами ила. Небольшие лужицы влаги, сконденсировавшейся из туманов дневной жары, лежали на пластиковых полах, и после подъема по центральной лестнице Керанс умыл лицо и прополоскал рот прохладной водой, постепенно успокаивая ноющие запястья.

Никакой поисковой партии за ним не выслали. Не желая признать полное поражение — а иное объяснение причин исчезновения Керанса большинство команды дать просто не могло, — Странгмен, судя по всему, решил принять его бегство как свершившийся факт и забыть про биолога, предполагая, что Керанс направится в лагуны к югу. Ночь напролет мародерствующие группы продолжали обшаривать улицы, о каждой успешной находке сигнализировали ракеты и другая пиротехника.

Керанс отдыхал до рассвета, лежа прямо в луже, позволяя воде просачиваться сквозь шелковый смокинг, чтобы смыть смрадные водоросли и ил. За час до рассвета он с трудом встал, сорвал с себя смокинг и рубашку и запихнул их в трещину в стене. Отвинтив неповрежденный стеклянный плафон, Керанс аккуратно принялся начерпывать в него воду из лужи чистой воды этажом ниже. К тому времени, как над восточным периметром лагуны взошло солнце, он успел собрать более литра. Двумя коридорами дальше Керанс нашел в ванной комнате небольшую ящерицу и ударом кирпича ее прикончил. Затем, при помощи линзы из стеклянного осколка, он развел костерок и жарил филей темного жилистого мяса, пока оно не сделалось нежным. Небольшие кусочки растаяли в его растрескавшемся рту, словно теплый жир. Восстанавливая силы, Керанс снова поднялся на верхний этаж и забрался в служебную кабинку за шахтой лифта. Заклинив дверь несколькими прутьями ржавых перил, он пристроился в уголке и дождался вечера.

Последние солнечные лучи пропадали над водой, пока Керанс вел свой плот под нависающей листвой древовидных папоротников, что погружались в воду по окружности лагуны — и кроваво-медная бронза вечернего солнца уступала место темно-фиолетовым и индиговым тонам. Небо над головой казалось необъятной воронкой сапфирового и пурпурного, фантастические извивы кораллового облака отмечали заход солнца подобно барочным инверсионным следам. Вялая маслянистая волна теребила поверхность лагуны, вода липла к листве папоротников, будто полупрозрачный воск. В сотне метров оттуда, где находился Керанс, она лениво шлепала по останкам разбитой пристани под «Рицем», подбрасывая вверх несколько оторванных деревянных брусов. По-прежнему сдерживаемые свободной сетью швартовов, пятидесятигаллонные барабаны плавали бок о бок, напоминая стаю горбатых аллигаторов. К счастью для Керанса, настоящие аллигаторы, которых Странгмен расставил на боевые посты по окружности лагуны, пока еще оставались в своих логовищах среди зданий или рассеялись по соседним протокам в поисках корма, поскольку игуаны перед ними окончательно отступили.

Керанс помедлил, прежде чем начать грести перед открытым фасадом заброшенного банка, смежного с «Рицем», осматривая береговую линию и выходную протоку на предмет кого-то из часовых Странгмена. Сосредоточение, которое потребовалось, чтобы соорудить плот из двух баков для воды из оцинкованного железа, почти опустошило его разум, и Керанс настороженно выжидал, прежде чем двинуться дальше. Приблизившись к пристани, он увидел, что швартовы были перерублены намеренно, а деревянная рама разбита каким-то тяжелым судном — вероятно, гидропланом, который Странгмен поставил на якорь в центральной лагуне.

Вклинивая плот меж двух плавающих барабанов, где он без труда миновал обломки, Керанс подтянулся на балкон и через окно влез в отель. Затем он быстро пробрался вверх по лестнице, точно по ведущим с крыши следам громадных ступней на синем ковре плесени.

Пентхаус был разгромлен. Когда Керанс открыл наружную деревянную дверь в номера, зазубренная стеклянная панель внутренней воздушной закупорки упала на пол прямо ему под ноги. Кто-то прошелся по комнатам с бешеной яростью берсерка, последовательно круша все, что попадалось на глаза. Мебель в стиле Людовика XV была порублена на куски, оторванные ручки выброшены сквозь внутренние стеклянные стены. Ковровое покрытие на полу теперь представляло собой сплетение длинных рваных полос, даже веревочная подкладка была разорвана так, чтобы можно было рубить и крошить изоляцию пола. Кабинетный стол с отрубленными ножками лежал двумя отдельными секциями, крокодилова кожа была срезана с его краев. Многие из рассыпанных под ногами книг были рассечены на две половинки. Град ударов принял на себя камин, глубокие разрезы впились в его позолоченные края, и чудовищные серебристые звезды рассыпались по зеркалу подобно замерзшим разрывам.

Перешагивая через мусор, Керанс отважился ненадолго выйти на террасу, где проволочную сетку экрана от комаров выдавливали наружу, пока она не порвалась. Шезлонги, в которых он столько месяцев рассиживал, были порублены едва ли не на спички.

Как он и ожидал, фальшивый сейф за столом был взломан, за его дверцей открывалась пустая камера. Керанс зашел в ванную комнату — и слабая улыбка забрезжила на его лице, когда он понял, что громилы Странгмена не сумели найти более потаенный сейф за зеркалом над секретером. Помятый цилиндр латунного компаса, который Керанс некогда скуки ради стащил с базы, по-прежнему, подобно некому талисману, указывал на юг и лежал на полу под небольшим круглым зеркалом, которое он же, судя по всему, и разбил, оставив там узор громадной снежинки. Керанс аккуратно повернул раму в стиле рококо, высвободил петлю и потянул зеркало на себя, чтобы открыть неповрежденный наборный диск сейфа.

Тьма буквально падала с неба, отбрасывая длинные тени на апартаменты, пока пальцы Керанса бегали по тумблерам. Со вздохом облегчения он открыл дверцу — и быстро вытащил из сейфа тяжелый кольт 45-го калибра вместе с коробкой патронов. Усевшись на разгромленную кровать, Керанс распечатал коробку, затем зарядил обойму, взвешивая в руке массивное черное оружие. Он опустошил коробку и наполнил пулями карманы, затем подтянул ремень и вернулся в гостиную.

Оглядывая комнату, Керанс понял, что, по любопытному парадоксу, почти не держит зла на Странгмена за разгром апартаментов. В каком-то смысле это разрушение — а вместе с ним все его воспоминания о лагуне — только подчеркивало то, что Керанс какое-то время молча игнорировал и что прибытие Странгмена, со всем из него вытекающим, должно было заставить его принять, а именно: необходимость оставить лагуну и двигаться на юг. Его время пребывания здесь изжило само себя, а воздухонепроницаемые апартаменты с постоянной температурой и влажностью, запасами топлива и еды представляли собой всего-навсего инкапсулированную форму предыдущей окружающей среды Керанса, к которой он лип, как упрямый эмбрион к своему яичному мешку. Эта разбитая скорлупа, наряду с пронзительными сомнениями на предмет его подлинных бессознательных мотивов, явленными на свет его почти было состоявшимся утоплением в планетарии, оказалась необходимым толчком к действию — к его появлению в новом, более ярком свете внутреннего, архетипического солнца. Теперь он должен был идти дальше. И прошлое, представленное Риггсом, и настоящее, содержавшееся внутри разгромленного пентхауса, более не предлагали жизнеспособного существования. Приверженность Керанса будущему — до сих пор лишь один из вариантов, да еще зараженный столькими сомнениями и колебаниями, — теперь сделалась абсолютной.

Во тьме плавно изогнутый корпус плавучей базы поднимался вверх подобно бархатистому брюху выброшенного на берег кита. Керанс пригнулся в тени кормового колеса, его гибкое бронзовое тело сливалось с фоном. Он прятался в узком промежутке меж двух лопастей, каждая из которых представляла собой клепаную металлическую пластину пяти метров в ширину и метров двадцати в глубину, и внимательно вглядывался сквозь звенья приводной цепи, размером с добрый кокосовый орех. Было чуть за полночь, и последние отряды мародеров вытряхивались со сходней. Многие матросы, с бутылкой в одной руке и мачете в другой, шатались по площади. Булыжная мостовая была замусорена разодранными подушками и барабанчиками бонго, костями и догоревшими угольями — все это наплевательски перемешивалось друг с другом.

Керанс дождался, пока последняя группа мародеров исчезнет среди улиц, затем встал и покрепче закрепил на ремне кольт. Далеко, на противоположной стороне лагуны, виднелись апартаменты Беатрисы — окна были погружены во тьму, свет на пилоне выключен. Керанс хотел было взобраться на верхний этаж, но затем здраво рассудил, что Беатриса должна находиться на борту плавучей базы — быть невольной гостьей Странгмена.

Где-то вверху к поручню подошла фигура, затем удалилась. Далекий голос что-то прокричал, другой ответил с капитанского мостика. Люк камбуза открылся, и целое ведро помоев полетело на площадь. Уже немалый бассейн глубинной влаги собрался под кораблем; вскоре она должна была заполнить лагуну, и корабль снова бы уплыл.

Нырнув под приводную цепь, Керанс ступил на нижнюю лопасть — и, перебирая руками, быстро подтянулся по этой изогнутой радиальной лестнице. Колесо слегка заскрипело, проворачиваясь на несколько сантиметров, пока приводная цепь немного вбиралась внутрь. Оказавшись на верху колеса, Керанс перелез на стальной брус, что держал ось колеса. Придерживаясь для равновесия за канат, который управлял скребком лопасти, он медленно прополз по тридцатисантиметровому в ширину брусу, затем встал и через пассажирский поручень перелез в небольшой колодец сигнальной палубы. Оттуда узкий проход вел вверх по диагонали на смотровую палубу. Керанс беззвучно по нему взобрался, помедлив перед выходом на тот случай, если какому-нибудь пьяному матросу вздумалось там поглазеть на луну.

Прячась с подветренной стороны за выкрашенной в белое гичкой, поставленной на прикол на палубе, Керанс двинулся вперед, ныряя от одного вентилятора к следующему, и добрался до ржавой лебедки, что стояла в какой-то паре метров от обеденного стола, за которым Странгмен их развлекал. Стол был пуст, диваны и «честерфилд» сдвинуты в ряд перед гигантской картиной, по-прежнему растянутой меж дымовых труб.

Снизу снова донеслись голоса, и сходни заскрипели, когда последняя ватага мародеров вышла на площадь. На отдалении, над верхушками крыш, на фоне торчащих дымовых труб ненадолго засиял сигнальный факел. Когда он снова пропал, Керанс встал и прошел мимо картины к спрятанному позади нее люку.

Внезапно он замер — а рука невольно потянулась к рукоятке кольта. В трех с небольшим метрах от него, на причальном крыле капитанского мостика, во тьме светился — неким инородным телом — красный кончик манильской сигары. Застыв на месте, не в силах двинуться ни вперед, ни назад, Керанс лихорадочно вглядывался в темноту вокруг красного пятнышка, пока не высмотрел белый околыш фуражки Адмирала. Мгновением позже, пока Адмирал сосредоточенно выдыхал на свою сигару, ее сияющий кончик отразился в его блестящих глазах.

Когда последние мародеры пересекли площадь, Адмирал повернулся и оглядел смотровую палубу. Из-за края деревянного поручня Керансу было видно, как у него на сгибе локтя свободно покоится дробовик. Сигара перекинулась в угол адмиральского рта, и конус белого дыма рассеялся в воздухе подобно серебряной пыли. Добрых две-три секунды Адмирал смотрел прямо на Керанса — на темный силуэт среди массы других фигур на холсте, — но не выказал ни малейшего беспокойства, очевидно полагая, что Керанс составлял часть композиции. Затем он медленно протопал в каюту на капитанском мостике.

Аккуратно выбирая каждый последующий шаг, Керанс перебрался к краю картины, затем нырнул в роившиеся позади нее тени. Веер света от люка лежал на палубе. Пригнувшись и твердо держа в руке кольт, Керанс медленно сошел по ступенькам к пустой игорной палубе, присматривая за дверными проходами на предмет любого движения или ствола пистолета среди занавесей. Апартаменты Странгмена находились прямо под капитанским мостиком, и вела туда панельная дверь в алькове позади бара.

Керанс ждал у двери, пока на камбузе не грохнул металлический поднос, а тогда резко наклонился к двери, отпер задвижку и бесшумно ступил во тьму. Несколько секунд он медлил в проходе, приноравливаясь к мутному свету, проникавшему в переднюю комнату через занавесь из нитей с бусинами, которая находилась за шкафчиком с картами, справа от него. В центре комнаты располагался массивный стол, где под стеклянной крышкой были раскатаны карты. Босая нога Керанса утонула в мягком ковровом покрытии. Миновав шкафчик, он вгляделся сквозь толстые нити с бусинами.

Комната, метров десять в длину, представляла собой главную кают-компанию Странгмена — обитый дубом зал с кожаными кушетками лицом друг к Другу вдоль боковых стен, массивным древним глобусом на бронзовом пьедестале под передним рядом иллюминаторов. Три канделябра свисали с потолка, но горел только один — тот, что над византийским креслом с высокой спинкой, инкрустированным цветным стеклом, в дальнем конце помещения. Свет падал на сияющие драгоценности, высыпанные из металлических пистолетных коробок и разложенные на полукруге низких столиков.

Там, откинув голову на кресло, одной рукой касаясь изящной ножки бокала с золотым ободком на столике красного дерева, сидела Беатриса Даль. Синее парчовое платье раскинулось словно павлиний хвост, немногие жемчуга и сапфиры, просыпавшиеся из ее левой руки, сверкали среди складок, будто электрические глаза. Керанс заколебался, поглядывая на дверь напротив, что вела в каюту Странгмена, затем слегка раздвинул занавесь — так, что бусины слегка звякнули.

Судя по всему, достаточно привычная к позвякиванию шуршащих стекляшек, Беатриса не обратила внимания. Сундуки у ее ног были полны ювелирного барахла — бриллиантовые ножные браслеты, золоченые застежки, колье и цепочки из циркония, хрустальные ожерелья и кулоны, массивные ушные подвески из обработанного жемчуга — все это переваливалось из одного сундука в другой и рассыпалось по подносам, что были расставлены по полу подобно сосудам для сбора ртутного дождя.

На мгновение Керансу подумалось, что Беатриса накачана наркотиками — выражение ее лица было невыразительным и пустым, словно маска восковой куклы, а глаза устремлены вдаль. Затем рука ее двинулась, и она небрежно поднесла к губам бокал вина.

— Беатриса!

Вздрогнув, она плеснула вином на колени и подняла удивленный взгляд. Расталкивая нити с бусинами, Керанс быстро вошел в комнату и поймал Беатрису за локоть, когда она начала было вставать.

— Подожди! Пока не двигайся! — Он дернул дверь за креслом — она оказалась запертой. — Странгмен и его люди мародерствуют на улицах. На капитанском мостике, по-моему, только Адмирал.

Беатриса прижалась лицом к его плечам, а ее прохладные пальцы ощупывали синяки на его бронзовой коже.

— Роберт, будь осторожен! Что с тобой случилось? Странгмен не давал мне смотреть. — Ее облегчение и радость при виде Керанса сменились тревогой. Она беспокойно оглядела комнату. — Милый, оставь меня здесь и беги. Думаю, Странгмен не причинит мне вреда.

Керанс покачал головой, затем помог ей встать на ноги. Он разглядывал элегантный профиль Беатрисы, ее лоснящиеся карминные губы и лакированные ногти, почти одурманенный сильным запахом духом и парчовым шелестом ее платья. После насилия и скверны последних дней он чувствовал себя одним из грязных и засаленных первооткрывателей гробницы Нефертити, натыкающимся на ее изящно раскрашенную маску в глубинах некрополя.

— Странгмен способен на все, Беатриса. Он безумен. Они играли со мной в какую-то сумасшедшую игру, да так, что едва не убили.

Беатриса подобрала подол юбки, смахивая приставшие к ткани самоцветы. Несмотря на роскошный ассортимент, ее запястья и грудь были лишены украшений — только одна из ее собственных небольших золотых цепочек контуром охватывала шею.

— Но Роберт, даже если мы выберемся…

— Тихо! — Керанс замер в паре метров от занавеси, наблюдая, как нити слегка поднимаются, а затем оседают, и пытаясь вспомнить, был ли открыт в передней иллюминатор. — Я построил небольшой плот, на нем можно уплыть достаточно далеко. Потом мы отдохнем и построим другой, покрупнее.

Керанс направился было к занавеси, но тут две ее нити частично разошлись, что-то со скоростью змеи метнулось — и сверкающее серебристое лезвие чуть ли не в метр длиной, рубанув по воздуху, вильнуло к его голове, будто чудовищная коса. Болезненно вздрогнув, Керанс мигом пригнулся и почувствовал, как лезвие со свистом проносится мимо его правого плеча, нанося лишь длинный неглубокий порез, а затем со стальным трепетанием врезается в дубовую панель у него за спиной. Крик Беатрисы, похоже, застыл у нее в горле — она попятилась к одному из ближайших столов, опрокидывая на пол сундук с драгоценностями.

Прежде чем Керанс успел до нее добраться, занавесь была откинута в сторону громадной ручищей — и гигантская горбатая фигура заполнила собой дверной проход. Одноглазая голова по-бычьи пригнулась под притолокой. Пот обильно струился по широкой мускулистой груди, пятная зеленые шорты. В правой руке верзила держал тридцатисантиметровый зубец сияющей стали, готовый вонзить его снизу вверх в живот Керансу.

Боком отступая по комнате, Керанс старался ровно держать в руке пистолет, и единственный циклопический глаз гигантского негра неотрывно следовал за ним. Затем Керанс наступил на раскрытую застежку одного из ожерелий и невольно опрокинулся на диван.

Тут-то Большой Цезарь наконец и бросился на Керанса, нож его свистел по короткой дуге подобно лопасти пропеллера. Беатриса пронзительно завизжала, но ее визг утонул в чудовищном реве кольта. Отброшенный отдачей, Керанс снова откинулся на диван, наблюдая, как мулат, согнувшись пополам, валится в дверной проход, а нож выскальзывает из его руки. Из горла Большого Цезаря извергались сдавленные хрипы и бульканье — наконец, с отчаянным рыком, в котором, казалось, отозвались вся его боль и все его разочарование, он резко сорвал занавесь с перекладины. Бугристые мышцы торса в последний раз сократились. Завернутый в занавесь, Большой Цезарь рухнул на пол, его мощные конечности раскинулись — а вокруг сыпались стеклянные бусины.

— Беатриса! Идем! — Керанс схватил ее за руку и вывел мимо распростертого тела в переднюю. Правая рука и предплечье онемели от опаляющего разряда кольта. Миновав альков, они выбежали из заброшенного бара. Над головой с мостика слышался голос, а по палубе к поручню топали шаги.

Керанс остановился, опустив взгляд на роскошные синие складки наряда Беатрисы, и тут же забросил план повторить свой проход через колесо на корме.

— Придется попробовать сходни. — Он указал на неохраняемый вход по правому борту, где по обе стороны ступенек плясали манящие купидоны ночного клуба с поднесенными к рубиновым губам флейтами. — Конечно, так слишком заметно, но другого пути отсюда у нас, похоже, не осталось.

На полпути вниз сходни стали раскачиваться на своих шлюпбалках, и Керанс с Беатрисой услышали, как с капитанского мостика на них рявкает Адмирал. Мгновением позже взревел дробовик, дробинки врезались в крышу из вагонки у них над головами. Керанс пригнулся, а у выхода со сходней оглянулся на капитанский мостик — и теперь, прямо над головой, заметил, как ствол дробовика ходит по воздуху, пока Адмирал выбирал лучшую позицию.

Спрыгнув на площадь, Керанс взял Беатрису за талию и тоже спустил ее вниз. Вместе они притаились под корпусом плавучей базы, а затем метнулись через площадь к ближайшей улице.

Тут Керанс обернулся через плечо — и увидел, как на дальней стороне площади появилась группа людей Странгмена. Они стали перекрикиваться с Адмиралом, а затем заметили в сотне метров от себя Керанса и Беатрису.

Керанс с зажатым в руке пистолетом снова бросился было бежать, но Беатриса потянула его назад.

— Нет, Роберт! Смотри!

Прямо к ним, держась за руки и перегораживая всю улицу, приближалась другая группа, а в самом ее центре шел человек в белом костюме. Он шагал впереди, небрежно засунув палец за ремень. Другой рукой он призывал своих людей двигаться дальше, едва не задевая ею за мачете, которым размахивал ближайший к нему мулат.

Поменяв направление, Керанс потянул Беатрису по диагонали через площадь, но первая группа рассыпалась и отрезала им путь. С палубы корабля, освещая площадь розовым светом, взлетела ракета.

Беатриса, задыхаясь, нагнулась к сломанной шпильке своей золотой туфельки. Затем она неуверенно оглядела смыкавшееся вокруг них кольцо людей.

— Милый… Роберт, а как насчет плота? Попытайся хоть сам туда вернуться.

Керанс взял ее за руку, и они попятились в тень под передним колесом, скрытые лопастями от дробовика на капитанском мостике. Усилие от подъема на борт судна, а затем от пробежки по площади почти измотало Керанса, и теперь его легкие качали воздух болезненными спазмами. Револьвер плясал в руке.

— Керанс… — Холодный, ироничный голос Странгмена доплыл до него через площадь. Странгмен приближался расслабленной, легкой походкой и был уже в пределах досягаемости кольта, но его надежно прикрывало живое кольцо приспешников. Все несли мачете и панги, на лицах была любезность. Казалось, никто никуда не торопится.

— Финиш, Керанс… Финиш. — Странгмен остановился метрах в шести от них; кривя губы в усмешке, он почти с добродушной жалостью изучал Керанса. — Очень жаль, Керанс, но вы доставили нам небольшую неприятности. Бросьте пистолет — или мы убьем заодно и мисс Даль. — Он несколько секунд подождал. — Я серьезно.

Керанс обрел голос.

— Слушайте, Странгмен…

— Ей-богу, Керанс, времени на метафизическую дискуссию уже нет. — Нотка раздражения появилась в голосе Странгмена, будто он имел дело с капризным ребенком. — Поверьте, нет времени и для молитв. Ни для чего больше нет времени. Я уже сказал — бросьте пистолет. Затем пройдите вперед. Мои люди думают, что вы похитили мисс Даль; они ее не тронут. — С оттенком угрозы он добавил: — Ну же, Керанс. Подумайте, какая прекрасная маска получится из ее лица. — Он безумно захихикал. — Куда лучше, чем та старая из аллигатора, которую вы так гордо носили.

Мокрота забивала Керансу горло. Он повернулся и отдал револьвер Беатрисе, сжимая ее маленькие ладошки на рукоятке. Прежде чем их глаза смогли встретиться, он отвернулся, в последний раз вдыхая мускусный запах ее духов. Затем направился к площади, как приказал Странгмен. Тот наблюдал за жертвой со злобной самодовольной усмешкой, а потом вдруг с рычанием бросился вперед, увлекая за собой остальных.

Пока тянувшиеся ему вслед длинные ножи пронзали воздух, Керанс развернулся и побежал вокруг колеса, пытаясь скрыться с той стороны корабля. Но тут нога предательски поскользнулась в одной из зловонных луж, и, не успев удержать равновесие, он тяжело рухнул на булыжную мостовую. Затем Керанс поднялся на колени, беспомощно поднимая руку — словно мог ею защититься от занесенных мачете — и тут почувствовал, как что-то схватило его сзади и грубо потянуло назад, снова сбивая с ног.

В очередной раз пытаясь подняться с сырого булыжника, Керанс услышал изумленный вопль Странгмена. Группа мужчин в бурой униформе, с винтовками у бедер, стремительно выступила из теней вокруг плавучей базы, где они прятались. Впереди виднелась подтянутая, бодрая фигура полковника Риггса. Два солдата тащили легкий пулемет, а третий — два ящика с пулеметными лентами. Быстро установив пулемет на треногу впереди Керанса, они нацелили дырчатый ствол с воздушным охлаждением на ошалелую толпу, которая в ужасе от них пятилась. Остальные солдаты разбегались расширяющимся полукругом, штыками подгоняя самых медлительных из людей Странгмена.

Большая часть пиратской команды беспорядочно пятилась в общей суматохе на площади, но пара матросов, все еще с пангами в руках, попыталась пробиться сквозь кордон. Мгновенно раздался краткий и решительный залп поверх их голов — оба сразу же бросили свои ножи и присоединились к остальным.

— Годится, Странгмен. Так будет в самый раз. — Треснув своей дубинкой по груди Адмирала, Риггс заставил того отступить.

Совершенно ошарашенный всем происходящим, Странгмен тупо разинул рот, глядя на роящихся вокруг него солдат. Он беспомощно искал взглядом плавучую базу, словно надеялся, что оттуда выкатят некую огроменную осадную пушку и разом переломят ситуацию. Вместо этого, однако, на капитанском мостике с переносным прожектором появились двое солдат в касках и направили мощный луч на площадь.

Керанс почувствовал, как кто-то берет его за локоть. Обернувшись, он увидел полную участия носатую физиономию сержанта Макреди. В изгибе его руки покоился автомат. Вначале Керанс едва смог узнать Макреди — лишь с определенным усилием распознал орлиные черты этого лица, словно видел его в каком-то очень далеком прошлом.

— С вами все в порядке, сэр? — негромко поинтересовался Макреди. — Простите, что пришлось так вас дернуть. Похоже, вы тут не очень скучали.