Во все Имперские. Том 1

Глава 23. Тайны соляриса

ОТВЕТ:

— Смартфоны можете убрать, — сказал Соловьёв, — Записывать или как-либо фиксировать любую информацию о магии запрещается Императорским декретом. Наша власть, власть магократии основана на тайне.

Так что любые сведения передаются строго устно, от наставника к ученику. А нарушителей этого запрета карают смертью, так что прошу отнестись серьезно.

Соловьёв нажал кнопку на своём ноутбуке, и на большой чёрной доске засияла белоснежная огромная надпись:

МАГИЯ

Весьма эффектно, хоть и довольно малосодержательно.

— Дайте мне определение магии, — потребовал Соловьёв.

— Магия — это тип духовной энергии, — ожидаемо ответила первой прыщавая девушка в очках.

— Хорошее определение, — кивнул Соловьёв, — Но оно подходит не только к магии, а к куче других вещей. Например, то же самое можно сказать про человеческую волю или про мотивацию. Заметьте, воля и мотивация есть и у холопов, и у разночинцев, но магии у них нет.

— Магия это солнечный свет, — предположил студент, похожий на наркомана, с тяжелыми кругами под глазами.

— Верно, — согласился Соловьёв, — Солнечный свет действительно порождает солярис, но солярис — лишь один из типов магической энергии. Есть и другие. Так что ваше определение неполно.

— Магия — это колдунство, — заявил обдолбанный флексом китаец.

— Вот это уже ближе к истине, — подтвердил Соловьёв, — Собственно, никто из вас не сможет дать определение магии. И даже я не смогу, хотя я и принадлежу к клану Соловьёвых, крупнейших знатоков магии в мире.

Как вам возможно известно, мой дед, Владимир Соловьёв был величайшим исследователем магии в человеческой истории. Именно он полнее всех описал теорию магии и именно по его наработкам мы сегодня преподаём её. Но, видите ли, дать определение магии не смог даже мой дед.

Соловьёв нажал кнопку на ноутбуке, и надпись «МАГИЯ» на доске эффектно рассеялась, распавшись на серебристые искры.

— Магия есть нечто абсолютно неуловимое, — объяснил преподаватель, — Она избегает любых определений. Она выше любых законов физики, химии или логики. Она изменчива и непостоянна, и она обладает собственной волей. Мы, магократы, стоим выше закона, но магия стоит выше нас.

Нам кажется, что это мы используем магию, но на самом деле это магия использует нас. Магия неописуема, она ни к чему не сводится. Ей нельзя дать никакого определения, а если бы было можно — то это была бы уже не магия, а наука.

Вот с чем вам предстоит иметь дело, если вы хотите обучиться магии. И, пожалуй, на этом покончим с теорией и перейдем уже к практике.

Соловьёв внимательно оглядел аудиторию, а потом спросил:

— Кто из вас знает, каким образом маг кастует заклинания? Я сейчас говорю не о сверхсиле, сверхскорости или живучести. Всё это есть у любого совершеннолетнего мага. Нет, я имею в виду клановые заклинания, которые у каждого индивидуальны. Каким образом маг кастует их?

Ответила снова девушка в очках:

— Маг извлекает их из солнечного света. Он берёт энергию соляриса от собственного организма и от трикоинов. И преобразует в заклинание.

— Да, — согласился Соловьёв, — Я надеюсь, все из вас знают, что такое трикоины?

Закивали все студенты, кроме меня. Впрочем, некоторые кивали не слишком уверенно.

Я же напрягся. С солнечным светом у меня были определенные проблемы, мой неправильный организм предпочитал получать магию из лунного.

— Свет, — произнёс Соловьёв, указывая на Солнце за окном, — Свет и есть магия, но сырая. На солнечном свете, как вам отлично известно, работает вся наша энергетика, всего мира. Мы называем этот тип энергии солярисом, а быдло зовёт его просто соляркой.

И ваши боевые магические способности тоже порождены солнечным светом. Вы впитываете солнечный свет, а потом он преобразуется в вашем организме в мощные удары, способность быстро двигаться или регенерировать, во все те умения, которых нет у простолюдинов.

Это врожденные способности, и вам очень повезло, что вы родились с ними. Нас, магократов, во всем мире меньше одного процента. Мы подобны батарейкам, мы впитываем свет и преобразуем его в магию.

Но дело в том, что, как я уже говорил, солярис — это сырая магия. Она годится только для вещей грубых — для удара, для прыжка, для того, чтобы залечить рану. А для клановых заклинаний требуется более тонкая энергия — постсолярис.

Как мы делаем из соляриса постсолярис? О, это удивительный процесс.

Соловьёв нажал кнопку на ноутбуке, и на доске появилось серебристое анимированное дерево, ветви которого раскачивались, а листва трепетала под порывами ветра.

— Мы, магократы, являемся чем-то средним между людьми и деревьями, — пояснил Соловьёв, — Дело в том, что у деревьев есть та же способность, что и у нас — они могут накапливать в своём организме сырой солярис. И после того, как дерево накопило солярис, мы его срубаем.

Соловьёв щелкнул кнопкой на ноуте, и дерево на доске исчезло, вместо него появился человеческий желудок, подключенный к каким-то трубкам.

— Мы перемалываем срубленное дерево на мелкую щепу, а потом помешаем эту щепу в желудки мертвых магократов. Желудки мы извлекаем из покойников сразу после их смерти.

Эти желудки мы оживляем некромантией. К желудкам мы подключаем сердца умерших, тоже оживленные, они необходимы для того, чтобы желудок смог переработать древесную массу в постсолярис.

В желудках мертвецов, оживленных некромантией, идут процессы ферментации — древесная магия взаимодействует с человеческой. Эта технология была изобретена в древности кельтскими друидами и значительно усовершенствована моим дедом Владимиром Соловьёвым.

После ферментации мы извлекаем древесину из мертвых желудков, спрессовываем её и получаем…

Соловьёв погасил изображение желудка на доске, а потом взял со стола предмет, больше всего напоминавший крупную деревянную монету, и продемонстрировал аудитории:

— Это трикоин. Заряжен постсолярисом. Считайте вот эту вещь батарейкой для ваших клановых заклинаний. Магократ съедает трикоин и после этого в течение суток может кастовать заклинание. Но учтите, трикоинов в день можно есть не больше, чем ваш ранг.

У большинства из вас ранг второй, а у братьев Яоцу вообще первый. Это означает, что большинство из вас может съесть в сутки два трикоина и скастовать два клановых заклинания. А братья Яоцу, каждый из них, может скастовать только одно. Потому что у них пока что первый ранг.

Я поднял руку.

— Да, Нагибин?

— У меня пара вопросов, профессор, — сказал я, — Во-первых, в моей родной Псковской губернии уже почти не осталось деревьев. Я правильно понимаю, что большую часть деревьев в мире магократы просто… эм… съели в виде этих ваших трикоинов?

— Да, — кивнул Соловьёв, — Вы совершенно правы. Почти все леса в Евразии уже истреблены полностью. Видите ли, из одного дерева получается всего три-четыре трикоина, так что расход древесины при производстве трикоинов огромен.

А колдуем мы много, поэтому и трикоинов нам требуются огромные количества. Леса просто не успевают восстанавливаться, так что их становится на Земле всё меньше. Когда-нибудь они совсем кончатся, и тогда мы больше не сможем колдовать.

— И второй вопрос, профессор, — продолжил я, — Как человек вообще может есть древесину? Мы ж вроде не бобры.

— Да очень просто, — улыбнулся Соловьёв, и на глазах аудитории с аппетитом съел деревянный кругляш.

Никаких проблем у профессора при этом не возникло.

— Видите ли, — объяснил Соловьёв, — Трикоины — уже не совсем дерево. Это скорее чистый постсолярис в материальной форме дерева. Так что в вашем рту он немедленно распадается, почувствовав вашу магию. Он спешит присоединиться к солярису, который уже есть в вашей крови.

Поэтому трикоин сразу же растворяется и всасывается в ваш кровоток, а часть его проходит по пищеводу и абсорбируется уже в желудке. Поэтому не переживайте, Нагибин. Зубы вы о трикоин никак не сломаете.

Более того, в Южной Америке, например, есть магократы, которые умеют поглощать солярис даже из сырого дерева. Но у нас такой способности нет, так что нам приходится есть специально ферментированные трикоины. И сколько вы их съедите — столько и сможете скастовать клановых заклинаний. Но не больше вашего ранга, конечно.

— А что будет, если съесть трикоинов больше ранга? — спросил я.

— Вероятнее всего, разрыв желудка или мучительная смерть от инфаркта, — ответил Соловьёв, — Желудок и сердце просто не справятся с объемом постсоляриса, если у вас не хватает ранга. Ну а теперь перейдём к самому главному…

Соловьёв достал из ящика стола нечто завёрнутое в фольгу, положил на стол и нежно развернул. В фольге оказалась густая склизкая масса цветом и консистенцией напоминающая сопли.

— Как совершенно точно заметил Нагибин, у нас в Евразии почти не осталось лесов, — сказал Соловьёв, — Мы их все съели. Поэтому евразийские трикоины из местных пород дерева очень дороги. Большинству из вас не хватит денег даже на пару трикоинов из русской берёзы, например.

А между тем магократ может есть только породы деревьев со своего родного континента. И в результате создается безвыходная ситуация, когда бедные русские и европейские магократы, вроде вас, колдовать не могут, потому что у них просто нет денег купить себе трикоины.

Соловьёв замолчал, на несколько секунд повисла тишина.

— И каково же решение профессор? — задал я вопрос, которого препод явно ждал, — И что у вас за сопли в фольге на столе?

— А это и есть решение, — улыбнулся Соловьёв, — Это так называемый «Слизевик Соловьёва», изобретение моего брата Ивана Соловьёва. Это слизевик, разумное существо волшебной природы. При попадании в организм мага Слизевик Соловьёва видоизменяет его, так что маг становится способен усваивать постсолярис из любых пород дерева, а не только из пород дерева своего родного континента.

А африканские и американские породы деревьев пока что дешевы, потому что там леса осталось еще много. Короче говоря, или вы едите этот слизевик и кастуете дешево, за копейки, покупая себе африканские трикоины. Или вы не едите этот слизевик, и тогда за каждое своё заклинание будете платить очень много, тысячи рублей.

— Хм, так по-моему выбор очевиден, — сказал я, — В чём тут подвох-то? Ну, кроме того, что этот слизевки похож на дерьмо, а нам его придется его жрать?

— Так подвоха и нет, Нагибин, — вздохнул Соловьёв, — Просто, видите ли, многие кланы из суеверия считают этот Слизевик… хм… вредным и малоизученным, скажем так. И они предпочитают не вводить его в свой организм, а тратить огромные средства на покупку трикоинов из наших родных пород деревьев.

И, разумеется, вы правы, это большая глупость. Но это их выбор. Но, само собой, что такой выбор доступен лишь богатым кланам, у которых много денег. А у большинства из сидящих сейчас в этой аудитории выбора просто нет.

Точнее, есть, но он состоит в том, что вы или съедите слизевик или вообще не сможете кастовать заклинания, потому что будет слишком дорого.

— А, понял, — сообразил я, — Это типа, как прививка от короновируса. Один говорят, что её нужно делать, а другие наоборот боятся прививки больше, чем вируса. Но у бедняков выбора просто нет, потому что им без прививки грозит голодная смерть.

— Понятия не имею, о чём вы, Нагибин, — ответил Соловьёв, — Но вам сейчас не о вирусах нужно думать. Вам нужно принять решение, будете ли вы есть Слизевик. Съесть его достаточно раз в жизни, после этого ваш организм изменится, и вам станут доступны дешёвые трикоины.

— Так я согласен, — кивнул я после некоторых раздумий, — У меня даже поместья нет, не то что денег на трикоины.

— Тогда приступайте, — посоветовал Соловьёв, — Сам Слизевик бесплатный, точнее говоря, он уже оплачен вашими родителями. Как и африканские трикоины, которые я вам выдам. И после этого вы сможете скастовать своё первое в жизни клановое заклинание.

Но жрать Слизевик мне одному не хотелось. Как говорится, сделал хрень — заставь сделать и товарища. Я обратился к своему другу-эскимосу:

— Акалу, ты как? Будешь жрать сопли?

Но вместо Акалу мне ответил Соловьёв:

— О, нет, Нагибин. Боюсь, что магия Солнца и Древа, о которой я только что рассказывал, доступна лишь представителям белой расы. Поэтому вашему другу Слизевик не нужен. Более того, Шаманову даже не нужны трикоины для каста. У него другая магия, и мы еще до этого дойдём. Так что Слизевик вам придется сейчас есть одному. Или вы испугались?

— Да вроде нет, — я пожал плечами, встал и подошёл к преподавательскому столу.

Соловьёв протянул мне щепоть Слизевика, я сунул её в рот и торопливо прожевал. Вкус был грибным, едва ощутимым.

Я ничего не почувствовал, никаких магических эффектов.

— Замечательно, — одобрил Соловьёв, — Какая у вас клановая способность, Нагибин?

— Эм… — я впервые осознал, что не имею даже приблизительного понятия о том, какая у моего клана родомагия, — Ну… Нагибать, наверное?

— Сбраживание, Нагибин, сбраживание! — неожиданно вышел из себя Соловьёв, — Как можно не знать своей родомагии? Впервые такое вижу. У клана Нагибиных способность — сбраживание.

— В смысле? То есть я могу сварить пиво взглядом или что?

— А вот этого мы не знаем, — азартно заявил Соловьёв, потирая руки, — Видите ли, тут проявляется непредсказуемость магии. Мы знаем, что у вас второй ранг, Нагибин, так что вы владеете двумя заклинаниями. Какой у мага ранг — столько заклинаний он и знает. Заклинания сами появляются внутри мага, когда он проходит очередную инициацию.

— Да я вроде не проходил никаких инициаций…

— Проходили, но не поняли этого, — пояснил Соловьёв, — Инициация — это просто предельно стрессовая ситуация, когда магократ вынужден по полной применять свою магию. Как правило, это ситуации, связанные с шоком, страхом и болью. Ситуации, когда нужно превозмогать, проще говоря.

— О, такого у меня полно было, — согласился я.

— В таком случае, вам не составит труда доказать нам, что у вас второй ранг, как это отметил в ваших документах князь Глубина, Нагибин, — сообщил Соловьёв, — Съешьте два трикоина, а потом скастуйте нам два разных заклинания. Они оба будут как-то связаны с вашей клановой способностью сбраживать, но каким именно образом они будут с ней связаны — не знаем пока что ни я, ни вы. Это знает только магия, в этом и есть её непредсказумая красота.

Соловьёв вывалил на стол целую гору трикоинов, все из разных пород дерева.

— Выбирайте, — распорядился Соловьёв, — Любые две. На ваш вкус. Положитесь на интуицию.

На каждом из деревянных круглых трикоинов был отпечатан герб правящей династии — коронованный трон с надписью арабской вязью. На другой стороне у трикоинов было изображено дерево, из которого трикоин сделан, каждое дерево было подписано по-русски.

Я немного поразмыслил и взял две деревяшки — одну тёмную из масличной пальмы и вторую посветлее, из афрокарпуса.

— Кушайте, — потребовал Соловьёв.

Я пожал плечами и сунул в рот масличную пальму. Трикоин действительно начал стремительно растворятся. Вкус пальма имела приторно-тошнотворный, но я почувствовал, как внутри меня и правда просыпается магия.

— И второй, — напомнил Соловьёв.

Афрокарпус на вкус оказался горьким, хоть и чуть менее блевотным.

Магия во мне возросла еще больше. Это был какой-то новый тип магии, тонкий, не имевший визуальных эффектов, ощущавшийся скорее душой, чем разумом или телом.

— Вы ощущаете постсолярис, — объяснил Соловьёв, — А теперь проверим, какие заклинания у вас появились.

Соловьёв нажал кнопку на ноутбуке, и через полминуты в аудиторию вошёл молодой парень примерно моего возраста. Судя по одежде и испуганному взгляду, парень был крепостным.

— Давайте, — сказал мне Соловьёв, — Кастуйте. На этом холопе. Мы их специально держим для экспериментов. Так что если убьете его — ничего страшного.

Вот блин.

Милая атмосфера Хогвартса сразу рассеялась. Я вспомнил, что нахожусь в мире безжалостной магократии.