Во тьме

Глава 28

Вначале осознание того, что МИР побывал в спальне ночью, пока она крепко спала, вызвало у нее дурноту. Хотя такого рода визиты, разумеется, он наносил не впервые.

Тогда он оставил стишок о поцелуях. Почти повсюду.

На сей раз целый опус (если это заслуживает такого названия) на ней самой.

— Как ему это удалось, не разбудив меня? — изумлялась она.

Может быть, легкими касаниями. И что же еще он сделал?

—Все, что желал, — пробормотала она.

Вперившись в послание, Джейн представляла себе, как МИР приседает рядом на матраце, задирает топик и начинает со слов «Моя дорогая» прямо под грудями, спускаясь все ниже и ниже, строчка за строчкой, скользя кончиком фломастера по коже. Предлог «о» занимает огромное пространство между пупком и пояском шортов.

— Нарочно не оставил места для последнего слова, — предположила она.

Потому что он именно так и хотел закончить свою странную записку: нацарапав ее имя там, где она могла прочесть его сквозь тонюсенькие колечки лобковых волос.

Своеобразный юмор, надо полагать.

Или, быть может, с целью придать всему этому некий глубокий смысл.

Это — Джейн, ее суть и ее средоточие.

«О, так вот кто я для МИРа, — возмутилась она. — Может, таким образом он хотел назвать меня девицей легкого поведения. Или даже хуже. Возможна масса вариантов, — предположила она. — Возможно, всего лишь способ заявить о своем посещении.

Ох уж этот МИР со своими маленькими причудами.

Вроде письма задом наперед. Как, черт побери, ему это удалось? С помощью зеркала? Еще интереснее, зачем? Чтобы поразить меня необычайностью, и только? Попытка запугивания?

А что, если лишь затем, чтобы я смогла прочитать это в зеркале? Пожелал упростить для меня задачу.

Может быть.

Возможно, возможно, возможно.

А зачем он вообще все это делает?

Извращенцу в кайф заигрывать со мной, вот почему».

Запрокинув голову, Джейн выкрикнула:

— Эй, МИР. Если уж ты забираешься ко мне, лезешь, куда не следует, оставляешь на мне свои автографы и все такое, так почему бы тебе не подкинуть мне немного деньжат? Доказал бы, что не изменяешь правилам, и я бы это по достоинству оценила.

Затем она ухмыльнулась своему изображению и встряхнула головой.

— Ты находишь меня забавной, МИР?

«По крайней мере, хоть он меня не покинул, — утешала она себя. — Уже это заслуживает благодарности. Не бросил.

Верный и богатый, чего еще надо девушке от парня?»

Возможно, нормальной психики?

Посмеиваясь, Джейн вышла из ванной комнаты, пошла в кухню и включила кофеварку. На обратном пути остановилась у телефона, прихватила блокнот и ручку и в ванной комнате перед зеркалом скопировала надпись.

Затем снова ее прочла, уже из блокнота.

«Моя дорогая! На полотне твоего тела и души мы пишем книгу о Джейн».

— Правильно, — пробормотала она. Затем вновь принялась изучать ее в поисках намека на то, где и когда искать следующий конверт. Но ничего подобного отыскать не удалось. Что, впрочем, было неудивительно. На послание такого рода записка мало походила.

Это не инструкция. Скорее комментарий. Чем и объяснялось то, что она не сопровождалась денежным вкладом.

А кто утверждает, что денег не было?

—Надо поискать, — решила она. — Что я себя убеждаю, что он не оставил деньги.

Поисками, однако, можно заняться и после душа.

Но перед тем как туда отправиться, Джейн еще раз сличила переписанное с отражением в зеркале и, не обнаружив расхождений, отложила блокнот в сторону.

И уже стала поворачиваться.

А что, если он написал у меня на спине?

Джейн развернулась и заглянула через плечо.

Спина была чуть розовой от вчерашних солнечных ванн. Тесемки бикини оставили бледные полоски, а на ягодицах — бледный треугольник с двумя лучами, поднимающимися к пояснице.

Спина в качестве канцелярской принадлежности не использовалась.

«Ну что ж. Надо радоваться», — убеждала она себя, но чувствовала лишь легкое раздражение и разочарование.

Под горячим душем Джейн стояла долго.

Надписи сходили нехотя. После первой атаки мыльной мочалкой и водой на коже еще оставались едва проступающие письмена, и лишь после третьего приступа окончательно исчезли последние следы чернил.

После душа Джейн побродила по дому в поисках денежного приза, но искала небрежно, поскольку вовсе не верила в его существование.

Ничего она и не нашла.

Тогда Джейн позавтракала, оделась и поехала в библиотеку. Приехав еще до открытия, она тут же с головой ушла в работу.

И занятие рутинными обязанностями очень помогало.

Однако, как только внимание рассеивалось, в голову вновь лезли мысли о Брейсе и его девчонке, и хотелось рвать и метать. Или рыдать.

Впрочем, какое отлетное было выражение лица у той подруги, когда она увидела меня в окне. Представление почти оправдало цену входного билета.

Какую цену? Разбитое сердце?

Иногда Джейн улыбалась или тихо хихикала, вспоминая о том, как шокировала девицу. Но уж больно скоротечным было подобное веселье, и оно неизменно оборачивалось кислой миной на лице и улетучивалось, оставляя в душе горький осадок.

И только мысли о МИРе были совершенно безболезненны, хотя и вызывали замешательство и беспокойство, заливая лицо стыдливым румянцем и переполняя голову бесконечными вопросами, которые ее одновременно и пугали и волновали.

«Словно в тебя влюбился призрак», — подумала она.

Вечером Джейн подумала было о разминке или упражнениях с гантелями.

Но усталость была неимоверная, и невыносимо болели мышцы.

А что, если просто прогуляться?

«Ну да, — подумала она, — как же. Во-первых — я переутомлена. Во-вторых — что, если наткнусь на того вчерашнего выродка, Скотта? В-третьих — если выйду на улицу, то, вероятно, снова потянет к дому Брейса, где ждут лишь новые неприятности.

В-четвертых — все вышесказанное».

Да и хотелось лишь одного — поскорее лечь спать.

Джейн надела новую пижамную пару. Она была ярко-синего цвета, гладкая, как атлас, и скользила по коже. Перед зеркалом в спальне Джейн расстегнула верхнюю пуговицу. Затем причесалась.

Не забудь о губной помаде, дорогая.

«Да, разбежалась, — подзуживала она себя. — Это не имеет никакого отношения к МИРу. Если бы для него, то я надела бы прозрачную ночнушку или вообще ничего не надевала бы. А я всегда расчесываюсь на ночь, чтобы к утру волосы не спутались».

Как же, расчесываешься. Черта с два.

«Расчесываюсь, когда не забываю!»

Оставив окно в спальне открытым, Джейн легла в кровать, но укрываться не стала, а, положив руки под голову, закрыла глаза.

Интересно, в какое время заявится МИР?

Поздно. Вероятно, очень поздно.

«Может, попробовать не заснуть», — подумала она.

Не удастся. Слишком устала.

А что, если завести на полночь будильник?

Мысль заслуживала внимания. Вздремнуть бы пару часиков, а тогда можно было бы и пролежать всю ночь не смыкая глаз. Еще лучше притвориться спящей, чтобы к моменту его появления бодрствовать.

Мысль показалась привлекательной.

Но на то, чтобы повернуться на бок и завести будильник, сил уже не было.

Утром Джейн проснулась в отличном настроении. Она лежала раскрывшись, раскинув в стороны руки и ноги, словно пробудилась от сна, в котором дрейфовала по теплому озеру.

На улице чирикали птицы, где-то чихала газонокосилка, издали доносилась песня Гарта Брукса «Оставшиеся без ответа молитвы». Воздух был напоен ароматами, ветерок от окна нежно щекотал.

Прекрасное утро.

Но тень беспокойства вновь наползла на нее.

Брейс.

«Перестань о нем думать, — приказывала она себе. — Он — это уже история. Самый настоящий грязный…»

Почувствовав легкий сквозняк, она внезапно поняла, что кофта пижамы расстегнута.

МИР приходил!

Упершись локтями в матрац, она приподняла голову и посмотрела на свое тело.

За исключением рук и плеч, она была обнажена до пояса.

Кожа все еще была розоватой от солнца. Синяки почти сошли, оставив лишь едва заметные желтовато-зеленые пятна. От царапин тоже почти не осталось следа.

Ни на груди, ни на животе не было никаких посланий.

Быстро приподнявшись, она развязала завязку штанов.

Но и там не обнаружила никаких надписей.

Скинув с себя кофту, Джейн встала. Штаны сползли до щиколоток. Выступив из них, она поспешила к большому зеркалу.

Осмотр начала спереди. Затем повернулась и, заглядывая через плечо, стала изучать в зеркале спину. Не остались без внимания и босые ступни.

Но нигде на теле надписей не обнаружилось.

Ни малейших признаков ночного визита МИРа найти не удалось.

«Ничего, — успокаивала она себя, — наверное, у него были другие дела».

Но все равно Джейн чувствовала себя покинутой.

После завтрака до работы еще оставалась пара часов, и, надев бикини, Джейн с книгой вышла во двор. Расстелив одеяло, она прилегла немного почитать на солнце. Затем до изнеможения делала гимнастические упражнения и поднимала тяжести, после чего приняла душ, оделась и поехала на работу.

Как она ни старалась не думать ни о Брейсе, ни о МИРе, все же мысли то и дело возвращались к ним.

В конце концов она пришла к выводу, что отчасти сама виновата в разладе с Брейсом. Он хотел, чтобы она вышла из Игры, а она солгала ему, затем устроила бурную сцену, когда тот появился в том мерзком доме.

Негодяи, как же быстро он подыскал замену.

«А мы могли бы все поправить…

И еще можем.

Да, как же. Забудь об этом. Только не после того, что он делал с этой сучкой.

С ним покончено, капут. Навсегда.

Скатертью дорожка.

«Но что же случилось с МИРом? — недоумевала она. — Тоже меня бросил? Может, последовал примеру Брейса и нашел себе новую девчонку для Игр?

Тогда с кем же останусь я?

Одна.

Велика беда. Мне и раньше доводилось быть одной. До сих пор справлялась. И вообще мне очень-таки неплохо одной. Спасибо.

Вечером после работы Джейн переоделась и вышла побегать. На этот раз в стороне от центра города и студенческого городка. Мышцы немного побаливали, зато появилось ощущение небывалой силы. Выжимая из себя всю скорость, она наслаждалась теплым дыханием лета, овевающим голую кожу, жадно впитывая ночные ароматы и упиваясь свободой движения.

Бежала, пока хватило сил.

Домой возвращалась шагом.

После продолжительного прохладного душа надела пижаму, налила стакан ледяной воды и перешла в гостиную. Плюхнувшись на диван, она вытянула ноги и положила их на журнальный столик. Затем навела пульт дистанционного управления в зазор между босыми пятками и включила телевизор.

Часы на видеомагнитофоне показывали 11.12.

Она решила пробежаться по каналам. Наверняка попадется что-нибудь, что она уже видела, — какой-нибудь хороший старый фильм, который можно было бы посмотреть перед сном.

Переключая каналы, Джейн останавливалась на каждой станции, чтобы мельком взглянуть, что там шло.

Когда на экране показалась витрина книжного магазина «Бальтон», отпустила кнопку.

Он был похож на магазин в торговом центре «Доннервилль-Фэшн-Молл».

«Впрочем, они все очень похожи, — подумала она. — Хотя, быть может…»

— … видели в понедельник поздно вечером, когда она уходила из магазина, где работает продавцом. Домой юная Гала Максуэлл так и не попала. — Вместо магазина на экране появилась фотография пропавшей женщины. Брюнетка, вероятно — не старше Джейн. Фото осталось в кадре, а женщина-комментатор продолжала: — Ее машина, белая «Тойота», была обнаружена вчера рано утром всего в двух милях от торгового комплекса, где она работает.

— Пиши пропало, — буркнула Джейн и быстро переключила на другой канал.

А я была в том книжном магазинчике в понедельник. Если это тот самый, в торговом комплексе «Фэшн-Молл».

Может, и нет.

Но… Нет, лицо на фотографии не показалось ей знакомым.

Хоть бы не в Доннервилле. Как раз то, чего нам больше всего сейчас не хватает — какого-нибудь маньяка на улице.

Джейн переключилась вновь на тот канал, по которому передавали репортаж о девушке, но сейчас там шло освещение какого-то марша протеста. В первом ряду, взявшись за руки с активистами какого-то движения, шел преподобный Джесси Джексон.

И она выключила телевизор, жалея о том, что вообще его включала.

Переключая каналы, днем или ночью, почти наверняка наткнешься на выпуск новостей, и проклятые репортеры не удержатся, чтобы не сообщить что-то такое, о чем лучше не знать.

«Может, лучше прекратить ночные пробежки, — подумала она. — К хренам собачьим. Просто буду брать с собой пистолет, и если кто-то попытается ко мне приставать, вышибу мозги.

Ага, конечно».

Погасив в спальне свет, Джейн зашла в ванную комнату почистить зубы. Затем прошла в кухню и выдвинула свой «ящик для хлама», где хранилась всякая всячина: резиновые ленты, веревки, клей, скрепки, мелкий инструмент, тесемки и письменные принадлежности. Немного порывшись, отыскала синий фломастер и взяла его с собой в спальню.

Скинув пижамную кофту, она швырнула ее на кровать и подошла к зеркалу.

Поглядывая то на себя, то в зеркало, Джейн аккуратно вывела огромную букву М под правой грудью.

В зеркале она появилась под левой.

Это привело ее в замешательство.

Обдумывая чуть раньше свой план, она долго не могла решить, писать ли свое сообщение задом наперед или нет. Может, МИР мог читать только в такой последовательности? Какое-нибудь расстройство зрения, как знать?

Но МИР почти наверняка обладал нормальными способностями к чтению.

Так что Джейн решила писать справа налево, не меняя порядка букв, чтобы послание мог прочесть любой, кто бы посмотрел прямо на нее; пока она спала.

Но едва приступив к написанию, она обнаружила, что весь фокус состоял в том, чтобы смотреть не в зеркало, а только на себя, сконцентрировавшись на том, как буквы будут выглядеть вверх тормашками, и внимательно следить за рукой с фломастером.

Закончив писать, она зажала фломастер в зубах, прижала руками груди и наклонила голову, чтобы проверить написанное.

Все вроде было нормально, но…

Она подняла глаза к зеркалу и увидела какие-то кривые каракули. Тарабарщина, да и только.

И тогда ее осенило.

Джейн принесла с туалетного столика ручное зеркальце. Затем стала изгибаться и менять положение зеркальца до тех пор, пока не удалось найти в нем отражение своего торса в большом зеркале.

В двойном зеркальном отражении нацарапанное ею на своей коже послание выглядело кривым и неряшливым, но читалось.

МИР!

Вернись, пожалуйста, и скажи, что бы ты хотел, чтобы я сделала. Я готова.

Пришлось немного приспустить штаны, чтобы поместилось «Я готова». Места для подписи не оставалось.

«Можно было бы написать свое имя там, где и он», — подумала она.

Нет, это было бы уж слишком.

А это не слишком?

Тем более подписываться не обязательно. У МИРа и без того не будет никаких сомнений, кто автор.

Кофту пижамы решено было не надевать.

Выключив свет, Джейн легла на кровать. Она лежала на спине, подняв руки и сунув их под подушку, и глядела в потолок, чувствуя нервное возбуждение.

Прошло довольно много времени, прежде чем ей удалось уснуть.

Утром она сразу же кинулась к зеркалу и обнаружила на спине ответ МИРа:

Моя дорогая! Я восхищен твоим нетерпением и вкусом. Игра будет продолжена. Но не сейчас, попочка. Скоро-скоро.

МИР написал по слову «скоро» на каждой ягодице.

— Очень остроумно, — пробормотала Джейн. — А что означает его восхищение моим вкусом? — терялась в догадках она.

«Ничего не попишешь — манеры у него определенно грубоватые. Но, по крайней мере, он меня не бросил. И обещает, что мы вернемся к Игре, причем «скоро-скоро».

Этой ночью, прежде чем ложиться спать, Джейн написала на чистом участке кожи:

МИР!

Когда???

Утром ниже пупка она обнаружила:

Драная Она спустила штаны и увидела продолжение:

Кошка

— Паразит! — буркнула она, увидев такое.

И хотя не очень-то ожидала найти еще что-нибудь от МИРа, все же повернулась спиной к зеркалу и заглянула через плечо.

Послание там начиналось между лопаток и спускалось вниз:

Золотко

Сладкая моя

Свет очей моих

Не догадываешься, кто здесь МАСТЕР?

Я, МИР

— Полагаю, — пробормотала она, что к списку твоих благородных достоинств можно присовокупить еще и угрюмость.

В то утро, подойдя к своей машине, стоявшей на подъездной аллее, Джейн обнаружила приклеенный к ветровому стеклу конверт.

Сбывается!

Но почему из всех возможных мест он выбрал именно это?

Несомненно, потому, что считает забавным напомнить мне о нападении пса и о том, как я его прикончила.

— Ты настоящий мерзавец, МИР, — произнесла она.

Наклонившись, она посмотрела в салон через окно водительской дверцы. Затем обошла машину и заглянула в заднее стекло.

Но ничего такого, чего там не должно было быть, внутри не увидела.

Джейн посмотрела в обе стороны улицы перед своим домом, на тротуары и соседние дома. В ее направлении никто не двигался, и за ней никто не следил. Ничего такого, что могло бы показаться необычным.

Сделав пару шагов назад, она опустилась на колени и заглянула под кузов.

И там ничего.

Тогда она открыла багажник.

И там не было никаких сюрпризов.

Тогда она отперла дверцу с водительской стороны и, распахивая ее, вновь шагнула назад и замерла в тревожном ожидании, напрягши зрение и слух.

«Непременно должен былподложить какую-нибудь гадость, — подумала она. — Это его стиль. Какое ж тогда удовольствие, если не подсунуть мне какую-нибудь бяку?»

Джейн была почти уверена, что сейчас увидит какое-нибудь отвратительное существо, ползающее на сиденье или на полу.

Или что-нибудь извивающееся.

И стала прислушиваться к характерным для гремучих змей звукам.

Ничего.

В качестве последней меры предосторожности она открыла заднюю дверцу и осмотрела задние сиденья и пол.

«Ладно, — подумала она. — Похоже, на этот раз он все же не оставил никаких гадких сюрпризов».

Наклонившись с водительской стороны в салон, Джейн протянула руку над рулем и просунула пальцы под липкую ленту по верхнему краю конверта.

Конверт был пухлый.

— Ого, — прошептала она, отрывая его от стекла.

Казалось, прошла целая вечность с того момента, когда она последний раз держала в руках конверт от МИРа.

После гроба это впервые.

Отступив на безопасное расстояние от машины, девушка разорвала конверт. Внутри оказалась толстая пачка банкнот, завернутая в два листа разлинованной бумаги.

Джейн извлекла купюры.

Все сотенные.

Она принялась за подсчет, но мысли где-то блуждали, и после шестидесяти она сбилась. Подумала было о том, чтобы начать сначала.

Не стоит тратить время, решила она.

Тем более что известно, сколько там должно было быть. Бог свидетель, сколько раз за последние дни она думала об этом — и все гадала, потянет ли МИР эту сумму.

Сто двадцать восемь сотенных купюр.

Что составляло двенадцать тысяч восемьсот долларов.

Брать с собой столько денег в библиотеку она не решилась, поэтому вернулась домой и положила их к остальным.

Общая сумма теперь равнялась двадцати пяти тысячам тремстам пятидесяти долларам.

Минус то, что было потрачено в торговом центре в понедельник.

Все равно сумма была огромной. Чертовски огромной.

— Самое время взглянуть, в чем подвох, — пробормотала она, в страхе и волнении разворачивая листки бумаги. На одном она прочла:

«Сюрприз! Ты приглашена в гости, Джейн! Где: Честнат-стрит, 482. Когда: сегодня вечером в половине десятого. Почему: потому.

Что приносить с собой: только свое тело. Возможность отказа: исключена. Я очень надеюсь, что придешь. Особые пожелания: у дверей передай хозяину прилагаемую записку».

Джейн прочла приложенную записку, покачала головой и пробормотала:

— Что ты пытаешься со мной сделать, черт побери?