Вниз и влево (СИ)

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ, в которой дело запутывается еще сильнее

Глубокой ночью двое ученых шли по коридорам огромного поместья, не включая свет: оба прекрасно видели в темноте. Кабинет барона располагался в его центральной части — там, где четыре приземистых корпуса с угловыми башнями замыкали собой внутренний двор. Это было высокое помещение в готическом стиле, сплошь отделанное резным деревом, с галерейкой наверху. Добравшись, Эльза вызвала слугу и распорядилась подать поздний ужин.

Отто подошел к сейфу, вынул оттуда толстую записную книжку в черном кожаном переплете. Положив ее перед Эльзой, он сказал:

— Это и есть ваша часть расследования. Здесь я умываю руки. Вот дневник барона. Мой патрон забыл его… или переоценил мое благородство. Я вскрыл потайной сейф с его личными бумагами. Читайте.

Эльза открыла книжку.

Дневник барон вел между делом. Начинался он с 19-го года, деловые записи перемежались в нем с заметками и размышлениями. Эльза увидела пометки Отто, который отчеркивал карандашом самые интересные для них места.

Первой такой датой был май 1920-го.

«…встретились в салоне фрау Вильзер, — писал барон, — Там были фон Т. и фон А.-Э. Долго говорили. Похоже, с Польшей дело верное…»

— Инициалы — это промышленники, — Отто, оставшийся стоять, заглянул в тетрадь через стол, — они обсуждали производство оружия с бароном. Это не важно. Читайте дальше.

А дальше было: «…Кстати, окончание вечера скрасило серьезность нашей беседы. Еще к ужину явился некто Ш., принес новую книгу. Она весьма любопытна; автор — У.Сибрук. Речь там идет о неких башнях, называемых Башнями Сатаны. Одну такую мистер Сибрук посетил с женой. Он спускался в подземелья под ней в поисках святилища (таковое, правда, не нашел) и говорил с черным священником из народа езидов. В книге сказано, что эти башни дугой расположены в горах от Манчжурии до Курдистана. Ходят слухи, что с их помощью «священство Сатаны» распространяет зло в мире. Как будто, под этими Башнями заточены падшие ангелы, низвергнутые Богом с небес. Любопытно! — никогда не слышал о таком. Кажется, книжка станет сенсацией. Наши пресыщенные эзотерики тут же кинулись ее обсуждать. Салон бурлил. Кто-то вспомнил, что о Башнях было известно всегда, есть о них и у арабских мистиков, и у средневековых иудеев, и в Книге Еноха. Кто-то другой возразил, что знать-то знали, но в основном молчали. А теперь, когда о них вот так открыто говорится, конец мира, видимо, близок — ведь Башни эти запираются теми самыми семью Печатями Апокалипсиса, и они будут сорваны.

Отто, бедняга, не любит такие «сборища». Как только с делами покончили, он попросил позволения обождать в холле.

А на мой взгляд, вечер удался на славу. Чувствую, на Башни будет мода.»

Эльза отыскала следующую пометку.

Двадцать первый год: «…вот уж некоторое время они не дают мне покоя. Странные: не то китайцы, не то тибетцы. Они подходят ко мне, притом всегда выбирают время, чтобы поблизости никого не было. Народец колоритный: все в халатиках своих, руки прячут в рукава, или перчатки зеленые носят. Четки перебирают из змеиных головок. И никто на этакое зрелище вокруг не оборачивается, — вот еще что чуднО! По-нашему довольно чисто говорят, а разговоры заводят странные.

Они уговаривают привести к ним Эльзу. Не угрожают, нет; но говорят, что она в опасности, о которой не знает, дескать. И, мол, пока не поздно, она должна куда-то там «вернуться» и что-то «выправить», вроде как судьбу, которая пошла наперекосяк. Темнят, черти! Говорят: я не пойму, как мне ни объясняй. Ну, еще разик попробуют в том же духе — и пошлю их уже открыто к дьяволу…»

И дальше, несколько дней спустя: «…Сегодня опять явились. Я сказал им прямо, что если они мне ничего толком не расскажут, то все разговоры будут окончены раз и навсегда. И тогда они мне заявляют, что они явились от Седьмой Башни, и хотят ни много ни мало, как забрать с собой Эльзу, чтобы она стала ее Хранителем! Я, конечно, сразу вспомнил наш вечер в салоне у В. «Ну, господа хорошие, — говорю, — вы были правы. Где уж мне такое понять? Моей внучке — сторожить Башню Сатаны! Может, ей еще и жертвы ему приносить прикажете?» Тут он подскочил, руками замахал: тише, мол, тише, но я и слушать не стал. «А теперь идите к черту, откуда пришли, и попробуйте только еще раз подойти хоть ко мне, хоть к ней!» — так я его отшил.»

Следующим днем шло: «Что за чертовщина? Сегодня они откололи что-то новое. Подошли, как обычно, а потом на полуслове сунули мне под нос свои четки змеиные. И качают их, а я глаз отвести не могу! Был ли это гипноз? Попытался «разорвать»: ведь я учился. Бесполезно! Я натурально «поплыл». Чуть было не повел их к Эльзе. Спасибо Отто: подошел, за плечо меня тронул, я очнулся. А пока с ним разговаривал, этот черт узкоглазый куда-то делся…»

Эльза глянула на Отто.

— Помню это, — буркнул тот, — Но не было никакого узкоглазого. Барон задумался. Так и сидел. Я окликнул пару раз. Подумал: он заснул… Он после этого с охраной стал ходить. Причину толком не объяснил. Теперь оказывается, он боялся за вас. Тогда и приказал мне скрыть, что вы в поместье. Сказал: чтобы ваше имя не связывали с вашими технологиями у нас.

Эльза перелистнула пару страниц: «…и что-то нервы расшалились вконец. Отто бы точно решил, что я схожу с ума, если бы знал. Мальчик ужасный прагматик. Он-то их не видит, я это понял! Нет, надо молчать. Да и смешно: какие-то узкоглазые смутили меня. Нет, выбросить из головы… Завтра еду в Берлин. Нужно убедить их там отставить глупости. Пока они будут искать три миллиметра разницы в наших воззрениях, красные возьмут десять километров наших позиций…» — и снова шел бодрый деловой тон.

— Тогда он стал собирать все про эти Башни, — сказал Отто, — Беседовал про них с оккультистами. Книжки искал. Теперь я думаю: это из-за вас. Такими книгами уставлена целая комната за этой дверью, — он кивнул себе за спину.

Заканчивалась запись так: «…Надо почаще бывать с внучкой. Она, конечно, в меня: упрется — не сдвинешь. Вальтер режет ее вдоль и поперек. А я ведь думал, когда встретил его: он-то как раз не причинит ей вреда, ведь он ее любит. Я понимаю, он ни при чем: командует она. Но, признаться, это все ужасно выглядит…»

Ни Эльза, ни Отто не прокомментировали этот абзац…

— Дальше я совсем не понял, фройляйн, — сказал Отто, видя, до какой страницы она дочитала.

И впрямь, дальше была не слишком давняя запись от 10 июня текущего года: «Вчера я узнал то, что не могу открыть даже бумаге. Ужасно. Могу ли я согласиться с такой платой за грядущую Империю? Я думал весь вечер, всю ночь. Я понял: не могу, но должен. Должен во имя людей, что мне доверились, но главное — во имя священного порядка на земле, который иначе не может быть установлен. Больше я не имею права перекладывать ответственность на других; нет, только сам, своими руками… Да простит меня небо, и мои предки да будут ко мне милосердны. Завтра я поеду туда! Я вмешаюсь в события. А.Е.I.O.U.»

11 июня: «Что ж, жертва принесена; я был там, куда вчера решил ехать, и сделал это. Знаю, мне нет прощения. Во имя Империи я пожертвовал тем, чем жертвовать нельзя: честью…»

Эльза прервала чтение:

— Что тогда было, герр Штальберг?

— Барон уехал один, — глухо выговорил Отто, — Не взял охрану. Иногда он так поступал. Куда — не знаю. Спрашивать было неуместно. Я никогда не был навязчив. Я ведь не говорил ему, что порой мне приходилось делать. Для него я был просто адъютант. И еще: тогда я не видел прямой угрозы. Это было до покушений.

А дальше речь шла о вещах не только загадочных, но и весьма конкретных. 20 июня барон писал: «…возвращались с вокзала. Не успели мы покинуть здание, как к нам приблизился юноша. Моя охрана вскинула оружие, но я сразу понял, что намерения его не враждебны, и приказал им не стрелять. Он был удручен и очень взволнован, хотел говорить со мной приватно. Мои люди отошли на несколько шагов, и он начал свою речь.

Это был Т. К., тот самый эльзин потерянный друг детства. Он поведал мне ужасные вещи! Он сказал, что нашел могилу Эльзы, которую я якобы тайно похоронил в (зачеркнуто). На вокзале он увидел меня случайно, и подошел выразить сочувствие, даже не будучи со мной знаком. Притом он обещал хранить молчание о страшных обстоятельствах ее гибели! Я не верил своим ушам. Но мальчик был абсолютно искренен, в его глазах стояли слезы! Пожав мне руку, он распрощался и ушел, а я стоял, как будто гром поразил меня. Я ничего не сказал своим людям… О боги, я поехал в (зачеркнуто) один, как только смог. Увы, прошло целых пять дней до того, как выдалась возможность! Я места себе не находил.

Местные жители в (зачеркнуто). прекрасно поняли, что я ищу. Они проводили меня, рассказывая кошмарные истории о смерти Эльзы, о ее похоронах в закрытом гробу! Это место у них на кладбище считается теперь дурным. И там я нашел ее, белую мраморную гробницу с обелиском и Башней, вырезанной на нем. Имя Эльзы было на мраморе! И кровью были начертаны знаки на белой плите! Пентаграмма Призыва, обращенная к Западу, а на ней — низкая пятиугольная жаровня из меди… с прогоревшим углем и обугленными останками какого-то мелкого животного, по видимости — кошки… Должно быть, ее сожгли там живьем, прикрутив проволокой. Вокруг могилы на земле было вырезано два круга, один внутри другого, и меж ними начертана Формула Призыва. А поодаль — еще три круга, просыпанных солью… Боги, боги!

Я запомнил все это, как мог, хотя и был потрясен. Опрометью я помчался обратно. Я понял, о! — я почувствовал, что здесь замешаны потусторонние силы…»

— Проклятие, — не выдержал Отто, — Барон очень не хотел выдать название места. Даже вы не можете прочесть его зачеркнутое, да? Дьявол… Не ясно, где эта могила. Но зато понятно теперь, кто ему про нее сказал. Фройляйн Эльза, «Т.К.» означает: Тадеуш Ковалевский? Вы не можете не знать.

Эльза чертыхнулась про себя: ситуация ухудшалась на глазах. Начиная с этого момента, Тадеуш был в опасности. Она уже поняла, что Отто предпочитает все разговоры с людьми вести через «Третий глаз». Но лгать было уже бесполезно. Придется спасать Тадеуша иначе…

— Да, — сказала она.

— Кто он такой? Где он? — резко спросил Отто.

— Как я и сказала, я не видела его двадцать лет. Когда-то в детстве мы сильно поссорились. Но, герр Штальберг, для меня непредставимо, чтобы Тадеуш стал покушаться на моего деда, да и вообще на кого угодно. Он очень добрый. Тут какая-то ошибка. Я прошу вас не рубить с плеча.

— Фройляйн, — Отто с видимым усилием держал себя в руках, — Я не сделаю исключения ни для кого, если он причинил вред барону. Вы не согласны?

— Разумеется, согласна. Я лишь прошу вас не рубить с плеча и не убивать его раньше, чем выяснится его виновность.

Отто молчал секунд пять, уставившись в пол. Сказал, наконец, глядя на нее исподлобья:

— Вряд ли выйдет, фройляйн. Я видел, что он заодно с террористами. Я пытался его догнать после покушения. Он не остановился. Это единственный, кто смог от меня когда-либо уйти. Чтобы выяснить виновность, лучше убить. «Третий глаз» способствует честности. Кто для вас важнее? Ваш дед или какой-то тип, от которого двадцать лет ни слуху, ни духу? Если второе — я не стану иметь с вами дел.

Эльза выдержала его взгляд, кивнула:

— Я поняла вас, герр Штальберг.

— Тогда вернемся к дневнику.

Она вновь склонила голову над записной книжкой. Барон писал тем же числом: «…Вернувшись домой, я первым делом пошел в свою библиотеку. Где-то я видел эти знаки, что были на зловещей могильной плите и вокруг! Я стал листать книги по практической магии. Моя коллекция огромна, но я нашел — и ужас обуял меня! Это был некромантический ритуал из книжки, что я купил в лавке у букинистов тому назад несколько месяцев. Там говорилось о том, как из живого человека вытянуть душу и поместить ее в чей-то труп, лежащий в могиле. Тогда душой можно будет управлять, как и телом, которое она оживит подобием жизни. Не понять смысл происходящего было невозможно: кто-то с помощью колдовства пытается получить власть над Эльзой! Хорошо, что я никому об этом не сказал: ведь помочь здесь может лишь столь же тонкая сила, раз ритуал уже начат. Здесь, в книге, описан и способ противодействия. У меня есть только месяц с лишним на подготовку: первого августа настанет решающая ночь. Я должен, храня тайну об этом месте, отправиться туда. Я во что бы то ни стало спасу Эльзу!

Моя бедная внучка! Вальтер сказал, что она в коме от своих опытов, от перенесенной операции, но я знаю правду… Этому не бывать, пока я жив!»

Дальше записи шли каждый день, становясь все более сумбурными.

«…Я существую словно в параллельном мире, о которых так любят говорить наши любители оккультного. Мистика и сверхъестественное — то, что интересовало меня всю мою жизнь, что составляло для меня приятный досуг и волшебство мира, — вдруг выросло вокруг меня стеной, отсекло меня от прочих людей. Я не смею нарушить молчание: этого требует обратный ритуал, что мне предстоит.

Но кто они, мои враги? Неужели те странные тибетцы, которых я давно уж не видел? Или об этом они и предупреждали, когда говорили об опасности, что ей грозит? Надо было тогда расспросить их получше. Увы, я не узнаю этого, пока не встречу врагов лицом к лицу… Что ж, я готов, кто бы ни встал на моем пути!»

И еще, совсем недавно: «Мне предстоит поединок воль, поединок духа. Но чувствую я, что дух мой надломлен. С той самой ночи, когда я поступился своей честью, я перестал быть прежним. Я стал ощущать, как я стар…

Вспоминаю легенду о боге Тюре, что преступил клятву ради спасения мира. Он сделал, что был должен, но лишился руки. Из таких историй не выходят невредимыми…. Но чего же, чего лишился тогда я? И не станет ли так, что именно этого мне не хватит, когда я повстречаю своего врага?..»

Последними шли обрывочные заметки практического свойства: об ингредиентах для зелий, каком-то мече, расчеты астрономических дат… Дневник обрывался двадцать третьего июля.

Эльза закрыла книжку, отложила в сторону. Брови ее сошлись к переносице, а взгляд уперся в стену.

— Вы и тут ничего не можете сказать, фройляйн? — спросил Отто.

— Отчего же, могу, — ответила она, — но, разумеется, это все гипотезы. Во-первых, все эти вещи — тибетцы и могила, — могут быть разными вещами, а вовсе не зловещей цепочкой, как думал мой дед. Во-вторых, Уильям Оккам советовал не плодить сущности без необходимости, и сначала рассматривать наиболее простые и вероятные варианты. Поэтому я предполагаю, что магия и черные ритуалы тут ни при чем, а вот к исчезновению барона эта так называемая «моя» могила отношение иметь может. Кто-то подстроил все это, играя на слабостях моего деда! Оцените, какой «удобный» ритуал: барон находит «рецепт» такой экзотики в собственной библиотеке! Он один отправляется куда-то, никому ничего не сказав! Его врагу достаточно было знать, что эта книга у деда есть, что я для него достаточно важна, и что он увлекается оккультизмом, а в последнее время даже слегка болезненно сосредоточился на этих Башнях, — и он сумел направить мысли моего дедушки в «нужном» направлении!..Увы, я ничего не знаю ни о тибетцах, ни о Башнях, о которых впервые слышу. Но вы, кажется, упоминали, что соседний кабинет полон книг о них. Я хочу взглянуть.

— Для этого мы и здесь, — кивнул Отто, вставая.

За высокой дверью помещалась комнатка без окон, однако искусно отделанная. Там был потайной сейф, который Отто вскрыл сразу после исчезновения барона; в нем хранились те самые книги. Впрочем, это были не только книги, но и рукописные записи, и разрозненные листы, и свитки…

Эльза не стала их тут же читать, но внимательно вгляделась:

— Герр Штальберг, тут, кажется, что-то лежало. Я вижу «энергетический след» от внимания моего деда, которое он сосредоточивал на этом предмете. Сейчас, погодите… — она сконцентрировалась, «связываясь» с Третьим глазом», чуть ослабила напряжение в ловушке, — Да, здесь была книга. Я могу даже сказать, как выглядел переплет. На ней название: «Liber de Institorius».

— Наверное, это та, где ритуал, — предположил Отто, — Инститориус — знакомое имя.

— Да, один из авторов небезызвестного «Молота ведьм». Но если это именно она, то либо сей пламенный инквизитор не по наслышке знал предмет, либо над ним кто-то добродушно пошутил.

— Вы сможете ее опознать, если встретите?

— Я уже ее опознала. Она была у нас в библиотеке, стояла в собрании черномагических инкунабул. Потом дед ее ооттуда забрал. Увы, я не читала ее. Тогда я пыталась установить характеристики Истины, а черная магия в своих подходах настолько близка к нашей науке, что там их следует искать в последнюю очередь.

— Не займетесь ли этим, фройляйн фон Лейденбергер? Он упоминал, что купил ее у букинистов. Обойдите их лавки. Найдите ее. Или узнайте, что в ней. Барон где-то готовит этот… ритуал. Возможно, мы поймем, где он, когда прочтем. Также спросите, не покупал ли кто-то такую же.

— Хорошо, герр Штальберг. Заодно, если позволите, я перерисую знаки с вашей спины, которые на вас вырезал этот Эберт; расспрошу людей, которые в подобном разбираются. Я, кстати, буду ходить одна: вдруг и ко мне подойдут какие-нибудь тибетцы… В-общем, я займусь всем, кроме политики и войны, в которых не слишком сильна. А вы — поляками и немцами, как я поняла?

— Да. Еще — вашим другом. Еще я отправил людей искать утонувшую машину и «вашу» могилу. Они проверяют окрестные селения, расширяя радиус поиска. Будем держать друг друга в курсе. Сейчас идемте в лабораторию. Надо проверить, не «откликнется» ли барон. И надо там прибрать.

Эльза и Отто расстались часа через полтора.

Барон не «отозвался». Правда, это могло значить одно из трех: человек либо жив, либо утратил Кристалл и забыл свое имя, либо же разорвал Закон Обусловленности, и его имя не имеет над ним больше власти. Но ученые, пользуясь бритвой Оккама, считали, что первая возможность самая вероятная.

Когда они отмыли кровь, подняли опрокинутые стеллажи и расставили уцелевшие склянки, Эльза осталась одна. Только после этого она почувствовала, насколько устала. У нее было впечатление, что весь мир ждал долгих десять лет ее затворничества, чтобы скопить целый ворох странностей и высыпать ей на голову, как только она выглянет наружу. К тому же, она волновалась за деда. И Тадеуш, появившийся спустя два десятилетия посреди политических интриг, чертовых ритуалов и исчезновения барона, не давал ей покоя. Отто будет делать только то, что нужно для поисков своего патрона, — не считаясь с жертвами…

Правда, сейчас бы ей хотелось сказать, что утро вечера мудренее, и дать себе передышку; но спать было рано, оставалось кое-что еще. Нужно было узнать, что по поводу всего этого думает ее демон.

Эльза вздохнула и забралась в железную пентаграмму «Третьего глаза».

— Эй, демон, — позвала она, — я покажу тебе кое-что интересное. Позволяю тебе прочесть в моей памяти через «Третий глаз», о чем мы говорили с Отто Штальбергом, и что случилось сегодня. Думаю, ты можешь быть мне полезен. Ты должен быть в курсе, что за чертовщина происходила с моим оборудованием и со мной, когда этот Дэтлеф Эберт столкнулся с Отто.

— Ну, допустим, — проскрипел демон, — Допустим, не знаю, но догадываюсь. Я до сих пор ощущаю последствия этого на своей шкуре…

— Что ж, я уже поняла, что хороших новостей мне сегодня не услышать. Я тоже догадываюсь! Отто говорил о каких-то «аномалиях в Законе», когда описывал Эберта и Убермана. Но аномалия — это просто альтернативный закон. Отвечай: они — Контрактеры?

— Да.

— Чьи?

— Тебе и впрямь лучше знать, раз уж она отыскала мой след… Это мой враг, Эльза. Ее прозвище — Шинг Рта Кхор Ло… по-вашему — Колесница, и она тоже демон. Она искала меня — и теперь нашла. А ее Контрактеров зовут Колесничими, потому что она дает им править своей силой до поры до времени.

— Отлично… Прекрасно… Знаешь, что, демон? От тебя и раньше не было особенного проку, а теперь от тебя есть явный вред! А что, ты разве не должен был меня сразу предупредить, что за тобой гоняется половина вашего тибетского ада?

— Ну, если бы ты спросила — я не стал бы лгать. Демоны Дуд никогда не врут. Но мы не отвечаем на незаданные вопросы! Ты заключила Контракт — и получила все последствия…

— Где ты ее взял?! Какого дьявола ей надо?!

— Я уже триста раз сказал: я не помню, кем был до того, как стал демоном. Причина нашей вражды приходится на мою человеческую жизнь. Понятия не имею. Я могу перечислить факты, но они ничего не объяснят.

— Что, и она тоже не знает?!

— Да черт ее поймет, что она знает, а что нет! Она безумная, чокнутая, помешанная на резне машина убийства. В чем она разбирается хорошо — это как отрывать мне руки и ноги, да еще и убивать моих Контрактеров раз за разом! Потому у меня до сих пор и нет Пирамиды… И Контрактеры ее такие же. Таких она и выбирает, наверное. Одно могу сказать: у нее у самой Контракт как-то связан с моей персоной. Это существенно облегчает ей поиски.

— Стоп… Стой. Ты говоришь, она тебя разыскивала?

— Да, еще до того, как ты поймала меня.

— Я припоминаю, как меня поражали припадки ужаса перед твоей поимкой! Тогда я думала, что дело в тебе. Так это был не ты?

— Нет. У меня в то время не было столько сил, чтобы являться тебе днем… вернее, у тебя их было больше. Это она нашла мой след через тебя. Но ты пробежала через христианскую кирху, чуть-чуть сбила ее с толку. А тем же вечером ты меня заперла в свою замкнутую систему…

— И… единственная причина, почему все эти годы она не объявлялась — в том, что ты сидел в ловушке?

— Ага. И, предвидя твой следующий вопрос…

— Договаривай, чертов ты неудачник.

— …да, я нарочно тебе поддался, попавшись в твои примитивно расставленные сети. Даже такой неудачник, как я, может читать мысли своего Контрактера, как раскрытую книгу. Я позволил тебе меня поймать, чтобы скрыться от нее. К тому же, я ничего не теряю: у тебя хватило ума, чтобы разбивать Кристалл, даже не имея предмета Контракта. Как только ты достигнешь в этом окончательного успеха — я тебя заполучу, наконец.

— Это мы еще посмотрим. Сейчас меня интересуют эти… Колесничие. Они что, по случайности столкнулись с Отто?

— Похоже на то… То есть, изначально дело было в их военных делах, в бронемашинах и во всем, о чем ты знаешь. Но, поскольку твой коллега связан с «Третьим глазом», почти как ты сама, да еще и таскает с собой кучу «особого оборудования», ничем иным это закончиться не могло. Между вашими Контрактами — антагонизм, как и между мною и Колесницей. Когда они сталкиваются — моих Контрактеров охватывает смертельный страх, а ее Колесничих — желание разорвать их на кусочки. Их заклятия не действуют на меня и тебя по назначению, но работу Контракта они ломают. И, Эльза… теперь они не отступятся, раз взяли след. Жди этого Дэтлефа в гости. А может быть, и вместе с профессором. Хорошо хотя бы, что он из своей пушки не попал в Отто.

— Видимо, прием мне придется подготовить. Кстати, поделись версией: что все-таки произошло с Уберманом? Как он выжил?

— Да взрыв Кристалла с ним произошел, что же еще? Он предпочел «сгореть», нежели скончаться подобру-поздорову. Видимо, сильно был одержим своими машинками. В виде демона он смог уйти и не забыть, как их строить. Демоны могут обитать в своих телах, и физические повреждения переносят куда легче людей. А удрал он, я думаю, с максимальной скрытностью. Ему стало не до амбиций с аншлюссом! Слишком много народу знает его имя… Но в общем, куда бы он ни подевался, скорее всего, скоро появятся новые Колесничие. Для начала — двое.

— То есть, Колесница начала строить свою Пирамиду в наших краях, — и все ради нас с тобою. Красота. Но ладно… А что насчет тибетцев, которые преследовали деда? Это что, тоже с тобой связано?

— Если и да, то я этого не помню. А о Башнях я слышал, и одна из них находится неподалеку от моих родных краев. Но, опять же, мне ничего не ведомо о том, чтобы ты была как-то связана с ними.

— Хех… Радует одно: этой странной ерунде не предвидится ни конца, ни краю, — саркастически заметила Эльза, — По крайней мере, скучно мне не будет, а то все наука да наука. Даже не знаю теперь, когда у меня дойдут руки до исследований.

— Надо сказать, что из всех моих Контрактеров ты самая оптимистичная. Остальные умирали куда покорнее. А что касается твоей науки — так все происходящее ей вовсе не противоречит. Чем больше используешь Закон причин — тем больше получаешь последствий.

— Хм… Намекаешь, что мне теперь придется изучать «системы», выходящие за пределы моей лаборатории?

— Ну, это очевидно. Ты, конечно, сидела взаперти, но Отто разгуливал снаружи с твоими приборами, твой дед за тебя боялся и угодил из-за этого в неприятности, за мной идет по пятам Колесница… и так далее. Как ты понимаешь, ты опутана огромным количеством связей. Куда бОльшим, чем тебе казалось.

— Что ж, на то я и ученый, чтобы разбираться в связях феноменов. Законы функционирования разных систем мне давно известны… Но это — завтра.

— Тогда — спокойной ночи. Знаешь, я даже без специальной просьбы сыграю тебе сегодня «Полет валькирий»…