Вниз и влево (СИ)

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ, в которой Эльза встречает таинственных тибетцев и Колесничего

Всю неделю, что оставалась до ритуала, Эльза и Отто делали, что могли.

Эльза на следующий же день отправилась по букинистическим лавкам. Обойти их все оказалось трудным делом: Вена изобиловала лавками, лавочками, магазинами и магазинчиками антикваров, букинистов, переплетчиков и всевозможных людей искусства. Она спрашивала о «Книге Инститориуса». Мнения в ответ приходилось слышать самые разные. Но бОльшая часть знатоков сходилась на том, что это мистификация конца восемнадцатого века. Обстоятельства ее появления были темны, но исполнена она была настолько искусно, что вокруг нее до сих пор не утихали споры. Да, она пользовалась успехом; «Точно такую же не так давно купил один человек», — сказали Эльзе всюду, где экземпляры гримуара совсем недавно были…

Букинистам вообще оказалось на удивление легко вспоминать, какие книги приобретал у них барон. Дело было в том, что несколько недель назад… да, в двадцатых числах июня почти ко всем из них приходили странные люди и пытались купить то же, что было у него. Особенно их интересовала некромантия. Объяснения у всех были разные, и все получили то, что хотели. Увы, к вечеру второго дня можно было сказать определенно, что теория Эльзы получала подтверждение. Кто бы это ни был, он выбрал из этих книг подходящий для себя рецепт.

Еще три дня Эльза потратила на то, чтобы заказать рукопись в библиотеке и нанять художников, что со слов букинистов восстановили внешность этих любителей некромантии. Оставалось только надеяться, что художники рисуют лучше, чем таинственные книголюбы маскируются.

По настоянию Отто она носила с собой «маячок» на случай опасности; правда, она прекрасно понимала, что второе назначение этих устройств — следить за ней. Все эти дни она путешествовала пешком и в одиночестве по Вене, затопленной летним солнцем. Она ожидала, что ее найдут те самые загадочные тибетцы, но пока все было тщетно: никто к ней не подходил, кроме ее старых знакомых. У одного из них она спросила, кстати, что за знаки Колесничий вырезал ножом на спине Отто; оказалось, то были скандинавские руны. Их сочетание можно было расшифровать, как: «неподвижность и молчание».

Каждый вечер они с Отто встречались в поместье, обменивались достигнутыми успехами. Лишь одного не сказала ему Эльза: о том, кто такой Колесничий. С тех пор, как он дал понять, что не станет церемониться с Тадеушем, она не говорила ему ничего, что не касалось непосредственно расследования. А Отто докладывал о вещах, которые, увы, не давали никаких решающих подвижек в поисках. Оказалось, шпионскую сеть Лодзянского несколько «повредила» французская разведка… Нашли автомобиль барона в реке, с двумя трупами под днищем… Австрия по закрытым дипломатическим каналам передала ультиматум Третьему Райху на случай, если те захотят повторить затею с присоединением… Полицейские Эльзы выяснили, что Тадеуш Ковалевский покинул пределы Австрии примерно месяц назад… Врочем, Эльза и сама прекрасно знала об успехах своих полицейских. Отто собирался изъять с их помощью журналы регистрации пассажиров во всех пунктах, где можно было пересечь границу. Так он рассчитывал выяснить, куда уехал Тадеуш.

Оставалось два дня до даты ритуала. Эльза отправилась в библиотеку за рукописью, которую, наконец, доставили туда из-за границы. Правда, у нее была еще одна цель. Кем бы ни считал ее теперь Тадеуш, она не могла позволить ему вот так умереть, чтобы быть «допрошенным». Она решила, что сама выяснит у него, какое отношение он имеет к покушению и могиле. В конце концов, полицейские подчинялись ей, а не Отто. И она приказала им передать ей собранные журналы на некоторое время, — до того, как они попадут к герру Штальбергу. Разумеется, втайне от последнего…

В своей лаборатории она собрала маленький пистолет, стрелявший капсулами с паралитиком. Этот препарат когда-то разработал Вальтер. Он использовал его в операциях, чтобы обездвиживать разные группы мышц. Превысив дозу, можно было оставить человека навсегда в виде бессмысленно функционирующего недвижного тела. В отличие от спирита, такого даже Отто не смог бы допросить… Она сделала это на случай, если кого-то надо будет заставить замолчать надолго.

Никогда, никогда ничего подобного не одобрил бы ни Тадеуш, ни барон фон Лейденбергер! Но то, на что уже решилась Эльза ради своих исследований, было хуже во сто крат. Холод разливался в ее груди, и светлые ее глаза горели холодно и мрачно.

В библиотеке, забрав рукопись, она незаметно повесила свой маячок на библиотекаря. Теперь для Отто все должно было выглядеть так, будто она разбирала весь день рукописи в библиотеке, и только потом отправилась «пройтись». На самом деле Эльза взяла с собой целых два маячка. Один она держала при себе выключенным. Как только она закончит с делами, она встретится в городе с библиотекарем, когда тот пойдет домой, отключит его маячок и включит свой. И дальше Отто будет наблюдать ее действительное местонахождение.

Так Эльза получила алиби до конца рабочего дня библиотеки.

Она провела минут пятнадцать в читальном зале, потом положила рукопись в сумку. В уборной она достала из этой сумки длинный легкий плащ, черный парик и шляпу с вуалеткой. Переодевшись, Эльза вышла из здания, села в автомобиль и отправилась на встречу с Гансом Прибке, «своим» полицейским.

В условленном месте тот передал ей большой чемодан. С ним она не решилась, да и не успела бы поехать в лабораторию; вместо этого она отправилась к знакомому переплетчику. Его она знала через деда. Он был не только переплетчиком, но и прекрасным реставратором рукописей, и работал с богатейшими коллекционерами.

Он держал маленькую контору в одном из самых старых кварталов. Она состояла из букинистического магазина, мастерской и кабинета. В кабинет они и прошли. Там Эльза приподняла вуалетку, и он ее узнал.

Его не нужно было уговаривать слишком долго: мешочек с драгоценными камнями был достаточно веским доводом. К тому же, Эльза его уверила, что серьезным нарушением закона тут и не пахнет. Требовалось всего лишь подделать записи в журналах регистрации; вместо настоящих имен вписать повсюду имя Тадеуша Ковалевского. По ее замыслу, так Отто должен был получить множество ложных следов, а она — время, чтобы найти Тадеуша…

Переплетчик принял у нее чемодан и отправился в мастерскую, — но вдруг замер, не успев повернуться к Эльзе спиной. Между ним и Эльзой чья-то рука в зеленой перчатке качнула четки с костяными бусинами в виде змеиных черепов.

Рядом с Эльзой стоял человечек восточной внешности, облаченный не то в рясу, не то в халат. Вроде тибетца.

— Со мной такие штуки не проходят, — сказала Эльза.

— Знаю, — ответил тибетец, — зато с ним проходят. Нам надо поговорить, Седьмая. К тому же, так он точно тебя не выдаст.

Тибетец сделал рукой с четками несколько быстрых знаков, и переплетчик ушел в мастерскую.

— Идем, сядем сюда, — кивнул он на миниатюрный диванчик, — Твое поручение займет у него какое-то время.

Они уселись довольно далеко друг от друга. Тибетец некоторое время совершал сложные пассы, а потом вынул из-за пазухи маленький сверток.

— Слишком опасно говорить без защиты. Прошу, позволь мне скрыть нас.

И — не успела Эльза ничего сказать — он подбросил сверток в воздух. Тот развернулся над ними в некое подобие сетки, что тут же упала вниз и накрыла их обоих. Сетка была связана неравномерным плетением, в узлах которого тут и там крепились кусочки бирюзы и змеиные костяные головки. Но, кроме того, Эльза увидела, что сеть непростая. Она давала эффект замкнутой системы, отрезав ее и тибетца от окружающей среды.

— О чем вы хотите говорить? — спросила она, — и почему я — Седьмая?

— О тебе, — промолвил он, — о твоей миссии, и об опасностях, что окружают тебя. Ты — хранитель Седьмой башни… Слышала ли ты когда-либо о Великих Башнях?

— О… Башнях Сатаны? — вопросила Эльза, опешив.

Тибетец подскочил:

— Тихо!! Никогда… никогда не называй Его так! Слишком опасно… даже здесь.

— Да, я о них слышала. Мой дед ими увлекался, но я сама — никогда. Сделайте милость, объясните: каким образом я — Хранитель, и что это значит?

— Дело в твоем демоне. Он был Хранителем, когда еще был человеком. Потом он попытался избежать своей высокой участи, но он уже принял Печать Башни на свою руку. После этого нет другого пути. Хранитель должен вернуться. Но он — демон, он сам теперь не годится. Вместо него годишься ты. Ты его Контрактер. Вы все больше становитесь единым целым. Дай руку… на тебе должна быть такая же Печать!

Он протянул руку к Эльзе. Она выхватила и быстро направила на него маленький пистолет:

— Нет! Я не помешала вам раскинуть эту сетку, но извольте держаться на расстоянии от меня. Тронуть себя я не позволю. Но… продолжайте. Что делает Хранитель?

Тибетец опустил руку, вздохнул:

— Хранит мир от залога его разрушения, который сокрыт в Башнях. Ты, должно быть, знаешь, кто там заточен. У вас их зовут падшими ангелами.

Так вот, ценой многих принесенных великих жертв Дух Хранителя напитывается их силой; он сияет, как бриллиант. Тогда Хранитель способен держать ЗамкИ закрытыми… но увы, приходится прикладывать все больше сил…

— … «Ментальная Катапульта»! — прошептала Эльза.

— Что?

— Я изобрела нечто подобное.

— Ну, естественно: ты ведь Хранитель.

— Так… — вскинула она руку, — Постойте. Оставим пока это. Сейчас скажите мне вот что: имеете ли вы какое-то отношение к тому, что мой дед пропал? Я спрашиваю потому, что и о вас я знаю от него. Вы подходили к нему…

— О, нет! — сложил он на груди руки, — Клянусь, Седьмая, что нет. Мы не причиняли ему никакого вреда. Мы всего лишь хотели говорить с тобой. Мы нашли Хранителю временную замену, но он долго не продержится. Мир движется к концу своей истории, солнце заходит. Но, Седьмая, еще не поздно! Мы можем дать ему отсрочку. Мы прибыли за тобой. Ты должна ехать!

— Видите ли, — сказала Эльза, — Я очень сомневаюсь, что могу бросить тут все, как есть, и отправиться с вами. Мой дедушка, барон Лейденбергер, исчез. Мы ведем расследование. Кроме того, у меня у самой есть кое-какие цели. Я собираюсь создать Науку, что размыкает предел Закона Кармы. Упомянутая мною «Ментальная Катапульта» — именно для этого.

— Но ведь мы предлагаем тебе то же самое! Все, что ты хочешь увидеть с помощью своей Науки, ты увидишь, пребывая в Башне. Ты станешь Просветленной.

— Но больше я не покину ее, так?

— Об этом и речи быть не может. Но тебе этого и не захочется!

— Знаете ли, — сказала Эльза, — Мне не слишком нравится ваша идея. Я не увижу ни деда, ни друга, если с вами пойду. Зачем мне мир без них? К тому же, я думаю, что со всеми своими проблемами должна разобраться сама.

— Ты эгоистка, Седьмая, — сурово сказал ее собеседник, — Это очень плохо. Ты не понимаешь, что конец мира положит конец и твоим личным устремлениям. Но у тебя ничего не выйдет! Тебе не справиться с Колесницей. Нас приехало сюда много, чтобы дать тебе возможность уйти незамеченной. Но, если она догонит тебя, то и мы не сможем ее одолеть! Она очень сильна. Знаешь ли ты о судьбе, постигшей предыдущих Контрактеров твоего демона?

— Да, — поморщилась Эльза, — Он мне рассказал в красках. Он только не знает, отчего она гоняется за ним.

— Что ж, я могу просветить тебя. Немного времени у нас еще есть. Быть может, это заставит тебя одуматься. Слушай же…

— …Когда твой демон был человеком, — а было это несколько столетий назад, — был он учеником аскета в тибетских горах. В те времена его звали Сэнгэ… по-вашему это означает: «лев». Впрочем, это просто прозвище; от настоящего своего имени он отказался, отвергнув судьбу Хранителя. Учитель так назвал его, когда спас его от хищников на пустой дороге и взял к себе. Тогда-то Сэнгэ мысленно поклялся отдать свою жизнь за жизнь своего спасителя, если будет надо.

А учитель его был знаменитым подвижником. Земли, где он прославился, считались излюбленным местом черных колдунов и демонов, — но он принес обет сотворить в течение нескольких лет обряды, ограждающие народ от злых сил на многие столетия. На такое мог отважиться лишь тот, кто преодолел мирские соблазны. По его указаниям был возведен монастырь, и высоко вознеслись его золотые крыши. Благоденствие пришло в их край, демонам не стало хода за священные границы…

Но однажды он лишился расположения неба. Обряды перестали даваться ему. Это был дурной знак. Мало того, что беды стали происходить все чаще, — так еще и самого аскета, который начал и не завершил обряды, ждала страшная участь. Злые духи растерзали бы его на месте! Ученик напряженно искал способ вернуть учителю божественную благосклонность. Он посетил всех мудрецов, до кого смог добраться, но все было тщетно. Он не мог понять, чем столь безупречный подвижник мог навлечь гнев небес на себя.

А дело было в том, что его учитель воспылал страстью к дочери правителя, и вся его мудрость стала бессильна. Звали ее Бальжинима, что значило: «солнце счастья». Ее положение было высоко; но не потому девушка не ответила взаимностью старику. Ее сердце было уже тайно отдано другому: она была влюблена в юного Сэнгэ с неистовой силой первого чувства.

Бальжинима не имела способа открыться предмету своих желаний, потому что видела его только на церемониях. Аскеты жили затворниками высоко в скалах, куда вела лишь тонкая и опасная тропка; она же была вечно окружена свитой и почестями. Тогда, сгорая от любви, она согласилась на недопустимую сделку со старшим из отшельников: она проведет с ним ночь, а он проводит ее к своему ученику.

Так они и сделали; но ученик отказал дочери правителя. Он прислушался к голосу рассудка: если бы он уступил, он бы нарушил обет аскезы и потерял право искать милости небес для учителя.

Бальжинима была растоптана. Ни слова не говоря, она развернулась и исчезла.

А ученик постепенно отчаивался: все его усилия не давали ничего. И тут ему явился демон; о, они знают, в какой момент могут найти ключи к человеческому сердцу! Он предложил помочь. И Сэнгэ, верный своей безмолвной клятве, заключил с ним Контракт.

Условие было такое: то, что пожелает совершить старший аскет путем обрядов, будет исполнено, — но не силой богов, а силой демонов. Ученик просто посвятит алтарь демону тайным ритуалом, и все жертвы, принесенные на этом Алтаре, пойдут тому на корм. Если же силы жертвоприношений не хватит на нужный отшельнику результат, то недостающая часть будет отнята у его ученика, вплоть до разрушения его Духа. Но никто ничего не заметит: внешне все церемонии будут выглядеть, как прежде.

О, безрассудный! Так и случилось в итоге! Бальжинима, которую он отверг, погубила и его, и его наставника. Она ведь тоже повстречала демона тогда, и тоже заключила Контракт! Условие его составило всего одно желание: навечно стать для юного аскета дороже всего, что есть на земле, в высших и нижних мирах. За то, чтобы ее желание исполнялось, она платила нетленной частью своего существа. Но любовь ее извратилась и стала ненавистью, и больше всего она хотела ему страданий. Сэнгэ стал ею одержим, а она, смеясь, отвергала и мучила его.

А старший из аскетов тем временем завершал ритуал. Это было сложно: спокойствие его Духа поколебалось, и вдобавок все окрестные демоны стали сильнее, получая жертвы с его Алтаря. Но близился срок окончания; он готовился принести последнюю жертву. Оставалось совсем немного времени, когда правитель объявил ему, что его дочь Бальжинима изъявила волю стать этой жертвой.

Коварная! Она все обдумала, одним ударом уничтожив обоих. Одни лишь демоны знают, чего стоило старику-отшельнику поднять руку с жертвенным кинжалом! Она упала на Алтарь, исполнив месть. Ликующая улыбка застыла на ее лице, словно маска. О, как страшно закричал его ученик! Гибель всего мира, свою смерть, преступление клятвы предпочел бы он в этот миг тому, что ее не стало!

Но она-то знала, что уже не могла стать жертвой ни для богов, ни для демонов. Во исполнение Контракта она заплатила всем, что у нее было. Да, превратилась она в демоницу, и Колесница — это она! Поскольку же стала она пустой оболочкой, сила для обряда старшего аскета была отнята у его ученика. Увы: это оказалось больше, чем он мог отдать! Он тоже стал демоном.

Так и случилось, что старик не завершил обряд и не исполнил обета. Со всех сторон бросились на него демоны и растерзали его плоть. Тьма пала на те земли… Мы нашли его скитающимся в нижнем мире, и от него узнали то, что я рассказал тебе.

Твой же демон был привязан и к Алтарю, и к своему хозяину, с кем заключил Контракт. Именно из-за него Алтарь продолжал действовать, отправляя демонам силу принесенных на нем жертв. Это была причина, по которой он дожил относительно невредимым до этих дней: если бы не его хозяин, Колесница захватила бы его, чтобы мучить вечно.

Но другие демоны хотели заполучить Алтарь, и случилась из-за этого меж ними война. Демон, что был хозяином Колесницы, и вся его свора напали на хозяина Сэнгэ и тех, кем он правил. Они победили; победитель поглотил побежденного, и теперь им нужен был только Сэнгэ, чтобы управлять Алтарем. Огляделись они вокруг и увидели, что Сэнгэ сбежал! Когда его хозяин погиб, цепи Контрактов с ним разорвались, и Контрактеры получили свободу.

Верховный демон-победитель был страшно зол. И тогда он отправил Колесницу, чтобы найти беглеца и доставить к нему. О, как же ждала она этого поручения! Некоторое время она играла с ним, словно кошка с мышью. Вдоволь над ним поиздевавшись, она уже приготовилась его схватить — но тут ему подвернулась ты! С твоей помощью он получил возможность покинуть Тибет.

Она просто взревела от ярости, когда поняла это! Уничтожив всех своих подчиненных, она поглотила их силу и получила свободу гнаться за ним. И она не успокоится, пока не догонит!

— …Слушай, Седьмая! — возвысил голос тибетец, — Она — страшный враг! Да, тем сильнее демон, чем ярче сиял при жизни его Кристалл и острее были страсти, — и потому она очень сильна! Все пытки мира не способны ее усладить, кровь всех людей не может залить пожар ее ненависти! И все, кого она избирает как Контрактеров, становятся такими же! Они безумны, беспощадны, импульсивны, извращены! А если они встретят тебя — ни у кого не хватит фантазии представить себе, что они с тобой сделают! Мы встречались тут с одним из них, мы знаем, чего он стОит. Все они заканчивают свои дни одинаково: утратив над собой контроль, обращаются в демонов, и тогда она впрягает их в свою упряжку. На них она разъезжает по нижним мирам быстрее мысли — потому и носит свое прозвище.

Ты не сможешь противостоять Колесничим, и ни один из Контрактеров твоего демона не мог. Наоборот: они покорно принимали смерть, и даже… желали ее! Жуткая связь между Колесницей и твоим демоном проходит и через тех, у кого с ними Контракт. Больные страсти соединяют их судьбы. Стоит влияниям их Контрактов соприкоснуться — и пути назад не будет.

Идем же с нами! Или ты не проживешь здесь долго… О, проклятие… — тибетец закрыл глаза, словно прислушиваясь, — Он идет сюда! Идем! Нет, беги сама, я задержу его!!

Он отшвырнул сетку, совершил четками пасс. Четки загорелись синим.

— Да кто же? — растерянно оглянулась Эльза. Она могла видеть куда дальше, чем позволяли стены, — и она увидела…

По улице приближалась высокая, чуть сутуловатая фигура. Для Эльзы она выглядела, как аномалия в сложной структуре мира. Все было так, как рассказывал ей Отто.

Колесничий.

…Тут дверь мастерской распахнулась, и показался переплетчик с чемоданом.

— Да, да, — быстро сказала Эльза, — Сейчас… — она перетащила чемодан через стойку.

— Скорее!!! Через внутренний двор!!!

Но времени уже не осталось. Колесничий вдруг ускорил шаг, быстро вошел, сделал круг по магазину, — и дверь кабинета слетела с петель.

Он был тощ и действительно высок: головой чуть не задевал за притолоку. На нем была потертая форма без знаков различий, а волосы, не по-военному длинные, неаккуратными прядями падали на глаза из-под фуражки. На вид — лет двадцать пять — тридцать, но таким людям на самом деле может быть сколько угодно. Худое, несколько костлявое лицо, большие глаза чуть навыкате и чуточку слишком веселы. И улыбка, слишком широкая для просто дружеской.

Левое запястье его было разрезано; с пальцев на пол капала кровь — прямо на дорогой ковер. Кровавая дорожка шла от места, где он стоял, в магазин за его спиной. Оттуда нарастали возмущенные крики.

— Ты! — радостно заявил он тибетцу, — Что же, не желаешь ли поохотиться на меня теперь еще раз? Дичь бежит на ловца! Но поздно! Ныне я сам на вас охочусь, дабы скрасить радостью битвы время ожидания битвы иной. Злокозненный враг мой, презренный Оттон, с поля боя сбежавший и тем заслуживший сотню хулительных песен, теперь избегает со мною встречи. Его я найду, — но сейчас сгодишься и ты!

Дальше события разворачивались стремительно.

Тибетец шагнул вперед, заслонил собой Эльзу и перекрыл Колесничему дорогу, делая рукой с сияющими четками быстрые движения. Крикнув, он попытался достать ими врага, но тот оказался проворнее. Окровавленной левой рукой он чиркнул по запястью правой, — прямо по мелким шрамам в виде двадцати четырех рун, — и этой рукой перехватил руку с четками. Тибетец закричал, рука его задымилась под ладонью Колесничего. Тот быстро выкрутил ему руку; отчетливо хрустнула кость. Тибетец уже не кричал, а выл. Колесничий одним движением зашел ему за спину, продолжая выворачивать руку.

— Ха-ха-ха! Славную песнь о своей победе сложу я сегодня!.. А ты куда, ползущий подобно крабу, недостойный мужчиною зваться?! — и он пнул ногой диванчик, который перевернулся и перегородил дорогу переплетчику, ползком пробиравшемуся к черному входу. Ему — и Эльзе; теперь ей приходилось бежать через «поле боя».

Эльза выхватила свой маленький пистолет и выстрелила. Колесничий блокировал: вокруг него вспыхнуло белым некое подобие щита с руническим знаком. Он мгновенно перерезал тибетцу горло, вновь чиркнул кровью по руке, окрашивая другую последовательность рун, прыгнул к ней и сбил ее с ног. Ее скрутил нечеловеческий ужас: их Контракты соприкоснулись, и воспоследовала неизбежная реакция. Колесничий дернулся, словно под током, замер на секунду, перестраиваясь на новый лад, — и расхохотался, сгребая Эльзу за ворот и за шею. Она захрипела, повисая на его руке. На лице у него был полный востог.

Из магазина донеслось: «Полиция Австрии! Никому не двигаться!»

Контрактер Колесницы пронес руку над столешницей, оставляя на ней дорожку крови. Дорожку он закончил рунами Феху и Райдо. Кровь вспыхнула, огонь по дорожке плеснулся в магазин, оттуда раздались дикие вопли. Но пока он отвлекся, Эльза собрала в кулак волю и кое-как преодолела страх. Извернувшись, она выхватила из рук упавшего тибетца четки и изо всех сил ударила ими Колесничего. Четки разлетелись синей вспышкой.

— АААААА!!!! — закричали противники в унисон; их демонам досталось одновременно.

Колесничий согнулся, будто ему живот свело. Эльза пришла в себя чуть быстрее: все-таки у нее был сильнейший самоконтроль. Она бросилась к выходу, не выпуская из рук чемодан. Он ухватил было ее за волосы, но только сорвал парик.

Эльза стрелой пронеслась во внутренний двор; за ней выхлестнулся из двери язык огня. Но она успела вбежать в дверь соседнего дома, и, миновав парадное, выскочила на улицу. Перед глазами плыло: «демоническое» зрение возвращалось медленно. Но ее машина была недалеко…

— Фройляйн Лейденбергер! Стойте! — раздалось рядом, — Это полиция! Стойте!

Проклятие, подумала Эльза: она теперь без парика и вуали, и ее узнали. Но она может сказать, что ходила к переплетчику сверять рукописи… Нет, ведь Отто видит ее маячок в библиотеке и думает, что она там… что делать?

И тут чемодан расстегнулся, и журналы регистрации высыпались на мостовую. Ситуация осложнилась еще больше, ведь никто не должен был знать о ее манипуляциях! Подбежавшие полицейские помогли их собрать.

— Мы лишь проводим вас, — любезно сказали они, — Тут опасно, вы можете пострадать! Давайте мы поможем вам нести чемодан… Потрясающе, где вы взяли столько вокзальных журналов?

Так полицейские подписали себе приговор. Она не могла им дать уйти после этого.

— Спасибо, — сказала Эльза вежливо, — Но, господа, нужно забрать мою машину, я оставила ее в тупичке неподалеку. Я вам покажу.

И они все свернули в подворотню, а потом в абсолютно глухой каменный мешок, где стояла ее машина. Там Эльза выстрелила в обоих капсулами с паралитиком. Потом, надрываясь, затолкала упавших полицейских в багажник. Чемодан она бросила на заднее сидение, села за руль и нажала на газ.

Скоро она встретилась с Гансом Прибке, что отдал ей чемодан, и вернула его. Тот пошел отчитываться перед Отто, а Эльза отправилась в поместье. Правда, она еще сделала небольшой крюк по городу, проехала рядом с библиотекарем, у которого закончился рабочий день, отключила его маячок и включила свой.

Эльза загнала машину в личный гараж. Полицейских она оставила в багажнике. И что с ними теперь было делать? Положить под капельницу в какой-нибудь дыре на всю оставшуюся им жизнь? Да, она знала, что делала, применяя такое оружие. Да, но… ощущение было неожиданно мерзкое.

Она взяла рукопись «Книги Инститориуса», дочитала ее и отправилась в ту часть поместья, где был штаб «Бальмунга». Отто разбирал там журналы из хорошо знакомого Эльзе чемодана.

— Этот Тадеуш оказался непрост, — сказал Отто, — Я удивлялся, что он не пользуется псевдонимами. Но зато теперь он воспользовался своим настоящим именем, чтобы исчезнуть. Он пересек границу в целых семи местах! Его поиски отнимут много сил. Но попробуйте теперь говорить о невиновности.

Хоть что-то хорошо, подумала Эльза.

— Объявился Дэтлеф Эберт. Устроил резню с пожаром, — продолжал Отто делиться новостями, — Спалил лавку переплетчика. Выживших нет. «Допросить» погибших, скорее всего, не удастся. Это не было похоже на обычный огонь… У меня все. А что у вас?

— Вот, — сказала она, открывая рукопись в нужном месте.

— Я плохо владею латынью, фройляйн.

— Хорошо, я вам переведу…

— Просто перескажите.

— В общих чертах, тут описывается, как прервать ритуал. Тот, кто на это решится, должен приготовить ритуальные предметы, затем уединиться на семь дней для подготовки. В это время ему полагается поститься, читать Заклятия Четырех и Семи, воскурять соль, ладан и травы, облачившись в белое одеяние и обнажив магический меч. В назначенный срок явиться на кладбище с могилой и бросить некроманту вызов; тут приводится формула. При этом он ставит на кон свою бессмертную душу рядом с душой жертвы. Дальше следует поединок. Если он победит — и он, и жертва спасутся; если же нет — оба погибнут вовеки.

— Вонючая книжонка, — вдруг резко бросил Отто, — Бред! И в поисках бесполезна. Завтра — последний день, фройляйн! — в голосе его была боль.

— Рано отчаиваться. Это последний день, но у нас есть еще целый день.

Кратко попрощавшись, они расстались. О тибетцах Эльза ничего не рассказала Отто. Это повлекло бы за собой слишком много ненужных подробностей. Да и зачем, если поискам барона это никак не помогало?