Вниз и влево (СИ)

ГЛАВА ТРЕТЬЯ, в которой Эльза придумывает прекрасный план

Эльза принялась за исследования на следующий день. А начала она, естественно, с того, что проверила, права ли она в принципе. В распоряжении у нее были только демон, ловушка и она сама. Поэтому Кристалл для проверки ей предстояло разбивать свой собственный. Надо было несколько раз повредить его и посмотреть, что получится.

Ученая закрепила на себе массу датчиков и подсоединилась к установкам, в которых протекали предсказуемые физические процессы; параметры этих процессов тоже постоянно фиксировались. Затем она заставила демона показать ей Бардо. Долго упрашивать его не пришлось.

Опыт продолжался до скачка в показателях, и Эльза повторила его десять раз, на что и потратила первый день экспериментов. Это было столь же мучительно для нее, как и раньше, но в итоге оба были довольны: она получила результаты, а демон поразвлекся, как и не рассчитывал.

Что ж, догадка ее подтвердилась: ее влияние на среду усиливалось раз за разом. Более того, она узнала, что чем дальше экспериментатор заходит по пути саморазрушения, тем быстрее будет ему даваться каждый следующий раз, и тем сильнее будет эффект.

— А можно ли вернуть Кристалл в первоначальное состояние? — спросила Эльза, разглядывая графики.

— Пфф! Пора бы уже уразуметь, что это не по демонской части, — с издевкой отозвался демон, — Тебе бы выйти ну улицу и срочно найти там пару-тройку Просветленных…

— Черт с ними, раз так. Мне главное — изучить Закон в динамике, а уж положительная она будет или отрицательная — дело десятое.

На том и порешили, и «Полет валькирий» был вторично исполнен на сон грядущий.

Спала она скверно.

На другой день Эльза проверила, как изменится результат того же опыта, если из процесса исключить демона. То есть, в очередной раз ей надо было разбить Кристалл исключительно своими силами: ведь демон говорил, что люди это могут. «Только не перестарайся», — сказал тот, когда она до предела выкрутила мощность ловушки, отсекая его от себя. Эльза усмехнулась такой «заботе»: да, ее смерть была бы для него сейчас проблемой.

Задача оказалась не из легких. Полдня она пропускала через свое тело ток, подвергая себя настоящей пытке, но физические мучения не смогли поколебать ее Дух. Вместо того, чтобы этим гордиться, она зло сжимала губы, искусанные в кровь, и пробовала снова. Наконец в полном изнеможении она осела на пол рядом со столом. Поражение нависло над ней, предстало перед ее глазами, как зримая картина.

…Она почему-то представила себе бескрайний пустырь, заваленный ржавым хламом. Унылый рельеф понижался к горизонту, насколько хватало взгляда. Закатное солнце заливало его красным гаснущим светом, а впереди прочь от Эльзы уходил Тадеуш. Тревога ее пронзила: она поняла, что если сейчас он скроется из виду, она никогда его больше не найдет!

— Подожди! — кричала она и бежала следом, — Совсем немножко, Тадеуш! Я вот-вот его разобью, свой Кристалл! Я найду способ вернуть…

Тадеуш резко развернулся.

— Пустые слова, — заговорил он холодно, — И способ твой — глупее просто не придумать! Ты хочешь что-то там вернуть, что потеряла, когда Кристалл твой впервые треснул — так ли, Эльза? Но ты любой результат получить можешь, только разбивая свою сущность еще сильнее. То есть, с каждым разом ты будешь терять еще больше того самого, что хочешь вернуть! И знаешь, что? — ты уже изменилась с нашей последней встречи! Где твоя интуиция, доверие, понимание людей? Ты их выбросила, — ведь они тебя предали! Все это стали пустые слова. И ты с каждым таким разом будешь меняться, и это будет необратимо. И когда ты дойдешь, наконец, до своих целей, они превратятся в абстракцию, в ложь. И вся наука твоя — тоже ложь сплошная. Хочешь, я тебе скажу, зачем она тебе? Ты просто потеряла смысл жить, и теперь изобретаешь ему замену. Ты прикрываешься нашей дружбой, чтобы поставить перед собой хоть какую-то цель и идти хоть куда-то. Хватит уже! Оставь меня в покое, отцепись!

И он пошел дальше, а Эльза осталась неподвижно стоять, принимая, как правду, все, что он сказал. И когда она приняла это до конца, Кристалл ее треснул сильнее, чем от видений Бардо. Ее шатнуло, будто на секунду земля ушла из-под ног.

Но именно это ей и было нужно! Да, надо было раньше догадаться: чтобы его разбить, надо было немножко от него отречься. Сейчас она отреклась от него, согласившись, что будет отрекаться и дальше, — и от Кристалла, и от чудес, и от дружбы. И так — до самого конца, а потом… если она права, все это вдруг вернется к ней вновь.

Главное — способ найти.

От избытка эмоций Эльзу выбросило из видения. Приборы, которыми она себя увешала, зафиксировали скачок в показателях. Сорвав их с себя, она кинулась к столу: сверять полученные результаты с предыдущими.

— Гляди-ка, — провозгласила она торжествующе, — наши с тобой воздействия на окружающую среду не складываются, а перемножаются. Это принципиально! День прошел не зря.

— Впервые вижу, чтобы кто-то радовался смерти собственного Духа, — заметил демон, — Хотя мне это нравится.

— Не говори ерунды. Я радуюсь не смерти, а результатам. Ради этого можно потерпеть, — она вслушалась в свои ощущения. Конечно: боль утраты тупо саднила где-то в глубине, не смешиваясь с радостью, и накапливалась с каждым разом, — А занятно, — раздумчиво сказала Эльза, — я действительно больше не помню, было ли все это правдой до того, как я со всем этим согласилась, чтобы разбить Кристалл.

— Зато теперь ты понимаешь, почему демоны забывают, кем они были, — ответил демон, — В физике это называется «необратимый процесс», да?

— Хм… «необратимый», говоришь? А знаешь ли, что этим самым словом ты натолкнул меня на многообещающую мысль, демон?

— Ты не поверишь: догадываюсь.

— Тогда давай, играй «Полет валькирий»! Скоро, очень скоро я изложу тебе мою теорию.

И вот спустя несколько дней Эльза вновь сидела в своем подвале, подключившись к ловушке, и общалась со своим демоном. Помещению вот-вот предстояли перемены: над ловушкой она распорядилась возвести железобетонное перекрытие, упрятав ее в подполье, а рабочее оборудование перенести выше. Но пока она сидела в кресле перед пентаграммой, скрестив ноги, с бокалом виноградного сока в руке, в шлеме и в браслетах с клеммами на запястьях и ногах. В глубоком каменном мешке было тихо, как в склепе, только электричество ловушки потрескивало.

— Ты знаешь состояние нашей науки, демон, — говорила она, — но я вкратце пробегусь по принципиальным для меня моментам, чтобы перейти к своим построениям.

Видишь ли, до середины прошлого века наука строилась на классической ньютоновой механике. Среди физиков тогда царил оптимизм. Со времен Ньютона они считали, что мир — это большая машина, которая может работать в любую сторону. Все физические процессы считались обратимыми. Допустим, ученые изучали какую-то совокупность взаимосвязанных вещей — то есть, то, что называется физической системой, запуская в ней некий процесс… Так вот, они считали, что можно подождать, пока процесс закончится, а потом взять и запустить его в обратном направлении, — и вернуть систему в исходное состояние! Еще бы не быть оптимизму: они думали, что, зная состояние физической системы на данный момент, можно реконструировать ее прошлое и предсказать будущее!

И вот представь: в середине 19 века было открыто, что обратимых процессов в природе нет вообще. Оказалось, все процессы идут только в одном направлении — из места, где энергии много, в место, где ее мало, — да, это закон Фурье… То есть, количество энергии в системе сохраняется, но разница в ее распределении постепенно исчезает. А любой процесс в системе происходит только за счет этой разницы. Как только она окончательно выровняется, система остановится.

Что могут в таком случае делать ученые? Мы можем искусственно поддерживать энергетическую разницу в системе, если будем «накачивать» взятой извне энергией одну из ее частей. Исходя из этого, все системы делятся на те, где можно создать разницу извне, — то есть, открытые, и на те, где «крышка» захлопнута намертво — замкнутые. И замкнутым конец приходит быстро. Наступает равновесие энергии и остановка всякого движения, — то есть, тепловая смерть.

Стоит обратить особое внимание на то, что «закачивая» в свою систему энергию, мы ее откуда-то при этом отбираем. Ничего не происходит бесплатно.

Короче говоря, ученые выяснили, что мир — не просто механизм, а замедляющийся, ломающийся и тормозящийся механизм. И чтобы собрать рассыпавшиеся и замедлившиеся части и опять их запустить, мы постоянно должны строить новые механизмы. А для этого мы вынуждены брать откуда-то энергию. А этому, вероятно, есть предел. Потому что ломается всё у всех, и энергия нужна всем.

Остается, правда, один вопрос: действительно ли есть такой предел? Является ли наш мир открытой или замкнутой системой? Иными словами, есть ли у него внешний неисчерпаемый источник энергии, который возобновляет энергетическую разницу? БОльшая часть физиков считает, что такого источника нет. Я тоже так думаю: все мои опыты подтверждают это. А это значит, что вселенная будет рассыпаться и ломаться до тех пор, пока не сломается совсем и не остановится — как любая замкнутая система. Да, нас ждет тепловая смерть, демон! Это неизбежно и необратимо.

Когда ученые поняли это, настала эпоха неклассической физики, изучающей необратимость. К Ньютоновым законам добавились законы термодинамики! И когда ты недавно произнес слово «необратимость», я поняла, какой именно закон можно распространить на так называемый «духовный мир»! Это закон, которому, как и Карме, подчиняется все. Это второе начало термодинамики, закон нарастания энтропии в замкнутой системе!

Эльза выдержала паузу, пригубив сок, и продолжила:

— Все, что ты мне рассказывал о Контрактах, можно связать с нынешними научными теориями. Смотри: здесь тоже возможно говорить о физических системах! Например, системой допустимо назвать Кристалл и то, на что он тратится, или связанных между собой различными отношениями людей… да и не только людей. Даже нас с тобой так можно называть. Все эти связи могут быть описаны законами, если мы способны измерять их параметры.

Источники энергии в таких системах — это Кристаллы. За счет них происходят все проявления Духа в сфере материи. И все эти проявления относятся к необратимым процессам, — то есть, энергия Кристалла идет только в направлении из него в материю, и постепенно растрачивается. Если энергию не восполнять, она заканчивается, Кристалл полностью «сгорает», и человек становится демоном.

И я полагаю, такие системы тоже делятся на открытые и замкнутые. Большинство их относится не к полностью замкнутым, а к частично изолированным, — иными словами, энергообмен все-таки происходит. Люди не превращаются в демонов на каждом шагу, потому что человек способен получать энергию извне. Но не будем забывать: если мы ее откуда-то взяли, там ее стало меньше! Таким образом, человек может пополнить свою энергию только за счет других людей.

— Хех! Может быть, мне не так уж с тобою не повезло. Но я жду не дождусь, когда ты перейдешь к практике.

— Практическое применение вся эта теория получает, когда мы знаем, как конструировать системы разных типов применительно к людям, — охотно продолжила Эльза, — А конкретнее — замкнутые системы. Они самые удобные, потому что позволяют локализовать происходящий в них процесс и взять его в чистом виде.

Есть два способа изолировать систему от среды и сделать ее замкнутой. Способ первый — не пустить в систему внешнюю энергию при помощи разных изолирующих устройств. Пример такого устройства ты можешь оценить сам: это моя ловушка-пентаграмма с изолирующим контуром.

Способ второй — запустить процессы в системе и вовне с разными скоростями. Чем заметнее будет разница, тем сильнее будет эффект изоляции. Это произойдет, если система и внешняя среда будут управляться разными закономерностями — например, законом Контракта и обычными законами физики.

В-общем, демон, остаются только вопросы техники! — Эльза улыбнулась, делая глоток.

— Почти. Спрашиваю из чистой любви к науке: а как ты ответишь на тот самый болезненный вопрос неклассической физики? В твоей трактовке мир людей — тоже замкнутая система?

Эльза усмехнулась:

— Есть ли у человеческого мира внешний неисчерпаемый источник энергии?… То есть, хочешь спросить: есть ли Бог? — помолчала секунду и резко продолжила: — Нет, демон. Никакого внешнего Бога у людей нет, — уверяю тебя, как физик-позитивист. Мои приборы не фиксируют какого-либо притока энергии в исследуемые системы «из ниоткуда». Это значит, все движения человеческого Духа будут постепенно вырождаться, амплитуда их уменьшаться, а люди — портиться, — ведь энергия их Кристаллов тоже конечна, чем бы они ни являлись. И даже если какое-то время они продержатся за счет имеющейся «разницы потенциалов», тенденция ясна. Это Закон. А главный вопрос совсем в другом, демон… Что там, за пределом Закона нарастания энтропии?

— Ладно, тогда вернемся к вопросам техники. План исследований ты уже составила?

— Конечно! Он весьма изящен, и состоит всего из пяти пунктов. Слушай.

Во-первых, надо узнать, как именно распространяется в мире «искажение физических законов», порождаемое разбитым Кристаллом. Устойчиво оно или нет, зависит ли его устойчивость от степени искажения, и так далее.

Во-вторых, нужно строго сформулировать, чем эти «искажения» являются. То есть, свести все явления, включая людей, к конечному набору постоянных и переменных, а потом описать это все формулой Закона.

В-третьих, предстоит научиться этот Закон воспринимать непосредственно — так, как древние мистики получали Откровение. Это поможет преодолеть словесные концепции. Пока не знаю, как это сделать, но вероятно, для этого мне придется что-то изменить в организме.

Ну а в-четвертых, научившись видеть Закон, следует понять методом исключения, что в него не укладывается.

И тогда, в-пятых, надо стать тем, кто может это исключение увидеть! Тот монах говорил, что это могут те, кто не связан Законом. Но давай рассуждать: что такое — «не быть связанным Законом»? Это значит — находиться вне замкнутой системы, которой он управляет. Отсюда, в свою очередь, следует: экспериментатор и система должны существовать на очень разных скоростях. А как это сделать? Естественно, повысить энергию Кристалла смотрящего в нужной мере! И вот тогда-то ему останется взглянуть на это «не укладывающееся» и увидеть, что оно собой представляет. Это и будет искомое — исключение из Закона!

— Браво, браво! Сегодня я сыграю тебе «Полет валькирий» с новой басовой партией.