Владыки «Железного Дракона»

Глава 4

Поднявшись наверх из внутренних помещений «Бурекола», Брокрин с командой стали свидетелями жуткой картины. Джангас сидел на вершине покореженного и смятого двиргателя, одной рукой держась за обшивку, а другой с зажатым в ней ножом отмахивался от целой своры чудовищ, роившихся вокруг. Монстры были сродни тому существу, что напало на Скагги в каюте; словно стая пауков, они обшаривали остов корабля. Окружившие загнанного в тупик кочевника упыри сдавленно выли, и в стонах их слышался сильный голод. Пока дуардины соображали, что происходит, из открытых люков в средней части судна появлялись новые и новые падальщики, пополняя чудовищную стаю.

– Залпом! Огонь! – приказал Друмарк с зависшего в воздухе «Железного дракона».

По команде громовержцы открыли шквальную стрельбу по голодным упырям, которым, казалось, не было числа, так много их лезло из недр судна. Пули вгрызались в тощие жилистые тела, и те отбрасывало обратно в темноту.

Когда дуардины очутились на палубе, окружавшие Джангаса упыри повернулись к ним. Несколько существ с дикой яростью набросились на арканавтов, но харадронцы дали им грохочущий ответ из пистолетов: каперы Готрамма бесперебойно посылали в бешеную свору выстрел за выстрелом. Первые упыри погибли на месте, эфирное оружие эффективно выкашивало ряды отощалых противников. Те монстры, что прибывали следом, действовали хитрее. Они пробегали мимо павших сородичей и использовали стены рубки и громоздкие двигатели, питавшие двиргатель, как точки опоры, с которых потом набрасывались на дуардинов.

– Секира и сталь! – издал Брокрин старый боевой клич Барак-Зилфина.

Залпострел в его руке рявкнул – капитан ранил выпрыгнувшего из-за угла рубки падальщика.

Противнику перебило лапу, но он продолжал атаковать уцелевшей конечностью и скрежетал клыками, силясь вонзить их в дуардина. Взмах секиры вспорол существо от бедра до ребер. Упырь закашлялся кровью и рухнул на пол.

В тот же миг с двиргателя на капитана накинулся второй падальщик. Траектория и скорость полета сделали прыжок похожим на падение метеора. Брокрин не стал дожидаться приземления, которое непременно сбило бы его с ног: капитан пригнулся, прицелился и произвел выстрел из еще не разряженного цилиндра. Контратака застигла упыря в падении, заряд попал в грудь и отшвырнул его в двиргатель. Тело монстра медленно сползло на землю.

На Брокрина набросилась целая свора падальщиков. Новый выстрел разобрался с третьим, удар секиры раскроил череп четвертому, но череде монстров, казалось, не было конца. Вокруг него Готрамм с арканавтами сражались в смертельном ближнем бою с собственными врагами и не могли прийти на помощь. Сверху все еще раздавались звуки выстрелов, но теперь более осторожные, единичные. В суматохе боя легко было попасть в своих, а не в противника, и Друмарк не хотел испытывать удачу шквальным огнем. Лучшее, что он мог сделать, – это сдерживать натиск упырей, которых продолжал исторгать из себя трюм.

– Клянусь котельными шнурками Гильдии, вы мной не отобедаете! – выругался Брокрин, когда на него навалилась новая порция упырей.

Шипастым черенком секиры он раздробил морду первому, затем отвесил противнику мощный пинок по ребрам, отчего тот, шатаясь, заковылял прочь. Очередной монстр накинулся на вытянутую руку капитана, мертвой хваткой вцепившись в защищавшие предплечье наручи.

– Я сказал, обеда не будет! – взревел дуардин и что есть мочи огрел голодного упыря по лицу тяжелыми стволами пистолета. Из раны хлынула кровь, острое ухо превратилось в бесформенную кашу, однако зверь не ослаблял отчаянную хватку. Брокнин заметил, как за спиной вцепившегося в него упыря крался еще один, намереваясь зайти с фланга. Если капитан сейчас же не освободится от первого противника, он никак не сможет отбиться от второго.

Однако, прежде чем упырь успел прыгнуть на дуардина, его самого атаковали. С диким боевым воплем своего народа Джангас вогнал кинжал в грудь зверя, провернул клинок, раня его еще сильнее, и вырвал оружие из тела. Упырь попытался полоснуть обидчика когтями, но человек отскочил ему за спину и перерезал монстру глотку. С предсмертным шипением враг растянулся на палубе.

Помощь кочевника подарила Брокрину необходимое время. Бесчисленные удары пистолетом по голове сумели наконец вбить в упыря ощущение боли. Отпустив доспехи, он попытался отступить от дуардина, но Брокрин только того и ждал: стоило чудовищу разжать зубы, как топор капитана вошел ему в живот. Упырь задергался и заскулил, словно побитая собака. Брокрину не было нужды преследовать противника. Как только их разделила небольшая дистанция, упырь подверг себя новой опасности: с зависшего в воздухе «Железного дракона» прогремел выстрел, и монстр, лишенный половины головы, упал.

Бой был близок к завершению, на палубе оставалось всего несколько падальщиков. Усилия арканавтов Готрамма и огонь сверху проредили толпы голодного зверья. Поняв, что громовержцы Друмарка не дадут им покинуть трюм живыми, чудовища прекратили попытки вырваться наружу. Наплыв врагов продолжал иссякать, но возникла новая неприятность.

В трюмах послышались грохот и скрежет. Ровный железный пол кое-где стал выпуклым, деформированным неизвестной силой, что яростно билась внизу. Очередной неистовый удар – и металлический лист палубного настила вырвало из креплений, а на его месте образовался широкий проем.

– Какая еще дьявольщина тут укрывается? – выругался Готрамм. Перезаряжая пистолет, он приказал арканавтам: – Все на ют!

– Будьте начеку, – предупредил Брокрин, – возможно, это отвлекающий маневр.

Прежде чем дуардины успели занять более высокую позицию, из дыры хлынула свежая лавина упырей, и схватка началась с новой силой. Брокрин изо всех сил сдерживал наплыв тварей, но, несмотря на все старания, его теснили назад. Палубу вновь затрясло. Еще два листа настила выбило напрочь, и тонкий проход превратился в зияющую пробоину.

Из нее на свет выползло существо, которое можно было представить себе лишь в кошмарном сне.

– Бороды предков! – воскликнул Готрамм, в ужасе разглядывая выбиравшийся наружу кошмар.

Его возглас эхом пронесся между других арканавтов, пятившихся подальше от вылезшей громадины.

Брокрин разделял их отвращение. Упыри казались ему отталкивающими из-за их отдаленного сходства с людьми. В этом же громоздком существе от сходства оставалось едва ли эхо. Все в нем говорило, что перед дуардинами стоял самый настоящий монстр: чудовищный корпус, покрытый спутанной облезлой шерстью, с голой черной шкурой на ладонях, ступнях и лице. Задние ноги оканчивались загнутыми когтями. Череп расходился в широкое рыло; из-за натянутых губ выглядывали острые клыки, глубокие, широко посаженные глаза разделял приплюснутый нос с большими раздувающимися ноздрями. Кисти были не более чем наростами на концах длинных кожистых крыльев. Грудь монстра, что никак не увязывалось с его животным телосложением, покрывала превосходного качества рубаха с воротником с оборками, в вытянутых, как у летучей мыши, ушах сверкали драгоценные камни, а пояс оборачивал бархатный кушак.

Помогая себе когтями, нетопыреподобный гигант выбрался из глубин мертвого броненосца. Слабый солнечный свет, тот, что сумел найти путь в ущелье, заставил его злобно прищуриться, учуявший запах битвы нос поморщился. На мгновение монстр уставился на Готрамма и прочих каперов, что тем временем встречали новый наплыв упырей, затем нетопырь резко развернулся и вперил кроваво-красный взгляд в Брокрина.

Губы зверя растянулись, словно в некоем извращенном подобии улыбки. Когтистое крыло выдвинулось вперед, и в этом движении Брокрин отчетливо рассмотрел жест, которым дуэлянты бросают вызов соперникам.

Жуткая тварь ринулась на Брокрина, продемонстрировав неожиданное для подобных размеров проворство, и врезалась в капитана, отшвырнув того назад. Брокрин ударился о ют, от столкновения он рефлекторно выдохнул воздух из легких и некоторое время не мог дышать. Когтистый палец нетопыря поддел шлем Брокрина и сдвинул его набок. Дуардин почувствовал холодное зловоние, доносившееся из пасти склонившегося над ним врага. Маленькие глаза голодно засияли, волчий язык облизнул сверкающие клыки.

– Помогите капитану! – раздался голос Друмарка с зависшего над обломками броненосца.

Палубу осветил звучный фейерверк выстрелов, дуардины пытались спугнуть нетопыря, загнать его обратно в трюм. Противники были слишком близко друг к другу, чтобы рисковать прицельным огнем.

– Спасем капитана Брокрина! – подхватил Готрамм приказ сержанта.

Капер с удвоенным усилием принялся прорываться сквозь толпы упырей, однако легко справиться с таким их количеством было невозможно.

Брокрин остался со своим противником один на один.

Дуардин вонзил топор в монстра, и тот взвыл от боли. Пусть Брокрина и отбросило ударом, однако капитан не выпустил секиру из рук, и его атака поразила нетопыря в живот. Брокрин короткими замахами рубил из стороны в сторону. Удары скорее скребли по туловищу, нежели ранили, однако причиняли достаточно боли, чтобы удерживать врага от контрнаступления. В один момент монстр ослабил натиск, и капитан не преминул воспользоваться мимолетным преимуществом.

Увесистый сапог дуардина с силой опустился на лапу нетопыря. Раздавшийся хруст показался Брокрину прекраснее всякой музыки. От новой травмы зверь отскочил назад и тем самым открылся для дальнейшей атаки. Без нависшего прямо над ним противника у Брокрина появилось больше возможностей, чем просто вонзить лезвие во врага. Он завел руку далеко за спину и сделал широкий взмах, направляя топор по смертоносной вертикальной дуге. Секира вошла в плоть, перерубила на своем пути кости, рассекла ребра.

Нетопырь от неожиданности вскрикнул, но его крик тут же перешел в леденящий душу вой. Коготь, что все еще находился под шлемом Брокрина, дернулся назад, сорвал шлем и потянул капитана вперед. Брокрин упал лицом вниз, однако быстро перекатился на спину. Иссеченный нетопырь перешел в наступление и, широко раскрыв пасть, несся на него со жгучей жаждой убийства в глазах. Он намеревался сокрушить дуардина, впечатать его в палубу, но на полпути его встретила секира Брокрина.

– Глядите, небесный народ! Чуйтсеки храбрый!

Поглощенные желанием перебить дуардинов, упыри совсем не обращали внимания на Джангаса, который спустился со своей безопасной возвышенности в гущу боя. Он был волен выбирать: бежать или биться. Сын вождя выбрал второе, желая доказать Владыкам Харадрона собственную храбрость.

С боевым кличем своего племени охотник пришел на помощь Брокрину. Пока капитан загонял секиру глубже и глубже в плечо нетопыря, Джангас запрыгнул на плешивую спину чудовища и принялся колоть ее кинжалом. Раны запузырились застоявшимся гноем и тухлым мясным варевом, источающим гнилостный смрад. Нетопырь в очередной раз взвыл, нанося резкий судорожный удар, в равной степени вызванный яростью и болью, и сбросил непрошеного наездника. А Брокрина опрокинуло на спину, и он поехал на ней по палубе.

Дуардина кружило и несло к выломанной нетопырем дыре, и он никак не мог остановиться. Рукой он успел ухватиться за выпиравший над брешью смятый настил, но пальцы соскользнули, и Брокрин полетел во тьму трюма. В последний момент отчаянным взмахом секиры он сумел уцепиться лопастью лезвия, будто крюком, за край провала. Зависнув в таком положении, Брокрин постарался разглядеть что-либо в склепе под ним.

В тех жилках света, которые дотягивались до трюма сквозь щели палубы, Брокрин увидел, что во внутренней части «Бурекола» царила такая же разруха, как и в капитанской каюте. Сдвинутое с места крушением или разоренное падальщиками – все намертво не прибитое гвоздями разбросало по помещению. Деревянные и металлические бочонки были смяты и поломаны, коробки и ящики – расколоты в щепки. Их дополняли разорванные и разметанные мешки, в которых некогда хранилась провизия, и болото из пива и грога, обнаружившееся в углу трюма. Когда глаза Брокрина немного привыкли к темноте, он разглядел в общей разрухе также и кости. Обглоданные, изборожденные клыками, потрескавшиеся и исцарапанные когтями жаждущих полакомиться костным мозгом упырей. Здесь была братская могила команды броненосца.

Единственным предупреждением Брокрину послужило хищное рычание. Несколько упырей все еще таились внизу. Завидев висевшего прямо над ними дуардина, звери выползли из темноты и набросились на беззащитную жертву. Брокрин брыкнул ногами, попав сапогом по морде прыгнувшего упыря. Отдача от удара пронеслась по телу капитана и вошла в сжатые руки, еле заметно сместив хват. Этого оказалось достаточно, чтобы ненадежно державшееся оружие соскочило с края дыры. Брокрин вскрикнул и провалился во тьму.

Дуардин упал в лужу грога, подняв тучу липких брызг. К его удивлению, что-то смягчило падение – оказалось, Брокрин приземлился на упыря, которого пнул сапогом. Спина зверя не выдержала веса дуардина вместе с доспехами и переломилась. Новый, затаившийся во тьме монстр предпринял попытку атаковать капитана, но широкий замах секиры заставил противника спасаться бегством, держась когтями за то, что осталось от лица.

Капитан поднялся на ноги, и вдруг что-то перекрыло бледный луч света, который просачивался в трюм. Дуардин посмотрел вверх и встретился с горящим взглядом нетопыря на палубе. Молниеносным движением крыла монстр швырнул в Брокрина нечто крупное. Тот едва успел увернуться от изувеченного тела Джангаса, которое разбилось о пол трюма. Очевидно, сын вождя встретил смерть до столкновения с твердой поверхностью: никто не сумел бы выжить с наполовину откушенной шеей.

Брокрин вновь глянул на убийцу человека, большой палец дуардина нервно стучал по рукояти секиры:

– Чего ждешь, шелудивый трупоед? Вот он, десерт! Подходи, угощайся.

Мохнатый монстр спрыгнул в края дыры в трюм, расправил крылья и полетел к Брокрину. Капитан хлестнул секирой по алкогольной луже, послав в глаза парящему кошмару тучи брызг. Нетопырь метнулся в сторону, но ударился головой об остатки потолка. Столкновение оглушило монстра на одно мгновение, но уже в следующее он продолжил парить вниз.

Брокрин с секирой был готов встретить врага. Лезвие очертило дугу, вошло в крыло нетопыря, рассекло кость, оставив половину крыла держаться на одной лишь перепонке. Ровный полет превратился в беспорядочное трепетание крыльями в тщетной попытке прекратить падение. Чудовище с силой врезалось в покатый пол трюма, разломав несколько бочек.

Капитан не собирался давать противнику прийти в себя и ринулся на него с жаждой возмездия, что билась в нем в унисон с сердцем. Возмездие не только за осквернение тел команды «Бурекола», но и за смерть человека. Какой бы долг отмщения ни объявил на него в будущем Барак-Урбаз, Брокрин здесь и сейчас намеревался свести с нетопырем собственные счеты.

Монстр попытался встать, но секира Брокрина незамедлительно перерубила ему кость на ноге, и он тут же рухнул обратно в пивное болото, завалившись набок. Его бешеный вой, вырывавшийся из окровавленных челюстей, резал уши. Покалечив ногу зверя, Брокрин таким образом лишил подвижности обе левые конечности. Теперь нетопырь мог только подпрыгивать и барахтаться, силясь повернуться к дуардину лицом и продолжить схватку.

Ступая тяжелыми сапогами по ноге врага, перемалывая бедренную кость в щепки, Брокрин взобрался на спину сбитого нетопыря, все сильнее втаптывая противника в алкогольную жижу. Монстр вывернул голову и вперил в дуардина взгляд, исполненный столь сильной ненависти, на какую ни одно созданное природой животное никогда не было и не будет способно. Брокрин обеими руками перехватил секиру и взглянул в лицо зверя.

– Попадешь в Серые залы – передай, что тебя отправил туда Брокрин Улиссон, – прорычал Брокрин и вонзил секиру нетопырю в череп.

Монстр дернулся, из раны вытекла вязкая гнилостная жижа. Брокрин сплюнул от отвращения и занес лезвие для повторного удара. Вновь и вновь он поднимал и опускал секиру, пока наконец тело под его ногами не прекратило биться и не затихло окончательно.

Брокрин вытер едкую кровь с лица и бросил взгляд на труп Джангаса. Сына вождя уже облепила свора падальщиков, они раздирали человека когтями, набивая клыкастые рты свежим мясом. Брокрин яростно взревел, вырвал топор из порубленной головы нетопыря и бросился отбивать от упырей тело охотника.

Из дыры сверху прогремел оружейный залп. Пули разметали падальщиков во все стороны, пришпилили к полу, отшвырнули на кучи обломков. Брокрин успел сделать всего несколько шагов после того, как отгромыхал последний выстрел, и услышал сердитый голос Готрамма:

– Прекратить огонь! Капитан внизу!

Готрамм стоял на самом краю дыры. Он сохранял равновесие, держась за руку другого арканавта. Лицо капера покрывали синяки и порезы, борода слиплась от запекшейся крови, но когда Брокрин вышел из темноты на свет, его озарила широкая улыбка.

– А мы уж думали, что нет больше у нас капитана, – крикнул Готрамм вниз. – Скагги видел, как та огромная бестия прыгнула в дыру вслед за тобой.

– Больше она такой ошибки не допустит, – ответил Брокрин. – Есть потери с нашей стороны?

– Несколько царапин да пара глубоких ран, – приободрил его Готрамм, – прибавку к доле за потерю дееспособности никому делать не придется.

После остроты капера повисла неловкая тишина: экспедиция еще не принесла ни монеты прибыли.

– Я нигде не вижу Джангаса, – произнес он, – небось дал деру во время боя и уже на полпути к своим соплеменникам. Ну да бес с ним. Утомился за ним приглядывать.

– Больше приглядывать незачем, – покачал головой Брокрин, указывая на тело кочевника, – но не смей даже думать о том, что он струсил и сбежал. Это не про него. В битве с монстром он пришел мне на помощь, когда она была особенно необходима. Я до сих пор жив только благодаря ему.

– Я недооценил человека, – признал Готрамм. Он посмотрел на труп кочевника, и его голос стал мрачным: – Я считал его вором, бесчестным и трусливым. Забираю все, что наговорил ему, все те недостойные мысли, что потом обратились в слова. Я был не прав, когда глумился над ним.

– Хорошо усвоенный урок – самый тяжелый, – произнес Брокрин, – суди других по качествам, что они показывают, а не по тем, что, как тебе кажется, ты в них видишь.

Капер приложил руку к барабану пистолета: старый знак уважения павшему товарищу по оружию.

– Урок усвоен хорошо, – ответил он словам своего капитана, затем спросил: – Видишь выход из этой дыры?

Брокрин вынул из-за пояса трутную горелку и зажег ее. Осторожно, чтобы не загасить пламя, он повернулся вокруг себя, позволяя свету разукрасить черное пространство разоренного трюма.

– Не вижу ни лестницы, ни ступеней, – сообщил он Готрамму, – те шакалы, скорее всего, выбирались по бимсам.

– Подожди, сейчас сбросим веревку и поднимем тебя! – пообещал Готрамм.

Он отошел от ямы и отдал арканавтам необходимые приказы.

Брокрин лишь мгновение смотрел на арканавтов, поспешивших за веревкой, чтобы извлечь его. Все его внимание занимал трюм. Спину стала покалывать тревога, чувство, будто где-то затаилась угроза. То и дело капитан косился на труп нетопыря, тщательно высматривая хотя бы малейший признак движения.

Горка разбитых ящиков пошевелилась, и несколько с шумом скатились вниз. Брокрин молнией обернулся, мертвой хваткой вцепившись обеими руками в топор. Он пожалел о том, что не попросил Готрамма отыскать его залпострел и сбросить оружие в трюм. Меньше всего ему хотелось соваться во тьму проверять, что потревожило ящики.

– Кто там?! – позвал Брокрин.

Слова вырвались из-за нервного напряжения, ответа он не ждал. Но капитан получил его. И испытал почти такое же потрясение, как и тогда, когда впервые увидел нетопыря, вылезавшего на палубу.

– Здесь, – отозвался едва различимый голос, практически шепот.

Брокрин поначалу решил, что у него разыгралось воображение, но голос прозвучал вновь, на сей раз еще слабее.

Капитан забыл о страхе перед тьмой. Он бросился к месту, откуда доносился звук, и принялся разгребать ящики. Он действительно слышал голос. Голос кого-то ослабевшего и раненого.

И самое главное – голос дуардина.

Готрамм тоже присоединился к арканавтам, и вместе они подняли практически бесчувственного дуардина. Затем он махнул рукой, приказывая всем отступить, и осмотрел распростертое тело, ища признаки жизни.

– Сбросьте веревку капитану, – скомандовал он, – он и так пробыл в той дыре дольше, чем следует.

Готрамм опустился на колени, взял запястье спасенного и пощупал пульс. Сердце билось слабо, но мерно.

– Он выживет? – поинтересовался Скагги, подошедший самолично проверить состояние дуардина.

– Ума не приложу, как он умудрился не попасться тем каннибалам. Долго же ему пришлось прятаться, – недоуменно ответил Готрамм, – он везунчик, раз столько продержался, не вижу причины не помочь ему и теперь.

– Боги пусть помогают, – произнес Скагги почти недовольно.

Неудивительно, ведь теперь, когда они обнаружили выживших, уменьшалась прибыль, которую «Железный дракон» мог извлечь из обломков.

Готрамм не сдержал отвращения к логистикатору за то, что тому пришло в голову подобное, и набросился на Скагги с гневной тирадой:

– Поразительно, что капитан вообще сумел услышать его зов. Всего несколько минут – и мы вытащили бы Брокрина на палубу. И тогда никто бы его не услышал.

Скагги скривился от столь враждебного тона в голосе Готрамма.

– Я ни в коем случае не намекал на что-либо подлое. Просто думал, что удача нашего сородича – это неудача капитана. Очередное удивительное совпадение, которое послужит топливом всем тем портовым пересудам о проклятии Газула и прочей ереси. – Скагги надел маску самой невинности. – Я лишь забочусь о репутации «Железного дракона».

Готрамм фыркнул, не поверив ни единому слову логистикатора. Скагги интересовала только выгода, больше ничего. Однако капер решил не накалять обстановку и прекратил разговор. В это время из трюма подняли капитана.

– Приготовьте перевязь! – приказал он членам экипажа, что наблюдали с носовой части броненосца.

Готрамм заметил, что Хоргарр кивнул и поспешил исполнять приказ.

– Этого бедолагу необходимо как можно быстрее поднять и отнести к Лодри, – посоветовал он Брокрину.

– Но Лодри не совсем лекарь! – возразил Скагги. – Из десяти его талантов девять – искусство подрывника. Я не вижу, как участие Лодри может ему помочь выкарабкаться.

– А мы попробуем, если капитан не скажет иное, – отрезал Готрамм и перевел взгляд на Брокрина, дожидаясь его согласия.

– Я не знаю, сколько времени он был погребен там без воды и еды, – ответил тот, – но если Лодри может поставить его на ноги, мы проследим, чтобы так оно и случилось.

При упоминании еды и питья Готрамма осенило. Он быстро отстегнул от пояса флягу, в которой плескался крепкий портер, приподнял спасенному голову и влил в его рот немного огненной жидкости. Дуардин закашлялся, однако щеки его окрасил слабый румянец.

Брокрин наблюдал за сценой, надеясь, что живительный глоток приведет выжившего в чувство, но он оставался в граничащем со смертью беспамятстве.

– У меня к нему столько вопросов, – вздохнул капитан.

– Пока с его рассказом о том, что произошло с ним и кораблем, придется обождать, – ответил Готрамм, затем направил взгляд на черный зев трюма: – А что с остальной командой?

– Мы соберем все кости и подготовим их к отправке в Барак-Урбаз, – ответил Брокрин. – Это меньшее, что мы можем для них сделать.

– Лично я предпочту находиться подальше от Барак-Урбаза, когда они получат подобный груз, – поделился Скагги, чем заслужил недобрый взгляд капитана.

– Еще бы. За такие дела много не выручишь. Но я уверен, что они захотят оказать своим сородичам последние почести.

Логистикатор поднял с пола ошейник упыря и потряс его перед глазами Брокрина:

– Они захотят отомстить, и как бы в гневе им не вздумалось обвинить во всем нас. Мало будет просто вернуть пару обглоданных костей.

В этот момент с «Железного дракона» спустили ремни, и каперы Готрамма привязали к ним бесчувственного члена команды «Бурекола».

– Если он оклемается, я сумею представить все в лучшем для нас свете. А окажись он важной птицей, то можно будет подумать о награде, которая окупит всю экспедицию.

Готрамма разозлил подход логистикатора.

– Мы не стервятники, ищущие, на чьем бы горе разжиться.

– Нам жизненно необходимо разжиться хотя бы за счет чего-то. Ты, наверное, забыл про Джангаса: мы взяли человека на борт. Под свою ответственность. И теперь, когда он мертв, нам придется выплатить Керо вергельд. Вдобавок он сын вождя, а значит, племя может потребовать возместить ущерб сталью в размере, десятикратном весу убитого кочевника.

– Мы заплатим, – угрюмо кивнул Готрамм.

– Еще бы! – отозвался Скагги. – По кодексу мы несем ответственность не только за человека, но и за продолжение торговли с чуйтсеками. Если мы настроим племя против дуардинов, всем до последнего харадронцам в нашем флоте придется возместить прибыль с будущих торговых сделок, которые по нашей вине не состоятся. – Логистикатор мрачно посмотрел на Готрамма. – А теперь задай себе такой вопрос: как мы будем все это возмещать, если до сих пор наша экспедиция даже не окупила расходы на еду, топливо и боеприпасы!

Готрамм забормотал что-то себе в бороду, силясь найти довод, который перевесит неумолимую правдивость слов Скагги. Да, им придется расплатиться за смерть Джангаса, но в сложившейся ситуации нельзя было с уверенностью сказать, смогут ли они.

– Что-нибудь придумаем, – вмешался Брокрин, – харадронцы всегда выполняют обязательства. Только глупец будет ждать и смотреть, как долг обрастает процентами.

Тут Брокрина похлопал по плечу Турик, лейтенант Готрамма, отвлекая от разговора.

– Можно поднимать, – сообщил рыжебородый арканавт, указывая на перевязь.

Выжившего дуардина обвили ремнями, скрепленными пряжками, как гуся для праздника Возвышения. О том, что он выскользнет из пут во время переноски на броненосец, казалось, можно было не беспокоиться. Готрамм поднял руку, готовясь подать сигнал команде «Железного дракона» тащить вверх, но в последний момент передумал. Он вспомнил Брокрина, его лицо, когда тот говорил об ответственности за Джангаса, словно это было для капитана что-то личное. Если капитан демонстрировал такое чувство долга по отношению к человеку, то уж собрату Готрамм должен был оказать не меньшее, а то и большее уважение.

Готрамм подошел к связанному дуардину и тщательно проверил, надежны ли крепления, не изношены ли ремни. Затем он подергал веревку, убедился в ее прочности и вновь поднял руку, чтобы отдать приказ.

Ослабевшие пальцы схватили его за ногу, и еле слышные слова чудом докарабкались до его ушей. Ошеломленный, он посмотрел вниз: спасенному дуардину удалось пробить крошечную брешь в пелене беспамятства. Неистовый страх читался в его широко открытых глазах. Готрамм не удивился бы, если бы дуардин верил, что все еще находится под обломками, а вокруг снуют голодные стаи плотоядных упырей, но из его слов каперу стало ясно, что дуардин осознает свое спасение.

– Не увозите меня без сундука, – тихо прохрипел он с мольбой в глазах. Пальцы стиснули ногу Готрамма еще сильнее. – Мой сундук. В трюме. Сундук.

Капер успокаивающе положил руку ему на грудь и сказал:

– Я добуду твой сундук. Тебе же пока нужно отдохнуть.

Но тот продолжал волноваться. Хватка его стала еще более крепкой, в голосе зазвучало отчаяние:

– Мой сундук. Не оставляйте здесь мой сундук!

От усилий дуардин зашелся сухим, раздирающим горло кашлем, который сотряс все его тело. Окончательно обессилев, он обмяк в объятиях обвязок. Турик помог Готрамму аккуратно разжать его пальцы. После этого команда «Железного дракона» подняла единственного выжившего над обломками погибшего броненосца.

– Мы должны благодарить богов за то, что он жив, – произнес Брокрин, глядя, как его поднимали все выше и выше.

– Про какой такой сундук он бредил? – недоумевал Скагги.

– Видимо, про тот, который потерял где-то в трюме, – пожал плечами Готрамм, – так он, во всяком случае, сказал. Наверное, внутри хранится что-то для него важное.

– Учитывая состояние корабля, самое важное, что следует делать в трюме, – это выбираться из него как можно скорее, – поделился мнением Скагги и обратился к Брокрину: – Что ж, он жив, как ты и сказал, но его мозги превратились в тухлый сыр.

Логистикатор постучал себя по виску и выпучил глаза. Боковым зрением он заметил, что Готрамм направился к дыре.

– Ты что, всерьез собрался туда лезть? – насмешливо поинтересовался он.

– Я дал ему слово, что отыщу, – невесело улыбнулся в ответ Готрамм. – Капитан, у нас есть в запасе время?

– Пока не поднимем на борт тело Джангаса и кости погибшей команды, – ответил Брокрин, – заниматься поисками особо некогда. Собирая останки, я никакого сундука не заметил.

– Да ничего там нет, – чуть ли не простонал Скагги, нервно теребя бороду.

– Тогда именно это я ему и скажу, – решил Готрамм, – после того, как лично в этом удостоверюсь.

Так он и поступил. Веревку, опущенную в трюм, еще не убрали, и по ней он соскользнул во тьму. Шлепая ногами по выдохшемуся пиву, залившему пол, он щелкнул воспламенителем на боку трутной горелки. Устройство ожило, освещая помещение закрытым за кристальной заслонкой огнем. Получив возможность ориентироваться во мраке, Готрамм принялся аккуратно ступать меж обломков.

Капер тоже сомневался, что в трюме отыщется какой-либо сундук, но признаться в этом Скагги было бы для него самоунижением. С другой стороны, он дал слово и собирался сделать все возможное, чтобы его сдержать. На палубе у него над головой продолжали выбираться с остова судна его соотечественники. Времени оставалось мало, и бездумно бродить из стороны в сторону было нельзя, требовался план.

Брокрин в поисках останков команды уже перерыл все помещение. Теперь кости аккуратной горкой лежали рядом с телом Джангаса, и Готрамм не видел поблизости ни одного забытого ребра, а значит, капитан на самом деле обыскал все тщательно. Следовательно, если сундук действительно здесь, он должен лежать в неприметном месте, до которого Брокрин не добрался.

Готрамм бросил взгляд в сторону неподвижной туши нетопыря. От нее каперу хотелось находиться как можно дальше, однако же, держа руку на пистолете, он внимательно проинспектировал пол и стены рядом с мертвым монстром. От необходимости быть рядом с таким существом у Готрамма зачесалась борода. Даже мертвый, нетопырь распространял вокруг себя недобрую, болезненную атмосферу.

Осмотр не дал ничего. Готрамм отошел от тела монстра и направился в ту часть трюма, где полегло немало падальщиков-людоедов. Его тревожило то, что он повернулся к зверю спиной. Упыри, в отличие от своего огромного вожака, были достаточно тощими, Готрамму не составляло труда оттаскивать их в сторону, а то и отшвыривать окровавленные трупы на громадное тело вожака. Он тщательно осмотрел очищенный от каннибалов пол, но не отыскал ничего, кроме упущенной Брокрином фаланги пальца.

Готрамм почесал голову. Вздохнул. И почувствовал себя полным глупцом. Какой прок обыскивать потолок или мертвых монстров, когда самое очевидное место – в углу, где Брокрин нашел выжившего члена команды? Вряд ли капитан стал бы искать кости в не тронутом упырями месте. Коря себя за несообразительность и трату времени на сомнительное удовольствие разгребать трупы, Готрамм двинулся туда, где некогда высилась груда ящиков. Когда Брокрин вытаскивал из-под нее дуардина, они обрушились, но несколько кучек оставались нетронутыми, а значит, сохранялся шанс что-то там найти.

Готрамм принялся за дело, как вдруг неясная тревога вынудила его обернуться. То был какой-то звук, едва различимой предупредительной ноткой прозвеневший в уголке его подсознания и заставивший отвлечься от поисков. Он вновь осветил трюм, луч отразился от пивных луж, накрыл темными обрывками теней трупы чудищ и расколоченные в щепки ящики.

Готрамм пожевал усы, вновь коря себя, на сей раз за разыгравшееся воображение. Наверняка то были просто шаги его команды наверху, покидавшей броненосец. Очередное напоминание, что и ему вскоре настанет пора сворачивать поиски. Упрямство взяло верх, и арканавт вновь вернулся к разгребанию коробок и ящиков, надеясь отыскать сундук.

Вскоре неясное предчувствие опять защекотало нервы. Готрамм в третий раз осмотрел трюм. Тревога ощущалась еще сильнее, она давила на него, вынуждая сердце биться чаще. С огромным трудом Готрамм заставил себя вернуться к работе и еще раз осмотреть темный угол. Вдруг луч трутной горелки упал на какой-то металлический предмет в фут длиной и полфута шириной. Он нашел сундук! С четырьмя ножками, надежно запертый на тяжелый бронзовый замок. Ошибки быть не могло, это тот самый, о котором говорил дуардин. Значит, он все же не бредил!

Стоило Готрамму взять сундук в руки, как трюм огласил громкий всплеск. Дуардин тут же развернулся и выхватил из кобуры пистолет. А в свете трутной горелки возник из тьмы жуткий звериный облик.

Нетопырь ожил!

Монстр ринулся на арканавта, выбросив вперед когтистое крыло. Дуардин отшатнулся, с ужасом осознавая причину, позволившую зверю вернулся к жизни. Шкура монстра была заляпана кровью изрубленных упырей, которых Готрамм сам же и отбрасывал на нетопыря. И теперь эти пятна исчезали прямо на глазах, впитывались в страшное тело ожившего ужаса. Будучи сродни вампирам, нетопырь возродился за счет крови своих же пешек. И теперь ему требовались запасы свежей, чтобы вернуть прежние силы, срастить кости изрубленной ноги, что волочилась вслед за ним по полу, вылечить безжизненно свисавшее изувеченное крыло.

Готрамм перевел взгляд на пистолет и задумался: сколько же увечий Брокрину пришлось нанести во время прошлой схватки, чтобы завалить такого врага? Верное оружие вдруг показалось ему жалким и ничтожным перед лицом подобной угрозы. В голове пронеслась мысль предупредить своих, но это могло спровоцировать нетопыря подняться на палубу и напасть на неподготовленных к обороне дуардинов. Готрамм заметил веревку, по-прежнему свисавшую из проема. Если бы только он мог обойти монстра и добраться до нее…

Арканавту вспомнилось, как Брокрин говорил, что у нетопыря есть одна существенная слабость: он плохо переносил яркий свет. Этим можно было воспользоваться. Крепко зажав сундук под мышкой, Готрамм отстегнул трутную горелку от пояса и метнул ее в нетопыря. Расчет был на то, чтобы ослепить противника, но горелка отлетела в стену, отброшенная легким ударом когтя. От столкновения светильник треснул, рассыпав на залитый пивом и грогом пол звездопад искр. Алкоголь занялся, и трюм вспыхнул голубым пламенем.

Нетопырь отшатнулся и пронзительным криком попытался отогнать заплясавшее рядом пламя. Воспользовавшись тем, что зверь отвлекся, Готрамм прошмыгнул ему за спину, схватился за веревку и принялся карабкаться вверх, но монстр быстро оправился от испуга и набросился на свою изначальную цель. Лицо Готрамма обдало гнилостным дыханием. Арканавт качнулся на веревке и приставил ствол пистолета к груди монстра.

Рев огромного существа заглушил даже звук огрызнувшегося выстрелом оружия, однако пуля, войдя в тронутую разложением плоть, не причинила нетопырю никаких существенных неудобств. Погибелью ему стало пороховое пламя, что вырвалось из дула. Прежде чем кровь упырей вернула его к жизни, труп нетопыря долго пролежал в алкогольной луже. Шерсть насквозь пропиталась пивом и моментально вспыхнула от произведенной выстрелом вспышки. За несколько мгновений чудовище превратилось в огромный визжащий факел, мечущийся в слепой агонии, пока наконец нетопырь не споткнулся и не рухнул в огненную запруду у него под ногами.

Готрамм не стал долго любоваться этой картиной. Активно перебирая руками, он лез все выше и выше. У самой дыры его встретили Брокрин и Турик. Лица обоих выражали крайнее недоумение. Заслышав рев пламени и звуки боя, дуардины бросились обратно к трюму. Готрамм гордо вручил свою ношу Брокрину, а Турик помог каперу выбраться на палубу.

– Был там сундук, – улыбнулся он. – Скагги задолжал извинение нашему бедолаге.

Брокрин окинул взглядом ларец, но его внимание быстро вернулось к пожару внизу.

– Что там произошло? – требовательно спросил он.

Готрамм затаив дыхание слушал рассказ Брокрина о его битве с нетопырем. Сейчас арканавт чувствовал, что настал его черед получать восторженную похвалу.

– Твой приятель захотел повторный поединок, – ответил Готрамм с широкой хищной ухмылкой. – Вот только смена противника ему ничуть не помогла.

– Подробности потом, когда выберемся отсюда, – покачал головой капитан. – Корабль после крушения с пожаром в придачу – не место для побасенок. И плохая усыпальница для дуардинов. Увы, более достойных похорон им теперь не видать. И каких бы богов ни чтили чуйтсеки, я надеюсь, дым принесет им дух Джангаса.

Напоминание о погибших охладило пыл Готрамма. Улыбка спала с лица, превратившись в гримасу боли. Его не страшили боевые раны, но пострадала его гордость, а это было для арканавта невыносимо. Не проронив больше ни слова, он последовал за Брокрином и Турином к свисавшей с «Железного дракона» лестнице. Лихорадочное карабканье из пылавшего трюма показалось ему куда легче неторопливого подъема на собственный корабль.

Троица вновь ступила на борт броненосца, и среди команды пронеслась волна оживления. Друмарк указывал вниз, на остов судна. Готрамм повернулся как раз вовремя, чтобы увидеть: бесформенная туша нетопыря выбралась сквозь дыру на палубу. Чудовище являло собой громадный огненный шар, в котором невозможно было рассмотреть хоть какие-то черты, однако Готрамм тут же узнал подстреленного им монстра. Завывавший от невыносимых мучений живой факел сделал несколько неуверенных шагов. Затем нетопырь выпрямился, и воздух распилил разрывающий барабанные перепонки вопль, заставивший многих дуардинов зажать уши. Монстр повалился на палубу. Какая бы неестественная жизненная энергия ни подпитывала его силы, она истощилась окончательно.

Откуда-то издалека донеслось эхо его последнего вопля. Готрамм не сразу понял, что звук раздался несколько иной, словно одна и та же нота, только сыгранная на разных инструментах. И этим инструментом был горн. Кто-то ответил на предсмертный крик.

– С юга! – воскликнул Мортримм. – Челюсть Грунгни, да их там сотни!

Навигатор стоял на носу броненосца и сквозь подзорную трубу глядел в направлении, откуда донеся звук горна. Вскоре туда же повернулись все перископы и подзорные трубы на корабле, члены экипажа смотрели на то, что обнаружил Мортримм, и многие не сдерживались в выражениях.

Готрамм одолжил подзорную трубу у Хоргарра, и его взору открылось множество тощих горбатых падальщиков, подобных тем, с кем они сражались за разбитый броненосец. Чудовища выбирались из пещер и гротов и бежали по скалам. За упырями следовали монстры схожего вида, но гораздо более крупные и мускулистые. Он также заметил, как перепрыгивали со скалы на скалу или, расправив крылья, совершали короткие перелеты с места на место несколько нетопырей. Горн прозвучал вновь, и Готрамм заметил бледного падальщика в изодранной охотничьей одежде. Подле него стояло не поддающееся описанию уродливое существо и следило за передвижением голодной до свежего мяса орды, приглаживая длинными когтями свисавший с него некогда богатый, но ныне донельзя заношенный наряд.

Скагги опустил трубу и содрогнулся:

– Словно хозяин этих мест отправился со свитой на охоту.

Логистикатора вновь передернуло, когда он взглянул на ошейник, прикрепленный к поясу. В следующую секунду он швырнул ошейник на палубу. Скагги понял, кого местный лорд использовал в качестве гончих.

– Сражение с ними нам ничего не выиграет, – сообщил Брокрин команде, – только дополнительная трата боеприпасов и потеря времени. Пусть выживший сперва выздоровеет и все нам расскажет, а потом мы сможем вернуться и завалить бомбами их треклятые норы. С них причитается очень крупный долг отмщения.

Слова Брокрина заметно успокоили Скагги, на его остром лице в кои-то веки читалось почти счастье. Готрамм разделял его радость. Капер был не из тех, кто бежит от битвы, но ему не хотелось, чтобы произошедшая внизу потасовка повторилась с куда худшим соотношением сил.

Прежде чем Готрамм окончательно потерял плотоядную орду из виду, упыри заполонили остов корабля, провожая «Железный дракон» жутким воем. Броненосец набирал высоту, спеша присоединиться к фрегатам, что ждали над Чревом ящера возвращения собратьев.