Владыки «Железного Дракона»

Глава 2

Над скалистой вершиной клубился сигнальный огонь маяка: вившийся кольцами дымно-огненный ящер, вздымавшийся в закатное небо. Деревянный курган окружали костяные тотемы, разобранные на части скелеты гигантских зверей и убитых врагов связывались воедино веревками жил, пока не превращались в огромные колонны, увенчанные черепами павших вождей.

Высоко над маяком бороздили небо три массивных корабля. Впереди двух своих спутников плыл самый большой из них. Взяв курс на вершины, судно бойко нырнуло вниз. На носу его на формальном дуардинском крупными рунами было выгравировано «Анг Драк», однако команда чаще использовала другое, более привычное название – «Железный дракон».

Капитан Брокрин Улиссон знал броненосец лучше, чем самого себя. Стоя на носу, он чувствовал и истолковывал мельчайшую дрожь, что пробегала по корпусу, словно слушал биение сердца живого существа. Он знал, когда «Железный дракон» находился в полном порядке, а если кораблю нездоровилось, понимал это куда быстрее двиргателеводов. Броненосец был частью капитана, а капитан – частью броненосца.

Сквозь эфирную подзорную трубу Брокрина отлично просматривались сложенные вокруг маяка приметные сооружения местных племен. Тотемы покрывал тонкий слой снега – их поставили еще до последнего снегопада, а значит, люди были здесь по меньшей мере четвертый день. Заплетенная светлая борода спрятала улыбку капитана. Его не обмануть всякими тотемами и знаменами.

– Чуйтсеки – не только хорошие охотники, но и хитрые торговцы, – произнес он. – Все эти трофеи вокруг маяка – лишь приманка. Так они показывают, зачем нам стоит спускаться и заниматься с ними бартером.

Брокрин опустил бронзовую подзорную трубу и сложил ее в плоский овал.

– И сколько, по-твоему, харадронцев заметили маяк раньше нас?

Вопрос задал Мортримм, суровый, почтенного возраста эфирный навигатор. Мортримм ходил по небесам так давно, что даже совершил несколько экспедиций еще под командованием отца Брокрина. В его голосе звучал легкий вежливый укор, означавший, что неразумно тратить прибыль, которой, возможно, вовсе и не предвидится.

– Уверен, другие торговцы из Барак-Зилфина их тоже заметили, – покачал головой Брокрин, – мы довольно поздно покинули небесную гавань, да и маршрут этот гильдиями давно исхожен. – Рука дуардина сжалась в кулак.

– Что поделать, не повезло, – заключил Мортримм. Он уже пожалел, что испортил капитану настроение. – Порой лучше задержаться на несколько дней, чем покорять ветер с течью в двиргателе. Со всеми случается.

– Не повезло, – повторил Брокрин. – «Железный дракон» не заслужил свалившегося на него невезения. Если дела пойдут еще хуже, то на наши же торговые пути начнут «случайно» забредать корабли из других гаваней.

Мортримм вытянул палец в направлении горизонта, где в темневшем небе замерцала первая звезда.

– Весенние созвездия, – отметил он. – Лучшее время наведываться к чуйтсекам – после оттепели, когда они избавляются от шкур и пушнины, которыми грелись всю зиму. Летом они для кочевников лишь мертвый груз.

– С племенами торгуют и другие гавани, – возразил Брокрин седобородому навигатору, – они тоже знают, когда лучшее время для сделок. Если кто-то придет на место встречи раньше нас, мы сможем рассчитывать только на жалкие остатки, которые он не счел нужным везти в Барак-Зилфин.

Настроение Брокрина заставило Мортримма нахмуриться.

– И что? Вновь спишешь все на невезение? Капитан должен обладать хотя бы каплей уверенности, если он хочет разбогатеть. Если у тебя нет даже ее, тогда избавь нас от лишних хлопот и отправляйся домой.

Грубоватого упрека, как и ожидал Мортримм, оказалось достаточно, чтобы взбодрить Брокрина. Капитан издал низкий утробный рык, в котором чувствовалась досада.

– Клянусь двадцатью молниями Грунгни, я покончу с этой полосой неудач, что преследует меня уже столько сезонов. Провал за провалом, каждая экспедиция в убыток, и теперь, чтобы задобрить кредиторов в Барак-Зилфине, я вынужден отдавать часть собственной доли! Сперва огненная буря, что чуть не сожгла «Железного дракона», когда весь груз архейского пива вскипел и залил трюм. Затем еще шайка гоблинских пиратов, которая так прицепились к кораблю, что, пока мы добрались до месторождения, большая часть эфирного золота уже осела в танкерах Барак-Морнара.

– Ты забыл о мерцающей буре, когда все приборы вышли из строя и даже я не мог понять, где мы находимся, – вставил Мортримм, – а потом мы несколько недель жгли топливо, пока не вернулись на торговые пути.

– Заплатили за ремонт столько же, как тогда, когда шли в Двиммерваст и на корабле завелись сталеточцы и нагрызли ходов в обшивке, – кивнул Брокрин. – Пришлось лететь в Барак-Нар на техническое обслуживание, где с нас еще до окончания ремонта содрали восьмую часть пыльцы фей, которую мы везли домой.

Брокрин горько покачал головой. Тот случай было вспоминать особенно болезненно. Привести побитый корабль в чужую гавань само по себе считалось позором, а ему в довесок пришлось просить в Барак-Наре помощи. Судьба не раз сводила его с толстосумом Брокком Грунгссоном: их пути пересекались достаточно часто, чтобы у Брокрина сложилось самое нелестное мнение и о нем, и о его проклятой гавани. И если за Брокрином неотступно следовали неудачи, то у Брокка явно с рождения лежал во рту везучий камень. Именно Брокк обогнал Брокрина в гонке к месту крушения траулера «Разжигатель вражды», не пережившего встречи с харкракеном. Первым он был и в заключении торговых соглашений с дервишами Арватти, добившись доступа к несметным залежам лазуритов, что те добывали в песках пустыни. Именно он отыскал Гриммхолдову жилу, полную железняка, пока Брокрин гонялся за картой сокровищ, на поверку не стоившей и шкуры, на которой была нарисована.

Брокрин ударил кулаком о железный фальшборт, от злости даже не заметив болезненной отдачи в предплечье.

– Сплошное невезение кругом, – прорычал он. – Такое чувство, будто за плечом парит стервятник и, куда бы я ни направился, омрачает мне дорогу, – рассмеялся он без тени радости. – Взгляни на меня. Вот-вот собираюсь торговать с чуйтсеками – куда уж безопаснее? – а все одно ожидаю очередного провала. Может, не зря все эти злые пересуды за моей спиной и надо мной вправду висит проклятие?

Мортримм некоторое время молчал, обдумывая слова Брокрина. Когда же он заговорил, голос его был мрачен.

– Если проклятие взаправду есть – а я не берусь утверждать, что это так, – то одному тебе его и снимать. И начни вот отсюда, – добавил Мортримм, постучав пальцем себе по виску.

Твердый топот тяжелых ботинок заставил Брокрина обернуться и взглянуть на лестницу позади себя. Команда «Железного дракона» хорошо знала норов капитана; немногие отваживались тревожить его, когда тот стоял на носу корабля, наедине со своими мыслями. Одним из таких смельчаков был Мортримм. Другого звали Друмарк, дуардин, у которого чувство такта отсутствовало напрочь. Будь этот самый такт хоть сорока футов в высоту и распевай он застольные песни, чересчур похабные даже для Барак-Зилфина, он бы все равно его не заметил.

Чернобородый сержант громовержцев ступал с неторопливым изяществом огра в знатном подпитии, предвещая свое появление запахом кислого пива и эфиробьющего оружия. И хотя сержант требовал от подчиненных безупречного внешнего вида, его собственный неуклонно становился тем хуже, чем дольше Друмарк находился вдали от порта. Ныне же он выглядел умеренно неопрятно: засаленная одежда, замызганные доспехи, спутанные волосы, вплетенные в бороду нитки бус, дабы не было нужды ее расчесывать. На носу сбоку застыла жирная клякса смазки, напоминавшая грязную слезу.

Неспешно двигаясь к фальшборту, Друмарк кивнул Брокрину и лениво помахал рукой, приветствуя Мортримма. Брокрин буркнул нечто раздраженное и отодвинулся в сторону; реакция капитана напомнила Друмарку, что существует такое понятие, как этикет. Сержант изобразил отрывистое, но отнюдь не небрежное уставное приветствие и пристально вгляделся в безбрежные холмы и долины, над которыми проплывал броненосец.

– Человеки, кажется, готовы поторговать, – произнес он, указывая большим пальцем на далекий маяк.

Друмарк собирался что-то добавить, но слова похоронила гортанная отрыжка.

– Там стоят чуйтсеки, – ответил Брокрин, – я заметил их тотемы вокруг огня.

– Хорошо, – кивнул Друмарк. – Наткнись мы на какое-нибудь племя попрошаек, вся экспедиция пошла бы насмарку. А у чуйтсеков нередко есть чем разжиться. Можно рассчитывать на достойный куш.

– Уж хорошая пушнина у них точно отыщется, – согласился Мортримм.

– Если никто не забрал ее прежде нас, – напомнил им Брокрин.

Черная борода Друмарка сотряслась от фыркающего смешка. Заткнув палец за пояс и облокотившись на фальшборт, дуардин произнес:

– Как говаривала моя матушка, «не каждый день небесная акула охотится». Все образуется, – он вновь указал на маяк, – есть у них товар, а иначе зачем посылать сигнал?

– Это-то я и пытаюсь втолковать капитану… – согласился Мортримм.

Но угрюмый настрой Брокрина изменить было не так-то просто.

– Кто их разберет. Возможно, подзывают нас к себе узнать, не пасутся ли в округе стада и не будем ли мы столь снисходительны, чтобы замолвить за них словечко перед их небесными богами.

– Если только нам не придется возвращаться к ним с ответом – я не против, – вновь захохотал Друмарк. – Я не смогу с серьезным лицом смотреть, как Скагги будет им вешать лапшу на уши. У этого чертяки настолько острый язык, что скоро он сам себя отрежет и пойдет заключать сделки.

Ироничные уколы сержанта в адрес логистикатора Скагги заставили даже Брокрина улыбнуться. Капитан похлопал Друмарка по плечу и спросил:

– Ну хорошо. Какова вероятность, что торговля с человеками окупит экспедицию? Так, чтобы хватило и нам, и остальному флоту?

Друмарк прикрыл рот рукой, подавляя очередную отрыжку.

– Не люблю делать ставки. Ставки гарантий не дают, – произнес он, переводя взгляд на следовавшие за броненосцем фрегаты.

Брокрин посмотрел туда же: фрегаты достигли маяка. Это не был настоящий флот. Просто союз трех кораблей, заключенный ради защиты и возможности извлечь большую выгоду из экспедиции.

– Другие капитаны тоже толкуют, что на «Железном драконе» висит порча. Они следуют за мной лишь потому, что их собственные предприятия не выгорели, – сказал Брокрин Мортримму. – Видимо, считают, что хуже все равно быть не может.

– «Железный дракон» – хороший корабль, – заверил Мортримм. – Сколько передряг вытерпели, а до сих пор ходим по его палубе.

Брокрин нахмурился и осмотрел палубу.

– Слишком много новых лиц. Большинство арканавтов совершили со мной всего пару экспедиций. Готрамм со своей командой присоединились, поскольку им не нашлось свободных коек на других кораблях.

Друмарк фыркнул, заслышав имя.

– Готрамм еще неопытный щенок. Свято верит: его непременно ждет успех. Только окончил Академию, не терпится сколотить состояние. И что бы там ни говорил этот старый звездонюх, – добавил он, подразумевая Мортримма, – если выбирать между здравым обоснованным пессимизмом и слепым оптимизмом от недостатка опыта, я всегда предпочту первое.

– Дальновидность – не его конек, – признал Брокрин. – Если наша экспедиция окажется убыточной, он склонится к тому, что виноват в этом чей-то дурной глаз. И очередным рассказчиком байки о проклятии Газула станет больше, – заключил он, переводя внимание на корму броненосца.

Его взгляд замер на огромном небесном крюке, закрепленном на палубе. Во многом это был символ его невезения. Брокрин отсыпал Сообществу Гарпунщиков немалую сумму за изготовление орудия, лучшего в своем роде. Копья, которыми стреляло эфирное пусковое устройство, поражали цель обсидиановыми наконечниками, столь острыми, что канонирам приходилось носить перчатки с алмазным напылением, чтобы не рассечь себе руки. Треугольная форма острия захватывала цель куда надежнее обычного гарпуна. А случись жертве все же высвободиться, рана от такого попадания не закроется. Цепи, крепившиеся к крюку, были отлиты из погребальной стали, настолько прочной, что даже зубы мегалофина не смогли бы ее прокусить. Добывали ее из затонувших городов в болотах Йоурна заараки, известные своей страстью грабить места захоронений.

Крюк носил громкое имя «Погибель Газула», потому что в этом и было его предназначение. Низвергнуть зверя, навлекшего на Брокрина столько несчастий. Корабль сумел избежать гибели от лап Газула, но платой стала полная финансовая неудача: всякая прибыль каждый раз уходила прямо из-под носа «Железного дракона». Брокрин верил: единственный способ покончить с проклятием – убить зверя, коему сказители Исомира дали имя Великий клыкастый ужас севера.

– Скажу тебе, капитан, что ты немного рехнулся, – заявил Друмарк, отследив взгляд Брокрина. – Любой другой на твоем месте радовался бы, что столкнулся с Газулом и остался цел, а ты, наоборот, гоняешься по всему свету за проклятой тварью.

– Не гоняюсь, – не согласился Брокрин. – Надеюсь на встречу – возможно. И если уж Газул попадется мне во второй раз, уж поверь, я буду готов.

Мортримм помахал команде небесного крюка.

– Только не проговорись об этом Аррику с его ребятами. Доля от прибыли интересует их в последнюю очередь. Им нужен мертвый Газул.

– Практически не осталось такой летающей твари, которую бы они не завалили, – согласился Брокрин.

Капитан внимательно изучал Аррика, пока тот совершал свой обычный полусуточный осмотр «Погибели Газула». На голове дуардина сидел шлем в виде рычащей гончей. Левая пластина, защищающая рот, была отстегнута, отчего борода ниспадала на грудь. Правую же Аррик держал накрепко закрытой, пряча многочисленные борозды гротескных шрамов. Сами ребята Аррика не знали, что так обезобразило их лидера. Он никогда не разговаривал на эту тему. Даже Друмарк, растеряв по жуткой пьяни всякое чувство меры, не сумел спровоцировать Аррика рассказать, что же с ним произошло.

Одно Брокрин знал об охотнике точно: Аррик находился на борту броненосца не просто в надежде случайно наткнуться на Газула вновь. Он верил в неизбежность встречи. Чувствовал, что зверь оставил на корабле метку, сделал броненосец своей собственностью. И поэтому однажды Газул отыщет «Железного дракона», чтобы завершить прерванное сражение. Таково было святое убеждение Аррика.

Брокрин полагал, что подобные сведения команде лучше не раскрывать. Хватит с него и разговоров о сглазе за спиной.

Друмарка беспокоило другое. Воин обернулся еще раз взглянуть на маяк. На равнине под вершиной лежали пятна снега, прятавшиеся в тени величавых седых валунов. Из бурой почвы тянулись вверх редкие стволы изогнутых деревьев. Глазам дуардинов открывались расставленные вокруг них палатки чуйтсеков, небольшие костры, где готовилась пища, своры огромных собак, на которых кочевники перевозили пожитки. За палатками стоял деревянный частокол, где чуйтсеки держали табуны лошадей – благодаря им люди могли быстро передвигаться по равнинам и охотиться на крупную дичь.

– Как думаешь, может, в этот раз они не будут заставлять нас пить ту черную жижу, которую они именуют «чай»? В прошлый раз я днями с горшка не слазил, клянусь наковальней Грунгни.

– Таков их религиозный обряд, – строго посмотрел на него Брокрин, – мы показываем, что мы не заодно с демонами. Чуйтсеки верят – чай отравит каждого, кто пришел к ним с нечистыми помыслами.

– Поймать бы того, кто варит эту бурду, я б ему такие нечистые помыслы показал! – погрозил Друмарк.

Вдруг он резко повернулся к капитану. Его глаза заблестели.

– А еще лучше – забросать их бомбами. Пока не поверят, что мы друзья. Прорву времени сэкономим.

– И как мне потом оправдывать затраты на бомбы перед Скагги? – рассмеялся Брокрин.

В глазах Друмарка вспыхнула коварная искорка:

– Легко. Убеди бородатого жлоба глотнуть того чая.

Временное поселение кочевников окружали тотемы, с которых свисали примитивные знамена из запачканных охрой и кровью шкур животных. Незатейливые пиктоглифы повествовали о жизни каждого вождя племени и о богатствах, приобретенных при его правлении. Об одетых в одни только шкуры охотниках, что ходили добывать мясо мастодонтов и очищать местность от гаргантов. О храбрых воинах, что участвовали в битвах с орруками и кровавыми корсарами. Наглядное доказательство силы и доблести племени чуйтсеков.

Вожди обступили делегацию Брокрина. По людским меркам кочевники были высокими, имели крепкое телосложение и широкие черты лица. Кожа их отливала медью. Тела старейшин покрывали цветные татуировки, прославлявшие личный вклад каждого в жизнь племени. Молодые воины носили на спинах плащи с перьями, волосы они заплетали в косички, обрамлявшие лицо. Как женщины, так и мужчины держали при себе бронзовый кинжал, который покоился на петле, привязанной к одежде, а самые зажиточные носили оружие из холодного железа или стали, притороченное к поясу.

Вожди и воины рассаживались вокруг прибывших дуардинов, только скрывавший лицо за маской шаман и его помощники продолжили стоять. Между собравшихся расхаживал жрец в накидке из шкуры снежного волка и бормотал ритуальные напевы, призванные скрыть происходящее от внимания темных духов. Помощники шамана принесли объемные глиняные горшки, над которыми клубился пар от горячего чая. Брокрин не без легкой нотки веселья отметил, что первым испить своего варева чуйтсеки предложили именно Друмарку.

Из-за размеров «Железного дракона» – и, следовательно, больших затрат на его пилотирование – Брокрин считался главным среди капитанов. Подобное положение означало, что на него ложится нелегкий груз ответственности, но также было огромной честью.

– Странно, как нечто может стать одновременно привилегией и бременем, – поделился он с Мортриммом.

Навигатор кивнул в ответ и принял из рук кочевника порцию чая.

– Переговоры с племенами входят в обязанности лидера. Ничто так не побуждает человеков назначать варварские условия для сделки, как отсутствие согласия среди их клиентов.

– Если получу приличную прибыль, то немного подправлю репутацию. Или подпорчу, если нет. – Брокрин угрюмо посмотрел на Мортримма. – В другое время мне было бы все равно, однако я прекрасно знаю, чем на сегодняшний день мне грозит невыгодная сделка. Кто-нибудь непременно увидит в этом очередное доказательство, что я и корабль прокляты. – Брокрин поднял глаза на парившие в небе фрегаты. – Я прямо-таки чувствую, как они уставились в подзорные трубы и наблюдают за мной.

– Лучше скажи им спасибо, – поделился мыслью Мортримм, – уж слишком как-то чуйтсеки настороженны. Сколько раз я торговал с ними в прошлом – ни разу не замечал в них страха.

Он легонько толкнул Брокрина локтем, указывая на нескольких кочевников, что искоса бросали на дуардинов испуганные взгляды. Стоило людям заметить, что на них смотрят в ответ, как они тут же отводили глаза.

– Что-то и вправду происходит, – подтвердил Брокрин, – и не только мы это заметили. Я видел, как Друмарк перевесил пистолет, чтобы удобно было выхватывать любой рукой. Готрамм уже давно не сводит глаз с их верховного вождя, Керо, удивляюсь, как еще дыру не прожег. – Брокрин мрачно усмехнулся. – Ты и сам нервно теребишь эфирные весы с той минуты, как мы сели. Не похоже, что ты так развлекаешься – ими при необходимости можно зашибить.

Мортримм прикрутил длинное металлическое плечо весов на место и произнес:

– Даже недобрый ветер лучше штиля. Но только если он несет к благоприятным небесам.

Почесывая бороду, Брокрин обдумал пословицу.

– Не люблю, когда ты ударяешься в философию. Недуг дуардина, страдающего от безделья.

– А ты бы предпочел, чтобы я не думал ни о чем, кроме работы? – спросил Мортримм. – Чтобы зациклился на своих обязанностях так же, как Скагги, например?

Из двенадцати сошедших с «Железного дракона» дуардинов лишь логистикатор сохранял невозмутимость. Скагги с головой был погружен в работу, самым придирчивым образом изучал шкуры и пушнину, которую кочевники внесли в круг, оценивал каждую, перебрасывая кольца абака на левой перчатке, и сравнивал возможный доход с затратами – их он высчитывал на абаке в правой руке.

– Если нос Скагги говорит, что где-то можно выручить даже медяк, его перестает волновать все, пусть хоть борода вспыхнет синим пламенем, – отметил Брокрин.

– Да нет, Скагги тоже видит: что-то неладно, – не согласился Мортримм, – просто, когда дело ведет к деньгам, его мозг работает как однопоршневой двигатель, которому наплевать на все остальное.

Скагги закончил изучать шкуру снежного льва и поднял ювелирную лупу на серебряном обруче на лбу. Логистикатор бросил на Брокрина угрюмый взгляд. Скагги и в хорошие дни походил на голодного стервятника, но сейчас его лицо выражало крайнее истощение. Он отыскал вождя, который принес ему товар на осмотр, и, не переставая кивать и улыбаться, вернул все человеку.

– Кэп, надо кое-что обсудить, – кратко бросил он.

– Хороших новостей не предвидится, я прав? – пробормотал Брокрин, когда логистикатор подошел ближе.

Скагги понизил голос. В делах с человеческими племенами они использовали особый «бартерный» говор, хотя среди кочевников нашлось бы несколько, способных уловить общий смысл слов дуардинов. И такого риска было достаточно, чтобы логистикатор в разговоре с капитаном вел себя предельно осторожно.

– Третьесортное барахло, – вынес он вердикт, – ничего из того, что я осмотрел, не стоит внимания. Последняя шкура поражена шкивными клещами. Дезинсекция не поможет: испортится цвет, и товар станет похож на небрежно выбеленную шкуру оленя. Все остальное – такая же дрянь. – Скагги скривился, зная, что следующая фраза Брокрину не понравится. – Кто-то побывал здесь до нас и увез самое ценное.

Брокрин почувствовал легкий позыв тошноты. Он окинул взглядом дымившиеся остатки маяка.

– Зачем тогда они разожгли огонь? – сплюнул он.

По кругу вождей пронеслось бормотание, и капитан догадался, что его гнев не остался незамеченным. Но в тот момент ему было плевать – пусть обижаются, если хотят.

– Ни слоновой кости, ни ракушек, ни драгоценных камней, ни жира скального быка, – продолжил Скагги. – Лишь горстка никому не нужных шкур.

Логистикатор снял перчатки, которыми пользовался при осмотре, и бросил их на землю.

– Этим даже грог не окупить, не говоря уже о прочих расходах. Беда будет, когда мы войдем в порт и ребята увидят, сколько им принесет эта экспедиция.

Скагги тревожился по вполне понятным причинам. Первым, кого начнут корить за убытки, станет капитан. А затем наступит черед логистикатора.

Брокрин же больше думал о сложившейся в настоящий момент ситуации.

– Зачем чуйтсекам вновь зажигать маяк, если лучший товар уже распродан? – обратился он к Мортримму.

– Человеки знают мощь нашей артиллерии еще по первой встрече, когда мы не оставили от боевого отряда орруков даже мокрого места, – задумался Мортримм. – Кочевники не дураки, намеренно провоцировать не станут.

– Тогда что у них на уме? – гадал Брокрин. – Какую игру они ведут?

От капитана не укрылось выражение тревоги на лице вождя Керо. Человек наблюдал за своими людьми, но не менее внимательно следил за поведением дуардинов. Брокрину казалось – вождь ждет от кого-то из них какого-то шага, чего-нибудь непредвиденного, что, по его мнению, навлечет неприятности. Вся эта песочница насчет драных шкур – лишь преамбула, попытка протянуть время, пока один из кочевников не наберется смелости рассказать дуардинам, чего они на самом деле хотят.

Брокрин решил поторопить события. Он отделился от собратьев и самостоятельно подошел к Керо.

– Все отменяется, – сказал он вождю. – Шкуры негодные. Не покупаю.

Заявление прозвучало слишком резко и отрывисто даже для бартерного говора. Подобную прямолинейность и бесцеремонность мог бы позволить себе разве что Друмарк, но никак не капитан корабля. Брокрин неотрывно смотрел на вождя, ожидая реакции.

Керо поднял ладонь.

– Подожди, тучеходец, – попросил он.

Вождь жестом отдал приказ, и несколько кочевников развернули шкуры мастодонта, в которых обнаружилось целое множество металлических предметов, созданных руками дуардинов. Кое-кто из харадронцев не сдержал криков удивления. Невозможно было представить, чтобы кочевники добыли демонстрируемое добро честным способом. От Друмарка и некоторых других посыпались обвинения в краже и более серьезных преступлениях.

– Пусть капитан разберется, – вмешался Мортримм.

Первоначальное удивление харадронцев сменилось озлобленным рычанием, но Брокрин попросил товарищей успокоиться. Он понимал поведение собратьев. Его собственная кровь закипала от того, что чуйтсеки разложили у них под ногами. Щербатый шлем арканавта, пара защитных очков двиргателеводов. Клапан эфирного пневмодатчика. Сапоги с металлической подошвой, слишком малого размера и слишком широкие для людей. Прочие разнообразные предметы, но все было дуардинского происхождения.

– Спроси, где они это взяли, – сказал Брокрин Скагги. Бартерного говора явно не хватит, чтобы потребовать объяснений, а логистикатор был единственным в его команде, кто более или менее владел языком кочевников. – И прикажи им вынести все, включая то, что они хотели оставить себе.

Пока Скагги разбирался с Керо, Брокрин и другие принялись более тщательно изучать показанные товары. Главный двиргателист Хоргарр обратил внимание на гаечный ключ, на боку которого виднелась руна гавани, где он был отлит.

– Барак-Урбаз, – констатировал Брокрин.

Когда чуйтсеки начали выносить все новые и новые предметы, стало ясно, что все они принадлежали этому небесному порту.

– Подстерегли последний корабль, который приземлился для торговли, – прорычал Друмарк, хватаясь за пистолет и яростно глядя на людей, – а теперь на мои кости хотят позариться? Что ж, я им покажу, чего хочу я.

– Остынь, – промолвил Мортримм, указывая рукой на племя, – разве не видно, что они не собираются драться?

Правота навигатора была очевидна даже тем дуардинам, которым недоставало опыта взаимодействия с людьми. Чуйтсеки не подавали никаких признаков агрессии, скорее совсем наоборот. Многие с виноватым видом опускали глаза, только бы не встречаться взглядами с дуардинами. Крайне необычное явление для племени, почитающего культуру воинов.

– Подождем, что выяснит Скагги, – предложил Брокрин.

В нем заиграло любопытство, частично заместив гнев, и капитан сдерживал эмоции. Тут крылась какая-то загадка, и он намеревался разгадать ее прежде, чем совершит что-либо непоправимое. С чего бы чуйтсекам рисковать торговлей с Харадроном в будущем, подсовывая вещи, украденные у других дуардинов?

Скагги довольно долго обсуждал что-то с Керо. Вождь и логистикатор обменивались широкими жестами, пытаясь донести друг до друга свою точку зрения. Наконец Скагги поманил Брокрина, предлагая присоединиться к дискуссии.

– Пойдем со мной, и будь начеку, – приказал капитан Готрамму.

Он не ожидал, что чуйтсеки решатся на какую-нибудь подлость, но если он ошибается и человеки планируют разобраться с лидерами дуардинов и сломить боевой дух остальных, трех харадронцев будет достаточно, чтобы сделать то же самое.

Когда Брокрин приблизился, Керо склонил голову и скрестил руки на груди.

– Великий верховный вождь чуйтсеков Ледяных границ Керо Медведеед приветствует могучего отца туч. Много сынов дому его, и много жен ложу его.

Брокрин кивнул, разобрав из вступления Керо один лишь титул «отец туч». Затем предупредительно поднял ладонь вверх, прервав коленопреклонение вождя, и выжидающе посмотрел на Скагги.

– Три дня назад они заключили торговую сделку с флотом из Барак-Нара, – начал логистикатор, не обращая внимания на то, как что Брокрин нахмурился, – и продали весь стоящий товар им. Судя по сумме, логистикатор у них неважный, я бы выручил куда больше.

Брокрин прервал поток бахвальства:

– Это сейчас не имеет значения. Я хочу знать, как в их руках оказалось имущество Барак-Урбаза.

– Я к этому и веду, – ответил Скагги, задетый укором капитана, и поманил молодого воина, сидевшего позади Керо. – Спустя некоторое время после сделки с Барак-Наром отряд охотников во главе с Джангасом, сыном вождя, пришел назад, по уши нагруженный тем самым товаром, что ты видел. По этой причине они и зажгли маяк вновь. Хотели вернуть вещи дуардинам. Надеялись, что мы оценим их жест и преподнесем им взамен дары. Но, завидев нас, забеспокоились, испугавшись, что мы возложим всю вину на них.

Молодой капер Готрамм вышел вперед.

– Где они раздобыли это? – спросил он, пожирая глазами Джангаса.

В отличие от прочих кочевников, сын вождя не стал стыдливо отворачиваться. Было очевидно, что охотник не чувствовал за собой вины.

– В нескольких днях езды отсюда есть долина с названием Чрево ящера, – ответил Скагги, – Джангас и его люди ходили туда на охоту. Но вместо дичи нашли обломки небесного корабля. Попробовали отыскать выживших…

– Выживших они искали, разумеется, – презрительно ухмыльнулся Готрамм, не переставая буравить глазами Джангаса.

Брокрин жестом приказал каперу замолкнуть и попросил логистикатора продолжать.

– Отыскать живых не удалось, и они начали тащить из обломков разное добро, – рассказывал Скагги, – доспехи, оружие, все, за что цеплялся глаз. С расчетом лучшее приберечь для себя, а прочим – заслужить нашу благодарность.

– Тому, кто навлекает беды, не подай и монеты, – произнес Готрамм, обращаясь к Брокрину. – Кодекс Харадрона дает четкие указания на этот счет.

Брокрин тщательно взвесил слова, прежде чем ответить каперу.

– Справедливый пункт. Заплати злодею, и воодушевишь его на новые прегрешения. И тогда к харадронцам со всех сторон протянут руки мошенники, похитители… – он окинул взглядом вождей, задержавшись на Керо, прежде чем пополнить список еще одним преступлением, – и мародеры.

– Не мародер. Я нашел, – поправил Джангас на ломаном дуардинском, распознав последнее слово. Воин поднес руку к шее и сорвал с нее ожерелье. – Бери, – сказал он, бросая ожерелье Брокрину под ноги.

Украшение было сделано из хорошей золотой проволоки, такую часто использовали в гирокомпасах броненосцев.

– Если кочевники и вправду воры, то они либо глупцы, либо безумцы, раз в открытую признаются в краже, показывая такое, – заявил Скагги, задумавшись о сложившейся ситуации. В глазах логистикатора заиграл хитрый огонек. – А бороденыш-то прав насчет кодекса. Нам запрещено награждать их, пока остается хоть какая-то вероятность, что их совесть нечиста. Но я думаю, если мы дадим им, скажем, пять процентов от стоимости всего, что здесь есть, кодекс не пострадает. Так мы рассудим сложившийся конфуз, и человекам этого должно быть достаточно.

Готрамм презрительно фыркнул, глядя на то, как юлил логистикатор.

– Ты просто боишься, что чуйтсеки больше не станут вести с тобой дела.

– И не зря опасается, – вступился Брокрин, – не стреляй в кружку, из которой пьешь. Торговля с кочевниками дает немало возможностей для небесных портов и добывает монету всем нам.

Капитан поднял брошенное Джангасом ожерелье и потеребил огрубевшими пальцами проволоку.

– Однако все еще нужно убедиться, что чуйтсеки не пытаются нас надуть, – оскалил зубы Скагги. – На всех трофеях – метка харадронцев Барак-Урбаза. Их несчастье – наша удача. Кому какая разница, что тут в действительности произошло?

Мортримм бросил недобрый взгляд на логистикатора:

– Кодекс не делает различий между нашими сородичами и Владыками Харадрона других небесных гаваней. Когда один порт несет ущерб, трагедия случается для всех портов. И пусть это будет хоть скользкий пират из Барак-Морнара – неважно. Если кто-то считает, что может безнаказанно красть у Владык Харадрона, наш долг – заткнуть злодею в глотку его же бороду.

Скагги поднял руки в извиняющемся жесте, нетерпеливо поглядывая на стоявших в ожидании чуйтсеков:

– Я все понимаю и полностью разделяю ваше мнение, но давайте будем практичными. Тут очень тонкое дело. Человеки – простой народец, который легко обидеть. Если не выразить им благодарность, они сочтут это за оскорбление и в следующий раз не станут зажигать маяк вовсе.

Логистикатор тактично не стал упоминать, что племя продало товары другому флоту.

Брокрин прервал Готрамма еще до того, как тот успел возразить против предложения Скагги. Как и логистикатор, капитан внимательно присматривался к людям, видел эмоции тех, кто стоял в кругу. Он чувствовал их вину, но вместе с этим он чувствовал ожидание, даже надежду. Скагги был прав. Харадронцы не могли себе позволить полностью свернуть торговлю с кочующим племенем. Равно как не могли себе позволить потворствовать возможным убийцам. Вероятность последнего казалась крайне малой, но Брокрин не мог просто взять и отбросить подобную версию.

– Передай вождям, что мы забираем все трофеи. Они получат четверть их стоимости, – решил он и предупредительно поднял руку, увидев зарождавшуюся бурю протеста в глазах ошеломленного Скагги. – Четверть стоимости, – с нажимом повторил он. – Я хочу, чтобы они ожидали щедрого вознаграждения, поскольку прямо сейчас они его не получат.

– Что ты задумал? – спросил озадаченный Готрамм.

– Мы отправляемся к месту крушения. Хочу взглянуть на него собственными глазами, – объяснил Брокрин, – убедиться, что человеки добыли трофеи честным способом. Как только я получу доказательства, я буду уверен, что мы соблюдаем кодекс.

Скагги не торопился соглашаться.

– Кодекс также предостерегает от излишних затрат, – проворчал он, – человеки могут удовольствоваться куда меньшей суммой, нежели четверть.

– Ты смотришь на ситуацию с неправильной стороны, – укорил логистикатора Брокрин. – Много ли охотники могли унести с собой? И сколько пришлось оставить на месте?

Доводы Брокрина оказались сильнее опасений логистикатора.

– Я передам им, – согласился Скагги, – они расскажут, как добраться до долины…

– Нет, – прервал Брокрин, – никаких инструкций. С нами отправится проводник, – капитан кивнул в сторону Керо, – скажи, что мы хотим взять с собой того, кто сумеет показать дорогу к месту крушения.

Брокрин на мгновение умолк, чувствуя, как вновь закипает в нем гнев. Если среди обломков найдется доказательство вероломства, если кочевники действительно причастны к гибели его собратьев, то только одного человека Брокрин захочет призвать к ответу. Того, кто, по его словам, нашел место трагедии. Брокрин указал на интересовавшего его воина, встретив хмурый взгляд Джангаса своим собственным.

– Я хочу, чтобы вот этот человек отправился вместе с нами.

Скагги замялся:

– Это может привести к неприятностям с вождями. Если считаешь, что нам требуется проводник, не лучше ли взять другого охотника?

– Мне нужен Джангас, – настоял Брокрин. – Если они обошлись с нами несправедливо, я хочу, чтобы они знали о последствиях. Если Керо хочет, пусть попробует нам помешать. Или он может отдать собственного сына в заложники. Таково мое требование.