Владыки «Железного Дракона»

Эпилог

С палубы «Железного дракона» Брокрин наблюдал последние минуты Крепости Финнольфа. Пик рассыпался, теряя крупные куски скал, которые затем падали в кратер далеко внизу. Дрожь продолжалась до тех пор, пока энергия, что поддерживала пик в воздухе над выдолбленным корнем горы, не угасла. Затем вся вершина пролилась на землю дождем из обломков скал.

Вместе с финальным градом камней падал разбитый дракон. От сожженных крыльев все еще поднимался дым: эфирное золото продолжало поедать кожаные перепонки. Даже мертвый, дракон – существо, олицетворяющее мощь и внушающее благоговейный трепет, – являл собой грандиозное зрелище. Многие на корабле верили, что чудовище вот-вот воспрянет вновь, лохмотья крыльев поднимут его вверх и рептилия нападет на броненосец в третий раз. Выйти из такой передряги невредимыми было для них равносильно чуду.

Когда труп дракона рухнул на землю и его похоронили под собой тонны камня, дуардины громогласно возликовали. Одновременно они повернулись к рулевой рубке и начали скандировать имя того, чье лидерство помогло им выйти из столь нелегкого испытания живыми.

Брокрин вышел из рубки и позволил похвале наполнить его. Радость команды, словно очистительный огонь, омывала его вены, выжигая все сомнения и неудачи, так долго следовавшие за ним по пятам. После непревзойденной победы над драконом разговорам о проклятии на корабле будет положен конец. Он одолел сглаз. И даже бесприбыльная экспедиция не затмит его подвиг. Победа над Призматическим Королем – возможно, еще больший подвиг, однако ему не сравниться с видом падающего с небес дракона. Эту историю будут рассказывать и пересказывать в каждой таверне Барак-Зилфина.

Готрамм подошел к Брокрину и склонил голову, выражая почтение. Затем он помахал рукой ликовавшим дуардинам.

– От лица всех хочу сказать: мы сожалеем, что совершили неверный выбор. Это будет честь для нас, если ты согласишься вновь принять командование, капитан.

Брокрин поднял глаза на Готрамма, затем окинул взглядом экипаж. Во время бунта большинство проголосовало против него. Своей просьбой вновь стать их капитаном они выражали готовность понести наказание за устроенную ими смуту. Когда об этом узнают гильдии, им грозит долговая кабала или, что более вероятно, бесчестье и запрет на службу в небесных флотах. Признавая катастрофичные последствия своей авантюры, они добровольно лишали себя будущего. Когда бунт оборачивается прибылью – он считается оправданным, но без оной такой поступок приравнивается к измене.

Капитан молчал, дожидаясь, пока крики не утихнут. Он поднял руку, указывая на каждого члена команды.

– Я не хочу, чтобы ошибки прошлого встали на пути светлого будущего, – промолвил он. – В этой экспедиции мы столкнулись с большим количеством трудностей, и каждый раз мы преодолевали их вместе. Многих из вас страшит возвращение домой. Вы боитесь того, что вас там ждет.

Брокрин видел: его слова произвели отрезвляющее действие, и команда поникла.

Брокрин мог использовать бунт ради собственного спасения. Переложить ответственность за отсутствие прибыли на экипаж, спасти корабль от гнева кредиторов и поручителей. Сохранить репутацию. Для этого нужно было всего лишь вернуться в порт и доложить им, что команда сместила его с поста капитана.

– Но забудьте о волнении, – объявил Брокрин. – Я не собираюсь наживаться на ошибке своих товарищей. И пока вы забываете о волнении, я также хочу, чтобы вы забыли и саму ошибку. На корабле не было голосования, никто не бросал фасоль и чечевицу. На «Железном драконе» никогда не было бунта.

От потрясения команда потеряла дар речи. Открыв в изумлении рты, дуардины смотрели на капитана. Все они знали, что он мог спастись, оставив их расхлебывать последствия своих поступков. Вместо этого он был готов разрушить собственную жизнь, только бы его команде ничего не грозило. Когда до дуардинов дошел смысл его слов, их снова охватило ликование. Для экипажа «Железного дракона» Брокрин более не был капитаном или героем, он стал для них кем-то большим.

Смущенный обожанием, которое теперь испытывала к нему команда, Брокрин отвернулся, тихо отошел к Погибели Газула и положил руку на небесный крюк, пока Аррик и его канониры прославляли самоотверженность капитана.

Подобная похвала вызывала в Брокрине противоречивые эмоции, поскольку он действовал не из одного лишь альтруизма. Он принял такое решение не только ради команды. Помогая им, он помогал и себе. Придуманным им способом одолеть дракона и великодушным отказом доложить о бунте он пробудил в дуардинах чувство преданности, граничащей с фанатизмом. И Брокрину требовалась именно такая преданность. Если в гильдии узнают о бунте, у него останется корабль, но не будет команды. Такой команды, какая ему нужна.

Он пробежал рукой по всей длине небесного крюка, рисуя в воображении орудие столь же смертоносное, какое они потеряли в битве с небесным ужасом. До того как они отправятся в следующее путешествие, Брокрину потребуются средства, чтобы выковать ему замену. У него оставались Аррик с ребятами, чтобы управлять орудием, но прежде небесному крюку придется вернуть его пробивную мощь. Его следующая жертва будет крепкой, даже крепче, чем дракон.

Брокрин получил команду, которая последует за ним и па край света. И на охоту за чудовищем, что слыло мрачной легендой среди харадронцев. Когда он вступит в схватку с Газулом, когда великий зверь станет не охотником, но жертвой, они будут рядом с ним. И тогда он свершит свою месть. Тогда он окончательно освободится от проклятия.

Брокрин поднял взгляд на горизонт, за которым ждал Барак-Зилфин. Самое главное сейчас – найти способ не дать кредиторам отнять его корабль. После сражений с демонами и драконами такой повод для беспокойства звучал даже нелепо.