Вилла Гутенбрунн

Денька и Лепёш

Он был небольшой — величиной с детскую ладонь, а ещё зелёный и смешной. Его сделали из воздушного шарика, украшенного белыми рожицами. Этот шарик наполнили водой и крахмалом, к тому же Ден собственноручно разрисовал его смайликами. Получилась игрушка, которую было очень приятно держать и мять в руках. Из-за того, что она был очень мягкой, Ден называл её Лепёшкой или Лепёшем.

Сначала Ден просто играл с ним. Потом ему захотелось покидать Лепёша на пол, как мячик. А вскоре Ден совсем разошёлся — как и многие пятилетние дети, если их не останавливают — и принялся пинать Лепёша ногами, гонять его по полу, потом попытался наступить на него…

— Денька, не обижай Лепёшку, — попросила мама. — Он же резиновый. Ты его раздавишь, он может лопнуть.

— Не может, — возразил Ден. — И вообще, ему нравится, когда его пинают и бросают.

— Почему ты так думаешь? Это никому не нравится, — сказала мама.

— Я его спрашивал, и он мне сказал, что ему нравится! — заявил Ден. — И вообще, это же я сам его сделал. Мне лучше знать, что ему нравится, а что нет.

Вообще-то Ден вовсе не был злым или жестоким мальчиком, скорее, наоборот: ему не нравилось никого обижать, и он хотел бы, чтобы всем было хорошо. Но иногда, в такие вот моменты, когда взрослые просили его перестать что-то делать, на него находил непонятный приступ упрямства. И только поэтому Ден начинал возражать.

Он снова стал бросать Лепёша об пол изо всех сил.

— Перестань, пожалуйста, — мама говорила уже строго. — Ты же сам расстроишься, если Лепёш сломается, зачем ты это делаешь?

— Хочу, и всё! — отрезал Ден. — И вообще, я тебе сказал, что ему это нравится.

Мама ещё несколько раз повторила свою просьбу — однако Ден продолжал упрямиться. Разумеется, мама знала, что её Ден — добрый, ласковый мальчик; что стоит ей только сесть рядом с ним, обнять, мягко и спокойно поговорить — и он, конечно, послушается, как это обычно случалось. Ден всегда был внимателен к ней и не хотел огорчать. Но, увы — мама хоть и была давно уже взрослой, в ней порой тоже просыпалась упрямая маленькая девочка, которая обязательно стояла на своём. Вот, например, она с детства ненавидела, когда кто-то бьёт и обижает слабого, неважно — будь то животное, другой ребёнок или игрушка; и, вместо того чтобы поговорить с обидчиком или позвать взрослых, она сама бросалась в драку. Потом её, разумеется, бранили и стыдили за такое поведение, ей говорили, что хорошие девочки не дерутся. Но это чувство было сильнее рассудка, и даже повзрослев, она не всегда могла с собой справиться. Сейчас мама видела, что её мальчик выступает в роли обидчика, мучает беззащитную игрушку — и ею овладел гнев, хотя в душе она прекрасно понимала, что должна быть мудрее.

— Ден, сейчас же прекрати! — воскликнула мама. — Прекрати, иначе я не расскажу тебе сказку на ночь, не помогу раздеться и не поцелую! Будешь укладываться сам, как хочешь, раз ты так себя ведёшь.

У Дена задрожали губы, но он не собирался уступать.

— Почему не уложишь?

— Не люблю злых детей! — ответила мама. — Если ребёнок злой, я не хочу с ним иметь никакого дела!

— Я не злой… — попытался возразить Ден. — Лепёш мне сказал, что он похож на мячик, и поэтому ему нравится, что его кидают и пинают!

И в доказательство своих слов, Ден пнул Лепёша так, что тот улетел под кровать. Мама хотела достать Лепёша, но Ден опередил её, нырнул под кровать и завладел игрушкой первым. Схватив бедного Лепёша, Ден принялся тискать и мять его изо всех сил.

— Что хочу, то и буду с ним делать. Это я его сделал, он мой! Понятно?

— Отлично! — сказала мама. — Договорились. Когда твой Лепёш сломается, я не стану помогать тебе чинить его или делать нового! Так и знай. А теперь можешь идти и ложиться в постель, я даже разговаривать с тобой не желаю!

— Ну и не надо!

Ден изо всех сил захлопнул дверь своей комнаты. Мама осталась одна.

* * *

Оказавшись в комнате, Ден решил — не будет он ложиться спать, ни за что! Он был ужасно обижен на маму, да и на Лепёша, из-за которого ему досталось. Вот так всегда: играешь себе, ничего плохого не делаешь, а тебе попадает, непонятно из-за чего! Ден сердито бросил Лепёша на пол, и тут же испытал угрызения совести — уж бедный Лепёшка точно ничего плохого ему не сделал.

Чтобы отвлечься от неприятных мыслей, Ден отворил дверь стенного шкафа. Там было очень темно, и ещё оттуда отчего-то пахну́ло холодом — так, что мурашки побежали. Однако Деньке стало интересно: он вспомнил, как в его любимой книге четверо ребят проникли через платяной шкаф в волшебную страну. Сначала они забрались в шкаф, потом пробрались сквозь ряды шуб, и… оказались в чудесном лесу!

А вдруг и у него получится? Всё равно мама на него сердита и не придёт к нему в комнату сегодня вечером. Надо попробовать.

Ден залез в шкаф и начал протискиваться сквозь вешалки с одеждой. Это было очень тяжело и неудобно: под ногами стояло множество обуви, на вешалках висели шубы, пальто, плащи… Он и не знал, что у его родителей и бабушки так много одежды и обуви. Ден спотыкался, с трудом перешагивая через сапоги, ботинки, калоши. Один раз он даже упал и поразился: до чего же вся эта обувь огромная! Разве его родители великаны? Да нет же, они обычные люди! Ден раздвигал руками бесконечные ряды висящих пальто, тяжёлых и неуклюжих, и думал: «Ну где же эта волшебная страна, в которую попадают через шкаф? Должно быть, — предположил он, — у нас какой-то совсем неправильный шкаф!» Надо было выбираться — и тут Денька понял, что понятия не имеет, в какую сторону идти! Неужели он умудрился заблудиться в стенном шкафу? Ден поднял голову: вокруг него сгрудились огромные вешалки, но ничего похожего на чудесный лес не было и в помине. Одни шубы, шубы кругом…

— Противные шубы! — с досадой сказал Ден вслух. Мех, который был всюду, лез ему в глаза, щекотал нос, ему хотелось отплёвываться от противного запаха. Ден отпихнул локтем ближайшую шубу.

И тут что-то произошло. Послышался звук — глухой, но сильный, точно кто-то огромный и мягкий заворочался совсем рядом, затем прозвучал тяжёлый гулкий вздох. Ден не верил своим глазам — пустой рукав шубы взлетел ввысь, медленно и лениво, точно шуба потягивалась после сна… Ден испуганно отступил назад и врезался во что-то мягкое.

— Кто тут? — взвизгнул Ден, и невидимая мягкая рука зажала ему рот.

— Тише! Это я, Лепёш. Не шуми, пожалуйста, пока они нас не заметили.

Лепёш? Ден потряс головой. Он отлично помнил, что оставил его перед дверью в шкаф… Ден осторожно повернулся — и увидел Лепёша рядом с собой. Лепёш выглядел так же, как всегда, только вот ростом был с него, Дена. Он стоял рядом и внимательно смотрел нарисованными глазами куда-то в темноту.

— Ты пришёл сюда за мной? — Ден все ещё не мог понять, как Лепёш оказался здесь, в шкафу.

— Ну да!

— А почему ты… Ведь я же… — Ден хотел сказать: ведь я обижал тебя, а ты пришёл мне помогать — но ему стало стыдно говорить об этом вслух. Он насупился и пробормотал:

— Мама отправила меня спать, а я залез сюда. А ты зачем полез, не боишься, что ли?

— Я не мог оставить тебя здесь одного, — пожал плечами Лепёш. — Ты же меня сделал.

Тут новый вздох послышался у них над головой, и Ден задрожал.

— Кто это? — шёпотом спросил он Лепёша.

— Разве не видишь? Это Шуба… Тихо!

— А почему она… — начал было Ден и прикусил язык, потому что что-то — или кто-то схватил его за шиворот и поднял вверх. Шуба — да, это была она — держала его на весу. Это была всего лишь шуба, без лица, без глаз, и всё же она рассматривала Дена, вертя его перед собой — и это было ужасно. Потом она протянула второй рукав и принялась ощупывать и мять его; её хватка была мягкой, но цепкой. Ден пытался вырваться — и не мог; перед глазами всё прыгало, голова кружилась, оттого что его немилосердно трясли и вертели. Шуба насмешливо заухала, точно гигантская сова, и Ден догадался, что она смеётся. Он рванулся изо всех сил, высвободился и почувствовал, что летит куда-то в пропасть. Однако противное чувство падения вдруг окончилось; Ден понял, что его подхватили сильные руки — это был Лепёш. Он не дал Дену упасть на пол и бережно поставил его на ноги.

— Скорее! Надо бежать отсюда! Ты их разбудил, теперь они от нас так просто не отстанут!

Лепёш схватил Дена за руку, и они понеслись к выходу из шкафа, петляя между вешалками. Их всё время пытались схватить; к ним тянулись рукава Шуб, Пальто, Курток — и Дену чудился сверху глухой насмешливый хохот.

— Послушай, за что они нас? Что мы им сделали? — задыхаясь, спросил он Лепёша.

— Ничего, — ответил Лепёш. — Им просто скучно… А ещё они больше нас, сильнее — и поэтому… Стой!

Дверца шкафа была уже совсем рядом — и тут Ден понял, что выбраться у них не выйдет. Дорогу им перегородили огромные Сапоги, за которыми стоял целый отряд обуви: Ботинки, Калоши, Туфли, и все они были огромными, больше, чем Ден и Лепёш, во много раз. Сапоги насмешливо притопывали — а затем двинулись прямо на Дена, точно желая его раздавить…

Ден вскрикнул от испуга, попятился и упал. Он попытался отползти на четвереньках, но ему стало так страшно, что руки и ноги затряслись… Чудовищные сапоги приближались, от их мерной поступи содрогался пол… Лепёш кинулся к Дену и, загородив его собой, прошептал:

— Не бойся! Ползи в вон в ту коробку, скорее! Спрячься там!

— А ты? — взволнованно спросил Ден.

— Ничего со мной не случится, я же резиновый. А вот тебе будет больно, если он на тебя наступит…

Ден так перепугался, что послушался Лепёша беспрекословно. Он полз по-пластунски, стараясь как можно скорее достигнуть спасительной коробки — и лишь когда оказался в безопасности, нашёл в себе силы оглянуться назад. И то, что он увидел, повергло его в настоящий ужас: огромный Сапог пинал и швырял Лепёша — совсем, как сам Ден нынешним вечером. Лепёш же не плакал, не кричал и не просил пощады, и даже не пытался убежать. Сапог будто бы наслаждался своей властью: иногда он останавливался и, казалось, готов был отпустить свою жертву; но только лишь Лепёш собирался отползти, Сапог снова настигал его.

— Пожалуйста, хватит… Ну пожалуйста, — прошептал Ден.

И, точно услышав, огромный Сапог замер, немного подумал, притопнул каблуком и… с размаху, всем весом обрушился на Лепёша. Со всех сторон раздался гулкий смех; будучи не в силах видеть и слышать всё это, Ден зажмурился, заткнул уши и пронзительно завизжал…

* * *

А в это время мама сидела одна на кухне. Она пыталась успокоиться, но у неё не получалось: она всё никак не могла перестать сердиться, хотя и понимала, что неправа. Ей было ужасно жалко маленького сына, который, конечно же, не был злым и уж точно не хотел её огорчать; вот если бы она терпеливо поговорила со своим Денькой и объяснила, почему нельзя мучить и пинать беззащитных, если бы она обняла бы его, поцеловала на ночь, рассказала одну их из любимых сказок — её мальчик не лёг бы спать таким рассерженным, и ей самой не было бы так грустно. Ну нельзя же обижаться на маленьких! В итоге мама рассердилась уже на себя и даже сама едва не заплакала. А может быть, и заплакала — ведь она понимала, что виновата перед Денькой и Лепёшем!

* * *

Когда Ден открыл глаза, он увидел, что его друг лежал рядом с ним: огромный Сапог исчез, но Лепёш, раздавленный и беспомощный, больше не шевелился и ничего не говорил. Его резиновая оболочка лопнула, в боку была огромная дыра — из неё сочился крахмал, которым было набито тело Лепёша. Ден попытался приподнять своего спасителя, но побоялся сделать ему больно.

— Лепёш, ты слышишь меня? — тихо спросил он.

Но никто не ответил.

— Лепёш, Лепёшечка! — закричал Ден. — Лепёшка, ты живой?

И, больше не сдерживаясь, Ден заплакал. Лепёш умер, здесь, в стенном шкафу, и Ден теперь был один. Ему стало грустно и тяжело, а ещё очень страшно. Если Сапог или Шуба вернутся, его некому будет защищать. Ах, если бы мама была рядом, она спасла бы и Дена, и Лепёша. Но Ден расстроил маму, и она не хочет этим вечером разговаривать с ним.

— Мамочка! — прошептал он сквозь слёзы. Он не надеялся, что она услышит.

Но она почему-то услышала.

Ден лежал, прижавшись к Лепёшу; он вдруг почувствовал, как ласковые мамины руки поднимают его с пола. Но он помнил про Лепёша и вместо того, чтобы обнять маму, попытался высвободиться.

— Мама, Лепёш сломался! Его раздавили! Его больше не будет, да?

Мама покачала головой, нагнулась и подняла с пола то, что осталось от Лепёша. Ден заплакал ещё громче, он знал, что мама его предупреждала… Вот теперь она, наверное, будет ругать его и скажет, что он сам виноват.

Но мама сказала совсем другое:

— Тебе ведь жалко Лепёша?

— Конечно! — крикнул Ден. — Он хороший, добрый, он спас меня от Сапога! Если бы он был цел и невредим, я больше никогда не стал бы его швырять и пинать… Я не должен был обижать его! А теперь мне его никто не вернёт!

Мама погладила Дена по голове.

— Видишь, как важно иметь друга. Лепёш и правда очень хороший — ты ведь сам его сделал.

Ден был удивлён, ему казалось, что мама будет ругаться, а она даже и не собиралась. Только ему всё равно было очень грустно — уж лучше бы его поругали или даже наказали. Мама осторожно убрала раздавленного Лепёша с пола, затем отнесла Дена в постель. Она крепко поцеловала его, накрыла одеялом; в другой вечер Ден чувствовал бы себя совсем хорошо, но сейчас хорошо ему всё-таки не было: слёзы продолжали капать будто бы сами собой. Он обнял маму и тихо сказал:

— Мамочка, прости меня, пожалуйста! Это всё я виноват. И Лепёш… Его больше не будет… — дальше Ден уже не мог говорить, он так устал, что глаза закрывались. Поэтому он не услышал, как мама прошептала ему в ответ:

— Ты тоже прости меня, малыш.

* * *

А на следующее утро Ден проснулся поздно и даже не сразу вспомнил, что было вчера. А потом он протёр глаза, вскочил и подбежал к своему столику.

— Лепёш, Лепёшечка! — воскликнул Ден и бережно, осторожно подхватил своего друга, погладил его зелёные бока. — Лепёш, ты вернулся!

Лепёш был целый и невредимый, точно такой же, как и раньше: из зелёного воздушного шарика с белыми рожицами. Он, наверное, очень радовался Дену и улыбался ему нарисованными смайликами. Только смайлики были выведены слишком ярко, крупно и очень тщательно — так бывает, когда взрослые пытаются нарисовать «как маленькие». Но Ден этого не заметил — он просто был счастлив, что Лепёш снова с ним.